Страница:
Якоб показал зажатые в кулак монеты. Солдаты раскрыли рты. Тот, что сел рядом, бросил косой взгляд на сержанта.
Один из приемов вербовщиков, еще старый Ганс рассказывал: взять грошовую монету, провертеть в ней отверстие, а затем незаметно подкинуть ее жертве. После чего заявить, что тот уже согласился завербоваться в армию и даже деньги взял. Не верите, люди добрые, посмотрите, у него монета должна быть приметная, с дыркой. А тут еще подкинуть не успели, а у парня уже есть горсть монет. И все с дырками. Да при этом все посетители слышали, что парень деньги нашел такими. Ну и как потом докажешь, что это та монета, которую парень якобы взял от армии, а не та, что он нашел?
Была, конечно, опасность, что вербовщики признают монеты своими, мол, это они потеряли. Но тут уж лучше потерять несколько грошей, чем надеть ранец и ружье.
– Значит, говоришь, нашел монеты? – прищурился сержант.
– Да, господин, – кивнул Якоб.
– Так прямо на дороге и валялись?
– Нет, господин.
– А где?
– На дороге, господин.
– Ты же сказал, что не на дороге?
– Да, господин.
– А теперь говоришь, что на дороге?
– Нет, господин.
– Так где ты их нашел?
– На дороге, господин.
– На дороге?
– Да, господин.
– На дороге?
– Нет, господин.
Сержант запнулся. Кто-то из солдат тихо хихикнул и прошептал: «Вот дурачок…»
– Парень, ты, я вижу, крестьянин?
– Да, господин.
– Землю пашешь?
– Нет, господин.
– А чем тогда занимаешься?
– Землю пашу, господин.
– Ты что, издеваешься, зелень красная?!
Терпение сержанта лопнуло.
– Да, господин.
– Или ты недоумок?!
– Нет, господин.
Сержант замолчал.
– Ты крестьянин? – спросил он снова.
– Да, господин.
– А может быть, ты крестьянин?
– Нет, господин.
– Или все-таки крестьянин?
– Да, господин.
Якоб отвечал, глядя прямо в глаза сержанту, с доброй улыбкой и совершенно ясными глазами полного кретина.
– Ты любишь деньги?
– Нет, господин.
– А хочешь пойти служить в армию?
– Да, господин.
– Пойдем, ребята. – Сержант поднялся. – Если человек признается, что хочет служить в армии, значит, он точно недоумок. Нам такие не нужны.
Солдаты вышли из трактира. Якоб перевел дыхание. Пронесло… Он поднялся было, чтобы уйти, но тут к столику Якоба подсел давешний монах, взявшийся рассказывать о том, как он в молодости служил в пикинерах, о лихих боях и славных традициях своего полка, о сержанте Копперкопфе, которого сам король произвел в сержанты за долгую беспорочную службу…
Якоб улучил момент и, быстро попрощавшись со стариком, встал из-за стола, чтобы уйти…
По лестнице спускалась его непрошеная попутчица.
– Крестьянин, ты уже проснулся? Отлично, мы выезжаем. Я только позавтракаю.
– Да, госпожа.
Ирма двинулась было к стойке, но тут приостановилась. Взглянула на стоящую перед Якобом пустую тарелку и кружку:
– Ты же сказал, что у тебя нет денег.
В глазах Якоба мелькнула незаметная смешинка.
– Нет, госпожа.
Повозка с волами плыла по пыльной дороге. Девушке, выспавшейся и позавтракавшей, было весело и интересно смотреть на окружающий мир, который она ранее видела разве что из окна кареты. А тут все рядом, только руку протяни…
Ярко-зеленые поля, уставленные желтыми стожками. Ветер, который прилетает с полей и приносит запахи скошенной травы. Орел, раскинувший крылья и кружащийся в голубом небе. Оглушительно стрекочущие кузнечики. Солнце, которое светит прямо в лицо, лучи как будто ласкают тебя. Такие же повозки с волами, которые проезжают мимо. Крестьяне, которые кивают ее парню… интересно, как его зовут? Скачущие иногда всадники. Группа крестьян, идущая пешком… А куда они идут?
– Крестьянин, – Ирма села поудобнее, – а куда идут вон те крестьяне?
Якоб присмотрелся. Серебряные цепочки, на многих – осколки каменного стекла, в руках – короткие дубинки, наверняка освященные в церкви…
– Они идут убивать оборотня, госпожа.
– Оборотня?! – Ирма всмотрелась в толпу. Да нет, вполне обычные крестьяне…
С оборотнями Ирма сталкивалась, к счастью, лишь на страницах книг. Там с ними сражались только рыцари и герои, в крайнем случае, особые охотники на нечисть. Роль крестьян при этом заключалась только в разбегании с криками, когда оборотень появлялся в своем зверином обличье, и пугливом ожидании спасения – в остальных случаях.
Крестьяне не сражаются с оборотнями!
– А как они думают справиться?
Якоб пожал плечами:
– Как обычно, госпожа.
– Ты так говоришь, как будто для крестьян убивать оборотней – самое распространенное занятие!
– Как скажете, госпожа.
Якоб замолчал. Ирма посидела немного в молчании, потом не выдержала:
– Это правда?
– Что правда, госпожа?
– То, что обычные крестьяне могут убить оборотня?
– Да, госпожа.
– А почему?
Хороший вопрос. Почему крестьяне убивают того, кто нападает на них, их жен, детей? Или они должны покорно ждать, пока их не съедят всех?
– Потому что больше некому, госпожа.
– Но есть же дворяне, власти…
– Дворяне и власти считают жалобы на оборотней сказками, которые крестьяне придумывают, чтобы не работать, госпожа.
– Есть и охотники на нечисть.
– Есть, госпожа. Но они слишком редко появляются в деревнях, госпожа. Поэтому для крестьян их все равно что и нет, госпожа.
– А почему?
– Потому что крестьяне могут слишком мало заплатить, госпожа. Поэтому охотники на нечисть работают только в городах или с дворянами, госпожа.
Ирма задумалась. Крестьяне могут самостоятельно убить оборотня. И даже не считают это подвигом, обычное дело… Надо же… Они ведь даже не боятся его!
А этот парень, похоже, вовсе не такой тупой, как она подумала сначала…
Какой же он тупой! Нет, ну какой же он тупой!
Полчаса назад они проезжали мимо небольшого городка в миле от дороги. Ирма посмотрела на стены города, вздохнула, и тут ей пришла в голову мысль. Если ее будут искать – а ее будут искать, – то ей нужно переодеться. Девушка в дворянском платье, едущая в крестьянской повозке, слишком бросается в глаза.
Сначала она собиралась по примеру многочисленных героинь романов одеться в крестьянское платье, но потом все-таки решила этого не делать. Дворяне, вздыхающие от умиления при виде очаровательных крестьянок, встречаются, видимо, только на страницах тех самых романов. В жизни симпатичная крестьянская девушка при встрече с дворянином в лучшем случае останется незамеченной, в худшем же наткнется на сластолюбца, который просто воспользуется ее.
Ирма даже на секунду задумалась о том, что жизнь крестьян вовсе не так проста и легка, как ей казалось. Только на секунду.
– Крестьянин, поворачивай к городу!
– Да, госпожа.
Они остановились у городских ворот. Ирме в город было не попасть. Подорожной у нее не было, а дать стражникам денег ей не пришло в голову.
– Крестьянин, – сказала она, – пойдешь в город и купишь мне платье.
– Да, госпожа.
Парень кивнул и ушел в город. Глядя, как он проходит мимо стражников, Ирма вспомнила, что не дала ему денег. Ну, ничего. Пусть что-нибудь придумает. Не самой же ей голову ломать.
Парень пришел через полчаса и принес платье.
– Что это?! – охнула Ирма.
– Платье, госпожа.
Это на самом деле было платье. Обычное крестьянское платье. Да еще и маленькое.
– Это не платье!
Якоб осмотрел принесенное:
– Это платье, госпожа.
– Пойди и принеси мне другое платье! Такое, какое носят… городские девушки.
Парень спокойно удалился.
Через полчаса перед Ирмой лежало другое платье.
– Что это?!
– Платье, госпожа. Какое носят горожанки, госпожа.
Да, возможно, когда-то это платье носили горожанки. Лет десять подряд. Сейчас оно было старым, вытертым и чуть ли не просвечивало насквозь.
– Пойди и принеси мне новое платье, которое носят горожанки!
В этот раз парня не было почти час. Ирма уже хотела и есть, и пить, а его все не было. Наконец парень явился. Свежий и бодрый, как будто этот час он не платье искал, а в трактире сидел.
– Что это? – вздохнула Ирма.
– Платье, госпожа. Какое носят горожанки, госпожа. Новое, госпожа.
Платье на самом деле было новым. Подвенечные платья вообще редко занашиваются.
– Пойди и принеси мне новое платье, которое горожанки носят каждый день. Ты меня понял?
– Да, госпожа.
Очередное платье устроило бы Ирму полностью. Оно было обычным городским платьем, новым и неприметным. И просторным. В это платье могло бы поместиться три Ирмы, а вырез, который должен только слегка приоткрывать ключицы, опустился бы до самых… Девушка покраснела.
– Принести другое платье, госпожа?
Ирма слишком сильно хотела есть и пить.
По дороге ехала повозка, запряженная двумя меланхоличными волами. В ней сидел улыбающийся крестьянский парень в праздничной одежде и мрачная девушка, кутающаяся в огромное платье горожанки, в вырезе которого виднелась дорогая зеленая ткань дворянского платья.
Глава 8
Глава 9
Один из приемов вербовщиков, еще старый Ганс рассказывал: взять грошовую монету, провертеть в ней отверстие, а затем незаметно подкинуть ее жертве. После чего заявить, что тот уже согласился завербоваться в армию и даже деньги взял. Не верите, люди добрые, посмотрите, у него монета должна быть приметная, с дыркой. А тут еще подкинуть не успели, а у парня уже есть горсть монет. И все с дырками. Да при этом все посетители слышали, что парень деньги нашел такими. Ну и как потом докажешь, что это та монета, которую парень якобы взял от армии, а не та, что он нашел?
Была, конечно, опасность, что вербовщики признают монеты своими, мол, это они потеряли. Но тут уж лучше потерять несколько грошей, чем надеть ранец и ружье.
– Значит, говоришь, нашел монеты? – прищурился сержант.
– Да, господин, – кивнул Якоб.
– Так прямо на дороге и валялись?
– Нет, господин.
– А где?
– На дороге, господин.
– Ты же сказал, что не на дороге?
– Да, господин.
– А теперь говоришь, что на дороге?
– Нет, господин.
– Так где ты их нашел?
– На дороге, господин.
– На дороге?
– Да, господин.
– На дороге?
– Нет, господин.
Сержант запнулся. Кто-то из солдат тихо хихикнул и прошептал: «Вот дурачок…»
– Парень, ты, я вижу, крестьянин?
– Да, господин.
– Землю пашешь?
– Нет, господин.
– А чем тогда занимаешься?
– Землю пашу, господин.
– Ты что, издеваешься, зелень красная?!
Терпение сержанта лопнуло.
– Да, господин.
– Или ты недоумок?!
– Нет, господин.
Сержант замолчал.
– Ты крестьянин? – спросил он снова.
– Да, господин.
– А может быть, ты крестьянин?
– Нет, господин.
– Или все-таки крестьянин?
– Да, господин.
Якоб отвечал, глядя прямо в глаза сержанту, с доброй улыбкой и совершенно ясными глазами полного кретина.
– Ты любишь деньги?
– Нет, господин.
– А хочешь пойти служить в армию?
– Да, господин.
– Пойдем, ребята. – Сержант поднялся. – Если человек признается, что хочет служить в армии, значит, он точно недоумок. Нам такие не нужны.
Солдаты вышли из трактира. Якоб перевел дыхание. Пронесло… Он поднялся было, чтобы уйти, но тут к столику Якоба подсел давешний монах, взявшийся рассказывать о том, как он в молодости служил в пикинерах, о лихих боях и славных традициях своего полка, о сержанте Копперкопфе, которого сам король произвел в сержанты за долгую беспорочную службу…
Якоб улучил момент и, быстро попрощавшись со стариком, встал из-за стола, чтобы уйти…
По лестнице спускалась его непрошеная попутчица.
– Крестьянин, ты уже проснулся? Отлично, мы выезжаем. Я только позавтракаю.
– Да, госпожа.
Ирма двинулась было к стойке, но тут приостановилась. Взглянула на стоящую перед Якобом пустую тарелку и кружку:
– Ты же сказал, что у тебя нет денег.
В глазах Якоба мелькнула незаметная смешинка.
– Нет, госпожа.
Повозка с волами плыла по пыльной дороге. Девушке, выспавшейся и позавтракавшей, было весело и интересно смотреть на окружающий мир, который она ранее видела разве что из окна кареты. А тут все рядом, только руку протяни…
Ярко-зеленые поля, уставленные желтыми стожками. Ветер, который прилетает с полей и приносит запахи скошенной травы. Орел, раскинувший крылья и кружащийся в голубом небе. Оглушительно стрекочущие кузнечики. Солнце, которое светит прямо в лицо, лучи как будто ласкают тебя. Такие же повозки с волами, которые проезжают мимо. Крестьяне, которые кивают ее парню… интересно, как его зовут? Скачущие иногда всадники. Группа крестьян, идущая пешком… А куда они идут?
– Крестьянин, – Ирма села поудобнее, – а куда идут вон те крестьяне?
Якоб присмотрелся. Серебряные цепочки, на многих – осколки каменного стекла, в руках – короткие дубинки, наверняка освященные в церкви…
– Они идут убивать оборотня, госпожа.
– Оборотня?! – Ирма всмотрелась в толпу. Да нет, вполне обычные крестьяне…
С оборотнями Ирма сталкивалась, к счастью, лишь на страницах книг. Там с ними сражались только рыцари и герои, в крайнем случае, особые охотники на нечисть. Роль крестьян при этом заключалась только в разбегании с криками, когда оборотень появлялся в своем зверином обличье, и пугливом ожидании спасения – в остальных случаях.
Крестьяне не сражаются с оборотнями!
– А как они думают справиться?
Якоб пожал плечами:
– Как обычно, госпожа.
– Ты так говоришь, как будто для крестьян убивать оборотней – самое распространенное занятие!
– Как скажете, госпожа.
Якоб замолчал. Ирма посидела немного в молчании, потом не выдержала:
– Это правда?
– Что правда, госпожа?
– То, что обычные крестьяне могут убить оборотня?
– Да, госпожа.
– А почему?
Хороший вопрос. Почему крестьяне убивают того, кто нападает на них, их жен, детей? Или они должны покорно ждать, пока их не съедят всех?
– Потому что больше некому, госпожа.
– Но есть же дворяне, власти…
– Дворяне и власти считают жалобы на оборотней сказками, которые крестьяне придумывают, чтобы не работать, госпожа.
– Есть и охотники на нечисть.
– Есть, госпожа. Но они слишком редко появляются в деревнях, госпожа. Поэтому для крестьян их все равно что и нет, госпожа.
– А почему?
– Потому что крестьяне могут слишком мало заплатить, госпожа. Поэтому охотники на нечисть работают только в городах или с дворянами, госпожа.
Ирма задумалась. Крестьяне могут самостоятельно убить оборотня. И даже не считают это подвигом, обычное дело… Надо же… Они ведь даже не боятся его!
А этот парень, похоже, вовсе не такой тупой, как она подумала сначала…
Какой же он тупой! Нет, ну какой же он тупой!
Полчаса назад они проезжали мимо небольшого городка в миле от дороги. Ирма посмотрела на стены города, вздохнула, и тут ей пришла в голову мысль. Если ее будут искать – а ее будут искать, – то ей нужно переодеться. Девушка в дворянском платье, едущая в крестьянской повозке, слишком бросается в глаза.
Сначала она собиралась по примеру многочисленных героинь романов одеться в крестьянское платье, но потом все-таки решила этого не делать. Дворяне, вздыхающие от умиления при виде очаровательных крестьянок, встречаются, видимо, только на страницах тех самых романов. В жизни симпатичная крестьянская девушка при встрече с дворянином в лучшем случае останется незамеченной, в худшем же наткнется на сластолюбца, который просто воспользуется ее.
Ирма даже на секунду задумалась о том, что жизнь крестьян вовсе не так проста и легка, как ей казалось. Только на секунду.
– Крестьянин, поворачивай к городу!
– Да, госпожа.
Они остановились у городских ворот. Ирме в город было не попасть. Подорожной у нее не было, а дать стражникам денег ей не пришло в голову.
– Крестьянин, – сказала она, – пойдешь в город и купишь мне платье.
– Да, госпожа.
Парень кивнул и ушел в город. Глядя, как он проходит мимо стражников, Ирма вспомнила, что не дала ему денег. Ну, ничего. Пусть что-нибудь придумает. Не самой же ей голову ломать.
Парень пришел через полчаса и принес платье.
– Что это?! – охнула Ирма.
– Платье, госпожа.
Это на самом деле было платье. Обычное крестьянское платье. Да еще и маленькое.
– Это не платье!
Якоб осмотрел принесенное:
– Это платье, госпожа.
– Пойди и принеси мне другое платье! Такое, какое носят… городские девушки.
Парень спокойно удалился.
Через полчаса перед Ирмой лежало другое платье.
– Что это?!
– Платье, госпожа. Какое носят горожанки, госпожа.
Да, возможно, когда-то это платье носили горожанки. Лет десять подряд. Сейчас оно было старым, вытертым и чуть ли не просвечивало насквозь.
– Пойди и принеси мне новое платье, которое носят горожанки!
В этот раз парня не было почти час. Ирма уже хотела и есть, и пить, а его все не было. Наконец парень явился. Свежий и бодрый, как будто этот час он не платье искал, а в трактире сидел.
– Что это? – вздохнула Ирма.
– Платье, госпожа. Какое носят горожанки, госпожа. Новое, госпожа.
Платье на самом деле было новым. Подвенечные платья вообще редко занашиваются.
– Пойди и принеси мне новое платье, которое горожанки носят каждый день. Ты меня понял?
– Да, госпожа.
Очередное платье устроило бы Ирму полностью. Оно было обычным городским платьем, новым и неприметным. И просторным. В это платье могло бы поместиться три Ирмы, а вырез, который должен только слегка приоткрывать ключицы, опустился бы до самых… Девушка покраснела.
– Принести другое платье, госпожа?
Ирма слишком сильно хотела есть и пить.
По дороге ехала повозка, запряженная двумя меланхоличными волами. В ней сидел улыбающийся крестьянский парень в праздничной одежде и мрачная девушка, кутающаяся в огромное платье горожанки, в вырезе которого виднелась дорогая зеленая ткань дворянского платья.
Глава 8
– Как продвигаются наши дела?
– Есть отдельные недочеты и упущения, но мы справляемся. Ваше вмешательство пока не требуется, господин.
– Недочеты? Какой из отдельных провалов самый крупный?
– Пожалуй, в Штайнце, господин.
– Что-то с Ирмой?
– Да. Она сбежала.
Пауза.
– Ее поймали?
– В этот раз – нет.
Пауза.
– Куда могла исчезнуть молодая глупая девчонка?
– Мы предполагаем, в этот раз ей удалось ускользнуть из города. Скорее всего, она бежит либо в родовой замок, где надеется спрятаться у матери…
Смешок.
– …либо к одному из своих друзей-дворян. Везде стоят посты, ни тот, ни другой выбор для нас не опасен.
– Какой выбор для нас был бы опасен?
– Ну… если бы она добралась до короля…
– Путь в столицу лежит через Чернолесье?
– Да. Но…
– Направьте туда людей. Если она двинулась именно туда, боюсь, все закончится плачевно. Она может наткнуться на моих… подданных и не выбраться из леса. Тогда наше пророчество волкам под хвост. Либо же она выберется, и тогда она не так глупа, как вы о ней думаете, и сможет рассказать Вальтеру Нецу кое-что интересное. По Штайнцу все?
– Мм… нет. Управляющий все еще жив.
Долгая пауза.
– Почему? Чем занимается ваш хваленый наемник?
– Наемник отравился и вот уже несколько дней живет по пути в туалет и обратно.
– Верните туда Фукс.
– Невозможно. После недавних представлений там днюют и ночуют шварцвайсские монахи. С ее представлениями о приличиях и дисциплине…
– Где вы берете таких наемников?
– К сожалению, других специалистов такого уровня у нас найти невозможно.
– После представлений, говорите… Монахи нашли того, кто это устроил?
– Нет. Судя по всему, это был очень мощный колдун.
– Может…
– Нет. Он не выезжал из столицы и не оставлял двойника. Это мы сразу проверили.
– Мощный колдун, но не он… Против нас взялся играть кто-то третий…
– Итак, чем вы можете меня порадовать?
– Нам не удалось выяснить, что объединяет заговорщиков.
– Кроме ненависти ко мне, понятное дело?
– Разумеется, ваше величество. У них слишком разные цели, иногда просто противоположные. Тем не менее во многих случаях заговорщики действуют вместе.
– Старая династия, Новая династия, проворовавшиеся министры, крупные землевладельцы, карточные шулера, бывшие крестьянские вожди… Что их может объединять?
– За ними кто-то стоит.
– Ценная мысль. Как же я сам не догадался? Кто? Соседи?
– Нет.
– Вы уверены?
– Моя голова тому порукой. Вы взяли меня на службу не для того, чтобы я ошибался в таких вопросах.
– Кто-то стоит, кто-то стоит… Что по происшествию в Штайнце?
– Шварцвайсский аббат утверждает, что все это устроил один человек.
– Один человек? Запустить иллюзии такого уровня – и только один? Мой отец бы мог, но он давно мертв. У наших противников есть такие колдуны?
– Колдуны есть, но не такой силы. Они берут количеством…
– Или вы чего-то не знаете.
– Происшествие в Штайнце во многом помешало планам наших противников. Из достоверных источников стало известно, что управляющего города хотели убить. Если бы не происшествие и не прибытие монахов, цу Вальдштайн, скорее всего, уже был бы мертв.
– Нам оно тоже не принесло пользы, послужив лишним подтверждением Пророчества. Удалось узнать, что оно означает?
– Тоже нет.
– Значит, нет… Против нас взялся играть кто-то третий.
– А ведь славно мы повеселились в Штайнце, Берендей?
– Кар!
– Но сейчас не время веселиться. Еще работать и работать…
– Кар!
– Не могу. Если они узнают, кто играет против них, меня смогут победить. Ты сам видишь, моя армия слишком мала…
– Кар!
– Небольшое подспорье. Хорошо, летим, посмотрим, чем там занимаются девочка с мальчиком.
– Да… да… да… Давай, мой мальчик, давай… Еще… ну же, ну! Давай, давай, давай… Быстрее, быстрее, быстрее… Еще, еще, еще… Да, да, да… Да! Да! Да! Ты смог!!!
Раскрасневшаяся Ирма порывисто обняла Якоба.
Парень был гораздо более спокоен:
– Госпожа никогда не была на тараканьих бегах?
Ирма, чей таракан только что прибежал первым, завоевав ей десяток талеров, не обратила никакого внимания на отсутствие энтузиазма у Якоба:
– Смотри, сейчас они побегут еще раз. Я поставлю еще несколько монет…
– Госпожа, вы не боитесь проиграть?
Ирма немного остыла. На мгновение.
– Но ты же сам сказал, что новичкам в первый раз всегда везет?
– Да, госпожа. Но вы собираетесь играть во второй раз, госпожа.
Якоб уже жалел о том моменте, когда решил показать госпоже – как там ее зовут? – «городские развлечения». По здравом размышлении, он решил остаться с ней и не пытаться сбежать. Крестьянин вместе с дворянкой, пусть и переодетой, лучше, чем одинокий крестьянин. По крайней мере попытается защитить его от вербовщиков, если он опять на них наткнется.
Вырвавшись из-под присмотра родителей и мужа, Ирма, похоже, решила пуститься во все тяжкие. Для начала она потребовала у Якоба показать ей место «городских развлечений». Якоб, который знал, что так называют публичные дома, слегка смутился, но потом, решив, что ей все равно, что увидеть, лишь бы было необычно, отвел девушку в трактир, где устраивали тараканьи бега. Это дворянкам позволено перемещаться только под присмотром, а горожанки – народ вольный. Так как на ней к тому моменту уже было городское платье, никто не сказал бы девушке и слова.
Прошло уже два дня их совместного путешествия. Они ехали и ехали, ночевали в трактирах. Ирма нашла портниху, которая превратила мешок, который ей купил Якоб, в более-менее приличное платье.
Девушка поняла, что парень над ней просто издевался. К сожалению, она не могла выказать ему все свое недовольство, так как он строго выполнял ее распоряжения. Наконец, когда они подъехали к небольшому городку, Ирма узнала, что это последний населенный пункт перед Чернолесьем, и осознала, что либо она купит нормальное платье здесь, либо будет ехать в том убожестве, что на ней, еще неизвестное количество времени. Ирма решила отомстить Якобу за мелкое издевательство с платьями и послать его за одеждой опять, на этот раз подробно оговорив, что ей нужно:
– Крестьянин, пойди и купи мне платье. Такое, какое носят горожанки. Талия вот здесь, не меньше двадцати трех дюймов и не больше двадцати четырех. Декольте высокое, с отделкой бисером, лиф узкий, мыс треугольный. Мм… вот здесь – не меньше тридцати пяти дюймов и не больше тридцати шести. Корсаж темный, но не черный, модест – зеленая, лучше изумрудная, сатиновая, фрипон – двойная, батистовая. Рукава узкие, но не слишком, я к таким не привыкла, шлейф… хотя горожанки шлейф не носят. Без шлейфа. Все понял? Пойди и купи!
Якоб раскрыл рот. Ему не нужно было притворяться дураком, он на самом деле понял не больше половины.
– Я не смогу это купить…
– А где «госпожа»? Не забывай, крестьянин, я для тебя госпожа Ирма цу Вальдштайн…
Ирма уловила быстрый взгляд Якоба на палец, на котором еще недавно красовалось обручальное кольцо.
– Ну и что? Мой муж оказался мерзавцем, на брачное ложе он со мной не взошел, так что перед Богом и людьми я – незамужняя.
Тут Ирма поняла, что оправдывается перед каким-то крестьянином.
– Ты понял мой приказ?
– Да, госпожа Ирма цу Вальдштайн.
– Пойди и купи мне… то, что я тебе сказала.
– Я не смогу, госпожа Ирма цу Вальдштайн. Я не смог запомнить, госпожа Ирма цу Вальдштайн.
– Хорошо, я пойду в город и куплю все сама. Ты будешь меня сопровождать.
– Да, господа Ирма цу…
– И перестань называть меня по имени.
Ирма сообразила, что если все встречные будут слышать обращение к ней крестьянина, то ее схватят уже через полчаса. И вернут мужу.
– Да, госпожа.
В городке Ирмой было приобретено миленькое платье, разве что не зеленое, а голубое – она передумала, – и ярко-алый чепец на голову. Теперь она выглядела в точности как горожанка. Ну, если не присматриваться.
Якоб приобрел себе кожаную куртку, вроде тех, в которые были одеты мошенники в трактире. Потертую, но вполне еще годную. Ирма покосилась на покупку, но промолчала. Она сообразила, что деньги у крестьянина все же есть, но у нее были деньги от продажи кольца, да еще от выигрыша на тараканьих бегах… Пусть прячет свои жалкие гроши. Жизнь и так прекрасна!
– Почему мы остановились?
– Чернолесье, госпожа.
Якоб указал на вставшую в миле от них полосу леса. Места сосредоточения самых страшных сказок и легенд. Он не мог так сразу войти туда. Нужно было время подготовиться.
– Всадники, – прервала его размышления Ирма.
Группа в дюжину конников подскакала к повозке. Дворянские одежды, треуголки, шпаги. Якоб слез на дорогу.
– Госпожа Ирма цу Вальдштайн! – Предводитель группы, молодой дворянин с узкими усиками, в расшитом красно-синем камзоле подъехал ближе к повозке.
– А вы кто?
– Я, – предводитель спрыгнул с коня и поклонился, скинув треуголку, – Рупрехт цу Альтниколас. Мы увидели вас от леса, – он кивнул на подзорную трубу в чехле, – и подъехали встретить.
– Очень приятно, господин Рупрехт. Но я хотела бы узнать, зачем вы меня встречали.
– Как это зачем? Чтобы препроводить в столицу, разумеется. Его величество очень хотел вас видеть.
– Но откуда он про меня узнал?
– Его величество, – Рупрехт сделал серьезное лицо, – знает все! К сожалению, повозки для вас у нас нет. Возможно, первое время вы согласитесь проехать верхом?
– Соглашусь!
Радостная Ирма спрыгнула с повозки. Женщина в охотничьем костюме, которая ехала с дворянами, тронулась к ней, подводя лошадь с дамским седлом.
– А это что за крестьянин? Он помогал вам?
– Это простолюдин. Я потребовала, чтобы он помог мне. Заплатите ему.
Якоб поймал серебряную монету.
«Вот и расстаемся мы, госпожа Ирма цу Вальдштайн. Оно и правильно: дворянами нечего делать вместе с крестьянами…»
Якоб поклонился и повернулся к повозке…
– Нет!!!
Отчаянный девичий крик. Парень оглянулся. Ну чем там еще недовольна госпожа Ирма? Цу ее Вальдштайн?
– Нет! Вы не люди короля! Я тебя помню! – Ирма указывала на неприятно улыбающуюся женщину, ту, что вела лошадь. – Я тебя помню! Ты была в доме у моего мужа! Ты – вместе с ним! Вы меня обманули!
– Ну что ж, – обаятельная улыбка цу Альтниколаса исчезла, – мы хотели по-хорошему. Но раз у вас такая хорошая память, вам придется ехать связанной.
Ирма затравленно озиралась. Помощи ждать неоткуда. Вокруг – никого. Ни одного человека.
В отчаянии она закричала:
– Нет! Нет! Помогите! Помогите мне, кто-нибудь!
Один из дворян подходил к ней с веревкой в руках.
– Нет! Помогите! Помогите!
Кто может помочь в пустом поле?
Ирма от безнадежности обратилась к тому, кто помочь не мог:
– Крестьянин! Что ты стоишь?! Помоги мне! Освободи меня! Помоги-и-и!!!
Цу Альтниколас бросил Якобу еще одну монету:
– Запомни: ты нас не видел.
– Да, господин.
«Это ваши дворянские игры, госпожа Ирма цу Вальдштайн. Дворяне все время что-то придумывают, находят себе противников, устраивают заговоры, войны, восстания. Нам, крестьянам, от этого ни холодно ни жарко. Кто бы из вас ни победил – ничего не изменится. Понятно, что вы встряли в какие-то политические разборки. Но меня они не касаются».
– И убери телегу с дороги, мешает проехать.
– Да, госпо…
Якоб застыл как пораженный молнией. Молодой дворянин цу Альтниколас быстрым движением поправил прядь волос за левым ухом.
Длинную белую прядь.
Не может быть…
Якоб взглянул на другого дворянина. Белая прядь. Третий… Белая прядь. Четвертый, пятый, шестой…
Пряди были у всех.
– Она у нас! – громко произнес цу Альтниколас, ни к кому конкретно не обращаясь, и двинул коня. С недовольством заметил, что крестьянин не поторопился убрать повозку. – Убери телегу!
– Нет, господин.
Дворянин даже не понял в первый момент, что сказал Якоб.
– Что ты…
– Отпустите девушку, господин. Или я вас всех убью… – Якоб растянул губы в улыбке: – Господин.
– Есть отдельные недочеты и упущения, но мы справляемся. Ваше вмешательство пока не требуется, господин.
– Недочеты? Какой из отдельных провалов самый крупный?
– Пожалуй, в Штайнце, господин.
– Что-то с Ирмой?
– Да. Она сбежала.
Пауза.
– Ее поймали?
– В этот раз – нет.
Пауза.
– Куда могла исчезнуть молодая глупая девчонка?
– Мы предполагаем, в этот раз ей удалось ускользнуть из города. Скорее всего, она бежит либо в родовой замок, где надеется спрятаться у матери…
Смешок.
– …либо к одному из своих друзей-дворян. Везде стоят посты, ни тот, ни другой выбор для нас не опасен.
– Какой выбор для нас был бы опасен?
– Ну… если бы она добралась до короля…
– Путь в столицу лежит через Чернолесье?
– Да. Но…
– Направьте туда людей. Если она двинулась именно туда, боюсь, все закончится плачевно. Она может наткнуться на моих… подданных и не выбраться из леса. Тогда наше пророчество волкам под хвост. Либо же она выберется, и тогда она не так глупа, как вы о ней думаете, и сможет рассказать Вальтеру Нецу кое-что интересное. По Штайнцу все?
– Мм… нет. Управляющий все еще жив.
Долгая пауза.
– Почему? Чем занимается ваш хваленый наемник?
– Наемник отравился и вот уже несколько дней живет по пути в туалет и обратно.
– Верните туда Фукс.
– Невозможно. После недавних представлений там днюют и ночуют шварцвайсские монахи. С ее представлениями о приличиях и дисциплине…
– Где вы берете таких наемников?
– К сожалению, других специалистов такого уровня у нас найти невозможно.
– После представлений, говорите… Монахи нашли того, кто это устроил?
– Нет. Судя по всему, это был очень мощный колдун.
– Может…
– Нет. Он не выезжал из столицы и не оставлял двойника. Это мы сразу проверили.
– Мощный колдун, но не он… Против нас взялся играть кто-то третий…
– Итак, чем вы можете меня порадовать?
– Нам не удалось выяснить, что объединяет заговорщиков.
– Кроме ненависти ко мне, понятное дело?
– Разумеется, ваше величество. У них слишком разные цели, иногда просто противоположные. Тем не менее во многих случаях заговорщики действуют вместе.
– Старая династия, Новая династия, проворовавшиеся министры, крупные землевладельцы, карточные шулера, бывшие крестьянские вожди… Что их может объединять?
– За ними кто-то стоит.
– Ценная мысль. Как же я сам не догадался? Кто? Соседи?
– Нет.
– Вы уверены?
– Моя голова тому порукой. Вы взяли меня на службу не для того, чтобы я ошибался в таких вопросах.
– Кто-то стоит, кто-то стоит… Что по происшествию в Штайнце?
– Шварцвайсский аббат утверждает, что все это устроил один человек.
– Один человек? Запустить иллюзии такого уровня – и только один? Мой отец бы мог, но он давно мертв. У наших противников есть такие колдуны?
– Колдуны есть, но не такой силы. Они берут количеством…
– Или вы чего-то не знаете.
– Происшествие в Штайнце во многом помешало планам наших противников. Из достоверных источников стало известно, что управляющего города хотели убить. Если бы не происшествие и не прибытие монахов, цу Вальдштайн, скорее всего, уже был бы мертв.
– Нам оно тоже не принесло пользы, послужив лишним подтверждением Пророчества. Удалось узнать, что оно означает?
– Тоже нет.
– Значит, нет… Против нас взялся играть кто-то третий.
– А ведь славно мы повеселились в Штайнце, Берендей?
– Кар!
– Но сейчас не время веселиться. Еще работать и работать…
– Кар!
– Не могу. Если они узнают, кто играет против них, меня смогут победить. Ты сам видишь, моя армия слишком мала…
– Кар!
– Небольшое подспорье. Хорошо, летим, посмотрим, чем там занимаются девочка с мальчиком.
– Да… да… да… Давай, мой мальчик, давай… Еще… ну же, ну! Давай, давай, давай… Быстрее, быстрее, быстрее… Еще, еще, еще… Да, да, да… Да! Да! Да! Ты смог!!!
Раскрасневшаяся Ирма порывисто обняла Якоба.
Парень был гораздо более спокоен:
– Госпожа никогда не была на тараканьих бегах?
Ирма, чей таракан только что прибежал первым, завоевав ей десяток талеров, не обратила никакого внимания на отсутствие энтузиазма у Якоба:
– Смотри, сейчас они побегут еще раз. Я поставлю еще несколько монет…
– Госпожа, вы не боитесь проиграть?
Ирма немного остыла. На мгновение.
– Но ты же сам сказал, что новичкам в первый раз всегда везет?
– Да, госпожа. Но вы собираетесь играть во второй раз, госпожа.
Якоб уже жалел о том моменте, когда решил показать госпоже – как там ее зовут? – «городские развлечения». По здравом размышлении, он решил остаться с ней и не пытаться сбежать. Крестьянин вместе с дворянкой, пусть и переодетой, лучше, чем одинокий крестьянин. По крайней мере попытается защитить его от вербовщиков, если он опять на них наткнется.
Вырвавшись из-под присмотра родителей и мужа, Ирма, похоже, решила пуститься во все тяжкие. Для начала она потребовала у Якоба показать ей место «городских развлечений». Якоб, который знал, что так называют публичные дома, слегка смутился, но потом, решив, что ей все равно, что увидеть, лишь бы было необычно, отвел девушку в трактир, где устраивали тараканьи бега. Это дворянкам позволено перемещаться только под присмотром, а горожанки – народ вольный. Так как на ней к тому моменту уже было городское платье, никто не сказал бы девушке и слова.
Прошло уже два дня их совместного путешествия. Они ехали и ехали, ночевали в трактирах. Ирма нашла портниху, которая превратила мешок, который ей купил Якоб, в более-менее приличное платье.
Девушка поняла, что парень над ней просто издевался. К сожалению, она не могла выказать ему все свое недовольство, так как он строго выполнял ее распоряжения. Наконец, когда они подъехали к небольшому городку, Ирма узнала, что это последний населенный пункт перед Чернолесьем, и осознала, что либо она купит нормальное платье здесь, либо будет ехать в том убожестве, что на ней, еще неизвестное количество времени. Ирма решила отомстить Якобу за мелкое издевательство с платьями и послать его за одеждой опять, на этот раз подробно оговорив, что ей нужно:
– Крестьянин, пойди и купи мне платье. Такое, какое носят горожанки. Талия вот здесь, не меньше двадцати трех дюймов и не больше двадцати четырех. Декольте высокое, с отделкой бисером, лиф узкий, мыс треугольный. Мм… вот здесь – не меньше тридцати пяти дюймов и не больше тридцати шести. Корсаж темный, но не черный, модест – зеленая, лучше изумрудная, сатиновая, фрипон – двойная, батистовая. Рукава узкие, но не слишком, я к таким не привыкла, шлейф… хотя горожанки шлейф не носят. Без шлейфа. Все понял? Пойди и купи!
Якоб раскрыл рот. Ему не нужно было притворяться дураком, он на самом деле понял не больше половины.
– Я не смогу это купить…
– А где «госпожа»? Не забывай, крестьянин, я для тебя госпожа Ирма цу Вальдштайн…
Ирма уловила быстрый взгляд Якоба на палец, на котором еще недавно красовалось обручальное кольцо.
– Ну и что? Мой муж оказался мерзавцем, на брачное ложе он со мной не взошел, так что перед Богом и людьми я – незамужняя.
Тут Ирма поняла, что оправдывается перед каким-то крестьянином.
– Ты понял мой приказ?
– Да, госпожа Ирма цу Вальдштайн.
– Пойди и купи мне… то, что я тебе сказала.
– Я не смогу, госпожа Ирма цу Вальдштайн. Я не смог запомнить, госпожа Ирма цу Вальдштайн.
– Хорошо, я пойду в город и куплю все сама. Ты будешь меня сопровождать.
– Да, господа Ирма цу…
– И перестань называть меня по имени.
Ирма сообразила, что если все встречные будут слышать обращение к ней крестьянина, то ее схватят уже через полчаса. И вернут мужу.
– Да, госпожа.
В городке Ирмой было приобретено миленькое платье, разве что не зеленое, а голубое – она передумала, – и ярко-алый чепец на голову. Теперь она выглядела в точности как горожанка. Ну, если не присматриваться.
Якоб приобрел себе кожаную куртку, вроде тех, в которые были одеты мошенники в трактире. Потертую, но вполне еще годную. Ирма покосилась на покупку, но промолчала. Она сообразила, что деньги у крестьянина все же есть, но у нее были деньги от продажи кольца, да еще от выигрыша на тараканьих бегах… Пусть прячет свои жалкие гроши. Жизнь и так прекрасна!
– Почему мы остановились?
– Чернолесье, госпожа.
Якоб указал на вставшую в миле от них полосу леса. Места сосредоточения самых страшных сказок и легенд. Он не мог так сразу войти туда. Нужно было время подготовиться.
– Всадники, – прервала его размышления Ирма.
Группа в дюжину конников подскакала к повозке. Дворянские одежды, треуголки, шпаги. Якоб слез на дорогу.
– Госпожа Ирма цу Вальдштайн! – Предводитель группы, молодой дворянин с узкими усиками, в расшитом красно-синем камзоле подъехал ближе к повозке.
– А вы кто?
– Я, – предводитель спрыгнул с коня и поклонился, скинув треуголку, – Рупрехт цу Альтниколас. Мы увидели вас от леса, – он кивнул на подзорную трубу в чехле, – и подъехали встретить.
– Очень приятно, господин Рупрехт. Но я хотела бы узнать, зачем вы меня встречали.
– Как это зачем? Чтобы препроводить в столицу, разумеется. Его величество очень хотел вас видеть.
– Но откуда он про меня узнал?
– Его величество, – Рупрехт сделал серьезное лицо, – знает все! К сожалению, повозки для вас у нас нет. Возможно, первое время вы согласитесь проехать верхом?
– Соглашусь!
Радостная Ирма спрыгнула с повозки. Женщина в охотничьем костюме, которая ехала с дворянами, тронулась к ней, подводя лошадь с дамским седлом.
– А это что за крестьянин? Он помогал вам?
– Это простолюдин. Я потребовала, чтобы он помог мне. Заплатите ему.
Якоб поймал серебряную монету.
«Вот и расстаемся мы, госпожа Ирма цу Вальдштайн. Оно и правильно: дворянами нечего делать вместе с крестьянами…»
Якоб поклонился и повернулся к повозке…
– Нет!!!
Отчаянный девичий крик. Парень оглянулся. Ну чем там еще недовольна госпожа Ирма? Цу ее Вальдштайн?
– Нет! Вы не люди короля! Я тебя помню! – Ирма указывала на неприятно улыбающуюся женщину, ту, что вела лошадь. – Я тебя помню! Ты была в доме у моего мужа! Ты – вместе с ним! Вы меня обманули!
– Ну что ж, – обаятельная улыбка цу Альтниколаса исчезла, – мы хотели по-хорошему. Но раз у вас такая хорошая память, вам придется ехать связанной.
Ирма затравленно озиралась. Помощи ждать неоткуда. Вокруг – никого. Ни одного человека.
В отчаянии она закричала:
– Нет! Нет! Помогите! Помогите мне, кто-нибудь!
Один из дворян подходил к ней с веревкой в руках.
– Нет! Помогите! Помогите!
Кто может помочь в пустом поле?
Ирма от безнадежности обратилась к тому, кто помочь не мог:
– Крестьянин! Что ты стоишь?! Помоги мне! Освободи меня! Помоги-и-и!!!
Цу Альтниколас бросил Якобу еще одну монету:
– Запомни: ты нас не видел.
– Да, господин.
«Это ваши дворянские игры, госпожа Ирма цу Вальдштайн. Дворяне все время что-то придумывают, находят себе противников, устраивают заговоры, войны, восстания. Нам, крестьянам, от этого ни холодно ни жарко. Кто бы из вас ни победил – ничего не изменится. Понятно, что вы встряли в какие-то политические разборки. Но меня они не касаются».
– И убери телегу с дороги, мешает проехать.
– Да, госпо…
Якоб застыл как пораженный молнией. Молодой дворянин цу Альтниколас быстрым движением поправил прядь волос за левым ухом.
Длинную белую прядь.
Не может быть…
Якоб взглянул на другого дворянина. Белая прядь. Третий… Белая прядь. Четвертый, пятый, шестой…
Пряди были у всех.
– Она у нас! – громко произнес цу Альтниколас, ни к кому конкретно не обращаясь, и двинул коня. С недовольством заметил, что крестьянин не поторопился убрать повозку. – Убери телегу!
– Нет, господин.
Дворянин даже не понял в первый момент, что сказал Якоб.
– Что ты…
– Отпустите девушку, господин. Или я вас всех убью… – Якоб растянул губы в улыбке: – Господин.
Глава 9
– Трус! Слабак! – вырывалась из рук дворян Ирма. – Быдло! Скот! Тупая скотина! А-ах, красно-черно-зелено-белая!
– Убить? – криво ухмыльнулся цу Альтниколас и медленно, картинно потащил из ножен шпагу.
Перед ним стоял всего лишь крестьянин: в кожаной куртке, черных потертых штанах… Босиком.
Якоб пошевелил пальцами ног в пыли и протянул руку к повозке…
Девушка закрыла глаза. Зачем? Ну зачем она кричала? Зачем просила помощи у крестьянина? Теперь бедного парня просто убьют.
Послышался дикий вопль.
Ирма приоткрыла один глаз и замерла. Такого она не видела никогда, о таком если и писали в книгах, то только в самых сказочных сказках.
Якоб достал из повозки медный черпак, одним движением оторвал ложку от рукояти и бросил ее в лицо противнику. Альтниколас отчаянно взревел, хватаясь за лицо, как будто Якоб плеснул в него кипятком.
Парень бросился вперед, держа медную рукоять, как короткий меч.
Дружный свист выхватываемых шпаг: дворяне бросили Ирму и повернулись в сторону крестьянина.
Цу Альтниколас упал с коня и сейчас медленно поднимался, слепо нашаривая на боку шпагу. Подбежавший Якоб ударом медной рукояти в висок уложил дворянина и подхватил его лошадь.
Глаза Ирмы округлились: парень, обычный крестьянский парень, чье имя она не удосужилась узнать, с легкостью поднял коня в воздух под брюхо – бедная животина жалобно заржала – и бросил его в надвигающихся дворян.
Молотящий копытами конь пролетел шагов двадцать и снес половину нападавших, смешав их в ржущую и кричащую кучу. Якоб подскочил к одному из упавших дворян, схватил его за ногу и, взмахнув им как битой для игры в городки, метнул, выбил из седел еще двоих.
Оставшаяся четверка растерялась. Они были опытными бойцами и не замедлили бы напасть на целый отряд, вооруженный чем угодно – хоть шпагами, хоть копьями, хоть ружьями. Но как справиться с тем, кто бросает в тебя лошадей?!
Дворянам очень помогло бы огнестрельное оружие – даже самая большая сила не спасает от самой маленькой пули, – но ни у одного из них не было самого завалящего пистолета.
Якоб же не терял времени. В дворян полетело еще несколько их же товарищей, после чего парень отскочил обратно к повозке.
На дороге осталась на ногах только одна лошадь – та, возле которой стояла Ирма. Все остальные смешались с наездниками в огромную кричащую кучу.
Неподалеку от повозки лежал мертвый цу Альтниколас. Еще два дворянина сломали шеи после столкновения с летающим конем.
Осталось еще девять. И они уже поднимались на ноги.
Якоб оторвал от борта повозки толстую жердь и, размахивая ею, как гигантской дубинкой, напал на конско-людскую массу.
Жердь колотила по всему, что пыталось подняться: по людям, по лошадям… Ирме казалось, что тихий и послушный крестьянин, с которым она почти неделю ехала вместе и которого все это время совершенно не боялась, вот этот самый тихоня превратился в обезумевшее чудовище.
Якоб метался вокруг шевелящейся массы, молотя жердью по головам, телам, рукам… Ржали лошади, кричали люди. Брызгала кровь. Ирма присела, зажмурила глаза и закрыла ладонями уши, молясь всем святым, чтобы этот кошмар прекратился.
Крики затихли. Жуткая тишина нарушалась только несколькими шлепками. Девушка открыла глаза.
Вся дорога была завалена мертвыми телами. Кони, люди… И Якоб. Со сломанной, расщепленной, окровавленной жердью в руках. Удивительно, но на нем самом крови не было. Хотя почему она на нем должна быть? Видимо, Ирме вспомнились книги, в которых человек, совершивший такое убийство, непременно должен быть залит кровью.
Якоб опустил жердь на землю и поклонился:
– Я выполнил ваше приказание, госпожа.
Ирма упала в обморок.
Холодные брызги полетели в лицо. Ирма задохнулась и вскочила. Она лежала в повозке, глядя в безмятежное небо, по которому плыли облака. Ветер пах травой, в вышине пели птицы. Улыбался крестьянин. Казалось, что жуткое побоище ей просто приснилось.
– Убить? – криво ухмыльнулся цу Альтниколас и медленно, картинно потащил из ножен шпагу.
Перед ним стоял всего лишь крестьянин: в кожаной куртке, черных потертых штанах… Босиком.
Якоб пошевелил пальцами ног в пыли и протянул руку к повозке…
Девушка закрыла глаза. Зачем? Ну зачем она кричала? Зачем просила помощи у крестьянина? Теперь бедного парня просто убьют.
Послышался дикий вопль.
Ирма приоткрыла один глаз и замерла. Такого она не видела никогда, о таком если и писали в книгах, то только в самых сказочных сказках.
Якоб достал из повозки медный черпак, одним движением оторвал ложку от рукояти и бросил ее в лицо противнику. Альтниколас отчаянно взревел, хватаясь за лицо, как будто Якоб плеснул в него кипятком.
Парень бросился вперед, держа медную рукоять, как короткий меч.
Дружный свист выхватываемых шпаг: дворяне бросили Ирму и повернулись в сторону крестьянина.
Цу Альтниколас упал с коня и сейчас медленно поднимался, слепо нашаривая на боку шпагу. Подбежавший Якоб ударом медной рукояти в висок уложил дворянина и подхватил его лошадь.
Глаза Ирмы округлились: парень, обычный крестьянский парень, чье имя она не удосужилась узнать, с легкостью поднял коня в воздух под брюхо – бедная животина жалобно заржала – и бросил его в надвигающихся дворян.
Молотящий копытами конь пролетел шагов двадцать и снес половину нападавших, смешав их в ржущую и кричащую кучу. Якоб подскочил к одному из упавших дворян, схватил его за ногу и, взмахнув им как битой для игры в городки, метнул, выбил из седел еще двоих.
Оставшаяся четверка растерялась. Они были опытными бойцами и не замедлили бы напасть на целый отряд, вооруженный чем угодно – хоть шпагами, хоть копьями, хоть ружьями. Но как справиться с тем, кто бросает в тебя лошадей?!
Дворянам очень помогло бы огнестрельное оружие – даже самая большая сила не спасает от самой маленькой пули, – но ни у одного из них не было самого завалящего пистолета.
Якоб же не терял времени. В дворян полетело еще несколько их же товарищей, после чего парень отскочил обратно к повозке.
На дороге осталась на ногах только одна лошадь – та, возле которой стояла Ирма. Все остальные смешались с наездниками в огромную кричащую кучу.
Неподалеку от повозки лежал мертвый цу Альтниколас. Еще два дворянина сломали шеи после столкновения с летающим конем.
Осталось еще девять. И они уже поднимались на ноги.
Якоб оторвал от борта повозки толстую жердь и, размахивая ею, как гигантской дубинкой, напал на конско-людскую массу.
Жердь колотила по всему, что пыталось подняться: по людям, по лошадям… Ирме казалось, что тихий и послушный крестьянин, с которым она почти неделю ехала вместе и которого все это время совершенно не боялась, вот этот самый тихоня превратился в обезумевшее чудовище.
Якоб метался вокруг шевелящейся массы, молотя жердью по головам, телам, рукам… Ржали лошади, кричали люди. Брызгала кровь. Ирма присела, зажмурила глаза и закрыла ладонями уши, молясь всем святым, чтобы этот кошмар прекратился.
Крики затихли. Жуткая тишина нарушалась только несколькими шлепками. Девушка открыла глаза.
Вся дорога была завалена мертвыми телами. Кони, люди… И Якоб. Со сломанной, расщепленной, окровавленной жердью в руках. Удивительно, но на нем самом крови не было. Хотя почему она на нем должна быть? Видимо, Ирме вспомнились книги, в которых человек, совершивший такое убийство, непременно должен быть залит кровью.
Якоб опустил жердь на землю и поклонился:
– Я выполнил ваше приказание, госпожа.
Ирма упала в обморок.
Холодные брызги полетели в лицо. Ирма задохнулась и вскочила. Она лежала в повозке, глядя в безмятежное небо, по которому плыли облака. Ветер пах травой, в вышине пели птицы. Улыбался крестьянин. Казалось, что жуткое побоище ей просто приснилось.