Константин Аникин. Нульт

Константин Аникин
Нульт

   Все события, места и персонажи (кроме общеизвестных) вымышлены. Все совпадения случайны, автор не несет за это ответственности.

Часть первая
Тень Победы

001. Регион В8

    – Хочешь трахнуть спутник? – спросил Зиро. Он достал из рюкзака лазерный фонарь и сунул Пипетке под нос.
   – Вот это да! – изумился Пипетка. – Это же Светоч!
   Зиро позабавило выражение лица друга. Глаза выпучил, будто привидение увидел. Он как-то забыл повзрослеть, его друг – Пипетка. Все те же глаза десятилетнего мальчика. Невысокий, Зиро до плеча, подвижный, ни минуты на одном месте. От предков из Казахстана Пипетка унаследовал смуглую кожу, чуть раскосые глаза и черные смоляные волосы, которые прядями выбивались из-под бесформенного вязаного берета с абстрактным черепом. На Пипетке спортивная кофта c тремя полосками, черная т-ишка с логотипом его группы Hellblender, широкие штаны с карманами везде, где только можно. И кроссовки типа кеды. Или, наоборот, кеды типа кроссовки. Пип сидел на клепаном полу смотровой площадки и вертел в руках Cветоч.
   – И что, работает? – спросил он.
   – Ага, – ответил Зиро. – Аппарат в идеальном состоянии. Как новенький.
   – Но их же все до единого похерили, разве нет? Я свой сдал, да и ты вроде тоже?
   – Думаю, это самый последний…
   Зиро подошел к ограде, оперся на перила, закурил. Посмотрел вниз. Высоко, черт побери. Они забрались на самую верхушку Дуги, наверное, этажей двадцать вниз – Пипеткин джип отсюда как игрушечный. Загоризонтная РЛС Дуга-4, так ее называли в советское время. А потенциальный противник дразнил этот радар Woodpecker, Дятел, – он долбил по частотам с похожим треском. Дуга состояла из двух гигантских антенн, приемника и передатчика, два ажурных параллелепипеда на краю антенного острова. Они были на передатчике, тысячи конических излучателей смотрели на запад. Когда-то Дуга считалась чудом техники – этот радар мог заглянуть за горизонт, скользя по изгибам земного магнитного поля, и засечь факел стартовавшей ракеты на расстоянии до трех тысяч километров. На практике все оказалось прозаичнее – малая точность, огромное энергопотребление (когда-то один из блоков их АЭС работал целиком на Дугу) да и, в конце концов, пронырливые спутники оказались более выгодны в деле трансконтинентального шпионажа. Тогда Дятлом стали тупо глушить радиопередачи капиталистов – эта хрень могла любому клеветнику глотку заткнуть. Дятла вырубили, когда началась гласность. С тех пор он тихо гнил, разделив судьбу большинства советских техночудес. Впоследствии Дугу облюбовали местные адреналиновые наркоманы: бейс-джамперы прыгали с нее на резинках. Здесь все было разрисовано их тэгами, валялись баллончики из-под краски да и вообще замусорено. Вот и все чудеса.
   – Так откуда у тебя Светоч? – Пипетка пристроился рядом.
   – Понимаешь… – Зиро смотрел на мерцающее болото и с трудом подбирал слова. – У меня он был все это время…
   Пип удивленно вскинул брови: мол, и ты ничего не сказал лучшему другу?
   – Это другой. Тот, что ты помнишь, я тогда тоже сдал особистам. Как и все. Истерику, помню, закатил. Но потом… Оказалось, что у отца в конторе случайно завалялся экземпляр. И я выпросил его…
   Зиро посмотрел на тяжелый кусок стекла и металла в руке. Сколько страстей было в его детстве из-за этой штуки! Светоч, как и положено настоящей советской вещи, выглядел ужасно. Прямоугольный ящик с ручкой и рефлектором, он напоминал мрачный фонарь путевых обходчиков советской железной дороги. На черном корпусе выдавлено «НПО Красный Лазер», «Фонарь лазерный Светоч-1» и «Не направлять на людей».
   – А потом… Короче, это был последний раз, когда я его видел. А после смерти отца все это как-то сразу потеряло смысл. Все эти забавы наши детские… Я думал, может, его смерть как-то связана с этим? Может, это какой-то гребаный вещдок? Комплекс вины, короче, сформировался. Я хотел даже утопить его в болоте. Но потом просто постарался о нем забыть.
   Зиро пнул ногой смятый аэрозольный баллончик.
   – И, ты знаешь, забыл! А вот вчера неожиданно наткнулся на него, в одной коробке, куда тысячу лет не заглядывал. И что-то мне грустно стало, чувак… Заныло в груди. Сидел, детство наше вспоминал… Как мы по спутникам стреляли, как лягушек изводили, все такое. Какое все-таки это было безосновательно на то счастливое время, скажи, Пип? Короче, я решил сегодня прыгнуть.
   – Понятно, – кивнул Пипетка. В его руках уже был косяк.
   – Новая! – сказал он гордо. То, что сейчас надо, – чистая канабис сатива. Сорт Сильвер Хэйз, доведенный вашим покорным слугой до совершенства.
   Пип изобразил несколько дискотечных па.
   – Ошеломляющий фанки-приход в духе восьмидесятых! Рекомендован канадской ассоциацией врачей как средство от всех болезней. Поверь специалисту, пара затяжек любые душевные раны лечит.
   Пип закончил презентацию, нежно облизал джойнт и щелкнул зажигалкой. Вдох-выдох – недолгая эстафета и пятка на финише. Пипетка щелкнул окурком, они смотрели, как он долго-долго падает вниз, роняя искры.
   Дооолгоооо – доооолгооо….
   – Ни хрена себе. Эта ваша трансгенная конопля, – сказал Зиро через пять минут, когда концентрация тетрагидроканабинола в крови достигла своего пика. Каждый нейрон в его мозгу вдруг выстрелил радостью. Грусть-тоска куда-то исчезла.
   Пип широко улыбался.
   – Головокружение от успехов.
   – Чё?
   – Чувствуешь ли ты головокружение от успехов? Это главный симптом прихода.
   Зиро захохотал.
   – Да-да. Отличная дурь, чувак!
   Пипетка ухмыльнулся.
   – Заходи завтра, отсыплю. Я не люблю, когда ты хмурый.
   Зиро захотелось его обнять. В принципе они были разные люди, все такое, но любили друг друга без памяти.
   – Ну, так чё там? – Пип почесал в затылке. – Кто-то там собирался спутникам навалять? – Пипетка с деланым сомнением оглядел Зиро с ног до головы. – Не знаю, не знаю… Раньше ты у нас был чемпион, да, но сейчас… Какой-то ты дряблый стал. И глаз уже не тот, и рука. Я уже не говорю про, ха-ха, выжженные наркотиками мозги.
   – Ха! Смотри, головастик!
   Зиро взял фонарь за нижнюю ручку, почти забытым жестом положил Светоч на правое плечо и перевел тумблер зажигания в положение ВКЛ. Светоч недобро загудел и, разогревшись, выстрелил в небо ярким красным лучом, таким плотным, что, казалось, его можно пощупать. Светоч, в принципе, обычный фонарь, просто он такой мощный, что легко добивает до околоземной орбиты, – Зиро, кажется, чувствовал, как все эти сотни миль красного света давят ему в плечо. Светоч дарил неповторимое ощущение; казалось, у тебя вырастает длинная-длинная рука, которой можно потрогать звезды. Прекрасное, как счастливый сон, и почти полностью похороненное под грузом жизненного опыта чувство.
   – Давно не виделись, старушка, – сказал Зиро Вселенной. – Помнишь, как я щекотал твое брюхо лучиком?
   Он внимательно всматривался в ночное небо, ища взглядом звездочки спутников, наматывающих бесконечные петли в пустоте. Уже во времена детства Зиро над Воркуйском-8 было полно спутников – через эту точку на земном шаре проходили многие орбиты. Но сейчас…
   – Смотри, Пип, сколько их стало! Все небо кишит, – сказал Зиро.
   – Да уж, наплодили сволочей, – зло отозвался Пипетка.
   В Воркуйске-8 спутники не любили.
   Свободной рукой Зиро натянул на голову агменты, свои киберочки, они висели у него на шее. Окружающий мир сразу приобрел привычный зеленоватый оттенок. Коммерческим моделям AR^[1]-очков Зиро не доверял – он ценил надежность и функциональность. А настоящая надежность и функциональность есть только у военных. Агменты Зиро были сделаны из электронных гоглов, такие стоят на вооружении американских спецподразделений, типа Дельты или Морских Котиков. Зиро купил их, по случаю, на местном радиорынке, а местные спецы их перепаяли, перепрошили, отхачили, заапгрейдили и русифицировали так, что вся американская военщина удавилась бы от зависти. Список функций: AR, VR, cтократный оптический зум, инфравизор, глобальное позиционирование трех систем, видеосъемка хай-рез, лазерный голопроектор, голосовой и аккомодационный интерфейс, все виды беспроводной связи, датчики всего, что только можно измерить датчиками, пленочной накопитель на 300 петабайт^[2]. Даже коллекцию пасьянсов вставили, не поленились. В этих очках Зиро походил на летчика времен Первой мировой, они массивно-круглые, с наглазниками, постоянно крутящаяся катушка с пленкой полностью закрывает его левое ухо. У них нет дужек, они держатся на резинке из эластики, к ней, в районе затылка, прикреплены несколько квадратных батарей. На всякий случай – вообще агменты подзаряжаются от ходьбы и от солнечных батарей в его куртке. Теперь на реальность наложена информация в многочисленных окнах, совершенно смешивая эти два понятия. Зиро смотрит на мир сквозь свой привычный десктоп, кликая взглядом на иконки. Благодаря агментам Зиро постоянно онлайн, всегда на связи со своим мэйнфреймом. Всегда и везде с Аи.
   – Ну, приступим.
   Зиро театрально взмахнул рукой и отбросил Тень. В трех шагах от него лазерный голопроектор нарисовал трехмерную проекцию Аи; со стороны могло показаться, что эта девчонка выскочила у Зиро из головы. Аи – это Тень Зиро, его операционная система, виртуальная личность-посредник, через которую он управляет своим компьютером. Его Тень выглядела как молодая японочка; стройная, длинноногая красотка с небольшой грудью. У нее почти треугольное лицо, губки бантиком и большие (гораздо больше, чем позволяет человеку природа) карие глаза. Черные, светящееся от флуоресцентного геля волосы собраны в два хвостика. Аи сейчас в режиме японской модницы, она выглядит так, будто ее только что оторвали от шопинга в Сибуе. Даже пакетики в руках. Одета она в какое-то тряпье из японского секонд-хенда – полосатые топики, надетые друг на друга, коротенькая юбочка с оборочками, разноцветные полосатые гольфы, высокие кеды, отороченные мехом. Все эти наряды она автоматически подкачивала с сайтов о японской уличной моде. Аи сложила из пальцев «V» и обворожительно улыбнулась.
   (Зиро переключал Аи в этот режим, когда хотел произвести впечатление.)
   – Добрый вечер, джентльмены, – с поклоном сказала Аи. Со стороны могло показаться, что это Зиро вдруг заговорил нежным женским голосом с мягким восточным акцентом. Аи говорит через маломощные динамики агментов, и источник звука не совпадет с местоположением ее визуальной проекции.
   – Привет, старушка! – поздоровался Пип. – Хорошо выглядишь.
   – Моя внешность лишь отражение внутренней красоты моего господина, – Аи отреагировала на комплимент с запрограммированной скромностью.
   – Аи, звездную карту! – дал команду Зиро.
   – Хай!
   Теперь каждая светящаяся точка в ночном небе, будь то звезда, планета, спутник или кусок орбитального мусора, в агментах Зиро обведена зеленым квадратиком и снабжена поясняющим ярлыком. Раньше они, конечно, обходились без этого, но что делать, прогресс. Зиро выбрал цель – над Воркуйском-8 пролетала одна из многочисленных японских орбитальных камер. Японцы, как известно, обожают фотографировать. Зиро прищурил глаз, прицеливаясь, а вихрь воспоминаний опять поволок его в детство.
   Охота на спутники – так тогда называлась эта забава. Все просто – видишь, как по ночному небу летит спутник, включаешь фонарь и пытаешься поймать звездочку лучом. Если попал, звездочка на мгновение вспыхивает ярче отраженным светом Светоча. Одно очко. Просто, но не так просто, как кажется, тут нужна твердая рука, острый глаз и изрядная доля интуиции, ведь приходилось делать поправку на скорость света. Зиро аккуратно вел луч чуть позади летящей звездочки, потом задержал дыхание и резким движением насадил ее на луч. С первой попытки. Звездочка мигнула в небе.
   – Есть! – Зиро сжал кулак. – Получи, сука!
   – Это было прекрасно, любимый, – нежно прошептала Аи в ухо Зиро.
   – Старик, ты в форме, – уважительно кивнул Пипетка. – Покажи им, мать их, звездные войны!
   Зиро не надо было упрашивать. Он погнался за американским орбитальным телескопом. Бах! Наезд, рывок, и Зиро подрезал британский метеоспутник. Больше всего в небе было русских спутников. К ним был особый счет – некоторые из этих бандур Зиро подстреливал еще ребенком. Потом он уже без разбора сажал спутники на луч. Он полностью растворился в процессе – удивительное ощущение, ему снова стало десять лет, и есть только он и космос. Как выяснилось, никуда его талант не делся. После стольких лет простоя он по-прежнему был лучший. Еще один! Еще! 17 очков! За 20 минут! Пипетка, запрокинув голову, изображал звуки из старинных компьютерных игр, шипя и булькая, как восьмибитовый компьютер на грани нервного срыва. Зиро всегда поражали способности Пипетки к звукоимитации. Пипетка был натуральный бит-бокс, он мог горлом посоперничать с компьютерными сэмплерами. Вообще Пип был музыкант, один из самых известных воркуйских МС. Отец местного хип-хопа.
   СЛАВА ГОРОДУ-ГЕРОЮ ВОРКУЙСКУ-8 – ГОРОДУ ПЕРВОГО СОВЕТСКОГО ЛАЗЕРА! – побежала по небу бегущая строка из гигантских букв красного цвета. Фонарь дрогнул в руках Зиро, и он промазал. Буквы величаво плыли в небе, постепенно увеличиваясь в размерах и размазываясь в малиновое зарево у горизонта. Зиро поморщился. Рекламщики в Игле включили свои голопроекторы и снова начали загаживать небо спамом. Насчет города-героя они, видимо, пошутили. В мире давно уже не осталось ничего советского.
   Зиро оглянулся на Иглу, откуда нескончаемым потоком вылетали рекламные объявления. Бог знает, в какой раз попытался достать взглядом до ее верхушки. Это было нелегко. Высота Дуги не шла ни в какое сравнение с высотой Иглы. Она стояла в центре антенного острова, опираясь на пирамидальное основание – колоссальная серая башня высотой около километра, словно ось, вылезла из глобуса. Отсюда Игла напоминала шприц, вкалывающий Небу инъекцию. Сейчас этот шприц был полон всего на одну треть, светились лишь верхние окна технических этажей, в том месте, где железобетонный цилиндр башни переходил в длинный металлический штырь-антенну. Когда-то Игла была самой большой антенной в СССР, но об этом, естественно, мало кто знал – все было строго секретно. В конце сороковых годов ХХ века здесь обнаружили естественную геомагнитную аномалию, здесь магнитное поле Земли прогибалось немного внутрь и образовывалось что-то вроде воронки, этакого волнового водоворота, в который засасывало любой мало-мальски мощный сигнал на планете. То есть здесь были идеальные условия для радиошпионажа. Поэтому здесь построили Иглу, а вместе с ней и город Воркуйск-8 – самый секретный из всех советских закрытых городов. С того времени очень многое поменялось и в мире, и в Воркуйске, но одно осталось неизменным – город мог существовать до тех пор, пока работает Игла. Все они сидят на этой Игле. И не соскочишь.
   Зиро вздохнул.
   (Ква!)
   У одного из датахранилищ Иглы разгружался грузовик с вечерним бэкапом данных. Зиро добавил зума. Набитая информацией фура подъехала под фермы интерфейсов, по направляющим к грузовику скользнула двупалая железная рука, каждый ее палец заканчивался круглой головкой считывания. Рука аккуратно сжала грузовик, головки вошли в пазы на кузове и завращались с бешеной скоростью. Рядом с кабиной дататрака стоял техник в синей форме и что-то записывал в тетрадь. Другой грузовик, уже разгрузившись, стоял под аркой размагничивания. Арка на миг вспыхнула синим светом и обнулила электромагнитным импульсом все пленку в грузовике. Все как обычно. Рутина.
   (Ква! Ква!)
   – Эй! – сказал Пип. – Ты чего, заснул? Дай-ка я теперь!
   Зиро передал другу фонарь. Пипетке приходилось сложнее, ночное небо над В8 уже превратилось в обычную мешанину рекламных объявлений. Распродажи, уникальные предложения, скидки и акции расползались в разные стороны. Пип промахивался чаще, но в целом, признал Зиро, тоже еще был вполне молодец. Среди коммерческой ерунды выделялось строгим шрифтом официальное объявление: «Информационный комитет приглашает всех граждан на праздничные мероприятия по случаю Дня Победы в Великой Отечественной войне, которые состоятся завтра, 9 мая, на Площади Революции».
   – Слышь, кореш, не забыл – завтра праздник у нас? – Пип, запрокинув голову, продолжал охоту.
   – Забудешь тут, как же… – недовольно сказал Зиро.
   Вот уже около двух месяцев в В8 бушевали яростные споры по поводу уместности возобновления празднования Дня Победы. 9 мая в Воркуйске-8 вместе со всеми остальными советско-русскими праздниками не праздновали со времен научной революции, после которой В8 формально вышел из состава Российской Федерации, превратившись в независимый анклав в глубине ее территории. И теперь скандальный указ Информационного комитета «О городских праздниках» разделил воркуйское общество на две примерно равные половины: против и пофиг празднования Дня Победы. На текущий момент эта шумиха ничего, кроме вялого раздражения, у Зиро не вызывала.
   (Ква! Ква! Ква!)
   – Блин, сплошные флешбэки. Сначала Светоч, теперь вот День Победы… – Зиро снова закурил. Ему нравилось, как дым сигареты играет в луче фонаря. – Не понимаю, на кой он нам? Дел, что ли, других нет?
   – Потепление в российско-воркуйских отношения, – пожал плечами Пип. – Новый внешнеполитический курс Информационного комитета, – он очень точно пародировал голос известного ведущего местного телеканала. – Партнерство во имя обоюдного процветания. Типа, назад к корням. Мир, дружба, атомный реактор.
   – Надружились уже! – Зиро постучал ребром ладони себе по шее. Он хорошо помнил, какой кошмар творился в городе во время блокады. Такое не забудешь.
   – Тут явно какое-то западло!
   – Да не заводись ты. Забей. Что ты, как все эти… c активной гражданской позицией? Нам-то что? Ну, осваивают люди средства… Пусть осваивают. Говорят, будет какое-то лазерное шоу нереальной красоты… Вот я тебя! Ах, зараза, сорвался!
   Кто-то там, в космосе, ускользнул от его луча.
   Они успокоились, только когда заметно посветлевший луч перестал добивать до орбиты из-за подсевшей батареи. Зиро выключил Светоч. Спутники как ни в чем не бывало продолжали болтаться в небе. Ничем их не проймешь. Светоч не настолько мощен, чтобы свалить их с орбиты. В детстве экспериментировали, собирали десятки лучей разом, все равно было мало. Игрушка, что тут скажешь.
   Ква-ква-ква-ква-ква-ква-ква-ква-ква-ква!!! Сто тысяч миллионов раз ква!
   – Ну, твою жабью мать! – Зиро хлопнул себя по ляжкам. – Начинается!
   Болотные лягушки опять завели свою песню. Как всегда, сначала одна здесь, другая там, – и вот уже все болото ревет, как взлетающий истребитель. Брачный сезон амфибий набирал обороты. В принципе, жить в Воркуйске-8 было не так уж и плохо, под определенным углом зрения так это вообще было райское место, если бы не одно но. Большое «но», вязкое, мокрое, гнилое. Город Воркуйск-8 стоял в центре огромного болота. С высоты Дуги оно, болото, выглядело вполне невинно – туманная равнина до горизонта, сверкающая многочисленными участками открытой воды да кое-где поросшая редколесьем. Невинно, если забыть о том факте, что эта равнина на самом деле сплошная непролазная топь.
   Зиро с ненавистью смотрел на болото. Дрянь. Душит, давит. Каждый здесь постоянно чувствовал эти холодные влажные пальцы на своем горле. Надо признать, окружить секретный город болотом, это была гениальная идея. Просто, эффективно и гораздо надежней и дешевле минных полей, колючей проволоки и солдат с овчарками, которые, впрочем, тоже были. Всего-то делов – повернуть русла нескольких рек так, чтобы они разлились по этой и так заболоченной равнине. Плевое дело для советской страны, где столько народу сидело. Так оно и возникло, это чертово болото. Болото было категорически непроходимо, ни туда ни сюда, никто и не подозревал, что в этом гиблом месте может стоять город, да еще такой, как В8. Гениально, мать их. Конечно же, о том, каково будет людям жить в этом болотном плену, никто не думал. А жить было тяжко – вместе с болотом город получил все болотные бонусы: вечную промозглую сырость, вонь, болезни, гнус и, конечно, лягушек.
   Говоря языком науки, бесхвостые амфибии лидировали в биотопе воркуйского болота. Закон, мать ее, природы: чем больше болото – тем больше лягушек. И столько лягушек превращалось в большую проблему. Когда у них начинался брачный сезон (как сейчас) они своим кваканьем глушили почище Дятла – на окраинах города приходилось буквально в ухо друг другу орать. И еще сезонные миграции, когда вся эта чертова прорва зачем-то перла напролом через город. Да и, блин, дня не проходило, чтобы не наступить на какую-нибудь скользкую заразу. Чем их только не травили – Воркуйск-8 высыпал в болото все свои запасы химического оружия. Хрен там. Лягушки были непобедимы. Зиро наблюдал, как болото медленно покрывается зеленоватыми мерцающими пятнами. Воркуйские лягушки имели одну яркую особенность – они светились в темноте мертвенным зеленым светом, как светлячки. Особенно ярко они светились в брачный сезон, как-то их свечение было связано с кваканьем: чем громче они квакали – тем ярче светились. Такая вот земноводная светомузыка. Первые мигалки (так в городе называли светящихся лягушек) появились еще до рождения Зиро. Мигалок специально вывели в воркуйских биолабах для маскировки, чтобы дурить вражеские спутники-шпионы. Из-за мигалок все болото было усеяно пятнами света, и благодаря постоянному туману городские огни размазывались по всей площади болота. Поди разберись из космоса, что тут за огни болотные сияют. Еще одна гениальная идея.
   Посадить бы всех этих гениев на кол, подумал Зиро.
   – Ты кого больше ненавидишь – спутники или лягушек? – спросил Пип. Он, видимо, тоже упивался ненавистью.
   Зиро подумал секунду-другую.
   – Конечно, лягушек. Спутники же не квакают.
   Ненависть к лягушкам Зиро, как и остальные воркуйчане, пронес через всю жизнь. В детстве уничтожение лягух было одним из главных развлечений. Это был их Крестовый поход – детская жестокость против земноводной плодовитости. Как только воркуйские детки не изводили амфибий – резня достигала апокалипсических масштабов, но все было бесполезно. На место тысяч приходили миллионы.
   Зиро вновь включил Светоч и воткнул красный луч в одно из светящихся пятен, состоящих из тысяч лягушек. Луч оставлял темные следы, мигалки, напуганные жарким светом, ныряли в болотную жижу. Зиро написал в зеленом пятне короткое непечатное слово. Короткое непечатное слово на пару минут застыло внутри пятна, затем стало потихоньку расплываться, когда мигалки соображали, что им ничего не угрожает. Вынырнув, они вновь целиком отдавались своим любимым занятиям: квакать и светиться. Жрать и размножаться.
   – Какая все-таки классная вещь, – сказал Пипетка. – Чувак, они тогда у нас не Светоч отобрали. Они у нас детство отобрали, сволочи. Еще что-нибудь нарисуй, – попросил он.
   Зиро кривовато написал в болоте японский иероглиф «ши».
   – Это чего значит? – спросил Пип.
   – Смерть!
   – Ага. Дай-ка я попробую. Вот если кто со спутника увидит, охренеет.
   Зиро отдал ему фонарь, и Пип, высунув кончик языка от усердия, нарисовал в болоте череп с косточками.
   Все это вызывало у Зиро еще один острый приступ тоски.
   – Помнишь россказни, что по окраинам города всех душит огромная жаба? – задумчиво проговорил он. – Огромная бугристая жаба размером с автобус. Мне часто кошмар снился: бах-бах-бах! – я слышу ее жирные прыжки за окном, вижу, как ее длинный язык лезет в форточку, тянется к горлу. Я просыпался в холодном поту – оказывалось, что это стучит мое сердце. – Зиро передернуло.
   – Да жаба это фигня, – возразил Пипетка. – Вот женщины-вамп! Страшные болотные тетки! Вот где ужас был!
   Зиро закивал.
   – Да, да, про женщин-вамп это был хит. Помнишь, у них еще были дочки. Девочки-упыри. Они пробирались ночью в город и нападали на детей. У них еще вместо пальцев были пиявки и длинный лягушачий язык в костяных крючках. Они ими вытаскивали наружу кишки маленьких детей. Через рот.
   – Ты меня пугаешь, – пропищал Пипетка тоненьким голоском.
   Зиро понизил голос до зловещего шепота:
   – А может, тебе еще сказочку про Царевну-лягушку рассказать?
   – Нет-нет! Только не про Царевну-лягушку!
   В детстве Царевна-лягушка единогласно считалась самым большим кошмаром, ужасом и страхом. Мол, иногда, глубоко в болоте, лягушачья икра слипается, и из нее вылупляется огромный шар из сросшихся друг с другом лягушек. Шар этот катался по болоту, и если человек его видел, то все, кранты.
   – А про Говорящую Тину? А про Личины? А про Малявку-Пиявку?!
   – Дяденька, пожалуйста, не надо! – улыбаясь, подыгрывал Пип. – Я не усну!
   У Зиро был припасен еще целый ряд детских страшилок, но приближающийся стрекот закрыл ему рот. К Дуге подлетел дрон. Радиоуправляемый вертолетик, крестовина с четырьмя винтами, посередине – мощная оптика. Такие летающие камеры использовала Служба Безопасности Инфокома. Считалось, что такие штуки не так напрягают, как живые стражи закона. Как бы не так. Дрон завис над ними, прицелился объективами.
   – Информационный комитет. Предъявите ваши документы, пожалуйста, – сказал оператор по громкой связи.