Константин Дроздов. Свастика в Антарктиде

   – Конечно, но не все сразу.
   Знакомой петляющей тропой мы вышли к одному из небольших холмов, что я видел ранее. Охраняющий вход эсэсовец открыл тяжелую дверь, за которой оказался короткий, но довольно широкий коридор с бетонными стенами и низким потолком. В конце коридора – две плотно сомкнутые металлические створки лифта. Хорст набрал код на панели, вмонтированной в стену рядом. Створки стальной коробки разошлись в стороны, и мы вошли в просторную кабину, обшитую пластиком. Хорст нажал на одну из кнопок с номерами от одного до пяти, и мы медленно поехали вниз. На самом нижнем этаже очередной гренадер СС проверил наши пропуска, и мы двинулись на этот раз по тускло освещенному тоннелю, теряющемуся далеко вдали. По стенам вились бесконечные связки толстых кабелей. Пройдя мимо пары десятков плотно прикрытых дверей, мы наконец вошли в просторную комнату с несколькими столами, заваленными картами, схемами и папками с документами. Вдоль стен и до самого потолка – стеллажи с книгами. Через приоткрытую дверь в соседнюю комнату виднелись кинопроектор и белый экран на стене.
   – Присаживайся, Эрик. – Группенфюрер пододвинул мне стул и сам уселся напротив. Затем Хорст взял со стола оставленные кем-то сигареты и медленно закурил. Раньше курящим я его никогда не видел.
   – «Аненербе» возникло не на пустом месте, Эрик. Оно было создано Гиммлером на основе Всенемецкого общества по изучению метафизики, другое название – «Общество ВРИЛ», которое возникло в 20-х годах при содействии Карла Хаусхофера – профессора Мюнхенского университета, а впоследствии и генерала вермахта. Он, кстати, часто бывал у вас дома, если помнишь.
   Помнить-то я его помнил, но обычно отец общался с Хаусхофером при плотно закрытых дверях кабинета. Мне было известно, что Карл Хаусхофер – герой Первой войны, но более я о нем ничего не знал. Хотя поздравительные открытки к моему дню рождения приходят от него до сих пор, даже на фронт. Из вежливости, а больше в память об отце, я также не забывал про его личный праздник и слал такие же поздравления в ответ.
   – Многие считали и считают, – продолжал тем временем Хорст, – что основной деятельностью «ВРИЛ» было осуществление исследований происхождения арийской расы, изучение особых оккультных и мистических возможностей этой расы и возможности их возрождения. Предположительно двадцать тысяч лет назад, когда большая часть человечества представляла собой первобытные племена, на отдаленном северном континенте возникла высокоразвитая цивилизация светловолосых людей – арийцы. Они строили прекрасные города, возделывали плодородные поля. Все отношения между древними ариями основывались на понятиях чести и благородства. Но природная катастрофа изменила климат и разрушила города. Арийцы покинули свою колыбель и отправились искать новые земли. В итоге большая часть из них расселилась на землях, которые в дальнейшем стали территорией священной Германской империи. Часть же осела в Индии и Персии. И везде арии создавали великие цивилизации, развивая науку и культуру. Но смешение крови с представителями других рас со временем стало изнутри разрушать все созданное ариями. Задача германского народа – возродить чистую арийскую расу. Об этом, впрочем, ты уже слышал достаточно.
   Однако все не так просто, как кажется на первый взгляд. Таких членов «ВРИЛ», как я и твой отец, интересовало нечто большее – что есть человек вообще, как он появился в этом мире, его путь и предназначение, конечная цель. Что есть мир, в котором мы существуем. И древние арии знали ответы. Они зашифрованы в ритуалах и регалиях рыцарей-тамплиеров, амулетах и древних свитках тибетских монахов и индийских магов. Даже развалины старинных замков и полузабытые легенды могут хранить крупицы древних знаний. Все это просто надо найти, очистить от пыли веков и расшифровать. И не только расшифровать, но и реализовать. Именно сейчас, благодаря Гитлеру и Гиммлеру, это становится возможным. Такие же невероятные летательные аппараты, какой ты только что видел, висели в небе над землей тысячи лет назад. Их изображения мы встречали и на украшениях ацтеков, и на полотнах старых художников, на амулетах восточных колдунов и на фресках религиозных храмов.
   Щеки Хорста покрылись румянцем, он вскочил со стула и заходил вокруг стола, бросив на стул кожаный офицерский плащ.
   – Но для создания такого аппарата нужны подробные технические инструкции, их не получишь с фресок, – возразил я.
   – Мы получили доступ к невероятной технологии благодаря твоему отцу, профессионалу германской разведки и одновременно неисправимому романтику. Более тридцати лет назад он вместе с Карлом Хаусхофером отправился в Тибет. Древние манускрипты на санскрите, хранящиеся в библиотеках тибетских монахов, и легенды о таинственном подземном мире у подножия священной горы Канченджунгу не давали им покоя. Подземный город исследователи не нашли, но привезли сотни старинных свитков. Однако самой ценной находкой было нечто иное. – Хорст схватил стул и, поставив его спинкой вперед, уселся прямо передо мной. – Это была тибетская девочка-подросток по имени Зигрун. Младенцем ее нашли у порога одного из храмов. Девочка обладала необычными способностями. Она могла предсказывать погоду и события на ближайшие несколько дней, читать и передавать на расстояние мысли. По мере взросления способности ее усиливались, и она превратилась в сильнейшего медиума. К моменту приезда на Тибет Хаусхофера и твоего отца она стала помимо своей воли принимать телепатические послания так называемых «умов внешних», разумных существ, находящихся вне нашей планеты. Послания были зашифрованы, монахи смогли понять лишь часть из них, где говорилось, что их источником являются представители развитой цивилизации из далекой звездной системы. В Лхасе – столице Тибета твоему отцу и Карлу Хаусхоферу удалось настолько расположить к себе правящего страной регента, что он позволил им забрать девушку-медиума в Германию. Хотя, возможно, и страх перед открывающейся истиной, могущей представлять угрозу для вековых устоев его страны, толкнул регента на этот шаг. Тем не менее девушка оказалась здесь. Карл Хаусхофер воспитал ее как дочь, но истинным отцом Зигрун стал «ВРИЛ». Скрупулезно фиксируя послания внеземной сущности, мы одновременно пытались их расшифровать, но только с созданием «Аненербе» нам удалось собрать лучших дешифровщиков и ученых, которые смогли наиболее точно раскодировать тексты и перевести их на понятный инженерам и техникам язык. Так и появился летающий диск, способный развивать скорость свыше 4000 км/час. Не за горами то время, когда мы выйдем в околоземное пространство, а затем достигнем других планет Солнечной системы. Однако этого недостаточно, чтобы быстро добраться до ближайших обитаемых миров Вселенной. «Внешние умы» сообщили, что на нашей планете должен существовать Портал, при взаимодействии с которым космический аппарат способен почти мгновенно оказаться в другой звездной системе. – Хорст замолчал, уставившись на меня лихорадочно блестящими глазами. Черты его лица заострились, на щеках продолжал играть румянец.
   У меня мелькнула мысль, что я сплю, что все это – Герман Хорст, мое назначение в «Аненербе», летающий диск, древние послания, монахи и медиумы, внеземной разум – все это бредовый сон. И мой отец… Я знал, что он был офицером германской разведки, а также заядлым рыбаком и библиофилом, но о том, что он являлся членом оккультного общества, я не догадывался. Мне всегда казалось, что он с большой долей иронии и скепсиса относился к подобным вопросам.
   – Твой отец был скептик, ему всегда требовались доказательства, – хрипло произнес Хорст, будто читая мои мысли. – Поэтому он и был особенным – если доказательства существовали, он их всегда находил. О Портале, только иносказательно, ему уже рассказывали тибетские монахи. Они говорили, что в древнем городе на краю земли есть ворота в туннель, ведущий к звездам. Твой отец считал, что речь идет о затерянной Атлантиде. Монахи показали ему и Хаусхоферу древнюю карту – старый, почти рассыпающийся в руках пергамент, на который были нанесены подробные изгибы береговых линий, реки, горные цепи не существующего ныне материка и… город. Когда они увидели карту, то сразу поняли, где надо искать, но проверить и окончательно подтвердить их догадки удалось лишь сейчас.
   «Черт» в эсэсовской форме опять замолчал и, прищурившись, посмотрел на меня сквозь облако сигаретного дыма.
   – И… где же она, Атлантида? – облизнул я вдруг пересохшие губы.
   – Она, как и предполагалось многими, в Антарктиде. Подводники Деница нашли ее почти год назад, хотя первые экспедиции по тщательному изучению материка мы начали еще в 1938 году. Под слоем льда мы обнаружили огромные, многокилометровые карстовые пустоты. В некоторых местах их своды достигают высоты более пятисот метров. Там есть озера и реки, температура воды в которых достигает + 18–19 градусов, есть и своя, необычная флора и фауна. Мы нашли новый мир, Эрик!
   – Этого не может быть. Средняя температура в Антарктиде – шестьдесят градусов ниже нуля, а сам материк покрывает более чем двухкилометровый слой льда.
   – И все же это реальность, Эрик. Мы уже строим там базу. Подводные лодки «Конвоя фюрера» уже перевезли туда сотни тонн оборудования, почти две тысячи специалистов и рабочих.
   – А город… Вы говорили о городе.
   – Это огромная, сужающаяся к вершине четырехгранная пирамида высотой чуть более ста сорока восьми метров. Длина основания – почти двести тридцать три метра. Обрати внимание на размеры и пропорции, которые практически аналогичны размерам и пропорциям самой известной пирамиды Гизы. Имеет четыре входа, но… Мы не можем войти, Эрик. – Хорст раздраженно раздавил окурок в пепельнице.
   – Почему?
   – В отличие от пирамиды Хеопса, сооружение атлантов выполнено из материала, неизвестного на Земле. Это монолит, который не поддается никакому воздействию. Даже направленный взрыв не берет. Египетские пирамиды лишь бледная имитация того, что мы обнаружили в Антарктиде. Нужен ключ и тот, кто сможет им воспользоваться. Об этом говорится в строках, выгравированных над входом. Надпись сделана на том же языке, на котором получала послания из космоса Зигрун. Этот язык весьма схож с языком древнего Шумера.
   В горле у меня совсем пересохло, и, увидев графин с водой, я налил себе полный стакан, после чего осушил его залпом. Группенфюрер тем временем прикурил новую сигарету.
   – Однако удача не оставила нас, и совершенно случайно нам удалось узнать, где хранится нечто, являющееся нужным ключом. Ты знаешь, что наши войска под командованием генерала Роммеля ведут с переменным успехом боевые действия против англичан и их союзников в Северной Африке. Небольшой отряд вермахта пару месяцев назад в результате ночного боя был отрезан от основных сил и вскоре заблудился в пустыне недалеко от ливано-египетской границы. Проплутав несколько дней почти без воды и пищи, они наткнулись на развалины какого-то старинного поселения и после долгих поисков нашли что-то вроде колодца. Воды в нем не было, но лейтенант вермахта Дитрих, командовавший отрядом, решил изучить дно колодца.
   «А что ему еще оставалось делать?» – подумал я.
   – Спустившись вместе с двумя солдатами вниз, он провалился в длинный туннель, ведущий глубоко под землю, и даже обнаружил что-то вроде небольшой подземной реки. Набрав воды, они поднялись наверх.
   Я представил себя на месте тех солдат в пустыне и снова покосился на графин с водой. Группенфюрер глубоко затянулся и продолжил:
   – Но в этот момент появились англичане, которые, видимо, шли по их следам, и завязался бой. Численное превосходство было не на нашей стороне. Большая часть германского отряда была уничтожена. Дитрих и несколько оставшихся в живых солдат решили укрыться в обнаруженных ими катакомбах. Англичане побоялись организовать преследование и просто забросали колодец гранатами, вызвав его обвал.
   – И как же им удалось выбраться?
   – Пойдем со мной. – Хорст открыл дверь в коридор.
   «Сюрпризы еще не закончились», – подумал я.
   Мы прошли еще дальше по коридору и вошли в большой полутемный кабинет, судя по сильному запаху лекарств, медицинский. Хорошо был освещен лишь центр помещения, где стоял стол с настольной лампой и стул. За столом сидел худенький человек в белом халате. При появлении нас он вскочил на ноги и вскинул руку в приветствии. Хорст и я ответили ему, после чего группенфюрер кивнул «медику», а мне предложил присесть на один из стульев у стены, в тени. Затем присел рядом и сам. Через минуту в кабинет вошел высокий светловолосый человек лет двадцати пяти в больничной пижаме. Его сопровождали два дюжих санитара.
   – Присаживайтесь, господин лейтенант.
   Лейтенант присел на стул у стола. Санитары остались стоять у входа.
   – Как ваше самочувствие, господин лейтенант?
   – Спасибо, я чувствую себя очень хорошо. Хотелось бы вернуться в часть. Когда это будет возможно, доктор?
   – Очень скоро, но сейчас я хотел бы попросить вас рассказать еще раз о событиях в Африке. Попрошу начать рассказ с того места, когда вы, а также рядовые вермахта Рудель и Гауссер оказались запертыми в подземных катакомбах.
   Блондин нервно сглотнул и отвел взгляд в сторону. Через минуту или две он повернул лицо к доктору, и я заметил, что его голубые глаза стали словно стеклянными, неживыми.
   – Я сразу же понял, что… через колодец уже не выбраться. Пошли к реке. Откуда и куда она могла бежать, мы даже представить не могли. Над головой у нас была пустыня, возможно, на сотни километров вокруг. Направились вниз по течению, так как решили, что подземная река выведет нас к морю. – Дитрих замолчал и мотнул головой, словно прогоняя наваждение. – На второй, а может… третий день пути наш единственный фонарь погас. У Руделя началась истерика. Он говорил, что никуда больше не пойдет, сел к стене. Мы… я и Гауссер пытались его поднять, но… и еще… он стал требовать еды, – Дитрих опять замолчал.
   – Продолжайте, лейтенант. Постарайтесь не волноваться.
   – Завязалась драка. Мы с Гауссером скрутили Руделя и связали ремнями. Потом присели отдохнуть, силы нас почти полностью оставили. Еды с собой не было… никакой. Стали мерзнуть. – В глазах Дитриха появилось выражение ужаса, костяшки сцепленных в замок пальцев побелели. – Через некоторое время мне показалось, что я чувствую ток воздуха. Вместе с Гауссером мы нашли боковой туннель, перпендикулярный туннелю с рекой. Решили идти. Рудель наотрез отказался. Мы решили посмотреть, куда ведет тоннель, а за Руделем вернуться потом. Шли долго, очень долго. Гауссер стал уставать. Тут… – Дитрих снова как-то странно мотнул головой, он явно уже был не в себе. – Туннель изменился, он стал другим. Стены, пол, потолок стали гладкими. И еще… я стал видеть. До этого мы шли в полной темноте, а тут… какой-то тусклый, непонятно откуда идущий свет. Мы пришли в большой зал, в котором было несколько дверей.
   Дитрих медленно приложил руки к вискам, будто у него заболела голова, лицо стало будто каменным. Санитары напряглись. Человек в белом халате быстро и мягко подошел к нему и молниеносным движением руки вонзил шприц в руку. Я посмотрел на Хорста. Тот наблюдал за происходящим с невозмутимым лицом. Дитриху тем временем стало лучше. Тело его расслабилось, взгляд стал более осмысленным.
   – Вы вошли в зал, лейтенант. Что случилось дальше?
   – В зале? Ах, да… в зале. В зале было три двери. Из того же гладкого темного материала. То, что это двери, мы догадались лишь по тонким, чуть заметным швам. Там были еще какие-то надписи… или рисунки. Я стал пытаться их как-то открыть, но безуспешно. Гауссер подложил под одну из них гранату, но дверь не поддалась… – Дитрих обхватил плечи руками, глаза снова стали стекленеть.
   – Продолжайте, лейтенант, прошу вас.
   – Решили отдохнуть. Через некоторое время, когда я очнулся, то увидел, что створки одной из дверей разошлись в стороны. Я растолкал Ганса, и мы вошли в следующий зал. – Лейтенант снова мотнул головой. – Когда мы вошли в следующий зал, то увидели… на пьедестале. Там… – Речь лейтенанта стала сбивчивой. – Я хотел взять это, но… открылась другая дверь, и я увидел… свет. Нет, это был снег. Много снега. Мы вошли… или вышли… и оказались на горной вершине. Вокруг возвышались такие же горные пики, покрытые льдом. Хмурое и темное небо нависало почти над самой головой. Ветер пронизывал меня насквозь. И тут я увидел человека. Он сидел на камне, прямо напротив меня, поджав ноги под себя. Он смотрел мне в глаза. Губы его были неподвижны, но я отчетливо слышал каждое его слово. – Голова Дитриха свесилась на грудь.
   – Что он сказал, господин лейтенант? Что он сказал?
   Дитрих поднял голову с остановившимся взглядом.
   – Он сказал: «Ты не вправе прикасаться к Ключу. Только Наблюдатель вправе взять его и открыть Звездный путь. Иди обратно, и пусть придет Он».
   – Кто Он?
   Дитрих вдруг издал звук, будто поперхнулся. Медленно он повернул голову в сторону, где сидели Хорст и я.
   – Он! – вдруг пронзительно заорал он так, что у меня зазвенело в ушах, и кинулся к нам. Я вскочил на ноги, в то время как группенфюрер оставался недвижим. Тем временем лейтенант подскочил ко мне. Но прежде чем я успел что-либо предпринять, санитары заломили ему руки.
   – Гауптштурмфюрер! – продолжал кричать Дитрих в мою сторону. – Вы должны отправиться туда и взять Ключ, иначе он не вылезет у меня из головы! Он приказал: «Найди Его»! Я нашел, нашел! А Ганс остался там, на горной вершине. Он…
   Врач вонзил лейтенанту шприц в руку, и тот сник.
 
   – Что все это значит? – рявкнул я, когда лейтенанта Дитриха утащили и мы с группенфюрером остались в помещении одни. – Это же немецкий офицер! Да как вы смеете поступать с ним так! Он болен, и ему нужна медицинская помощь, а вы пытаете его!
   – Если ему где и могут помочь, то только здесь! В любом другом месте его примут за психопата и запрут на долгие годы в лечебнице. Мы же знаем, что он просто пережил нервное потрясение и все, что с ним произошло, – правда. Через пару месяцев он уже будет в строю. А воздействие на его мозг извне действительно было. Только сделали это не мы. Это сделали в Северной Африке, когда он блуждал в катакомбах.
   – Да это полный бред! Он длительное время провел под землей без пищи и воды. Как он вообще выбрался оттуда? А может, его просто в бою контузило, и это подземное путешествие ему привиделось.
   – Разведотряд вермахта наткнулся в пустыне на аналогичный британский отряд. В ходе боя у англичан отбили немецкого военнопленного – Дитриха, который находился без сознания. Из англичан выжил только один солдат, который пояснил, что на полумертвого Дитриха они наткнулись случайно, за несколько часов до столкновения с нашими разведчиками. С мертвого британского офицера сняли карту с маршрутом движения их отряда. Там было помечено и место, где обнаружили Дитриха. Когда мне сообщили о случае с Дитрихом и специалист «Аненербе», пообщавшись с ним, пришел к выводу, что весь его рассказ – правда, разведывательный самолет Люфтваффе обследовал территорию исходя из маршрута, обозначенного на трофейной карте. И действительно, недалеко от того места, где нашли лейтенанта, авиаразведка обнаружила в песках некое подобие развалин древнего строения…
   – Да в Северной Африке множество развалин и что это за специалист такой, который сразу определяет, где ложь, а где правда.
   – С этим специалистом ты еще встретишься…
   – Вот так же, с санитарами за спиной?! – заорал я.
   – Нет, Эрик, нет. Ты неправильно меня понимаешь…
   В этот момент в комнату кто-то вошел. Я обернулся к выходу – передо мной стоял рейхсфюрер. Я вытянулся по стойке «смирно». Гиммлер, поблескивая очками в тусклом свете лампы, долго и пристально смотрел на меня, а потом спокойным и ровным голосом произнес:
   – У нас с группенфюрером Хорстом есть для вас, гауптштурмфюрер фон Рейн, задание особой важности на территории Северной Африки. Вы единственный, кто сможет с ним справиться. Думаю, что группенфюрер уже начал вводить вас в курс дела. Прошу учесть, что о результатах я буду докладывать лично фюреру. – И, повернувшись к Хорсту, добавил: – Сегодня, Герман, поужинать с вами я не смогу. Надо доложить фюреру об успехе испытания. Фон Рейну создайте все условия для подготовки к миссии и полноценного отдыха. Провала быть не должно.
   Когда Гиммлер вышел, Хорст немного помолчал, глядя на мое мрачное лицо, и сказал:
   – Ужин через час, а пока давай-ка я покажу тебе твою квартиру.
 
   Квартира, вернее, двухкомнатный номер гостиничного типа оказался на втором этаже подземного городка. Как позднее я узнал, весь этаж, в сущности, представлял собой гостиницу для офицеров охранного батальона, которым командовал Брандт. Казарма солдат и обе столовые – офицерская и солдатская – находились на первом, самом верхнем этаже. На трех самых нижних этажах находились исследовательские лаборатории и кабинеты «Аненербе».
   – Обустраивайся, Эрик. Увидимся за ужином в офицерской столовой. – Хорст, стараясь не смотреть мне в глаза, быстро ретировался.
   Я нехотя распаковал свою дорожную сумку. Настроение у меня было скверное. Если бы не Гиммлер, я бы уже послал Хорста ко всем чертям. Пройдя в ванную комнату, я ополоснул лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. Темно-русые волосы, большие серые глаза, заостренные черты лица. Через весь левый висок пролег рваный багровый шрам – след осколка советской гранаты. Сантиметр левее – и меня сейчас не было бы в живых. Тогда, в августе 1941 года, наш батальон расположился на ночлег в одной из деревень под Лугой. Ночью началась стрельба. На наших часовых напоролась довольно крупная группа красноармейцев, выходящих из окружения. Жители деревни, в основном женщины и старики, решили красноармейцев поддержать. У многих деревенских оказалось оружие, а у кого его не было, стали поджигать свои же дома, где ночевали немецкие солдаты. Однако к утру все было кончено. Красноармейцы пали все, погибло и большинство жителей деревни. Наши потери были небольшими, но получил тяжелое ранение в грудь командир батальона. Оставшихся в живых жителей мы согнали в сарай на краю деревни. Командир позвал меня в хату, где санитары его перевязывали и готовили к транспортировке в тыл.
   Едва войдя в дом, я услышал за спиной, во дворе, выстрелы. Расстегивая кобуру, я выскочил обратно на крыльцо. Солдаты моей роты – Хорн и Риттер пытались расстрелять носившегося по двору деревенского мальчишку лет десяти-двенадцати. Мальчишка с прижатыми к животу руками, возможно раненый, метался среди поленниц дров, клеток с живностью и другим деревенским скарбом. Он был похож на перепуганного взъерошенного цыпленка, потерявшего мать. Я заорал: «Не стрелять! Прекратить стрельбу!» Мальчишка кинулся в мою сторону, оказавшись между мной и солдатами, бегущими вслед за ним. Он посмотрел мне в лицо. У него были ярко-голубые глаза и светлые, соломенного цвета волосы. Я сделал шаг с крыльца и хотел крикнуть ему, чтобы он не боялся – его никто не тронет, но, скользнув взглядом к его рукам, рассмотрел прижатую к животу противопехотную гранату. Риттер что-то кричал мне на ходу. Мальчишке оставалось до меня не более полудюжины метров, и я увидел, как он выдернул чеку. В руке у меня был «парабеллум», но я не мог шевельнуться. «Я же не детоубийца, так не должно быть!» – пронзила меня мысль. «Стреля-я-я-й!» – донеслось до меня будто сквозь сон. Солдатский счетчик в голове отсчитывал оставшееся расстояние до мальчишки: «пять метров… четыре… три…». Я поднял руку и выстрелил ему в голову, а еще через мгновение раздался взрыв.
   Риттер и Хорн погибли на месте. Их просто изрешетило осколками. Меня же отбросило взрывной волной на ступени крыльца, а один из осколков вспахал кожу на виске. Через полчаса я пришел в себя, и оберштурмфюрер Вагнер сообщил мне, что командир батальона умер от потери крови, а сарай на краю деревни он приказал сжечь. От мальчишки же не осталось ничего. Только небольшая воронка на месте взрыва и кислый запах взрывчатки. Сейчас, глядя в зеркало, я снова задавался вопросами: «Почему тогда в живых остался именно я? Почему, чтобы остаться в живых, необходимо было сделать тот выстрел?»
   Вода медленно стекала по подбородку и капала в раковину.
   В баре я обнаружил неплохую коллекцию спиртного, вплоть до русской водки, однако решил остановиться на ямайском роме. Скинув китель цвета фельдграу на спинку стула, я уселся на кровать с полным стаканом янтарной жидкости. Залпом осушив стакан, я налил следующий. Выпив и его, я, не снимая сапог, завалился на неразобранную кровать.
 
   – Фон Рейн, вставайте, ужин проспите. – Кто-то пытался меня разбудить. – Э, да вы уже набрались.
   Я нехотя приоткрыл глаза. На стуле, рядом с кроватью, сидел штурмбаннфюрер Брандт и, приглаживая ежик на голове, с интересом рассматривал мою физиономию.
   – Ладно, распоряжусь, чтобы ужин принесли вам сюда. Да… еще кое-что. Завтра в восемь вы должны быть в кабинете группенфюрера Хорста.
 
   На следующее утро, позавтракав в номере остатками ужина, я направился в кабинет Хорста. Поприветствовав друг друга, мы расположились за столом. Хорст без предисловий начал с главного:
   – Суть твоей миссии, Эрик, в следующем. Ты во главе тобой же собранной команды должен выдвинуться в выявленную авиационной разведкой точку в Северной Африке. – Хорст ткнул пальцем в карту на столе. – Найти подземное сооружение искусственного происхождения, в котором побывал лейтенант Дитрих, и выяснить его предназначение. Затем найти так называемый Ключ и представить его в «Аненербе».