Вместе с Матиушем в школе поселился наш старый знакомый, знаменитый соня – полковник Дормеско. Его помиловали, приняв во внимание прежние заслуги перед родиной. Немаловажную роль сыграло и то обстоятельство, что дело с побегом царственного пленника закончилось благополучно. Солдаты, которые охраняли остров и выполняли всякую хозяйственную работу, жили в доме, принадлежавшем когда-то предприимчивому торговцу.
В море неподалеку от острова высилась скала, на скале – маяк. С тех пор как Матиуш жил здесь, его еще ни разу не зажигали: там что-то испортилось.
Раз в неделю корабль доставлял почту: газеты, письма и провизию. Писем Матиуш получал мало, а газет он не читал. И времени нет, и охоты.
К чему новые известия, когда накопилось столько мыслей, которые надо обдумать. Матиуш решил начать новую жизнь, но, чтобы опять не наделать ошибок, надо разобраться в своих поступках. А в голове – полнейшая неразбериха. Человечки-мысли совсем распустились, делают что вздумается. Ложатся спать и встают когда хотят, куда-то улетучиваются из головы и опять нежданно-негаданно появляются. Сражаются друг с другом, а по какому поводу, неизвестно. Чем больше Матиуш думает, тем больше запутывается.
«Ну хорошо, королем я не хочу быть. А кем же я буду? Ведь нельзя всю жизнь бросать камешки в воду и наблюдать за муравьями! Если в тюрьме я ходил по двору и считал шаги, то почему теперь не могу считать звезды и камни? Но тогда я был пленником и хотел убежать. А сейчас?»
У Матиуша было смутное желание опять убежать, но куда и зачем, он не знал.
А не знал, потому что в голове у него – хаос. То верх берут веселые человечки, начинают куролесить, и Матиуш радуется, сам не зная чему. То одерживают победу нытики, и Матиуш грустит: вспоминает, что он сирота, и на глаза навертываются слезы. То его охватывает беспокойство, словно вот-вот случится что-то.
И все делается как-то само собой, помимо его воли.
Например, он очень любит купаться в море. Но бывает так: выйдет на берег, начнет раздеваться, и вдруг почему-то расхочется лезть в воду. Почему? Может, ветер или вода холодная? Ничего подобного, солнце светит, как вчера, но сам Матиуш другой.
Или вот еще. Любит Матиуш грести. Сядет в лодку, наляжет на весла – раз-два, и чем больней рукам, тем приятней, тем лучше. А на другой день взглянет на лодку, и чудно ему, как это он вчера мог с таким увлечением грести. Была бы цель, стоило бы мучиться, а крутиться на одном месте смешно и нелепо. А то был такой случай. Поймал Матиуш рыбу, и вдруг ему стало ее жалко. Кто, собственно, дал ему право обижать ее? А если бы рыба поймала его на крючок и утянула в море?
Иногда Матиуш злится на себя. Раньше целой страной управлял, а теперь даже с собой не справится! Человечки-мысли колобродят, сумасбродничают, не желают его слушаться, хоть лопни!
Значит, с собой трудней сладить, чем с другими?
Как усмирить этих крошечных непосед и сумасбродов? Ведь лоб не стенка, на него не налепишь объявление или приказ, как бывало в столице. И потом, он не знает, что они из себя представляют. А может, их вообще не существует?
Человечки в голове у Матиуша разные: одни старые, как церемониймейстер, они много всякой всячины знают и рассказывают о прежних временах. Другие вроде слуг, эти напоминают, что надо одеться, умыться, позавтракать, искупаться, пойти в лес или покататься на лодке. С ними нет никаких хлопот. Когда он был королем, тоже приходилось их слушаться. А вот как быть с молодыми, непокорными, дерзкими? Они делают что хотят, появляются и исчезают когда вздумается, и никакого сладу с ними нет. Наверное, чтобы ими управлять, нужна сильная воля, дисциплина, тренировка. От этого, наверно, зависит, будут они плохими или хорошими. Взять, к примеру, Фелека. По существу, неплохой парень, а сколько зла натворил: взятки брал, воровал, обманывал. Может, и приютские ребята не сознавали, что поступают плохо. Просто не умели справиться со своими распущенными, озорными человечками.
Сильная воля – вроде военного министра. Жалко, что он точно не знает, какие у военного министра обязанности. Но в армии есть генералы и полковники, которым все беспрекословно подчиняются. Надо и ему построить в голове неприступные крепости, чтобы человечки-мысли его слушались.
Но что им приказать?
Матиуш понял, как мало он знает и умеет.
И написал письмо Печальному королю с просьбой прислать побольше книг.
Матиуш решил прочесть все книги, какие есть на свете. Положил перед собой на стол часы и стал проверять, быстро ли он читает и сможет ли в день прочесть по книге. В году 365 дней. Значит, за год можно прочесть 365 книг.
За два года – 365 x 2 = 730 книг.
За три года – 365 x 3 = 1095 книг.
За четыре года – 365 x 4 = 1460 книг.
Мало. На свете гораздо больше книг.
Матиуш тяжело вздохнул: как много предстоит сделать!
А грустные человечки будто того и ждали – накинулись всем скопом на него и давай отговаривать: не стоит, мол, браться, все равно из этого ничего не выйдет. Ничего он, мол, не знает и не умеет. Столько времени потратил даром на разные нелепые затеи, и наследие отца сберечь не сумел, и своих великих предков – Стефана Мудрого, Павла Завоевателя и Анну Добродетельную – опозорил.
Низко опустил Матиуш голову над бумагой с вычислениями и даже пожалел, что попросил прислать книги.
Совсем ему стало горько. «Ничего из меня не выйдет. Пропащий я человек.» А потом как стукнет кулаком по столу да как крикнет:
– Прочь!
Даже канарейка забила крыльями с перепуга.
Прочь печальные мысли! Безразлично, как они выглядят. Они должны его слушаться – и конец! Он, Матиуш, хозяин своих мыслей. Отныне будет так, как он захочет.
«Назло им буду веселый. Хватит слоняться из угла в угол. Куда это годится – три дня не купался! Марш на море!»
Нытики струсили и попрятались кто куда, а Матиуш весело побежал купаться. Потом сел в лодку и заплыл в море – далеко-далеко, чуть не до маяка. Он почувствовал себя сильным, веселым, здоровым. Теперь он знает, чего хочет и к чему стремится. А когда начнет читать, будет знать еще больше.
Книга – ведь настоящее чудо! В ней все самое мудрое, что придумали люди. Бывает, человек всю жизнь, лет сто, думает, а потом напишет книгу. А Матиуш прочтет ее за час и все узнает. Человек давно умер, но мысли его в ней живут. Книга разговаривает с тобой, дает тебе советы. «Зачем самому ломать голову, когда есть книги, – думает Матиуш. – Они ответят на любой вопрос, заменят сотню учителей.»
Сейчас Матиуш не хочет быть королем, а через год может захотеть. Но что это за король, который ничего не знает. Поэтому надо изучить свою страну, законы, прочесть книги про королей, ученых, про звезды, про детей. Он должен знать больше детей.
Матиуш взобрался на вершину скалы, взглянул на море, и у него радостно забилось сердце. Расправив плечи, он вздохнул полной грудью и почувствовал себя счастливым.
А дома записал в дневнике:
XVI
Он взял тетрадку, нарисовал на обложке домик, пальму, в отдалении – скалу и море, заходящее солнце, парящих в небе орлов.
А внизу написал:
Привязав лодку на берегу, он направился прямо к маяку, а навстречу ему двое детей: мальчик и белокурая девочка.
– Папа! – закричала девочка и с протянутыми ручонками кинулась к нему. – Папа! Иди-иди! Ала – послушная!
По дороге она споткнулась, шлепнулась и заплакала.
Мальчик – наверно, брат – поднял ее, одернул платьице. А она вырывается, смеется сквозь слезы и с криком «Папа!» бежит навстречу Матиушу.
Брат стоит и ждет, что будет. Матиуш тоже остановился в недоумении. Он так рвался к детям, а теперь не знает, что делать.
– Идем к деде! Идем! Ала – послушная! Деда там! Идем, папа! – лепетала малышка и тянула, дергала Матиуша за одежду.
Неприятно, когда не знаешь, что сказать.
– Ало, идем! Папа, идем! Ало, Ала, папа, идем к деде! – не умолкая, щебетала девочка.
Она схватила мальчиков за руки, потянула за собой и опять чуть не упала
– Деда, смотри – папа! – закричала она, увидев смотрителя маяка.
А тот стоял, прищурившись, поглаживая бороду, и улыбался. «Видно, добрый человек, – подумал Матиуш. – Он чем-то напоминает старого доктора.»
– Приветствую дорогого гостя! – Старый моряк снял шапку. – Ваше величество, наверно, приехали проверить, почему не горит маяк. Все в порядке, маяк исправлен и сегодня опять зажжется. Я бы сам давно приехал и извинился перед вами, да вот с этим… не больно-то поплывешь…
Матиуш только сейчас заметил, что у смотрителя нет руки.
– Вторую руку отняло море. Но оно щедрое и взамен подарило мне вот эту парочку.
И он рассказал Матиушу, как служил матросом и во время кораблекрушения потерял руку. Тогда его определили смотрителем на маяк. А в прошлом году после шторма волны выбросили на берег двоих детей. Он еле откачал их. И удивительно, мальчик, хотя был без сознания, не выпускал из рук сестренку.
– Мальчика я назвал Ало, а девочку – Ала. Кто они и откуда, неизвестно. На языке туземцев, населявших в прежние времена остров, «Ало» – значит «сын моря», «Ала» – «дочь моря». Видать, они с севера родом. Потому как языки южных стран я немножко понимаю, а с мальчиком никак договориться не мог.
Во время разговора Ала не отходила от старших, с любопытством поглядывая то на Матиуша, то на старого моряка.
– Папа! – радостно закричала она и засмеялась.
– Вот видишь, глупышка, говорил я тебе, что папа вернется. Вот и получай своего папку, – проговорил старый моряк.
– Это не папа. – Ало нахмурился.
– Для тебя не папа, а для Алы папа.
– Это Матиуш.
Матиушу стало неловко: опять он не знал, что сказать. А старый моряк поглядывает на детей и улыбается.
– С дороги полагается подкрепиться, – сказал он и пригласил гостя в свое странное жилище в башне.
Матиуш пожалел, что не привез детям гостинцев, и заторопился домой.
Ала еще дважды принималась плакать: ей не позволили пить чай, пока он не остынет, и когда уезжал Матиуш.
– Папа, не уезжай! Останься с Алой!
И опять Матиуш не знал, как себя вести, когда Ала, цепляясь за брюки, не пускала его.
Приближался вечер, а Дормеско не любил, когда Матиуш возвращался поздно. Однажды Матиуш засиделся дотемна на утесе, и потом по приказу Дормеско за ним три дня ходил по пятам солдат. Не в наказание, просто Дормеско беспокоился, как бы с Матиушем чего-нибудь не случилось. К счастью, Дормеско не знал обо всех его рискованных затеях.
Обратно Матиуш плыл, как в сказке. До самого острова расстилалась перед ним золотая дорожка.
Хорошо, что он не пообещал приехать на следующий день: руки так болели, будто он никогда до этого не садился за весла.
Только на пятый день собрался Матиуш опять на маяк. За это время он обдумал, как себя вести и что захватить с собой. Взял кубики, головоломку, лото с картинками, пряники, конфеты и мячик. Он приготовился, что сказать детям при встрече и на прощание, если Ала будет опять капризничать.
Греб он медленно, с перерывами, чтобы не устать. Дормеско же предупредил, что вернется вечером, и взял еду на целый день.
Дети обрадовались Матиушу. Видно, они очень скучали на пустынной скале. Старый моряк тоже не скрывал своей радости: будет кому порассказать о своих странствиях по морям и океанам. Да и рассказы Матиуша о войне тоже интересно послушать.
Мальчики и старый моряк сели на камни. Ала стояла возле Матиуша и, положив ручонки ему на колени, заглядывала в лицо, словно старалась понять, о чем он говорит. Но по ее наивным вопросам было ясно, что она ничего не понимает.
– Пули – такие маленькие мячики? – спрашивала она, воображая, будто война – это игра.
И Матиуш объяснял ей, что эти мячики сделаны из стали и убивают людей.
– Ала хочет на войну! – заупрямилась девочка и заплакала.
– Война далеко, – сказал моряк.
– Ала хочет далеко!
– Ала – маленькая!
– Ала – большая! Ала хочет на войну!
– Война спит, – сказал моряк.
– Спит? – переспросила Ала шепотом и, прижав пальчик к губам, сделала испуганное лицо и больше не капризничала. – Тихо, война спит, мячик спит, Петрушка спит.
Матиуша это очень удивило. На обратном пути он старался вспомнить, как он вел себя, когда был маленьким и так же мало знал, как Ала. Да, не понимать чего-нибудь очень неприятно. Бедная Ала! Она так на него смотрела, словно глазами хотела понять. И, не поняв, начинала плакать. Маленькие дети, наверно, оттого часто плачут, что не понимают. Ему стало жалко Алу. «Надо сочинить для нее сказку», – подумал он и решил, что будет немного рассказывать старому моряку и Ало, а немного – Але.
Тут он вспомнил, как моряк сказал, что война заснула. Почему он так сказал? Ведь это неправда. Война не может спать: она не живая. Но, представив себе, как начинается война, Матиуш подумал, что это в самом деле похоже на пробуждение какого-то чудовища. Только что было тихо, и вдруг от топота сапог гудит земля, грохочут пушки. Значит, моряк не обманул маленькую Алу?
Матиуш положил весла, отдыхает. От маяка стелется по морю золотая дорожка. На небе мерцают звезды. Вокруг тихо-тихо. «Какие права дать малышам?» – спрашивает себя Матиуш и не находит ответа.
В приюте, где он скрывался, жили маленькие ребятишки, и старшие не любили их: колотили, дразнили, приставали к ним. Матиуш тоже недолюбливал этих плакс. Но может, они плачут оттого, что им ничего не разрешают и у них нет никаких прав. Один депутат высказался в детском парламенте вообще против малышей. Но это, конечно, чушь. Маленькие вырастут и будут большими.
«Вот я мечтаю быть королем детей, а ничего не знаю про малышей. И совсем забыл, какой сам я был маленький. Взрослые, наверно, тоже не помнят себя маленькими и поэтому не хотят давать детям права.»
Матиуш снова взялся за весла. Как странно: остров совсем близко, а руки ни капельки не болят.
«Завтра целый день буду читать, а послезавтра опять поплыву на маяк. Отвезу детям картинки.»
XVII
В море неподалеку от острова высилась скала, на скале – маяк. С тех пор как Матиуш жил здесь, его еще ни разу не зажигали: там что-то испортилось.
Раз в неделю корабль доставлял почту: газеты, письма и провизию. Писем Матиуш получал мало, а газет он не читал. И времени нет, и охоты.
К чему новые известия, когда накопилось столько мыслей, которые надо обдумать. Матиуш решил начать новую жизнь, но, чтобы опять не наделать ошибок, надо разобраться в своих поступках. А в голове – полнейшая неразбериха. Человечки-мысли совсем распустились, делают что вздумается. Ложатся спать и встают когда хотят, куда-то улетучиваются из головы и опять нежданно-негаданно появляются. Сражаются друг с другом, а по какому поводу, неизвестно. Чем больше Матиуш думает, тем больше запутывается.
«Ну хорошо, королем я не хочу быть. А кем же я буду? Ведь нельзя всю жизнь бросать камешки в воду и наблюдать за муравьями! Если в тюрьме я ходил по двору и считал шаги, то почему теперь не могу считать звезды и камни? Но тогда я был пленником и хотел убежать. А сейчас?»
У Матиуша было смутное желание опять убежать, но куда и зачем, он не знал.
А не знал, потому что в голове у него – хаос. То верх берут веселые человечки, начинают куролесить, и Матиуш радуется, сам не зная чему. То одерживают победу нытики, и Матиуш грустит: вспоминает, что он сирота, и на глаза навертываются слезы. То его охватывает беспокойство, словно вот-вот случится что-то.
И все делается как-то само собой, помимо его воли.
Например, он очень любит купаться в море. Но бывает так: выйдет на берег, начнет раздеваться, и вдруг почему-то расхочется лезть в воду. Почему? Может, ветер или вода холодная? Ничего подобного, солнце светит, как вчера, но сам Матиуш другой.
Или вот еще. Любит Матиуш грести. Сядет в лодку, наляжет на весла – раз-два, и чем больней рукам, тем приятней, тем лучше. А на другой день взглянет на лодку, и чудно ему, как это он вчера мог с таким увлечением грести. Была бы цель, стоило бы мучиться, а крутиться на одном месте смешно и нелепо. А то был такой случай. Поймал Матиуш рыбу, и вдруг ему стало ее жалко. Кто, собственно, дал ему право обижать ее? А если бы рыба поймала его на крючок и утянула в море?
Иногда Матиуш злится на себя. Раньше целой страной управлял, а теперь даже с собой не справится! Человечки-мысли колобродят, сумасбродничают, не желают его слушаться, хоть лопни!
Значит, с собой трудней сладить, чем с другими?
Как усмирить этих крошечных непосед и сумасбродов? Ведь лоб не стенка, на него не налепишь объявление или приказ, как бывало в столице. И потом, он не знает, что они из себя представляют. А может, их вообще не существует?
Человечки в голове у Матиуша разные: одни старые, как церемониймейстер, они много всякой всячины знают и рассказывают о прежних временах. Другие вроде слуг, эти напоминают, что надо одеться, умыться, позавтракать, искупаться, пойти в лес или покататься на лодке. С ними нет никаких хлопот. Когда он был королем, тоже приходилось их слушаться. А вот как быть с молодыми, непокорными, дерзкими? Они делают что хотят, появляются и исчезают когда вздумается, и никакого сладу с ними нет. Наверное, чтобы ими управлять, нужна сильная воля, дисциплина, тренировка. От этого, наверно, зависит, будут они плохими или хорошими. Взять, к примеру, Фелека. По существу, неплохой парень, а сколько зла натворил: взятки брал, воровал, обманывал. Может, и приютские ребята не сознавали, что поступают плохо. Просто не умели справиться со своими распущенными, озорными человечками.
Сильная воля – вроде военного министра. Жалко, что он точно не знает, какие у военного министра обязанности. Но в армии есть генералы и полковники, которым все беспрекословно подчиняются. Надо и ему построить в голове неприступные крепости, чтобы человечки-мысли его слушались.
Но что им приказать?
Матиуш понял, как мало он знает и умеет.
И написал письмо Печальному королю с просьбой прислать побольше книг.
Матиуш решил прочесть все книги, какие есть на свете. Положил перед собой на стол часы и стал проверять, быстро ли он читает и сможет ли в день прочесть по книге. В году 365 дней. Значит, за год можно прочесть 365 книг.
За два года – 365 x 2 = 730 книг.
За три года – 365 x 3 = 1095 книг.
За четыре года – 365 x 4 = 1460 книг.
Мало. На свете гораздо больше книг.
Матиуш тяжело вздохнул: как много предстоит сделать!
А грустные человечки будто того и ждали – накинулись всем скопом на него и давай отговаривать: не стоит, мол, браться, все равно из этого ничего не выйдет. Ничего он, мол, не знает и не умеет. Столько времени потратил даром на разные нелепые затеи, и наследие отца сберечь не сумел, и своих великих предков – Стефана Мудрого, Павла Завоевателя и Анну Добродетельную – опозорил.
Низко опустил Матиуш голову над бумагой с вычислениями и даже пожалел, что попросил прислать книги.
Совсем ему стало горько. «Ничего из меня не выйдет. Пропащий я человек.» А потом как стукнет кулаком по столу да как крикнет:
– Прочь!
Даже канарейка забила крыльями с перепуга.
Прочь печальные мысли! Безразлично, как они выглядят. Они должны его слушаться – и конец! Он, Матиуш, хозяин своих мыслей. Отныне будет так, как он захочет.
«Назло им буду веселый. Хватит слоняться из угла в угол. Куда это годится – три дня не купался! Марш на море!»
Нытики струсили и попрятались кто куда, а Матиуш весело побежал купаться. Потом сел в лодку и заплыл в море – далеко-далеко, чуть не до маяка. Он почувствовал себя сильным, веселым, здоровым. Теперь он знает, чего хочет и к чему стремится. А когда начнет читать, будет знать еще больше.
Книга – ведь настоящее чудо! В ней все самое мудрое, что придумали люди. Бывает, человек всю жизнь, лет сто, думает, а потом напишет книгу. А Матиуш прочтет ее за час и все узнает. Человек давно умер, но мысли его в ней живут. Книга разговаривает с тобой, дает тебе советы. «Зачем самому ломать голову, когда есть книги, – думает Матиуш. – Они ответят на любой вопрос, заменят сотню учителей.»
Сейчас Матиуш не хочет быть королем, а через год может захотеть. Но что это за король, который ничего не знает. Поэтому надо изучить свою страну, законы, прочесть книги про королей, ученых, про звезды, про детей. Он должен знать больше детей.
Матиуш взобрался на вершину скалы, взглянул на море, и у него радостно забилось сердце. Расправив плечи, он вздохнул полной грудью и почувствовал себя счастливым.
А дома записал в дневнике:
Воспитывать волю – значит, делать то, чего не хочешь. Королю надо уметь владеть собой…
XVI
ДНЕВНИК МАТИУША
Матиуш завел дневник.Он взял тетрадку, нарисовал на обложке домик, пальму, в отдалении – скалу и море, заходящее солнце, парящих в небе орлов.
А внизу написал:
Дневник,На первой странице тоже была картинка, но она не получилась, потому что Матиуш очень спешил. Под картинкой он написал, какие книги хотел бы прочесть. Их было семь.
который я вел на острове Белого Дьявола.
Мои мысли и поступки.
1. Книгу, в которой рассказывается про все науки, – чтобы выбрать самую интересную и с нее начать.Наконец Матиуш доплыл до маяка. Каждый день он все дальше заплывал на лодке в море и вот сегодня достиг цели.
2. Книгу про королей, когда они были маленькими.
3. Книгу о знаменитых изобретателях, путешественниках и разбойниках, когда они были детьми.
4. Книгу сказок всех народов земного шара.
5. Книгу, очень толстую, о пчелах, муравьях и животных.
6. Книгу про разных людей: хороших и плохих, лентяев и прилежных, веселых и грустных, добрых и жадных, задир и воображал. Про то, как сделать, чтобы они не дрались, не ссорились и не приставали.
7. Книгу про глупые и мудрые законы, – чтобы знать, какие отменить, а какие оставить.
И еще я хотел бы прочесть книгу про то, как дрессируют диких зверей: львов, тигров и т. д.
Сегодня я думал: что такое вода? То она жидкость, то пар, то лед. Какая же она взаправдашняя: лед, пар или вода?
Человек тоже бывает разный.
Сегодня был в лесу. Хотел объехать вокруг острова, но, оказывается, это очень далеко. Тогда я высадился на противоположной стороне и, кажется, видел человека: он крикнул что-то и исчез в зарослях. Но может, это была обезьяна?
По-моему, иногда даже героям бывает страшно. Интересно, есть на свете человек, который ни разу в жизни не трусил?
Сегодня день моего рождения. Печальный король поздравил меня и прислал в подарок подзорную трубу. Я смотрел на луну. Горы, видел, а леса на луне нет.
Я не знаю точно, сколько мне исполнилось лет: двенадцать или тринадцать? Попытался представить себя взрослым. Понятно, я расту, но как-то не верится, что я когда-нибудь буду большим и старым. Чудно!
Воскресенье.
На море был шторм. Мне захотелось сесть в лодку и посмотреть, хватит ли у меня сил грести при такой волне. Но Валентий не позволил. Я и сам бы, наверно, не поехал, просто очень захотелось. На утесе тоже было здорово. Молнии, гром. Кажется, маяк скоро починят. В такую бурю на море без маяка опасно.
Среда.
Люблю ли я папу и маму? И вообще, можно ли любить умерших?
Почему я сирота? У других ребят есть родители, а у меня нет.
Если бы отец не умер, все было бы иначе. И маму я почти не помню. Фотография ее совсем выцвела, но это даже лучше. Раз мамы нет в живых, фотография должна быть бледной.
Больше всех солдат нравится мне Валентий. Он никогда первый не заговаривает со мной, но спросишь его о чем-нибудь, очень понятно все объясняет. И сны разгадывать умеет. Один раз мне приснился аэроплан, и он сказал: это не к добру. И в самом деле, я поскользнулся и чуть не упал со скалы. Хорошо сидеть там, высоко на выступе на самой крутизне. И еще Валентий умеет плести сети. Сеть лучше удочки, потому что рыбам не больно и можно их выпустить обратно в море. Они думают, все кончено, и когда попадают опять в воду, очень радуются.
Валентий учит меня играть на скрипке. Вот бы поскорей научиться! Сяду на своем утесе и буду играть.
В старину для освещения служила лучина (как сейчас у Бум-Друма), потом свечи, потом керосиновая лампа, потом газ, а теперь электричество. Интересно, что еще придумают?
Как делаются открытия? Наверно, по книгам.
Я опять долго думал, откуда берутся мысли. Может, никаких человечков нет? Но это неважно, были бы мысли. Конечно, узнать, как это происходит, очень интересно. Вчера я хотел проследить, как приходит сон, но незаметно заснул. А у Валентия спросить неловко.
Взрослые часто смеются над детьми, поэтому дети их стесняются.
Вот бы на денек, часика на три, перенестись в столицу. Посмотреть, что там и как. Заглянуть во дворец, в парк, побродить по улицам. Сходить на кладбище на могилу родителей.
Здесь тепло и небо синее-синее. Но мне больше нравится пасмурная погода. Тогда я вспоминаю родину. Пальмы очень красивые, но наши деревья лучше Они как старые друзья, а пальмы – чужие.
Мой самый большой недостаток в прошлом – гордость.
Может ли король любить народ или ему приятно, когда его хвалят, и он притворяется добрым?
Можно ли любить незнакомых? Конечно, я искренне заботился о детях, все-таки мне хотелось, чтобы они знали, что это сделал для них король Реформатор.
Быть маленьким неприятно, и я решил доказать: маленькие тоже на что-то способны. Взрослые злились на меня, я это видел, но обязаны были подчиняться.
Я завел две тетради. Одна называется: «Мои ошибки, когда я был королем», а вторая: «Мысли и планы, если я снова стану королем».
Однажды Дормеско заявил: «Нечего думать, надо подчиняться приказам». «Но король ведь не может издать закон, не подумав», – возразил я.
«Король – другое дело», – сказал Дормеско.
Выходит, не все взрослые умные?
Жду, жду, а почты все нет. Наверно, что-то случилось.
Целую неделю не писал в дневник.
Приехал Печальный король. Он очень удивился, узнав, что я не читаю газет. «А какой от них прок?» – спросил я. Он подумал и сказал: «Да, лучше читай книги».
Он очень добрый, но мы друг друга не понимаем и поэтому мне с ним плохо.
«Раньше, Матиуш, ты спешил сделать то, что тебе приходило в голову. А теперь ты предаешься раздумьям и бездействуешь. И то, и другое – крайности. Надо идти на компромиссы с собой», – сказал Печальный король. (Компромисс – это сделка.)
Как же так? Обманывать самого себя? Наверно, я еще слишком мал, чтобы понять это.
Опять давно не писал в дневник.
Я много читаю, научился играть на скрипке. Конечно, до Печального короля и даже Валентия мне еще далеко.
С книгами дело обстоит не так просто, как я думал. Чем больше читаешь, тем больше возникает вопросов. А книга готовых ответов не преподносит. Надо самому во всем разобраться, обдумать, понять.
Скоро я смогу доплыть до маяка. Я видел в подзорную трубу возле маяка двух детей: один совсем малыш – наверно, еще говорить не умеет; другой постарше, но тоже меньше меня.
Раньше я следил за играми Фелека и его друзей из-за железной ограды. Меня отделяла от детей дворцовая ограда – и я был одинок. Теперь от детей меня отделяет море – и я снова одинок.
Привязав лодку на берегу, он направился прямо к маяку, а навстречу ему двое детей: мальчик и белокурая девочка.
– Папа! – закричала девочка и с протянутыми ручонками кинулась к нему. – Папа! Иди-иди! Ала – послушная!
По дороге она споткнулась, шлепнулась и заплакала.
Мальчик – наверно, брат – поднял ее, одернул платьице. А она вырывается, смеется сквозь слезы и с криком «Папа!» бежит навстречу Матиушу.
Брат стоит и ждет, что будет. Матиуш тоже остановился в недоумении. Он так рвался к детям, а теперь не знает, что делать.
– Идем к деде! Идем! Ала – послушная! Деда там! Идем, папа! – лепетала малышка и тянула, дергала Матиуша за одежду.
Неприятно, когда не знаешь, что сказать.
– Ало, идем! Папа, идем! Ало, Ала, папа, идем к деде! – не умолкая, щебетала девочка.
Она схватила мальчиков за руки, потянула за собой и опять чуть не упала
– Деда, смотри – папа! – закричала она, увидев смотрителя маяка.
А тот стоял, прищурившись, поглаживая бороду, и улыбался. «Видно, добрый человек, – подумал Матиуш. – Он чем-то напоминает старого доктора.»
– Приветствую дорогого гостя! – Старый моряк снял шапку. – Ваше величество, наверно, приехали проверить, почему не горит маяк. Все в порядке, маяк исправлен и сегодня опять зажжется. Я бы сам давно приехал и извинился перед вами, да вот с этим… не больно-то поплывешь…
Матиуш только сейчас заметил, что у смотрителя нет руки.
– Вторую руку отняло море. Но оно щедрое и взамен подарило мне вот эту парочку.
И он рассказал Матиушу, как служил матросом и во время кораблекрушения потерял руку. Тогда его определили смотрителем на маяк. А в прошлом году после шторма волны выбросили на берег двоих детей. Он еле откачал их. И удивительно, мальчик, хотя был без сознания, не выпускал из рук сестренку.
– Мальчика я назвал Ало, а девочку – Ала. Кто они и откуда, неизвестно. На языке туземцев, населявших в прежние времена остров, «Ало» – значит «сын моря», «Ала» – «дочь моря». Видать, они с севера родом. Потому как языки южных стран я немножко понимаю, а с мальчиком никак договориться не мог.
Во время разговора Ала не отходила от старших, с любопытством поглядывая то на Матиуша, то на старого моряка.
– Папа! – радостно закричала она и засмеялась.
– Вот видишь, глупышка, говорил я тебе, что папа вернется. Вот и получай своего папку, – проговорил старый моряк.
– Это не папа. – Ало нахмурился.
– Для тебя не папа, а для Алы папа.
– Это Матиуш.
Матиушу стало неловко: опять он не знал, что сказать. А старый моряк поглядывает на детей и улыбается.
– С дороги полагается подкрепиться, – сказал он и пригласил гостя в свое странное жилище в башне.
Матиуш пожалел, что не привез детям гостинцев, и заторопился домой.
Ала еще дважды принималась плакать: ей не позволили пить чай, пока он не остынет, и когда уезжал Матиуш.
– Папа, не уезжай! Останься с Алой!
И опять Матиуш не знал, как себя вести, когда Ала, цепляясь за брюки, не пускала его.
Приближался вечер, а Дормеско не любил, когда Матиуш возвращался поздно. Однажды Матиуш засиделся дотемна на утесе, и потом по приказу Дормеско за ним три дня ходил по пятам солдат. Не в наказание, просто Дормеско беспокоился, как бы с Матиушем чего-нибудь не случилось. К счастью, Дормеско не знал обо всех его рискованных затеях.
Обратно Матиуш плыл, как в сказке. До самого острова расстилалась перед ним золотая дорожка.
Хорошо, что он не пообещал приехать на следующий день: руки так болели, будто он никогда до этого не садился за весла.
Только на пятый день собрался Матиуш опять на маяк. За это время он обдумал, как себя вести и что захватить с собой. Взял кубики, головоломку, лото с картинками, пряники, конфеты и мячик. Он приготовился, что сказать детям при встрече и на прощание, если Ала будет опять капризничать.
Греб он медленно, с перерывами, чтобы не устать. Дормеско же предупредил, что вернется вечером, и взял еду на целый день.
Дети обрадовались Матиушу. Видно, они очень скучали на пустынной скале. Старый моряк тоже не скрывал своей радости: будет кому порассказать о своих странствиях по морям и океанам. Да и рассказы Матиуша о войне тоже интересно послушать.
Мальчики и старый моряк сели на камни. Ала стояла возле Матиуша и, положив ручонки ему на колени, заглядывала в лицо, словно старалась понять, о чем он говорит. Но по ее наивным вопросам было ясно, что она ничего не понимает.
– Пули – такие маленькие мячики? – спрашивала она, воображая, будто война – это игра.
И Матиуш объяснял ей, что эти мячики сделаны из стали и убивают людей.
– Ала хочет на войну! – заупрямилась девочка и заплакала.
– Война далеко, – сказал моряк.
– Ала хочет далеко!
– Ала – маленькая!
– Ала – большая! Ала хочет на войну!
– Война спит, – сказал моряк.
– Спит? – переспросила Ала шепотом и, прижав пальчик к губам, сделала испуганное лицо и больше не капризничала. – Тихо, война спит, мячик спит, Петрушка спит.
Матиуша это очень удивило. На обратном пути он старался вспомнить, как он вел себя, когда был маленьким и так же мало знал, как Ала. Да, не понимать чего-нибудь очень неприятно. Бедная Ала! Она так на него смотрела, словно глазами хотела понять. И, не поняв, начинала плакать. Маленькие дети, наверно, оттого часто плачут, что не понимают. Ему стало жалко Алу. «Надо сочинить для нее сказку», – подумал он и решил, что будет немного рассказывать старому моряку и Ало, а немного – Але.
Тут он вспомнил, как моряк сказал, что война заснула. Почему он так сказал? Ведь это неправда. Война не может спать: она не живая. Но, представив себе, как начинается война, Матиуш подумал, что это в самом деле похоже на пробуждение какого-то чудовища. Только что было тихо, и вдруг от топота сапог гудит земля, грохочут пушки. Значит, моряк не обманул маленькую Алу?
Матиуш положил весла, отдыхает. От маяка стелется по морю золотая дорожка. На небе мерцают звезды. Вокруг тихо-тихо. «Какие права дать малышам?» – спрашивает себя Матиуш и не находит ответа.
В приюте, где он скрывался, жили маленькие ребятишки, и старшие не любили их: колотили, дразнили, приставали к ним. Матиуш тоже недолюбливал этих плакс. Но может, они плачут оттого, что им ничего не разрешают и у них нет никаких прав. Один депутат высказался в детском парламенте вообще против малышей. Но это, конечно, чушь. Маленькие вырастут и будут большими.
«Вот я мечтаю быть королем детей, а ничего не знаю про малышей. И совсем забыл, какой сам я был маленький. Взрослые, наверно, тоже не помнят себя маленькими и поэтому не хотят давать детям права.»
Матиуш снова взялся за весла. Как странно: остров совсем близко, а руки ни капельки не болят.
«Завтра целый день буду читать, а послезавтра опять поплыву на маяк. Отвезу детям картинки.»
XVII
Эта глава должна бы называться так:
Однажды, решив обследовать остров, он взял револьвер и отправился в путь. Переплыв залив, высадился в том месте, где в море впадает речка, и углубился в чащу.
Стыдно жить на таком маленьком острове и не знать, что он из себя представляет.
Как раз накануне Матиуш читал книгу, где описывалось отважное, опасное путешествие к Северному полюсу.
«Смельчаки отправляются в путешествие в края вечных льдов и вечной ночи, рискуя ради науки жизнью. Стыд и позор тем, кто не знает свой город, свою страну, остров, на котором живет, – подумал он. – Авось туземцы меня не съедят, если я повстречаюсь с ними в лесу. А для защиты от диких зверей у меня есть револьвер. Во всяком случае, в лесу сражаться со зверями легче, чем с волком в канализационной трубе.»
Идет, идет Матиуш, а лес становится все гуще. Над головой – зеленый полог, который не пропускает солнечных лучей, и вокруг царит полумрак. Понизу растет густой кустарник. Вьющиеся растения так все переплели, что каждый шаг стоит больших трудов. Впрочем, спешить некуда. За спиной у него рюкзак, провизии хватит на целый день. Дормеско привык к его частым отлучкам и не станет волноваться.
Идет Матиуш, и чем больше на пути препятствий, тем с большим упорством он их преодолевает. Вначале сквозь чащу пробивался порой солнечный луч, а потом все погрузилось в зеленый сумрак. Шум моря сюда не доносится. Тихо, даже птиц не слышно.
Он почувствовал усталость и присел отдохнуть. Подкрепился хлебом и сыром. «А вдруг я заблудился?» – внезапно пришло ему в голову. Об этом следовало бы подумать раньше, но Матиуш был неопытным путешественником.
Он не испугался, но ускорил шаг. «Остров невелик, – успокаивал он себя, – и если идти все время в одном направлении, непременно выйдешь к морю. В крайнем случае вернусь той же дорогой, отыщу ее по следам, примятой траве, обломанным веточкам.»
Но следы шли в разных направлениях. Наверно, тут пробегали звери. Человеческий след от звериного легко отличить на песке или на снегу, но не в такой чащобе.
Матиуш идет дальше, чутко прислушиваясь к малейшему шороху, озираясь по сторонам. «Как же это я компас забыл взять? – недоумевает он. – С компасом не заблудишься: он показывает, в какую сторону идти.»
Пришлось опять немного отдохнуть и перекусить, – не потому, что уж очень есть хотелось, а просто рюкзак оттягивал плечи. И дальше – в путь. Так шел он до самого вечера.
«Видно, придется заночевать в лесу. Надо подыскать подходящее дерево да посмотреть, не облюбовала ли его ненароком змея». Конечно, ночлег в лесу – дело рискованное, но для Матиуша опасность не в диковинку.
Усталым, неторопливым шагом двинулся Матиуш дальше, и вдруг до него донеслись какие-то странные звуки: не то плач, не то пение, не то зов на помощь.
«Может, мне чудится?»
Крадучись пошел он в том направлении, откуда слышались звуки. Деревья расступились, и он оказался на поляне. Посередине на холмике возвышалась каменная башня – широкая у основания и сужающаяся кверху.
«Что это?»
Странные звуки – не то жалобное пение, не то стон, несомненно, доносились из башни.
«Посмотрим, что там такое».
Матиуш обошел вокруг башни, но входа не обнаружил. «Надо подать сигнал». И выстрелил в воздух. В ответ послышалось эхо, и снова тишина.
Матиуш остановился в растерянности. Вдруг большущий камень сам сдвинулся с места, и за ним открылось отверстие, как бы вход.
Удивленный Матиуш подошел поближе и заглянул внутрь. В башне было семь лестниц, одна на другой, и каждая упиралась в выступ стены. И еще Матиуш заметил: у нижней лестницы перекладины поставлены близко, у второй – реже, у третьей – еще реже. У первой лестницы ступеньки толстые, прочные, но чем выше, тем они тоньше, и неизвестно, выдержат ли вес человека.
И вдруг Матиуш видит: сверху быстро и ловко, как акробат, спускается человек в полотняном балахоне, подпоясанном веревкой. Интересно, как он не запутался в длинном балахоне и не упал?
Перед обомлевшим Матиушем остановился отшельник с длиннющей бородой и посмотрел на него таким скорбным взглядом, каким не смотрел даже сам Печальный король.
«Наверно, какой-нибудь неудачливый реформатор», – подумал Матиуш.
Старик поднял руку, и сделалось темно. И из темноты послышалось многоголосое пение, хохот, рыдания, крики. Матиуш увидел светящийся циферблат с медленно движущимися стрелками – часовой и минутной.
Как завороженный смотрит Матиуш на часы, глаз не может отвести, а в ушах отдается звон. И неведомо, долго это продолжалось или нет.
ТАЙНА ОСТРОВА БЕЛОГО ДЬЯВОЛА
В ней рассказывается о необычайном, загадочном приключении Матиуша.Однажды, решив обследовать остров, он взял револьвер и отправился в путь. Переплыв залив, высадился в том месте, где в море впадает речка, и углубился в чащу.
Стыдно жить на таком маленьком острове и не знать, что он из себя представляет.
Как раз накануне Матиуш читал книгу, где описывалось отважное, опасное путешествие к Северному полюсу.
«Смельчаки отправляются в путешествие в края вечных льдов и вечной ночи, рискуя ради науки жизнью. Стыд и позор тем, кто не знает свой город, свою страну, остров, на котором живет, – подумал он. – Авось туземцы меня не съедят, если я повстречаюсь с ними в лесу. А для защиты от диких зверей у меня есть револьвер. Во всяком случае, в лесу сражаться со зверями легче, чем с волком в канализационной трубе.»
Идет, идет Матиуш, а лес становится все гуще. Над головой – зеленый полог, который не пропускает солнечных лучей, и вокруг царит полумрак. Понизу растет густой кустарник. Вьющиеся растения так все переплели, что каждый шаг стоит больших трудов. Впрочем, спешить некуда. За спиной у него рюкзак, провизии хватит на целый день. Дормеско привык к его частым отлучкам и не станет волноваться.
Идет Матиуш, и чем больше на пути препятствий, тем с большим упорством он их преодолевает. Вначале сквозь чащу пробивался порой солнечный луч, а потом все погрузилось в зеленый сумрак. Шум моря сюда не доносится. Тихо, даже птиц не слышно.
Он почувствовал усталость и присел отдохнуть. Подкрепился хлебом и сыром. «А вдруг я заблудился?» – внезапно пришло ему в голову. Об этом следовало бы подумать раньше, но Матиуш был неопытным путешественником.
Он не испугался, но ускорил шаг. «Остров невелик, – успокаивал он себя, – и если идти все время в одном направлении, непременно выйдешь к морю. В крайнем случае вернусь той же дорогой, отыщу ее по следам, примятой траве, обломанным веточкам.»
Но следы шли в разных направлениях. Наверно, тут пробегали звери. Человеческий след от звериного легко отличить на песке или на снегу, но не в такой чащобе.
Матиуш идет дальше, чутко прислушиваясь к малейшему шороху, озираясь по сторонам. «Как же это я компас забыл взять? – недоумевает он. – С компасом не заблудишься: он показывает, в какую сторону идти.»
Пришлось опять немного отдохнуть и перекусить, – не потому, что уж очень есть хотелось, а просто рюкзак оттягивал плечи. И дальше – в путь. Так шел он до самого вечера.
«Видно, придется заночевать в лесу. Надо подыскать подходящее дерево да посмотреть, не облюбовала ли его ненароком змея». Конечно, ночлег в лесу – дело рискованное, но для Матиуша опасность не в диковинку.
Усталым, неторопливым шагом двинулся Матиуш дальше, и вдруг до него донеслись какие-то странные звуки: не то плач, не то пение, не то зов на помощь.
«Может, мне чудится?»
Крадучись пошел он в том направлении, откуда слышались звуки. Деревья расступились, и он оказался на поляне. Посередине на холмике возвышалась каменная башня – широкая у основания и сужающаяся кверху.
«Что это?»
Странные звуки – не то жалобное пение, не то стон, несомненно, доносились из башни.
«Посмотрим, что там такое».
Матиуш обошел вокруг башни, но входа не обнаружил. «Надо подать сигнал». И выстрелил в воздух. В ответ послышалось эхо, и снова тишина.
Матиуш остановился в растерянности. Вдруг большущий камень сам сдвинулся с места, и за ним открылось отверстие, как бы вход.
Удивленный Матиуш подошел поближе и заглянул внутрь. В башне было семь лестниц, одна на другой, и каждая упиралась в выступ стены. И еще Матиуш заметил: у нижней лестницы перекладины поставлены близко, у второй – реже, у третьей – еще реже. У первой лестницы ступеньки толстые, прочные, но чем выше, тем они тоньше, и неизвестно, выдержат ли вес человека.
И вдруг Матиуш видит: сверху быстро и ловко, как акробат, спускается человек в полотняном балахоне, подпоясанном веревкой. Интересно, как он не запутался в длинном балахоне и не упал?
Перед обомлевшим Матиушем остановился отшельник с длиннющей бородой и посмотрел на него таким скорбным взглядом, каким не смотрел даже сам Печальный король.
«Наверно, какой-нибудь неудачливый реформатор», – подумал Матиуш.
Старик поднял руку, и сделалось темно. И из темноты послышалось многоголосое пение, хохот, рыдания, крики. Матиуш увидел светящийся циферблат с медленно движущимися стрелками – часовой и минутной.
Как завороженный смотрит Матиуш на часы, глаз не может отвести, а в ушах отдается звон. И неведомо, долго это продолжалось или нет.