-- Алло.
-- Добрый день, с праздником вас, -- сказал Петрухин. -- Я могу услышать Владимира Костикова?
-- Я слушаю. Вас тоже с праздником.
-- Владимир, мы с вами не знакомы. Меня зовут Дмитрий, я звоню из Санкт-Петербурга. Ваш телефон мне дал Саша.
-- Саша? -- спросил несколько удивленно Костиков. -- Какой Саша?
-- Ваш знакомый.
-- Матвеев, что ли?
-- Я не знаю его фамилию. Возможно, Матвеев. Я знаю, что он какое-то время жил в Вологде, а в середине апреля звонил вам.
-- Ах, вот какой Саша! Что ж он сам-то не звонит, сучонок такой?
Петрухин подмигнул Купцову: такое начало разговора предполагало интересное продолжение. Если Костиков зол на Сашу Матвеева, то "отмазывать" его он определенно не будет. Главное -- правильно построить разговор. Показать Костикову, что они -- союзники, а Матвеев-Трубников -- их общий враг... Петрухин подмигнул Купцову и сказал:
-- Из ваших слов я так понял, что Саша и вам какую-то пакость сделал. Денег, наверно, занял?
-- Да уж... а вы кто? Вы зачем мне звоните?
-- Меня зовут Дмитрий. У меня этот Саша тоже взял денег, но отдавать не торопится. Вот я и хочу его найти, получить должок и потолковать по душам.
-- По душам с этой падлой? Да его порвать мало... бизнесмен хренов!
-- Володя, если не секрет: много он у вас занял?
-- Для кого-то может и немного. А для меня три тыщи -- деньги.
-- Отлично вас понимаю. У меня он взял меньше, но все равно противно. Дело, как говорится, принципа. Я вам, Владимир, вот что скажу: если наш общий должник в Питере, то я его обязательно разыщу. У меня кой-какие возможности есть. И тогда мы с вами свои деньги вернем. Но мне нужно, чтобы вы мне немножко помогли.
-- Чем же я вам помогу? -- спросил вологодский водитель.
-- Мне нужно знать про Сашу Матвеева как можно больше. Расскажите, что вы о нем знаете.
-- Да что же знаю? Мудила он... вот что я знаю.
-- Это точно. А все-таки. Он ваш -- вологодский?
-- Какое! Он с Дагестана приехал. Город там есть такой... название хитрое какое-то...
-- Буйнакск?
-- Точно, Буйнакск. Вот он из этого Буйнакска. Мать у него там живет.
-- Адреса или телефона матери у вас нет?
-- Нет.
-- Понятно. А отчество Сашино не знаете?
-- Отчество знаю... Как у Пушкина отчество -- Сергеич.
-- Как вы с ним познакомились?
-- Да халтурил он у нас. Грузчиком. Я мебель вожу. Он в феврале у нас появился, поработал с неделю да и слинял. В Питер, говорит, поеду, бизнесом займусь... бизнесом! Был бы я трезвый -- хрен бы я ему денег дал. Сто раз потом пожалел, да и жена мне уже всю плешь проела.
-- Деньги, я вам обещаю твердо, вернутся. Лишь бы мне его найти. Скажите, Володя, мне вот что: халтурил он у вас без официального оформления?
-- Какое, к черту, оформление?
-- Понятно. Когда он у вас появился и когда уехал в Питер?
-- Точно не скажу, но где-то в середине февраля. А уехал он двадцать шестого. Двадцать пятого у меня бабки занял. День рождения мы его отметили, значит... тридцатничек ему стукнул двадцать пятого. Он, значит, преставился, как положено. Ну, и по пьянке-то у меня сто баксов выудил. Сказал: Вовка, ни ссы, я человек слова. Через месяц все верну, да еще с процентами... бизнесмен! Пушкин, блин, Алексан Сергеич!
-- Понятно. Расписку, конечно, не брали?
-- Какое, к черту? По пьянке же.
-- Я тоже по пьянке ему тыщу рублей занял, -- соврал Петрухин. -- А что еще вы про него знаете? Может, рассказывал что-то о себе?
-- Говорил, что воевал он где-то... в Чечне, что ли? Не помню я толком... Он, вообще-то, молчун. Только по пьянке и разговорился маленько.
-- Ясно. А зачем он вам звонил в апреле?
-- Звонил-то? Да вот обещал отдать все в конце апреля. Извини, говорит, Вова, что задержался с отдачей. Дела, говорит, сперва не шли. А теперь, мол, поперло. Я тебе до конца апреля все верну. Я-то обрадовался. Ритке сказал: вот, Сашка-то позвонил. Скоро и бабки вернутся... с процентами. Держи карман шире.
-- Понятно. А он как собирался отдать деньги: переводом или лично?
-- Я тогда не спросил. Обрадовался, как дурак, и не спросил.
-- Понятно. Со всяким может случиться. Владимир, вы запишите, пожалуйста, мой телефон, -- сказал Петрухин. Костиков крикнул сыну: "Сережка, ручку неси!" -- Вы запишите мой телефон и, если наш общий должник появится или позвонит, -- сразу же сообщите мне. В любое время суток. Днем, ночью -- не важно. Договорились?
-- Договорились, -- ответил Костиков.
Петрухин продиктовал номер трубы, сказал еще несколько фраз, закрепляющих основную мысль: немедленно сообщить о появлении Матвеева, и попрощался.
* * *
В тот же день Петрухин сделал еще четыре звонка. Все -- в Буйнакск. Первый раз он позвонил по тому телефону, который ответственному квартиросъемщику Смирнову сообщили в ПТС.
После разговора с Вологдой партнеры предположили, что этот номер принадлежит матери Матвеева, и не ошиблись. Однако сообщить что-либо конкретное о сыне Елизавета Мартыновна Матвеева не смогла. Для матери Петрухин представился старым приятелем сына. Последний звонок от Саши, сказала Елизавета Мартыновна, был в апреле. Сашенька живет в Ленинграде. Устроился на хорошую должность в солидную фирму, которая торгует трубами. От кого передавать привет, если Саша позвонит?
-- От Алексея Тищенко, -- ответил Петрухин. Купцов покачал головой.
Второй звонок Петрухин сделал в справочную Буйнакска и узнал номер телефона уголовного розыска. Третий звонок он совершил в УР.
-- Але, -- сказал Петрухин, когда в трубке отозвался голос с "кавказским" акцентом. -- Але! Здравствуйте. Капитан Андреев из уголовного розыска Санкт-Петербурга. С кем говорю?
-- Старший лейтенант Гаджиев.
-- Слушай, брат, выручи. У нас тут проблема образовалась. Без твоей помощи никак... Как тебя зовут, старший лейтенант?
-- Намик, товарищ капитан.
-- Брось ты это, Намик. Зови меня Игорь. Слушай, Намик, нам позарез нужно одного человечка прощупать. Я, конечно, могу тебе послать официальный запрос. Но ты же понимаешь, сколько времени уйдет, пока я получу ответ. Помоги, брат. А я тебе в Питере помогу чем хочешь, если у тебя возникнет потребность.
-- А из какого района твой человек, Игорь?
-- А черт его знает, из какого он района! Какая разница?
-- Э-э, есть разница, дорогой. Если он земляк мой, то -- извини -- я тебе ничего не скажу. У нас так принято, брат.
-- Я понял, Намик. Нет так нет... но если сможешь -- я твой должник.
-- Диктуй, записываю. Петрухин продиктовал ФИО и дату рождения "Трубникова".
-- Хорошо, Игорь, -- сказал старший лейтенант Гаджиев. -- Перезвони мне через два часа. Постараюсь тебе помочь.
Спустя два часа Петрухин снова взялся за телефон.
-- Але, Намик. Это Игорь из Санкт-Петербурга. Пробил?
-- Записывай, Игорь: Матвеев Александр Сергеевич родился в Ереване двадцать пятого февраля семидесятого года. Прописан в Буйнакске по адресу... номер и серия паспорта... Не судим.
-- Спасибо, брат, -- сказал Петрухин. Он действительно был благодарен незнакомому старшему лейтенанту Гаджиеву. -- Спасибо, брат. Скажи, что я могу для тебя сделать в Питере?
-- Э-э, брат... Скажи, ты Апрашку знаешь?
-- Знаю, конечно.
-- Вот хорошо. Слушай, Игорь, сходи на Апрашку, найди там Мамуку. Мамука -- брат мой. Он на Апрашке торгует. Скажи ему, что брат Намик привет ему передает.
-- Хорошо, -- ответил обескураженный Петрухин. -- Сделаю.
Когда он положил трубку и пересказал просьбу Намика Купцову, тот долго хохотал.
-- Как ты искать Мамуку этого будешь? -- спросил он, отсмеявшись. -Их же там тысячи. И каждый третий -- Мамука.
Петрухин ничего не ответил. Только почесал затылок.
* * *
Десятого числа следователь Гена получил из GSM очередную распечатку. Из распечатки следовало: с двадцать девятого февраля по двадцать третье апреля на телефон в квартире номер тридцать один четырежды звонили с сотовых.
-- Может, Анжелке? -- спросил сам себя Купцов. Попросил Петрухина проверить. Дмитрий позвонил Анжеле, Анжела пококетничала, попудрила мозги, но в конце концов взяла на себя три звоночка.
-- Кавалеры? -- спросил, усмехаясь, Петрухин.
-- Кобели они, а не кавалеры. Им бы только перепихнуться. А чтобы честной девушке руку, сердце и кошелек предложить, так нету их.
-- Не бери в голову, Анжела. Найдешь еще свое счастье, -- подбодрил ее Петрухин. -- Хочешь, с нормальным парнем познакомлю?
-- А что за парень? -- заинтересовалась Анжела.
-- Нормальный парень. Инженер с Кировского завода.
-- Вы за дуру меня держите? -- возмутилась охотница за миллионерами и разговор прекратила.
-- Ты бы ей лучше Мамуку с Апрашки сосватал, -- подсказал с издевкой Купцов.
-- Злой ты человек, -- сокрушенно покачал головой Петрухин. -- Ну что, поехали к Брюнету? Ждет с докладом.
* * *
Итак, Саша Трубников из бара "Трибунал" превратился в Александра Сергеевича Матвеева. У Матвеева были все положенные человеку "атрибуты": дата и место рождения. Адрес, по которому он, к сожалению, не жил. Паспорт с известным номером и серией. У него были даже черты лица и отпечатки пальцев. Были известны некоторые факты его биографии. И все же он продолжал оставаться "виртуальным". Сейчас Трубников-Матвеев "существовал" внутри тоненькой пластиковой папочки, которую Купцов передал Брюнету после доклада о проделанной работе. Доклад занял меньше десяти минут.
Брюнет оживился, просиял.
-- Ай да вы молодцы какие! -- сказал он, хлопнув ладонью по папке. -Ай да молодцы. С этой папкой я уже могу идти к прокурорскому следаку: вот, гражданин следователь, извольте -- убийца. На блюдечке с голубой каемочкой. Утритесь! Раскрыто дело-то.
-- Может, повременишь с прокуратурой? -- спросил Петрухин.
-- Почему это? -- удивился Брюнет.
-- Есть одна идея, Виктор Альбертович, -- ответил за Петрухина Купцов.
-- Что же за идея?
-- Идея простая: найти Матвеева.
Брюнет задумался. Полминуты он молчал, потом сказал:
-- По большому счету мне это не нужно. Задержат этого Матвеева или нет, мне все равно. Моя цель была проста: показать ментам, что я не причастен к "маленьким шалостям" моего друга детства Игорька. И вы блестяще это сделали, господа сыщики. Зачем вам-то этот мокрушник?
Петрухин щелкнул зажигалкой, прикурил и ответил:
-- Как тебе сказать, Виктор? Мы ведь в это дело не ради денег вписались. Вспомни: ты сам мне рассказывал о том, как делались деньги в начале перестройки, когда кооперативное движение началось. Деньги есть, а куражу нет... Понимаешь?
-- В общем -- да, -- кивнул Брюнет. -- Я вас понимаю, мужики. Хотите довести дело до конца. Ну что ж, я не против. Но папочку я все равно сегодня же отнесу в прокуратуру. Мне ведь главное, что бы меня не прессовали.
-- Твое право, Виктор Альбертыч, -- сказал Петрухин. -- Но мы с Леонидом Николаевичем хотим довести дело до задержания Матвеева. Он очень опасен... Ты не возражаешь?
-- Напротив. Даже помогу, если есть необходимость. Я и сам мокрушников не люблю... А как, коль не секрет, вы собираетесь это делать? Этот Трубников...
-- Матвеев, -- поправил Купцов.
-- Ну, Матвеев... он, может быть, уже из Питера слинял.
-- Будем проверять. Если он покинул Питер поездом или самолетом, мы это узнаем.
-- Каким образом?
-- Ну, это просто... Покупая билет на поезд или самолет, ты предъявляешь паспорт, и твои данные заносят в компьютер. Этот вариант мы проверим быстро. Вот если человек уехал на автомобиле или электричками -тогда, конечно, его след теряется.
-- Понял, -- кивнул Брюнет. -- А если все-таки на автомобиле?
-- Пока у нас нет никаких оснований так думать. Проверка ведется, и уже сегодня мы будем знать ответ относительно железнодорожного и авиа вариантов. Это -- во-первых. Во-вторых, у нас есть еще одна зацепочка.
-- Какая? -- поинтересовался Брюнет, но без особого интереса.
-- Вот взгляни, -- Петрухин положил на стол последнюю распечатку. -Этот телефончик тебе не знаком?
Брюнет надел очки, посмотрел на лист бумаги.
-- А черт его знает, -- сказал он. -- Этих номеров в голове -- как мух в привокзальном сортире... вроде бы что-то знакомое.
Брюнет подумал, приспустив очки на кончик носа.
-- Нет, мужики... не скажу. -- Он нажал кнопку селектора, произнес: -Леночка, золотце, посмотри-ка в своем талмуде такой номерок... Ежели найдешь -- шепни мне, кому он принадлежит.
-- А что его искать, Виктор Альбертович? -- ответил голос секретарши. -- Это же Горбача номер.
-- Точно! -- сказал Голубков. -- Точно. Это же Леши Горбача номер. А зачем он вам? Партнеры переглянулись.
-- А кто он такой -- Леша Горбач? -- спросил Петрухин.
-- Леша-то? Леша -- наш партнер, нормальный мужик... а в чем дело, Борисыч?
Партнеры снова переглянулись. Брюнет глядел на них поверх очков на кончике носа и чем-то неуловимо напоминал одного известного телеобозревателя с НТВ. Петрухин крякнул и сказал:
-- Видишь ли, в чем дело, Виктор... Четырнадцатого апреля твой партнер и нормальный мужик Леша Горбач звонил со своей трубы нашему Матвееву.
-- Да ты что?
-- И разговаривал с ним около минуты.
-- Шестьдесят восемь секунд, -- уточнил Купцов.
Брюнет снял очки, швырнул их на бумаги. Вид у него был озабоченный.
-- Может, ошибка? -- спросил он.
Купцов и Петрухин промолчали. Ошибки и совершенно невероятные совпадения бывают. И даже чаще, чем можно предположить... Но никто из троих собравшихся в кабинете мужчин в совпадение не верил. Даже если предположить, что Горбач ошибся номером и из сотен тысяч питерских телефонов совершенно случайно попал на телефон кузнеца Смирнова... Даже если поверить в это, как объяснить более чем минутную продолжительность разговора?
-- Сейчас я позвоню Горбачу, -- сказал
Голубков.
-- Погоди, успеешь, -- сказал Петрухин. -- Расскажи-ка лучше, что за человек этот Леша. Какие у него отношения были с покойным Тищенко и Строговым?
Брюнет рассказал. По его словам было совершенно непонятно, как Горбач мог быть связан с Матвеевым. Да и с Нокаутом у Леши отношения были на уровне "привет-привет", "как дела?", "все нормально"... Со Строговым? Да вроде выпивали они в общей компании, не более того.
-- И тем не менее именно Леша Горбач позвонил Матвееву за день до того, как у Матвеева появились какие-то деньги, -- подвел итог Купцов. -- И разговаривал с ним больше минуты. Пожалуй, Виктор Альбертович, вы должны познакомить нас с господином Горбачом. Я думаю, что общение Игоря Строгова и Алексея Горбача выходило за рамки совместной выпивки и посещения бани.
Брюнет задумался.
* * *
_Петрухин:
Наше знакомство с Алексеем Григорьевичем Горбачем состоялось под вечер. За это время я успел навести о нем справочки. Ничего интересного не обнаружил: тридцать семь лет. Питерский. Прописан вместе с женой и сыном в Пушкине. Один из двух учредителей ООО "Металл-АГ"... не судим... не привлекался. Имеет автомобиль "форд-скорпио" выпуска девяносто пятого года, на котором дважды нарушал ПДЦ. Вот и все. Разумеется, эта информация не отражала ни личность, ни образ жизни бизнесмена Горбача. Ни хрена она не отражала.
Брюнет с Купцовым уехали в прокуратуру, а я остался в офисе. Я посетил кабинет покойного Тищенко. Его еще не отремонтировали, на стене и на полу остались следы картечи и не очень симпатичные бурые пятна. Брюнет сказал, что никто из сотрудников не хочет въезжать в этот кабинет... Впечатлительные, однако, сотруднички у господина Голубкова.
Я сидел в кабинете, где завалили Нокаута, и пытался понять: что же здесь произошло? Кто стрелял первым -- Строгов? Матвеев? Зачем потребовался второй выстрел? Ведь оба были сделаны в голову... если бы первый пришелся в грудь или в живот, то ничего странного во втором выстреле не было бы: добивали. Или сделали "контрольку". Но в Тищенко стреляли почти в упор. С расстояния в один-полтора метра. В голову. В прокуратуре Брюнету показывали фотографии, познакомили даже с заключением экспертизы... Никакой необходимости во втором выстреле не было. Но он прозвучал. Что же это означает?
Я просидел в кабинете Тищенко почти час, но ничего не придумал. Вот если бы я был экстрасенс... О! Если бы я был экстрасенс! Я бы закрыл глаза и, как в голливудских фильмах про маньяков, сразу бы все просек и разоблачил.
Но я не был экстрасенсом. Я запер кабинет с бурыми следами на стене и вернул ключ секретарше Леночке. Я даже потрепался с ней и рассказал, как раскрыл одно жу-у-уткое, ужасное убийство с помощью экстрасенса. Дурочка округляла свои, глазки и верила. Потом я вышел из офиса и покурил на набережной. Нева сверкала, и по ней бойко шел прогулочный теплоходик. Ветер доносил до меня отдельные слова экскурсовода. Но ним я догадался, что экскурсовод рассказывает туристам на теплоходе про "Кресты". Я тоже могу кое-что рассказать про "Кресты". Мой рассказ будет здорово отличаться от того, что знает про СИЗО 45/1 экскурсовод. Но я ничего не рассказал туристам. Теплоход прошел вверх, к Большеохтинскому мосту, а я стоял и думал: что же произошло в офисе "Магистрали" двадцать третьего апреля, когда туда пришли решительный парень с крепким хребтом и мягкотелый заместитель Брюнета?
Решительный парень с крепким хребтом и укороченным помповым ружьем под полой длинного пальто... И мягкотелый интеллигент Игорь Строгов. Сладкая парочка.
Решительный. С ружьем. И опытом какой-то войны.
И -- мягкотелый бизнесмен.
Я стоял, курил, щурился на блестящую под майским солнцем Неву.
Не знаю почему, но мне вспомнилась история про другого решительного парня. Дело было лет пять назад в ресторане гостиницы "Пулковская". Гуляла там одна серьезная компания. Я их почти всех знаю. А во главе стола сидел Паша Борщ -- авторитет. Гуляли ребята хорошо, с размахом. Что-то они отмечали-обмывали, но что именно, я вспомнить не могу. Да и вообще я эту историю знаю с чужих слов. Агент мой мне ее рассказал. Он-то как раз в "Пуле" был в тот вечер... Так вот, братаны гуляли, а за одним из столиков сидел парень с подругой. И Паша Борщ на его подругу глаз положил. И предложил ей к своей крутой компании присоединиться. Но парнишка вдруг к британскому столу подошел и говорит Борщу: так, мол, и так, брат, девушка со мной, и, мол, ты ведешь себя некрасиво. Борщ ему: "Тебя, бычок, никто не спрашивает. Вали отсюда. У меня одни шнурки дороже стоят, чем твоя тачка..." Пальцы, короче, веером. Парнишка, ни слова не говоря, достал шило и ткнул Пашу в горло. Посреди ресторана! На глазах у полутора десятка братанов! Поднялся шухер. Парень под шумок вместе с подругой исчез, и никто из крутых не посмел его задержать!.. Борща увезли на "скорой", и, надо сразу сказать, ничего с ним не сделалось, остался живой.
Только голос немного у него после ранения изменился. Ну вот, парнишка исчез, Борща увезли. А братаны немного очухались и давай орать: "Порвем! Зароем! В бочку с бетоном посадим!" Кстати сказать -- могли бы. Но тут подошел к их столику Татарин и говорит: "Я этого парнишечку знаю. Он из Альметьевска. Характерный парень. И у него, братаны, не только шило, но и ППШ есть". Сказал Татарин такие слова, хлопнул коньяку и от британского стола отошел. А братаны за столом враз притихли, задумались... Чем та история кончилась? А ничем. Никто этого парня искать и ставить на ножи не стал. Хотя найти его труда не составляло. Но не стали. Потому что увидели: характерный парень. Крутой. С крепким хребтом... А ведь Паша Борщ не из слабаков был. Не чета Игорьку Строгову.
Не знаю, почему я эту историю вспомнил. Не знаю. Но факт налицо -вспомнил.
Потом из прокуратуры вернулись Купец с Брюнетом. Брюнет был очень довольный. И Ленька тоже... Что ж? Дело-то, в конце концов, мы красиво сработали. Для Брюнета оно как бы уже сдано в архив.
А для нас с Ленькой нет. Нам нужно встретиться с Сашей Трубниковым-Матвеевым. Но сначала -- с Горбачом._
* * *
Алексей Горбач появился в офисе "Магистрали" под вечер. Персонал уже разошелся, уже ушла секретарша Леночка. Дважды в кабинет Брюнета заглядывал Игорь Строгов, но оба раза, увидев Купцова с Петрухиным, молча выходил. Потом и он ушел. Петрухин видел в окно, как мрачный Игорь Васильевич сел в свой БМВ и отвалил.
В ожидании Горбача пили пиво, веселый Брюнет травил анекдоты и байки из своей жизни. Мужик он был с чувством юмора и получалось у него хорошо и к месту.
Петрухин тоже задвинул пару баек, а потом к чему-то вспомнил и рассказал историю про ранение Паши Борща в "Пуле". Голубков кивнул, сказал:
-- Было такое дело. Я ведь тоже в тот вечер в "Пуле" был. Не в Борщевой компании, но был. Парнишку этого помню. Парнишка -- точно -характерный. Это сразу видно. А ты почему, Дима, эту историю-то вспомнил? Их обоих -- и Борща, и Татарина -- давно уж и в живых нет...
-- Не знаю, -- ответил Петрухин. -- Вспомнил... пересеклось как-то в связи с Трубниковым-Матвеевым.
Купцов, внимательно посмотрев на напарника, промолчал. Кажется, он хотел что-то спросить, но ничего не спросил.
Без пяти восемь приехал Горбач. О его приходе доложил по селектору Черный -- в тот день было его дежурство.
-- Пусть проходит, -- ответил Голубков. -- Ждем.
Алексей Горбач оказался классическим отечественным бизнесменом средней руки. По крайней мере -- внешне. Он вошел, с порога весело поприветствовал собравшихся, поставил свой "дипломат" у двери и подошел к Брюнету:
-- Ну, зачем звал, боярин? Пивком угостить?
-- Пивком? Угощу... Вот, кстати, познакомься... -- Голубков представил Купцова и Петрухина, не называя их фамилий и не объяснив, с какой целью они здесь находятся. Все сказали: "Очень приятно". Потом Брюнет придвинул Горбачу бутылку пива.
-- Да я же за рулем, Виктор... какое пиво?
-- Нам больше достанется. Как жизнь, Алексей?
-- Все хоккей... а у тебя?
Брюнет повертел высокий пивной бокал, оставляющий мокрый след на столешнице, и ответил:
-- Тоже все хоккей. Хотя еще вчера было совсем хулево. Прессовали меня менты. Харламыч в газетках статьи про меня тискал... не читал?
-- Как же. Читал. Крепко тебе подгадил Игорек. А сейчас что -разобрались?
-- Почти. Почти, Леша, разобрались. Вот ребята, -- Брюнет кивнул в сторону партнеров, -- помогли, вычислили убийцу.
Горбач посмотрел на Петрухина с Купцовым, спросил:
-- И кто же этот шустрый дядя? Брюнет отхлебнул пива, подмигнул Горбачу и ответил:
-- Да ты его знаешь.
-- Да? А кто?
-- Саня Матвеев, -- равнодушно, буднично сказал Брюнет. Горбач молчал две или три секунды. В кабинете было очень тихо.
-- А кто такой Саня Матвеев? -- спросил Горбач.
Брюнет посмотрел на Петрухина, на Купцова, на Горбача.
-- Да вспомни, Леша. Крутой такой мэн. Ты же ему звонил как-то.
-- Что-то я не врубаюсь... Что за Саша Матвеев? Он откуда?
Брюнет встал, прошелся по кабинету, остановился за спиной у Горбача. Тишина в кабинете стала напряженной, нехорошей.
-- Леша, -- негромко произнес Брюнет, и Горбач обернулся к нему, неловко выгибаясь. -- Леша, ты меня знаешь?
-- Виктор, я не понимаю...
-- Точно! Не понимаешь! Но ничего, сейчас тебе объяснят, -- произнес Голубков и, обращаясь к Купцову, добавил: -- Леонид Николаич, прошу вас.
Купцов улыбнулся, взял со стола папку с копиями "дела" и вытащил последнюю распечатку GSM.
-- Алексей Григорич, -- сказал он, -- я допускаю, что вы не в курсе относительно роли Александра Матвеева в убийстве Нокаута.
-- Да я не знаю никакого Матвеева!
-- Я допускаю, -- повторил Купцов, -- что вы не в курсе. Именно поэтому мы не передали пока вот эту бумажку, -- он тряхнул в воздухе листом распечатки, -- в прокуратуру... Но отрицать, чтобы звонили Александру Матвееву, бессмысленно.
-- Я не знаю никакого Александра Матвеева и никогда в жизни ему не звонил, -- уверенно произнес Горбач.
-- Хорошо, -- сказал Купцов. -- Телефон номер 933-...-... принадлежит вам?
-- Мне. Показать телефон?
-- Не надо. Верю. Вы один им пользуетесь?
-- Да, один. У жены есть свой... да в чем дело?
-- Четырнадцатого апреля вы никому свой телефон не передавали?
-- Виктор, -- сказал, повернувшись к Брюнету, Горбач, -- я не понимаю...
-- Отвечай на вопросы Леонида Николаевича, -- ответил Брюнет.
-- Четырнадцатого апреля, -- повторил Купцов, -- вы никому свой телефон не отдавали?
-- Я уже сказал: нет, не отдавал. Ни четырнадцатого, ни тринадцатого, ни пятнадцатого... Ни хера себе приколы!
-- Хорошо. Никому не отдавали. Тогда объясните, пожалуйста, почему вы отказываетесь от звонка на телефон номер ...-...-...? Этот звонок сделан с вашей трубы четырнадцатого апреля в двадцать один час пятьдесят семь минут. Продолжительность разговора составила шестьдесят восемь секунд.
Купцов положил на стол перед Горбачом распечатку. Три номера, принадлежащие Анжеликиным "миллионерам", были вычеркнуты. Номер горбачевской трубы обведен в рамку. Покосившись на Брюнета, Горбач взял в руки распечатку, внимательно изучил ее.
-- А что это за телефон? -- спросил он у Купцова.
-- Этот телефон установлен по адресу Четвертая линия, дом..., квартира тридцать один. На четырнадцатое апреля там проживал Александр Матвеев. Возможно, он вам известен под другой фамилией?
-- Да не знаю я никакого Александра Матвеева!
-- Взгляните на этот рисунок, -- сказал Купцов и положил на стол ксерокопию композиционного портрета Трубникова, подправленного рукой Льва Борисовича. -- Не знаете?
-- Нет, не знаю, -- произнес Горбач, мельком взглянув на изображение. В голосе его прозвучала некоторая нотка неуверенности.
-- Не знаете, но все же позвонили? -- спросил Петрухин.
-- Да не звонил я никому!
-- Слушай, Леша, -- начал было Брюнет, глядя на Горбача с прищуром, но Петрухин перебил:
-- Добрый день, с праздником вас, -- сказал Петрухин. -- Я могу услышать Владимира Костикова?
-- Я слушаю. Вас тоже с праздником.
-- Владимир, мы с вами не знакомы. Меня зовут Дмитрий, я звоню из Санкт-Петербурга. Ваш телефон мне дал Саша.
-- Саша? -- спросил несколько удивленно Костиков. -- Какой Саша?
-- Ваш знакомый.
-- Матвеев, что ли?
-- Я не знаю его фамилию. Возможно, Матвеев. Я знаю, что он какое-то время жил в Вологде, а в середине апреля звонил вам.
-- Ах, вот какой Саша! Что ж он сам-то не звонит, сучонок такой?
Петрухин подмигнул Купцову: такое начало разговора предполагало интересное продолжение. Если Костиков зол на Сашу Матвеева, то "отмазывать" его он определенно не будет. Главное -- правильно построить разговор. Показать Костикову, что они -- союзники, а Матвеев-Трубников -- их общий враг... Петрухин подмигнул Купцову и сказал:
-- Из ваших слов я так понял, что Саша и вам какую-то пакость сделал. Денег, наверно, занял?
-- Да уж... а вы кто? Вы зачем мне звоните?
-- Меня зовут Дмитрий. У меня этот Саша тоже взял денег, но отдавать не торопится. Вот я и хочу его найти, получить должок и потолковать по душам.
-- По душам с этой падлой? Да его порвать мало... бизнесмен хренов!
-- Володя, если не секрет: много он у вас занял?
-- Для кого-то может и немного. А для меня три тыщи -- деньги.
-- Отлично вас понимаю. У меня он взял меньше, но все равно противно. Дело, как говорится, принципа. Я вам, Владимир, вот что скажу: если наш общий должник в Питере, то я его обязательно разыщу. У меня кой-какие возможности есть. И тогда мы с вами свои деньги вернем. Но мне нужно, чтобы вы мне немножко помогли.
-- Чем же я вам помогу? -- спросил вологодский водитель.
-- Мне нужно знать про Сашу Матвеева как можно больше. Расскажите, что вы о нем знаете.
-- Да что же знаю? Мудила он... вот что я знаю.
-- Это точно. А все-таки. Он ваш -- вологодский?
-- Какое! Он с Дагестана приехал. Город там есть такой... название хитрое какое-то...
-- Буйнакск?
-- Точно, Буйнакск. Вот он из этого Буйнакска. Мать у него там живет.
-- Адреса или телефона матери у вас нет?
-- Нет.
-- Понятно. А отчество Сашино не знаете?
-- Отчество знаю... Как у Пушкина отчество -- Сергеич.
-- Как вы с ним познакомились?
-- Да халтурил он у нас. Грузчиком. Я мебель вожу. Он в феврале у нас появился, поработал с неделю да и слинял. В Питер, говорит, поеду, бизнесом займусь... бизнесом! Был бы я трезвый -- хрен бы я ему денег дал. Сто раз потом пожалел, да и жена мне уже всю плешь проела.
-- Деньги, я вам обещаю твердо, вернутся. Лишь бы мне его найти. Скажите, Володя, мне вот что: халтурил он у вас без официального оформления?
-- Какое, к черту, оформление?
-- Понятно. Когда он у вас появился и когда уехал в Питер?
-- Точно не скажу, но где-то в середине февраля. А уехал он двадцать шестого. Двадцать пятого у меня бабки занял. День рождения мы его отметили, значит... тридцатничек ему стукнул двадцать пятого. Он, значит, преставился, как положено. Ну, и по пьянке-то у меня сто баксов выудил. Сказал: Вовка, ни ссы, я человек слова. Через месяц все верну, да еще с процентами... бизнесмен! Пушкин, блин, Алексан Сергеич!
-- Понятно. Расписку, конечно, не брали?
-- Какое, к черту? По пьянке же.
-- Я тоже по пьянке ему тыщу рублей занял, -- соврал Петрухин. -- А что еще вы про него знаете? Может, рассказывал что-то о себе?
-- Говорил, что воевал он где-то... в Чечне, что ли? Не помню я толком... Он, вообще-то, молчун. Только по пьянке и разговорился маленько.
-- Ясно. А зачем он вам звонил в апреле?
-- Звонил-то? Да вот обещал отдать все в конце апреля. Извини, говорит, Вова, что задержался с отдачей. Дела, говорит, сперва не шли. А теперь, мол, поперло. Я тебе до конца апреля все верну. Я-то обрадовался. Ритке сказал: вот, Сашка-то позвонил. Скоро и бабки вернутся... с процентами. Держи карман шире.
-- Понятно. А он как собирался отдать деньги: переводом или лично?
-- Я тогда не спросил. Обрадовался, как дурак, и не спросил.
-- Понятно. Со всяким может случиться. Владимир, вы запишите, пожалуйста, мой телефон, -- сказал Петрухин. Костиков крикнул сыну: "Сережка, ручку неси!" -- Вы запишите мой телефон и, если наш общий должник появится или позвонит, -- сразу же сообщите мне. В любое время суток. Днем, ночью -- не важно. Договорились?
-- Договорились, -- ответил Костиков.
Петрухин продиктовал номер трубы, сказал еще несколько фраз, закрепляющих основную мысль: немедленно сообщить о появлении Матвеева, и попрощался.
* * *
В тот же день Петрухин сделал еще четыре звонка. Все -- в Буйнакск. Первый раз он позвонил по тому телефону, который ответственному квартиросъемщику Смирнову сообщили в ПТС.
После разговора с Вологдой партнеры предположили, что этот номер принадлежит матери Матвеева, и не ошиблись. Однако сообщить что-либо конкретное о сыне Елизавета Мартыновна Матвеева не смогла. Для матери Петрухин представился старым приятелем сына. Последний звонок от Саши, сказала Елизавета Мартыновна, был в апреле. Сашенька живет в Ленинграде. Устроился на хорошую должность в солидную фирму, которая торгует трубами. От кого передавать привет, если Саша позвонит?
-- От Алексея Тищенко, -- ответил Петрухин. Купцов покачал головой.
Второй звонок Петрухин сделал в справочную Буйнакска и узнал номер телефона уголовного розыска. Третий звонок он совершил в УР.
-- Але, -- сказал Петрухин, когда в трубке отозвался голос с "кавказским" акцентом. -- Але! Здравствуйте. Капитан Андреев из уголовного розыска Санкт-Петербурга. С кем говорю?
-- Старший лейтенант Гаджиев.
-- Слушай, брат, выручи. У нас тут проблема образовалась. Без твоей помощи никак... Как тебя зовут, старший лейтенант?
-- Намик, товарищ капитан.
-- Брось ты это, Намик. Зови меня Игорь. Слушай, Намик, нам позарез нужно одного человечка прощупать. Я, конечно, могу тебе послать официальный запрос. Но ты же понимаешь, сколько времени уйдет, пока я получу ответ. Помоги, брат. А я тебе в Питере помогу чем хочешь, если у тебя возникнет потребность.
-- А из какого района твой человек, Игорь?
-- А черт его знает, из какого он района! Какая разница?
-- Э-э, есть разница, дорогой. Если он земляк мой, то -- извини -- я тебе ничего не скажу. У нас так принято, брат.
-- Я понял, Намик. Нет так нет... но если сможешь -- я твой должник.
-- Диктуй, записываю. Петрухин продиктовал ФИО и дату рождения "Трубникова".
-- Хорошо, Игорь, -- сказал старший лейтенант Гаджиев. -- Перезвони мне через два часа. Постараюсь тебе помочь.
Спустя два часа Петрухин снова взялся за телефон.
-- Але, Намик. Это Игорь из Санкт-Петербурга. Пробил?
-- Записывай, Игорь: Матвеев Александр Сергеевич родился в Ереване двадцать пятого февраля семидесятого года. Прописан в Буйнакске по адресу... номер и серия паспорта... Не судим.
-- Спасибо, брат, -- сказал Петрухин. Он действительно был благодарен незнакомому старшему лейтенанту Гаджиеву. -- Спасибо, брат. Скажи, что я могу для тебя сделать в Питере?
-- Э-э, брат... Скажи, ты Апрашку знаешь?
-- Знаю, конечно.
-- Вот хорошо. Слушай, Игорь, сходи на Апрашку, найди там Мамуку. Мамука -- брат мой. Он на Апрашке торгует. Скажи ему, что брат Намик привет ему передает.
-- Хорошо, -- ответил обескураженный Петрухин. -- Сделаю.
Когда он положил трубку и пересказал просьбу Намика Купцову, тот долго хохотал.
-- Как ты искать Мамуку этого будешь? -- спросил он, отсмеявшись. -Их же там тысячи. И каждый третий -- Мамука.
Петрухин ничего не ответил. Только почесал затылок.
* * *
Десятого числа следователь Гена получил из GSM очередную распечатку. Из распечатки следовало: с двадцать девятого февраля по двадцать третье апреля на телефон в квартире номер тридцать один четырежды звонили с сотовых.
-- Может, Анжелке? -- спросил сам себя Купцов. Попросил Петрухина проверить. Дмитрий позвонил Анжеле, Анжела пококетничала, попудрила мозги, но в конце концов взяла на себя три звоночка.
-- Кавалеры? -- спросил, усмехаясь, Петрухин.
-- Кобели они, а не кавалеры. Им бы только перепихнуться. А чтобы честной девушке руку, сердце и кошелек предложить, так нету их.
-- Не бери в голову, Анжела. Найдешь еще свое счастье, -- подбодрил ее Петрухин. -- Хочешь, с нормальным парнем познакомлю?
-- А что за парень? -- заинтересовалась Анжела.
-- Нормальный парень. Инженер с Кировского завода.
-- Вы за дуру меня держите? -- возмутилась охотница за миллионерами и разговор прекратила.
-- Ты бы ей лучше Мамуку с Апрашки сосватал, -- подсказал с издевкой Купцов.
-- Злой ты человек, -- сокрушенно покачал головой Петрухин. -- Ну что, поехали к Брюнету? Ждет с докладом.
* * *
Итак, Саша Трубников из бара "Трибунал" превратился в Александра Сергеевича Матвеева. У Матвеева были все положенные человеку "атрибуты": дата и место рождения. Адрес, по которому он, к сожалению, не жил. Паспорт с известным номером и серией. У него были даже черты лица и отпечатки пальцев. Были известны некоторые факты его биографии. И все же он продолжал оставаться "виртуальным". Сейчас Трубников-Матвеев "существовал" внутри тоненькой пластиковой папочки, которую Купцов передал Брюнету после доклада о проделанной работе. Доклад занял меньше десяти минут.
Брюнет оживился, просиял.
-- Ай да вы молодцы какие! -- сказал он, хлопнув ладонью по папке. -Ай да молодцы. С этой папкой я уже могу идти к прокурорскому следаку: вот, гражданин следователь, извольте -- убийца. На блюдечке с голубой каемочкой. Утритесь! Раскрыто дело-то.
-- Может, повременишь с прокуратурой? -- спросил Петрухин.
-- Почему это? -- удивился Брюнет.
-- Есть одна идея, Виктор Альбертович, -- ответил за Петрухина Купцов.
-- Что же за идея?
-- Идея простая: найти Матвеева.
Брюнет задумался. Полминуты он молчал, потом сказал:
-- По большому счету мне это не нужно. Задержат этого Матвеева или нет, мне все равно. Моя цель была проста: показать ментам, что я не причастен к "маленьким шалостям" моего друга детства Игорька. И вы блестяще это сделали, господа сыщики. Зачем вам-то этот мокрушник?
Петрухин щелкнул зажигалкой, прикурил и ответил:
-- Как тебе сказать, Виктор? Мы ведь в это дело не ради денег вписались. Вспомни: ты сам мне рассказывал о том, как делались деньги в начале перестройки, когда кооперативное движение началось. Деньги есть, а куражу нет... Понимаешь?
-- В общем -- да, -- кивнул Брюнет. -- Я вас понимаю, мужики. Хотите довести дело до конца. Ну что ж, я не против. Но папочку я все равно сегодня же отнесу в прокуратуру. Мне ведь главное, что бы меня не прессовали.
-- Твое право, Виктор Альбертыч, -- сказал Петрухин. -- Но мы с Леонидом Николаевичем хотим довести дело до задержания Матвеева. Он очень опасен... Ты не возражаешь?
-- Напротив. Даже помогу, если есть необходимость. Я и сам мокрушников не люблю... А как, коль не секрет, вы собираетесь это делать? Этот Трубников...
-- Матвеев, -- поправил Купцов.
-- Ну, Матвеев... он, может быть, уже из Питера слинял.
-- Будем проверять. Если он покинул Питер поездом или самолетом, мы это узнаем.
-- Каким образом?
-- Ну, это просто... Покупая билет на поезд или самолет, ты предъявляешь паспорт, и твои данные заносят в компьютер. Этот вариант мы проверим быстро. Вот если человек уехал на автомобиле или электричками -тогда, конечно, его след теряется.
-- Понял, -- кивнул Брюнет. -- А если все-таки на автомобиле?
-- Пока у нас нет никаких оснований так думать. Проверка ведется, и уже сегодня мы будем знать ответ относительно железнодорожного и авиа вариантов. Это -- во-первых. Во-вторых, у нас есть еще одна зацепочка.
-- Какая? -- поинтересовался Брюнет, но без особого интереса.
-- Вот взгляни, -- Петрухин положил на стол последнюю распечатку. -Этот телефончик тебе не знаком?
Брюнет надел очки, посмотрел на лист бумаги.
-- А черт его знает, -- сказал он. -- Этих номеров в голове -- как мух в привокзальном сортире... вроде бы что-то знакомое.
Брюнет подумал, приспустив очки на кончик носа.
-- Нет, мужики... не скажу. -- Он нажал кнопку селектора, произнес: -Леночка, золотце, посмотри-ка в своем талмуде такой номерок... Ежели найдешь -- шепни мне, кому он принадлежит.
-- А что его искать, Виктор Альбертович? -- ответил голос секретарши. -- Это же Горбача номер.
-- Точно! -- сказал Голубков. -- Точно. Это же Леши Горбача номер. А зачем он вам? Партнеры переглянулись.
-- А кто он такой -- Леша Горбач? -- спросил Петрухин.
-- Леша-то? Леша -- наш партнер, нормальный мужик... а в чем дело, Борисыч?
Партнеры снова переглянулись. Брюнет глядел на них поверх очков на кончике носа и чем-то неуловимо напоминал одного известного телеобозревателя с НТВ. Петрухин крякнул и сказал:
-- Видишь ли, в чем дело, Виктор... Четырнадцатого апреля твой партнер и нормальный мужик Леша Горбач звонил со своей трубы нашему Матвееву.
-- Да ты что?
-- И разговаривал с ним около минуты.
-- Шестьдесят восемь секунд, -- уточнил Купцов.
Брюнет снял очки, швырнул их на бумаги. Вид у него был озабоченный.
-- Может, ошибка? -- спросил он.
Купцов и Петрухин промолчали. Ошибки и совершенно невероятные совпадения бывают. И даже чаще, чем можно предположить... Но никто из троих собравшихся в кабинете мужчин в совпадение не верил. Даже если предположить, что Горбач ошибся номером и из сотен тысяч питерских телефонов совершенно случайно попал на телефон кузнеца Смирнова... Даже если поверить в это, как объяснить более чем минутную продолжительность разговора?
-- Сейчас я позвоню Горбачу, -- сказал
Голубков.
-- Погоди, успеешь, -- сказал Петрухин. -- Расскажи-ка лучше, что за человек этот Леша. Какие у него отношения были с покойным Тищенко и Строговым?
Брюнет рассказал. По его словам было совершенно непонятно, как Горбач мог быть связан с Матвеевым. Да и с Нокаутом у Леши отношения были на уровне "привет-привет", "как дела?", "все нормально"... Со Строговым? Да вроде выпивали они в общей компании, не более того.
-- И тем не менее именно Леша Горбач позвонил Матвееву за день до того, как у Матвеева появились какие-то деньги, -- подвел итог Купцов. -- И разговаривал с ним больше минуты. Пожалуй, Виктор Альбертович, вы должны познакомить нас с господином Горбачом. Я думаю, что общение Игоря Строгова и Алексея Горбача выходило за рамки совместной выпивки и посещения бани.
Брюнет задумался.
* * *
_Петрухин:
Наше знакомство с Алексеем Григорьевичем Горбачем состоялось под вечер. За это время я успел навести о нем справочки. Ничего интересного не обнаружил: тридцать семь лет. Питерский. Прописан вместе с женой и сыном в Пушкине. Один из двух учредителей ООО "Металл-АГ"... не судим... не привлекался. Имеет автомобиль "форд-скорпио" выпуска девяносто пятого года, на котором дважды нарушал ПДЦ. Вот и все. Разумеется, эта информация не отражала ни личность, ни образ жизни бизнесмена Горбача. Ни хрена она не отражала.
Брюнет с Купцовым уехали в прокуратуру, а я остался в офисе. Я посетил кабинет покойного Тищенко. Его еще не отремонтировали, на стене и на полу остались следы картечи и не очень симпатичные бурые пятна. Брюнет сказал, что никто из сотрудников не хочет въезжать в этот кабинет... Впечатлительные, однако, сотруднички у господина Голубкова.
Я сидел в кабинете, где завалили Нокаута, и пытался понять: что же здесь произошло? Кто стрелял первым -- Строгов? Матвеев? Зачем потребовался второй выстрел? Ведь оба были сделаны в голову... если бы первый пришелся в грудь или в живот, то ничего странного во втором выстреле не было бы: добивали. Или сделали "контрольку". Но в Тищенко стреляли почти в упор. С расстояния в один-полтора метра. В голову. В прокуратуре Брюнету показывали фотографии, познакомили даже с заключением экспертизы... Никакой необходимости во втором выстреле не было. Но он прозвучал. Что же это означает?
Я просидел в кабинете Тищенко почти час, но ничего не придумал. Вот если бы я был экстрасенс... О! Если бы я был экстрасенс! Я бы закрыл глаза и, как в голливудских фильмах про маньяков, сразу бы все просек и разоблачил.
Но я не был экстрасенсом. Я запер кабинет с бурыми следами на стене и вернул ключ секретарше Леночке. Я даже потрепался с ней и рассказал, как раскрыл одно жу-у-уткое, ужасное убийство с помощью экстрасенса. Дурочка округляла свои, глазки и верила. Потом я вышел из офиса и покурил на набережной. Нева сверкала, и по ней бойко шел прогулочный теплоходик. Ветер доносил до меня отдельные слова экскурсовода. Но ним я догадался, что экскурсовод рассказывает туристам на теплоходе про "Кресты". Я тоже могу кое-что рассказать про "Кресты". Мой рассказ будет здорово отличаться от того, что знает про СИЗО 45/1 экскурсовод. Но я ничего не рассказал туристам. Теплоход прошел вверх, к Большеохтинскому мосту, а я стоял и думал: что же произошло в офисе "Магистрали" двадцать третьего апреля, когда туда пришли решительный парень с крепким хребтом и мягкотелый заместитель Брюнета?
Решительный парень с крепким хребтом и укороченным помповым ружьем под полой длинного пальто... И мягкотелый интеллигент Игорь Строгов. Сладкая парочка.
Решительный. С ружьем. И опытом какой-то войны.
И -- мягкотелый бизнесмен.
Я стоял, курил, щурился на блестящую под майским солнцем Неву.
Не знаю почему, но мне вспомнилась история про другого решительного парня. Дело было лет пять назад в ресторане гостиницы "Пулковская". Гуляла там одна серьезная компания. Я их почти всех знаю. А во главе стола сидел Паша Борщ -- авторитет. Гуляли ребята хорошо, с размахом. Что-то они отмечали-обмывали, но что именно, я вспомнить не могу. Да и вообще я эту историю знаю с чужих слов. Агент мой мне ее рассказал. Он-то как раз в "Пуле" был в тот вечер... Так вот, братаны гуляли, а за одним из столиков сидел парень с подругой. И Паша Борщ на его подругу глаз положил. И предложил ей к своей крутой компании присоединиться. Но парнишка вдруг к британскому столу подошел и говорит Борщу: так, мол, и так, брат, девушка со мной, и, мол, ты ведешь себя некрасиво. Борщ ему: "Тебя, бычок, никто не спрашивает. Вали отсюда. У меня одни шнурки дороже стоят, чем твоя тачка..." Пальцы, короче, веером. Парнишка, ни слова не говоря, достал шило и ткнул Пашу в горло. Посреди ресторана! На глазах у полутора десятка братанов! Поднялся шухер. Парень под шумок вместе с подругой исчез, и никто из крутых не посмел его задержать!.. Борща увезли на "скорой", и, надо сразу сказать, ничего с ним не сделалось, остался живой.
Только голос немного у него после ранения изменился. Ну вот, парнишка исчез, Борща увезли. А братаны немного очухались и давай орать: "Порвем! Зароем! В бочку с бетоном посадим!" Кстати сказать -- могли бы. Но тут подошел к их столику Татарин и говорит: "Я этого парнишечку знаю. Он из Альметьевска. Характерный парень. И у него, братаны, не только шило, но и ППШ есть". Сказал Татарин такие слова, хлопнул коньяку и от британского стола отошел. А братаны за столом враз притихли, задумались... Чем та история кончилась? А ничем. Никто этого парня искать и ставить на ножи не стал. Хотя найти его труда не составляло. Но не стали. Потому что увидели: характерный парень. Крутой. С крепким хребтом... А ведь Паша Борщ не из слабаков был. Не чета Игорьку Строгову.
Не знаю, почему я эту историю вспомнил. Не знаю. Но факт налицо -вспомнил.
Потом из прокуратуры вернулись Купец с Брюнетом. Брюнет был очень довольный. И Ленька тоже... Что ж? Дело-то, в конце концов, мы красиво сработали. Для Брюнета оно как бы уже сдано в архив.
А для нас с Ленькой нет. Нам нужно встретиться с Сашей Трубниковым-Матвеевым. Но сначала -- с Горбачом._
* * *
Алексей Горбач появился в офисе "Магистрали" под вечер. Персонал уже разошелся, уже ушла секретарша Леночка. Дважды в кабинет Брюнета заглядывал Игорь Строгов, но оба раза, увидев Купцова с Петрухиным, молча выходил. Потом и он ушел. Петрухин видел в окно, как мрачный Игорь Васильевич сел в свой БМВ и отвалил.
В ожидании Горбача пили пиво, веселый Брюнет травил анекдоты и байки из своей жизни. Мужик он был с чувством юмора и получалось у него хорошо и к месту.
Петрухин тоже задвинул пару баек, а потом к чему-то вспомнил и рассказал историю про ранение Паши Борща в "Пуле". Голубков кивнул, сказал:
-- Было такое дело. Я ведь тоже в тот вечер в "Пуле" был. Не в Борщевой компании, но был. Парнишку этого помню. Парнишка -- точно -характерный. Это сразу видно. А ты почему, Дима, эту историю-то вспомнил? Их обоих -- и Борща, и Татарина -- давно уж и в живых нет...
-- Не знаю, -- ответил Петрухин. -- Вспомнил... пересеклось как-то в связи с Трубниковым-Матвеевым.
Купцов, внимательно посмотрев на напарника, промолчал. Кажется, он хотел что-то спросить, но ничего не спросил.
Без пяти восемь приехал Горбач. О его приходе доложил по селектору Черный -- в тот день было его дежурство.
-- Пусть проходит, -- ответил Голубков. -- Ждем.
Алексей Горбач оказался классическим отечественным бизнесменом средней руки. По крайней мере -- внешне. Он вошел, с порога весело поприветствовал собравшихся, поставил свой "дипломат" у двери и подошел к Брюнету:
-- Ну, зачем звал, боярин? Пивком угостить?
-- Пивком? Угощу... Вот, кстати, познакомься... -- Голубков представил Купцова и Петрухина, не называя их фамилий и не объяснив, с какой целью они здесь находятся. Все сказали: "Очень приятно". Потом Брюнет придвинул Горбачу бутылку пива.
-- Да я же за рулем, Виктор... какое пиво?
-- Нам больше достанется. Как жизнь, Алексей?
-- Все хоккей... а у тебя?
Брюнет повертел высокий пивной бокал, оставляющий мокрый след на столешнице, и ответил:
-- Тоже все хоккей. Хотя еще вчера было совсем хулево. Прессовали меня менты. Харламыч в газетках статьи про меня тискал... не читал?
-- Как же. Читал. Крепко тебе подгадил Игорек. А сейчас что -разобрались?
-- Почти. Почти, Леша, разобрались. Вот ребята, -- Брюнет кивнул в сторону партнеров, -- помогли, вычислили убийцу.
Горбач посмотрел на Петрухина с Купцовым, спросил:
-- И кто же этот шустрый дядя? Брюнет отхлебнул пива, подмигнул Горбачу и ответил:
-- Да ты его знаешь.
-- Да? А кто?
-- Саня Матвеев, -- равнодушно, буднично сказал Брюнет. Горбач молчал две или три секунды. В кабинете было очень тихо.
-- А кто такой Саня Матвеев? -- спросил Горбач.
Брюнет посмотрел на Петрухина, на Купцова, на Горбача.
-- Да вспомни, Леша. Крутой такой мэн. Ты же ему звонил как-то.
-- Что-то я не врубаюсь... Что за Саша Матвеев? Он откуда?
Брюнет встал, прошелся по кабинету, остановился за спиной у Горбача. Тишина в кабинете стала напряженной, нехорошей.
-- Леша, -- негромко произнес Брюнет, и Горбач обернулся к нему, неловко выгибаясь. -- Леша, ты меня знаешь?
-- Виктор, я не понимаю...
-- Точно! Не понимаешь! Но ничего, сейчас тебе объяснят, -- произнес Голубков и, обращаясь к Купцову, добавил: -- Леонид Николаич, прошу вас.
Купцов улыбнулся, взял со стола папку с копиями "дела" и вытащил последнюю распечатку GSM.
-- Алексей Григорич, -- сказал он, -- я допускаю, что вы не в курсе относительно роли Александра Матвеева в убийстве Нокаута.
-- Да я не знаю никакого Матвеева!
-- Я допускаю, -- повторил Купцов, -- что вы не в курсе. Именно поэтому мы не передали пока вот эту бумажку, -- он тряхнул в воздухе листом распечатки, -- в прокуратуру... Но отрицать, чтобы звонили Александру Матвееву, бессмысленно.
-- Я не знаю никакого Александра Матвеева и никогда в жизни ему не звонил, -- уверенно произнес Горбач.
-- Хорошо, -- сказал Купцов. -- Телефон номер 933-...-... принадлежит вам?
-- Мне. Показать телефон?
-- Не надо. Верю. Вы один им пользуетесь?
-- Да, один. У жены есть свой... да в чем дело?
-- Четырнадцатого апреля вы никому свой телефон не передавали?
-- Виктор, -- сказал, повернувшись к Брюнету, Горбач, -- я не понимаю...
-- Отвечай на вопросы Леонида Николаевича, -- ответил Брюнет.
-- Четырнадцатого апреля, -- повторил Купцов, -- вы никому свой телефон не отдавали?
-- Я уже сказал: нет, не отдавал. Ни четырнадцатого, ни тринадцатого, ни пятнадцатого... Ни хера себе приколы!
-- Хорошо. Никому не отдавали. Тогда объясните, пожалуйста, почему вы отказываетесь от звонка на телефон номер ...-...-...? Этот звонок сделан с вашей трубы четырнадцатого апреля в двадцать один час пятьдесят семь минут. Продолжительность разговора составила шестьдесят восемь секунд.
Купцов положил на стол перед Горбачом распечатку. Три номера, принадлежащие Анжеликиным "миллионерам", были вычеркнуты. Номер горбачевской трубы обведен в рамку. Покосившись на Брюнета, Горбач взял в руки распечатку, внимательно изучил ее.
-- А что это за телефон? -- спросил он у Купцова.
-- Этот телефон установлен по адресу Четвертая линия, дом..., квартира тридцать один. На четырнадцатое апреля там проживал Александр Матвеев. Возможно, он вам известен под другой фамилией?
-- Да не знаю я никакого Александра Матвеева!
-- Взгляните на этот рисунок, -- сказал Купцов и положил на стол ксерокопию композиционного портрета Трубникова, подправленного рукой Льва Борисовича. -- Не знаете?
-- Нет, не знаю, -- произнес Горбач, мельком взглянув на изображение. В голосе его прозвучала некоторая нотка неуверенности.
-- Не знаете, но все же позвонили? -- спросил Петрухин.
-- Да не звонил я никому!
-- Слушай, Леша, -- начал было Брюнет, глядя на Горбача с прищуром, но Петрухин перебил: