Константин Костинов. Джип, ноутбук, прошлое

   Нет, одежда прохожих не подходила. Народ на площади в основном был простым: штаны, заправленные в сапоги, рубашки навыпуск, подпоясанные веревочным шнуром, кепки, то есть картузы, с лакированными козырьками.
   Картуз, с точки зрения Руслана, выглядел как помесь кепки и фуражки. От кепки он отличался наличием узкого околыша, от фуражки – мягким верхом наподобие мешка. То есть все-таки не кепка…
   Ширкал метлой дворник в белом фартуке, подметая… Ай!
   Руслан перепрыгнул кучку лошадиного навоза. Не забывай, Лазаревич, что автомобили здесь – редкость, а основной здешний транспорт загрязняет не воздух, а мостовую.
   Оставлен позади собор, вот и особняк здешнего магната, господина Андронова. Ничего так домик, двухэтажный. Над входом вывеска: «Торговый домъ Л. А. Андронова и Ко». Похоже, рачительный господин не стал строить отдельного помещения под офис и открыл его в собственном доме. Там же висела вывеска «Булочная Мшинского. Кофейня».
   Ноги неожиданно возымели желание развернуться и пойти назад.
   «Куда?!»
   Руслан вздохнул. Попади он в прошлое один – черта с два сунулся бы к купцу. Переоделся бы в одежду рабочего – сменял бы на то же самое ружье – и уже двигался бы в сторону Петербурга.
   Нельзя. В одиночку он может жить хоть в землянке и питаться чем угодно. Но для Юли и Ани такая жизнь не подходит. Он должен обеспечить им ХОРОШУЮ жизнь. Разве это не долг мужа? А значит…
   Руслан открыл тяжелую дверь особняка и прошел внутрь.
   – Прошу прощения, мадам… миссис…
   – Миссис.
   – Миссис Лазаревич, – в глазах Владимира Андреевича, судя по всему, до сих пор стояла грудь Юли, слегка прикрытая тонкой тканью футболки, – вы, случаем, не из суфражисток ли будете?
   – Суфражисток?
   – Ну этих, знаете ли, девиц, которые требуют равных прав для женщин…
   Старик хихикнул, но осекся.
   «Феминистки, что ли?»
   – Нет, Владимир Андреевич, к этим, как вы сказали, девицам не имею ни малейшего ни отношения, ни понимания.
   Юля удивленно посмотрела на журналиста. Тот неожиданно начал раздуваться: втянул животик, выпятил грудь, расправил плечи. Даже глаза заблестели тусклым блеском.
   Похоже, в представлении старика в такой одежде, как у Юли, могли появиться на глазах у публики либо суфражистки, либо…
   – Я – не феминистка, в смысле не суфражистка. Но при этом я – любящая и верная жена. И у меня есть муж. Который, конечно, не корсиканец, но что-то корсиканское в нем есть.
   Владимир Андреевич сдулся.
   – Я… Я не имел в виду… Я не хотел…
   Лицо журналиста начало багроветь.
   – Владимир Андреевич, – пожалела Юля старика. – Расскажите мне лучше о жизни в России. Я никогда в ней раньше не была.
   «Позже – была, а раньше – нет».
   – Разумеется, – обрадованно подпрыгнул старик. – Разумеется. Может быть, чаю? Танька!
   «А неплохое время, – думала Юля Лазаревич, глядя, как молоденькая девушка-служанка, суетясь, ставит самовар, самый настоящий, с дымом из гнутой трубы. – Жить здесь можно очень даже прекрасно. Правда, кончится это все большевиками и революцией… А ну и что! Сейчас Руслан придумает что-нибудь с деньгами, переберемся в столицу, а там можно будет или внедрить какие-нибудь изобретения, или сделать так, чтобы революции не было. Доберемся до царя, предупредим – и все».
   В конце концов, если есть возможность изменить историю к лучшему – ее НУЖНО изменить. Разве это не долг гражданина?
   Аня сидела на крыльце – на перилах крыльца – и смотрела, как незнакомая тетенька тащит на стол в беседке огромный самовар, точно такой, как на картинках в сказках про Федорино горе, которые папа читал ей в детстве. Наверное, дядя Володя хочет угостить их чаем. Хотя, если честно, Ане больше хотелось спать. Она зевнула, расстегнула верхнюю пуговицу джинсовой куртки – сначала показалось, что холодно, и она накинула ее, а сейчас стало жарковато – и спрыгнула с перил.
   – Ой!
   Чуть не сбила дядю Володю, который как раз выбегал из дома.
   – Ой, Анечка…
   Рука журналиста потянулась к голове девочки.
   – Анечка, – заинтересовался Владимир Андреевич, – а что это за девочка нарисована на твоем платочке?
   – Это – Луиза-Франсуаза.
   Хорошо еще, что журналист видел изображение Луизы только до пояса. Длинные ноги, почти не прикрытые короткой юбчонкой, своей непристойностью довели бы его до сердечного приступа.
   – Де Лавальер? – улыбнулся старик.
   – Да! А вы тоже смотрели это аниме? – обрадовалась Аня.
   – Что такое аниме?
   «Ой. Не нужно было этого говорить. Папа сказал, что мы – в другом мире. Значит, никто не должен догадаться, что мы – не отсюда. Иначе… Наверное, нас схватят и будут пытать. Не хочу, чтобы меня пытали. И чтобы папу с мамой пытали – тоже не хочу».
   – Аниме, – лукаво прищурилась девочка, – это такие особые картинки.
   – Вроде лубка?
   Аня задумалась. Лубок – это что такое? И насколько он похож на аниме?
   Но журналиста внезапно перестала интересовать косынка. Он замер, остановившимся взглядом уставившись в распахнутый ворот куртки девочки.
   – Что? – Аня сердито запахнулась.
   – Нет, нет, ничего… Хочешь чаю с коньяком? Боже, о чем я, какой коньяк…
   Надо же, а такой хороший дядька с виду… Ленка Чупрынина, та самая, которая рассказала, что поцелуй по-взрослому, с языком, называется «минет», говорила, что есть такие неприличные мальчики, которые заглядывают девочкам в вырез кофточек. Может, дядя Володя – из таких? Правда, Ленка говорила, что заглядывают в вырез только взрослым девочкам. Может, она, Аня, уже немножко повзрослела?
   На всякий случай Аня дошла до машины, достала из сумочки и положила в карман газовый баллончик. Папа рассказывал, что есть такие дяденьки, которым все равно – взрослая ты или еще не совсем. Они могут НАКИНУТЬСЯ.
   Аня не хотела, чтобы на нее накидывались. Лучше, чтобы под рукой был баллончик. Потому что другой мир и приключения – это хорошо. Но расстроенные папа и мама – это ПЛОХО. Аня не хотела, чтобы им было плохо. Разве не в этом долг хорошей дочки?
   – Мам, – крикнула она в дом, – а можно я пока почитаю книги?
   – Можно! – ответила Юля.
 
   Руслан быстрым шагом прошел внутрь здания и облокотился о стойку, ослепительно улыбнувшись молодому парню на ресепшене.
   – Добрый день! Как я могу увидеть Леонида Андреевича?
   – Добрый день. – Парень с гладко прилизанными черными волосами и тонкой ниточкой усов привстал. – Леонид Андреевич в своем кабинете, но он…
   – Отлично! Передайте ему, что с ним хочет поговорит Руслан Лазаревич из Америки. Город Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.
   Парень медленно встал и вышел. Вернулся он быстрым шагом, уже через минуту:
   – Леонид Андреевич ждет вас.
   Господин Андронов был солидным мужчиной в солидном костюме. Пока Руслан прошел от двери до стола, за которым сидел местный магнат, он, Руслан, успел быстро оглядеть и запомнить внешний вид купца.
   Образ американца позволял избежать некоторых вопросов касательно незнания обычаев – да и вообще незнания ничего, – но слишком уж привлекал внимание. Руслан планировал сменить облик на купца средней руки. При близком общении – все-таки американец, но, по крайней мере, не ковбой. Он, в конце концов, не Буш.
   Леонид Андреевич был одет в черный пиджак с черным же жилетом и черным галстуком, завязанным непривычным узлом. Поперек живота тянулась толстая золотая цепь, видимо, от карманных часов. На торчащих рукавах рубашки – на сантиметр от силы – блестели запонки.
   Выглядел купец… ну как типичный купец: темные, зачесанные назад волосы, аккуратная небольшая бородка, немного похожая на ленинскую, только чуть больше. На носу – очки. Впрочем, очки Леонид Андреевич тут же снял.
   – Добрый день, – заговорил он. – Чем обязан?..
   Руслан перегнулся через стол и затряс руку Андронова с истинно американской бесцеремонностью.
   – Добрый день, добрый день. Господин Андронов, только вы можете мне помочь.
   – Присаживайтесь. Курите?
   Руслан сел в глубокое кожаное кресло:
   – Нет. Благодарю, не курю.
   Он бросил курить после рождения дочери. Вернее, еще во время Юлиной беременности.
   – А я думал, что все американцы курят сигары.
   – Не все. Точно так же, как не все русские гуляют по улицам с дрессированным медведем.
   – Верно. Вы не против?
   – Нисколько.
   Андронов щелкнул изящной зажигалкой и закурил сигарету, извлеченную из темно-коричневого деревянного портсигара.
   – Так чем же я могу вам помочь?
   – Видите ли, в чем дело, господин Андронов. Я путешествую по России с женой и дочерью…
   – Прошу прощения, что перебиваю. В Нью-Йорке чем изволите заниматься?
   – Мебель, – кратко ответил Руслан.
   – Простите. Итак, вы путешествуете с женой, мистер Лазаревич?
   – Я предпочитаю «господин».
   – Господин Лазаревич.
   – Да, совершенно верно.
   – Поездом или…
   – Автопробег.
   – Авто? Вы едете…
   – Да, на собственном автомобиле.
   – И он…
   – Он сейчас здесь, в Луге. Но моя проблема не в этом.
   – Так в чем же?
   – Деньги. Так уж получилось, что все наши средства оказались похищены. Мы неосторожно оставили сумку с кошельком в раскрытой машине и отошли. Кто-то воспользовался нашей невнимательностью и…
   Руслан развел руками.
   Глаза Андронова прищурились. Чуть-чуть, буквально на полмиллиметра, но Руслан заметил.
   Да, это не простак Владимир Андреевич.
   – Позвольте, – и голос похолодел на пару градусов, – я угадаю вашу просьбу. Вы хотите, чтобы я одолжил вам некоторую сумму денег, которую вы мне вернете, как только доберетесь до Нью-Йорка, первым же пароходом.
   Руслан расхохотался. Хотя по спине бежали холодные мурашки.
   – Я знал, что вы именно это и подумаете. Мошенник, придумавший глупую историю, чтобы выманить деньги? О нет, господин Андронов, я все-таки прожил на свете три десятка лет и знаю, как относятся к таким просьбам. К тому же мой отец воспитал меня в убеждении, что не следует ни давать денег попрошайкам, ни самому становиться таковым.
   – Так чего же вы хотите? – В голосе появился явный интерес.
   – Я остановился в доме Владимира Андреевича Ковалева…
   – Кто такой?
   – Журналист из Питера… Из Санкт-Петербурга.
   – Мм… Нет, не знаю такого.
   – В общем, он сказал, что вы – заядлый охотник. А у меня как раз есть с собой ружье. Не купите ли у меня его?
   – Ружье? Какой марки? Лепаж, Голланд, Пипер, Франкот? Винчестер?
   – Боюсь, не смогу вам ответить. Купил по случаю у оружейного мастера, тоже русского эмигранта, там же, в Нью-Йорке.
   – Вы меня заинтриговали. Поедемте. Подождете, пока прибудет мой экипаж?
   – Я подожду на улице.
   – Как будет угодно.
   Андронов посмотрел на закрывшуюся дверь.
   Американец, американец…
   – Лешка!
   В дверь заглянул приказчик.
   – Войди. Дверь закрой. Ты знаешь журналиста Ковалева?
   – Кажется, тот, что из Питера. Вроде бы в карты с Ратниковым играет.
   – Узнай. И про этого мебельщика американского – тоже.
   Приказчик наклонил голову и бесшумно исчез.
   Леонид Андреевич встал, надел на голову котелок, взял трость. Побарабанил пальцами по столу, выдвинул ящик и опустил в карман «браунинг».
   Посмотрим, что это за американец такой.
 
   Руслан вышел на улицу. Прищурясь, взглянул на солнце. Достал мобильник – разряжается, кстати, – взглянул на время. Четыре утра. Давно спать пора. Но это по-старому. По-нынешнему… Пожалуй, часа два дня. Примерно.
   – Эй, пацан! – окликнул он бегущего мимо мальчишку с кипой газет. – Продаешь?
   – Три копейки.
   – Держи.
   Как раз трояк есть.
   Та-ак… «Лужский листок». Дата…
   – Эй, стой!
   – Чего, дяденька?
   – Газета сегодняшняя?
   – Нет, позавчерашняя! – Пацан припустил со всех ног, видимо опасаясь, что злобный дядька в ковбойской шляпе сейчас выхватит кольт и пристрелит его за лежалый товар.
   Позавчерашняя, значит… Значит, если на газете стоит дата 30 августа 1910 года, то сегодня…
   Первое сентября 1910 года. Вот во времени и определились. Уже легче. Хоть чуть-чуть, но легче.
 
   – Подождете, Леонид Андреевич? – Руслан выпрыгнул из повозки, остановившейся у дома журналиста.
   – Да нет уж, пройдусь. На ваше авто взгляну. Все интереснее…
   Руслан вошел в калитку, окинул взглядом двор… Ага, вон они, в беседке, что-то делают…
   Он присмотрелся. И почувствовал, как волосы медленно, с легким шорохом начинают седеть.
   Аня и Юля, а между ними Владимир Андреевич весело смеялись, глядя на экран открытого ноутбука.

Глава 5

   «Погорели… Как Наполеон в Москве…»
   С трудом, с огромным трудом взяв себя в руки, Руслан зашагал к веранде под деревьями. Оставалась только одна надежда отговориться.
   Среди знакомых Руслана было много людей со странными на взгляд обычного человека увлечениями.
   Корпус был заменен на стальной и обтянут темно-коричневой кожей, углы и отверстия укреплены латунными накладками, клавиши заменены на круглые латунные, с выгравированными символами. Короче говоря, с первого взгляда – да и со второго тоже – непривычному человеку было бы сложно угадать, что это – не странная вещица из девятнадцатого века. Если, конечно, девчонки его не включили…
   Разумеется, включили.
   – Надо же, как забавно, – взмахнул рукой Владимир Андреевич, – проводишь пальцем, и по экрану ползет стрелка. Господин Лазаревич, а как эта ваша электрическая книга устроена?
   – На принципах полупроводимости и жидких кристаллах. – Руслан улыбнулся, одновременно закрывая ноутбук. На мониторе мелькнули страницы какой-то книги.
   «Хорошо еще, что Аня не запустила мультики. Тут было бы сложнее объяснить».
   – Как? На жидких… кристаллах?! Ой, не могу! – Журналист расхохотался, держась за живот. – Вы – шутник! Жидкие кристаллы! А все-таки?
   – Вам знакомо такое понятие, – Руслан наклонился к уху журналиста, одновременно делая страшные глаза своим девчонкам, – как «коммерческая тайна»? Это – прототип, идея пока не запатентована, так что, простите, ничего рассказать вам не смогу, – твердо закончил он.
   – Интересный вы человек, господин Лазаревич… Господи, это не… Это сам Андронов?!
   Руслан обернулся, уже не ожидая ничего хорошего. Ну да, все правильно. У уазика стоял купец, с интересом его разглядывая.
   – Вот это авто, – с нескрываемым уважением взглянул на Руслана Леонид Андреевич. – Это же целый дом на колесах.
   – Да. – Руслану уже было все равно что говорить. – Для путешествий предназначен.
   – Да, я вижу, немало прошел.
   – Добрый день, Леонид Андреевич.
   – Добрый день, – кивнул подошедшему журналисту купец. – Э-э…
   – Ковалев. Виктор Андреевич Ковалев, – несколько суетливо закивал тот.
   – А, это у вас разместился мистер Лазаревич?
   – Совершенно верно. Представляете, с раннего утра – стук в дверь. Открываю – и что я вижу? На пороге…
   – Господин Лазаревич, так что там у вас за ружье?
   – Вот, взгляните. – Руслан оттеснил замолчавшего Виктора Андреевича и открыл дверь машины.
   «Хоть бы никто свой нос внутрь не сунул… Хоть бы никто…»
   В этот раз повезло. Правда, господин Андронов пожелал было осмотреть автомобиль и внутри, но Руслан сделал вид, что не понял его порыва, и тихонько оттеснил в сторону, загородив дверь спиной.
   – Вот, взгляните, – он расстелил на капоте брезент, разобрал и собрал ружье.
   – Хм… любопытно… Вертикальные стволы… – Купец провел пальцем по дульном срезу, раскрыл ружье и заглянул внутрь стволов. – Получок? Сталь хороша… Конечно, видно, что послужило: изношено… И патроны, говорите, есть?
   Руслан провел рукой по патронташу. Двадцать патронов, с латунными гильзами. У четырех патронов гильзы были пластиковые, и их пришлось прятать.
   – Какие интересные капсюли…
   Леонид Андреевич еще раз взглянул на ружье, погладил бородку:
   – Пожалуй, я куплю у вас его. Люблю, знаете ли, необычные вещи. Семьдесят рублей вас устроит?
   Руслан развел руками:
   – Я не знаю русских цен на ружья, а мне оно и вовсе досталось по дешевке. Так что согласен.
   Вообще-то он уточнил у журналиста, сколько же стоит новое ружье. Где-то около ста рублей. Это если оно новое и от известных фирм. Так что за старое ружье неизвестно чьего изготовления…
   Андронов вынул из кармана кошелек, огромный, кожаный, и достал несколько бумажек. Семь.
   Розово-желтые, с виньетками и завитушками, крупной надписью в центре «Кредитный билетъ. Десять рублей». Ятей в надписи почему-то не было, зато вместо «я» в слове «десять» красовалась непонятная загогулина, вообще непонятно что изображающая. Самое любопытное – банкнота была размером где-то с треть листа формата А4 и надпись на ней располагалась вертикально. Ну то есть не как в современных купюрах, а как текст в книге.
   «Новенькие, хрустящие. Пополам в отличие от большинства нынешних не сложенные».
   Руслан машинально глянул купюру на просвет. Водяные знаки были в наличии: цифры «десять» в шахматном порядке по всему полю.
   – Не доверяете? – катнул желваки Леонид Андреевич.
   – Упаси бог, – улыбнулся Руслан. – Просто не попадались пока в руки такие банкноты. Любопытно стало.
   «Черт. За каждым словом следить нужно, за каждым движением».
   Леонид Андреевич профессионально быстро разобрал ружье и уложил в чехол.
   – Позвольте откланяться. Горю желанием испытать покупку в деле.
   – Ни пуха ни пера, – наклонил голову Руслан.
   – К черту, – слегка удивленно приподнял бровь купец.
   – Кстати, господин Андронов, не подскажете ли мне, где в Луге лучше остановиться?
   – Лучше всего… – С чехлом в руках купец смотрелся как профессиональный убийца начала века. Этакий полковник Моран. – В «Петербургской». Самая лучшая из всех. Но если…
   – Нет-нет. – Лазаревич покачал головой. – Я – человек непритязательный. Мне достаточно самого лучшего.
   – Собираетесь в своем авто поехать?
   Руслан намеревался было отказаться, но потом подумал: «Какого черта?!» Они и так уже светятся как новогодняя елка. Лишняя проездка по городу на УАЗе уже ничего не испортит.
   – Думаю, да. Как туда проехать?
   …После отбытия Леонида Андреевича Руслан, воспользовавшись временным отсутствием журналиста, скрывшегося в доме, чтобы запить стресс от встречи с господином Андроновым, подошел к своим девочкам, скромно удалившимся в беседку.
   – Та-ак… – сказал он нехорошим тоном, грозно оглядывая жену с дочкой. – Кто додумался показывать ноутбук Владимиру Андреевичу?
   – Она! – Юля с Аней показали друг на друга.
   – Я не разрешала…
   – А я спросила, можно почитать…
   – А я не подумала…
   – А я не знала…
   – Стоп! – Руслан хлопнул ладонью по столу. – Вы что, еще не поняли, где мы?!
   – Поняли, – дружно закивали девочки.
   – А по-моему – нет. Нам нельзя показывать, что мы – из будущего. Машину все равно видели, к тому же они тут уже есть. А всякие ноутбуки, мобильники и фотоаппараты – спрятать!
   Лазаревич вспомнил, что он сам пару раз машинально доставал мобильник на улице, чтобы посмотреть время, и разозлился еще больше:
   – Короче говоря. Сейчас мы едем в гостиницу, и там я вас обеих выдеру как сидоровых коз. Понятно?
   – Да. – Аня с Юлей дружно закивали как китайские собачки на торпеде автомобиля.
   – Кого нужно слушаться?
   – Тебя.
   – Что можно показывать местным?
   – Ничего, – снова дружный хор.
   – Что можно рассказывать местным?
   – Ничего.
   – Что нужно отвечать на вопросы?
   – Наш господин запретил.
   – Юля!
   – Руслан, ну я же шучу. Мы все понимаем. Правда, Аня?
   – Да, мама.
   Руслан зарычал:
   – Быстро в машину!
 
   – Съешь еще этих мягких французских булок да выпей чаю. – Юля хихикнула и подпихнула недоеденную горбушку Руслану.
   В гостиницу они доехали быстро. Доехали бы, если бы по дороге не завернули к уже знакомому Руслану дому господина Андронова. Как к единственному известному месту общественного питания, то бишь кофейне. Где за тридцать копеек на троих они напились кофе и наелись булочек. Булки были свежие, мягкие (Руслана подмывало и вправду спросить, не французские ли), а вот кофе – невкусный. Конечно, слабая замена завтраку, а ведь уже и время обеда прошло, но семейство Лазаревичей поняло, что они либо отправятся искать другие заведения общепита и заснут по дороге, либо им придется ехать напрямик в гостиницу, потому что уже даже кофе не помогал, спать хотелось просто дико.
   Они выехали на Новгородскую улицу, достаточно широкую, хотя и немощеную. Медленно покатили вдоль посаженных между проезжей частью и тротуарами деревьев, мимо двухэтажных деревянных домов, мимо двери в полуподвальное помещение, над которой было написано «Виноторговля».
   Медленно катящийся автомобиль – Руслан ехал не быстрее десяти километров в час, так что им даже собаки не интересовались – вызывал сдержанное любопытство прохожих. Примерно как «Штука, конечно, занимательная, но не надо думать, что мы тут, в провинции, на каждый фокус разинув рот смотрим». Не скрывали интереса только мальчишки и полицейские.
   К городовому (да, Владимир Андреевич рассказал, как они называются, не постовые, а городовые), стоявшему на улице, Руслан подкатил не прячась: попробуйте спрятать посреди улицы УАЗ, – и прежде чем тот что-то сказал, задал вопрос:
   – Господин городовой, а где тут гостиница «Петербургская»?
   Тот показал рукой.
   – Благодарю. – Руслан помедлил и протянул тому серебряный рубль, полученный вместе с кучей других монет на сдачу в кафе, в смысле в кофейной.
   Полицейский рубль спокойно взял, как будто так и нужно.
   «Интересно, как соотносятся здешние цены и цены нашего времени? – думал Руслан. – Если так грубо прикинуть… То здесь цены примерно в тысячу раз ниже. Булка стоит три копейки, у нас за такую взяли бы рублей тридцать… Ну да, где-то в тысячу раз. Эти мои семьдесят рублей – как наши семьдесят тысяч. Неплохо. На первое время хватить должно…»
   Сон наконец начал одолевать и его. Даже кофе не помогал. Вернее, не помогало, потому что мужского рода это пойло не заслуживало. Поэтому момент заселения в гостиницу он воспринимал очень смутно. Документов не спросили, записав как «г. Лазаревич с супругой и дочерью». Номер обошелся в семьдесят пять копеек сутки. Руслан оплатил на неделю вперед.
   Все более-менее ценное они перетащили из машины в номер. Самым ценным, конечно, был сам УАЗ, из-за которого на них начинали смотреть как на семью миллионеров – и даже странный вид и странные манеры не портили того впечатления, которое создавала машина, – однако, чтобы угнать авто, здешним угонщикам не хватило бы никакого соображения.
   Аня и Юля сели на кровати и посмотрели на Руслана совершенно сонными глазами.
   – Так, – начал Руслан, – что я хотел бы вам сказать…
   – Что ты сейчас выдерешь нас, как… – Юля зевнула, – сидоровых коз…
   Лазаревич закрыл дверь на задвижку и повернулся…
   Юля и Аня лежали на кроватях в одежде и спали. Руслан вздохнул.
   «Намаялись девчонки… А ведь это только первый и, боюсь, самый легкий день нашей жизни в прошлом. В прошлом, в котором нам придется жить. Всю оставшуюся жизнь. ВСЮ. ОСТАВШУЮСЯ. ЖИЗНЬ».
   Сон пропал. Руслан накрыл жену с дочкой одеялами и вышел из номера. Осторожно, медленно прикрыл дверь.
   Темнело, хотя время было еще и не позднее. Руслан улыбнулся пареньку за стойкой и вышел из гостиницы.
   Улица… Люди… Повозки… УАЗ, вокруг которого вилась стайка мальчишек…
   Не то.
   Улыбаясь во весь рот, Руслан зашагал вдоль по улице, стараясь не сорваться на бег. Свернул в узкий переулок, мимо отвратительно пахнущих кустов, мимо выбежавшей под ноги собачонки – пошла вон! – мимо уродливых кривых заборов, мимо, мимо, мимо…
   Пустырь. Никого. Одни кусты.
   Руслан оглянулся. Никого. Подошел к березе.
   С силой ударил кулаком в ствол. Боль в костяшках на мгновенье ослабила груз, сдавливающий грудь.
   Удар! Удар!
   Вся жизнь…
   Удар!
   Прахом…
   Удар!
   Работа…
   Удар!
   Друзья…
   Удар!
   Дом…
   Удар!
   Ладно я…
   Удар!
   Но Аня с Юлей – их-то зачем?!
   Удар! Удар! Удар!
   Руслан замолотил кулаками по стволу ни в чем не повинной березы, которая совершенно точно не участвовала в переносе его семьи сюда, в это проклятое прошлое, которое ему не впилось ни в одно из известных науке мест!
   Удар! Удар! Удар!
   Лазаревич остановился. Кора была сбита и заляпана красным. Он поднес к глазам кулаки, осмотрел сбитые костяшки, как будто не понимая, как это произошло.
   «Успокоился? Иди к жене и дочери. Ты им нужен. В здравом уме и твердой памяти».
   Он смахнул слезинку – от ветра, исключительно от ветра, – повернулся, вспоминая, как он здесь оказался…
   – Ух ты! Мериканец!
   Два пьяных жлоба. Именно жлоба, именно так себе Руслан представлял это слово: здоровенные, губастые, оба в красных подпоясанных рубахах и залихватски сбитых на бок картузах. Краснорожие и пьяные до изумления. Но на ногах стоят твердо. И дорогу назад перегораживают.
   – Чего он здесь делает? – качнулся к своему коллеге правый жлоб.
   – Не знаю, – замотал головой тот.
   «А ведь богатые и уважаемые люди, – подумалось Руслану, – на меня не похожи и по закоулкам не ходят…»
   – А давай ему туза дадим?
   – А давай!
   Приятели кивнули друг другу и двинулись к Руслану, засучивая рукава.