Такси остановилось на углу 50-й улицы. Майкл вышел, хлопнул дверцей и поднял глаза на массивное старое здание, занимающее целый квартал между 50-й и 51-й улицами. Золотые буквы над входом слагались в слова:
«Управление Нью-йоркской епархии».
Священник преклонил колена пред алтарем, сложив руки и наклонив голову.
Если не считать тихого его бормотания, в зале царила тишина. Священник полностью сосредоточился на молитве. Даже звук открывшейся и закрывшейся входной двери не нарушил его внимания.
Майкл подошел к передней скамье и сел.
Священник проговорил последние слова молитвы, перекрестился и встал.
— Монсеньер Франкино? — спросил Майкл. Священник кивнул.
— Чем могу быть полезен, мистер Фармер?
— Я пришел попросить вашей помощи, — ответил Майкл и, помолчав, добавил: — Надеюсь, я не помешал вам?
— Нет, — уверив его священник. — Меня предупредили о вашем приходе.
— Вас довольно сложно найти. Я опросил с дюжину человек прежде, чем меня отвели сюда.
— Я весьма занятой человек. К тому же люблю уединенность. Предпочитаю, чтобы мое общение с Господом происходило без свидетелей. — Священник подошел к скамье и мягко коснулся руки Майкла. — Может, пройдем ко мне в кабинет? — предложил он.
Они покинули церковь, поднялись по ступенькам на первый этаж и пошли по заполненному народом коридору. Здесь царили оживление и суматоха, словно на бирже или какой-нибудь крупной фирме, но уж никак не в Управлении епархии.
— Церковь поддерживает многих своих служителей, покинувших по тем или иным причинам приходы или монастыри, — пояснил монсеньер Франкино. — Помогать людям, посвятившим свою жизнь служению Господу нашему Иисусу Христу, — наш долг. — Я понимаю, — сказал Майкл, невольно восхищаясь этой кипучей деятельностью.
Монсеньер остановился напротив кабинета. Открывая дверь, он спросил:
— Кто конкретно вас интересует?
— Отец Мэтью Галлиран.
Франкино подошел к столу, обернулся и задумался. Судя по всему, имя это ни о чем ему не говорило.
— Отец Мэтью Галлиран?
— Да, Галлиран. Г-А-Л-Л-И-Р-А-Н.
Священник подвинул кресло и сел. Он жестом пригласил Майкла занять стоящий напротив стола изящный стул.
Майкл сел.
Кабинет был большим, роскошно обставленным, именно таким, какой подобает человеку с чином и положением монсеньера Франкино. На стене висело красивое резное распятие. С одной стороны от него располагался портрет Папы, с другой — кардинала. Сходство между ними было поразительным, словно Господь вырезал лица служителей своих, руководствуясь неким единым образцом. Даже лицо Франкино чем-то… Майкл тряхнул головой. Он явно отвлекся, видно, здешняя атмосфера повлияла. А между тем сейчас ему необходимо быть как никогда собранным. Он быстро завершил осмотр комнаты. Еще три стула, журнальный столик, картотечные ящики и массивный несгораемый шкаф справа от стола — судя по всему, запертый на два замка.
— Галлиран? — переспросил священник. — Нет, это имя мне незнакомо.
— Его адрес: дом ј 68 по 89-й улице, он живет на пятом этаже.
— Я загляну в картотеку.
Монсеньер Франкино поднялся — у него была подтянутая спортивная фигура — и подошел к шкафам. Достал папку с буквами А — Г. Вернулся к столу, просмотрел ее содержание и извлек нужный документ.
— Мэтью Галлиран, — зачитал он. — Да, что-то я припоминаю. Его делами я занимался много лет назад. Видите ли, большинство расчетов производится не здесь. В этом кабинете они лишь систематизируются и хранятся, так, чтобы вся работа могла выполняться автоматически. Так, дайте взглянуть… Мэтью Галлиран. Проживает в доме 68 по 89-й улице, квартира 5-А. Очень милый человек, насколько я помню.
— К сожалению, не знаю, — сказал Майкл. — Никогда его не видел. Так же, как и агент по сдаче квартир, и теперешний домовладелец.
— Мистер Фармер, ваши клиенты должны стараться поддерживать хоть какой-то контакт с жильцами.
— Лишь в том случае, если жильцы сами стремятся к этому. Святой отец, похоже, предпочитает общению открывающийся из окна вид.
— Ясно. — Монсеньер Франкино вновь заглянул в папку. — Но это должно быть несколько затруднительно для него. Согласно документам, отец Галлиран — слеп.
— Я хотел сказать, что он сидит у окна сутки напролет.
Священник кивнул, удовлетворенный поправкой. Он продолжал просматривать записи.
— Родственников не имеет. Был пастором в церкви Ангела Небесного во Флашинге, Куинз, в течение многих лет; покинул службу в 1952 году, после того, как приход был распущен, а церковь снесена. Судя по всему, его решение было вызвано частичной потерей подвижности, следствием паралича. Вот поэтому он и вынужден сейчас вести сидячий образ жизни. Отец Галлиран прожил трудную жизнь.
Франкино порылся в столе, достал компьютерную распечатку, внимательно проглядел ее и обвел что-то красным карандашом.
— Как видите, этот документ позволяет заключить, что ваш клиент ошибся. — Он передал лист Майклу. — Все платежи за квартиру внесены исправно.
Майкл бросил взгляд на бумагу, — Но в принципе ошибка возможна? Франкино покачал головой.
— Вряд ли. То есть абсолютно исключена. Как я уже говорил, наша работа великолепно отлажена.
— Не представляю, как домовладелец мог так ошибиться. — Майкл вернул ему лист. — Примите мои извинения, право., мне очень неловко.
Монсеньер Франкино улыбнулся с деланной сердечностью.
— Что вы, что вы. Домовладельцы часто не слишком аккуратно ведут счета. Но Господь Бог заботится о том, чтобы ошибки были исправлены.
— Не сомневаюсь, — согласился Майкл. — Могу я на секунду взглянуть на досье священника?
Франкино заколебался, затем передал ему папку. Майкл откинулся на стуле, прочел документ и вернул его монсеньеру.
— Вы не располагаете больше никакой информацией об этом человеке?
— Нет. Но даже если бы и располагал, зачем она вам?
— Обыкновенное любопытство. В течение многих лет я тесно связан с домовладельцем и с особняком, но ничего не знаю об этом давнем жильце.
Майкл озирался по комнате. Могут ли эти картотечные ящики содержать нужную ему информацию? Что-то, что скинет покров тайны с отца Галлирана? Но вряд ли можно ожидать, что монсеньер Франкино поделится этой информацией с Майклом.
— Нет, у меня ничего нет, — прервал его раздумья монсеньер.
Майкл поднялся.
— Я прослежу, чтобы счета были исправлены, — сказал он.
— Буду вам очень признателен, — отозвался Франкино.
— Спасибо. — Майкл чувствовал себя неловко.
— Не стоит благодарности. Позвольте, я провожу вас. — Монсеньер вышел из-за стола и направился к двери.
— Ох, чуть не забыл, — сказал Майкл. — Вы не знакомы с человеком по имени Чарльз Чейзен? Священник на мгновение задумался.
— Нет. А что, я могу его знать?
— Возможно.
— Кто это, если не секрет?
— Сосед отца Галлирана. Он живет напротив, в квартире 5-Б.
— Как я уже говорил, последний раз я встречался с отцом Галлираном много лет назад, не говоря уж о его соседях.
— Вам стоит посоветовать святому отцу подружиться с мистером Чейзеном, если он до сих пор этого не сделал. Необыкновенно приятный пожилой джентльмен. Общаться с ним — одно удовольствие. — Ценю вашу заботу. Я оставлю распоряжение своим служащим. А теперь — до свидания. Майкл колебался.
— Есть еще одна вещь, я хотел бы просить у вас совета.
— Да.
Он пошарил в кармане.
— Вот эту фразу я перевел с латыни. — Он развернул листок. — И я подумал, что это может быть вам знакомо — отрывок из какого-то религиозного текста или что-то в этом роде. — Он протянул листок Монсеньеру.
Монсеньер Франкино взял бумагу и поднес к глазам. Он побледнел и стиснул губы. Узнал! Без сомнения, узнал! Но священник быстро совладал с собой. Но что-то определенно БЫЛО. И, возможно, ключ к разгадке находится в этом кабинете.
— Нет, это мне не знакомо.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Судя по стилю, это что-то религиозное.
— И да, и нет. Скорее всего нет. В любом случае, прежде я этого никогда не видел.
— Что ж, — сказал Майкл, уходя. — Простите за беспокойство.
Священник запер дверь и застыл на месте. Он нервно пощипывал колечки седых волос на тыльной стороне своих веснушчатых рук. Затем его охватила дрожь. Он перекрестился и отступил назад.
Лицо его исказила гримаса страха.
Глава 22
Глава 23
«Управление Нью-йоркской епархии».
***
Церковь была совсем небольшой.Священник преклонил колена пред алтарем, сложив руки и наклонив голову.
Если не считать тихого его бормотания, в зале царила тишина. Священник полностью сосредоточился на молитве. Даже звук открывшейся и закрывшейся входной двери не нарушил его внимания.
Майкл подошел к передней скамье и сел.
Священник проговорил последние слова молитвы, перекрестился и встал.
— Монсеньер Франкино? — спросил Майкл. Священник кивнул.
— Чем могу быть полезен, мистер Фармер?
— Я пришел попросить вашей помощи, — ответил Майкл и, помолчав, добавил: — Надеюсь, я не помешал вам?
— Нет, — уверив его священник. — Меня предупредили о вашем приходе.
— Вас довольно сложно найти. Я опросил с дюжину человек прежде, чем меня отвели сюда.
— Я весьма занятой человек. К тому же люблю уединенность. Предпочитаю, чтобы мое общение с Господом происходило без свидетелей. — Священник подошел к скамье и мягко коснулся руки Майкла. — Может, пройдем ко мне в кабинет? — предложил он.
Они покинули церковь, поднялись по ступенькам на первый этаж и пошли по заполненному народом коридору. Здесь царили оживление и суматоха, словно на бирже или какой-нибудь крупной фирме, но уж никак не в Управлении епархии.
— Церковь поддерживает многих своих служителей, покинувших по тем или иным причинам приходы или монастыри, — пояснил монсеньер Франкино. — Помогать людям, посвятившим свою жизнь служению Господу нашему Иисусу Христу, — наш долг. — Я понимаю, — сказал Майкл, невольно восхищаясь этой кипучей деятельностью.
Монсеньер остановился напротив кабинета. Открывая дверь, он спросил:
— Кто конкретно вас интересует?
— Отец Мэтью Галлиран.
Франкино подошел к столу, обернулся и задумался. Судя по всему, имя это ни о чем ему не говорило.
— Отец Мэтью Галлиран?
— Да, Галлиран. Г-А-Л-Л-И-Р-А-Н.
Священник подвинул кресло и сел. Он жестом пригласил Майкла занять стоящий напротив стола изящный стул.
Майкл сел.
Кабинет был большим, роскошно обставленным, именно таким, какой подобает человеку с чином и положением монсеньера Франкино. На стене висело красивое резное распятие. С одной стороны от него располагался портрет Папы, с другой — кардинала. Сходство между ними было поразительным, словно Господь вырезал лица служителей своих, руководствуясь неким единым образцом. Даже лицо Франкино чем-то… Майкл тряхнул головой. Он явно отвлекся, видно, здешняя атмосфера повлияла. А между тем сейчас ему необходимо быть как никогда собранным. Он быстро завершил осмотр комнаты. Еще три стула, журнальный столик, картотечные ящики и массивный несгораемый шкаф справа от стола — судя по всему, запертый на два замка.
— Галлиран? — переспросил священник. — Нет, это имя мне незнакомо.
— Его адрес: дом ј 68 по 89-й улице, он живет на пятом этаже.
— Я загляну в картотеку.
Монсеньер Франкино поднялся — у него была подтянутая спортивная фигура — и подошел к шкафам. Достал папку с буквами А — Г. Вернулся к столу, просмотрел ее содержание и извлек нужный документ.
— Мэтью Галлиран, — зачитал он. — Да, что-то я припоминаю. Его делами я занимался много лет назад. Видите ли, большинство расчетов производится не здесь. В этом кабинете они лишь систематизируются и хранятся, так, чтобы вся работа могла выполняться автоматически. Так, дайте взглянуть… Мэтью Галлиран. Проживает в доме 68 по 89-й улице, квартира 5-А. Очень милый человек, насколько я помню.
— К сожалению, не знаю, — сказал Майкл. — Никогда его не видел. Так же, как и агент по сдаче квартир, и теперешний домовладелец.
— Мистер Фармер, ваши клиенты должны стараться поддерживать хоть какой-то контакт с жильцами.
— Лишь в том случае, если жильцы сами стремятся к этому. Святой отец, похоже, предпочитает общению открывающийся из окна вид.
— Ясно. — Монсеньер Франкино вновь заглянул в папку. — Но это должно быть несколько затруднительно для него. Согласно документам, отец Галлиран — слеп.
— Я хотел сказать, что он сидит у окна сутки напролет.
Священник кивнул, удовлетворенный поправкой. Он продолжал просматривать записи.
— Родственников не имеет. Был пастором в церкви Ангела Небесного во Флашинге, Куинз, в течение многих лет; покинул службу в 1952 году, после того, как приход был распущен, а церковь снесена. Судя по всему, его решение было вызвано частичной потерей подвижности, следствием паралича. Вот поэтому он и вынужден сейчас вести сидячий образ жизни. Отец Галлиран прожил трудную жизнь.
Франкино порылся в столе, достал компьютерную распечатку, внимательно проглядел ее и обвел что-то красным карандашом.
— Как видите, этот документ позволяет заключить, что ваш клиент ошибся. — Он передал лист Майклу. — Все платежи за квартиру внесены исправно.
Майкл бросил взгляд на бумагу, — Но в принципе ошибка возможна? Франкино покачал головой.
— Вряд ли. То есть абсолютно исключена. Как я уже говорил, наша работа великолепно отлажена.
— Не представляю, как домовладелец мог так ошибиться. — Майкл вернул ему лист. — Примите мои извинения, право., мне очень неловко.
Монсеньер Франкино улыбнулся с деланной сердечностью.
— Что вы, что вы. Домовладельцы часто не слишком аккуратно ведут счета. Но Господь Бог заботится о том, чтобы ошибки были исправлены.
— Не сомневаюсь, — согласился Майкл. — Могу я на секунду взглянуть на досье священника?
Франкино заколебался, затем передал ему папку. Майкл откинулся на стуле, прочел документ и вернул его монсеньеру.
— Вы не располагаете больше никакой информацией об этом человеке?
— Нет. Но даже если бы и располагал, зачем она вам?
— Обыкновенное любопытство. В течение многих лет я тесно связан с домовладельцем и с особняком, но ничего не знаю об этом давнем жильце.
Майкл озирался по комнате. Могут ли эти картотечные ящики содержать нужную ему информацию? Что-то, что скинет покров тайны с отца Галлирана? Но вряд ли можно ожидать, что монсеньер Франкино поделится этой информацией с Майклом.
— Нет, у меня ничего нет, — прервал его раздумья монсеньер.
Майкл поднялся.
— Я прослежу, чтобы счета были исправлены, — сказал он.
— Буду вам очень признателен, — отозвался Франкино.
— Спасибо. — Майкл чувствовал себя неловко.
— Не стоит благодарности. Позвольте, я провожу вас. — Монсеньер вышел из-за стола и направился к двери.
— Ох, чуть не забыл, — сказал Майкл. — Вы не знакомы с человеком по имени Чарльз Чейзен? Священник на мгновение задумался.
— Нет. А что, я могу его знать?
— Возможно.
— Кто это, если не секрет?
— Сосед отца Галлирана. Он живет напротив, в квартире 5-Б.
— Как я уже говорил, последний раз я встречался с отцом Галлираном много лет назад, не говоря уж о его соседях.
— Вам стоит посоветовать святому отцу подружиться с мистером Чейзеном, если он до сих пор этого не сделал. Необыкновенно приятный пожилой джентльмен. Общаться с ним — одно удовольствие. — Ценю вашу заботу. Я оставлю распоряжение своим служащим. А теперь — до свидания. Майкл колебался.
— Есть еще одна вещь, я хотел бы просить у вас совета.
— Да.
Он пошарил в кармане.
— Вот эту фразу я перевел с латыни. — Он развернул листок. — И я подумал, что это может быть вам знакомо — отрывок из какого-то религиозного текста или что-то в этом роде. — Он протянул листок Монсеньеру.
Монсеньер Франкино взял бумагу и поднес к глазам. Он побледнел и стиснул губы. Узнал! Без сомнения, узнал! Но священник быстро совладал с собой. Но что-то определенно БЫЛО. И, возможно, ключ к разгадке находится в этом кабинете.
— Нет, это мне не знакомо.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Судя по стилю, это что-то религиозное.
— И да, и нет. Скорее всего нет. В любом случае, прежде я этого никогда не видел.
— Что ж, — сказал Майкл, уходя. — Простите за беспокойство.
Священник запер дверь и застыл на месте. Он нервно пощипывал колечки седых волос на тыльной стороне своих веснушчатых рук. Затем его охватила дрожь. Он перекрестился и отступил назад.
Лицо его исказила гримаса страха.
Глава 22
Погруженный в мысли об отце Галлиране и монсеньере Франкино, Майкл быстрым шагом пересек холл и отпер дверь своей квартиры.
— Я тут зашел… — Он осекся, в глазах его сверкнула ненависть. — Что вы тут делаете? — разгневанно спросил он.
— Неплохая квартирка, — заметил Гатц. Он стоял у письменного стола Майкла и крутил в руках золотую авторучку. Рассмотрел ее со всех сторон, прочитал название фирмы и положил на место.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Мне нравится цвет обоев. Стиль мебели. Я как раз говорил мисс Паркер, что после того, как столько лет живешь в пансионе, а я, знаете ли — полицейский, ищейка, к тому же в свое время меня чуть не турнули со службы, так что особо iiiai я не зарабатываю и не могу себе позволить большего. Так вот, когда попадаешь в такое место, то это, поверьте, впечатляет.
— Что вам надо?
Гатц поковырял в зубах пластмассовой зубочисткой.
— Я рад, что вы вернулись. Я терпеливо ждал вас целых, — он взглянул на часы, — целых полтора часа, которые оплачиваются городской казной. Сказать по правде, я уже собирался уходить. — Он сунул зубочистку в карман рубашки.
Элисон, сгорбившись, застыла на кушетке.
— Я вас не держу, — сказал Майкл. Он бросил ключи па обеденный стол и прошел в гостиную.
— Но сейчас я не собираюсь уходить. Это было бы признаком дурного тона.
— Пожалуйста. От вас никто не ожидает демонстрации светских манер. Я даже провожу вас к лифту.
— Вы так внимательны и чутки, что порой я просто восхищаюсь вами. — Гатц обернулся. — А это детектив Риццо. По-моему, вы незнакомы.
— К счастью, нет, — сказал Майкл, взглянув на бесстрастно стоящего в сторонке детектива.
Риццо переложил пачку бумаг из левой руки в правую и протянул ее Гатцу.
— Не сейчас, — отмахнулся тот.
— Что вам надо? — нетерпеливо спросил Майкл.
— Да ничего особенного. Хотел немного поболтать. Чисто по-дружески. — Гатц вынул из кармана судейский молоточек и стукнул им по столу. — Хорошее дерево, — заметил он и, обойдя стол, уселся в кресло, задрав ноги на ореховый стол. — Сегодня утром мы с Риццо были в Томбсе, и я не мог не вспомнить об отважном адвокате, у которого в свое время было очень много друзей за решеткой. Его грязные делишки до сих пор попахивают. Помните запах? Помните-помните!
— Уберите свои ноги с моего стола! — оборвал его Майкл.
Гатц помедлил, достал сигару и лишь затем опустил ноги.
— Риццо, я никогда не рассказывал тебе о мистере Фармере? В свое время знаменитому адвокату не понравилось то, как полиция содержит зверей в клетках. Судя по всему, ему вообще не нравилась полиция. Ох, как выступал этот парень на суде! Он умел быть крутым — после того, как кто-то другой делал за него всю грязную работу. Да, он был добросовестным и, несомненно, честным, если забыть о том, что он брал взятки у всякой шантрапы. — Гатц растянул губы в улыбке. — Так и не удалось мне доказать существование этих взяток. — Он обернулся к Майклу.
— Но это дело прошлое. Майкл Фармер прошел долгий путь! — Гатц поднялся, обошел вокруг стола и встал посредине комнаты. — Неудобное кресло. Надеюсь, вы не будете возражать, если я постою.
— Я не буду возражать, если вы умрете.
— Как-то вы однобоко мыслите. Смерть да смерть… Это опасно для здоровья. — Гатц ткнул пальцем в сторону Майкла. — Вам надо думать на более спокойные темы. Тогда не влипнете в дурную историю.
— Оставьте свой идиотский юмор! Говорите, что хотели и убирайтесь или просто убирайтесь, ничего не говоря !
Гатц, пятясь, поднял руки, словно защищаясь.
— Я просто хотел немного поболтать, вот и все. — Он обернулся к Риццо. — Разве не так?
— Да, сэр.
— Так говорите же!
— Хотел я поболтать на некоторые темы, представляющие на сегодняшний день некоторый интерес… К примеру, о повышении платы за коммунальные услуги. Или о забастовке медиков. Вам интересно?
— Нет.
— А может быть, — Гатц прижал к нижней губе указательный палец, — о трупе, найденном на пустыре в верхней части Вест-Сайда. Вам интересно?
— Нет, — Ну что вы? На мой взгляд, это необыкновенно интересная тема! Что может быть интереснее мертвеца? Майкл молча смотрел на него. Гатц продолжал:
— Частный детектив Вильям Бреннер. Семнадцать ножевых ранений. Представьте себе, совершенно мертв! Жутко изуродован.
— И что из этого?
— Именно это я и сказала, — вмешалась Элисон. — Не понимаю, какое отношение это имеет к нам!
Гатц улыбнулся. Подошел к бару и налил себе виски. Добавил немного содовой. Положил два кубика льда.
— Ваше здоровье! — поднял он стакан. Затем глотнул виски, наблюдая за их реакцией. Он внутренне смеялся. Он знал, о чем думает Фармер. Вонючая полицейская ищейка! Влез в мой бар и хлещет без разрешения виски! Представлять бешенство Фармера было крайне приятно. Главное — не забыть еще раз наполнить стакан.
— Насколько мне известно, — начал Гатц, — мистер Бреннер занимался какими-то странными делишками. Контрабанда наркотиков. Поджоги. Убийства. Довольно редкое призвание, вы не находите?
Он хрустнул пальцами. Риццо вытащил из пачки фотографий одну и передал ее ему. Гатц подошел к Майклу и ткнул снимок ему в лицо.
— Обратите внимание на характер ранения. Они произведены ножом, заточенным с одной стороны. Убийца — правша. Взгляните на лицо жертвы. Он не умер от удовольствия! Вы знали его, не так ли?
— Нет, — сказал Майкл.
— Конечно же, нет! Что может быть общего у экс-помощника окружного прокурора с парнем, которому полиция пытается прищемить хвост в течение пяти лет!
— Вы разочарованы? — спросил Майкл.
— Само собой. — Гатц нахмурился. — Рано или поздно его бы поймали. Какая неприятность, что кто-то успел шлепнуть его до того. — Он обернулся к Элисон. — Вы слышали когда-нибудь имя Бреннера?
— Нет.
— Вы уверены?
— Да, я уверена.
Гатц сделал шаг к кушетке и протянул ей фотографию. Едва взглянув, она с отвращением отвернулась.
— Риццо, — сказал Гатц, возвращая ему снимок, — береги это, как зеницу ока.
— Да, сэр.
Гатц сделал внушительный глоток виски и снова зашагал по комнате.
— Кровь мистера Бреннера первой группы, РОЭ — отрицательный. Не правда ли, интересно?
— Вы неправильно выбрали профессию. Вам следовало стать вампиром.
Не обращая на Майкла внимания, Гатц продолжал:
— А будет еще интересней, когда проведут ее полный анализ и сравнят с той кровью, которая была найдена на мисс Паркер.
— Я не могу больше ждать, — заявил Майкл. Гатц подходил к кульминации своей речи.
— Давайте рассмотрим некоторые факты. — Он достал из кармана пиджака мышеловку и поднял пружину. — Мы все знаем историю мисс Паркер. Она до сих пор не отказывается от своих слов. Правильно?
— Да, — сказала Элисон.
— Теперь давайте сопоставим это с подноготной не которых действующих лиц и добавим главный ингредиент, которого до сих пор не хватало, — труп. Как вы думаете, что получится?
— Я и за тысячу лет не догадаюсь.
— Убийстве!
— Чепуха.
— Убийство. Или что-то вроде этого.
— Что-то вроде этого? Например? Езда на красный свет или парковка в неположенном месте?
Гатц заглянул в пустой стакан, снова подошел к бару и наполнил его, налив на этот раз побольше виски, поменьше соды и бросив туда кусочек лимона.
— Я одобряю ваш выбор напитков, — сказал он в продолжал:
— Теперь обратимся к особе по имени Джоан Логан. Довольно симпатичная. Как мне говорили, не лишена сексуальной привлекательности На любителя, знаете ли.
— На очень большого любителя, — добавила Элисон.
— Она была агентом по сдаче жилых помещений.
— Была? — переспросила Элисон.
— Была, — отрезал Гатц.
— Объясните же! — потребовал Майкл. Потирая подбородок, Гатц сообщил:
— Похоже, мисс Логан исчезла с лица земли. Нет никаких свидетельств ее существования. За исключением регистрации агентства в бюро патент». Судя по всему, она жила в вакууме и в один прекрасный день решила исчезнуть — или была удалена насильно.
— В какой день? — спросила Элисон, заранее зная ответ.
— Скорее всего в тот самый день, когда в нашем общем друге Бреннере кто-то понаделал дырок, — ответил Гатц.
Майкл присел на кушетку рядом с Элисон, обняв ее за плечи, прижал к себе, стараясь унять ее дрожь. Растерянная, потрясенная, она, не мигая, смотрела на Гатца.
Тот опустил пружину мышеловки и убрал ее обратно в карман. Достал из бара спичку, чиркнул ею о подошву ботинка и поджег давно потухший огрызок сигары. Он глубоко затягивался, зловонный дым клубился в воздухе, зависая под потолком — Это совпадение, — сказал Майкл. — В этом городе каждый день кто-нибудь исчезает.
— Факты говорят: никакого совпадения, а факты никогда не лгут. Они подобны сверкающим солнцам в ночи.
— Меня тошнит от вас, — с омерзением произнес Майкл.
— Какая жалость, — отозвался Гатц. Лицо его посуровело. — Как и почему исчезла мисс Логан? Почему так легко объяснить раны детектива с помощью истории мисс Паркер? И почему столь добропорядочный джентльмен, как вы, в очередной раз оказывается вовлеченным в историю, связанную с убийством и таинственным исчезновением?
Майкл вскочил.
— Ваша ссылка на нашу давнюю дружбу была явно преждевременной, а болтовня ваша становится утомительной. Если вам больше нечего сказать, поставьте виски обратно в бар и убирайтесь. У вас нет никаких доказательств, а я не хочу больше видеть в своей квартире вашу физиономию.
Гатц ухмыльнулся. Он допил виски, поставил стакан, взял с кресла шляпу и подошел к Майклу. Тыча пальцем ему в лицо, проговорил:
— Вы правы. У меня нет никаких доказательств. Пока. Я еще не знаю, каким образом складывается эта головоломка, но мой нос говорит мне, что она складывается. А, как я говорил уже тысячу раз, мой нос никогда не ошибается.
— Один раз ошибся.
— По моим сведениям, ни разу.
— Убирайтесь!
Гатц помахал рукой Элисон, прощаясь, и пошел к двери. Риццо последовал за ним.
Элисон неподвижно сидела на кушетке. Очередная новость. Джоан Логан пропала. Почему? А этот детектив? Неужели это она его убила? И это он вошел в дверь, по версии Майкла? Тогда как он оказался на пустыре? «Отец» и две голые женщины отвезли его туда? А что он делал в особняке посреди ночи? Ни на один вопрос ответа не было; каждый из них порождал лишь новые вопросы.
— Куда могла исчезнуть мисс Логан и почему нет никаких свидетельств ее существования? — еле слышно спросила она.
— Не знаю, — ответил Майкл. Нервы его были на пределе.
Элисон задрожала, но не от жалости к старой деве, а потому, что не могла больше этого выносить.
— А тот детектив, как он…
Майкл не дал ей договорить:
— Тот детектив не имеет никакого отношения к делу. — Он сел и нежно погладил ее по голове.
Элисон безучастно смотрела на него, не уверенная, что он не является участником жуткого заговора, задуманного, чтобы свести ее с ума. Она подняла руки и уткнулась лицом в ладони.
— Я не перевел текст, — сказал Майкл, чтобы отвлечь ее, — но в понедельник я поговорю с человеком, который поможет. — Это была ложь, но он до сих пор не знал, что означает эта надпись, и счел за лучшее скрыть то немногое, что узнал.
Он поцеловал ее в лоб.
Она разрыдалась.
— Я тут зашел… — Он осекся, в глазах его сверкнула ненависть. — Что вы тут делаете? — разгневанно спросил он.
— Неплохая квартирка, — заметил Гатц. Он стоял у письменного стола Майкла и крутил в руках золотую авторучку. Рассмотрел ее со всех сторон, прочитал название фирмы и положил на место.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Мне нравится цвет обоев. Стиль мебели. Я как раз говорил мисс Паркер, что после того, как столько лет живешь в пансионе, а я, знаете ли — полицейский, ищейка, к тому же в свое время меня чуть не турнули со службы, так что особо iiiai я не зарабатываю и не могу себе позволить большего. Так вот, когда попадаешь в такое место, то это, поверьте, впечатляет.
— Что вам надо?
Гатц поковырял в зубах пластмассовой зубочисткой.
— Я рад, что вы вернулись. Я терпеливо ждал вас целых, — он взглянул на часы, — целых полтора часа, которые оплачиваются городской казной. Сказать по правде, я уже собирался уходить. — Он сунул зубочистку в карман рубашки.
Элисон, сгорбившись, застыла на кушетке.
— Я вас не держу, — сказал Майкл. Он бросил ключи па обеденный стол и прошел в гостиную.
— Но сейчас я не собираюсь уходить. Это было бы признаком дурного тона.
— Пожалуйста. От вас никто не ожидает демонстрации светских манер. Я даже провожу вас к лифту.
— Вы так внимательны и чутки, что порой я просто восхищаюсь вами. — Гатц обернулся. — А это детектив Риццо. По-моему, вы незнакомы.
— К счастью, нет, — сказал Майкл, взглянув на бесстрастно стоящего в сторонке детектива.
Риццо переложил пачку бумаг из левой руки в правую и протянул ее Гатцу.
— Не сейчас, — отмахнулся тот.
— Что вам надо? — нетерпеливо спросил Майкл.
— Да ничего особенного. Хотел немного поболтать. Чисто по-дружески. — Гатц вынул из кармана судейский молоточек и стукнул им по столу. — Хорошее дерево, — заметил он и, обойдя стол, уселся в кресло, задрав ноги на ореховый стол. — Сегодня утром мы с Риццо были в Томбсе, и я не мог не вспомнить об отважном адвокате, у которого в свое время было очень много друзей за решеткой. Его грязные делишки до сих пор попахивают. Помните запах? Помните-помните!
— Уберите свои ноги с моего стола! — оборвал его Майкл.
Гатц помедлил, достал сигару и лишь затем опустил ноги.
— Риццо, я никогда не рассказывал тебе о мистере Фармере? В свое время знаменитому адвокату не понравилось то, как полиция содержит зверей в клетках. Судя по всему, ему вообще не нравилась полиция. Ох, как выступал этот парень на суде! Он умел быть крутым — после того, как кто-то другой делал за него всю грязную работу. Да, он был добросовестным и, несомненно, честным, если забыть о том, что он брал взятки у всякой шантрапы. — Гатц растянул губы в улыбке. — Так и не удалось мне доказать существование этих взяток. — Он обернулся к Майклу.
— Но это дело прошлое. Майкл Фармер прошел долгий путь! — Гатц поднялся, обошел вокруг стола и встал посредине комнаты. — Неудобное кресло. Надеюсь, вы не будете возражать, если я постою.
— Я не буду возражать, если вы умрете.
— Как-то вы однобоко мыслите. Смерть да смерть… Это опасно для здоровья. — Гатц ткнул пальцем в сторону Майкла. — Вам надо думать на более спокойные темы. Тогда не влипнете в дурную историю.
— Оставьте свой идиотский юмор! Говорите, что хотели и убирайтесь или просто убирайтесь, ничего не говоря !
Гатц, пятясь, поднял руки, словно защищаясь.
— Я просто хотел немного поболтать, вот и все. — Он обернулся к Риццо. — Разве не так?
— Да, сэр.
— Так говорите же!
— Хотел я поболтать на некоторые темы, представляющие на сегодняшний день некоторый интерес… К примеру, о повышении платы за коммунальные услуги. Или о забастовке медиков. Вам интересно?
— Нет.
— А может быть, — Гатц прижал к нижней губе указательный палец, — о трупе, найденном на пустыре в верхней части Вест-Сайда. Вам интересно?
— Нет, — Ну что вы? На мой взгляд, это необыкновенно интересная тема! Что может быть интереснее мертвеца? Майкл молча смотрел на него. Гатц продолжал:
— Частный детектив Вильям Бреннер. Семнадцать ножевых ранений. Представьте себе, совершенно мертв! Жутко изуродован.
— И что из этого?
— Именно это я и сказала, — вмешалась Элисон. — Не понимаю, какое отношение это имеет к нам!
Гатц улыбнулся. Подошел к бару и налил себе виски. Добавил немного содовой. Положил два кубика льда.
— Ваше здоровье! — поднял он стакан. Затем глотнул виски, наблюдая за их реакцией. Он внутренне смеялся. Он знал, о чем думает Фармер. Вонючая полицейская ищейка! Влез в мой бар и хлещет без разрешения виски! Представлять бешенство Фармера было крайне приятно. Главное — не забыть еще раз наполнить стакан.
— Насколько мне известно, — начал Гатц, — мистер Бреннер занимался какими-то странными делишками. Контрабанда наркотиков. Поджоги. Убийства. Довольно редкое призвание, вы не находите?
Он хрустнул пальцами. Риццо вытащил из пачки фотографий одну и передал ее ему. Гатц подошел к Майклу и ткнул снимок ему в лицо.
— Обратите внимание на характер ранения. Они произведены ножом, заточенным с одной стороны. Убийца — правша. Взгляните на лицо жертвы. Он не умер от удовольствия! Вы знали его, не так ли?
— Нет, — сказал Майкл.
— Конечно же, нет! Что может быть общего у экс-помощника окружного прокурора с парнем, которому полиция пытается прищемить хвост в течение пяти лет!
— Вы разочарованы? — спросил Майкл.
— Само собой. — Гатц нахмурился. — Рано или поздно его бы поймали. Какая неприятность, что кто-то успел шлепнуть его до того. — Он обернулся к Элисон. — Вы слышали когда-нибудь имя Бреннера?
— Нет.
— Вы уверены?
— Да, я уверена.
Гатц сделал шаг к кушетке и протянул ей фотографию. Едва взглянув, она с отвращением отвернулась.
— Риццо, — сказал Гатц, возвращая ему снимок, — береги это, как зеницу ока.
— Да, сэр.
Гатц сделал внушительный глоток виски и снова зашагал по комнате.
— Кровь мистера Бреннера первой группы, РОЭ — отрицательный. Не правда ли, интересно?
— Вы неправильно выбрали профессию. Вам следовало стать вампиром.
Не обращая на Майкла внимания, Гатц продолжал:
— А будет еще интересней, когда проведут ее полный анализ и сравнят с той кровью, которая была найдена на мисс Паркер.
— Я не могу больше ждать, — заявил Майкл. Гатц подходил к кульминации своей речи.
— Давайте рассмотрим некоторые факты. — Он достал из кармана пиджака мышеловку и поднял пружину. — Мы все знаем историю мисс Паркер. Она до сих пор не отказывается от своих слов. Правильно?
— Да, — сказала Элисон.
— Теперь давайте сопоставим это с подноготной не которых действующих лиц и добавим главный ингредиент, которого до сих пор не хватало, — труп. Как вы думаете, что получится?
— Я и за тысячу лет не догадаюсь.
— Убийстве!
— Чепуха.
— Убийство. Или что-то вроде этого.
— Что-то вроде этого? Например? Езда на красный свет или парковка в неположенном месте?
Гатц заглянул в пустой стакан, снова подошел к бару и наполнил его, налив на этот раз побольше виски, поменьше соды и бросив туда кусочек лимона.
— Я одобряю ваш выбор напитков, — сказал он в продолжал:
— Теперь обратимся к особе по имени Джоан Логан. Довольно симпатичная. Как мне говорили, не лишена сексуальной привлекательности На любителя, знаете ли.
— На очень большого любителя, — добавила Элисон.
— Она была агентом по сдаче жилых помещений.
— Была? — переспросила Элисон.
— Была, — отрезал Гатц.
— Объясните же! — потребовал Майкл. Потирая подбородок, Гатц сообщил:
— Похоже, мисс Логан исчезла с лица земли. Нет никаких свидетельств ее существования. За исключением регистрации агентства в бюро патент». Судя по всему, она жила в вакууме и в один прекрасный день решила исчезнуть — или была удалена насильно.
— В какой день? — спросила Элисон, заранее зная ответ.
— Скорее всего в тот самый день, когда в нашем общем друге Бреннере кто-то понаделал дырок, — ответил Гатц.
Майкл присел на кушетку рядом с Элисон, обняв ее за плечи, прижал к себе, стараясь унять ее дрожь. Растерянная, потрясенная, она, не мигая, смотрела на Гатца.
Тот опустил пружину мышеловки и убрал ее обратно в карман. Достал из бара спичку, чиркнул ею о подошву ботинка и поджег давно потухший огрызок сигары. Он глубоко затягивался, зловонный дым клубился в воздухе, зависая под потолком — Это совпадение, — сказал Майкл. — В этом городе каждый день кто-нибудь исчезает.
— Факты говорят: никакого совпадения, а факты никогда не лгут. Они подобны сверкающим солнцам в ночи.
— Меня тошнит от вас, — с омерзением произнес Майкл.
— Какая жалость, — отозвался Гатц. Лицо его посуровело. — Как и почему исчезла мисс Логан? Почему так легко объяснить раны детектива с помощью истории мисс Паркер? И почему столь добропорядочный джентльмен, как вы, в очередной раз оказывается вовлеченным в историю, связанную с убийством и таинственным исчезновением?
Майкл вскочил.
— Ваша ссылка на нашу давнюю дружбу была явно преждевременной, а болтовня ваша становится утомительной. Если вам больше нечего сказать, поставьте виски обратно в бар и убирайтесь. У вас нет никаких доказательств, а я не хочу больше видеть в своей квартире вашу физиономию.
Гатц ухмыльнулся. Он допил виски, поставил стакан, взял с кресла шляпу и подошел к Майклу. Тыча пальцем ему в лицо, проговорил:
— Вы правы. У меня нет никаких доказательств. Пока. Я еще не знаю, каким образом складывается эта головоломка, но мой нос говорит мне, что она складывается. А, как я говорил уже тысячу раз, мой нос никогда не ошибается.
— Один раз ошибся.
— По моим сведениям, ни разу.
— Убирайтесь!
Гатц помахал рукой Элисон, прощаясь, и пошел к двери. Риццо последовал за ним.
Элисон неподвижно сидела на кушетке. Очередная новость. Джоан Логан пропала. Почему? А этот детектив? Неужели это она его убила? И это он вошел в дверь, по версии Майкла? Тогда как он оказался на пустыре? «Отец» и две голые женщины отвезли его туда? А что он делал в особняке посреди ночи? Ни на один вопрос ответа не было; каждый из них порождал лишь новые вопросы.
— Куда могла исчезнуть мисс Логан и почему нет никаких свидетельств ее существования? — еле слышно спросила она.
— Не знаю, — ответил Майкл. Нервы его были на пределе.
Элисон задрожала, но не от жалости к старой деве, а потому, что не могла больше этого выносить.
— А тот детектив, как он…
Майкл не дал ей договорить:
— Тот детектив не имеет никакого отношения к делу. — Он сел и нежно погладил ее по голове.
Элисон безучастно смотрела на него, не уверенная, что он не является участником жуткого заговора, задуманного, чтобы свести ее с ума. Она подняла руки и уткнулась лицом в ладони.
— Я не перевел текст, — сказал Майкл, чтобы отвлечь ее, — но в понедельник я поговорю с человеком, который поможет. — Это была ложь, но он до сих пор не знал, что означает эта надпись, и счел за лучшее скрыть то немногое, что узнал.
Он поцеловал ее в лоб.
Она разрыдалась.
Глава 23
Майкл посмотрел по сторонам: ни со стороны 50-й улицы, ни со стороны 51-й никто, не приближался. Тогда он открыл коричневые железные ворота и скрылся за ними. Было очень поздно, около четырех. В свете молодого месяца предметы отбрасывали Короткие и почти незаметные тени.
Тихонько крадясь вдоль здания, Майкл поднял глаза на окна первого этажа. Их украшали надежно вмурованные в стену тяжелые железные решетки. Он, озираясь, остановился, любуясь шпилями собора Святого Патрика, необыкновенно красивыми на фоне звездного неба, и вновь продолжил путь. Его не покидала мысль, что именно за то, чем он сейчас занимается, он лично отправил в тюрьму бессчетное множество преступников. Подумать только: его, Майкла Фармера, схватят с поличным во время кражи со взломом, и не где-нибудь, а в Управлении Нью-Йоркской епархии. Он подполз к четвертому окну, достал из кармана зубило и безуспешно попытался расковырять цемент у основания решетки. Но прутья вдавались слишком глубоко в стену: придется поискать другой путь в здание. Майкл взглянул на окна второго этажа; они располагались футах в восьми над землей. Нужное окно находилось непосредственно над его головой. Он встал ногами на нижний выступ стены, уцепившись за карниз Переступил на следующий выступ и подтянулся на руках; теперь окно было в пределах досягаемости, подбородком он уперся в карниз Просунув зубило под нижний край рамы, Майкл принялся ожесточенно расшатывать ее. Стекло задрожало, посыпалась краска. Рама потихоньку поддавалась; подняв ее до половины, он вжался в стену, спрятал зубило и залез внутрь. Затем закрыл окно и задернул шторы Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, достал из кармана фонарь и направил его луч на стену. В круг света попала часть распятия: сейчас оно выглядело более грозным, ощущалась исходящая от него мистическая энергия. Майкл замер. Фигура Христа была божественно-прекрасна, но в то же время он был словно Большой Брат, следящий за каждым его движением. Он повернул фонарь, рассмотрел еще раз портреты Папы и кардинала, затем на цыпочках подошел к картотечным ящикам, откуда Монсеньер Франкино доставал днем папку. Они не были заперты. Майкл отыскал ящик с буквами А — Г, быстро открыл его, изучил содержание и вынул папку со сведениями об отце Галлиране. Еще раз перечитав бумаги, он не нашел ничего интересного и убедился, что ничего нового с сегодняшнего утра там не прибавилось. Он положил папку на место и пролистал несколько стоявших рядом. В конце концов он пришел к выводу, что если и есть в кабинете Монсеньера Франкино какой-либо имеющий отношение к делу материал, он должен быть спрятан в более надежном месте, возможно, в несгораемом шкафу позади стола. Майкл тихонько задвинул ящик и на цыпочках пересек комнату. Достал из кармана тряпочку и обернул ею ручку зубила. Вставил зубило рядом с двойным замком, схватил со стола тяжелое пресс-папье и несколькими сокрушительными ударами разнес хитроумный механизм.
Шкаф был тоже заполнен папками, снабженными табличками и, по всей видимости, не имевшими отношения к делу. На одной из них, лежавшей у самой стены, было написано «Вильям О'Рурк/Мэтью Галлиран».
Майкл вынул папку, положил на стол и, усевшись в кресло Франкино, раскрыл ее. Она состояла из двух отделений. Первое было посвящено Вильяму О'Рурку, второе — Галлирану. Майкл решил ознакомиться сперва с материалом об отце Галлиране. Он ничем не отличался от сведений, содержащихся в уже виденной им папке, за исключением того, что в левом верхнем углу там была приклеена фотография сухонького старичка, видимо, самого слепого священника. Майкл как следует осветил снимок фонарем. На него смотрело изможденное морщинистое лицо. Особенно жуткое впечатление производили глаза: прозрачные и круглые, они обладали каким-то странным выражением. Майкл внутренне содрогнулся. Что-то сомнамбулическое сквозило в их напряженном взгляде. Но не только. Было еще что-то, чему он не мог подобрать названия, что-то ужасное. Он перевернул страницу, чтобы не видеть фото, и перечитал написанное. Да, слово в слово то же самое, что и в папке, показанной Монсеньером Франкино. Биография священника с 1952 года — и никакой информации, относящейся к более раннему времени.
Наморщив лоб, Майкл взял бумаги О'Рурка. Решил было бегло просмотреть их, но остановился, потрясенный. В этих бумагах излагалась история жизни Вильяма О'Рурка, учителя из Бостона, родившегося в Броктоне, штат Массачусетс, в 1891 году. Ничего необычного за исключением подробного описания попытки к самоубийству. Настораживала конечная дата. 1952 год. Был там и полицейский документ, датированный 12 июля 1952 года, сообщающий об исчезновении человека по имени Вильям О'Рурк. И фотография. Хотя изображенный на ней человек был молод, румян, с живыми выразительными глазами, роскошной светлой шевелюрой, без всякого сомнения, именно он был изображен и на портрете отца Галлирана. Это было одно и то же лицо.
Майкл размышлял, еще не понимая всего значения и важности информации, которую только что узнал. Он вытащил из папки еще один листок бумаги. Документ, удостоверяющий право владения Дэвида Карузо на дом ј 89. Без сомнения, Франкино знал его или о нем и, без всякого сомнения, он знал, что Майкл не является поверенным домовладельца, так что вся их беседа была спектаклем.
Майкл еще раз быстро перелистал двойную папку, положил обратно документ и убрал ее в ящик. Затем погрузился в чтение остальных. Первая была озаглавлена «Эндрю Картер/Дэвид Спинетти». Все повторялось. Биография отца Спинетти, священника-иезуита, от июня 1921 года по 9 июля 1952 года — дня начала биографии отца Галлирана. Во втором отделении папки — обширное досье на человека по имени Эндрю Картер. Родился в 1863 году, большую часть жизни был профессиональным военным; участвовал в Испано-американской войне, в первой мировой войне в качестве офицера французской армии, а еще раньше был наемником во время русско-турецкой войны, сражался на стороне турков. Ко дню своего исчезновения, 25 декабря 1921 года, ушел в отставку и работал инструктором в военной академии. Кроме этого, в папке были две фотографии — отца Спинетти и Картера, которые определенно являлись одним и тем же лицом, а также подробное описание предпринятых Картером двух попыток самоубийства.
Тихонько крадясь вдоль здания, Майкл поднял глаза на окна первого этажа. Их украшали надежно вмурованные в стену тяжелые железные решетки. Он, озираясь, остановился, любуясь шпилями собора Святого Патрика, необыкновенно красивыми на фоне звездного неба, и вновь продолжил путь. Его не покидала мысль, что именно за то, чем он сейчас занимается, он лично отправил в тюрьму бессчетное множество преступников. Подумать только: его, Майкла Фармера, схватят с поличным во время кражи со взломом, и не где-нибудь, а в Управлении Нью-Йоркской епархии. Он подполз к четвертому окну, достал из кармана зубило и безуспешно попытался расковырять цемент у основания решетки. Но прутья вдавались слишком глубоко в стену: придется поискать другой путь в здание. Майкл взглянул на окна второго этажа; они располагались футах в восьми над землей. Нужное окно находилось непосредственно над его головой. Он встал ногами на нижний выступ стены, уцепившись за карниз Переступил на следующий выступ и подтянулся на руках; теперь окно было в пределах досягаемости, подбородком он уперся в карниз Просунув зубило под нижний край рамы, Майкл принялся ожесточенно расшатывать ее. Стекло задрожало, посыпалась краска. Рама потихоньку поддавалась; подняв ее до половины, он вжался в стену, спрятал зубило и залез внутрь. Затем закрыл окно и задернул шторы Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, достал из кармана фонарь и направил его луч на стену. В круг света попала часть распятия: сейчас оно выглядело более грозным, ощущалась исходящая от него мистическая энергия. Майкл замер. Фигура Христа была божественно-прекрасна, но в то же время он был словно Большой Брат, следящий за каждым его движением. Он повернул фонарь, рассмотрел еще раз портреты Папы и кардинала, затем на цыпочках подошел к картотечным ящикам, откуда Монсеньер Франкино доставал днем папку. Они не были заперты. Майкл отыскал ящик с буквами А — Г, быстро открыл его, изучил содержание и вынул папку со сведениями об отце Галлиране. Еще раз перечитав бумаги, он не нашел ничего интересного и убедился, что ничего нового с сегодняшнего утра там не прибавилось. Он положил папку на место и пролистал несколько стоявших рядом. В конце концов он пришел к выводу, что если и есть в кабинете Монсеньера Франкино какой-либо имеющий отношение к делу материал, он должен быть спрятан в более надежном месте, возможно, в несгораемом шкафу позади стола. Майкл тихонько задвинул ящик и на цыпочках пересек комнату. Достал из кармана тряпочку и обернул ею ручку зубила. Вставил зубило рядом с двойным замком, схватил со стола тяжелое пресс-папье и несколькими сокрушительными ударами разнес хитроумный механизм.
Шкаф был тоже заполнен папками, снабженными табличками и, по всей видимости, не имевшими отношения к делу. На одной из них, лежавшей у самой стены, было написано «Вильям О'Рурк/Мэтью Галлиран».
Майкл вынул папку, положил на стол и, усевшись в кресло Франкино, раскрыл ее. Она состояла из двух отделений. Первое было посвящено Вильяму О'Рурку, второе — Галлирану. Майкл решил ознакомиться сперва с материалом об отце Галлиране. Он ничем не отличался от сведений, содержащихся в уже виденной им папке, за исключением того, что в левом верхнем углу там была приклеена фотография сухонького старичка, видимо, самого слепого священника. Майкл как следует осветил снимок фонарем. На него смотрело изможденное морщинистое лицо. Особенно жуткое впечатление производили глаза: прозрачные и круглые, они обладали каким-то странным выражением. Майкл внутренне содрогнулся. Что-то сомнамбулическое сквозило в их напряженном взгляде. Но не только. Было еще что-то, чему он не мог подобрать названия, что-то ужасное. Он перевернул страницу, чтобы не видеть фото, и перечитал написанное. Да, слово в слово то же самое, что и в папке, показанной Монсеньером Франкино. Биография священника с 1952 года — и никакой информации, относящейся к более раннему времени.
Наморщив лоб, Майкл взял бумаги О'Рурка. Решил было бегло просмотреть их, но остановился, потрясенный. В этих бумагах излагалась история жизни Вильяма О'Рурка, учителя из Бостона, родившегося в Броктоне, штат Массачусетс, в 1891 году. Ничего необычного за исключением подробного описания попытки к самоубийству. Настораживала конечная дата. 1952 год. Был там и полицейский документ, датированный 12 июля 1952 года, сообщающий об исчезновении человека по имени Вильям О'Рурк. И фотография. Хотя изображенный на ней человек был молод, румян, с живыми выразительными глазами, роскошной светлой шевелюрой, без всякого сомнения, именно он был изображен и на портрете отца Галлирана. Это было одно и то же лицо.
Майкл размышлял, еще не понимая всего значения и важности информации, которую только что узнал. Он вытащил из папки еще один листок бумаги. Документ, удостоверяющий право владения Дэвида Карузо на дом ј 89. Без сомнения, Франкино знал его или о нем и, без всякого сомнения, он знал, что Майкл не является поверенным домовладельца, так что вся их беседа была спектаклем.
Майкл еще раз быстро перелистал двойную папку, положил обратно документ и убрал ее в ящик. Затем погрузился в чтение остальных. Первая была озаглавлена «Эндрю Картер/Дэвид Спинетти». Все повторялось. Биография отца Спинетти, священника-иезуита, от июня 1921 года по 9 июля 1952 года — дня начала биографии отца Галлирана. Во втором отделении папки — обширное досье на человека по имени Эндрю Картер. Родился в 1863 году, большую часть жизни был профессиональным военным; участвовал в Испано-американской войне, в первой мировой войне в качестве офицера французской армии, а еще раньше был наемником во время русско-турецкой войны, сражался на стороне турков. Ко дню своего исчезновения, 25 декабря 1921 года, ушел в отставку и работал инструктором в военной академии. Кроме этого, в папке были две фотографии — отца Спинетти и Картера, которые определенно являлись одним и тем же лицом, а также подробное описание предпринятых Картером двух попыток самоубийства.