- Вот, Василий Палыч, наш секретный отдел. Сейчас все и решим.
Зудинцев посмотрел на меня внимательно, встал, присел к Коровину и молча пожал ему руку. Я сунул Михалычу несколько листков бумаги, исчреканных вдоль и поперек какими-то схемами,- те, что сунул мне перед этим сам секретный физик.
- Вот, полюбуйтесь, Георгий Михайлович... Спасибо Василию Палычу, а то бы так и не заметили. И кто бы отвечал?
- Да уж...- неопределенно сказал опытный Зудинцев.
- Как легко понять из этих расчетов,- продолжал я, напирая на слово ."легко",- Василий Палыч обнаружил критическую ошибку в электронных схемах наших ракет "земля-воздух". Да, Василий Палыч?
- Да,- скромно подтвердил Коровин.- Они не долетят.
- Докуда?- осторожно поинтересовался Михалыч.
- Ни докуда не долетят,- сокрушенно посетовал Василий Палыч.
- Нужно что-то срочно предпринимать,- пискнула Горностаева.
Зудинцев решительно встал и пошел к телефону. Набрав несколько цифр, он сказал в трубку металлическим голосом:
- Алло, пост номер один? Говорит Беркут. Немедленно отмените все пуски в квадрате ноль-пятнадцать!.. Не знаю. Как хотите! Это приказ. И немедленно соберите научный совет. Сейчас к вам подъедут.
Пока он разговаривал, Василий Палыч, побледнев от гордости, встал и расправил плечи.
- Спасибо вам,- с чувством сказал Зудинцев, повесив трубку,- товарищ... э-э...
- Коровин.
- ...Товарищ Коровин. Вы согласитесь побеседовать с нашими научными специалистами?
- Ну разумеется...- горячо закивал физик.- Понимаете, плата наведения боеголовки в наших ракетах...
- Тс-с! Не здесь!- перебил его Михалыч.
- Да-да... Я понимаю.
Дверь открылась, и Каширин пропустил вперед двух санитаров и врача.
Здравствуйте, товарищи!- высокомерно поприветствовал их Василий Палыч и сухо пожал санитарам руки.- Поедемте, время не ждет. Георгий Михайлович, вы с нами?
- Нет-нет,- с сожалением отказался Зудинцев.- Не могу оставить пост.
Василий Палыч прищелкнул каблуками, и процессия вышла за двери.
А мы пошли в кафе. Когда мы утерли слезы и привели себя в порядок, я повернулся к Горностаевой. Ей отчего-то совсем не было смешно.
- Видишь, как просто?- спросил я у нее.
Но она не успела ответить - влетел Соболин.
- Везет тебе, Валюха,- хихикнул он.- Еще клиент подтянулся. Допивай, он тебя в отделе ждет.
Валя бросила на него такой яростный взгляд, что он примиряюще улыбнулся:
- Да ладно, сегодня же пятница! Это последний. Обещаю. На следующей неделе по психам дежурю я. Татьяна Петровна, кофейку...
Я кашлянул и, похлопав Горностаеву по руке, заявил:
- Соболин, будь друг, уступи его мне?
Соболин поглядел на меня, потом на Горностаеву и кивнул. Я поинтересовался:
- А что за клиент?
- Вот такой дед! Пчеловод!
***
Валя сидела за столом, подперев подбородок. Я расположился на диванчике, а "пчеловод" - дедушка, похожий на крестьянина с картины "Ходоки" - сидел посреди комнаты на краешке стула и робко излагал.
- Мы вашу "Явку с повинной" всегда читаем, Люська моя специально за ней на станцию ездит на велосипеде. А зимой - пешком.
- Люська - это жена ваша?- спросила Валя.
- Дочка. Я вдовец.
- Так что произошло у вас?- спросил я нетерпеливо.
- Да не произошло пока...- покачал головой дед.- Боюсь, что произойдет. Мы в Васкелово живем. Была дача. А как Верочка умерла, мы туда и вовсе перебрались. Люся у меня - инвалид второй группы, не работает. Пенсии у нас маленькие.
А за городом легче прожить, понимаете?
Огород посадили, кроликов завели, ну перебиваемся как-то...
Дед замолк и почесал лысину.
- Понимаю,- сказал я, начиная напрягаться.- И что же?
- Рядом с нами участок был заброшенный - на озере прямо, на отшибе. Там наши знакомые жили, старики совсем. Умерли в позапрошлом году, и стоял дом пустой...
А недавно там кто-то появился. Странные какие-то люди...
- Купили участок?
- Да нет, в садоводстве никто про них не знает. Участковому сказал - он обещал прийти, но, говорит, никак застать не может.
- И что же такого странного в этих людях?
Дед так тянул время и долго шамкал, что мне нестерпимо захотелось уже сейчас, не дожидаясь конца этой захватывающей истории, спустить его с лестницы.
Так вот ведь я и говорю. Во-первых, окна как стояли заколоченными, так и стоят. По дому опять же всегда какая-то работа есть, но никто не стучит, не пилит - тишина мертвая стоит. А по ночам ящики какие-то таскают, брезентом накрытые. И, главное... все время кто-то дежурит - вроде как охраняют. Но если кто приходит - не отзываются.
- Может, они там картошку хранят?- спросила Горностаева.
- Так ведь, может быть...- послушно кивнул он.- Да только позавчера загавкал мой Ганька в три часа ночи. Я и встал - все равно больше не засну. Смотрю в окно - к тому участку машина подъехала...
Оделся, пошел посмотреть. Спрятался за елкой - они ящики таскать стали.
- И что?- совсем уж нетерпеливо спросил я.
- Гранаты в таких ящиках возят, вот что!- неожиданно рявкнул дед.- В других, поменьше,- запалы, отдельно. А в этих - фанаты. РГД-5! Вообще-то я на Ржевском полигоне до пенсии служил.
- Угу,- сказал я, обрадовавшись тому, что пчеловод наконец-то дошел до сути.- Гранаты, значит... И что, дочка ваша тоже их видела?
- Нет, я ей не говорю. У нее сердце больное, чего волновать-то зазря?
Я уже открыл рот, но Горностаева предусмотрительно меня перебила:
- Получается, кроме вас, их никто не видел?
- Не знаю...- вздохнул дед.
***
- Слава Богу,- сказала Валя, когда пчеловод покинул Агентство.
- Почему?- спросил я.- Славный, по-моему, дедуля, да и тема вполне перспективная...
- Скрипка, ты что, чокнулся?- стала грубить Горностаева.- Какая еще "перспективная"? Ты что, не понимаешь, что это полный бред - гранаты, запалы?.. Ты же сам говорил: осень, пора обострений!
- А еще я говорил, что нужно "отделять мух от котлет", как выражается наш президент!- обиделся я.- И, по моему мнению, здесь есть за что зацепиться нормальному инвестигейтору! Вот и Соболин тебе подтвердит...добавил я, увидев, что в кабинет входит Соболин.
Вовка изобразил крайнюю занятость и тут же попытался выскользнуть в коридор, но я железной рукой взял его за шиворот и быстренько, в трех предложениях, посвятил в суть дела.
Соболин помотал головой и вгляделся в висящую на стене карту Ленинградской области.
- Вот что значит "с кем поведешься"...- сказал он, почесав свою волосатую башку.- Да ну, Леха, чепуха это все. Васкелово - это ж тебе не Малые Говнюшки какие-нибудь! Место густонаселенное, все на виду... Ты что, не знаешь эту старую вохру? Да они на кого хочешь стучать готовы. На самом деле, кто-то возит стройматериалы, а что ночью, так халтурят, вот и все.
- В камуфляже?- спросил издевательски я.
Соболин ласково улыбнулся.
- Слушай, я у тещи на даче тоже в камуфляже хожу, и тесть в камуфляже, и сама теща. Удобно ведь.
Горностаева улыбнулась ему в ответ и засобиралась домой, но я не сдавался:
- Думаешь, этот дедуля приперся в город только для того, чтобы настучать на соседей?
- Ну он же не в ГУВД приехал, а к нам.
Значит, прославиться хочет... Топайте домой, я сегодня остаюсь Обнорский просил подправить сценарий по моей новелле.
Приятного уик-энда.
Он легкомысленно щелкнул пальцем по карте и сел за компьютер. Валентина сгребла со стола в сумочку пару килограммов всяких женских мелочей и пошла к выходу.
Я пожал плечами - ленивцы. Одно слово, ленивцы.
***
Пройти через коридор было не трудней, чем преодолеть полосу препятствий какого-нибудь элитного спецподразделения.
На полу валялись кабеля и шланги, все подоконники были усыпаны окурками, во все стороны шлялись какие-то люди и орали так, будто на свете не существовало телефонов, а им всем непременно нужно было связаться с другим городом. Так в наших помещениях снималось кино, про нас же, любимых.
Все вопросы о том, каким образом киношники создадут мой неоднозначный образ, сами собой отпали, как только меня познакомили с исполнителем этой роли.
Стас Красневич произвел на меня столь неизгладимое впечатление, что я чаще стал поглядывать в зеркало, пытаясь обнаружить в себе те неисчислимые достоинства, которые он старательно изображал на съемочной площадке. И, кстати, я был чуть ли не единственным сотрудником "Золотой пули", который при виде "своего" персонажа не пускал ядовитую слюну и не исходил бешенством.
Мы прошли сквозь полосу препятствий с наименьшими потерями: Валя чуть не сломала каблук, а я опрокинул какой-то фонарь на столик гримера - только и всего. Благополучно выскользнув из Агентства, мы сели в мою машину.
Горностаева напряженно молчала. Нужно было разрядить обстановку.
- Был у меня один приятель,- начал я бодро,- учился на киноактера. И однажды ему досталась роль глухонемого. Он поставил перед собой задачу идеально подготовиться к съемкам и решил не разговаривать неделю. Мало того, он еще и ничего не слышал - поскольку вставлял в уши специальные затычки. Он уже начал находить особую прелесть в состоянии глухонемого, как вдруг выяснилось, что его жена полюбила другого мужчину и бросает его с дочкой, престарелой тещей и собакой породы бобтейл. Но выяснилось это лишь после того, как он вновь обрел способность слышать и говорить. И как ты думаешь, что он сказал первым делом?
Горностаева посмотрела на меня грустно и спросила:
- Что ты сказал?
Я понял, что нужно принимать более эффективные меры.
- Валя, тебе нужно взяться за это дело.
Валя, отвернувшись, смотрела в окно.
- Склад оружия в Васкелово? У всех на глазах? Чушь это, Леша, прав Соболин.
- А я считаю, что, просеяв информацию, можно выйти на что-то...
- Да не тот это случай, Скрипка, не тот. Вон у моего знакомого на даче вообще полтанка стоит. Участок такой в Синявино получил. И что теперь?
- Ладно,- мирно согласился я.
- Что "ладно"?!- совершенно нелогично взвилась Горностаева.- Сами хотите, чтобы у людей глаза горели, про Соборы всякие болтаете...
- Сейчас зажжем тебе глаза,- весело заявил я.- Поехали в "Пассаж" юбку покупать!
- Гад,- коротко сказала моя любимая.
Я засмеялся и повернул на Садовую.
***
Я стоял у примерочной с целой охапкой юбок. Когда с шумом раздвинулись занавески, мне стало видно Горностаеву в такой позе, что я поморщился и снова их задернул. Сунув в примерочную следующую юбку, я не удержался:
- Валь, а давай завтра на природу съездим? Суббота же!
- Давай,- сдавленно отозвалась Горностаева. Чего-то там у нее, видно, не застегивалось.- Агеева в Павловск приглашала...
Она вновь показалась в щели между занавесок, теперь уже в каком-то монашеском обличье. Я помотал головой.
- С Агеевой не поеду. Вот эту,- я подал ей очередную юбку.
- Ой, эта хорошо,- донеслось из-за занавесок через пару минут кряхтения и сдержанной ругани,- только блузки у меня к ней нет... Девушка, а подберите, пожалуйста, какую-нибудь белую блузочку, попрозрачнее...
Продавщица, стоявшая рядом, кивнула и отошла. А я, наоборот, зашел.
Такая - в одной легкой юбке и прикрывающая руками полную грудь - она нравилась мне гораздо больше. Совладать с собой мне помогло деликатное покашливание продавщицы. Пришлось выйти.
- Как насчет Васкелово?- спросил я.
Горностаева высунулась из примерочной и посмотрела на меня как на идиота.
Мне ничего не оставалось, как округлить глаза и разудало заявить:
- Покупаем! Только ничего не снимай!
***
Сидя в электричке, я разговаривал сам с собой. Эта привычка появилась у меня после истории с женщиной-вамп Ингой Дроздовской, из-за которой я чуть не приобрел раннюю седину и едва не потерял Горностаеву...
- Куда я еду? На этот простой вопрос довольно просто ответить- в Васкелово. А зачем? Вопрос некорректный, скорее, "в результате чего?" Ну и "чего"?
Очередной ссоры с Валентиной Ивановной Горностаевой. На почве?.. На почве отсутствия взаимопонимания и уважения друг к другу.
- Сам-то понял, чего сказал?
- Да не очень...
- Билет есть?- Этот вопрос донесся откуда-то извне, и я не сразу на него среагировал.
Показав контролеру билет, я вновь погрузился в себя, избрав другую форму внутреннего общения,- больно уж странно смотрела на меня сидящая напротив девушка с корзиной. Из корзины время от времени показывалась пушистая голова огромного кота. Кот посматривал на меня странным немигающим взглядом, и я мысленно стал обращаться к нему.
"В сущности, дело было так, дорогой котик! Мы приехали ко мне с твердым, как мне казалось, намерением незамедлительно заняться любовью. Зря зеваете, уважаемый, этим мы еще недавно занимались с очень большим удовольствием, но...
Что-то изменилось в последнее время, не зря я волновался. В самый ответственный момент Горностаевой приперло поговорить со мной о чем-то важном. Понимаешь, наши дамы частенько норовят завести беседу в самое неподходящее время...
Короче говоря, мне пришлось встать, принести "попить", отреагировать на "что-то покурить захотелось" и покивать на "прости, я что-то не в форме".
Не обязательно так нагло потягиваться, лохматое ты чудище, когда разговор идет о самом сокровенном...
Сперва она разрыдалась. Потом снова завела волынку про несостоявшуюся журналистскую карьеру и издевательства начальства. Затем изящно перешла на мою "толстокожесть" и отсутствие элементарной чуткости. Ну а дальше мы поругались.
Да, конечно, не следовало мне снова приводить в пример это злосчастное Васкелово, но ведь она первая заговорила об отсутствии настоящего дела!
И не надо жмуриться, глупый ты кот,- тут ведь дело принципа! Как говорит наш любимый Обнорский: "Расследований нет там, где нет расследователей!" А это значит, что нельзя отбрасывать информацию, какой бы глупой она ни показалась сначала. На это Горностаева сказала, что раз так, я должен был отправиться в Министерство обороны с безумным физиком Коровиным. А я позволил себе несколько грубое сравнение жопы с пальцем, заявив, что она их путает. Видимо, то, что мы лежали в постели, придало этой фразе некоторую двусмысленность - и Горностаеву понесло. Следуя извечной женской логике, она припомнила мне все: Ингу, жену профессора Бессонова, гримершу съемочной группы Лялечку и в довершение всего приплела туда же Завгороднюю, к которой я, видит Бог... Конечно, нахальное ты животное, я был не прав, напомнив про Гарри Два Ствола, но это же была чистая самооборона!
"Катись в свое Васкелово!" - сказала она и снова зарыдала. Вот я и качусь...
А на хрена? Сам не знаю".
Кот смотрел на меня с издевкой, было видно, что он со мной не очень-то солидарен.
"Станция Васкелово!" - сказал репродуктор.
Я встал и застегнул куртку.
- Умный у вас кот,- дружелюбно сказал я девушке с корзиной.
- Это кошка,- возразила она.
- А, ну тогда все ясно,- озадачил я ее окончательно и вышел из вагона.
***
Сверившись с адресом деда, записанным на бумажке, я заглянул во двор.
- Эй! Хозяева дома?
Залаяла собака. Из сарая, стоящего рядом с домом, вышла полная женщина, тяжело опираясь на палку.
- Вам кого?
- Вы Людмила?- догадался я.
- Да. А вы ко мне?
- Я вообще-то к Алексею Ивановичу.
Он дома?
- Нет.- Она отворила калитку и сделала приглашающий жест.- Папа в Сосново поехал, к сестре. Вечером вернется...
А у вас что-то срочное?
- Да нет, просто мимо проходил, дай, думаю, зайду.
Так заходите, чаю попьем.- Она вновь махнула свободной рукой.
- Нет, спасибо,- отказался я. У дома надрывался лохматый кобель, а может, и сука. "Собаки мне только не хватало",- подумал я, и вслух сказал: Я пойду. А как к озеру пройти, не подскажете? Говорят, там очень красиво.
- Красиво, правда. А вот до поворота пройдете и налево - там сами увидите.
- Спасибо!
Я пошел по заросшей дорожке, совершенно не понимая, зачем я это делаю. За поворотом показалось озеро - такое красивое и печальное, что я тут же решил вернуться домой и помириться с Валей. Вот только посмотрю на этот дурацкий дом и поеду... Лучше бы я поехал сразу.
***
Я шел вдоль забора, тянувшегося до самого берега. Заметив кривую раздвоенную рябину, я забрался на нее и заглянул во двор.
На небольшом участке стоял заброшенный темный домик, ставни заколочены, тропинка к крыльцу притоптана, справа от дома небольшой сарайчик, дверь которого забита крест-накрест. Я посмотрел на крышу - труба не дымилась. Дом выглядел абсолютно нежилым.
Все было так, как и описывал старик.
Я спустился и пошел вдоль забора. На калитке висел новенький замок и сверкали крепкие недавно смазанные петли. В этом не было ничего странного, тем более преступного, и я еще раз подумал, что сейчас развернусь и уеду домой. Но тут, как на грех, мне на глаза попался крепкий чурбан, валявшийся под кустами. Я подкатил его к калитке и встал на него, взявшись руками за доски. Заглянув во двор, я заорал что есть мочи:
- Есть кто-нибудь?
Тишина. Я огляделся по сторонам, встал ногой на замок и перебрался через калитку.
Еще раз оглянувшись, спрыгнул. Фиг его знает, зачем.
Подойдя к дому, я громко постучал в дверь.
- Есть тут кто живой? Ау!
Снова никто не отозвался, и я несколько раз подергал дверь. Она была закрыта. Я спустился с крыльца и попытался заглянуть в наглухо забитые окна - ничего.
Я направился к сарайчику, с трудом пробираясь по заброшенным грядкам. Подойдя, я посмотрел в щелку. Из забитого окошечка под потолком в сарайчик пробивалось немного света - были видны лопаты, грабли, мешки с песком. Короче, ничего необычного.
Можно было ехать домой. Я выпрямился, и в этот момент началась гроза. Мне не повезло - молния угодила прямо в меня, да так, что из глаз посыпались искры, и я даже не успел удивиться самому факту этого природного явления в столь позднее время года. Короче говоря, я просто отключился. А может быть, и умер - какая разница...
***
Башка болела так, что, казалось, разорвется на части. Открыть глаза было очень трудно, на них кто-то приклеил по килограммовой гирьке. А когда я их все-таки открыл, то выяснилось, что прямо передо мной стоит человек в камуфляже, черной, надвинутой на глаза, шапочке и темных очках. Лица его не было видно из-за очков, поднятого воротника ватника и не желающего нормально работать зрения.
- Что вам тут надо? Кто вы?- почти вежливо спросил он. Звуки его голоса бухали по моим барабанным перепонкам, как фанфары военного оркестра.
- А... Я...- Мой мозг потихоньку идентифицировал этого мужика с "молнией" и искрами из глаз. Жаль, что это была не гроза.- Я из риэлтерской фирмы "Фазенда"...
Кажется, этот участок продается... Мне соседи сказали...
- Документы есть?
Я попытался пошевелиться, но у меня ничего не получилось - эта очкастая сволочь успела меня связать. "А то ты не проверил!" - подумал я и на всякий случай замямлил:
- У меня нет... Я дома оставил. У меня тут дача недалеко, на Широкой улице...
А вы кто - хозяин?
- Риэлтеры через забор не лезут...- мудро заметил очкарик и, словно прочитав в моих глазах упрек насчет проверки документов, полез в мой карман.- Сейчас разберемся...
В его руках появились мой мобильный телефон и портмоне. Открыв его, он достал удостоверение и присвистнул:
- Риэлтер, значит... Из Агентства журналистских расследований?- Он смачно сплюнул на пол.- Твою же душу мать...
Я прикрыл глаза, пока он смотрел на меня, играя желваками.
- Что дальше?- обратился он то ли ко мне, то ли к себе.
- Был у меня знакомый,- сказал я невинно,- промышлял по молодости скромным разбоем. Ходил вечерами на плохо освещенную платформу станции "Пискаревка" и вырывал из рук зазевавшихся дачниц хозяйственные сумки. Все было хорошо, и он даже ни разу не попался, но однажды в такой вот выхваченной сумке он нашел запечатанную папку с грифом "Совершенно секретно". "Что дальше?!" - спросил он таким же тоном, как и вы, любезный...- Мужик посмотрел на меня с изумлением.- Кстати, в КГБ, куда он отнес свою страшную находку, рассчитывая на серьезное поощрение, его сильно побили, а потом сказал и, что это - все шифры Северного флота. Долго он искал впоследствии ту злосчастную "дачницу", но это уже совсем другая история... Вам солнце глаза слепит, что вы в очках?
Мужик мотнул головой и, сорвав с себя шапку, быстро затолкал ее мне в рот. Потом вылетел из комнаты, крепко заперев дверь и прихватив мой мобильник. Я решил осмотреться. В доме было темно, сквозь заколоченные ставни пробивались узкие полоски света. Остатки обоев, полуразваленная печка, под которой сиротливо краснел спиралью доисторический рефлектор, да сломанный стул - вот и вся обстановка, не считая пружинной солдатской койки, к которой я был привязан. Причем привязан так себе - руки стянуты нешироким ремнем и прикручены к хлипкой спинке, ноги связаны моим же шарфом, один конец которого примотан к сетке.
Послышались какие-то звуки, будто кто-то звенит ключами или бряцает кандалами.
А потом под полом что-то бухнуло, и оттуда донесся загробный голос:
- Иваныч? Заводи свой драндулет и срочно сюда!.. Случилось! Спалились мы, вот что случилось!.. Как же, блядь, он выключается?..
Я был очень горд, что мой старенький "Сименс" работает даже в подполе, а в том, что незнакомец воспользовался именно им, я не сомневался последняя его фраза могла относиться только к моему непокорному телефону.
Однако пора было прощаться с этим гостеприимным домом, и я стал принимать меры. Обернувшись, я увидел металлические шарики на спинке кровати. На одном из штырьков шарика не было - торчал только штырек с резьбой.
Я выгнулся, насколько возможно, стараясь зацепить кляп за этот штырек. После нескольких неудачных попыток шапка наконец зацепилась, и я смог отдышаться, а также прошептать несколько приличествующих случаю слов. После пяти-шести рывков мне удалось отодрать шарф, связывающий мои ноги, от сетки. Теперь нужно было дотянуться до рефлектора.
Сам себе напоминая Бонивура, я сполз с кровати, сильно рискуя вывихнуть плечо, но другого выхода у меня не было. Мужик пока что глухо бряцал в подвале чем-то металлическим, но я прекрасно понимал, что он вот-вот вернется.
Наконец мне удалось задеть рефлектор носком ботинка и немного подвинуть его к себе. Шарфик был уже и так безнадежно испорчен, поэтому, прислоняя его к раскаленной спирали, я думал только о джинсах. Шарф меня не подвел и быстро стал тлеть - через несколько мгновений я освободил ноги.
С грацией беременной каракатицы (которую я, кстати, никогда не видел, но почему-то ярко себе представлял) я взгромоздился обратно на кровать. В прихожей что-то грохнуло. Отчаянно спеша, я совершил какой-то невероятный кульбит, кувырнувшись вперед и пропустив ноги между связанных рук. Труднее всего проходила задница, но дверь уже открывалась, и я прибавил темп. Пытаясь отдышаться, я стал грызть ремень, связывающий руки, но дверь уже открылась, и мужик удивленно протянул:
- Прям Давид Копперфильд какой-то!
Ну сейчас мы тебя покрепче прикрутим...
Он вытянул руки вперед, видимо, опасаясь, что я двину его свободной ногой, но я неожиданно обнаружил, что, благодаря моим усилиям, спинка кровати совершенно расшаталась, и в моих связанных руках, откуда ни возьмись, появился выскочивший из нее прут.
Нужно ли говорить, что я вложил в этот удар всю силу, на которую был способен.
Он пришелся прямо по очкам, которые разлетелись на кусочки с таким хрустом, что я даже немного пожалел нос, на котором они сидели.
Мужик рухнул на пол, обливаясь кровью, а я помчался к дверям, разыскивая по дороге что-нибудь, обо что можно было бы разрезать ремень.
Выскочив в предбанник, я тут же наткнулся на топор, который после недолгой борьбы согласился укрепиться между моими дрожащими коленями лезвием кверху.
Через пару минут руки оказались на свободе. И первое, что они сделали, это торопливо забили крест-накрест свою несостоявшуюся темницу с пленником внутри.
Вогнав по самую шляпку последний здоровенный гвоздь, больше напоминающий сваю, я вспомнил, что вместе с мужиком замуровал и мобильник. Я был сильно разочарован своими умственными способностями, но сил на его извлечение у меня уже не было.
Я бросился к входной двери и попытался ее распахнуть, но тут меня ждало еще одно разочарование. Она была заперта, причем с моей стороны не было замка - просто замочная скважина и никакого ключа...
Пришлось вернуться за топором.
Но только я как следует размахнулся - за дверью послышались голоса.
- Может, там уже засада, а, Иваныч?- услышал я молодой срывающийся голос.
Я замер, а невидимый Иваныч рявкнул:
- Тихо ты! Старый, у тебя ключи?
Нужно было убираться. Но куда? Снаружи зазвенели ключи, и я попятился назад. Слава Богу, Старый не помнил, какой именно ключ подходит к этому замку. Поэтому у меня было несколько лишних секунд на исчезновение. Продолжая пятиться, я лихорадочно осматривал все щели, куда можно было бы запихнуться. Но все имеющиеся в наличии были для этого непригодны. Вдруг моя нога запнулась обо что-то, и я, невольно вскрикнув, повалился на пол, как куль с дерьмом. Перед моим носом оказалась щеколда на крышке подпола. Снаружи все затихло, и третий голос осторожно сказал:
Зудинцев посмотрел на меня внимательно, встал, присел к Коровину и молча пожал ему руку. Я сунул Михалычу несколько листков бумаги, исчреканных вдоль и поперек какими-то схемами,- те, что сунул мне перед этим сам секретный физик.
- Вот, полюбуйтесь, Георгий Михайлович... Спасибо Василию Палычу, а то бы так и не заметили. И кто бы отвечал?
- Да уж...- неопределенно сказал опытный Зудинцев.
- Как легко понять из этих расчетов,- продолжал я, напирая на слово ."легко",- Василий Палыч обнаружил критическую ошибку в электронных схемах наших ракет "земля-воздух". Да, Василий Палыч?
- Да,- скромно подтвердил Коровин.- Они не долетят.
- Докуда?- осторожно поинтересовался Михалыч.
- Ни докуда не долетят,- сокрушенно посетовал Василий Палыч.
- Нужно что-то срочно предпринимать,- пискнула Горностаева.
Зудинцев решительно встал и пошел к телефону. Набрав несколько цифр, он сказал в трубку металлическим голосом:
- Алло, пост номер один? Говорит Беркут. Немедленно отмените все пуски в квадрате ноль-пятнадцать!.. Не знаю. Как хотите! Это приказ. И немедленно соберите научный совет. Сейчас к вам подъедут.
Пока он разговаривал, Василий Палыч, побледнев от гордости, встал и расправил плечи.
- Спасибо вам,- с чувством сказал Зудинцев, повесив трубку,- товарищ... э-э...
- Коровин.
- ...Товарищ Коровин. Вы согласитесь побеседовать с нашими научными специалистами?
- Ну разумеется...- горячо закивал физик.- Понимаете, плата наведения боеголовки в наших ракетах...
- Тс-с! Не здесь!- перебил его Михалыч.
- Да-да... Я понимаю.
Дверь открылась, и Каширин пропустил вперед двух санитаров и врача.
Здравствуйте, товарищи!- высокомерно поприветствовал их Василий Палыч и сухо пожал санитарам руки.- Поедемте, время не ждет. Георгий Михайлович, вы с нами?
- Нет-нет,- с сожалением отказался Зудинцев.- Не могу оставить пост.
Василий Палыч прищелкнул каблуками, и процессия вышла за двери.
А мы пошли в кафе. Когда мы утерли слезы и привели себя в порядок, я повернулся к Горностаевой. Ей отчего-то совсем не было смешно.
- Видишь, как просто?- спросил я у нее.
Но она не успела ответить - влетел Соболин.
- Везет тебе, Валюха,- хихикнул он.- Еще клиент подтянулся. Допивай, он тебя в отделе ждет.
Валя бросила на него такой яростный взгляд, что он примиряюще улыбнулся:
- Да ладно, сегодня же пятница! Это последний. Обещаю. На следующей неделе по психам дежурю я. Татьяна Петровна, кофейку...
Я кашлянул и, похлопав Горностаеву по руке, заявил:
- Соболин, будь друг, уступи его мне?
Соболин поглядел на меня, потом на Горностаеву и кивнул. Я поинтересовался:
- А что за клиент?
- Вот такой дед! Пчеловод!
***
Валя сидела за столом, подперев подбородок. Я расположился на диванчике, а "пчеловод" - дедушка, похожий на крестьянина с картины "Ходоки" - сидел посреди комнаты на краешке стула и робко излагал.
- Мы вашу "Явку с повинной" всегда читаем, Люська моя специально за ней на станцию ездит на велосипеде. А зимой - пешком.
- Люська - это жена ваша?- спросила Валя.
- Дочка. Я вдовец.
- Так что произошло у вас?- спросил я нетерпеливо.
- Да не произошло пока...- покачал головой дед.- Боюсь, что произойдет. Мы в Васкелово живем. Была дача. А как Верочка умерла, мы туда и вовсе перебрались. Люся у меня - инвалид второй группы, не работает. Пенсии у нас маленькие.
А за городом легче прожить, понимаете?
Огород посадили, кроликов завели, ну перебиваемся как-то...
Дед замолк и почесал лысину.
- Понимаю,- сказал я, начиная напрягаться.- И что же?
- Рядом с нами участок был заброшенный - на озере прямо, на отшибе. Там наши знакомые жили, старики совсем. Умерли в позапрошлом году, и стоял дом пустой...
А недавно там кто-то появился. Странные какие-то люди...
- Купили участок?
- Да нет, в садоводстве никто про них не знает. Участковому сказал - он обещал прийти, но, говорит, никак застать не может.
- И что же такого странного в этих людях?
Дед так тянул время и долго шамкал, что мне нестерпимо захотелось уже сейчас, не дожидаясь конца этой захватывающей истории, спустить его с лестницы.
Так вот ведь я и говорю. Во-первых, окна как стояли заколоченными, так и стоят. По дому опять же всегда какая-то работа есть, но никто не стучит, не пилит - тишина мертвая стоит. А по ночам ящики какие-то таскают, брезентом накрытые. И, главное... все время кто-то дежурит - вроде как охраняют. Но если кто приходит - не отзываются.
- Может, они там картошку хранят?- спросила Горностаева.
- Так ведь, может быть...- послушно кивнул он.- Да только позавчера загавкал мой Ганька в три часа ночи. Я и встал - все равно больше не засну. Смотрю в окно - к тому участку машина подъехала...
Оделся, пошел посмотреть. Спрятался за елкой - они ящики таскать стали.
- И что?- совсем уж нетерпеливо спросил я.
- Гранаты в таких ящиках возят, вот что!- неожиданно рявкнул дед.- В других, поменьше,- запалы, отдельно. А в этих - фанаты. РГД-5! Вообще-то я на Ржевском полигоне до пенсии служил.
- Угу,- сказал я, обрадовавшись тому, что пчеловод наконец-то дошел до сути.- Гранаты, значит... И что, дочка ваша тоже их видела?
- Нет, я ей не говорю. У нее сердце больное, чего волновать-то зазря?
Я уже открыл рот, но Горностаева предусмотрительно меня перебила:
- Получается, кроме вас, их никто не видел?
- Не знаю...- вздохнул дед.
***
- Слава Богу,- сказала Валя, когда пчеловод покинул Агентство.
- Почему?- спросил я.- Славный, по-моему, дедуля, да и тема вполне перспективная...
- Скрипка, ты что, чокнулся?- стала грубить Горностаева.- Какая еще "перспективная"? Ты что, не понимаешь, что это полный бред - гранаты, запалы?.. Ты же сам говорил: осень, пора обострений!
- А еще я говорил, что нужно "отделять мух от котлет", как выражается наш президент!- обиделся я.- И, по моему мнению, здесь есть за что зацепиться нормальному инвестигейтору! Вот и Соболин тебе подтвердит...добавил я, увидев, что в кабинет входит Соболин.
Вовка изобразил крайнюю занятость и тут же попытался выскользнуть в коридор, но я железной рукой взял его за шиворот и быстренько, в трех предложениях, посвятил в суть дела.
Соболин помотал головой и вгляделся в висящую на стене карту Ленинградской области.
- Вот что значит "с кем поведешься"...- сказал он, почесав свою волосатую башку.- Да ну, Леха, чепуха это все. Васкелово - это ж тебе не Малые Говнюшки какие-нибудь! Место густонаселенное, все на виду... Ты что, не знаешь эту старую вохру? Да они на кого хочешь стучать готовы. На самом деле, кто-то возит стройматериалы, а что ночью, так халтурят, вот и все.
- В камуфляже?- спросил издевательски я.
Соболин ласково улыбнулся.
- Слушай, я у тещи на даче тоже в камуфляже хожу, и тесть в камуфляже, и сама теща. Удобно ведь.
Горностаева улыбнулась ему в ответ и засобиралась домой, но я не сдавался:
- Думаешь, этот дедуля приперся в город только для того, чтобы настучать на соседей?
- Ну он же не в ГУВД приехал, а к нам.
Значит, прославиться хочет... Топайте домой, я сегодня остаюсь Обнорский просил подправить сценарий по моей новелле.
Приятного уик-энда.
Он легкомысленно щелкнул пальцем по карте и сел за компьютер. Валентина сгребла со стола в сумочку пару килограммов всяких женских мелочей и пошла к выходу.
Я пожал плечами - ленивцы. Одно слово, ленивцы.
***
Пройти через коридор было не трудней, чем преодолеть полосу препятствий какого-нибудь элитного спецподразделения.
На полу валялись кабеля и шланги, все подоконники были усыпаны окурками, во все стороны шлялись какие-то люди и орали так, будто на свете не существовало телефонов, а им всем непременно нужно было связаться с другим городом. Так в наших помещениях снималось кино, про нас же, любимых.
Все вопросы о том, каким образом киношники создадут мой неоднозначный образ, сами собой отпали, как только меня познакомили с исполнителем этой роли.
Стас Красневич произвел на меня столь неизгладимое впечатление, что я чаще стал поглядывать в зеркало, пытаясь обнаружить в себе те неисчислимые достоинства, которые он старательно изображал на съемочной площадке. И, кстати, я был чуть ли не единственным сотрудником "Золотой пули", который при виде "своего" персонажа не пускал ядовитую слюну и не исходил бешенством.
Мы прошли сквозь полосу препятствий с наименьшими потерями: Валя чуть не сломала каблук, а я опрокинул какой-то фонарь на столик гримера - только и всего. Благополучно выскользнув из Агентства, мы сели в мою машину.
Горностаева напряженно молчала. Нужно было разрядить обстановку.
- Был у меня один приятель,- начал я бодро,- учился на киноактера. И однажды ему досталась роль глухонемого. Он поставил перед собой задачу идеально подготовиться к съемкам и решил не разговаривать неделю. Мало того, он еще и ничего не слышал - поскольку вставлял в уши специальные затычки. Он уже начал находить особую прелесть в состоянии глухонемого, как вдруг выяснилось, что его жена полюбила другого мужчину и бросает его с дочкой, престарелой тещей и собакой породы бобтейл. Но выяснилось это лишь после того, как он вновь обрел способность слышать и говорить. И как ты думаешь, что он сказал первым делом?
Горностаева посмотрела на меня грустно и спросила:
- Что ты сказал?
Я понял, что нужно принимать более эффективные меры.
- Валя, тебе нужно взяться за это дело.
Валя, отвернувшись, смотрела в окно.
- Склад оружия в Васкелово? У всех на глазах? Чушь это, Леша, прав Соболин.
- А я считаю, что, просеяв информацию, можно выйти на что-то...
- Да не тот это случай, Скрипка, не тот. Вон у моего знакомого на даче вообще полтанка стоит. Участок такой в Синявино получил. И что теперь?
- Ладно,- мирно согласился я.
- Что "ладно"?!- совершенно нелогично взвилась Горностаева.- Сами хотите, чтобы у людей глаза горели, про Соборы всякие болтаете...
- Сейчас зажжем тебе глаза,- весело заявил я.- Поехали в "Пассаж" юбку покупать!
- Гад,- коротко сказала моя любимая.
Я засмеялся и повернул на Садовую.
***
Я стоял у примерочной с целой охапкой юбок. Когда с шумом раздвинулись занавески, мне стало видно Горностаеву в такой позе, что я поморщился и снова их задернул. Сунув в примерочную следующую юбку, я не удержался:
- Валь, а давай завтра на природу съездим? Суббота же!
- Давай,- сдавленно отозвалась Горностаева. Чего-то там у нее, видно, не застегивалось.- Агеева в Павловск приглашала...
Она вновь показалась в щели между занавесок, теперь уже в каком-то монашеском обличье. Я помотал головой.
- С Агеевой не поеду. Вот эту,- я подал ей очередную юбку.
- Ой, эта хорошо,- донеслось из-за занавесок через пару минут кряхтения и сдержанной ругани,- только блузки у меня к ней нет... Девушка, а подберите, пожалуйста, какую-нибудь белую блузочку, попрозрачнее...
Продавщица, стоявшая рядом, кивнула и отошла. А я, наоборот, зашел.
Такая - в одной легкой юбке и прикрывающая руками полную грудь - она нравилась мне гораздо больше. Совладать с собой мне помогло деликатное покашливание продавщицы. Пришлось выйти.
- Как насчет Васкелово?- спросил я.
Горностаева высунулась из примерочной и посмотрела на меня как на идиота.
Мне ничего не оставалось, как округлить глаза и разудало заявить:
- Покупаем! Только ничего не снимай!
***
Сидя в электричке, я разговаривал сам с собой. Эта привычка появилась у меня после истории с женщиной-вамп Ингой Дроздовской, из-за которой я чуть не приобрел раннюю седину и едва не потерял Горностаеву...
- Куда я еду? На этот простой вопрос довольно просто ответить- в Васкелово. А зачем? Вопрос некорректный, скорее, "в результате чего?" Ну и "чего"?
Очередной ссоры с Валентиной Ивановной Горностаевой. На почве?.. На почве отсутствия взаимопонимания и уважения друг к другу.
- Сам-то понял, чего сказал?
- Да не очень...
- Билет есть?- Этот вопрос донесся откуда-то извне, и я не сразу на него среагировал.
Показав контролеру билет, я вновь погрузился в себя, избрав другую форму внутреннего общения,- больно уж странно смотрела на меня сидящая напротив девушка с корзиной. Из корзины время от времени показывалась пушистая голова огромного кота. Кот посматривал на меня странным немигающим взглядом, и я мысленно стал обращаться к нему.
"В сущности, дело было так, дорогой котик! Мы приехали ко мне с твердым, как мне казалось, намерением незамедлительно заняться любовью. Зря зеваете, уважаемый, этим мы еще недавно занимались с очень большим удовольствием, но...
Что-то изменилось в последнее время, не зря я волновался. В самый ответственный момент Горностаевой приперло поговорить со мной о чем-то важном. Понимаешь, наши дамы частенько норовят завести беседу в самое неподходящее время...
Короче говоря, мне пришлось встать, принести "попить", отреагировать на "что-то покурить захотелось" и покивать на "прости, я что-то не в форме".
Не обязательно так нагло потягиваться, лохматое ты чудище, когда разговор идет о самом сокровенном...
Сперва она разрыдалась. Потом снова завела волынку про несостоявшуюся журналистскую карьеру и издевательства начальства. Затем изящно перешла на мою "толстокожесть" и отсутствие элементарной чуткости. Ну а дальше мы поругались.
Да, конечно, не следовало мне снова приводить в пример это злосчастное Васкелово, но ведь она первая заговорила об отсутствии настоящего дела!
И не надо жмуриться, глупый ты кот,- тут ведь дело принципа! Как говорит наш любимый Обнорский: "Расследований нет там, где нет расследователей!" А это значит, что нельзя отбрасывать информацию, какой бы глупой она ни показалась сначала. На это Горностаева сказала, что раз так, я должен был отправиться в Министерство обороны с безумным физиком Коровиным. А я позволил себе несколько грубое сравнение жопы с пальцем, заявив, что она их путает. Видимо, то, что мы лежали в постели, придало этой фразе некоторую двусмысленность - и Горностаеву понесло. Следуя извечной женской логике, она припомнила мне все: Ингу, жену профессора Бессонова, гримершу съемочной группы Лялечку и в довершение всего приплела туда же Завгороднюю, к которой я, видит Бог... Конечно, нахальное ты животное, я был не прав, напомнив про Гарри Два Ствола, но это же была чистая самооборона!
"Катись в свое Васкелово!" - сказала она и снова зарыдала. Вот я и качусь...
А на хрена? Сам не знаю".
Кот смотрел на меня с издевкой, было видно, что он со мной не очень-то солидарен.
"Станция Васкелово!" - сказал репродуктор.
Я встал и застегнул куртку.
- Умный у вас кот,- дружелюбно сказал я девушке с корзиной.
- Это кошка,- возразила она.
- А, ну тогда все ясно,- озадачил я ее окончательно и вышел из вагона.
***
Сверившись с адресом деда, записанным на бумажке, я заглянул во двор.
- Эй! Хозяева дома?
Залаяла собака. Из сарая, стоящего рядом с домом, вышла полная женщина, тяжело опираясь на палку.
- Вам кого?
- Вы Людмила?- догадался я.
- Да. А вы ко мне?
- Я вообще-то к Алексею Ивановичу.
Он дома?
- Нет.- Она отворила калитку и сделала приглашающий жест.- Папа в Сосново поехал, к сестре. Вечером вернется...
А у вас что-то срочное?
- Да нет, просто мимо проходил, дай, думаю, зайду.
Так заходите, чаю попьем.- Она вновь махнула свободной рукой.
- Нет, спасибо,- отказался я. У дома надрывался лохматый кобель, а может, и сука. "Собаки мне только не хватало",- подумал я, и вслух сказал: Я пойду. А как к озеру пройти, не подскажете? Говорят, там очень красиво.
- Красиво, правда. А вот до поворота пройдете и налево - там сами увидите.
- Спасибо!
Я пошел по заросшей дорожке, совершенно не понимая, зачем я это делаю. За поворотом показалось озеро - такое красивое и печальное, что я тут же решил вернуться домой и помириться с Валей. Вот только посмотрю на этот дурацкий дом и поеду... Лучше бы я поехал сразу.
***
Я шел вдоль забора, тянувшегося до самого берега. Заметив кривую раздвоенную рябину, я забрался на нее и заглянул во двор.
На небольшом участке стоял заброшенный темный домик, ставни заколочены, тропинка к крыльцу притоптана, справа от дома небольшой сарайчик, дверь которого забита крест-накрест. Я посмотрел на крышу - труба не дымилась. Дом выглядел абсолютно нежилым.
Все было так, как и описывал старик.
Я спустился и пошел вдоль забора. На калитке висел новенький замок и сверкали крепкие недавно смазанные петли. В этом не было ничего странного, тем более преступного, и я еще раз подумал, что сейчас развернусь и уеду домой. Но тут, как на грех, мне на глаза попался крепкий чурбан, валявшийся под кустами. Я подкатил его к калитке и встал на него, взявшись руками за доски. Заглянув во двор, я заорал что есть мочи:
- Есть кто-нибудь?
Тишина. Я огляделся по сторонам, встал ногой на замок и перебрался через калитку.
Еще раз оглянувшись, спрыгнул. Фиг его знает, зачем.
Подойдя к дому, я громко постучал в дверь.
- Есть тут кто живой? Ау!
Снова никто не отозвался, и я несколько раз подергал дверь. Она была закрыта. Я спустился с крыльца и попытался заглянуть в наглухо забитые окна - ничего.
Я направился к сарайчику, с трудом пробираясь по заброшенным грядкам. Подойдя, я посмотрел в щелку. Из забитого окошечка под потолком в сарайчик пробивалось немного света - были видны лопаты, грабли, мешки с песком. Короче, ничего необычного.
Можно было ехать домой. Я выпрямился, и в этот момент началась гроза. Мне не повезло - молния угодила прямо в меня, да так, что из глаз посыпались искры, и я даже не успел удивиться самому факту этого природного явления в столь позднее время года. Короче говоря, я просто отключился. А может быть, и умер - какая разница...
***
Башка болела так, что, казалось, разорвется на части. Открыть глаза было очень трудно, на них кто-то приклеил по килограммовой гирьке. А когда я их все-таки открыл, то выяснилось, что прямо передо мной стоит человек в камуфляже, черной, надвинутой на глаза, шапочке и темных очках. Лица его не было видно из-за очков, поднятого воротника ватника и не желающего нормально работать зрения.
- Что вам тут надо? Кто вы?- почти вежливо спросил он. Звуки его голоса бухали по моим барабанным перепонкам, как фанфары военного оркестра.
- А... Я...- Мой мозг потихоньку идентифицировал этого мужика с "молнией" и искрами из глаз. Жаль, что это была не гроза.- Я из риэлтерской фирмы "Фазенда"...
Кажется, этот участок продается... Мне соседи сказали...
- Документы есть?
Я попытался пошевелиться, но у меня ничего не получилось - эта очкастая сволочь успела меня связать. "А то ты не проверил!" - подумал я и на всякий случай замямлил:
- У меня нет... Я дома оставил. У меня тут дача недалеко, на Широкой улице...
А вы кто - хозяин?
- Риэлтеры через забор не лезут...- мудро заметил очкарик и, словно прочитав в моих глазах упрек насчет проверки документов, полез в мой карман.- Сейчас разберемся...
В его руках появились мой мобильный телефон и портмоне. Открыв его, он достал удостоверение и присвистнул:
- Риэлтер, значит... Из Агентства журналистских расследований?- Он смачно сплюнул на пол.- Твою же душу мать...
Я прикрыл глаза, пока он смотрел на меня, играя желваками.
- Что дальше?- обратился он то ли ко мне, то ли к себе.
- Был у меня знакомый,- сказал я невинно,- промышлял по молодости скромным разбоем. Ходил вечерами на плохо освещенную платформу станции "Пискаревка" и вырывал из рук зазевавшихся дачниц хозяйственные сумки. Все было хорошо, и он даже ни разу не попался, но однажды в такой вот выхваченной сумке он нашел запечатанную папку с грифом "Совершенно секретно". "Что дальше?!" - спросил он таким же тоном, как и вы, любезный...- Мужик посмотрел на меня с изумлением.- Кстати, в КГБ, куда он отнес свою страшную находку, рассчитывая на серьезное поощрение, его сильно побили, а потом сказал и, что это - все шифры Северного флота. Долго он искал впоследствии ту злосчастную "дачницу", но это уже совсем другая история... Вам солнце глаза слепит, что вы в очках?
Мужик мотнул головой и, сорвав с себя шапку, быстро затолкал ее мне в рот. Потом вылетел из комнаты, крепко заперев дверь и прихватив мой мобильник. Я решил осмотреться. В доме было темно, сквозь заколоченные ставни пробивались узкие полоски света. Остатки обоев, полуразваленная печка, под которой сиротливо краснел спиралью доисторический рефлектор, да сломанный стул - вот и вся обстановка, не считая пружинной солдатской койки, к которой я был привязан. Причем привязан так себе - руки стянуты нешироким ремнем и прикручены к хлипкой спинке, ноги связаны моим же шарфом, один конец которого примотан к сетке.
Послышались какие-то звуки, будто кто-то звенит ключами или бряцает кандалами.
А потом под полом что-то бухнуло, и оттуда донесся загробный голос:
- Иваныч? Заводи свой драндулет и срочно сюда!.. Случилось! Спалились мы, вот что случилось!.. Как же, блядь, он выключается?..
Я был очень горд, что мой старенький "Сименс" работает даже в подполе, а в том, что незнакомец воспользовался именно им, я не сомневался последняя его фраза могла относиться только к моему непокорному телефону.
Однако пора было прощаться с этим гостеприимным домом, и я стал принимать меры. Обернувшись, я увидел металлические шарики на спинке кровати. На одном из штырьков шарика не было - торчал только штырек с резьбой.
Я выгнулся, насколько возможно, стараясь зацепить кляп за этот штырек. После нескольких неудачных попыток шапка наконец зацепилась, и я смог отдышаться, а также прошептать несколько приличествующих случаю слов. После пяти-шести рывков мне удалось отодрать шарф, связывающий мои ноги, от сетки. Теперь нужно было дотянуться до рефлектора.
Сам себе напоминая Бонивура, я сполз с кровати, сильно рискуя вывихнуть плечо, но другого выхода у меня не было. Мужик пока что глухо бряцал в подвале чем-то металлическим, но я прекрасно понимал, что он вот-вот вернется.
Наконец мне удалось задеть рефлектор носком ботинка и немного подвинуть его к себе. Шарфик был уже и так безнадежно испорчен, поэтому, прислоняя его к раскаленной спирали, я думал только о джинсах. Шарф меня не подвел и быстро стал тлеть - через несколько мгновений я освободил ноги.
С грацией беременной каракатицы (которую я, кстати, никогда не видел, но почему-то ярко себе представлял) я взгромоздился обратно на кровать. В прихожей что-то грохнуло. Отчаянно спеша, я совершил какой-то невероятный кульбит, кувырнувшись вперед и пропустив ноги между связанных рук. Труднее всего проходила задница, но дверь уже открывалась, и я прибавил темп. Пытаясь отдышаться, я стал грызть ремень, связывающий руки, но дверь уже открылась, и мужик удивленно протянул:
- Прям Давид Копперфильд какой-то!
Ну сейчас мы тебя покрепче прикрутим...
Он вытянул руки вперед, видимо, опасаясь, что я двину его свободной ногой, но я неожиданно обнаружил, что, благодаря моим усилиям, спинка кровати совершенно расшаталась, и в моих связанных руках, откуда ни возьмись, появился выскочивший из нее прут.
Нужно ли говорить, что я вложил в этот удар всю силу, на которую был способен.
Он пришелся прямо по очкам, которые разлетелись на кусочки с таким хрустом, что я даже немного пожалел нос, на котором они сидели.
Мужик рухнул на пол, обливаясь кровью, а я помчался к дверям, разыскивая по дороге что-нибудь, обо что можно было бы разрезать ремень.
Выскочив в предбанник, я тут же наткнулся на топор, который после недолгой борьбы согласился укрепиться между моими дрожащими коленями лезвием кверху.
Через пару минут руки оказались на свободе. И первое, что они сделали, это торопливо забили крест-накрест свою несостоявшуюся темницу с пленником внутри.
Вогнав по самую шляпку последний здоровенный гвоздь, больше напоминающий сваю, я вспомнил, что вместе с мужиком замуровал и мобильник. Я был сильно разочарован своими умственными способностями, но сил на его извлечение у меня уже не было.
Я бросился к входной двери и попытался ее распахнуть, но тут меня ждало еще одно разочарование. Она была заперта, причем с моей стороны не было замка - просто замочная скважина и никакого ключа...
Пришлось вернуться за топором.
Но только я как следует размахнулся - за дверью послышались голоса.
- Может, там уже засада, а, Иваныч?- услышал я молодой срывающийся голос.
Я замер, а невидимый Иваныч рявкнул:
- Тихо ты! Старый, у тебя ключи?
Нужно было убираться. Но куда? Снаружи зазвенели ключи, и я попятился назад. Слава Богу, Старый не помнил, какой именно ключ подходит к этому замку. Поэтому у меня было несколько лишних секунд на исчезновение. Продолжая пятиться, я лихорадочно осматривал все щели, куда можно было бы запихнуться. Но все имеющиеся в наличии были для этого непригодны. Вдруг моя нога запнулась обо что-то, и я, невольно вскрикнув, повалился на пол, как куль с дерьмом. Перед моим носом оказалась щеколда на крышке подпола. Снаружи все затихло, и третий голос осторожно сказал: