был введен в заблуждение, и отказался от своей антисемитской
деятельности. - Прим. ред.]. К 1923 году официальный идеолог
нацистской партии Альфред Розенберг издал книгу, озаглавленную
"Протоколы сионских мудрецов и еврейская мировая политика", которая за
один год выдержала три издания. Уже в 1920 году Германию наводнили
сотни тысяч экземпляров "Протоколов" и комментариев к ним.
Все это являлось частью антисемитской кампании такого размаха,
который был неведом до войны. Через год после заключения перемирия
существовало уже шесть организаций, которые занимались
распространением "Протоколов" - две в Берлине, три в Гамбурге, одна в
Лейпциге и по крайней мере 12 газет и других периодических изданий, -
и это в то время, когда Гитлер со своей партией еще даже не вышел из
безвестности на политическую арену. Благодаря усилиям этих организаций
и журналов влияние "Протоколов" постоянно усиливалось новыми
фальшивками и россказнями о мировом еврейско-масонско-большевистском
заговоре. Уже в 1919 году появились два издания "Речи Раввина", кроме
тех ее вариантов, которые были включены в книгу Вильгельма Майстера;
"документ Цундера", сыгравший важную роль в организации погромов в
России, также проник в Германию, он был напечатан в феврале 1920 года
в русской газете правого направления "Призыв" и тут же переведен и
перепечатан "Ауф форпостен" и журналами подобного толка. В том же
месяце была переиздана старая книга Осман-Бея "Завоевание мира
евреями". Еще одну золотую жилу для антисемитов нашел Мюллер, который
снабдил свое издание "Протоколов" пространным вступлением и
заключением.
Даже у тех, кто занимался этим вопросом, содержание книги вызвало
шок, а ведь она была самым серьезным образом воспринята профессорами и
школьными учителями, бизнесменами и промышленниками, армейскими
офицерами и гражданскими служащими. Ибо даже "Протоколы" не столь
эксцентричны, как издательские приложения. Сюда относится, например,
карикатура "Сон кайзера", впервые опубликованная в английском
еженедельнике "Истина" в 1890 году. Этот сатирический комментарий - по
поводу амбиций кайзера и их возможных последствий - расценивался как
еврейско-масонская стряпня, раскрывающая тайный (!) план низвержения
европейских монархий; разве не был сам издатель "Истины" Генри Лабушер
масоном и, более того, членом Клуба за проведение реформ? Еще одна
примечательная фантазия, которую Мюллер фон Хаузен позаимствовал из
"Призыва": в Кремле якобы была отслужена черная месса, во время
которой Троцкий и его подручные молились Сатане, прося у него помощи
для победы над врагами; об этом якобы сообщил охранник, который затем
по приказу Троцкого был убит. Такой вздор стал расхожим товаром в
руках антисемитских пропагандистов.
Но вершиной абсурда явилась фальшивка "Победоносный взгляд на мир
(Неомакиавеллизм и мы, евреи)", напечатанная за несколько дней до
появления "Протоколов" под вымышленным именем доктора Зигфрида
Пентатулла. Автор памфлета, конечно, еврей, открыто радуется успеху
плана, изложенного в "Протоколах", очевидно забыв, что план-то должен
оставаться в тайне. Напасть на след беззаботного Пентатулла было
довольно просто. Как раз в это время газета "Дойче цайтунг", бывший
орган Германской национальной народной партии (консерваторов), начала
публикацию серии небольших рассказов, где главным действующим лицом
был негодяй еврей по имени Пентатулл; рассказы, как и сама фальшивка,
на самом деле принадлежали перу одного и того же автора по имени Ганс
Шлинман, известного антисемита. Но это не удержало газету от выражения
притворного ужаса в связи с откровениями вымышленного Пентатулла. От
его книги, восклицает газета, "в жилах стынет кровь". И далее газета
требует:
"Необходимо организовать объединенную христианскую фалангу против
страшных опасностей, которыми евреи угрожают не только церквам, но и
всему немецкому народу. Нужно говорить об этом откровенно, если мы не
хотим жалкой смерти... Народ можно вытащить из трясины... только лишь
с помощью энергичной борьбы против отравителей нации; только так мы
можем вырваться из их цепких объятий"["Deutsche Zeitung", 31 August
1920.].
Больше всех распространялся на ту же тему, что и Пентатулл,
неутомимый пропагандист "Протоколов" граф Эрнст цу Ревентлов. В мае
1920 года он посвятил ей статьи в "Дойче цайтунг", в которых
утверждал, что истинность "Протоколов" несомненна, а доказательствами
тому служат Пентатулл и "документ Цундера". Все это он делал, не веря
ни одному своему слову. Хотя хорошо известно, что большая часть
антисемитской пропаганды состоит из заведомой лжи, трудно найти еще
одного подобного лгуна, выплескивавшего такое количество клеветы на
бумагу. Лишь один раз Ревентлов сделал исключение. В 1940 году отдел
службы пропаганды Третьего рейха решил возродить Пентатулла и
обратился с просьбой к Ревентлову, который все еще был членом
рейхстага. Собрание Фрейенвальда в Вейнеровской библиотеке сохранило
его ответ:
"Когда я прочитал памфлет, подписанный "Пентатулл", мне сразу
стало ясно, что это - неуклюжая "утка". Тем не менее публично я
утверждал его подлинность, так как, по моему мнению, такая тактика в
лучшей мере отвечала целям того времени... Хайль Гитлер!"[Копия письма
Ревентлова (от 5 марта 1940 года) хранится во Фрейенвальдском архиве
(пентатулловский раздел).]
Нам понятно, ради чего Ревентлов состряпал эту ложь. В июне 1920
года должны были состояться выборы в первый рейхстаг республики.
Изображая республику как творение рук "сионских мудрецов", он
заполучил огромное количество голосов для победы антидемократических,
правых сил.
Не в последнюю очередь с помощью "Протоколов" были спровоцированы
два политических убийства, которые произошли в Берлине в 1922 году.
По приезде в Берлин Шабельский-Борк, друг и соратник Винберга, а
также активный распространитель "Протоколов", нашел организацию,
созданную по образцу "Черной сотни" и хорошо обученную методам
террора. Ее главный подвиг был совершен 28 марта 1922 года. В здании
берлинской филармонии проходил митинг русских эмигрантов в помощь
голодающим Советского Союза. Председательствовал на митинге Павел
Николаевич Милюков, известный историк и руководитель партии
конституционных демократов (кадетов). Милюков бежал из России, не
желая попасть в тюрьму или погибнуть от большевистской пули; так же,
как Винберг и Шабельский-Борк, он вынужден был примкнуть к немецким
войскам, покидавшим Украину. Но и это не остановило фанатиков.
Шабельский-Борк и его банда ворвались в здание филармонии и открыли
стрельбу по сцене. В Милюкова они не попали (он бросился на пол лицом
вниз), а убили Владимира Набокова (отца известного писателя). За это
убийство Шабельский-Борк был приговорен к 14 годам каторги. Его
выпустили на свободу задолго до окончания срока, а когда к власти
пришли нацисты, он стал получать регулярную пенсию от управления
Розенберга. В 1933 году ему было позволено сотрудничать с властями в
организации русского нацистского движения. Это было достойной
наградой, ибо в своих действиях и в попытке убить Милюкова
Шабельский-Борк руководствовался доктриной своего учителя Винберга,
который тоже был замешан в убийстве и был вынужден покинуть Германию.
Винберг считал Милюкова тайным агентом большевиков, которые в свою
очередь являлись агентами "сионских мудрецов".
Несколько месяцев спустя произошло убийство, на сей раз
совершенное правыми силами, которое получило широкий резонанс во всей
Европе. В июне 1922 года группа молодых фанатиков убила германского
министра иностранных дел Вальтера Ратенау. Совершившие убийство были
абсолютно уверены не только в том, что Ратенау действовал от имени
"мудрецов", но что и сам он являлся одним из них.
Ратенау был человеком незаурядных способностей. Он оставил свой
след в прикладных науках, технике, философии, политике и экономике.
Кроме того, он был крупнейшим немецким промышленником, выдающимся
администратором и талантливым министром иностранных дел. Его заслуги
перед Германией были огромны. В самом начале войны он предсказал ту
смертельную угрозу, которую могла представлять британская блокада. Для
ее предотвращения он в удивительно короткий срок создал мощную
организацию, которая, по существу, позволяла обеспечивать Германию
сырьем на протяжении всей войны. После войны он неутомимо трудился,
чтобы вывести Германию из изоляции и облегчить бремя контрибуции;
одновременно он стремился к объединению народов Европы, все еще
разъединенных, желая скоординировать коллективные усилия по
восстановлению разрушенной экономики. В апреле 1922 года, будучи
министром иностранных дел, он подписал Рапалльский мирный договор с
Советским Союзом, благодаря которому обе стороны отказались от
взаимных притязаний.
Ратенау был страстным патриотом, но это был патриотизм
цивилизованного и либерального европейца, который не имел ничего
общего с шовинизмом. Ратенау был евреем. Правые фанатики, естественно,
смотрели на него с ненавистью, которая все усиливалась по мере
укрепления его политического авторитета. В 1921 году пресса блока
фелькиш и молодая нацистская партия начали представлять этого великого
идеалиста как порождение дьявола. "Вы распространяете вокруг себя
сатанинскую справедливость, разворачиваете сатанинскую деятельность,
прославляете сатанинскую нравственность", - писала однажды "Дойче
фолькише блеттер", а нацистская "Фолькише беобахтер" жаловалась:
"Когда это в прежние времена был у нас Вальтер I из династии
Авраама, Иосифа и Ратенау? Грядет день, когда колесо мировой истории
будет пущено вспять и покатится по трупам великого финансиста и многих
его сообщников"["С. V. Zeitung", 20 June 1921, Band I.].
В то же время Теодор Фритш в "Молоте" представил Ратенау как
человека, стоящего за спиной российских большевиков. В 1922 году
нападки на него становились все более грубыми... Утверждалось, что,
установив контроль над сырьем во время войны, Ратенау намеренно вызвал
голод, от которого пришлось столько выстрадать немецкому народу... Что
касается его назначения на пост министра иностранных дел, то он его
заполучил, представив канцлеру ультиматум, в котором угрожал "принести
немецкий народ в жертву всемирной еврейской власти". И на протяжении
многих месяцев до убийства раздавались речи, призывающие к расправе
над ним.
В этой кампании, конечно, упоминались "Протоколы". Мало того, в
ход были пущены две басни, которые особенно тесно связывали Ратенау с
"сионскими мудрецами". Одной из них была старая странная история,
которую Мюллер фон Хаузен вставил в издание "Протоколов". Эмиль
Ратенау, отец Вальтера, однажды купил, а затем основательно перестроил
дом в Берлине. Частью такой перестройки был бордюр, установленный на
внешней стороне строения. Он состоял из вазочек, узор которых
повторялся шестьдесят шесть раз, но в воспаленном мозгу издателя
"Протоколов" этот бордюр стал символом шестидесяти шести коронованных
отрубленных голов, помещенных на шестидесяти шести блюдах для
употребления жертвенной крови. Как можно было усомниться в том, что
узор символизировал тайну немецкой и русской революций? Разве Эмиль
Ратенау не был одним из наиболее доверенных советников кайзера? "Как
часто, - сетовал Мюллер, - мог наш ничего не подозревающий император
переступать порог этого дома, не догадываясь о тех "добрых" пожеланиях
дому Гогенцоллернов, которые вынашивал человек, называвший себя его
другом?"[G. zur Beek. Die Geheimnisse der Weisen von Zion. Berlin,
1919, S. 199.]
Сын недалеко ушел от отца, говорили правые. За несколько лет до
этого Вальтер Ратенау опубликовал фразу, которая имела долговременные
злополучные последствия. В "Нойе фрайе пресс" на рождество 1909 года
была помещена его статья, которую впоследствии он включил в книгу
"Критика эпохи" (1920). Она главным образом касалась экономики и
содержала следующую мысль: "Триста человек, которые знают друг друга,
вершат экономические судьбы континента и ищут себе преемников среди
своих последователей". Здесь вовсе не упоминаются евреи, а из
контекста ясно, что Ратенау выражал свое сожаление в связи с тем, что
в это время руководящие посты в области финансов и индустрии
практически передавались по наследству. Кажется, Людендорф первым
высказал предположение, что эти триста человек фактически являются
тайным еврейским правительством[E. Ludendorff. Op. cit., S. 51.].
Предположение было тут же подхвачено профессиональными
антисемитами, и те очень скоро вывели следующее заключение: если
Ратенау было известно точное их число, значит, и сам он является одним
из них. Больше ничего не требовалось, чтобы превратить министра
иностранных дел в сверхпреступника.
"Имя главного преступника, поработившего нашу экономику, -
Ратенау... Господство над производительным трудом всех народов на
Земле все больше и больше переходит в руки тех трехсот, которые в
соответствии с секретными тайными советами Ратенау и направляют
мировую историю, тех трехсот, которые знают друг друга и одним из
которых является он сам... Многие легковерные современники еще не
понимают преднамеренности действий этих трехсот, которые все, почти
без исключений, принадлежат к еврейской расе... "[Mitteilungen aus dem
Verein zur Abwehr des Antisemitismus, 12 January 1922, S. 3.]
Альфред Розенберг в своем памфлете "Чума в России" утверждал, что
Ратенау и ему подобные "уже давно созрели для тюрьмы и виселицы". Граф
Ревентлов и ранее сокрушался, что этот человек все еще жив и невредим.
Эта его статья была перепечатана многими газетами за две недели до
убийства министра.
Ратенау неоднократно угрожали, но он отказывался от охраны
полиции. Утром 24 июня 1922 года, когда, как обычно, Ратенау ехал в
автомобиле в министерство, он был убит. Его убийцами оказались молодые
люди, принадлежавшие к различным крайне правым группировкам, таким,
как "Дойч фолькишер шутц" и "Трутцбунд", "Морская бригада Эрхарда";
некоторые из них принимали участие в первой попытке свергнуть
республику во время путча Каппа в 1920 году. Все они были членами
организации "Консул", которая, как и молодая нацистская партия, имела
свою штаб-квартиру в Мюнхене. Эта организация занималась терроризмом,
а припев "Пристрелите Вальтера Ратенау, проклятую Богом еврейскую
свинью" представляет собой типичный образчик того, что они распевали
на улицах.
Воображение убийц было целиком поглощено "Протоколами" и теми
материалами, которые накапливались вокруг них. Об этом вполне
откровенно говорил на предварительном следствии главный организатор
преступления Вилли Гюнтер. На вопрос о причине убийства Ратенау он
ответил, что, по мнению Людендорфа, он был тем самым человеком в
Германии, которому было известно точное число представителей тайного
еврейского правительства, развязавших войну. Та же картина была и на
суде в Лейпциге, когда допрашивали шофера машины, из которой был
застрелен Ратенау (из двух стрелявших один был убит полицейским, а
другой сам застрелился, чтобы не попасть в руки правосудия)[См.: Die
Geachteten. Berlin, 1935. Автор статьи Эрнст фон Саломон, один из
заговорщиков, не упоминает о "Протоколах" и тайном еврейском
правительстве. Он также отрицает связь между преступлением и еврейским
происхождением Ратенау. Но если даже были и другие причины,
свидетельские показания Течова не утрачивают силы.].
Вот каким образом Эрнст Течов описывает замысел заговора, одним
из организаторов которого был убитый Эрвин Керн:
"Керн сказал, что он намерен убить министра Ратенау. А я должен
помочь ему, хочу я этого или нет. В противном случае он обойдется и
без меня. Он привел различные доводы, которые, по его мнению, имели
решающее значение, хотя я не разделял его точку зрения. Он сказал...
что Ратенау находился в тесной связи с большевистской Россией и выдал
свою сестру за коммуниста Радека.
Наконец, он сказал, что Ратенау сам признался и хвастался тем,
что он является одним из трехсот сионских мудрецов, цель которых
поставить весь мир под еврейский контроль, как уже было проделано в
большевистской России, где сначала все фабрики, заводы и т. д. сделали
общественной собственностью, затем по предложению и приказам еврея
Ленина был получен из-за границы еврейский капитал, с помощью которого
эти фабрики вновь были пущены в ход, и таким образом вся собственность
русского народа попала в руки евреев...
*Председатель суда*: Вы утверждаете, что Ратенау имел тесные
связи с большевиком Радеком и что даже выдал замуж за него свою
сестру?
*Течов*: Должно быть, это так. Я не знаю.
*Председатель*: Насколько мне известно, у Ратенау есть только
одна сестра, которая замужем за доктором Андрее и живет в Берлине.
*Течов*: Я не знаю.
*Председатель*: Каким же образом крупный промышленник мог
завязать отношения с коммунистом Радеком? Вам это кажется
правдоподобным?
*Течов*: Нет, это просто догадка, которую Керн преподносил как
факт. Так что мне пришлось принять ее именно так.
*Председатель*: Продолжим. Вы утверждаете, что Ратенау признался,
будто бы сам является одним из трехсот сионских мудрецов. Но триста
сионских мудрецов - персонажи памфлета. Вы его читали?
*Течов*: Да"[К.. Brammer. Das politische Ergebnis des
Rathenau-Prozesses. Berlin, 1922, S. 26-29. Книга содержит краткую
запись процесса.].
Накануне суда одному из обвиняемых, Вилли Гюнтеру, была прислана
в тюрьму плитка отравленного шоколада. Общественный обвинитель в
специальном заявлении по этому поводу так объяснял причину "подарка":
"Те, кто стоит за убийцей министра иностранных дел, были бы изобличены
показаниями, которые мог дать на процессе Гюнтер"[Ibid., S. 42.].
Насколько можно отождествлять этих людей с молодой неонацистской
партией, остается неизвестным, но мы знаем, что Геббельс писал Течову,
когда тот отбывал свой срок наказания на каторге:
"...Лагерь националистов встанет за Вас без всяких колебаний. Это
также демонстрирует различие между истинными националистами и
"буржуазными" патриотами, которые поддерживают человека, если ему
ничто не угрожает и он чист перед законом, охраняющим буржуазную
собственность..." И еще: "Я хочу пожать Вам руку - это является
внутренней потребностью, и, так как мне не дозволено публично признать
Ваш подвиг, я хочу солидаризироваться с Вами как Ваш товарищ, как
немец, как молодой человек и сознательный активист, который верит в
возрождение Германии вопреки всему"[Е. Techow. Gemeiner Morder?!
Leipzig, 1933, S. 31.].
Конечно, убийство Ратенау как одного из "сионских мудрецов"
предвещало наступление той безумной эры, когда "Протоколы" будут
провозглашены правительством великого европейского народа истиной в
последней инстанции. Некоторые слова, произнесенные судьей в
заключительной речи, многие во всей полноте осознали лишь позже, но в
1922 году не поняли их:
"За спиной убийц и их сообщников стоит главный виновник -
безответственный фанатический антисемитизм, обнаруживший подлинное
лицо, искаженное ненавистью, антисемитизм, который бесчестит еврея как
такового, независимо от его личности, с помощью клеветы, образчиком
которой является вульгарная фальшивка "Протоколы сионских мудрецов";
антисемитизм, который пробуждает в незрелых и смятенных умах инстинкты
убийц. Пусть жертвенная смерть Ратенау, который слишком хорошо знал,
каким опасностям подвергал себя, занимая этот пост, пусть та глубокая
озабоченность безрассудным и бессовестным подстрекательством,
проявившимся на этом суде... послужат очищению атмосферы, воцарившейся
в Германии, и пусть ведут Германию, охваченную ныне нравственной
болезнью, погрязшую в моральном варварстве, к ее исцелению"[К.
Brammer. Ор. cit., S. 14.].
Это убийство действительно в течение некоторого времени стало как
бы некой очистительной жертвой. Был принят специальный закон о защите
республики, и в соответствии с его уложениями различные темные
личности из мира журналистики подвергались судебному преследованию за
утверждения, что Ратенау был "сионским мудрецом". "Оборонительный и
наступательный альянс" был поставлен вне закона. Людендорф испугался,
и в статье, опубликованной в лондонской газете, обвинил в преступлении
коммунистов. Мюллер фон Хаузен со своей стороны предпринял сначала
попытку оправдать убийство, повторяя свою историю с бордюром, но
вскоре, когда мать Ратенау привлекла его к суду, замолчал. Затем,
начиная с 1924 года, обстановка в Германии начала меняться столь
коренным образом, что даже самый ярый фанатик вряд ли мог бы сказать
какой, собственно, вред причинили Германии "сионские мудрецы". Были
проведены переговоры об установлении новых, более умеренных
контрибуций, союзные войска покинули Немецкую территорию, и в 1926
году Германия единогласно была принята в Лигу Нации. В результате
волна правого экстремизма спала по всей стране. Это было
неблагоприятное время для "Протоколов", но продолжалось оно недолго.
Когда на суде над Течовым судья говорил о "жертвенной смерти", он
был ближе к истине, чем сам предполагал. Ратенау не просто был убит
как один из "сионских мудрецов", а якобы принесен в качестве
человеческой жертвы богу-солнцу древнегерманской религии. Время
убийства было точно рассчитано: оно совпало с летним солнцестоянием.
Когда новость была обнародована, молодые немцы уже собирались на
вершинах холмов, чтобы одновременно отметить поворотный пункт года и
крушение того, кто являлся символом тьмы[О неоязыческой религии
нацистов рассказывает книга французских журналистов Л. Повеля и Ш.
Бержье ("Утро магов"). - Прим. перев.].
"Протоколы" поистине приобрели иное значение, когда вошли в
мировоззрение, известное как народничество (фелькиш), или "немецкая
идеология". Истоки этого мировоззрения - которое, по существу,
являлось псевдорелигией - восходят к наполеоновским войнам. Германия
не была первой страной, в которой начало развиваться национальное
самосознание в результате чужеземного нашествия; при этом
вторгнувшаяся держава явилась олицетворением современности, поборником
свободы, либерализма и рационализма. Вполне естественно, что были
отвергнуты все ценности захватчиков и утверждалось противоположное,
поэтому немецкий национализм с самого начала тяготел к прошлому и
вдохновлялся ненавистью ко всему современному. Парадоксальная
установка не только сохранилась, но и окрепла, когда экономическое
развитие внезапно швырнуло Германию в современный мир. В то самое
время, когда она начала превращаться в индустриальную державу, в
страну фабрик и заводов, технологии и бюрократии, немцы продолжали
мечтать об архаичном мире германских крестьян, связанных между собой
кровными узами "естественной", "органической" общины.
Подобный взгляд на мир требовал какого-то противопоставления,
которое частично было представлено либеральным Западом, но в еще
большей степени и более эффективно - евреями. Как мы уже говорили,
одной из типичных черт новоиспеченных антисемитов-политиканов являлось
то, что они рассматривали еврея не только как коварное демоническое
существо, но и как олицетворение перемен, представителей современного
мира, которого они страшатся и который ненавидят. То же произошло и с
немецкими антисемитами типа фелькиш, но лишь с некоторыми различиями.
Когда эти люди заглядывали в прошлое, во времена "идеального
государства", которое, как они предполагали, предшествовало
современному веку, они уносились в неведомые дали, гораздо глубже
трона и алтаря, в совершенно мифический мир. Для них еврей был не
только губителем царей и врагом церкви - он был прежде всего исконным
противником германского крестьянства, той силой, которая две тысячи
лет назад подорвала истинный, чисто немецкий образ жизни. Историческое
христианство объявлялось еврейской выдумкой, которая помогла разрушить
архаичный немецкий мир. Теперь этот разрушительный процесс продолжали
капитализм, либерализм, демократия, социализм и городской уклад жизни.
Все вместе они создали "еврейский мир": современный век, который
являлся делом рук евреев и в котором они процветали.
Первым выразителем подобного мировоззрения был эксцентричный
ученый Пауль Боттичер, более известный под псевдонимом Пауль де
Лагард[См.: F. Stern. The Politics of Cultural Despair. Los Angeles,
1961; I. L. Moosse. Crisis of German Ideology. New York, 1964. (Среди
французов идеологом расизма в XIX в. был Гобино.) - Прим. ред.]. В
своем основополагающем труде "Немецкие очерки", опубликованном в 1878
году, Лагард не скрывал своего разочарования только что возникшей
объединенной Германией. Он требовал более высокого единения: единения
немецкого народа, живущего так, как он жил в далеком прошлом,
осуществляя таким образом свое божественное предназначение в мире. Но
он понимал, что достижение нового порядка - задача трудная, и винил в
этих трудностях евреев. По существу, ничего не зная об иудейской
религии, он был убежден, что именно она явилась причиной современных
перемен, гибельных для народа. Боттичер предсказывал борьбу не на
деятельности. - Прим. ред.]. К 1923 году официальный идеолог
нацистской партии Альфред Розенберг издал книгу, озаглавленную
"Протоколы сионских мудрецов и еврейская мировая политика", которая за
один год выдержала три издания. Уже в 1920 году Германию наводнили
сотни тысяч экземпляров "Протоколов" и комментариев к ним.
Все это являлось частью антисемитской кампании такого размаха,
который был неведом до войны. Через год после заключения перемирия
существовало уже шесть организаций, которые занимались
распространением "Протоколов" - две в Берлине, три в Гамбурге, одна в
Лейпциге и по крайней мере 12 газет и других периодических изданий, -
и это в то время, когда Гитлер со своей партией еще даже не вышел из
безвестности на политическую арену. Благодаря усилиям этих организаций
и журналов влияние "Протоколов" постоянно усиливалось новыми
фальшивками и россказнями о мировом еврейско-масонско-большевистском
заговоре. Уже в 1919 году появились два издания "Речи Раввина", кроме
тех ее вариантов, которые были включены в книгу Вильгельма Майстера;
"документ Цундера", сыгравший важную роль в организации погромов в
России, также проник в Германию, он был напечатан в феврале 1920 года
в русской газете правого направления "Призыв" и тут же переведен и
перепечатан "Ауф форпостен" и журналами подобного толка. В том же
месяце была переиздана старая книга Осман-Бея "Завоевание мира
евреями". Еще одну золотую жилу для антисемитов нашел Мюллер, который
снабдил свое издание "Протоколов" пространным вступлением и
заключением.
Даже у тех, кто занимался этим вопросом, содержание книги вызвало
шок, а ведь она была самым серьезным образом воспринята профессорами и
школьными учителями, бизнесменами и промышленниками, армейскими
офицерами и гражданскими служащими. Ибо даже "Протоколы" не столь
эксцентричны, как издательские приложения. Сюда относится, например,
карикатура "Сон кайзера", впервые опубликованная в английском
еженедельнике "Истина" в 1890 году. Этот сатирический комментарий - по
поводу амбиций кайзера и их возможных последствий - расценивался как
еврейско-масонская стряпня, раскрывающая тайный (!) план низвержения
европейских монархий; разве не был сам издатель "Истины" Генри Лабушер
масоном и, более того, членом Клуба за проведение реформ? Еще одна
примечательная фантазия, которую Мюллер фон Хаузен позаимствовал из
"Призыва": в Кремле якобы была отслужена черная месса, во время
которой Троцкий и его подручные молились Сатане, прося у него помощи
для победы над врагами; об этом якобы сообщил охранник, который затем
по приказу Троцкого был убит. Такой вздор стал расхожим товаром в
руках антисемитских пропагандистов.
Но вершиной абсурда явилась фальшивка "Победоносный взгляд на мир
(Неомакиавеллизм и мы, евреи)", напечатанная за несколько дней до
появления "Протоколов" под вымышленным именем доктора Зигфрида
Пентатулла. Автор памфлета, конечно, еврей, открыто радуется успеху
плана, изложенного в "Протоколах", очевидно забыв, что план-то должен
оставаться в тайне. Напасть на след беззаботного Пентатулла было
довольно просто. Как раз в это время газета "Дойче цайтунг", бывший
орган Германской национальной народной партии (консерваторов), начала
публикацию серии небольших рассказов, где главным действующим лицом
был негодяй еврей по имени Пентатулл; рассказы, как и сама фальшивка,
на самом деле принадлежали перу одного и того же автора по имени Ганс
Шлинман, известного антисемита. Но это не удержало газету от выражения
притворного ужаса в связи с откровениями вымышленного Пентатулла. От
его книги, восклицает газета, "в жилах стынет кровь". И далее газета
требует:
"Необходимо организовать объединенную христианскую фалангу против
страшных опасностей, которыми евреи угрожают не только церквам, но и
всему немецкому народу. Нужно говорить об этом откровенно, если мы не
хотим жалкой смерти... Народ можно вытащить из трясины... только лишь
с помощью энергичной борьбы против отравителей нации; только так мы
можем вырваться из их цепких объятий"["Deutsche Zeitung", 31 August
1920.].
Больше всех распространялся на ту же тему, что и Пентатулл,
неутомимый пропагандист "Протоколов" граф Эрнст цу Ревентлов. В мае
1920 года он посвятил ей статьи в "Дойче цайтунг", в которых
утверждал, что истинность "Протоколов" несомненна, а доказательствами
тому служат Пентатулл и "документ Цундера". Все это он делал, не веря
ни одному своему слову. Хотя хорошо известно, что большая часть
антисемитской пропаганды состоит из заведомой лжи, трудно найти еще
одного подобного лгуна, выплескивавшего такое количество клеветы на
бумагу. Лишь один раз Ревентлов сделал исключение. В 1940 году отдел
службы пропаганды Третьего рейха решил возродить Пентатулла и
обратился с просьбой к Ревентлову, который все еще был членом
рейхстага. Собрание Фрейенвальда в Вейнеровской библиотеке сохранило
его ответ:
"Когда я прочитал памфлет, подписанный "Пентатулл", мне сразу
стало ясно, что это - неуклюжая "утка". Тем не менее публично я
утверждал его подлинность, так как, по моему мнению, такая тактика в
лучшей мере отвечала целям того времени... Хайль Гитлер!"[Копия письма
Ревентлова (от 5 марта 1940 года) хранится во Фрейенвальдском архиве
(пентатулловский раздел).]
Нам понятно, ради чего Ревентлов состряпал эту ложь. В июне 1920
года должны были состояться выборы в первый рейхстаг республики.
Изображая республику как творение рук "сионских мудрецов", он
заполучил огромное количество голосов для победы антидемократических,
правых сил.
Не в последнюю очередь с помощью "Протоколов" были спровоцированы
два политических убийства, которые произошли в Берлине в 1922 году.
По приезде в Берлин Шабельский-Борк, друг и соратник Винберга, а
также активный распространитель "Протоколов", нашел организацию,
созданную по образцу "Черной сотни" и хорошо обученную методам
террора. Ее главный подвиг был совершен 28 марта 1922 года. В здании
берлинской филармонии проходил митинг русских эмигрантов в помощь
голодающим Советского Союза. Председательствовал на митинге Павел
Николаевич Милюков, известный историк и руководитель партии
конституционных демократов (кадетов). Милюков бежал из России, не
желая попасть в тюрьму или погибнуть от большевистской пули; так же,
как Винберг и Шабельский-Борк, он вынужден был примкнуть к немецким
войскам, покидавшим Украину. Но и это не остановило фанатиков.
Шабельский-Борк и его банда ворвались в здание филармонии и открыли
стрельбу по сцене. В Милюкова они не попали (он бросился на пол лицом
вниз), а убили Владимира Набокова (отца известного писателя). За это
убийство Шабельский-Борк был приговорен к 14 годам каторги. Его
выпустили на свободу задолго до окончания срока, а когда к власти
пришли нацисты, он стал получать регулярную пенсию от управления
Розенберга. В 1933 году ему было позволено сотрудничать с властями в
организации русского нацистского движения. Это было достойной
наградой, ибо в своих действиях и в попытке убить Милюкова
Шабельский-Борк руководствовался доктриной своего учителя Винберга,
который тоже был замешан в убийстве и был вынужден покинуть Германию.
Винберг считал Милюкова тайным агентом большевиков, которые в свою
очередь являлись агентами "сионских мудрецов".
Несколько месяцев спустя произошло убийство, на сей раз
совершенное правыми силами, которое получило широкий резонанс во всей
Европе. В июне 1922 года группа молодых фанатиков убила германского
министра иностранных дел Вальтера Ратенау. Совершившие убийство были
абсолютно уверены не только в том, что Ратенау действовал от имени
"мудрецов", но что и сам он являлся одним из них.
Ратенау был человеком незаурядных способностей. Он оставил свой
след в прикладных науках, технике, философии, политике и экономике.
Кроме того, он был крупнейшим немецким промышленником, выдающимся
администратором и талантливым министром иностранных дел. Его заслуги
перед Германией были огромны. В самом начале войны он предсказал ту
смертельную угрозу, которую могла представлять британская блокада. Для
ее предотвращения он в удивительно короткий срок создал мощную
организацию, которая, по существу, позволяла обеспечивать Германию
сырьем на протяжении всей войны. После войны он неутомимо трудился,
чтобы вывести Германию из изоляции и облегчить бремя контрибуции;
одновременно он стремился к объединению народов Европы, все еще
разъединенных, желая скоординировать коллективные усилия по
восстановлению разрушенной экономики. В апреле 1922 года, будучи
министром иностранных дел, он подписал Рапалльский мирный договор с
Советским Союзом, благодаря которому обе стороны отказались от
взаимных притязаний.
Ратенау был страстным патриотом, но это был патриотизм
цивилизованного и либерального европейца, который не имел ничего
общего с шовинизмом. Ратенау был евреем. Правые фанатики, естественно,
смотрели на него с ненавистью, которая все усиливалась по мере
укрепления его политического авторитета. В 1921 году пресса блока
фелькиш и молодая нацистская партия начали представлять этого великого
идеалиста как порождение дьявола. "Вы распространяете вокруг себя
сатанинскую справедливость, разворачиваете сатанинскую деятельность,
прославляете сатанинскую нравственность", - писала однажды "Дойче
фолькише блеттер", а нацистская "Фолькише беобахтер" жаловалась:
"Когда это в прежние времена был у нас Вальтер I из династии
Авраама, Иосифа и Ратенау? Грядет день, когда колесо мировой истории
будет пущено вспять и покатится по трупам великого финансиста и многих
его сообщников"["С. V. Zeitung", 20 June 1921, Band I.].
В то же время Теодор Фритш в "Молоте" представил Ратенау как
человека, стоящего за спиной российских большевиков. В 1922 году
нападки на него становились все более грубыми... Утверждалось, что,
установив контроль над сырьем во время войны, Ратенау намеренно вызвал
голод, от которого пришлось столько выстрадать немецкому народу... Что
касается его назначения на пост министра иностранных дел, то он его
заполучил, представив канцлеру ультиматум, в котором угрожал "принести
немецкий народ в жертву всемирной еврейской власти". И на протяжении
многих месяцев до убийства раздавались речи, призывающие к расправе
над ним.
В этой кампании, конечно, упоминались "Протоколы". Мало того, в
ход были пущены две басни, которые особенно тесно связывали Ратенау с
"сионскими мудрецами". Одной из них была старая странная история,
которую Мюллер фон Хаузен вставил в издание "Протоколов". Эмиль
Ратенау, отец Вальтера, однажды купил, а затем основательно перестроил
дом в Берлине. Частью такой перестройки был бордюр, установленный на
внешней стороне строения. Он состоял из вазочек, узор которых
повторялся шестьдесят шесть раз, но в воспаленном мозгу издателя
"Протоколов" этот бордюр стал символом шестидесяти шести коронованных
отрубленных голов, помещенных на шестидесяти шести блюдах для
употребления жертвенной крови. Как можно было усомниться в том, что
узор символизировал тайну немецкой и русской революций? Разве Эмиль
Ратенау не был одним из наиболее доверенных советников кайзера? "Как
часто, - сетовал Мюллер, - мог наш ничего не подозревающий император
переступать порог этого дома, не догадываясь о тех "добрых" пожеланиях
дому Гогенцоллернов, которые вынашивал человек, называвший себя его
другом?"[G. zur Beek. Die Geheimnisse der Weisen von Zion. Berlin,
1919, S. 199.]
Сын недалеко ушел от отца, говорили правые. За несколько лет до
этого Вальтер Ратенау опубликовал фразу, которая имела долговременные
злополучные последствия. В "Нойе фрайе пресс" на рождество 1909 года
была помещена его статья, которую впоследствии он включил в книгу
"Критика эпохи" (1920). Она главным образом касалась экономики и
содержала следующую мысль: "Триста человек, которые знают друг друга,
вершат экономические судьбы континента и ищут себе преемников среди
своих последователей". Здесь вовсе не упоминаются евреи, а из
контекста ясно, что Ратенау выражал свое сожаление в связи с тем, что
в это время руководящие посты в области финансов и индустрии
практически передавались по наследству. Кажется, Людендорф первым
высказал предположение, что эти триста человек фактически являются
тайным еврейским правительством[E. Ludendorff. Op. cit., S. 51.].
Предположение было тут же подхвачено профессиональными
антисемитами, и те очень скоро вывели следующее заключение: если
Ратенау было известно точное их число, значит, и сам он является одним
из них. Больше ничего не требовалось, чтобы превратить министра
иностранных дел в сверхпреступника.
"Имя главного преступника, поработившего нашу экономику, -
Ратенау... Господство над производительным трудом всех народов на
Земле все больше и больше переходит в руки тех трехсот, которые в
соответствии с секретными тайными советами Ратенау и направляют
мировую историю, тех трехсот, которые знают друг друга и одним из
которых является он сам... Многие легковерные современники еще не
понимают преднамеренности действий этих трехсот, которые все, почти
без исключений, принадлежат к еврейской расе... "[Mitteilungen aus dem
Verein zur Abwehr des Antisemitismus, 12 January 1922, S. 3.]
Альфред Розенберг в своем памфлете "Чума в России" утверждал, что
Ратенау и ему подобные "уже давно созрели для тюрьмы и виселицы". Граф
Ревентлов и ранее сокрушался, что этот человек все еще жив и невредим.
Эта его статья была перепечатана многими газетами за две недели до
убийства министра.
Ратенау неоднократно угрожали, но он отказывался от охраны
полиции. Утром 24 июня 1922 года, когда, как обычно, Ратенау ехал в
автомобиле в министерство, он был убит. Его убийцами оказались молодые
люди, принадлежавшие к различным крайне правым группировкам, таким,
как "Дойч фолькишер шутц" и "Трутцбунд", "Морская бригада Эрхарда";
некоторые из них принимали участие в первой попытке свергнуть
республику во время путча Каппа в 1920 году. Все они были членами
организации "Консул", которая, как и молодая нацистская партия, имела
свою штаб-квартиру в Мюнхене. Эта организация занималась терроризмом,
а припев "Пристрелите Вальтера Ратенау, проклятую Богом еврейскую
свинью" представляет собой типичный образчик того, что они распевали
на улицах.
Воображение убийц было целиком поглощено "Протоколами" и теми
материалами, которые накапливались вокруг них. Об этом вполне
откровенно говорил на предварительном следствии главный организатор
преступления Вилли Гюнтер. На вопрос о причине убийства Ратенау он
ответил, что, по мнению Людендорфа, он был тем самым человеком в
Германии, которому было известно точное число представителей тайного
еврейского правительства, развязавших войну. Та же картина была и на
суде в Лейпциге, когда допрашивали шофера машины, из которой был
застрелен Ратенау (из двух стрелявших один был убит полицейским, а
другой сам застрелился, чтобы не попасть в руки правосудия)[См.: Die
Geachteten. Berlin, 1935. Автор статьи Эрнст фон Саломон, один из
заговорщиков, не упоминает о "Протоколах" и тайном еврейском
правительстве. Он также отрицает связь между преступлением и еврейским
происхождением Ратенау. Но если даже были и другие причины,
свидетельские показания Течова не утрачивают силы.].
Вот каким образом Эрнст Течов описывает замысел заговора, одним
из организаторов которого был убитый Эрвин Керн:
"Керн сказал, что он намерен убить министра Ратенау. А я должен
помочь ему, хочу я этого или нет. В противном случае он обойдется и
без меня. Он привел различные доводы, которые, по его мнению, имели
решающее значение, хотя я не разделял его точку зрения. Он сказал...
что Ратенау находился в тесной связи с большевистской Россией и выдал
свою сестру за коммуниста Радека.
Наконец, он сказал, что Ратенау сам признался и хвастался тем,
что он является одним из трехсот сионских мудрецов, цель которых
поставить весь мир под еврейский контроль, как уже было проделано в
большевистской России, где сначала все фабрики, заводы и т. д. сделали
общественной собственностью, затем по предложению и приказам еврея
Ленина был получен из-за границы еврейский капитал, с помощью которого
эти фабрики вновь были пущены в ход, и таким образом вся собственность
русского народа попала в руки евреев...
*Председатель суда*: Вы утверждаете, что Ратенау имел тесные
связи с большевиком Радеком и что даже выдал замуж за него свою
сестру?
*Течов*: Должно быть, это так. Я не знаю.
*Председатель*: Насколько мне известно, у Ратенау есть только
одна сестра, которая замужем за доктором Андрее и живет в Берлине.
*Течов*: Я не знаю.
*Председатель*: Каким же образом крупный промышленник мог
завязать отношения с коммунистом Радеком? Вам это кажется
правдоподобным?
*Течов*: Нет, это просто догадка, которую Керн преподносил как
факт. Так что мне пришлось принять ее именно так.
*Председатель*: Продолжим. Вы утверждаете, что Ратенау признался,
будто бы сам является одним из трехсот сионских мудрецов. Но триста
сионских мудрецов - персонажи памфлета. Вы его читали?
*Течов*: Да"[К.. Brammer. Das politische Ergebnis des
Rathenau-Prozesses. Berlin, 1922, S. 26-29. Книга содержит краткую
запись процесса.].
Накануне суда одному из обвиняемых, Вилли Гюнтеру, была прислана
в тюрьму плитка отравленного шоколада. Общественный обвинитель в
специальном заявлении по этому поводу так объяснял причину "подарка":
"Те, кто стоит за убийцей министра иностранных дел, были бы изобличены
показаниями, которые мог дать на процессе Гюнтер"[Ibid., S. 42.].
Насколько можно отождествлять этих людей с молодой неонацистской
партией, остается неизвестным, но мы знаем, что Геббельс писал Течову,
когда тот отбывал свой срок наказания на каторге:
"...Лагерь националистов встанет за Вас без всяких колебаний. Это
также демонстрирует различие между истинными националистами и
"буржуазными" патриотами, которые поддерживают человека, если ему
ничто не угрожает и он чист перед законом, охраняющим буржуазную
собственность..." И еще: "Я хочу пожать Вам руку - это является
внутренней потребностью, и, так как мне не дозволено публично признать
Ваш подвиг, я хочу солидаризироваться с Вами как Ваш товарищ, как
немец, как молодой человек и сознательный активист, который верит в
возрождение Германии вопреки всему"[Е. Techow. Gemeiner Morder?!
Leipzig, 1933, S. 31.].
Конечно, убийство Ратенау как одного из "сионских мудрецов"
предвещало наступление той безумной эры, когда "Протоколы" будут
провозглашены правительством великого европейского народа истиной в
последней инстанции. Некоторые слова, произнесенные судьей в
заключительной речи, многие во всей полноте осознали лишь позже, но в
1922 году не поняли их:
"За спиной убийц и их сообщников стоит главный виновник -
безответственный фанатический антисемитизм, обнаруживший подлинное
лицо, искаженное ненавистью, антисемитизм, который бесчестит еврея как
такового, независимо от его личности, с помощью клеветы, образчиком
которой является вульгарная фальшивка "Протоколы сионских мудрецов";
антисемитизм, который пробуждает в незрелых и смятенных умах инстинкты
убийц. Пусть жертвенная смерть Ратенау, который слишком хорошо знал,
каким опасностям подвергал себя, занимая этот пост, пусть та глубокая
озабоченность безрассудным и бессовестным подстрекательством,
проявившимся на этом суде... послужат очищению атмосферы, воцарившейся
в Германии, и пусть ведут Германию, охваченную ныне нравственной
болезнью, погрязшую в моральном варварстве, к ее исцелению"[К.
Brammer. Ор. cit., S. 14.].
Это убийство действительно в течение некоторого времени стало как
бы некой очистительной жертвой. Был принят специальный закон о защите
республики, и в соответствии с его уложениями различные темные
личности из мира журналистики подвергались судебному преследованию за
утверждения, что Ратенау был "сионским мудрецом". "Оборонительный и
наступательный альянс" был поставлен вне закона. Людендорф испугался,
и в статье, опубликованной в лондонской газете, обвинил в преступлении
коммунистов. Мюллер фон Хаузен со своей стороны предпринял сначала
попытку оправдать убийство, повторяя свою историю с бордюром, но
вскоре, когда мать Ратенау привлекла его к суду, замолчал. Затем,
начиная с 1924 года, обстановка в Германии начала меняться столь
коренным образом, что даже самый ярый фанатик вряд ли мог бы сказать
какой, собственно, вред причинили Германии "сионские мудрецы". Были
проведены переговоры об установлении новых, более умеренных
контрибуций, союзные войска покинули Немецкую территорию, и в 1926
году Германия единогласно была принята в Лигу Нации. В результате
волна правого экстремизма спала по всей стране. Это было
неблагоприятное время для "Протоколов", но продолжалось оно недолго.
Когда на суде над Течовым судья говорил о "жертвенной смерти", он
был ближе к истине, чем сам предполагал. Ратенау не просто был убит
как один из "сионских мудрецов", а якобы принесен в качестве
человеческой жертвы богу-солнцу древнегерманской религии. Время
убийства было точно рассчитано: оно совпало с летним солнцестоянием.
Когда новость была обнародована, молодые немцы уже собирались на
вершинах холмов, чтобы одновременно отметить поворотный пункт года и
крушение того, кто являлся символом тьмы[О неоязыческой религии
нацистов рассказывает книга французских журналистов Л. Повеля и Ш.
Бержье ("Утро магов"). - Прим. перев.].
"Протоколы" поистине приобрели иное значение, когда вошли в
мировоззрение, известное как народничество (фелькиш), или "немецкая
идеология". Истоки этого мировоззрения - которое, по существу,
являлось псевдорелигией - восходят к наполеоновским войнам. Германия
не была первой страной, в которой начало развиваться национальное
самосознание в результате чужеземного нашествия; при этом
вторгнувшаяся держава явилась олицетворением современности, поборником
свободы, либерализма и рационализма. Вполне естественно, что были
отвергнуты все ценности захватчиков и утверждалось противоположное,
поэтому немецкий национализм с самого начала тяготел к прошлому и
вдохновлялся ненавистью ко всему современному. Парадоксальная
установка не только сохранилась, но и окрепла, когда экономическое
развитие внезапно швырнуло Германию в современный мир. В то самое
время, когда она начала превращаться в индустриальную державу, в
страну фабрик и заводов, технологии и бюрократии, немцы продолжали
мечтать об архаичном мире германских крестьян, связанных между собой
кровными узами "естественной", "органической" общины.
Подобный взгляд на мир требовал какого-то противопоставления,
которое частично было представлено либеральным Западом, но в еще
большей степени и более эффективно - евреями. Как мы уже говорили,
одной из типичных черт новоиспеченных антисемитов-политиканов являлось
то, что они рассматривали еврея не только как коварное демоническое
существо, но и как олицетворение перемен, представителей современного
мира, которого они страшатся и который ненавидят. То же произошло и с
немецкими антисемитами типа фелькиш, но лишь с некоторыми различиями.
Когда эти люди заглядывали в прошлое, во времена "идеального
государства", которое, как они предполагали, предшествовало
современному веку, они уносились в неведомые дали, гораздо глубже
трона и алтаря, в совершенно мифический мир. Для них еврей был не
только губителем царей и врагом церкви - он был прежде всего исконным
противником германского крестьянства, той силой, которая две тысячи
лет назад подорвала истинный, чисто немецкий образ жизни. Историческое
христианство объявлялось еврейской выдумкой, которая помогла разрушить
архаичный немецкий мир. Теперь этот разрушительный процесс продолжали
капитализм, либерализм, демократия, социализм и городской уклад жизни.
Все вместе они создали "еврейский мир": современный век, который
являлся делом рук евреев и в котором они процветали.
Первым выразителем подобного мировоззрения был эксцентричный
ученый Пауль Боттичер, более известный под псевдонимом Пауль де
Лагард[См.: F. Stern. The Politics of Cultural Despair. Los Angeles,
1961; I. L. Moosse. Crisis of German Ideology. New York, 1964. (Среди
французов идеологом расизма в XIX в. был Гобино.) - Прим. ред.]. В
своем основополагающем труде "Немецкие очерки", опубликованном в 1878
году, Лагард не скрывал своего разочарования только что возникшей
объединенной Германией. Он требовал более высокого единения: единения
немецкого народа, живущего так, как он жил в далеком прошлом,
осуществляя таким образом свое божественное предназначение в мире. Но
он понимал, что достижение нового порядка - задача трудная, и винил в
этих трудностях евреев. По существу, ничего не зная об иудейской
религии, он был убежден, что именно она явилась причиной современных
перемен, гибельных для народа. Боттичер предсказывал борьбу не на