4. Помощником начальника отдела боевой подготовки Штаба ЛенВО.
5. Начальником учебного отдела курсов военных переводчиков разведывательного отдела ЛенВО.
Справедливости ради заметим, что в 1933 году, когда Власова перевели в Штаб Ленинградского военного округа, он попытался продолжить традиционное образование – поступил на вечернее отделение академии РККА. Однако уже после первого курса (карьера не оставляла времени для учебы) покинул академию.
Но если традиционные военные науки Власову так и не удалось постигнуть, то технологию работы советских штабов, военную бюрократию он освоил в совершенстве.
Без преувеличения можно сказать, что именно в Ленинграде выработалась во Власове та феноменальная убежденность советских военачальников в самих себе, которая позволяла им без колебания браться за любое дело.
Показав, что он одинаково успешно командует батальоном, преподает тактику, направляет обучение военных переводчиков, не владея ни одним языком, Власов доказал свое право быть советским полководцем.
Семь лет – немалый срок…
Но именно столько потребовалось Власову, чтобы перебраться с должности начальника штаба полка на должность командира полка.
В июле 1936 года это знаменательное в жизни Андрея Андреевича Власова событие наконец-то свершилось. Будучи помощником начальника боевой подготовки Штаба ЛенВО, он участвовал в инспекционной поездке по округу комкора В.М. Примакова.
Как пишет в биографическом очерке поручик В. Осокин, Виталия Марковича Примакова возмутил низкий уровень подготовки 11-го стрелкового полка. Тут же командир был смещен, а на его место назначен Власов.
Если это верно и исполняющим обязанности командира полка Власов стал благодаря протекции человека, который скоро признается, что участвовал в антисоветском, троцкистском, военно-фашистском заговоре, то момент этот в карьере Андрея Андреевича легко мог стать роковым. Власов тогда вполне мог отправиться вслед за своим благодетелем в подвалы Лубянки или Большого дома.
Спасло Власова то, что его перевели в Киевский военный округ командиром 215-го стрелкового полка.
С чем был связан перевод, сказать трудно.
Возможно, это была обычная в военных кругах «ротация» комсостава, но, возможно, сыграл свою роль и скандал, разразившийся в семье новоиспеченного командира полка. Пылкий роман Андрея Андреевича Власова с некоей Юлией Осадчей[6] завершился тем, что Юлия родила от него дочь и подала на алименты.
Однако уже наступал 1937 год, когда, по выражению Анны Андреевны Ахматовой, «ненужным довеском болтался возле тюрем своих Ленинград», и семейный скандал не повредил карьере краскома-алиментщика.
Более того, в каком-то смысле скандал этот помог Власову отмести подозрения. В самом деле… В то время, когда комсостав Красной армии в массовом порядке подался в немецкую, японскую и английскую разведки, нашелся офицер, который не соблазнился модным поветрием, а по-прежнему занимается простым и бесхитростным делом военных всех времен – воспроизводит себе подобных. И хотя в спокойные времена политорганы и не поощряли семейных измен, но сейчас на фоне бесконечных шпионских скандалов и разоблачений они могли отнестись к промаху бравого офицера даже с некоторым сочувствием[7]. Андрея Андреевича Власова, как мы и говорили, просто перевели в другой военный округ.
Тем более, что закончился семилетний курс «военно-бюрократического института», и в должности командира полка Власов не засиделся.
Буквально через несколько недель его назначили начальником 2-го отдела Штаба Киевского Особого военного округа, а затем и командиром дивизии.
Чистка, бушевавшая в то время в армии, не только не задела Власова, но даже способствовала его успешному продвижению к высоким должностям.
Напомним, что 2 марта 1937 года в Берлине, в Германском военном министерстве, ночью произошел пожар, во время которого из министерства чехословацкими спецслужбами были похищены документы о сотрудничестве М.Н. Тухачевского с немецкой разведкой.
Президент Чехословакии Эдуард Бенеш приказал препроводить эти документы в Москву. За М.Н. Тухачевским была начата слежка[8].
Вот неумолимо жестокие, словно покрывшиеся запекшейся кровью события весны 1937 года:
3 марта. Завершил работу Пленум ЦК ВКП(б), одобривший курс на ужесточение борьбы с троцкистскими шпионами и террористами.
5 апреля. Народным комиссаром НКВД назначили Николая Ивановича Ежова.
16 мая. Арестовали начальника Военной академии им. М.В. Фрунзе Августа Ивановича Корка.
22 мая. Арестовали председателя Осоавиахима, комкора Роберта Петровича Эйдемана.
27 мая. Арестовали командующего Приволжским военным округом, маршала Михаила Николаевича Тухачевского.
28 мая. Арестовали приехавшего в Москву командующего войсками Киевского военного округа Иону Эммануиловича Якира.
29 мая. На вокзале арестовали приехавшего в Москву командующего войсками Белорусского военного округа Иеронима Петровича Уборевича.
31 мая. Застрелился, запутавшись, как писали в газетах, в связях с контрреволюционными элементами, Ян Борисович Гамарник, бывший начальник Политуправления РККА.
11 июня. В специальном судебном присутствии Верховного суда Союза ССР состоялось слушание дела по обвинению в шпионаже и государственной измене командующего Приволжским военным округом, маршала Михаила Николаевича Тухачевского; командующего войсками Белорусского военного округа, командарма 1-го ранга Иеронима Петровича Уборевича; командующего войсками Киевского военного округа, командарма 1-го ранга Ионы Эммануиловича Якира; начальник Военной академии, командарма 2-го ранга Августа Ивановича Корка; комкора Виталия Марковича Примакова; комкора Витовта Казимировича Путны; комкора Роберта Петровича Эйдемана. Все подсудимые были признаны виновными, осуждены и расстреляны в ту же ночь.
12 июня. По всей стране – стихийные митинги, демонстрации с требованиями смертной казни для «грязной банды шпионов».
Потом в «Открытом письме» А.А. Власов напишет:
«С 1938 по 1939 год я находился в Китае в качестве военного советника Чан Кайши. Когда я вернулся в СССР, оказалось, что за это время высший командный состав Красной армии был без всякого повода уничтожен по приказу Сталина. Террор распространился не только на армию, но и на весь народ. Не было семьи, которая так или иначе избежала этой участи. Армия была ослаблена, запуганный народ с ужасом смотрел в будущее, ожидая подготовляемой Сталиным войны… Работой и постоянной заботой о порученной мне воинской части я старался заглушить чувство возмущения поступками Сталина и его клики».
Пафос этих обличений несколько расходится с приводимыми в том же «Открытом письме» сетованиями, дескать, «на командные посты в Красной армии выдвигались подхалимы». Ведь, если следовать логике, Власов должен был одобрять Сталина, поскольку тот уничтожал «подхалимов, людей, которым не были дороги интересы Русского народа»…
Такая вот тут неувязочка получается.
Не все благополучно в «Открытом письме» Власова и с датами.
Чистка в армии началась задолго до его командировки в Китай. И если сам он под чистки не попал, то уклониться от участия в них никак не мог.
И не уклонялся…
«В общественной работе всегда принимал активное участие, – писал Власов в своей довоенной автобиографии, – был избран членом военного трибунала округа…»
Как сообщает биограф Власова А. Колесник, в 1937–1938 годы Власов «был членом военного трибунала в Ленинградском и Киевском военных округах. Знакомясь с его деятельностью в этой роли, не удалось обнаружить ни одного оправдательного приговора, вынесенного по его инициативе».
Некоторые называют этот феномен человеческой психики «двойным дном». Однако для человека, который в порядке общественной работы подписывает расстрельные приговоры военного трибунала и при этом старается заглушить в себе «чувство возмущения поступками Сталина и его клики», термин этот не вполне подходит.
Тут не о двойном дне надо говорить, а о некоем удивительном сплаве искренности и лицемерия, где один компонент не может быть отделен от другого логическим путем. Да и иные методики анализа тоже не приводят к истине – слишком уж сложен сплав.
Конечно, будучи еще командиром роты и батальона, Власов видел, кто и как поднимается на более высокие посты. Сочувствовать этим военачальникам он не мог: во-первых, в силу не слишком высоких моральных качеств выдвиженцев Льва Давидовича Троцкого и их явной русофобии; во-вторых, потому, что они преграждали путь наверх таким командирам, как он. Поэтому-то он и не проявлял никогда инициативы, чтобы вынести оправдательный приговор.
Но при этом Власов и сам уже отчасти принадлежал к советской армейской элите, по которой наносился удар, сам мог оказаться на скамье подсудимых. Это, конечно же, не могло не наполнять его «чувством возмущения».
Но, с другой стороны, Власов – человек, закончивший семь курсов «военно-бюрократического университета» в Штабе ЛенВО, не мог не понимать, что так открывается путь и для его карьеры, и для карьеры тех, кому «дороги интересы Русского народа». Действительно, если в 1935 году появилось 105 новых генералов и маршалов, то в 1937 году таких назначений было сделано 585, а в 1939 году – 1674.
Ошеломляющая, невиданная динамика свершения карьер.
И это не могло не радовать А.А. Власова.
Тем более что, как писал А.А. Власов в довоенной автобиографии, он «никаких колебаний не имел. Всегда стоял твердо на генеральной линии партии».
Вот уж воистину диковинный характер, где благородство легко перетекает в подлость, где предельная осторожность сливается с самопожертвованием, а искренность оборачивается лицемерием.
Виктор Филатов в своей работе, посвященной Андрею Власову (нам еще предстоит рассмотреть ее!), дает несколько иную оценку деятельности Власова на поприще члена военного трибунала.
«Из партийной характеристики, – пишет он, – видно, что член партии с 1930 года майор А.А. Власов в должности командира полка славно повоевал на этом фронте в составе Ленинградского военного округа – оплота Льва Давидовича со времен еще семнадцатого года, когда там верховодил он, будущий «романтик революции» и «создатель Красной армии» Бронштейн-Троцкий, перекрасивший в красный цвет «легион бундовцев – средоточие животного «национализма и сепаратизма в российском рабочем движении». Но не это главное, главное в том, что «легион» был всегда антирусским, зоологически ненавидел все русское и русских. Вел с Россией войну тайную и явную, пакостил ей на Украине и в Белоруссии, в Прибалтике, но в основном – в самой России.
После революции БУНД под тайным водительством Бронштейна-Троцкого троянским конем лихо въехал в состав РКП(б) – Российскую Коммунистическую партию (большевиков), – таким манером «буржуазно-националистический» легион стал русским. Через короткое время бундовцы перестали писать в партийных анкетах, что до ВКП(б) они состояли в БУНДе. БУНД окончательно превратился в партию всех народов СССР. С тех пор и до последнего дня существования КПСС в партии было две партии: первая называлась «АП» – актив партии, то есть бундовцы всех «колен»; вторая «ПП» – пассив партии, то есть все эти русские, украинцы, белорусы и пр., призванные повторять лозунги «АП», идти за «АП»…
В 1938 году была война русских во главе со Сталиным против бронштейнов-гамарников, бронштейнов-тухачевских, бронштейнов-бухариных, бронштейнов-фельдманов, бронштейнов-эйдеманов и пр. И Сталин победил – это была первая русская революция (Здесь и далее курсив мой. – Н. К.). Бундовцы-большевики, большевики-бундовцы к победе над русскими в семнадцатом году шли через кровь 1905 года. Русские шли к победе 1938 года через низложение Бронштейна-Троцкого и высылку его из страны в 1927 году. Именно на фронтах с «бронштейнами» Андрей Власов вырос за два года от майора до генерал-майора.
В 1938 году он под водительством Сталина одержал первую русскую национальную победу. В этой войне Андрей Власов вначале командовал полком, а потом механизированным корпусом в Перемышле, кстати, город этот – один из главных центров еврейской оседлости на западе России. В Перемышле Власов, будучи командиром 4-го мехкорпуса, постоянно встречался с Хрущевым, который наезжал туда как 1-й секретарь ЦК партии Украины»[9].
Объяснение любопытное, хотя и натянутое.
И.В. Сталин устроил небольшой погром в ЦК ВКП(б) и уничтожал ленинскую гвардию, руководствуясь не русским патриотизмом, а лишь стремлением сохранить собственную власть. Так что хотя бы уже поэтому говорить о русской национальной победе здесь не приходится. Русских Иосиф Виссарионович Сталин уничтожал точно так же, как и соплеменников Льва Давидовича Троцкого.
В отличие от его биографов сам Власов в сплаве своего характера даже и не пытался разобраться.
В «Мемуарах» он просто уезжает из этого сложного периода жизни в Китай.
В Китае Андрей Андреевич Власов действительно был, но позднее, когда в горниле чисток окончательно выковался его генеральский характер.
В Китае Власов, как и многие другие военачальники того времени, проходил последнюю проверку на право занимать высшие должности, сдавал, если продолжать нашу метафору, государственный экзамен за весь предшествовавший семилетний курс обучения.
Глава третья
5. Начальником учебного отдела курсов военных переводчиков разведывательного отдела ЛенВО.
Справедливости ради заметим, что в 1933 году, когда Власова перевели в Штаб Ленинградского военного округа, он попытался продолжить традиционное образование – поступил на вечернее отделение академии РККА. Однако уже после первого курса (карьера не оставляла времени для учебы) покинул академию.
Но если традиционные военные науки Власову так и не удалось постигнуть, то технологию работы советских штабов, военную бюрократию он освоил в совершенстве.
Без преувеличения можно сказать, что именно в Ленинграде выработалась во Власове та феноменальная убежденность советских военачальников в самих себе, которая позволяла им без колебания браться за любое дело.
Показав, что он одинаково успешно командует батальоном, преподает тактику, направляет обучение военных переводчиков, не владея ни одним языком, Власов доказал свое право быть советским полководцем.
Семь лет – немалый срок…
Но именно столько потребовалось Власову, чтобы перебраться с должности начальника штаба полка на должность командира полка.
В июле 1936 года это знаменательное в жизни Андрея Андреевича Власова событие наконец-то свершилось. Будучи помощником начальника боевой подготовки Штаба ЛенВО, он участвовал в инспекционной поездке по округу комкора В.М. Примакова.
Как пишет в биографическом очерке поручик В. Осокин, Виталия Марковича Примакова возмутил низкий уровень подготовки 11-го стрелкового полка. Тут же командир был смещен, а на его место назначен Власов.
Если это верно и исполняющим обязанности командира полка Власов стал благодаря протекции человека, который скоро признается, что участвовал в антисоветском, троцкистском, военно-фашистском заговоре, то момент этот в карьере Андрея Андреевича легко мог стать роковым. Власов тогда вполне мог отправиться вслед за своим благодетелем в подвалы Лубянки или Большого дома.
Спасло Власова то, что его перевели в Киевский военный округ командиром 215-го стрелкового полка.
С чем был связан перевод, сказать трудно.
Возможно, это была обычная в военных кругах «ротация» комсостава, но, возможно, сыграл свою роль и скандал, разразившийся в семье новоиспеченного командира полка. Пылкий роман Андрея Андреевича Власова с некоей Юлией Осадчей[6] завершился тем, что Юлия родила от него дочь и подала на алименты.
Однако уже наступал 1937 год, когда, по выражению Анны Андреевны Ахматовой, «ненужным довеском болтался возле тюрем своих Ленинград», и семейный скандал не повредил карьере краскома-алиментщика.
Более того, в каком-то смысле скандал этот помог Власову отмести подозрения. В самом деле… В то время, когда комсостав Красной армии в массовом порядке подался в немецкую, японскую и английскую разведки, нашелся офицер, который не соблазнился модным поветрием, а по-прежнему занимается простым и бесхитростным делом военных всех времен – воспроизводит себе подобных. И хотя в спокойные времена политорганы и не поощряли семейных измен, но сейчас на фоне бесконечных шпионских скандалов и разоблачений они могли отнестись к промаху бравого офицера даже с некоторым сочувствием[7]. Андрея Андреевича Власова, как мы и говорили, просто перевели в другой военный округ.
Тем более, что закончился семилетний курс «военно-бюрократического института», и в должности командира полка Власов не засиделся.
Буквально через несколько недель его назначили начальником 2-го отдела Штаба Киевского Особого военного округа, а затем и командиром дивизии.
Чистка, бушевавшая в то время в армии, не только не задела Власова, но даже способствовала его успешному продвижению к высоким должностям.
Напомним, что 2 марта 1937 года в Берлине, в Германском военном министерстве, ночью произошел пожар, во время которого из министерства чехословацкими спецслужбами были похищены документы о сотрудничестве М.Н. Тухачевского с немецкой разведкой.
Президент Чехословакии Эдуард Бенеш приказал препроводить эти документы в Москву. За М.Н. Тухачевским была начата слежка[8].
Вот неумолимо жестокие, словно покрывшиеся запекшейся кровью события весны 1937 года:
3 марта. Завершил работу Пленум ЦК ВКП(б), одобривший курс на ужесточение борьбы с троцкистскими шпионами и террористами.
5 апреля. Народным комиссаром НКВД назначили Николая Ивановича Ежова.
16 мая. Арестовали начальника Военной академии им. М.В. Фрунзе Августа Ивановича Корка.
22 мая. Арестовали председателя Осоавиахима, комкора Роберта Петровича Эйдемана.
27 мая. Арестовали командующего Приволжским военным округом, маршала Михаила Николаевича Тухачевского.
28 мая. Арестовали приехавшего в Москву командующего войсками Киевского военного округа Иону Эммануиловича Якира.
29 мая. На вокзале арестовали приехавшего в Москву командующего войсками Белорусского военного округа Иеронима Петровича Уборевича.
31 мая. Застрелился, запутавшись, как писали в газетах, в связях с контрреволюционными элементами, Ян Борисович Гамарник, бывший начальник Политуправления РККА.
11 июня. В специальном судебном присутствии Верховного суда Союза ССР состоялось слушание дела по обвинению в шпионаже и государственной измене командующего Приволжским военным округом, маршала Михаила Николаевича Тухачевского; командующего войсками Белорусского военного округа, командарма 1-го ранга Иеронима Петровича Уборевича; командующего войсками Киевского военного округа, командарма 1-го ранга Ионы Эммануиловича Якира; начальник Военной академии, командарма 2-го ранга Августа Ивановича Корка; комкора Виталия Марковича Примакова; комкора Витовта Казимировича Путны; комкора Роберта Петровича Эйдемана. Все подсудимые были признаны виновными, осуждены и расстреляны в ту же ночь.
12 июня. По всей стране – стихийные митинги, демонстрации с требованиями смертной казни для «грязной банды шпионов».
Потом в «Открытом письме» А.А. Власов напишет:
«С 1938 по 1939 год я находился в Китае в качестве военного советника Чан Кайши. Когда я вернулся в СССР, оказалось, что за это время высший командный состав Красной армии был без всякого повода уничтожен по приказу Сталина. Террор распространился не только на армию, но и на весь народ. Не было семьи, которая так или иначе избежала этой участи. Армия была ослаблена, запуганный народ с ужасом смотрел в будущее, ожидая подготовляемой Сталиным войны… Работой и постоянной заботой о порученной мне воинской части я старался заглушить чувство возмущения поступками Сталина и его клики».
Пафос этих обличений несколько расходится с приводимыми в том же «Открытом письме» сетованиями, дескать, «на командные посты в Красной армии выдвигались подхалимы». Ведь, если следовать логике, Власов должен был одобрять Сталина, поскольку тот уничтожал «подхалимов, людей, которым не были дороги интересы Русского народа»…
Такая вот тут неувязочка получается.
Не все благополучно в «Открытом письме» Власова и с датами.
Чистка в армии началась задолго до его командировки в Китай. И если сам он под чистки не попал, то уклониться от участия в них никак не мог.
И не уклонялся…
«В общественной работе всегда принимал активное участие, – писал Власов в своей довоенной автобиографии, – был избран членом военного трибунала округа…»
Как сообщает биограф Власова А. Колесник, в 1937–1938 годы Власов «был членом военного трибунала в Ленинградском и Киевском военных округах. Знакомясь с его деятельностью в этой роли, не удалось обнаружить ни одного оправдательного приговора, вынесенного по его инициативе».
Некоторые называют этот феномен человеческой психики «двойным дном». Однако для человека, который в порядке общественной работы подписывает расстрельные приговоры военного трибунала и при этом старается заглушить в себе «чувство возмущения поступками Сталина и его клики», термин этот не вполне подходит.
Тут не о двойном дне надо говорить, а о некоем удивительном сплаве искренности и лицемерия, где один компонент не может быть отделен от другого логическим путем. Да и иные методики анализа тоже не приводят к истине – слишком уж сложен сплав.
Конечно, будучи еще командиром роты и батальона, Власов видел, кто и как поднимается на более высокие посты. Сочувствовать этим военачальникам он не мог: во-первых, в силу не слишком высоких моральных качеств выдвиженцев Льва Давидовича Троцкого и их явной русофобии; во-вторых, потому, что они преграждали путь наверх таким командирам, как он. Поэтому-то он и не проявлял никогда инициативы, чтобы вынести оправдательный приговор.
Но при этом Власов и сам уже отчасти принадлежал к советской армейской элите, по которой наносился удар, сам мог оказаться на скамье подсудимых. Это, конечно же, не могло не наполнять его «чувством возмущения».
Но, с другой стороны, Власов – человек, закончивший семь курсов «военно-бюрократического университета» в Штабе ЛенВО, не мог не понимать, что так открывается путь и для его карьеры, и для карьеры тех, кому «дороги интересы Русского народа». Действительно, если в 1935 году появилось 105 новых генералов и маршалов, то в 1937 году таких назначений было сделано 585, а в 1939 году – 1674.
Ошеломляющая, невиданная динамика свершения карьер.
И это не могло не радовать А.А. Власова.
Тем более что, как писал А.А. Власов в довоенной автобиографии, он «никаких колебаний не имел. Всегда стоял твердо на генеральной линии партии».
Вот уж воистину диковинный характер, где благородство легко перетекает в подлость, где предельная осторожность сливается с самопожертвованием, а искренность оборачивается лицемерием.
Виктор Филатов в своей работе, посвященной Андрею Власову (нам еще предстоит рассмотреть ее!), дает несколько иную оценку деятельности Власова на поприще члена военного трибунала.
«Из партийной характеристики, – пишет он, – видно, что член партии с 1930 года майор А.А. Власов в должности командира полка славно повоевал на этом фронте в составе Ленинградского военного округа – оплота Льва Давидовича со времен еще семнадцатого года, когда там верховодил он, будущий «романтик революции» и «создатель Красной армии» Бронштейн-Троцкий, перекрасивший в красный цвет «легион бундовцев – средоточие животного «национализма и сепаратизма в российском рабочем движении». Но не это главное, главное в том, что «легион» был всегда антирусским, зоологически ненавидел все русское и русских. Вел с Россией войну тайную и явную, пакостил ей на Украине и в Белоруссии, в Прибалтике, но в основном – в самой России.
После революции БУНД под тайным водительством Бронштейна-Троцкого троянским конем лихо въехал в состав РКП(б) – Российскую Коммунистическую партию (большевиков), – таким манером «буржуазно-националистический» легион стал русским. Через короткое время бундовцы перестали писать в партийных анкетах, что до ВКП(б) они состояли в БУНДе. БУНД окончательно превратился в партию всех народов СССР. С тех пор и до последнего дня существования КПСС в партии было две партии: первая называлась «АП» – актив партии, то есть бундовцы всех «колен»; вторая «ПП» – пассив партии, то есть все эти русские, украинцы, белорусы и пр., призванные повторять лозунги «АП», идти за «АП»…
В 1938 году была война русских во главе со Сталиным против бронштейнов-гамарников, бронштейнов-тухачевских, бронштейнов-бухариных, бронштейнов-фельдманов, бронштейнов-эйдеманов и пр. И Сталин победил – это была первая русская революция (Здесь и далее курсив мой. – Н. К.). Бундовцы-большевики, большевики-бундовцы к победе над русскими в семнадцатом году шли через кровь 1905 года. Русские шли к победе 1938 года через низложение Бронштейна-Троцкого и высылку его из страны в 1927 году. Именно на фронтах с «бронштейнами» Андрей Власов вырос за два года от майора до генерал-майора.
В 1938 году он под водительством Сталина одержал первую русскую национальную победу. В этой войне Андрей Власов вначале командовал полком, а потом механизированным корпусом в Перемышле, кстати, город этот – один из главных центров еврейской оседлости на западе России. В Перемышле Власов, будучи командиром 4-го мехкорпуса, постоянно встречался с Хрущевым, который наезжал туда как 1-й секретарь ЦК партии Украины»[9].
Объяснение любопытное, хотя и натянутое.
И.В. Сталин устроил небольшой погром в ЦК ВКП(б) и уничтожал ленинскую гвардию, руководствуясь не русским патриотизмом, а лишь стремлением сохранить собственную власть. Так что хотя бы уже поэтому говорить о русской национальной победе здесь не приходится. Русских Иосиф Виссарионович Сталин уничтожал точно так же, как и соплеменников Льва Давидовича Троцкого.
В отличие от его биографов сам Власов в сплаве своего характера даже и не пытался разобраться.
В «Мемуарах» он просто уезжает из этого сложного периода жизни в Китай.
В Китае Андрей Андреевич Власов действительно был, но позднее, когда в горниле чисток окончательно выковался его генеральский характер.
В Китае Власов, как и многие другие военачальники того времени, проходил последнюю проверку на право занимать высшие должности, сдавал, если продолжать нашу метафору, государственный экзамен за весь предшествовавший семилетний курс обучения.
Глава третья
В Китае Власов служил под фамилией Волков.
Вначале он читал лекции по основам оперативного искусства для китайского комсостава, потом был назначен начальником штаба советского военного советника генерала Черепанова, после состоял военным советником при генерале Янь Сишане, губернаторе провинций Шанси и Суй-Ю-Ань, уговаривая того присоединиться к Чан Кайши.
В Китае тогда ходила поговорка: «Никто в Поднебесной не умеет считать деньги так, как Янь Сишань».
И, действительно, признавая на словах главенство Чан Кайши, Янь Сишань фактических приказов главнокомандующего не выполнял, а, укрываясь в горах, сберегал силы.
В связи с этим задача Власова приобретала отчасти дипломатический оттенок. Ему нужно было склонить хитроумного губернатора к поддержке наступления Чан Кайши. Видимо, Власову удалась эта миссия, поскольку осенью 1938 года, когда Черепанова отозвали в Москву, Власова назначили исполняющим обязанности военного советника при Чан Кайши.
Сведения о службе Власова в Китае крайне обрывочны и противоречивы.
Такие биографы, как В. Филатов, утверждают, что Власов действительно проявил здесь незаурядный полководческий талант, и приписывают его заслугам победу, одержанную китайцами в 1938 году под Тайэрчжуанем.
«Тогда же, в 1938 году, произошло два сражения – за Сюйчжоу и за Ухань. В 1939 году была одержана первая победа под Чаншой, больше месяца китайцы вели успешные бои за перевал Кунь-Лунь. За неполные два года китайцы при Власове-руководителе[10] группы военных советников провели столько сражений и одержали столько побед, сколько они потом не имели за четыре года, по крайней мере, до конца 1943 года».
Сообщается, что в Китае якобы тогда был даже выпущен плакат, на котором изобразили Янь Сишаня и Власова, ведущих войска на сражение с японцами.
Другие биографы намекают на не меньший, чем на полях сражений, успех Андрея Андреевича в постели супруги Чан Кайши…
Заметим здесь попутно, что, если верить этим биографам генерала, в Китае впервые ясно обозначилось, благотворное влияние боевых действий на половые способности Андрея Андреевича. Постель супруги Чан Кайши, происходившей из знаменитого китайского рода Сунь Ят-Сена, оказалась слишком тесной для его талантов, и Власов покупает себе сроком на три месяца (командировочные поджимали?) шестнадцатилетнюю китаянку.
Ну, а такие биографы генерала, как В. Штрик-Штрикфельдт, полагают, что «будучи военным советником при штабе Чан Кайши, молодой полковник познакомился с древней китайской культурой, занялся изучением китайской философии и накопил богатый политический опыт, внимательно наблюдая развитие китайско-японского конфликта».
Получается, что Власов преуспел и в полководческих делах, и в амурных, и в изучении китайской философии. И это, наверное, и нужно считать главным свидетельством того, что он выдержал столь трудный экзамен.
Когда Власов был отозван на родину, Чан Кайши якобы наградил его золотым орденом Дракона (по другим сведениям – орденом Луны, по сведениям В. Филатова – орденом «Юн-Хю»), а супруга будущего генералиссимуса подарила «своему дорогому товарищу Волкову» золотые часы.
По свидетельству тех же биографов, во время промежуточной посадки в Алма-Ате сотрудники НКВД произвели обыск и конфисковали все доказательства жизни Андрея Андреевича за пределами СССР.
Багаж, отправленный по железной дороге, тоже не прибыл к месту назначения.
Остался Андрей Андреевич и без ордена, и без золотых часов.
Впрочем, едва ли он сожалел об этом, ибо – мы уже говорили! – трудный экзамен был выдержан им.
Но это не так уж и важно.
Важно, что именно с этой характеристики и начинается новый виток в блистательной карьере советского военачальника Андрея Андреевича Власова.
Вот ее даты:
Конец 1939 года. Должность командира 99-й стрелковой дивизии 6-й армии, дислоцированной в городе Перемышль.
Май 1940 года. А.А. Власов избран членом Перемышльского горкома ВКП(б).
4 июня 1940 года. СНК СССР присвоил А.А. Власову звание генерал-майора.
25–27 сентября 1940 года. На инспекторском смотровом учении, проведенном народным комиссаром обороны – Маршалом Советского Союза товарищем С.К. Тимошенко, дивизия, которой командовал А.А. Власов, получила «хорошую оценку» и была награждена переходящим знаменем Красной армии.
3 октября 1940 года. В газете «Красное знамя» опубликована статья А.А. Власова «Новые методы учебы», где автор цитирует Александра Суворова и напирает на полезность политзанятий.
9 ноября 1940 года. В газете «Красная звезда» опубликована статья П. Огина и Б. Кроля «Командир передовой дивизии» об А.А. Власове.
17 января 1941 года. А.А. Власов назначен командиром 4-го механизированного корпуса КОВО.
6 февраля 1941 года. А.А. Власов награжден орденом Ленина.
23 февраля 1941 года. Газета «Красная звезда» перепечатала статью А.А. Власова «Новые методы учебы».
Это хронология.
А вот характеристики на А.А. Власова:
«Находясь в особо трудных условиях, показал себя как достойный большевик нашей Родины».
«Практически здоров и вынослив в походной жизни. Имеет стремление от службы уйти в строй».
«Энергичен в решениях, инициативен».
«Генерал-майор Власов непосредственно руководит подготовкой штабов дивизии и полков. Он уделяет много внимания состоянию учета и хранению секретных и мобилизационных документов и хорошо знает технику штабной службы».
«Его авторитет среди командиров и бойцов дивизии высок».
«Генерал-майор Власов… лучше и быстрее других воспринял личные указания Народного Комиссара о перестройке боевой подготовки».
Под характеристиками, выдержки из которых мы процитировали, стоят разные подписи. Есть здесь и подпись командующего войсками КОВО генерала армии Жукова.
Для нас, живущих после войны, имя Жукова значит многое. И я напоминаю о подписи под хвалебной характеристикой на генерала Власова не для того, чтобы оскорбить память великого полководца. Нет. Подпись Жукова свидетельствует лишь о том, что тогда А.А. Власов был точно таким же, как все, генералом Красной армии.
Впрочем, об этом мы еще будем говорить, когда придет время рассказать о сражении под Москвой…
Пока же, справедливости ради, отметим, что восхождение Андрея Андреевича Власова отнюдь не было безоблачным. Нашлись и у него недоброжелатели.
В январе 1940 года в парторганизацию и в органы поступило заявление, дескать, Власов не тот за кого себя выдает. Скрыл, дескать, мерзавец свое семинарское прошлое.
К счастью для Власова, парторганизация повела себя вполне пристойно.
10 января 1940 года она отправила в органы ответ: «Парторганизации было известно о том, что т. Власов окончил духовную семинарию до его вступления в Партию».
Это парторганизации действительно было известно.
Этого Андрей Андреевич Власов никогда и не скрывал.
И все-таки, даже и забывая о дальнейшей судьбе Андрея Андреевича Власова, перечитывая эти служебные характеристики, трудно сказать, чего в нем было больше – настоящей инициативы и энергичности, или того подобия инициативы и энергично сти, которые хотелось видеть начальству.
Впрочем, о ком из тогдашних генералов можно было сказать это с полной уверенностью?
И вот что поразительно.
Сохранилось достаточно большое количество документов, связанных с жизнью Андрея Андреевича Власова.
Целый ворох фотографий.
Но все они («Пленный генерал Власов доставлен в штаб 18-й немецкой армии», «Генерал Власов в немецком лагере военнопленных», «Генерал Власов в Берлине», «Генерал Власов на рождественской елке для детей», «Генерал Власов принимает рапорт генерала Трухина», «Генерал Власов выступает в „Европейском доме“ в Берлине» и так далее), если не считать снимка, сделанного во время встречи Нового 1942 года и запечатлевшего Власова в компании Агнессы Подмазенко и двух генералов – заместителя командующего 20-й армией А.И. Лизюкова и члена Военного совета армии П.Н. Куликова, – из второй жизни генерала, а из первой, когда Власов еще не стал тем Власовым, которого мы знаем, почти ничего не осталось.
Сохранилось ничтожно мало снимков, на которох мы могли бы увидеть генерала Власова в кругу своих друзей, в минуты отдыха.
То же самое и с воспоминаниями.
Сколько людей общалось с ним, но все – женщины не исключение! – запомнили его именно как генерала.
Характерны в этом смысле воспоминания А.И. Полякова, директора Гагинского краеведческого музея, в ведении которого находится и село Ломакино – родина генерала[11].
«До войны гагинцы очень гордились Власовым. Еще бы – генерал Красной армии, орденоносец! В 1940 году он приезжал к нам, в его честь организовали митинг, где он выступил с большой патриотической речью. Кто мог тогда подумать?!»
Племянница Власова, В.В. Карбаева, в 1940 году была ребенком.
Она вспоминает, что «своих детей у Власова не было, вот он и баловал нас», но все равно ни детский возраст, ни «баловство», которым одарял ее дядя, не растопили субординации в отношениях.
«Хотя и в высших чинах был, а не чурался общаться с односельчанами… По вечерам выступал в клубе, рассказывал о том, что творится в мире. Не боялся и крестьянской работы. Он все умел: и косить, и пахать. К нему во время отпуска любой односельчанин мог подойти за помощью в хозяйстве, он никому не отказывал. А как он умел петь?! Всегда возил с собой гармонь… Мы все очень любили Андрея Андреевича…»
Не дядя Андрей, а Андрей Андреевич… Лучше бы, конечно, товарищ генерал, но и так тоже вполне официально в устах ребенка.
Но, с другой стороны, как еще можно относиться к человеку, который общается с товарищами детства, с родственниками, вечерами выступая в клубе, рассказывая на лекциях о том, что творится в мире.
Вначале он читал лекции по основам оперативного искусства для китайского комсостава, потом был назначен начальником штаба советского военного советника генерала Черепанова, после состоял военным советником при генерале Янь Сишане, губернаторе провинций Шанси и Суй-Ю-Ань, уговаривая того присоединиться к Чан Кайши.
В Китае тогда ходила поговорка: «Никто в Поднебесной не умеет считать деньги так, как Янь Сишань».
И, действительно, признавая на словах главенство Чан Кайши, Янь Сишань фактических приказов главнокомандующего не выполнял, а, укрываясь в горах, сберегал силы.
В связи с этим задача Власова приобретала отчасти дипломатический оттенок. Ему нужно было склонить хитроумного губернатора к поддержке наступления Чан Кайши. Видимо, Власову удалась эта миссия, поскольку осенью 1938 года, когда Черепанова отозвали в Москву, Власова назначили исполняющим обязанности военного советника при Чан Кайши.
Сведения о службе Власова в Китае крайне обрывочны и противоречивы.
Такие биографы, как В. Филатов, утверждают, что Власов действительно проявил здесь незаурядный полководческий талант, и приписывают его заслугам победу, одержанную китайцами в 1938 году под Тайэрчжуанем.
«Тогда же, в 1938 году, произошло два сражения – за Сюйчжоу и за Ухань. В 1939 году была одержана первая победа под Чаншой, больше месяца китайцы вели успешные бои за перевал Кунь-Лунь. За неполные два года китайцы при Власове-руководителе[10] группы военных советников провели столько сражений и одержали столько побед, сколько они потом не имели за четыре года, по крайней мере, до конца 1943 года».
Сообщается, что в Китае якобы тогда был даже выпущен плакат, на котором изобразили Янь Сишаня и Власова, ведущих войска на сражение с японцами.
Другие биографы намекают на не меньший, чем на полях сражений, успех Андрея Андреевича в постели супруги Чан Кайши…
Заметим здесь попутно, что, если верить этим биографам генерала, в Китае впервые ясно обозначилось, благотворное влияние боевых действий на половые способности Андрея Андреевича. Постель супруги Чан Кайши, происходившей из знаменитого китайского рода Сунь Ят-Сена, оказалась слишком тесной для его талантов, и Власов покупает себе сроком на три месяца (командировочные поджимали?) шестнадцатилетнюю китаянку.
Ну, а такие биографы генерала, как В. Штрик-Штрикфельдт, полагают, что «будучи военным советником при штабе Чан Кайши, молодой полковник познакомился с древней китайской культурой, занялся изучением китайской философии и накопил богатый политический опыт, внимательно наблюдая развитие китайско-японского конфликта».
Получается, что Власов преуспел и в полководческих делах, и в амурных, и в изучении китайской философии. И это, наверное, и нужно считать главным свидетельством того, что он выдержал столь трудный экзамен.
Когда Власов был отозван на родину, Чан Кайши якобы наградил его золотым орденом Дракона (по другим сведениям – орденом Луны, по сведениям В. Филатова – орденом «Юн-Хю»), а супруга будущего генералиссимуса подарила «своему дорогому товарищу Волкову» золотые часы.
По свидетельству тех же биографов, во время промежуточной посадки в Алма-Ате сотрудники НКВД произвели обыск и конфисковали все доказательства жизни Андрея Андреевича за пределами СССР.
Багаж, отправленный по железной дороге, тоже не прибыл к месту назначения.
Остался Андрей Андреевич и без ордена, и без золотых часов.
Впрочем, едва ли он сожалел об этом, ибо – мы уже говорили! – трудный экзамен был выдержан им.
«Тов. Власов хорошо грамотный командир. Как общее образование, так и военная подготовка хорошая. За время командировки выполнял ряд ответственных заданий. Проявил себя знающим дело и пользовался хорошим авторитетом. На нервной почве подчас проскальзывала грубость. Находясь в совершенно трудных условиях, показал себя, как достойный большевик нашей Родины. Обладает достаточной силой воли и твердости. Настойчив, общителен, в общественной жизни активен. Предан делу партии Ленина – Сталина. Имеет хорошую марксистско-ленинскую подготовку. Может хранить военную тайну.Такое ощущение, что характеристика эта в постели супруги Чан Кайши и написана.
Практически здоров и вынослив в походной жизни…
29.12.39. Комбриг Ильин».
Но это не так уж и важно.
Важно, что именно с этой характеристики и начинается новый виток в блистательной карьере советского военачальника Андрея Андреевича Власова.
Вот ее даты:
Конец 1939 года. Должность командира 99-й стрелковой дивизии 6-й армии, дислоцированной в городе Перемышль.
Май 1940 года. А.А. Власов избран членом Перемышльского горкома ВКП(б).
4 июня 1940 года. СНК СССР присвоил А.А. Власову звание генерал-майора.
25–27 сентября 1940 года. На инспекторском смотровом учении, проведенном народным комиссаром обороны – Маршалом Советского Союза товарищем С.К. Тимошенко, дивизия, которой командовал А.А. Власов, получила «хорошую оценку» и была награждена переходящим знаменем Красной армии.
3 октября 1940 года. В газете «Красное знамя» опубликована статья А.А. Власова «Новые методы учебы», где автор цитирует Александра Суворова и напирает на полезность политзанятий.
9 ноября 1940 года. В газете «Красная звезда» опубликована статья П. Огина и Б. Кроля «Командир передовой дивизии» об А.А. Власове.
17 января 1941 года. А.А. Власов назначен командиром 4-го механизированного корпуса КОВО.
6 февраля 1941 года. А.А. Власов награжден орденом Ленина.
23 февраля 1941 года. Газета «Красная звезда» перепечатала статью А.А. Власова «Новые методы учебы».
Это хронология.
А вот характеристики на А.А. Власова:
«Находясь в особо трудных условиях, показал себя как достойный большевик нашей Родины».
«Практически здоров и вынослив в походной жизни. Имеет стремление от службы уйти в строй».
«Энергичен в решениях, инициативен».
«Генерал-майор Власов непосредственно руководит подготовкой штабов дивизии и полков. Он уделяет много внимания состоянию учета и хранению секретных и мобилизационных документов и хорошо знает технику штабной службы».
«Его авторитет среди командиров и бойцов дивизии высок».
«Генерал-майор Власов… лучше и быстрее других воспринял личные указания Народного Комиссара о перестройке боевой подготовки».
Под характеристиками, выдержки из которых мы процитировали, стоят разные подписи. Есть здесь и подпись командующего войсками КОВО генерала армии Жукова.
Для нас, живущих после войны, имя Жукова значит многое. И я напоминаю о подписи под хвалебной характеристикой на генерала Власова не для того, чтобы оскорбить память великого полководца. Нет. Подпись Жукова свидетельствует лишь о том, что тогда А.А. Власов был точно таким же, как все, генералом Красной армии.
Впрочем, об этом мы еще будем говорить, когда придет время рассказать о сражении под Москвой…
Пока же, справедливости ради, отметим, что восхождение Андрея Андреевича Власова отнюдь не было безоблачным. Нашлись и у него недоброжелатели.
В январе 1940 года в парторганизацию и в органы поступило заявление, дескать, Власов не тот за кого себя выдает. Скрыл, дескать, мерзавец свое семинарское прошлое.
К счастью для Власова, парторганизация повела себя вполне пристойно.
10 января 1940 года она отправила в органы ответ: «Парторганизации было известно о том, что т. Власов окончил духовную семинарию до его вступления в Партию».
Это парторганизации действительно было известно.
Этого Андрей Андреевич Власов никогда и не скрывал.
И все-таки, даже и забывая о дальнейшей судьбе Андрея Андреевича Власова, перечитывая эти служебные характеристики, трудно сказать, чего в нем было больше – настоящей инициативы и энергичности, или того подобия инициативы и энергично сти, которые хотелось видеть начальству.
Впрочем, о ком из тогдашних генералов можно было сказать это с полной уверенностью?
И вот что поразительно.
Сохранилось достаточно большое количество документов, связанных с жизнью Андрея Андреевича Власова.
Целый ворох фотографий.
Но все они («Пленный генерал Власов доставлен в штаб 18-й немецкой армии», «Генерал Власов в немецком лагере военнопленных», «Генерал Власов в Берлине», «Генерал Власов на рождественской елке для детей», «Генерал Власов принимает рапорт генерала Трухина», «Генерал Власов выступает в „Европейском доме“ в Берлине» и так далее), если не считать снимка, сделанного во время встречи Нового 1942 года и запечатлевшего Власова в компании Агнессы Подмазенко и двух генералов – заместителя командующего 20-й армией А.И. Лизюкова и члена Военного совета армии П.Н. Куликова, – из второй жизни генерала, а из первой, когда Власов еще не стал тем Власовым, которого мы знаем, почти ничего не осталось.
Сохранилось ничтожно мало снимков, на которох мы могли бы увидеть генерала Власова в кругу своих друзей, в минуты отдыха.
То же самое и с воспоминаниями.
Сколько людей общалось с ним, но все – женщины не исключение! – запомнили его именно как генерала.
Характерны в этом смысле воспоминания А.И. Полякова, директора Гагинского краеведческого музея, в ведении которого находится и село Ломакино – родина генерала[11].
«До войны гагинцы очень гордились Власовым. Еще бы – генерал Красной армии, орденоносец! В 1940 году он приезжал к нам, в его честь организовали митинг, где он выступил с большой патриотической речью. Кто мог тогда подумать?!»
Племянница Власова, В.В. Карбаева, в 1940 году была ребенком.
Она вспоминает, что «своих детей у Власова не было, вот он и баловал нас», но все равно ни детский возраст, ни «баловство», которым одарял ее дядя, не растопили субординации в отношениях.
«Хотя и в высших чинах был, а не чурался общаться с односельчанами… По вечерам выступал в клубе, рассказывал о том, что творится в мире. Не боялся и крестьянской работы. Он все умел: и косить, и пахать. К нему во время отпуска любой односельчанин мог подойти за помощью в хозяйстве, он никому не отказывал. А как он умел петь?! Всегда возил с собой гармонь… Мы все очень любили Андрея Андреевича…»
Не дядя Андрей, а Андрей Андреевич… Лучше бы, конечно, товарищ генерал, но и так тоже вполне официально в устах ребенка.
Но, с другой стороны, как еще можно относиться к человеку, который общается с товарищами детства, с родственниками, вечерами выступая в клубе, рассказывая на лекциях о том, что творится в мире.