Копейко Вера. Тобой я стану

   Рита окинула взглядом свою соседку. Тоненькая, невысокая, с черными прямыми волосами до плеч. Волосы такие густые, что кажется, обычная расческа застрянет в них навсегда. Но самое удивительное, у нее синие глаза. Такие яркие, что хочется зажмуриться, потом снова взглянуть и проверить – не померещилось?
   – Можно подумать, – фыркнула Рита, – твой отец пасет оленей.
   – Конечно, – усмехнулась Люба.
   – Не ври, – бросила Рита и снова отвернулась к шкафу, чтобы закрыть полированную дверцу.
   – Я не вру, – Люба покачала головой.
   – Ты сама-то видела оленя когда-нибудь? – спросила Рита.
   – Они везде, – она захихикала. – Рогатые. А мой отец у них начальник.
   Рита пожала плечами.
   – Не поняла, – Люба нарочито шумно вздохнула. – У моего отца работает стадо разных мужчин, они все рогатые. Как олени. Поняла? Ха-ха!
   Рита снова пожала плечами.
   – Вообще-то ты сама не манси и не ханты, если то, что я вижу, правда.
   – Ты про что? – Люба наклонила голову набок, с интересом посмотрела на Риту.
   – У тебя синие глаза или синие линзы? – спросила Рита.
   – А-а, вот ты про что. Глаза. Настоящие. – Люба вытаращила их изо всех сил. – Смотри. Отцовский подарок.
   Рита молча ждала, что еще скажет Люба.
   И она сказала:
   – А ты догадливая. Я полукровка. Мой отец русский, а мать – манси. Таких, как я, здесь много. Теперь понимаешь, почему у моего отца рогатое стадо подчиненных? Ха-ха-ха! Но не у всех получаются такие красивые дети. – Она вскинула подбородок, приглашая любоваться на самом деле прелестным лицом. – Я взяла самое лучшее у обоих родителей, как все говорят. Я красивая, правда?
   Рита уставилась на свою соседку. Такой самоуверенной девчонки она еще не встречала.
   – Мой отец покупает все, что я хочу, – хвасталась Люба.
   – Интересно, чего такого необыкновенного ты хочешь? – фыркнула Рита, поворачивая ключ в замке шкафа.
   – Ну… Например, вот это. – Люба сунула руку под подушку. – Ты нюхала когда-нибудь такие духи?
   – Какие? Покажи? – Рита отошла от шкафа, потянулась за коробочкой.
   – Это духи, в которых есть особенные… Ну как их там?…
   – Особенные вещества, – поспешила на помощь Рита. Она сразу заметила, что ее соседка, как говорила бабушка о своей приятельнице, не оратор.
   – Ну да. Как только ими подушишься, на тебя все оборачиваются. Принюхиваются. – Люба захихикала.
   – Тебе привез их отец? – Рита удивилась.
   – Конечно, отец. Маме. Я у нее взяла.
   Рита вертела флакон, похожий на яблоко.
   – Нажми на хвостик, – сказала Люба.
   Рита нажала. Аромат оказался нежный, хотелось вдыхать его снова и снова.
   Люба уже сняла блузку, брюки, собираясь надеть ночную рубашку.
   – Я всегда душусь на ночь, – продолжала Люба. – Давай. – Она протянула руку. Рита отдала флакон.
   – Зачем? – Рита пожала плечами. – Я на ночь умываюсь и чищу зубы.
   – Ты глупая, – фыркнула Люба. – Ты, как все.
   – Ага, а ты не как все?
   – Я, как мама.
   – А что твоя мама? Она душится на ночь? – спросила Рита.
   – Конечно. Если бы нет, то меня бы не было на свете.
   – Не понимаю, – Рита округлила глаза. – При чем тут…
   – Притом, что мой отец – мамин любовник. Ему нравилось, как от нее пахло. – Люба засмеялась. – Я дитя аромата, так называет меня отец.
   Рита молчала, ошарашенная признанием, она не знала, что сказать. Но ей незачем было напрягаться.
   – Любой мужчина западает на запахи, – говорила Люба. – Разве на такой не западешь? – Она щедро полилась духами. – Нравится?
   – Нравится, – сказала Рита. – Но ты уж слишком поливаешься.
   – Не-а, отец еще привезет. Он вообще привозит все-все-все. Он ничего, – продолжала Люба. – Не дал мне свою фамилию, но отчества не пожалел. Я Любовь Валерьевна. У него другая семья. Но мама говорит, что нам тоже всего хватит. – Люба засмеялась. – Отец богатый, у него своя нефть. А мама очень красивая.
   – Ты тоже, – не удержалась Рита. – Ты очень красивая.
   – Я знаю, – Люба снова утопила в прозрачное яблоко металлический хвостик серебристого цвета. – Мама говорит, что это – наше все, – она засмеялась.
   – Красота?
   – Ну да. Мы получим за нее все, что хотим.
   Свет погас ровно в одиннадцать, Рита и Люба затихли. В эту ночь, овеянная Любиными духами, Рита видела летние сны. В них все не так, как за окном. Никакой слякоти. Райский остров, на котором она собиралась… печь блины. Единственное, что ее мучило – куда вставить вилку электрической блинницы, если, кроме пальмовых стволов, нет никаких столбов?

Глава 6. То, что способно удивить

   В интернате Рите нравилось все, даже дежурства – ничего похожего на лагерные страдания. Наводить чистоту – проще простого: легкие пылесосы для ковров, свежие мохнатые щетки для пола, а для мебели – самые лучшие полироли. Провел один раз салфеткой – блеск!
   Но первое дежурство ее удивило. Точнее, соседка Люба. Они должны были привести в порядок свою комнату, а потом пропылесосить половину коридора.
   Рита взялась за тряпку, вставила ее в лентяйку и принялась тереть между кроватями. Мама оказалась права – пол покрыт линолеумом, никакой краски рыжего цвета. В коридоре – ковровые дорожки теплого желтовато-оранжевого цвета. На самом деле, корпус, в котором она жила, новый, светлый, с удобной мебелью, сверкающими раковинами и кафелем в душевых.
   – Ты скоро? – спросила Рита из-под кровати. – Бери пылесос и…
   – Никогда, – услышала она голос Любы, – не убирала и не буду.
   – Как это? – Рита чуть не стукнулась головой об угол кровати.
   – Обыкновенно, – отвечала Люба ленивым голосом. – Всегда найдется тот, кто за меня уберет. – Рита вынырнула из-под кровати, как выныривают из океана неосторожные пловцы, за которыми гонится акула. – Ты такая быстрая. Вон, уже сделала половину работы за меня. Давай до конца, а?
   Рита уставилась на нее.
   – Это еще почему? – Внутри вспыхнул огонь.
   – А я тебе за это что-нибудь подарю, – продолжала Люба.
   – Поищи дураков в другом месте, – прошипела Рита. – Я сделала свою половину, вот и все.
   – Ладно, пойду поищу кого-нибудь. – Люба встала с кровати, накинула на себя белоснежный махровый халат и вышла из комнаты.
   Очень скоро она вернулась с худенькой девочкой, наверное, класса на два ниже, чем они с Любой.
   – Она уберет за меня, – Люба широко улыбалась Рите в лицо.
   Рита перевела взгляд на девочку, которая быстро включила пылесос и принялась водить щеткой по короткому ворсу ковра. «В конце концов, ее никто не принуждал, она сама согласилась», – решила Рита. Она пожала плечами и молча отвернулась.
   Когда гудение прекратилось, Рита услышала голос Любы:
   – Бери. Спасибо тебе. Придешь в следующий раз?
   – Ага, – тихо ответила девочка.
   Она не видела, что дала Люба, но по голосу было ясно – она рада.
   – Видала? – спросила Люба. – Я дала ей помаду. Немного начатую, но все равно фирменную. Ей никогда такую не купить. А отец привезет мне их столько, всяких помад-румян, сколько я захочу.

Глава 7. Какого цвета молоко оленухи

   Класс, в который пришла Рита, оказался небольшой, всего двенадцать человек. Ивана Гришкина она заметила сразу – его темные глаза впились в нее, как только она вошла в кабинет.
   У него черные, торчащие ежиком волосы, широкое лицо. Он смотрел на нее, как смотрят на что-то невиданное. Пожалуй, именно так Рита смотрела на осьминога, которого поймали рыбаки, когда она с родителями отдыхала на море. Хотелось пройтись рукой по темно-фиолетовому телу, но было страшновато. А… чего хочется ему? Она искоса наблюдала за Иваном и всякий раз ловила на себе его взгляд. Она уже знала, что он – знаменитость. Певец.
   Ну и сравнение придумала – она и осьминог. Самой смешно. И потом, почему бы ему не посмотреть на нее? У нее приятная внешность, она хорошо сложена – по крайней мере, так говорят мамины подруги. А потом, улыбаясь, добавляют: «Маргарита – не зрелый плод, но дайте срок…» – и по-особому поднимают брови. В общем, ей вполне уютно в своем теле. Пускай смотрит…
   – А что скоро будет, – сказала однажды вечером Люба, поливая себя духами.