Страница:
«Нарядив костры» в Орешке (заложив крепостные башни), он уехал в Псков, где открылась тогда эпидемия моровой язвы.
Великое опустошение произвела «черная смерть» в Пскове, и подавленные горем и страхом жители умоляли архиепископа помолиться вместе с ними.
Прибыв в Псков, Василий Калика исполнил свой архипастырский долг, совершил богослужение в трёх церквах и обошёл город с крестным ходом, а уже возвращаясь в Новгород, заболел, и скончался в обители Архангела Михаила, при устье реки Узы, впадающей в Шелонь.
Случилось это 3 июля 1352 года.
И получается, что спроектированная и заложенная им незадолго до кончины крепость Орешек с тремя прямоугольными башнями, с маковкой церкви, выглядывающей из-за сложенных из валунов стен, стала еще и памятником великому – не зря был передан ему из Константинополя белый клобук! – святителю Василию Калике.
Глава третья
Черная смерть, унесшая жизнь святителя Василия Калики, распространилась из Пскова по всем новгородским пределам.
«Был мор во Пскове, потом в Новгороде и Ладоге и по всей земле Новгородской». В городе Глухове не уцелело ни одного человека. Люди умирали, харкая кровью.
Не обошла черная смерть и Москву.
11 марта 1553 года скончался от чумы митрополит Феогност, который объединил под своим омофором всю Русскую Церковь.
А следом умер со всей семьей 35-летний великий князь Симеон Иванович Гордый.
«А по благословению нашего отца, что нам приказал жити за один, так и я вам приказываю своей братии – жити за один. А лихих бы людей вы не слушали, кто станет вас сваживать. Слушали бы вы отца нашего, владыку Алексея, также и старых бояр, кто хотел отцу нашему добра и нам. А пишу вам это слово для того, чтобы не перестала память родителей наших и наша, и свеча бы не угасла», – писал он в своем завещании.
На московский престол вступил его брат Иван, отец князя Дмитрия, которого назовут Донским.
Преподобный Сергий стал в этот год игуменом обители в честь Пресвятой Троицы близ Радонежа.
1
2
3
4
5
6
7
Великое опустошение произвела «черная смерть» в Пскове, и подавленные горем и страхом жители умоляли архиепископа помолиться вместе с ними.
Прибыв в Псков, Василий Калика исполнил свой архипастырский долг, совершил богослужение в трёх церквах и обошёл город с крестным ходом, а уже возвращаясь в Новгород, заболел, и скончался в обители Архангела Михаила, при устье реки Узы, впадающей в Шелонь.
Случилось это 3 июля 1352 года.
И получается, что спроектированная и заложенная им незадолго до кончины крепость Орешек с тремя прямоугольными башнями, с маковкой церкви, выглядывающей из-за сложенных из валунов стен, стала еще и памятником великому – не зря был передан ему из Константинополя белый клобук! – святителю Василию Калике.
Глава третья
Твердыня Московской Руси
Яко погна враг душу мою: смирил есть в землю живот мой: посадил мя есть в темных, яко мертвые века.
Псалом 142, ст. 3
Черная смерть, унесшая жизнь святителя Василия Калики, распространилась из Пскова по всем новгородским пределам.
«Был мор во Пскове, потом в Новгороде и Ладоге и по всей земле Новгородской». В городе Глухове не уцелело ни одного человека. Люди умирали, харкая кровью.
Не обошла черная смерть и Москву.
11 марта 1553 года скончался от чумы митрополит Феогност, который объединил под своим омофором всю Русскую Церковь.
А следом умер со всей семьей 35-летний великий князь Симеон Иванович Гордый.
«А по благословению нашего отца, что нам приказал жити за один, так и я вам приказываю своей братии – жити за один. А лихих бы людей вы не слушали, кто станет вас сваживать. Слушали бы вы отца нашего, владыку Алексея, также и старых бояр, кто хотел отцу нашему добра и нам. А пишу вам это слово для того, чтобы не перестала память родителей наших и наша, и свеча бы не угасла», – писал он в своем завещании.
На московский престол вступил его брат Иван, отец князя Дмитрия, которого назовут Донским.
Преподобный Сергий стал в этот год игуменом обители в честь Пресвятой Троицы близ Радонежа.
1
Всего шесть лет княжил Иван II Иванович Красный (Кроткий).
13 ноября 1359 года он умер, и на московский трон был возведен девятилетний Дмитрий. Фактическим регентом стал митрополит Алексий. Ему и предстояло вырастить князя, который выведет русские полки на поле Куликово.
И надобно было торопиться, потому что окрепла на западе другая сила, угрожающая существованию Руси, и подобно московским князьям, которые приводили татар на Русь, чтобы упрочить свою власть, тверские князья начали обращаться с этой целью к литовскому княжеству. Осенью 1368 года, когда «мгла стояла три месяца, и рыба в реках мерла», Михаил Александрович Тверской привел на Русь войска своего зятя Ольгерда.
Литовцы разбили на Тросне московский сторожевой полк и осадили Московский Кремль. Три дня Ольгерд стоял в осаде, а потом ушел, опустошая Московскую землю. Впервые после 40-летнего мирного периода Московское княжество испытало неприятельское нашествие. «Такого зла и от татар не бывало», сказано в летописи.
Немало зла против святого страстотерпца князя Михаила Ярославовича Тверского и всего Тверского княжества совершил основатель крепости Орешек князь Юрий Данилович.
Теперь, словно в злом волшебном зеркальце, перевернулись былые события.
31 мая 1372 года полки Михаила Александровича Тверского разбили новгородцев и сожгли Торжок, а жителей истребили.
«Было многое множество мертвых, избитых, утонувших, обожженных, задохнувшихся в дыму… – пишет летопись. – А другие начисто сгорели, а иные утопленники уплыли вниз по Тверце. Такой беды не было Торжку даже от татар».
А через две недели войска Ольгерда и Михаила Александровича Тверского соединились под Калугой и двинулись на Москву.
13 ноября 1359 года он умер, и на московский трон был возведен девятилетний Дмитрий. Фактическим регентом стал митрополит Алексий. Ему и предстояло вырастить князя, который выведет русские полки на поле Куликово.
И надобно было торопиться, потому что окрепла на западе другая сила, угрожающая существованию Руси, и подобно московским князьям, которые приводили татар на Русь, чтобы упрочить свою власть, тверские князья начали обращаться с этой целью к литовскому княжеству. Осенью 1368 года, когда «мгла стояла три месяца, и рыба в реках мерла», Михаил Александрович Тверской привел на Русь войска своего зятя Ольгерда.
Литовцы разбили на Тросне московский сторожевой полк и осадили Московский Кремль. Три дня Ольгерд стоял в осаде, а потом ушел, опустошая Московскую землю. Впервые после 40-летнего мирного периода Московское княжество испытало неприятельское нашествие. «Такого зла и от татар не бывало», сказано в летописи.
Немало зла против святого страстотерпца князя Михаила Ярославовича Тверского и всего Тверского княжества совершил основатель крепости Орешек князь Юрий Данилович.
Теперь, словно в злом волшебном зеркальце, перевернулись былые события.
31 мая 1372 года полки Михаила Александровича Тверского разбили новгородцев и сожгли Торжок, а жителей истребили.
«Было многое множество мертвых, избитых, утонувших, обожженных, задохнувшихся в дыму… – пишет летопись. – А другие начисто сгорели, а иные утопленники уплыли вниз по Тверце. Такой беды не было Торжку даже от татар».
А через две недели войска Ольгерда и Михаила Александровича Тверского соединились под Калугой и двинулись на Москву.
2
Но уже не остановить было движение Руси к Куликову полю.
И хотя посол Мамая Ачихожей и Некомат Сурожанин привезли в Тверь Михаилу Александровичу ярлык на великое княжение владимирское, и князь тотчас же сложил «целование крестное» и разорвал мир с Москвой, это уже не могло ничего переменить.
3 сентября 1375 года полной капитуляцией Михаила Александровича Тверского завершилось почти полувековое противостояние Твери и Москвы.
Михаил Александрович навечно отказался от притязаний на великое княжение и признал себя «младшим братом» московского князя. Никто из князей не осмеливался теперь оспаривать главенство московского князя Дмитрия.
И наступил долгожданный срок…
30 августа 1380 года во Владимире, в храме Рождества Богородицы, вдруг вспыхнули ночью сами по себе свечи, и когда в церковь вбежал испуганный пономарь, то увидел двух старцев, вышедших из алтаря. Они прошли к гробнице Александра Невского и сказали:
«Александр! Встань и спаси правнука твоего Дмитрия!»
И встал Александр Невский из гроба, и скрылся со старцами.
А на следующий день мощи святого князя были открыты и поставлены в раке посреди собора.
Начались чудеса исцеления от них.
Главное же чудо произошло 8 сентября на Рождество Богородицы, когда русские войска переправились через Дон и встали вблизи впадения в Дон речки Непрядвы, на поле Куликовом.
«И была брань крепкая и сеча злая, и лилась кровь как вода, и падало мертвых бесчисленное множество от обеих сторон».
Весь передовой полк оказался вырублен татарами, и только стойкость владимирских и суздальских полков во главе с князем Глебом Брянским и воеводой Вельяминовым позволила предотвратить прорыв татар в центре, где находился Большой полк.
Когда татары уже подсекли полковое знамя в Большом полку, в бой вступил Засадный полк под предводительством Владимира Андреевича Серпуховского. Вступление в бой свежих сил решило исход битвы – татары были разгромлены.
И все эти годы, омывая остров Орешек, неудержимо текла ладожская вода, и четко рисовался на фоне неба грозный силуэт города-крепости, окруженного водным простором.
Надежно закрывала крепость от врагов Приладожье.
И хотя посол Мамая Ачихожей и Некомат Сурожанин привезли в Тверь Михаилу Александровичу ярлык на великое княжение владимирское, и князь тотчас же сложил «целование крестное» и разорвал мир с Москвой, это уже не могло ничего переменить.
3 сентября 1375 года полной капитуляцией Михаила Александровича Тверского завершилось почти полувековое противостояние Твери и Москвы.
Михаил Александрович навечно отказался от притязаний на великое княжение и признал себя «младшим братом» московского князя. Никто из князей не осмеливался теперь оспаривать главенство московского князя Дмитрия.
И наступил долгожданный срок…
30 августа 1380 года во Владимире, в храме Рождества Богородицы, вдруг вспыхнули ночью сами по себе свечи, и когда в церковь вбежал испуганный пономарь, то увидел двух старцев, вышедших из алтаря. Они прошли к гробнице Александра Невского и сказали:
«Александр! Встань и спаси правнука твоего Дмитрия!»
И встал Александр Невский из гроба, и скрылся со старцами.
А на следующий день мощи святого князя были открыты и поставлены в раке посреди собора.
Начались чудеса исцеления от них.
Главное же чудо произошло 8 сентября на Рождество Богородицы, когда русские войска переправились через Дон и встали вблизи впадения в Дон речки Непрядвы, на поле Куликовом.
«И была брань крепкая и сеча злая, и лилась кровь как вода, и падало мертвых бесчисленное множество от обеих сторон».
Весь передовой полк оказался вырублен татарами, и только стойкость владимирских и суздальских полков во главе с князем Глебом Брянским и воеводой Вельяминовым позволила предотвратить прорыв татар в центре, где находился Большой полк.
Когда татары уже подсекли полковое знамя в Большом полку, в бой вступил Засадный полк под предводительством Владимира Андреевича Серпуховского. Вступление в бой свежих сил решило исход битвы – татары были разгромлены.
И все эти годы, омывая остров Орешек, неудержимо текла ладожская вода, и четко рисовался на фоне неба грозный силуэт города-крепости, окруженного водным простором.
Надежно закрывала крепость от врагов Приладожье.
3
И вот случилось на этой земле великое чудо…
26 июня 1383 года вышедшие на промысел в Ладогу рыбаки увидели в небе икону Пресвятой Богородицы. Озаренная ослепительным сиянием, повисла она над озером, а потом быстро стала удаляться в сторону устья Свири.
Наверное, чудесный свет различался и с крепостных башен Орешка, но скоро и здесь потеряли икону из виду.
Зато теперь икону увидели на берегу.
Недалеко от впадения реки Ояти в Свирь находится Смолкова гора, где в 1383 году и остановилась первый раз на Русской земле пришедшая из Константинополя Тихвинская икона Божией Матери.
Следующая остановка была в деревне Имоченицы.
Отсюда, сопровождаемая толпами ладожских рыбаков и местных крестьян, чудотворная икона прошествовала к местности, «нарицаемой Тихфин».
Дальнейшая история Тихвинской иконы, которую называют охранительницей северных пределов России, известна достаточно хорошо, но первые остановки на Русской земле иконы, которая, словно чистый свет, возникла в евангельски-простом северном пейзаже над Ладожским озером, еще нуждаются в осмыслении.
Ведь эти остановки таинственным образом связаны с рождением человека, глазами которого воочию увидит Православная Русь Святую Троицу…
В Имоченицах, на высоком, обрывистом берегу Ояти, где останавливалась Тихвинская икона, сохранилось предание…
Рассказывают, что в тот летний день 1383 года местный перевозчик услышал с противоположного берега Ояти женский голос с просьбой перевезти через реку.
Однако когда он переехал туда, никого не оказалось там, и пришлось возвращаться в Имоченицы.
И снова услышал перевозчик женский голос, и снова не нашел никого. Лишь на третий раз увидел перевозчик в своей лодке икону, которая после чудесным образом объявилась на речке Тихвинке…
В этом предании ценна не фактография события (после того как икона первый раз остановилась на Смолковой горе, её сопровождали толпы богомольцев, отмечавшие каждую остановку икону закладкой часовен и храмов), а внутреннее осознание современниками произошедшего чуда.
Очевидцы встречи иконы в 1383 году ощущали, что плывущая по небу икона пришла именно к нему, именно в его жизнь…
26 июня 1383 года вышедшие на промысел в Ладогу рыбаки увидели в небе икону Пресвятой Богородицы. Озаренная ослепительным сиянием, повисла она над озером, а потом быстро стала удаляться в сторону устья Свири.
Наверное, чудесный свет различался и с крепостных башен Орешка, но скоро и здесь потеряли икону из виду.
Зато теперь икону увидели на берегу.
Недалеко от впадения реки Ояти в Свирь находится Смолкова гора, где в 1383 году и остановилась первый раз на Русской земле пришедшая из Константинополя Тихвинская икона Божией Матери.
Следующая остановка была в деревне Имоченицы.
Отсюда, сопровождаемая толпами ладожских рыбаков и местных крестьян, чудотворная икона прошествовала к местности, «нарицаемой Тихфин».
Дальнейшая история Тихвинской иконы, которую называют охранительницей северных пределов России, известна достаточно хорошо, но первые остановки на Русской земле иконы, которая, словно чистый свет, возникла в евангельски-простом северном пейзаже над Ладожским озером, еще нуждаются в осмыслении.
Ведь эти остановки таинственным образом связаны с рождением человека, глазами которого воочию увидит Православная Русь Святую Троицу…
В Имоченицах, на высоком, обрывистом берегу Ояти, где останавливалась Тихвинская икона, сохранилось предание…
Рассказывают, что в тот летний день 1383 года местный перевозчик услышал с противоположного берега Ояти женский голос с просьбой перевезти через реку.
Однако когда он переехал туда, никого не оказалось там, и пришлось возвращаться в Имоченицы.
И снова услышал перевозчик женский голос, и снова не нашел никого. Лишь на третий раз увидел перевозчик в своей лодке икону, которая после чудесным образом объявилась на речке Тихвинке…
В этом предании ценна не фактография события (после того как икона первый раз остановилась на Смолковой горе, её сопровождали толпы богомольцев, отмечавшие каждую остановку икону закладкой часовен и храмов), а внутреннее осознание современниками произошедшего чуда.
Очевидцы встречи иконы в 1383 году ощущали, что плывущая по небу икона пришла именно к нему, именно в его жизнь…
4
Мы не знаем, где – в Смолковой горе, Имоченицах или Мандерах – жили деды и прадеды преподобного Александра Свирского, но можно не сомневаться, что они находились среди богомольцев, встречавших икону на Русской земле.
Что чувствовали они, глядя на вставший в воздухе, сияющий как солнце образ?
Какая благодать переполняла их души?
Понимали ли они тогда, что свет этого Божьего чуда озаряет рождение их детей Стефана и Вассы, будущих преподобных Сергия и Варвары – родителей преподобного Александра Свирского?
Но мы помним, что когда евангелист Лука написал на доске стола, за которым трапезовали Иисус Христос, Дева Мария и Иосиф Обручник, образ Божией Матери, который называют сейчас Тихвинским, Пречистая Богородица, посмотрев на икону, сказала:
– С этим образом – благодать Моя и сила.
Среди этой благодати и силы, дарованных Богородицей, и проходило детство родителей преподобного Александра Свирского…
Житие Александра Свирского не расшифровывает, почему родители преподобного, уже имея многих детей и находясь в значительном возрасте, так сильно печалились о даровании им еще одного сына.
Видимо, что-то было открыто им свыше…
Нам это открывает сама история нашей страны…
Мы знаем, что середина XV века, когда рождается Александр Свирский, – это время распространения и укрепления преобразующих Русь воззрений игумена Всея Руси Сергия Радонежского.
Исследователи справедливо отмечают, что постижение идеи Троицы, выразившееся в широком строительстве на Руси Троичных храмов, в развитии Троичной иконографии и в создании цикла Троичных празднеств, которые Сергий Радонежский положил в духовное основание Святой Руси, ни в коем случае не было заимствованием. А все те исторические случайности, которые можно отыскать в предшествовавшей истории, следует рассматривать лишь, как смутные предчувствия того целостного явления, которое раскрылось на Руси в XIV веке.
«Таковым было слово преподобного Сергия, выразившего самую суть исканий и стремлений русского народа, – говорил Павел Флоренский, – и это слово, хотя бы и произносимое ранее, сознательно и полновесно было, однако, произнесено впервые им…
Чтитель Пресвятой Троицы, преподобный Сергий строит Троичный храм, видя в нём призыв к единству земли Русской, во имя высшей реальности. Строит храм Пресвятой Троицы, “чтобы постоянным взиранием на него» “побеждать страх пред ненавистною раздельностью мира”…
Смертоносной раздельности противостоит живоначальное единство, неустанно осуществляемое духовным подвигом любви и взаимного понимания. По творческому замыслу основателя, Троичный храм, гениально им можно сказать открытый, есть прототип собирания Руси в духовном единстве, в братской любви. Он должен быть центром культурного объединения Руси, в котором находят себе точку опоры и высшее оправдание все стороны русской жизни».
Скорее всего, Стефан и Васса не осознавали всей глубины проводимого учениками Сергия Радонежского духовного переустройства, возможно, они вообще ничего не знали о своём великом предшественнике, но это не помешало им стать его соработниками в духовном преображении Руси.
Ведь их духовное предназначение, как и духовное творчество преподобного Сергия Радонежского, как иконописание его ученика, преподобного Андрея Рублёва, совершалось полностью по Божией воле, которую эти святые прозревали и воплощали в своих свершениях.
«Было же это, – говорит «Житие Александра Свирского», – по смотрению Божию, так как невозможно родить без молитвы и поста такое сокровище, которое еще прежде зачатия его, избрал Господь наставником многих ко спасению».
Что чувствовали они, глядя на вставший в воздухе, сияющий как солнце образ?
Какая благодать переполняла их души?
Понимали ли они тогда, что свет этого Божьего чуда озаряет рождение их детей Стефана и Вассы, будущих преподобных Сергия и Варвары – родителей преподобного Александра Свирского?
Но мы помним, что когда евангелист Лука написал на доске стола, за которым трапезовали Иисус Христос, Дева Мария и Иосиф Обручник, образ Божией Матери, который называют сейчас Тихвинским, Пречистая Богородица, посмотрев на икону, сказала:
– С этим образом – благодать Моя и сила.
Среди этой благодати и силы, дарованных Богородицей, и проходило детство родителей преподобного Александра Свирского…
Житие Александра Свирского не расшифровывает, почему родители преподобного, уже имея многих детей и находясь в значительном возрасте, так сильно печалились о даровании им еще одного сына.
Видимо, что-то было открыто им свыше…
Нам это открывает сама история нашей страны…
Мы знаем, что середина XV века, когда рождается Александр Свирский, – это время распространения и укрепления преобразующих Русь воззрений игумена Всея Руси Сергия Радонежского.
Исследователи справедливо отмечают, что постижение идеи Троицы, выразившееся в широком строительстве на Руси Троичных храмов, в развитии Троичной иконографии и в создании цикла Троичных празднеств, которые Сергий Радонежский положил в духовное основание Святой Руси, ни в коем случае не было заимствованием. А все те исторические случайности, которые можно отыскать в предшествовавшей истории, следует рассматривать лишь, как смутные предчувствия того целостного явления, которое раскрылось на Руси в XIV веке.
«Таковым было слово преподобного Сергия, выразившего самую суть исканий и стремлений русского народа, – говорил Павел Флоренский, – и это слово, хотя бы и произносимое ранее, сознательно и полновесно было, однако, произнесено впервые им…
Чтитель Пресвятой Троицы, преподобный Сергий строит Троичный храм, видя в нём призыв к единству земли Русской, во имя высшей реальности. Строит храм Пресвятой Троицы, “чтобы постоянным взиранием на него» “побеждать страх пред ненавистною раздельностью мира”…
Смертоносной раздельности противостоит живоначальное единство, неустанно осуществляемое духовным подвигом любви и взаимного понимания. По творческому замыслу основателя, Троичный храм, гениально им можно сказать открытый, есть прототип собирания Руси в духовном единстве, в братской любви. Он должен быть центром культурного объединения Руси, в котором находят себе точку опоры и высшее оправдание все стороны русской жизни».
Скорее всего, Стефан и Васса не осознавали всей глубины проводимого учениками Сергия Радонежского духовного переустройства, возможно, они вообще ничего не знали о своём великом предшественнике, но это не помешало им стать его соработниками в духовном преображении Руси.
Ведь их духовное предназначение, как и духовное творчество преподобного Сергия Радонежского, как иконописание его ученика, преподобного Андрея Рублёва, совершалось полностью по Божией воле, которую эти святые прозревали и воплощали в своих свершениях.
«Было же это, – говорит «Житие Александра Свирского», – по смотрению Божию, так как невозможно родить без молитвы и поста такое сокровище, которое еще прежде зачатия его, избрал Господь наставником многих ко спасению».
5
Ни появление Тихвинского монастыря, ни житие Александра Свирского, единственного святого, которому воочию явилась Святая Троица, напрямую не связаны с крепостной твердыней на Ореховом острове, но, возможно, без этой русской крепости и не было бы названных нами событий.
Прикрывая пространство Приладожья и Присвирья, крепость Орешек защищала от католической экспансии православие, и оно дивно расцвело здесь под защитой Ореховской твердыни.
А шведы не оставили попыток захватить край.
В 1390 году, как говорят новгородские летописи, «…поставиша Свея город над Невою, на устьи Охты реки, нарекоша его Венец земли».
И еще более усилилось значение Орешка.
Поэтому-то в 1410 году, перед очередным походом на Выборг, чтобы укрепить Орешек, оградили его крепостной стеной, повторявшей изгибы береговой линии.
Мудры были строители, продолжившие фортификационное дело святителя Василия Калики…
Включив в крепостное пространство канал, в который можно было заводить на стоянку корабли, готовые к преследованию врага, они не только усилили возможности контроля проходящих мимо караванов, но и многократно усилили военную мощь крепости…
А события в стране совершались своим чередом.
В 1425 году пришедшая из Прибалтики эпидемия захватила Новгород, Тверь и Москву, и «была скорбь великая по всей земле».
Умер тогда в Москве сын Дмитрия Донского 53-летний великий князь Василий I Дмитриевич. И хотя он и не отличился ни в битвах, ни в походах, «незримой» своей деятельностью сумел значительно укрепить отцовское наследие.
Стол московский и владимирский занял десятилетний князь Василий II Васильевич (Темный).
Но встал на его пути дядя, звенигородский и галицкий князь Юрий Дмитриевич, развязавший вместе со своими сыновьями – Василием Косым и Дмитрием Шемякой – жестокую междоусобную войну. Семнадцать лет длилась она.
Новгород накануне этой междоусобной войны перешел под покровительство Свидригайла, великого князя литовского, но, словно в ответ на новое новгородское шатание, родился в Москве у Василия II Васильевича второй сын, будущий царь Иван III Васильевич – «собиратель земли русской».
По преданию, блаженный Михаил Клопский сказал тогда архиепископу Евфимию: «Сегодня радость большая в Москве. У великого князя московского родился сын, которому дали имя Иван. Разрушит он обычаи новгородские и принесет гибель нашему городу».
А на следующий год вернулся в Москву с Флорентийского собора митрополит Исидор.
Совершая богослужение в присутствии великого князя, за литургией вместо Вселенских патриархов он помянул имя папы римского, а по окончании службы зачитал грамоту Флорентийского собора о произошедшем соединении Римско-католической и Византийско-православной церквей.
Назвав Исидора «латинским злым прелестником», Василий II Васильевич приказал заточить митрополита в Чудов монастырь.
А еще?
Еще скончался преподобный Арсений Коневский – создатель обители на Ладожском озере…
Еще, поевши отравленной курицы, умер в Новгороде неудачливый соперник Василия II Васильевича князь Дмитрий Шемяка…
В 1456 году Василий II Васильевич Темный за «неисправление новгородцев» предпринял карательный поход и захватил Старую Руссу. Узнав об этом, новгородцы выступили навстречу князю с дружиной, но были разгромлены. Посадник Михаил Туча и многие новгородские бояре попали в плен.
Новгород вынужден был заключить с Москвой Яжелбицкий договор, согласно которому Новгородская республика лишалась права вести самостоятельную внешнюю политику.
Когда великий князь Василий II Васильевич Темный прибыл в Новгород, чтобы поклониться новгородским святыням, искушение убить его так одолевало новгородцев, что архиепископу Ионе стоило большого труда отговорить их. Дело ограничилось бурей, что пронеслась, разрушая дома и церкви в Москве и Новгороде, а великий князь Василий II Васильевич Темный умер сам, заболев «сухотною болестию».
Престол в 1462 году занял его сын – Иван III Васильевич, который, как и предсказывал блаженный Михаил Клопский, разрушил обычаи новгородские.
Зато при Иване III Васильевиче был перестроен Орешек.
Прикрывая пространство Приладожья и Присвирья, крепость Орешек защищала от католической экспансии православие, и оно дивно расцвело здесь под защитой Ореховской твердыни.
А шведы не оставили попыток захватить край.
В 1390 году, как говорят новгородские летописи, «…поставиша Свея город над Невою, на устьи Охты реки, нарекоша его Венец земли».
И еще более усилилось значение Орешка.
Поэтому-то в 1410 году, перед очередным походом на Выборг, чтобы укрепить Орешек, оградили его крепостной стеной, повторявшей изгибы береговой линии.
Мудры были строители, продолжившие фортификационное дело святителя Василия Калики…
Включив в крепостное пространство канал, в который можно было заводить на стоянку корабли, готовые к преследованию врага, они не только усилили возможности контроля проходящих мимо караванов, но и многократно усилили военную мощь крепости…
А события в стране совершались своим чередом.
В 1425 году пришедшая из Прибалтики эпидемия захватила Новгород, Тверь и Москву, и «была скорбь великая по всей земле».
Умер тогда в Москве сын Дмитрия Донского 53-летний великий князь Василий I Дмитриевич. И хотя он и не отличился ни в битвах, ни в походах, «незримой» своей деятельностью сумел значительно укрепить отцовское наследие.
Стол московский и владимирский занял десятилетний князь Василий II Васильевич (Темный).
Но встал на его пути дядя, звенигородский и галицкий князь Юрий Дмитриевич, развязавший вместе со своими сыновьями – Василием Косым и Дмитрием Шемякой – жестокую междоусобную войну. Семнадцать лет длилась она.
Новгород накануне этой междоусобной войны перешел под покровительство Свидригайла, великого князя литовского, но, словно в ответ на новое новгородское шатание, родился в Москве у Василия II Васильевича второй сын, будущий царь Иван III Васильевич – «собиратель земли русской».
По преданию, блаженный Михаил Клопский сказал тогда архиепископу Евфимию: «Сегодня радость большая в Москве. У великого князя московского родился сын, которому дали имя Иван. Разрушит он обычаи новгородские и принесет гибель нашему городу».
А на следующий год вернулся в Москву с Флорентийского собора митрополит Исидор.
Совершая богослужение в присутствии великого князя, за литургией вместо Вселенских патриархов он помянул имя папы римского, а по окончании службы зачитал грамоту Флорентийского собора о произошедшем соединении Римско-католической и Византийско-православной церквей.
Назвав Исидора «латинским злым прелестником», Василий II Васильевич приказал заточить митрополита в Чудов монастырь.
А еще?
Еще скончался преподобный Арсений Коневский – создатель обители на Ладожском озере…
Еще, поевши отравленной курицы, умер в Новгороде неудачливый соперник Василия II Васильевича князь Дмитрий Шемяка…
В 1456 году Василий II Васильевич Темный за «неисправление новгородцев» предпринял карательный поход и захватил Старую Руссу. Узнав об этом, новгородцы выступили навстречу князю с дружиной, но были разгромлены. Посадник Михаил Туча и многие новгородские бояре попали в плен.
Новгород вынужден был заключить с Москвой Яжелбицкий договор, согласно которому Новгородская республика лишалась права вести самостоятельную внешнюю политику.
Когда великий князь Василий II Васильевич Темный прибыл в Новгород, чтобы поклониться новгородским святыням, искушение убить его так одолевало новгородцев, что архиепископу Ионе стоило большого труда отговорить их. Дело ограничилось бурей, что пронеслась, разрушая дома и церкви в Москве и Новгороде, а великий князь Василий II Васильевич Темный умер сам, заболев «сухотною болестию».
Престол в 1462 году занял его сын – Иван III Васильевич, который, как и предсказывал блаженный Михаил Клопский, разрушил обычаи новгородские.
Зато при Иване III Васильевиче был перестроен Орешек.
6
Старые стены крепости были разобраны почти до фундамента, и на острове поднялась новая мощная твердыня, стены которой, образуя вытянутый шестиугольник, практически повторяли очертания острова.
Крепость теперь состояла из «города» и дополнительного укрепления внутри него – цитадели.
Город защищали семь башен.
С запада, со стороны устья Невы, поставлена была самая мощная башня, с верхнего яруса которой велось наблюдение за рекой и ее берегами.
Цитадель защищали три башни. Самою высокой из них была Колокольная башня. Отсюда воеводы следили за ходом боя и передвижением врага, а дозорные вели непрерывное наблюдение за водными просторами Ладоги, Невы и за ее берегами[11]. Башни цитадели были соединены сводчатыми галереями, сделанными в стенах. В этих галереях хранились запасы продовольствия и боеприпасов.
Каждая башня имела ярусы. Подошвенный бой был перекрыт каменным сводом. Второй, третий и четвёртый ярусы отделялись друг от друга деревянными настилами-мостами.
Изогнутый под прямым углом проход в крепость находился в Государевой башне[12].
Не забыли строители возвести и каменную церковь Спаса внутри крепости.
В 1555 году перестроенный Орешек держал первое испытание.
Иоанн Грозный, правивший тогда на Руси, уже взял Казань и готовился к войне за выход к Балтике, когда шведы решили проверить прочность обороны русских границ.
В нарушение 60-летнего перемирия «свеи за рубеж перелезли».
10 сентября 1555 года шведский адмирал Якоб Багге осадил Орешек.
Как говорил современник, пришли они «от Выборга сухим путем на конях, и пеших с ним людей было много. И в бусах с моря Невою пришли в то же время многие с пушками люди к Орешку же и по городу из пушек били. И стояли под городом три недели».
Орешек не дрогнул.
Воеводам А.И. Ногтеву и С.В. Шереметеву удалось не только организовать успешную оборону – «инех же по суху многих немец побиша и живых взяша», – но и произвести успешную речную операцию. Они захватили шведский корабль, на котором было полтораста человек и четыре пушки.
Через три недели шведы вынуждены были уйти.
Однако Иоанн Грозный не склонен был прощать шведам этой обиды. Поскольку войско всё равно надо было посылать воевать за Балтику, решили для начала размяться на Швеции.
Ближе к зиме в Новгород прибыл воевода Петр Щенятев, приступивший к формированию армии, часть будущего войска формировалась непосредственно в Новгороде, так как здесь проживали около сотни пушкарей и пищальников, освобожденных от большинства налогов именно из-за того, что были приписаны к регулярному войску. Другая часть армии сосредотачивалась в деревне Кипень[13] на берегу Финского залива. Некоторые историки считают, что для участия в шведской кампании 1555–1556 годов было мобилизовано 75 тысяч человек.
Непосредственно в боевых операциях принимала участия лишь треть сформированной армии, но всё равно сила эта была слишком большой для Швеции, и шведский король Густав Ваза начал говорить, будто адмирал Якоб Багге самовольно атаковал Орешек, а он, король, и не собирался нарушать мир.
Иоанн Грозный тоже был преисполнен самых миролюбивых намерений.
Он ответил шведскому королю, что коли раздор учинился вопреки воле короля, то надо не позднее Рождества Христова подписать мир, а виновных, кто войну начал, с собою привезти да казнить.
Хотя – редко бывал так благодушен Иоанн Грозный! – можно и по-другому поступить. Пусть, если королю так желается, пришлет он лучших людей, кому верить можно, или бояре на Рождество Христово будут на границе с большою ратью и, виноватых сыскав, приведут же да казнят, чтобы крестное целование не нарушали.
Ну а уж если король таким несговорчивым окажется и если к Рождеству Христову не пришлет никого, то царь и великий князь велит за свою обиду и за королёву неправоту воевать. Тогда нарушение крестного целования будет на короле и кровь старых и младых прольется из-за тебя, Густава-короля, и твоих державников, а не от нашего и справедливого государя, не от нас, наместников его.
Но то ли шведскому королю жалко стало Якова Багге, который весьма искусным флотоводцем был, то ли еще по какой причине, но не согласился Густав Ваза казнить за ослушание адмирала, который его приказание исполнял.
И тут уж, раз такие дикие порядки в Швеции царили, ничего не оставалось Иоанну Грозному, пришлось в поход идти.
Русские войска вошли в Финляндию.
7 февраля в пяти верстах от Выборга состоялось сражение. Разгромленные шведы были вынуждены укрыться за стенами Выборга.
Взять Выборг русским не удалось.
В ответ на разорение карельского берега русские войска опустошили окрестности Выборга и, уводя множество пленных, вернулись назад. Летопись свидетельствует, что шведских пленников продавали тогда за гривну (десять копеек), а девок за алтын (три копейки).
Со Швецией был заключен мир на сорок лет.
Крепость теперь состояла из «города» и дополнительного укрепления внутри него – цитадели.
Город защищали семь башен.
С запада, со стороны устья Невы, поставлена была самая мощная башня, с верхнего яруса которой велось наблюдение за рекой и ее берегами.
Цитадель защищали три башни. Самою высокой из них была Колокольная башня. Отсюда воеводы следили за ходом боя и передвижением врага, а дозорные вели непрерывное наблюдение за водными просторами Ладоги, Невы и за ее берегами[11]. Башни цитадели были соединены сводчатыми галереями, сделанными в стенах. В этих галереях хранились запасы продовольствия и боеприпасов.
Каждая башня имела ярусы. Подошвенный бой был перекрыт каменным сводом. Второй, третий и четвёртый ярусы отделялись друг от друга деревянными настилами-мостами.
Изогнутый под прямым углом проход в крепость находился в Государевой башне[12].
Не забыли строители возвести и каменную церковь Спаса внутри крепости.
В 1555 году перестроенный Орешек держал первое испытание.
Иоанн Грозный, правивший тогда на Руси, уже взял Казань и готовился к войне за выход к Балтике, когда шведы решили проверить прочность обороны русских границ.
В нарушение 60-летнего перемирия «свеи за рубеж перелезли».
10 сентября 1555 года шведский адмирал Якоб Багге осадил Орешек.
Как говорил современник, пришли они «от Выборга сухим путем на конях, и пеших с ним людей было много. И в бусах с моря Невою пришли в то же время многие с пушками люди к Орешку же и по городу из пушек били. И стояли под городом три недели».
Орешек не дрогнул.
Воеводам А.И. Ногтеву и С.В. Шереметеву удалось не только организовать успешную оборону – «инех же по суху многих немец побиша и живых взяша», – но и произвести успешную речную операцию. Они захватили шведский корабль, на котором было полтораста человек и четыре пушки.
Через три недели шведы вынуждены были уйти.
Однако Иоанн Грозный не склонен был прощать шведам этой обиды. Поскольку войско всё равно надо было посылать воевать за Балтику, решили для начала размяться на Швеции.
Ближе к зиме в Новгород прибыл воевода Петр Щенятев, приступивший к формированию армии, часть будущего войска формировалась непосредственно в Новгороде, так как здесь проживали около сотни пушкарей и пищальников, освобожденных от большинства налогов именно из-за того, что были приписаны к регулярному войску. Другая часть армии сосредотачивалась в деревне Кипень[13] на берегу Финского залива. Некоторые историки считают, что для участия в шведской кампании 1555–1556 годов было мобилизовано 75 тысяч человек.
Непосредственно в боевых операциях принимала участия лишь треть сформированной армии, но всё равно сила эта была слишком большой для Швеции, и шведский король Густав Ваза начал говорить, будто адмирал Якоб Багге самовольно атаковал Орешек, а он, король, и не собирался нарушать мир.
Иоанн Грозный тоже был преисполнен самых миролюбивых намерений.
Он ответил шведскому королю, что коли раздор учинился вопреки воле короля, то надо не позднее Рождества Христова подписать мир, а виновных, кто войну начал, с собою привезти да казнить.
Хотя – редко бывал так благодушен Иоанн Грозный! – можно и по-другому поступить. Пусть, если королю так желается, пришлет он лучших людей, кому верить можно, или бояре на Рождество Христово будут на границе с большою ратью и, виноватых сыскав, приведут же да казнят, чтобы крестное целование не нарушали.
Ну а уж если король таким несговорчивым окажется и если к Рождеству Христову не пришлет никого, то царь и великий князь велит за свою обиду и за королёву неправоту воевать. Тогда нарушение крестного целования будет на короле и кровь старых и младых прольется из-за тебя, Густава-короля, и твоих державников, а не от нашего и справедливого государя, не от нас, наместников его.
Но то ли шведскому королю жалко стало Якова Багге, который весьма искусным флотоводцем был, то ли еще по какой причине, но не согласился Густав Ваза казнить за ослушание адмирала, который его приказание исполнял.
И тут уж, раз такие дикие порядки в Швеции царили, ничего не оставалось Иоанну Грозному, пришлось в поход идти.
Русские войска вошли в Финляндию.
7 февраля в пяти верстах от Выборга состоялось сражение. Разгромленные шведы были вынуждены укрыться за стенами Выборга.
Взять Выборг русским не удалось.
В ответ на разорение карельского берега русские войска опустошили окрестности Выборга и, уводя множество пленных, вернулись назад. Летопись свидетельствует, что шведских пленников продавали тогда за гривну (десять копеек), а девок за алтын (три копейки).
Со Швецией был заключен мир на сорок лет.
7
Сорок лет мира кончились у шведов через четыре года, как только у Иоанна IV Васильевича Грозного начались сложности в Ливонской войне. Магистр Ливонского ордена Готард Кетлер передал тогда свои земли в польско-литовское владение, а северные районы с центром в Ревеле (Таллине) объявили себя подданными Швеции, и Московской Руси пришлось вести войну с коалицией государств.
На первых порах особых успехов для Швеции эта война не имела, но вот командующим шведскими войсками в Прибалтике, а заодно и губернатором Эстляндии, был назначен Понтус Делагарди, и всё сразу переменилось.
Понтус Делагарди и особенно его сын Якоб Делагарди оставили такой кровавый след в истории России, что, наверное, надо подробнее рассказать об истории этого рода.
Понс Декупри – так звали будущего завоевателя Эстляндии! – родился во Франции в имении Ла Гарди.
Родители хотели выучить его на аббата, но Понсу Декупри по душе была военная служба, и очень скоро он осуществил свои мечтания.
Понс Декупри воевал в Италии и Шотландии, участвовал в гражданской войне между католиками и протестантами, командовал наёмниками-ландскнехтами в Дании, пока не попал в шведский плен.
Тут он поступил на шведскую службу, превратился в Понтуса Делагарди и уже в 1568 году изменил королю, приняв участие в государственном перевороте.
После победы заговорщиков Понтуса Делагарди отметили многочисленными наградами, но вскоре он снова попал в плен, теперь уже к датчанам.
В награду за долгий плен 17 июля 1571 года король Юхан пожаловал ему титул барона Экхольма.
Вот такие события предшествовали появлению Делагарди на ливонской войне.
В 1581 году король Иоанн III, задумавший отрезать Россию от Балтийского и Белого морей, одобрил запланированный Понтусом Делагарди поход на Новгород.
В конце октября Понтус Делагарди осадил Корелу – главный опорный пункт русских на Карельском перешейке. После бомбардировки шведской артиллерии удалось поджечь деревянные стены крепости.
Горящая крепость и пылающие ядра превратились в герб Кексгольмского герцогства, а Делагарди, не теряя времени, двинулся к Орешку.
Защитникам Орешка было передано письмо короля, в котором тот предлагал передать замок и поселения в его руки.
«Вам будет лучше, чем теперь!» – уверял он, но защитники Орешка не вняли этому королевскому совету, и Делагарди не решился идти к Новгороду.
Сохранилось народное предание, изображающее Понтуса Делагарди злым чародеем, которому всегда и во всём помогает нечистая сила.
Предание подчеркивает, что Делагарди мог одновременно сражаться в нескольких местах, восполняя недостаток в войске птичьими перьями, которые он превращал в воинов.
И вот что поразительно: из-за недостатка подтвержденных надежными источниками сведений о кампании 1581–1582 годов Понтус Делагарди таким, как изображен он в народных легендах, и является историкам.
Войска его прошли по льду Финского залива и овладели Леалем, Везенбергом, Тольсбургом, Гапсалем, а 6 сентября взяли и Нарву, являвшуюся в то время крупнейшим центром русской торговли с Европой.
Разумеется, можно спорить о способностях Делагарди к колдовству, но вот в феноменальной жестокости и коварстве его сомневаться не приходится.
Перед штурмом Нарвы Делагарди объявил, что отдает город на сутки на разграбление. В результате, за 24 часа после взятия Нарвы, не считая стрельцов из гарнизона, в крепости было убито 7000 мирных жителей.
После Нарвы пали Ивангород, Ям и Копорье, и только Орешек так и продолжал стоять на пути Понтуса Делагарди, не давая завершить столь успешно начавшуюся операцию.
На первых порах особых успехов для Швеции эта война не имела, но вот командующим шведскими войсками в Прибалтике, а заодно и губернатором Эстляндии, был назначен Понтус Делагарди, и всё сразу переменилось.
Понтус Делагарди и особенно его сын Якоб Делагарди оставили такой кровавый след в истории России, что, наверное, надо подробнее рассказать об истории этого рода.
Понс Декупри – так звали будущего завоевателя Эстляндии! – родился во Франции в имении Ла Гарди.
Родители хотели выучить его на аббата, но Понсу Декупри по душе была военная служба, и очень скоро он осуществил свои мечтания.
Понс Декупри воевал в Италии и Шотландии, участвовал в гражданской войне между католиками и протестантами, командовал наёмниками-ландскнехтами в Дании, пока не попал в шведский плен.
Тут он поступил на шведскую службу, превратился в Понтуса Делагарди и уже в 1568 году изменил королю, приняв участие в государственном перевороте.
После победы заговорщиков Понтуса Делагарди отметили многочисленными наградами, но вскоре он снова попал в плен, теперь уже к датчанам.
В награду за долгий плен 17 июля 1571 года король Юхан пожаловал ему титул барона Экхольма.
Вот такие события предшествовали появлению Делагарди на ливонской войне.
В 1581 году король Иоанн III, задумавший отрезать Россию от Балтийского и Белого морей, одобрил запланированный Понтусом Делагарди поход на Новгород.
В конце октября Понтус Делагарди осадил Корелу – главный опорный пункт русских на Карельском перешейке. После бомбардировки шведской артиллерии удалось поджечь деревянные стены крепости.
Горящая крепость и пылающие ядра превратились в герб Кексгольмского герцогства, а Делагарди, не теряя времени, двинулся к Орешку.
Защитникам Орешка было передано письмо короля, в котором тот предлагал передать замок и поселения в его руки.
«Вам будет лучше, чем теперь!» – уверял он, но защитники Орешка не вняли этому королевскому совету, и Делагарди не решился идти к Новгороду.
Сохранилось народное предание, изображающее Понтуса Делагарди злым чародеем, которому всегда и во всём помогает нечистая сила.
Предание подчеркивает, что Делагарди мог одновременно сражаться в нескольких местах, восполняя недостаток в войске птичьими перьями, которые он превращал в воинов.
И вот что поразительно: из-за недостатка подтвержденных надежными источниками сведений о кампании 1581–1582 годов Понтус Делагарди таким, как изображен он в народных легендах, и является историкам.
Войска его прошли по льду Финского залива и овладели Леалем, Везенбергом, Тольсбургом, Гапсалем, а 6 сентября взяли и Нарву, являвшуюся в то время крупнейшим центром русской торговли с Европой.
Разумеется, можно спорить о способностях Делагарди к колдовству, но вот в феноменальной жестокости и коварстве его сомневаться не приходится.
Перед штурмом Нарвы Делагарди объявил, что отдает город на сутки на разграбление. В результате, за 24 часа после взятия Нарвы, не считая стрельцов из гарнизона, в крепости было убито 7000 мирных жителей.
После Нарвы пали Ивангород, Ям и Копорье, и только Орешек так и продолжал стоять на пути Понтуса Делагарди, не давая завершить столь успешно начавшуюся операцию.