Мальчишки перестали смеяться, смотрят разинув рты и молчат.
А когда учительница спросила Матиуша о животном и растительном мире тропических стран и он заговорил, в классе воцарилась мертвая тишина.
Матиуш смотрит в окошко и говорит, будто все это перед собой видит. Пальмы выглядят так, а лианы – вот так. Бананы сладкие У фиников косточки продолговатые и гладкие. Кокосовые орехи – во какие! У носорога пасть огромная, и сам он с полкомнаты. Детеныши у них поменьше. А бывают носороги еще больше…
Матиуш рассказал про львов, тигров, гиен, леопардов, слонов, крокодилов, обезьян, канареек.
– Не иначе, своими глазами все видел. По книжке так не расскажешь, – перешептываются ребята.
XXVIII
XXIX
А когда учительница спросила Матиуша о животном и растительном мире тропических стран и он заговорил, в классе воцарилась мертвая тишина.
Матиуш смотрит в окошко и говорит, будто все это перед собой видит. Пальмы выглядят так, а лианы – вот так. Бананы сладкие У фиников косточки продолговатые и гладкие. Кокосовые орехи – во какие! У носорога пасть огромная, и сам он с полкомнаты. Детеныши у них поменьше. А бывают носороги еще больше…
Матиуш рассказал про львов, тигров, гиен, леопардов, слонов, крокодилов, обезьян, канареек.
– Не иначе, своими глазами все видел. По книжке так не расскажешь, – перешептываются ребята.
XXVIII
Матиуш остался пока в младшем классе, а подгонит арифметику, перейдет в старший, к учителю.
Учительница полюбила его, а ребята относятся к нему настороженно, недоверчиво. И так и этак пробуют подъехать. То пошутят и ждут, рассмеется он или нет. То толкнут и ждут, даст ли сдачу В друзья набиваются, чтобы выведать, кто он такой. И выжидают, когда же он покажет себя.
– Да ты не бойся! – подбадривают они его. – Учительница добрая, не то что учитель.
Слово «добрая» они произносят снисходительным тоном, будто это недостаток, а не достоинство.
Когда очередная попытка привлечь Матиуша на свою сторону не удается, ребята, потеряв терпение, цедят сквозь зубы:
– У, приблуда!
Матиуш слышит, как они бормочут себе под нос: «тихоня», «святоша», «подлиза», «девчонка», и вспоминает канарейку и ее собратьев – вольных птиц.
«Они тоже ее не понимали».
Учительница замечает: в классе происходит неладное, но надеется, что в конце концов ребята привыкнут к новичку. Однажды кто-то нарочно забрызгал чернилами тетрадку Матиуша. Это переполнило чашу ее терпения.
– Ах вы негодники! – закричала она, покраснев от гнева. – Чего вы к нему пристаете? Из зависти, что он больше вас знает?
– Есть чему завидовать – дырявым сапогам! – нагло сказал сын деревенского богатея. Ему купили новую шапку, вот он и важничал.
В классе не любили этого задавалу и лентяя, но связываться не хотели: боялись его здоровенных кулачищ.
– Вы за него заступаетесь, будто он ваш жених… – заявил грубиян молоденькой учительнице. – А ты чего на меня уставился? – прикрикнул он на Матиуша.
– Глаза есть, вот и смотрю, – ответил Матиуш и слегка покраснел.
– А я не желаю, чтобы ты таращился на меня, слышишь? – грозно сказал оболтус и шагнул к Матиушу.
Матиуш прищурился. Стоит в выжидающей позе.
– Ишь, сощурился, бродяга!
Матиуш вспомнил драку на необитаемом острове. Как тогда, что-то необъяснимое произошло с сердцем, с головой, с руками.
– Ну, чего уставился?
– А ты мне что, смотреть запретишь? – невозмутимо ответил Матиуш и положил на всякий случай руку на парту, поближе к чернильнице.
– Подраться захотел?
– Нет.
– По морде получить хочешь?
– Нет.
– Смотри, дождешься!
– Не дождусь.
Учительница спешит на помощь, но поздно. Силач схватил Матиуша за вихры и изо всех сил саданул кулаком в грудь. А потом – раз головой об парту!
– Дерутся! Дерутся! – завопили ребята, повскакав с мест, и тесным кольцом окружили дерущихся.
– Безобразие! Что здесь происходит! – В класс с перекошенной от злости физиономией ворвался директор. – Вот до чего вы их распустили! Ученики уже дерутся у вас на уроках! У меня и без ваших сорванцов хватает хлопот!
Матиуш сдвинул брови, заложил руки за спину и внимательно слушает. «Надо помочь учительнице», – решил он.
Порядок был восстановлен, и урок продолжался. После звонка Матиуш приоткрыл дверь в учительскую и спросил:
– Можно войти?
– Тебе чего, Марцинек?
– Разрешите мне, пожалуйста, сделать одну вещь, не то я перестану ходить в школу. Не хочу, чтобы у вас из-за меня неприятности были.
– Что же ты хочешь сделать?
– Это секрет.
Вошел директор и накинулся на Матиуша:
– Ты чего здесь делаешь? Разве тебе не известно, что ученикам сюда вход запрещен?
– Это незаурядный мальчик, – робко сказала учительница, когда за Матиушем закрылась дверь.
– У вас все незаурядные. – Директор издевательски засмеялся. – Один – талантливый художник, другой – выдающийся математик. А все, вместе взятые, они самые заурядные сорванцы. В этом году уже два окна разбили.
От школы до дому две версты. Матиуш шагает по дороге, заложив, по своему обыкновению, руки за спину, и размышляет о случившемся. Вдруг его догоняет тот самый мальчик, которого учительница считала талантливым художником.
– Не расстраивайся. Они скоро от тебя отстанут. Мне сначала тоже прохода не давали.
– Почему?
– Не любят тех, кто лучше их умеет что-либо делать.
– Почему?
– Наверно, от зависти. Не все такие, но есть несколько заводил, которых все слушаются. Хочешь, я тебе картинку нарисую? А что тебе нарисовать? Ты тогда здорово про жаркие страны рассказывал. Повтори еще раз, и я тебе нарисую Матиуша на необитаемом острове.
– Но ведь Матиуш умер.
– Ну и что? Если умер, значит, рисовать нельзя? Твои хозяева разрешат, чтобы я пришел к тебе вечером?
– Спрошу. Думаю, разрешат. Они хорошие люди. Книжки мне купили, тетрадки. И сапоги обещали купить.
– Вот свинья, рваными сапогами попрекает! Подумаешь, новую шапку заимел и нос дерет! Хорошо, что ты с ним связываться не стал. У него отец – богатей, дружбу с самим директором школы водит. Поэтому он и распоясался. Но ничего, мы ему покажем! Поймаем подальше от школы и темную устроим. Не забудь про картинку!
– Спасибо.
Идет Матиуш дальше. Повалил густой снег. Снежинки кружатся, танцуют в воздухе, и мысли-пчелки проворнее снуют в голове.
«Вот чудно! Раньше управлял целым государством, а теперь с одним классом справиться не могу. Речи произносил в парламенте, а теперь с мальчишками стыжусь говорить. Теперь мне понятно, почему Стефан не хотел связываться с ними. Как начнут приставать, дразнить, высмеивать, не знаешь, куда деваться. Хотя что они мне скажут нового? Приблуда? Сапоги каши просят? Ну и пусть. Так всегда: один начнет, а другие повторяют, как попугаи.»
На другой день Матиуш на первом же уроке поднял руку.
– Я знаю, вы называете меня чужаком, бродягой, приблудой. Да, у меня рваные сапоги. Если вы не хотите, я не буду ходить в школу. Почему ваша учительница должна страдать из-за меня? Давайте устроим голосование. Если большинство «против», я уйду из школы. Но если только один «против», а остальные «за», я останусь. Не думайте, что я боюсь вас. Я готов драться с каждым, но только не в школе. Назначим место и будем биться при свидетелях. Вот вы слушаетесь учителя, потому что боитесь побоев. А по-моему, наоборот, надо слушаться того, кто не бьет. Пока дети не перестанут драться между собой, они не имеют права требовать от взрослых, чтобы те их не били. Пока ребята не перестанут драться и швырять друг в друга камнями, на земле не прекратятся войны, а значит, будут и сироты, потому что на войне убивают отцов. Конечно, без ссор не обойдешься, но надо собраться всем и рассудить, кто прав, кто виноват, а не пускать сразу в ход кулаки.
Пока Матиуш говорил, то в одном, то в другом конце класса слышались приглушенные голоса:
– Во дает!
– Лекцию читает.
– Новый учитель объявился – приблуда!
– Совсем рехнулся!
– Проваливай отсюда!
Под конец Матиуш сказал:
– Кто «против», поднимите руку. Думаете, я не слышу, что вы бормочете? Но я считаю ниже своего достоинства обращать на это внимание. Я встал и открыто, во всеуслышание высказываю свои мысли. А вы знаете, что вы не правы, вот и ворчите себе под нос. Так поступают только трусы. Итак, кто за то, чтобы я не ходил в школу, поднимите руки!
Поднялся целый лес рук. Учительница хотела вмешаться, но Матиуш быстро собрал книги и тетрадки и покинул класс.
По дороге его догнал мальчик из класса и сказал, чтобы он вернулся. Произошла ошибка. Ребята не поняли. Он сам поднял руку, – подумал, так надо, чтобы Марцинек остался в школе.
– Вот увидишь, они больше не будут к тебе приставать. Теперь мы знаем, кто на тебя натравливал ребят. Ну что тебе стоит попробовать. Воротись, Марцин! Не будь таким гордым! Говорю тебе, ребята ошиблись. Воротись!
Матиуш как будто внимательно слушает товарища, но слова не доходят до его сознания. Жалко, конечно, расставаться с учительницей, со школой. Но ничего не поделаешь. Значит, не судьба. Отовсюду его прогоняют, всюду он лишний. И в самом деле, ведь Матиуш умер, чего же он скитается, как тень, по свету? Чего ждет от людей? Как славно жилось ему на необитаемом острове! А разве плохо было бы у Кампанеллы разгуливать по апельсиновой роще? Преступники – и те были к нему добры. А теперь ему так горько, так горько, хоть плачь…
Воротился Матиуш домой, а в голове молотком стучит: «Из школы прогнали! Из школы прогнали!»
Достал он из потайного местечка дневник и записал:
Тихая деревушка уподобилась растревоженному улью. Ребята разделились на две партии: на сторонников и противников Матиуша
– Этот бродяга заявил, что учителя нечего слушаться, раз он дерется. И еще грозился избить всех, у кого новые шапки и целые сапоги. А учительница сказала: надо, мол, уговорить его, чтобы он ходил в школу. Подумаешь, важная птица! У нас вон ручка пропала в классе. Небось он украл, а теперь боится, как бы его не уличили, и обиженного из себя корчит.
За ребятами – взрослые: одни хвалят учителя, другие – учительницу.
Хозяева, у которых жил Матиуш, горой стоят за своего пастушонка:
– Мальчик тихий, послушный, работящий, а рассуждать начнет, заслушаешься – ни дать ни взять, мудрец. Марцинек прав!
– Ишь благодетели нашлись! Вместо того чтобы языком трепать, вы бы лучше сапоги ему новые справили! Как ему, голодранцу, новой шапке не позавидовать!
Началось с Матиуша, а потом пошла настоящая свара: стали соседи друг с другом счеты сводить да старые обиды припоминать. Этот – известный лодырь, тот – пьяница, а тот фальшивые показания на суде давал.
– Яблоко от яблони недалеко падает. Какой отец, таков и сын!
Нашлись даже противники школ. Они считали, что без них было лучше.
– Раньше читать не умели, зато грешили меньше.
– От ученья ребята совсем от рук отбились, работать их не заставишь.
– Стариков не уважают и зажиточных, солидных хозяев ни во что не ставят…
Целую неделю в деревне бурлило, как в кипящем котле.
«Пойду-ка я в школу», – подумал Матиуш.
Для вида он прилежно занимается арифметикой, но в старший класс, к учителю, переходить не торопится. Ведет себя, как раньше: нос не задирает, но и не робеет. Домой теперь возвращается не один, а с тем мальчиком, который хорошо рисует. И с ним сидит на одной парте. Матиуш по-прежнему не выносит лжи. Набедокурят, например, в классе, Матиуш – ничего, сидит и ждет. Если учительница не спросит, кто это сделал, смолчит. Но если спросит, а виновник не признается, Матиуш показывает на него и смело говорит:
– Это он!
После уроков мальчишки грозятся:
– Погоди, доносчик проклятый, мы тебе покажем!
– Доносчик все делает исподтишка. А ты трус, коли у тебя смелости на хватает самому признаться.
Так ни разу он ни с кем и не подрался. Мальчишки чувствовали: лучше с ним не связываться.
У Матиуша что-то есть во взгляде, как у лорда Пакса: посмотрит пристально, и озорники присмиреют.
Каково же было удивление ребят, когда Матиуш согласился играть в снежки.
– В кого три раза угодят снежком, тот убит. Кто упадет, тот в плен попал, – говорит Матиуш, припоминая сражения в королевском парке.
Матиуш не командир, но признанный полководец. И все беспрекословно ему подчиняются. Но он не зазнается, и никто не слыхал, чтобы он кому-нибудь сказал: «Э, много ты понимаешь, болван!» Каждого внимательно выслушает и, если совет дельный, согласится, а если так себе, изменит немножко, и получается как надо, но никому не обидно. А если совет никудышный, объяснит почему.
– Надо генералов выбрать, – предложил кто-то.
– Зачем? – возразил Матиуш. – Давайте лучше сделаем так, пусть каждый пять раз бросит в цель, и самых метких стрелков распределим поровну между двумя отрядами.
Мальчишки норовят схитрить. Кто нарочно плохо целится, кто промахнется и спорит, что попал. Но Матиуша не проведешь: он зорко следит за состязанием.
– Давайте условимся: не обижаться и не спорить.
Генеральное сражение все откладывалось: то оттепель, то снег слишком сухой – снежки рассыпаются. Но Матиуш советует не торопиться.
Поспешишь – людей насмешишь.
Старшеклассники напрашивались играть с ними.
– Нет, – сказал Матиуш, – сначала мы сами попробуем.
Три дня длилась подготовка к битве: строили крепости, насыпали снежные валы.
Матиуша больше не считают гордецом. Ребята полюбили его. Кто столько интересных сказок знает? Только Матиуш. Чтобы ребята не догадались, что сказки негритянские, Матиуш изменял имена.
С каждым днем растет его слава. А вместе с ней любопытство: кто он и откуда? Известно, что его отец тюремный надзиратель, и все.
– Марцинек, ты видел преступников?
– Это правда, что их по глазам можно узнать?
– А ты много стран повидал?
Матиуш старается перевести разговор на другую тему. Но мальчишки – народ упорный.
– Не увиливай, расскажи нам всю правду.
– Что? – переспрашивает Матиуш, будто не понимает, о чем идет речь.
– Дай честное слово, что расскажешь все, как было.
– Честное слово, расскажу, когда придет время.
Но, откровенно говоря, Матиушу очень не хочется, чтобы это время наступило. Опять он обжился здесь, привык, и его все полюбили. В школе – хорошо, и с ребятами он ладит. Есть среди них, правда, несколько шалопаев, но они стараются исправиться. Ведь сразу это никогда не получается.
– Думаешь, я сам не знаю, что я задира и драчун? Ну, говорю я себе, с понедельника исправлюсь. Проходит понедельник, вторник, а я все такой же, – жаловался Матиушу один.
– Не пойму, почему мне так нравится злить других. Это я еще себя сдерживаю, а то бы со мной никто и водиться не стал, – признавался другой.
– Теперь я смирный, а знал бы ты меня раньше! Мне, бывало, все равно: собака ли, курица, старик, лошадь, ребенок. У меня будто руки чешутся. Схвачу камень или палку, размахнусь, и – раз! Вот погляди, – и показывает на голове, на руках, на ногах большие и маленькие шрамы. – Вот это след конского копыта. А здесь топором по пальцу тяпнул. А это стеклом от разбитой бутылки порезался – кровь хлестала, еле остановили. Тут вот собака укусила, когда я санки ей к хвосту привязывал. Постарше стал, за ум взялся, а то страх что вытворял! – рассказывал третий.
Матиуш всех выслушивал и одному советовал одно, другому – другое. Но каждому говорил: не падай духом. Не опускай рук. Старайся.
– Главное – сильная воля. Но с неба она не свалится, ее надо воспитывать в себе, тренировать. Захотелось, например, тебе доплыть до маяка, но без тренировки ты только из сил выбьешься, а цели не достигнешь. Или, представь себе, что ты дикарь…
И, увлекшись, Матиуш начинает рассказывать про негров, как человек, который сам их видел.
Ребята часто вспоминают в разговорах короля Матиуша.
– Был бы жив король Матиуш, учитель не посмел бы нас за уши драть.
– Вот тут по распоряжению короля Матиуша начали строить карусель.
– А шоколадки – помните? Только три раза выдали, и то не всем досталось.
– В столице, говорят, взрослые в школу ходили, а ребята их по рукам били и в угол ставили. Вот потеха!
И ребята весело смеялись, будто вспоминая забавную историю. А Матиушу становилось не по себе. Он умолкал и тяжело вздыхал.
Он словно предчувствовал, что скоро кончатся тихие, безмятежные дни. И впереди ждут его борьба и заботы.
Отчасти предчувствовал, а отчасти знал от людей, которые читали газеты.
В газетах сообщили о смерти Старого короля и что на престол снова вступил его сын. Молодой король дорвался до власти и сразу же заключил военный союз с царем Пафнутием. В армии вспыхнул мятеж (солдаты и офицеры его не любили), но он расстрелял бунтовщиков и объявил, что впредь будет поступать так с каждым, кто пойдет против него. А королям заявил, что они обманным путем отняли у него порт. С Печальным королем он окончательно рассорился.
– Ты ведь сам подписал договор, – урезонивали его короли. – А договор королей отменить нельзя.
– Подписывал, во-первых, не я, а отец, а во-вторых, Матиуш на Фуфайке целых два договора подписал, ну и что?
– Верно, но Матиуш был пьяный.
– А кто ему велел напиваться? Потом, одно дело, будь он жив, а другое – когда он умер.
«Война спит», – пришли Матиушу на память слова смотрителя маяка.
Спит, но в любой день может проснуться.
И Матиуш сидел на уроках с отсутствующим видом, не слушая вопросов учительницы. Но кто знает, какие важные проблемы решал он в эти минуты.
– Марцинек, на уроках надо быть внимательным, – пожурила его учительница.
– Я постараюсь.
Беспокойство Матиуша росло с каждым днем. Он забросил игры с ребятами, по ночам лежал с открытыми глазами и вздыхал. «Видно, сглазили парнишку», – решил хозяин и собрался везти Матиуша к доктору.
И вот война проснулась. Матиуш в последний раз отправился на уроки.
– Я больше не буду ходить в школу, – сказал он. – Спасибо вам и товарищам за все.
– Что случилось? Почему? – посыпались со всех сторон удивленные вопросы.
– Я еду в столицу, – с трудом выговорил он. Слова застревали в горле, а в уголках глаз блеснули две большие слезы и медленно покатились по щекам.
Наступила гнетущая тишина. А Матиуш стоял и сосредоточенно тер кулаком лоб.
– Это неправда, что король Матиуш умер. Я – Матиуш Реформатор, но я должен был скрываться.
Известие было ошеломляющим. Словно гром грянул среди ясного неба. Так бывает только в сказках, но все почему-то сразу поверили. Как это им самим не пришло в голову? Как же они сразу не догадались, что Марцинек – это король Матиуш?
Учительница полюбила его, а ребята относятся к нему настороженно, недоверчиво. И так и этак пробуют подъехать. То пошутят и ждут, рассмеется он или нет. То толкнут и ждут, даст ли сдачу В друзья набиваются, чтобы выведать, кто он такой. И выжидают, когда же он покажет себя.
– Да ты не бойся! – подбадривают они его. – Учительница добрая, не то что учитель.
Слово «добрая» они произносят снисходительным тоном, будто это недостаток, а не достоинство.
Когда очередная попытка привлечь Матиуша на свою сторону не удается, ребята, потеряв терпение, цедят сквозь зубы:
– У, приблуда!
Матиуш слышит, как они бормочут себе под нос: «тихоня», «святоша», «подлиза», «девчонка», и вспоминает канарейку и ее собратьев – вольных птиц.
«Они тоже ее не понимали».
Учительница замечает: в классе происходит неладное, но надеется, что в конце концов ребята привыкнут к новичку. Однажды кто-то нарочно забрызгал чернилами тетрадку Матиуша. Это переполнило чашу ее терпения.
– Ах вы негодники! – закричала она, покраснев от гнева. – Чего вы к нему пристаете? Из зависти, что он больше вас знает?
– Есть чему завидовать – дырявым сапогам! – нагло сказал сын деревенского богатея. Ему купили новую шапку, вот он и важничал.
В классе не любили этого задавалу и лентяя, но связываться не хотели: боялись его здоровенных кулачищ.
– Вы за него заступаетесь, будто он ваш жених… – заявил грубиян молоденькой учительнице. – А ты чего на меня уставился? – прикрикнул он на Матиуша.
– Глаза есть, вот и смотрю, – ответил Матиуш и слегка покраснел.
– А я не желаю, чтобы ты таращился на меня, слышишь? – грозно сказал оболтус и шагнул к Матиушу.
Матиуш прищурился. Стоит в выжидающей позе.
– Ишь, сощурился, бродяга!
Матиуш вспомнил драку на необитаемом острове. Как тогда, что-то необъяснимое произошло с сердцем, с головой, с руками.
– Ну, чего уставился?
– А ты мне что, смотреть запретишь? – невозмутимо ответил Матиуш и положил на всякий случай руку на парту, поближе к чернильнице.
– Подраться захотел?
– Нет.
– По морде получить хочешь?
– Нет.
– Смотри, дождешься!
– Не дождусь.
Учительница спешит на помощь, но поздно. Силач схватил Матиуша за вихры и изо всех сил саданул кулаком в грудь. А потом – раз головой об парту!
– Дерутся! Дерутся! – завопили ребята, повскакав с мест, и тесным кольцом окружили дерущихся.
– Безобразие! Что здесь происходит! – В класс с перекошенной от злости физиономией ворвался директор. – Вот до чего вы их распустили! Ученики уже дерутся у вас на уроках! У меня и без ваших сорванцов хватает хлопот!
Матиуш сдвинул брови, заложил руки за спину и внимательно слушает. «Надо помочь учительнице», – решил он.
Порядок был восстановлен, и урок продолжался. После звонка Матиуш приоткрыл дверь в учительскую и спросил:
– Можно войти?
– Тебе чего, Марцинек?
– Разрешите мне, пожалуйста, сделать одну вещь, не то я перестану ходить в школу. Не хочу, чтобы у вас из-за меня неприятности были.
– Что же ты хочешь сделать?
– Это секрет.
Вошел директор и накинулся на Матиуша:
– Ты чего здесь делаешь? Разве тебе не известно, что ученикам сюда вход запрещен?
– Это незаурядный мальчик, – робко сказала учительница, когда за Матиушем закрылась дверь.
– У вас все незаурядные. – Директор издевательски засмеялся. – Один – талантливый художник, другой – выдающийся математик. А все, вместе взятые, они самые заурядные сорванцы. В этом году уже два окна разбили.
От школы до дому две версты. Матиуш шагает по дороге, заложив, по своему обыкновению, руки за спину, и размышляет о случившемся. Вдруг его догоняет тот самый мальчик, которого учительница считала талантливым художником.
– Не расстраивайся. Они скоро от тебя отстанут. Мне сначала тоже прохода не давали.
– Почему?
– Не любят тех, кто лучше их умеет что-либо делать.
– Почему?
– Наверно, от зависти. Не все такие, но есть несколько заводил, которых все слушаются. Хочешь, я тебе картинку нарисую? А что тебе нарисовать? Ты тогда здорово про жаркие страны рассказывал. Повтори еще раз, и я тебе нарисую Матиуша на необитаемом острове.
– Но ведь Матиуш умер.
– Ну и что? Если умер, значит, рисовать нельзя? Твои хозяева разрешат, чтобы я пришел к тебе вечером?
– Спрошу. Думаю, разрешат. Они хорошие люди. Книжки мне купили, тетрадки. И сапоги обещали купить.
– Вот свинья, рваными сапогами попрекает! Подумаешь, новую шапку заимел и нос дерет! Хорошо, что ты с ним связываться не стал. У него отец – богатей, дружбу с самим директором школы водит. Поэтому он и распоясался. Но ничего, мы ему покажем! Поймаем подальше от школы и темную устроим. Не забудь про картинку!
– Спасибо.
Идет Матиуш дальше. Повалил густой снег. Снежинки кружатся, танцуют в воздухе, и мысли-пчелки проворнее снуют в голове.
«Вот чудно! Раньше управлял целым государством, а теперь с одним классом справиться не могу. Речи произносил в парламенте, а теперь с мальчишками стыжусь говорить. Теперь мне понятно, почему Стефан не хотел связываться с ними. Как начнут приставать, дразнить, высмеивать, не знаешь, куда деваться. Хотя что они мне скажут нового? Приблуда? Сапоги каши просят? Ну и пусть. Так всегда: один начнет, а другие повторяют, как попугаи.»
На другой день Матиуш на первом же уроке поднял руку.
– Я знаю, вы называете меня чужаком, бродягой, приблудой. Да, у меня рваные сапоги. Если вы не хотите, я не буду ходить в школу. Почему ваша учительница должна страдать из-за меня? Давайте устроим голосование. Если большинство «против», я уйду из школы. Но если только один «против», а остальные «за», я останусь. Не думайте, что я боюсь вас. Я готов драться с каждым, но только не в школе. Назначим место и будем биться при свидетелях. Вот вы слушаетесь учителя, потому что боитесь побоев. А по-моему, наоборот, надо слушаться того, кто не бьет. Пока дети не перестанут драться между собой, они не имеют права требовать от взрослых, чтобы те их не били. Пока ребята не перестанут драться и швырять друг в друга камнями, на земле не прекратятся войны, а значит, будут и сироты, потому что на войне убивают отцов. Конечно, без ссор не обойдешься, но надо собраться всем и рассудить, кто прав, кто виноват, а не пускать сразу в ход кулаки.
Пока Матиуш говорил, то в одном, то в другом конце класса слышались приглушенные голоса:
– Во дает!
– Лекцию читает.
– Новый учитель объявился – приблуда!
– Совсем рехнулся!
– Проваливай отсюда!
Под конец Матиуш сказал:
– Кто «против», поднимите руку. Думаете, я не слышу, что вы бормочете? Но я считаю ниже своего достоинства обращать на это внимание. Я встал и открыто, во всеуслышание высказываю свои мысли. А вы знаете, что вы не правы, вот и ворчите себе под нос. Так поступают только трусы. Итак, кто за то, чтобы я не ходил в школу, поднимите руки!
Поднялся целый лес рук. Учительница хотела вмешаться, но Матиуш быстро собрал книги и тетрадки и покинул класс.
По дороге его догнал мальчик из класса и сказал, чтобы он вернулся. Произошла ошибка. Ребята не поняли. Он сам поднял руку, – подумал, так надо, чтобы Марцинек остался в школе.
– Вот увидишь, они больше не будут к тебе приставать. Теперь мы знаем, кто на тебя натравливал ребят. Ну что тебе стоит попробовать. Воротись, Марцин! Не будь таким гордым! Говорю тебе, ребята ошиблись. Воротись!
Матиуш как будто внимательно слушает товарища, но слова не доходят до его сознания. Жалко, конечно, расставаться с учительницей, со школой. Но ничего не поделаешь. Значит, не судьба. Отовсюду его прогоняют, всюду он лишний. И в самом деле, ведь Матиуш умер, чего же он скитается, как тень, по свету? Чего ждет от людей? Как славно жилось ему на необитаемом острове! А разве плохо было бы у Кампанеллы разгуливать по апельсиновой роще? Преступники – и те были к нему добры. А теперь ему так горько, так горько, хоть плачь…
Воротился Матиуш домой, а в голове молотком стучит: «Из школы прогнали! Из школы прогнали!»
Достал он из потайного местечка дневник и записал:
«Жизнь – тяжелая штука», говорил Валентий. Раньше я не понимал, что это значит. А теперь понимаю.Опять скандал, да еще какой! Везде, где бы Матиуш ни появлялся, начиналась кутерьма. Что получилось, когда он был королем, известно. И так всегда: среди негров, белых королей, взрослых, детей он все вверх дном перевернет, какое-нибудь новшество придумает, старые порядки изменит, и люди прозревают, словно до тех пор были слепые.
Тихая деревушка уподобилась растревоженному улью. Ребята разделились на две партии: на сторонников и противников Матиуша
– Этот бродяга заявил, что учителя нечего слушаться, раз он дерется. И еще грозился избить всех, у кого новые шапки и целые сапоги. А учительница сказала: надо, мол, уговорить его, чтобы он ходил в школу. Подумаешь, важная птица! У нас вон ручка пропала в классе. Небось он украл, а теперь боится, как бы его не уличили, и обиженного из себя корчит.
За ребятами – взрослые: одни хвалят учителя, другие – учительницу.
Хозяева, у которых жил Матиуш, горой стоят за своего пастушонка:
– Мальчик тихий, послушный, работящий, а рассуждать начнет, заслушаешься – ни дать ни взять, мудрец. Марцинек прав!
– Ишь благодетели нашлись! Вместо того чтобы языком трепать, вы бы лучше сапоги ему новые справили! Как ему, голодранцу, новой шапке не позавидовать!
Началось с Матиуша, а потом пошла настоящая свара: стали соседи друг с другом счеты сводить да старые обиды припоминать. Этот – известный лодырь, тот – пьяница, а тот фальшивые показания на суде давал.
– Яблоко от яблони недалеко падает. Какой отец, таков и сын!
Нашлись даже противники школ. Они считали, что без них было лучше.
– Раньше читать не умели, зато грешили меньше.
– От ученья ребята совсем от рук отбились, работать их не заставишь.
– Стариков не уважают и зажиточных, солидных хозяев ни во что не ставят…
Целую неделю в деревне бурлило, как в кипящем котле.
«Пойду-ка я в школу», – подумал Матиуш.
Для вида он прилежно занимается арифметикой, но в старший класс, к учителю, переходить не торопится. Ведет себя, как раньше: нос не задирает, но и не робеет. Домой теперь возвращается не один, а с тем мальчиком, который хорошо рисует. И с ним сидит на одной парте. Матиуш по-прежнему не выносит лжи. Набедокурят, например, в классе, Матиуш – ничего, сидит и ждет. Если учительница не спросит, кто это сделал, смолчит. Но если спросит, а виновник не признается, Матиуш показывает на него и смело говорит:
– Это он!
После уроков мальчишки грозятся:
– Погоди, доносчик проклятый, мы тебе покажем!
– Доносчик все делает исподтишка. А ты трус, коли у тебя смелости на хватает самому признаться.
Так ни разу он ни с кем и не подрался. Мальчишки чувствовали: лучше с ним не связываться.
У Матиуша что-то есть во взгляде, как у лорда Пакса: посмотрит пристально, и озорники присмиреют.
Каково же было удивление ребят, когда Матиуш согласился играть в снежки.
– В кого три раза угодят снежком, тот убит. Кто упадет, тот в плен попал, – говорит Матиуш, припоминая сражения в королевском парке.
Матиуш не командир, но признанный полководец. И все беспрекословно ему подчиняются. Но он не зазнается, и никто не слыхал, чтобы он кому-нибудь сказал: «Э, много ты понимаешь, болван!» Каждого внимательно выслушает и, если совет дельный, согласится, а если так себе, изменит немножко, и получается как надо, но никому не обидно. А если совет никудышный, объяснит почему.
– Надо генералов выбрать, – предложил кто-то.
– Зачем? – возразил Матиуш. – Давайте лучше сделаем так, пусть каждый пять раз бросит в цель, и самых метких стрелков распределим поровну между двумя отрядами.
Мальчишки норовят схитрить. Кто нарочно плохо целится, кто промахнется и спорит, что попал. Но Матиуша не проведешь: он зорко следит за состязанием.
– Давайте условимся: не обижаться и не спорить.
Генеральное сражение все откладывалось: то оттепель, то снег слишком сухой – снежки рассыпаются. Но Матиуш советует не торопиться.
Поспешишь – людей насмешишь.
Старшеклассники напрашивались играть с ними.
– Нет, – сказал Матиуш, – сначала мы сами попробуем.
Три дня длилась подготовка к битве: строили крепости, насыпали снежные валы.
Матиуша больше не считают гордецом. Ребята полюбили его. Кто столько интересных сказок знает? Только Матиуш. Чтобы ребята не догадались, что сказки негритянские, Матиуш изменял имена.
С каждым днем растет его слава. А вместе с ней любопытство: кто он и откуда? Известно, что его отец тюремный надзиратель, и все.
– Марцинек, ты видел преступников?
– Это правда, что их по глазам можно узнать?
– А ты много стран повидал?
Матиуш старается перевести разговор на другую тему. Но мальчишки – народ упорный.
– Не увиливай, расскажи нам всю правду.
– Что? – переспрашивает Матиуш, будто не понимает, о чем идет речь.
– Дай честное слово, что расскажешь все, как было.
– Честное слово, расскажу, когда придет время.
Но, откровенно говоря, Матиушу очень не хочется, чтобы это время наступило. Опять он обжился здесь, привык, и его все полюбили. В школе – хорошо, и с ребятами он ладит. Есть среди них, правда, несколько шалопаев, но они стараются исправиться. Ведь сразу это никогда не получается.
– Думаешь, я сам не знаю, что я задира и драчун? Ну, говорю я себе, с понедельника исправлюсь. Проходит понедельник, вторник, а я все такой же, – жаловался Матиушу один.
– Не пойму, почему мне так нравится злить других. Это я еще себя сдерживаю, а то бы со мной никто и водиться не стал, – признавался другой.
– Теперь я смирный, а знал бы ты меня раньше! Мне, бывало, все равно: собака ли, курица, старик, лошадь, ребенок. У меня будто руки чешутся. Схвачу камень или палку, размахнусь, и – раз! Вот погляди, – и показывает на голове, на руках, на ногах большие и маленькие шрамы. – Вот это след конского копыта. А здесь топором по пальцу тяпнул. А это стеклом от разбитой бутылки порезался – кровь хлестала, еле остановили. Тут вот собака укусила, когда я санки ей к хвосту привязывал. Постарше стал, за ум взялся, а то страх что вытворял! – рассказывал третий.
Матиуш всех выслушивал и одному советовал одно, другому – другое. Но каждому говорил: не падай духом. Не опускай рук. Старайся.
– Главное – сильная воля. Но с неба она не свалится, ее надо воспитывать в себе, тренировать. Захотелось, например, тебе доплыть до маяка, но без тренировки ты только из сил выбьешься, а цели не достигнешь. Или, представь себе, что ты дикарь…
И, увлекшись, Матиуш начинает рассказывать про негров, как человек, который сам их видел.
Ребята часто вспоминают в разговорах короля Матиуша.
– Был бы жив король Матиуш, учитель не посмел бы нас за уши драть.
– Вот тут по распоряжению короля Матиуша начали строить карусель.
– А шоколадки – помните? Только три раза выдали, и то не всем досталось.
– В столице, говорят, взрослые в школу ходили, а ребята их по рукам били и в угол ставили. Вот потеха!
И ребята весело смеялись, будто вспоминая забавную историю. А Матиушу становилось не по себе. Он умолкал и тяжело вздыхал.
Он словно предчувствовал, что скоро кончатся тихие, безмятежные дни. И впереди ждут его борьба и заботы.
Отчасти предчувствовал, а отчасти знал от людей, которые читали газеты.
В газетах сообщили о смерти Старого короля и что на престол снова вступил его сын. Молодой король дорвался до власти и сразу же заключил военный союз с царем Пафнутием. В армии вспыхнул мятеж (солдаты и офицеры его не любили), но он расстрелял бунтовщиков и объявил, что впредь будет поступать так с каждым, кто пойдет против него. А королям заявил, что они обманным путем отняли у него порт. С Печальным королем он окончательно рассорился.
– Ты ведь сам подписал договор, – урезонивали его короли. – А договор королей отменить нельзя.
– Подписывал, во-первых, не я, а отец, а во-вторых, Матиуш на Фуфайке целых два договора подписал, ну и что?
– Верно, но Матиуш был пьяный.
– А кто ему велел напиваться? Потом, одно дело, будь он жив, а другое – когда он умер.
«Война спит», – пришли Матиушу на память слова смотрителя маяка.
Спит, но в любой день может проснуться.
И Матиуш сидел на уроках с отсутствующим видом, не слушая вопросов учительницы. Но кто знает, какие важные проблемы решал он в эти минуты.
– Марцинек, на уроках надо быть внимательным, – пожурила его учительница.
– Я постараюсь.
Беспокойство Матиуша росло с каждым днем. Он забросил игры с ребятами, по ночам лежал с открытыми глазами и вздыхал. «Видно, сглазили парнишку», – решил хозяин и собрался везти Матиуша к доктору.
И вот война проснулась. Матиуш в последний раз отправился на уроки.
– Я больше не буду ходить в школу, – сказал он. – Спасибо вам и товарищам за все.
– Что случилось? Почему? – посыпались со всех сторон удивленные вопросы.
– Я еду в столицу, – с трудом выговорил он. Слова застревали в горле, а в уголках глаз блеснули две большие слезы и медленно покатились по щекам.
Наступила гнетущая тишина. А Матиуш стоял и сосредоточенно тер кулаком лоб.
– Это неправда, что король Матиуш умер. Я – Матиуш Реформатор, но я должен был скрываться.
Известие было ошеломляющим. Словно гром грянул среди ясного неба. Так бывает только в сказках, но все почему-то сразу поверили. Как это им самим не пришло в голову? Как же они сразу не догадались, что Марцинек – это король Матиуш?
XXIX
Ночь. Тишина. Только в королевском кабинете тикают часы. Матиуш сидит за письменным столом и еще раз перечитывает воззвание к королям.
Только что закончилось заседание министров, на котором одобрили воззвание к королям всего мира.
Министры были теперь новые. Из старых остались военный министр, министр просвещения и министр юстиции. Но за это время они подобрели и поумнели.
– Теперь я знаю, – попивая чай в перерыве между заседаниями, говорил министр просвещения, – почему мальчишки хулиганят. Одни могут сидеть тихо на уроках, а другие – нет, такой уж у них беспокойный характер. Надо устраивать побольше экскурсий, игр на свежем воздухе. Ребятам хочется побегать, попрыгать. Поэтому они удирают с уроков, а некоторые совсем бросают школу, нанимаются газеты продавать, носятся по улицам, катаются на подножках трамваев.
Министр юстиции, столкнувшись с жизнью, меньше значения стал придавать разным параграфам, кодексам и прочим формальностям.
– Когда я работал кондуктором, – вспоминал он, – я безошибочно определял по лицу, кто с билетом едет, а кто норовит зайцем прокатиться.
Матиуш взглянул на часы и протянул руку к стопке писем. Телеграмма от Клу-Клу.
«А может, пригласить лорда Пакса? Он все знает, и никто лучше не умеет справляться с королями.»
Пчелки-мысли порхают, теснятся в голове, и в памяти всплывают картины недавнего прошлого. Надо написать письмо учительнице и смотрителю маяка, пусть не думают, что он зазнался и забыл о них.
– Бррр! – Матиуша передернуло, когда он вспомнил о большущих мешках с письмами, которые ему приходилось читать.
Он вышел в парк. Светила луна. Ослепительно сверкал снег. До чего красиво! Ему знаком здесь каждый кустик, каждая тропинка. Тут он катался с отцом на пони. Вон в том малиннике познакомился с Фелеком. Интересно, где он?.. Здесь устраивали фейерверк, а в том пруду искали его, когда он убежал на войну.
Все вроде по-старому и в то же время не похоже. «То ли действительно что-то изменилось, то ли я сам изменился? Наверно, дело во мне. Ведь я воротился словно с того света.»
И вдруг ему захотелось покататься на коньках. Он вбежал во дворец и нашел коньки на прежнем месте.
«Вот здорово! Я полсвета исколесил, а они лежат себе преспокойненько на месте.»
Светит луна. В королевском парке – ни души. А Матиуш скользит на коньках по зеркальной поверхности пруда. Министр прав: хорошо побегать после целого дня работы.
На следующее утро Матиуш проснулся поздно. Сладко спалось ему на королевской постели. А когда открыл глаза, первой мыслью было: сон это или явь?
Короли во всем мире уже знали из газет, что Матиуш жив. Одни искренне радовались, другие боялись, как бы он опять не выкинул чего-нибудь. Однако воззвание всех успокоило.
На имя Молодого короля посыпались телеграммы с требованием немедленно отвести войска:
– Бояться нам нечего. Царь Пафнутий за нас, – хорохорился Молодой король на военном совете. – Если я приостановлю наступление, вспыхнет бунт. Итак, вперед!..
«Надо покончить с Матиушем, пока не подоспели его союзники, – рассуждал Молодой король. – Сначала одержать победу, а потом вести переговоры и диктовать свои условия.»
Генералов этот план не вдохновил. Но ничего более дельного они придумать не смогли. И главное, боялись брать на себя ответственность. «И так плохо, и эдак нехорошо», – сокрушались они. Итак, вся надежда на Пафнутия. А он, не будь дурак, увидел, что все за Матиуша, – и на попятный.
– Ах вот ты какой! Слова не держишь! Погоди, я тебе покажу!
– Подумаешь, напугал! А что ты мне сделаешь? Войну объявишь? Против тебя весь мир, потому что ты известный интриган и мошенник! Даже собственное войско ненавидит тебя. Берегись измены!
Но разве поможет осторожность, когда к человеку пылает ненавистью весь народ?
Между тем весь мир готовился к войне с Молодым королем.
Генералы видят, дело дрянь, и втайне от короля собрались на военный совет.
– Допустим, Матиуша мы победим, но против нас двинут свои войска другие короли. Весь мир не одолеешь.
– Нет, господа, нечего обольщаться, с Матиушем нам не совладать. Солдаты боготворят его, а нашего короля ненавидят. Кроме того, они защищают свою страну, а мы на них нападаем, значит, мы агрессоры. И потом, мы у них в печенках уже, они ведь не забыли, как мы хозяйничали после той победы. Поэтому давайте лучше обсудим, что делать в случае поражения.
Тут, пыхтя и сопя, встал самый толстый генерал.
– Если у вас не хватает смелости сказать прямо, для чего мы здесь собрались, я скажу за всех, – отрезал он. – Мы собрались не для того, чтобы втирать друг другу очки. И не обсуждать ход военных действий. Об этом мы могли бы поговорить и в присутствии короля. – Тут толстяк засопел, как паровоз, выпучил глаза, лицо у него налилось кровью – казалось, его вот-вот хватит удар. – Так вот, мы собрались на тайный совет, чтобы предать короля! – выкрикнул он. – И давайте не терять времени даром, не то это плохо кончится: нас всех арестуют.
Только что закончилось заседание министров, на котором одобрили воззвание к королям всего мира.
«Давайте заключим мир, пока не поздно! Молодой король немедленно должен отозвать свои войска. Довольно проливать кровь! Если бы не угроза новой войны, я бы ни за что не вернулся в столицу. Мне так хорошо жилось среди добрых, простых людей. Когда мир будет восстановлен, я опять отрекусь от престола. Народ выберет себе президента и будет вместе с ним управлять страной. Я не хочу быть королем.Матиуш зачеркнул что-то, добавил, чтобы было понятней. Завтра он покажет свои поправки министрам, и письма разошлют во все страны.
На Молодого короля я не сержусь, хотя он причинил мне много зла. Зато я многому научился и многое понял. Я самый юный король на земле, но, не хвалясь, могу сказать, что знаю больше взрослых. Дети вообще не глупей взрослых. Просто им не хватает жизненного опыта. Благодаря Молодому королю я приобрел жизненный опыт и закалил волю. Молодой король имеет дело только с генералами, а я – с солдатами тоже; он знаком только с так называемыми порядочными людьми, а я познакомился с преступниками. Молодой король знает взрослых, а я – детей. Молодой король видит народ, когда он рукоплещет и кричит «ура», а я знаю, как он живет, трудится, ссорится, мучается. Я на себе испытал, как в народе относятся к сиротам.»
Министры были теперь новые. Из старых остались военный министр, министр просвещения и министр юстиции. Но за это время они подобрели и поумнели.
– Теперь я знаю, – попивая чай в перерыве между заседаниями, говорил министр просвещения, – почему мальчишки хулиганят. Одни могут сидеть тихо на уроках, а другие – нет, такой уж у них беспокойный характер. Надо устраивать побольше экскурсий, игр на свежем воздухе. Ребятам хочется побегать, попрыгать. Поэтому они удирают с уроков, а некоторые совсем бросают школу, нанимаются газеты продавать, носятся по улицам, катаются на подножках трамваев.
Министр юстиции, столкнувшись с жизнью, меньше значения стал придавать разным параграфам, кодексам и прочим формальностям.
– Когда я работал кондуктором, – вспоминал он, – я безошибочно определял по лицу, кто с билетом едет, а кто норовит зайцем прокатиться.
Матиуш взглянул на часы и протянул руку к стопке писем. Телеграмма от Клу-Клу.
Очень хочется приехать, но некогда. В Африке начали строить каменные дома. Построили шестьсот сорок каменных школ. Ох, как я рада, что ты жив!Письмо от Печального короля.
Хватит, не позволю больше водить себя за нос,– писал он между прочим.Матиуш прикинул в уме, сколько у него будет союзников, если все-таки придется воевать. И на всякий случай обдумал, с каким воззванием обратится он к солдатам.
«А может, пригласить лорда Пакса? Он все знает, и никто лучше не умеет справляться с королями.»
Пчелки-мысли порхают, теснятся в голове, и в памяти всплывают картины недавнего прошлого. Надо написать письмо учительнице и смотрителю маяка, пусть не думают, что он зазнался и забыл о них.
– Бррр! – Матиуша передернуло, когда он вспомнил о большущих мешках с письмами, которые ему приходилось читать.
Он вышел в парк. Светила луна. Ослепительно сверкал снег. До чего красиво! Ему знаком здесь каждый кустик, каждая тропинка. Тут он катался с отцом на пони. Вон в том малиннике познакомился с Фелеком. Интересно, где он?.. Здесь устраивали фейерверк, а в том пруду искали его, когда он убежал на войну.
Все вроде по-старому и в то же время не похоже. «То ли действительно что-то изменилось, то ли я сам изменился? Наверно, дело во мне. Ведь я воротился словно с того света.»
И вдруг ему захотелось покататься на коньках. Он вбежал во дворец и нашел коньки на прежнем месте.
«Вот здорово! Я полсвета исколесил, а они лежат себе преспокойненько на месте.»
Светит луна. В королевском парке – ни души. А Матиуш скользит на коньках по зеркальной поверхности пруда. Министр прав: хорошо побегать после целого дня работы.
На следующее утро Матиуш проснулся поздно. Сладко спалось ему на королевской постели. А когда открыл глаза, первой мыслью было: сон это или явь?
Короли во всем мире уже знали из газет, что Матиуш жив. Одни искренне радовались, другие боялись, как бы он опять не выкинул чего-нибудь. Однако воззвание всех успокоило.
На имя Молодого короля посыпались телеграммы с требованием немедленно отвести войска:
Если войска перейдут границу, будет поздно. Тогда пеняйте на себя.Молодой король, прочтя газету, позеленел от злости. А он-то рассчитывал ознаменовать свое вступление на трон победоносным походом в страну Матиуша. Тогда его пошатнувшийся авторитет, несомненно, укрепился бы. Кабы не Старый король, которого все любили и уважали, народ давно бы установил республику. «Поцарствовали, и хватит! – роптал рабочий люд. – Чем мы хуже других народов, которые прекрасно обходятся без королей!»
– Бояться нам нечего. Царь Пафнутий за нас, – хорохорился Молодой король на военном совете. – Если я приостановлю наступление, вспыхнет бунт. Итак, вперед!..
«Надо покончить с Матиушем, пока не подоспели его союзники, – рассуждал Молодой король. – Сначала одержать победу, а потом вести переговоры и диктовать свои условия.»
Генералов этот план не вдохновил. Но ничего более дельного они придумать не смогли. И главное, боялись брать на себя ответственность. «И так плохо, и эдак нехорошо», – сокрушались они. Итак, вся надежда на Пафнутия. А он, не будь дурак, увидел, что все за Матиуша, – и на попятный.
– Ах вот ты какой! Слова не держишь! Погоди, я тебе покажу!
– Подумаешь, напугал! А что ты мне сделаешь? Войну объявишь? Против тебя весь мир, потому что ты известный интриган и мошенник! Даже собственное войско ненавидит тебя. Берегись измены!
Но разве поможет осторожность, когда к человеку пылает ненавистью весь народ?
Между тем весь мир готовился к войне с Молодым королем.
Генералы видят, дело дрянь, и втайне от короля собрались на военный совет.
– Допустим, Матиуша мы победим, но против нас двинут свои войска другие короли. Весь мир не одолеешь.
– Нет, господа, нечего обольщаться, с Матиушем нам не совладать. Солдаты боготворят его, а нашего короля ненавидят. Кроме того, они защищают свою страну, а мы на них нападаем, значит, мы агрессоры. И потом, мы у них в печенках уже, они ведь не забыли, как мы хозяйничали после той победы. Поэтому давайте лучше обсудим, что делать в случае поражения.
Тут, пыхтя и сопя, встал самый толстый генерал.
– Если у вас не хватает смелости сказать прямо, для чего мы здесь собрались, я скажу за всех, – отрезал он. – Мы собрались не для того, чтобы втирать друг другу очки. И не обсуждать ход военных действий. Об этом мы могли бы поговорить и в присутствии короля. – Тут толстяк засопел, как паровоз, выпучил глаза, лицо у него налилось кровью – казалось, его вот-вот хватит удар. – Так вот, мы собрались на тайный совет, чтобы предать короля! – выкрикнул он. – И давайте не терять времени даром, не то это плохо кончится: нас всех арестуют.