На миг Андрей засомневался, но затем решил, что оно того не стоит. Во-первых, он просто не знал, на что способен этот инквизитор. Во-вторых, и в самых главных, если его позвали, значит, хотят поговорить, а лучший способ узнать о чем – это все же выслушать пригласившую сторону.
   Рука соскользнула с рукояти и спокойно взяла со стола кувшин с вином, нарочито медленно наполнила третью кружку и столь же медленно поднесла ее к губам. Сделав небольшой глоток терпкого напитка, Андрей все так же нарочито медленно поставил ее на стол.
   Инквизитор легкой ухмылкой дал понять, что оценил то, что рука рыцаря тверда и в ней нет ни капли дрожи, а значит, не страх изменил намерения Новака, а желание выслушать пригласивших его.
   – Итак, падре, брат Адам, я слушаю вас.
   – Я пригласил тебя, сын мой, чтобы поговорить о Южной империи.
   При этих словах падре Патрика Андрей вновь инстинктивно напрягся и непроизвольно осмотрелся в поисках щелей и дырочек, сквозь которые могли за ними наблюдать и подслушивать. На губах инквизитора вновь появилась ухмылка, но на этот раз она была несколько иной – одобрительной, что ли. И подтверждение наблюдениям Андрея не заставило себя долго ждать:
   – Сейчас нас никто не слушает, – спокойно проговорил брат Адам. – Примите мои поздравления. Люди весьма немалого ума попадались на полной уверенности в безопасности этого места.
   – Значит, инквизиция все же держит это место под колпаком, – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Андрей.
   В ответ на это, инквизитор поднялся и, подойдя к противоположной от входа стене, отодвинул в сторону небольшую декоративную панель, которая, казалось, была закреплена намертво. Брат Адам сделал приглашающий жест, и Андрей, подойдя, заглянул в образовавшееся маленькое оконце. За ним располагалась небольшая комнатка, скорее клетушка, в которой едва мог расположиться один человек. Там были небольшой стол с горящим светильником, с письменными принадлежностями и скамья, расположенные таким образом, чтобы сидящий как раз находился левым ухом у этого оконца. Была видна и узенькая лестница, устроенная между двумя стенами и ведущая вниз.
   – Лестница ведет в подвал и наверняка не сообщается с общим помещением, скрытая фальшивым фундаментом, а там подземный ход. Куда он ведет?
   – Это не имеет значения. Вынужден с вами согласиться, падре, сэр Андрэ и вправду весьма неординарный человек. Но, как бы это сказать, немного невыдержанный. Однако надеюсь, в бою вашей выдержке можно позавидовать. Наверняка так, иначе вас давно сожрали бы орки.
   – Степные орки не едят разумных, – внимательно следя за реакцией инквизитора, проговорил Андрей.
   – Но вы были и за Яной, а уж они-то человечинку очень уважают, – не моргнув глазом, ответил тот. – Сэр Андрэ, кого только мне не приходилось изображать по долгу службы, иногда от этого устаешь. Да и времени у нас не так много, как хотелось бы. Писарь скоро вернется на дежурство, так что лучше сразу к делу. Давайте поступим так. Я вам вкратце расскажу кое-что, а затем мы поговорим.
   – Я внимательно вас слушаю.
   – Вот и прекрасно. Итак, о существовании Южной империи и других государств орков известно уже давно. Очень давно. Как такое случилось, до сих пор непонятно, но около десяти лет об орках не было ни слуху ни духу. Люди расселялись, ссорились – и наконец разделились. А потом в наказание за наши распри Господь отвернулся от нас, а сатана наслал на нас полчища своих слуг. Разумеется, это официальная версия. Со степными орками мы столкнулись несколько позже, чем с лесными. Так уж случилось, что люди появились здесь на ничейной земле: полоса земли не была занята никем. Постепенно люди отвоевывали территории, и между степными орками и лесными появились людские государства, и орки перестали ходить в набеги друг на друга: мы надежно отделили одних от других. Однако вскоре у степных орков были обнаружены монеты, а деньги – это уже признак государства. Затем были и другие находки, которые никак не вязались с дикарями, посуда со сценами штурмов крепостей, с изображением баталий и воинами, облаченными в одинаковые доспехи. Было принято решение начать изучать врага. Брались пленные орки, изучался их язык. Тут-то и стало известно о множестве государств за степью. Именно государств, со всеми структурами, должными для нормального государства, со своей письменностью и, самое главное, летописями. К оркам был направлен отряд разведчиков – лучшие из лучших. Им удалось доставить одну из летописей и грамотного орка. Вот тут-то и стало известно доподлинно, что орки живут здесь гораздо дольше, нежели в этом мире появились люди.
   – А значит, стало известно и о том, что они никакие не исчадия ада, а просто хозяева этого мира, люди же – нежеланные здесь гости.
   – Именно. Но к тому моменту святой Иоанн уже покоился с миром, а никто другой не мог открыть врата обратно. Нам оставалось только выживать в этом мире. Люди были уже разобщены, и единственное, что еще связывало их, это вера. И тогда Церковь стала усиливать свои позиции, был создан орден Святой инквизиции. Даже среди священнослужителей далеко не многие знают о существовании орочьих государств.
   – Ну что же, весьма познавательная беседа. Но только вы не сказали пока ничего такого, чего бы я не знал или о чем не догадывался. Вот скажите, неужели вы действительно полагали, что вам удастся вечно удерживать это в тайне? Ведь живущие на южной границе видели, что повадки степных орков сильно отличаются от повадок лесовиков.
   – Это так, но это было только на уровне слухов и догадок. Сильные позиции инквизиции на южной границе позволяли сохранять тайну.
   – Что же изменилось?
   – А изменилось то, что полученные вами сведения перевернули все с ног на голову. До сих пор степные племена орков служили хорошей защитой от орочьих государств. Но теперь, когда вопрос возникновения единой Империи орков – почти свершившийся факт, вероятность того, чтобы степняки сумели сдержать Империю, очень мала.
   – Это свершившийся факт. Да, соперник еще не добит, но он уже на коленях, осталось нанести последний, решающий удар. Два, от силы три года – и Империя придет сюда. Вы в этом сомневаетесь?
   – Честно признаться, сомнения есть относительно существующего положения дел. Информации недостаточно.
   – Для меня – так вполне.
   – Дело в том, что для синода информации, полученной от опального епископа и неблагонадежного рыцаря, а по сути, только от него, будет недостаточно. Вы понимаете, что если обнародовать эти сведения, то это будет сродни снежной лавине в горах.
   – Страшно и убийственно. Да понимаю. А еще я понимаю, что если попытаюсь сам сделать это, то окажусь на костре. Я даже понимаю то, что очень сильно рискую, беседуя с вами. И только не догадываюсь, почему должен оставить вас в живых.
   При этом голос Андрея изменился. Он вроде все так же звучал спокойно и ровно, но что-то в нем неуловимо поменялось, и сквозь это спокойствие прорвалась неприкрытая угроза. Реакция брата Адама была молниеносной.
   Как в его руке оказался нож и как именно он нанес удар, Андрей так и не рассмотрел. Нет, потом-то он все вспомнил и разложил по полочкам, но вот в тот момент он буквально ничего не заметил. Просто сработали милицейские рефлексы, помноженные на ежедневные тренировки и длительный боевой опыт.
   Ударом обеих рук вперехлест, по кисти, он выбил нож из рук инквизитора, вызвав его болезненный стон. В следующее мгновение он нанес боковой удар ребром ладони по шее, удар ногой под колено – и вот он уже перехватывает упавшего на колени брата Адама за подбородок и затылок, чтобы одним движением сломать тому шею…
   – Андрэ!!! Нет!!!
   Окрик падре подействовал на Андрея отрезвляюще и успел остановить движение, несущее смерть. Он отпустил своего противника, и тот повалился на пол бесчувственной куклой.
   – Ты убил его?
   Андрей нащупал артерию на шее поверженного инквизитора и, посмотрев на священника, ответил:
   – Пока нет. Но вот убейте меня, не понимаю, почему вы меня остановили и почему я не должен закончить начатое?
   – Это я ему все рассказал.
   – Это я понял.
   – Как ты не понимаешь, без поддержки Церкви нам не остановить вторжения.
   – Это-то я понимаю – и именно поэтому все рассказал вам.
   – Ты думаешь, что мне под силу одному поднять столь непосильный груз?
   – Нет, конечно. Но у вас есть ваши последователи, друзья и соратники.
   – Так вот, брат Адам – тот, кому я больше всего доверяю. Тот, кто пытался устроить мой побег из узилища, и не удалось ему это только потому, что я отказался бежать.
   – Инквизитор???
   – Брат Адам, который с послушничества был рядом со мной. Он не раз пытался образумить меня, но я его не слушал, ибо верил в свою правоту.
   Инквизитор зашевелился на полу. Вскоре он сумел сесть и встряхнул головой и, подняв пока еще замутненный взгляд на Андрея, вымученно улыбнулся:
   – Да-а, сэр Андрэ, – прохрипел он, – удивили вы меня. Никак не ожидал, что рыцарь и воин будет готов отразить подлый удар убийцы.
   – Скажем так, мне повезло, – пожав плечами, ответил Андрей. Не объяснять же ему, что получать подлые удары ему не впервой, да и благородный рыцарь из него – как из свиньи балерина.
   – Ну что же, пока согласимся с этим. Кстати, покажете потом мне приемчик, которым обезоружили меня? О-о, дьявол! – Брат Адам попытался подняться и при этом опереться на правую руку, но ее всю прострелила острая боль.
   Падре тут же поспешил на помощь пострадавшему и заботливо ощупал руку. Андрей уже знал, что в этом мире весьма успешно боролись с переломами, если только они не вызывали внутреннего кровотечения или не были открытыми. В первом варианте в половине случаев терялась конечность из-за гангрены, во втором дела обстояли так же, как и при ранениях, то есть длительное заживление, а возможно, и заражение ввиду отсутствия элементарных антисептиков. Считалось, что лучшими лекарями были именно священнослужители, а потому Андрей не видел причины вмешиваться в процесс оказания первой помощи.
   – Хвала Господу, перелома нет, только ушиб. Но поболит еще долго.
   – Это как водится, падре, – кряхтя ответил инквизитор. – Так вот, – словно ничего и не произошло, продолжил брат Адам, – сведения, которые вы предоставили падре Патрику, необходимо подтвердить, и лучше будет, если это сделает тот, кто не вызовет сомнения у синода.
   – Ну так в чем проблема? – Андрей вновь как заведенный пожал плечами. – Снарядите разведывательный отряд, и дело сделано.
   – Не все так просто, сэр Андрэ. – Андрей заметил, что в голосе инквизитора появилось нечто, чего раньше не было, – уважение, что ли. Чем это вызвано – тем, что Андрей взгрел незадачливого убийцу, или тем, что тот зауважал остроту ума собеседника, – было непонятно, но вот что-то такое появилось. – Синод не направит разведывательного отряда хотя бы по той причине, что не поверит в то, что сложившийся вековой порядок вдруг нарушился. Они верят в нерушимость существующего положения дел.
   – Хотите моими руками таскать из костра горячие каштаны? Нет. Я не отправлюсь туда и не стану сопровождать вашего человека.
   – Вы не хотите доказать вашу правоту?
   – Я прав. И мне этого достаточно.
   – Пока нас с падре только двое. Но если удастся доставить сведения, то это может изменить отношение к проблеме многих из синода. Да, возможно, это может привести к расколу и, как следствие – к ослаблению позиций Церкви, но зато это пойдет на пользу людям.
   – Я повторяю, мне не нужно ни в чем убеждаться. Для себя я уже сделал все выводы. Рисковать собой и своими людьми для того, чтобы доказать очевидное, я не вижу смысла.
   – Падре не сомневается в правоте ваших слов, но даже я, безгранично верящий ему, не могу в это поверить полностью. Кто же тогда сможет этому поверить?
   – Вы повторяетесь. Мой ответ прежний: нет.
   – Да как же…
   – Погодите, – подняв руку, прервал инквизитора Новак. – Падре верит мне, но вы поверить не можете. Но с чего вы взяли, что синод поверит тому, кто доставит им эти сведения? Да они не поверили бы даже Папе, вздумай он сказать им об этом. Его тут же сочли бы сумасшедшим, и все это только потому, что сведения могут оказать влияние на существующий порядок.
   – Поэтому вы хотите забиться в самый дальний угол от степи, отгородиться от лесных орков и ждать, что все может измениться к лучшему, но без вашего вмешательства?
   – Я – не мессия, чтобы решать судьбы людей. Я обычный человек, если хотите, простой солдат. А ваше заявление по поводу безопасного уголка… Простите, но это даже не смешно. Я сегодня половину дня потратил на то, чтобы найти рабочих для того, чтобы поставить в Кроусмарше крепость, и пока не преуспел в этом, а ведь им была обещана тройная плата. Почему? Да потому что все они помнят, чем закончились попытки маркграфа поставить там крепость, и не верят в то, что это получится у новоявленного барона, в одиночку.
   – Но ведь на что-то вы надеетесь?
   – И вам, и мне доверяет падре, но вы не доверяете мне. Почему я должен доверять вам?
   – Потому что вы еще не под арестом и вас не тянут в темницу.
   – Это аргумент. Но и вы живы только потому, что вам доверяет падре.
   – Вот и поговорили.
   – Да уж, поговорили.
   Инквизитор нарочито медленно, чтобы рыцарь не дай Господь не подумал ничего плохого, подобрал свой нож и спрятал его в рукаве куртки. Затем так же медленно, но уже по причине боли в руке, надел полушубок, нахлобучил на голову треух и, посмотрев на Андрея, проговорил:
   – Мы еще вернемся к этому разговору. – Как ни двусмысленно звучала эта фраза, но Андрей почему-то сразу понял, что второго дна у этих слов нет – просто констатация того, что разговор будет иметь продолжение, и все. Уже в дверях инквизитор остановился и обратился к Андрею: – А все же покажите мне тот прием. Очень эффективно.
   – Непременно. Обращайтесь, когда рука перестанет болеть.
   – Хорошо. – Инквизитор вышел из кабинета и тихо прикрыл за собой дверь. Вот теперь разговор и вправду был окончен.

Глава 2
Кроусмарш. Заговорщики

   Распутица. Дорога была так себе. Не дорога, а одно направление. Среди огромного луга просто выделялась одна полоска, на которой с растительностью было немного похуже, нежели на остальном пространстве, изредка попадались небольшие проплешины голой земли. От снега уже не осталось и следа, ранняя весна быстро предъявляла свои права на эту землю, но влаги было более чем достаточно. Однако наличие растительности ничуть не мешало копытам лошадей довольно глубоко проваливаться в землю, безжалостно втаптывая в мокрую, словно губка, землю траву. Поднимаясь, копыта зачастую вырывали ее с корнями, так как жирный чернозем большими комьями прилипал к ногам животных и облепил их по самые бабки.
   Глядя на эту картину, искренне становилось жаль бедных животных, которые с большим трудом несли на себе закованных в доспехи воинов. Несмотря на то что движение было неспешным, шерсть лошадей уже изрядно пропиталась потом. Нечего было и думать посылать их вскачь – это окончательно добило бы животных. Ничего, еще неделька такой погоды – и земля достаточно просохнет, во всяком случае большой караван уже выдвинулся из Новака: там дороги просохли настолько, что по ним можно было уже двигаться, – купеческие караваны, правда, выждут еще минимум с неделю, но у новых поселенцев времени было в обрез.
   Ехавший в голове колонны Андрей направил своего коня немного в сторону, пропуская всадников вперед. Высокий гнедой жеребец недовольно всхрапнул, но все же подчинился твердой руке всадника. Этот маневр проделывался уже не впервые, и всякий раз после недолгой остановки и обманчивого роздыха ему вновь приходилось напрягаться, чтобы обогнать колонну и занять свое место во главе.
   Андрей остановил коня и окинул взглядом колонну. Девятнадцать всадников – девять из его дружины и десять из дружины маркграфа, – все верхом на замученных лошадях. Впрочем, из людей Андрея только восемь были воинами, девятый был новиком: Брук сумел все же уговорить Андрея взять его с собой в качестве оруженосца. Но после службы на границе он имел право участвовать в этом походе. Для этого сироты дружина Андрея была всей его семьей, Андрей же, сам того не желая, фактически заменил парнишке отца. В середине колонны две крытые повозки запряжены быками: даже хваленые тяжеловозы были не способны в этакую распутицу тянуть груженые повозки – такое было под силу только быкам, да и те изрядно вымотались. По сути, отряд мог бы двигаться и немного быстрее, что сократило бы путь как минимум на сутки, но вот эти повозки значительно сдерживали движение.
   Когда колонна практически миновала его, от хвоста отделился всадник и приблизился к Андрею, после чего они поехали рядом и немного в стороне.
   – Что скажешь, Джеф? Опять будем ночевать в поле?
   – Нет, сэр. Как я вам и говорил, к закату будем на месте.
   – Что-то этот клятый форт никак не хочет появляться.
   – Мы уже не далее как в двух милях от него. Вон на тот урез поднимемся – и увидим Кроусмарш. Проклятые повозки. Ведь говорили же старики, что весна будет ранней. Нельзя было доставить продовольствие пораньше?
   – Продовольствие поступает раз в месяц, вместе со сменяемым десятком.
   – Это-то понятно, но есть же еще и практичность. Это – непрактично.
   – Возможно, его светлость решил показать мне, что я явно погорячился, берясь за Кроусмарш, или решил дать мне прочувствовать, как нелегка доля рыцаря на службе у сюзерена.
   – А кто ж его знает, что он там себе решил.
   В этот момент Джеф всмотрелся в даль и удовлетворенно улыбнулся. Шедшие передовым дозором двое воинов из отряда Андрея как раз поднялись на урез и, видимо, обнаружили их цель путешествия, так как один из воинов вдруг поднял коня на дыбы и азартно замахал рукой. При этом всадники остались на месте, поджидая остальных. Явный признак того, что все спокойно, просто теперь надобность в передовом дозоре отпала.
   – Ну, вот и Кроусмарш.
   – Скорее бы уже. Устал как собака.
   – Ничего. Сегодня еще отоспимся, а завтра за дело примемся.
   – Твоими бы устами да мед пить.
   – Что-то вы невеселы. Трудный путь позади. Впереди отдых.
   – Вот скажи, Джеф, сколько там воинов?
   – Как это сколько? Тридцать.
   – И все они – мясо?
   – Как бы не так. Не все ветераны, но и явное мясо сюда никто не пошлет. Здесь только полноценные воины, ну и ветераны, конечно, найдутся – в таких гарнизонах без них никак.
   – И что, они с удовольствием воспримут то, что ими будет командовать рыцарь без роду, без племени.
   – Ну, такой рыцарь ими уже командовал.
   – Ричард Рэд был из их среды. Они знали его. Знали, на что он способен. Даже будучи простым воином, он пользовался их уважением, и там наверняка найдется кое-кто, кто помнит его. И тут на смену ему приходит его убийца, да еще поднявшийся из низов.
   – Уважением-то он пользовался, это верно, да вот только не любовью. Но я вас понял. Думаете, станут проверять на прочность?
   – Уверен в этом.
   – Хотелось бы сказать, что это не так, да и вы мне не поверите, и я вас обманывать не хочу. Однако на первый раз можно ограничиться тем, что вызвать к себе старшего десятника. Я узнавал – это мой старый приятель. Да вы его знаете, это Робин, тот самый, что был на постоялом дворе, когда вы дрались с сэром Ричардом.
   – Ага, дрался. Скажешь тоже.
   – Главное – результат. Так вот Робин держит воинов в ежовых рукавицах. Так что наладите контакт с ним – и дальше все пойдет как по маслу. Да и командовать вам ими только месяц, а там они покинут нас.
   – Но останутся мои воины, которые будут свидетелями всего, что тут произойдет. А недели через две подтянутся и остальные, а там не только мои люди, но еще и сотня наемников-арбалетчиков. Нет, Джеф. И вечный бой, покой нам только снится.
   – Красиво сказано, сэр. Сами придумали?
   – Нет. Это какой-то бард, имени уже не припомню.
   Форт выглядел угрюмо и недоброжелательно. Частокол высотой не больше пяти метров из посеревших бревен. Эта унылая картина напомнила Андрею кадры из фильма «Храброе сердце»: такая же унылость и серость, только там укрепление и укреплением-то назвать было нельзя. Здесь же, несмотря на унылость, бревна были хорошо подогнаны друг к другу, практически исключая наличие щелей. Наверху они имели заостренные концы. Вдоль стен шел козырек из тонкого кругляка, покрытого слоем глины вперемешку с соломой, выполняющий своеобразную роль машикулей, предохраняя защитников форта от навесного обстрела. Башни отсутствовали, имелись только две вышки для наблюдателей, также прикрытые от обстрела и дождя, – одна находилась у стены, обращенной к Яне, и вторая – на противоположной стороне.
   При подходе отряда створки ворот раздались в стороны, пропуская усталых путников вовнутрь.
   Внутри также царили серость и уныние. Вдоль стен расположились постройки, крыши которых одновременно служили и помостом для занятия позиций обороняющимися. Сразу слева от ворот вдоль всей стены располагались постройки складов. Дальше шла конюшня, весьма просторная, надо сказать, для того количества лошадей, что имелось. Сейчас возле нее суетился с десяток воинов, обихаживающих оседланных лошадей, и, судя по всему, подготовка к выходу уже заканчивалась: к седлам крепились переметные сумы и скатки с вещами. Вдоль стены, обращенной к Яне, располагалась казарма, где наверняка тоже не было тесно. Там же имелась еще одна дверь, ближе к углу – по-видимому, это было жилище командира гарнизона. Вдоль другой стены имелся навес, с наклонным козырьком – это был сеновал, а козырек, такой же как и на стенах, должен был предохранять от зажигательных стрел. Справа от ворот имелась кузница. Не сказать что она была большой и хорошо укомплектованной, но для того чтобы подправить вооружение и доспехи, вполне годилась. В форте не было своего кузнеца – не нашлось желающих, но покажите того солдата, который не в состоянии уследить за своей воинской справой, худо-бедно с этим мог совладать каждый. Конечно, не работа мастера, но чтобы продержаться три месяца – вполне. Рядом с кузницей находился навес, под которым имелась поленница, сейчас сильно прореженная, но дров до наступления тепла, судя по всему, хватить должно было. Посредине находился плац, который все же удивил Андрея. Конечно, речь о воинах, и выполнять иную работу, кроме воинской, как бы зазорно, но и месить грязь – тоже удовольствие сомнительное, поэтому двор был посыпан гравием. За годы эта насыпь была хорошо утрамбована, и хотя чистоты асфальта или каменной мостовой обеспечить не могла, но и грязь не разводила. Практично, в общем.
   У ворот отряд уже встречали. Отъехав в сторону, чтобы дать возможность остальным попасть в форт, Андрей подал знак Джефу, чтобы тот разбирался с отрядом, а сам спешился перед рыцарем – облаченным в полный доспех и знакомым по давнему происшествию десятником Робином. Десятник только бросил короткий взгляд на Джефа и коротко кивнул ему в знак приветствия, тот ответил ему тем же, а сам направился выполнять распоряжение Андрея.
   Взгляд рыцаря Новаку не понравился. Тот смотрел на него недовольно, с нескрываемым раздражением.
   – Сэр Андрэ?
   – Да, это я.
   – С прибытием в Кроусмарш.
   – Спасибо. И вам не хворать.
   – В Кроусмарше есть неписаное правило: всегда вовремя сменять убывающую смену.
   – Во-первых, вначале неплохо было бы представиться, сэр. Во-вторых, не понимаю, что вас так расстроило. Сегодня первое апреля, так что я точен.
   – Прошу прощения, – все же сбавил обороты рыцарь. – Сэр Эрик барон Арунделл. А что касается опоздания – если вы не заметили, дело к закату.
   – Но все еще первое апреля, – упрямо повторил Андрей.
   – Это так. Ладно. Не буду вам мешать, – вдруг преобразился барон Арунделл. – Нам еще нужно накрутить как можно большее расстояние, от этого проклятого места.
   – Вы уже покидаете форт! – наконец понял суть происходящего у конюшни Андрей.
   – Не вижу причин задерживаться здесь.
   – Не хочу показаться невеждой, но ответьте, пожалуйста, на один вопрос. Имущество в форте числится за вами?
   Судя по реакции барона, вопрос и впрямь был не из приличных. Но Андрей не мог его не задать, так как весь его прошлый опыт службы в войсках говорил о том, что имущество никогда не пропадает в никуда. Даже то, что разворовывается тыловиками, в первую очередь списывается – кто поступает иначе, очень скоро попадает пред светлы очи следователя прокуратуры или попросту выплачивает всю недостачу из своего кармана. Расходы у Андрея и без того были немалыми, а сколько еще предстояло потратить, одному Богу известно, а потому выкладывать деньги из-за того, что ему было неудобно задавать подобные вопросы, не хотелось.
   – Имущество целиком находится в ведении старшего десятника, – барон кивнул на Робина, и тот легким кивком дал понять, что все обстоит именно таким образом.
   – Еще раз прошу прощения, я не хотел вас обидеть своим вопросом.
   – Ерунда. – Смена настроения у барона Арунделла легко объяснялась его нетерпением убраться отсюда как можно быстрее, и надо заметить, что, судя по всему, последнее обстоятельство его весьма радовало.
   – Однако стоит ли выдвигаться на ночь глядя?
   – Из такой-то дыры? Да хоть среди ночи. Конечно, неудобно передвигаться ночью, но в то же время абсолютно безопасно. Оркам, этим исчадиям ада, распутица тоже не по вкусу.