Лязгнув, ушла в бок дверь. Я подхватил мешок и вывалился из шлюза. В небольшой комнатенке три на четыре метра находились три охранника: один сидел за высокой стойкой рядом с дверью, двое других торчали по дальним углам. Зарешеченная лампа над выходом заливала все помещение ослепительным светом.
– Ну, и на хрена эта иллюминация? Сделайте послабее, глазам больно, – я прикрыл лицо ладонью.
– Проходи живее, – караульные не обратили на мою просьбу никакого внимания. Уроды. Понятное дело, в эту дыру загоняют только проштрафившихся.
В начинавшемся за дверью длинном коридоре было гораздо теплей, чем в подземном переходе, а через каждые пять метров под потолком светились тусклые лампочки. Дойдя до первой развилки, я повернул направо. Вот и арсенал. Теперь только избавиться от ружья и все – две недели свободы. Обычно перегораживающий дверной проем лист стали, приваренный на металлическую решетку, был открыт и из арсенала доносились возбужденные голоса. Оказалось, что за стоящим у стены столиком уже успел расположиться сосредоточенно тасовавший колоду карт Кот, а пара караульных сидела напротив и о чем – то спорила.
– Присоединяйся, в храп зарежемся, – Кот указал колодой карт на свободную табуретку.
– Не, спасибо. В другой раз, – я прошел мимо. Ага, делать мне больше нечего, как с тобой в карты играть. Кота даже шулером назвать нельзя: за руку его никто не ловил, но вот шла ему карта и все тут. Караульные, те – то от скуки опухли, а мне все жалование спустить совсем не с руки.
Длинная комната, где хранилось оружие патрульных, была когда – то давным – давно выкрашена в темно – зеленый цвет, пол покрывала коричневая кафельная плитка. Я прошел по узкому проходу между стоящими с двух сторон шкафчиками и остановился перед своим. На покрытой осыпающейся хлопьями синей краской дверце был аккуратно выведен желтый номер: «771». Не знаю, откуда взялась такая нумерация – по моим подсчетам, оружейных шкафов в комнате было никак не больше шести – семи десятков.
Присев на корточки, я просунул ладонь под днище и вытащил висевший на загнутой проволоке ключ. В патруле он мне без надобности, а так хоть не потеряется. Замок со скрипом открылся, как обычно заусеница на ключе уколола палец. Каждый раз собираюсь отшлифовать, но все руки не доходят. Да и замок маслом смазать не помешает. Выложив двустволку, оставшиеся патроны и лыжи, я захлопнул дверцу, закрыл замок и сунул ключ в нагрудный карман рубашки. Пистолет Лысого оставлять не стал, только вытащил его из кармана фуфайки и засуну на самый низ вещмешка.
На выходе у решетки уже успел разместиться заведующий арсеналом, который разогнал картежников и разложил на застеленном газетой столе разобранный автомат. Никакого, понимаешь, уважения к карточной игре. Правильно, сам – то он только в преферанс и играет. Причем играет очень даже неплохо. А вид, как у слесаря после запоя: весь какой – то помятый, армейский камуфляж в масляных пятнах самых разных форм и размеров, колени и локти протерты, а щетина запросто может поспорить по длине с остатками волос. Было Смирнову под полтинник, но из – за глубоких морщин, обветренного лица и лысины он выглядел старше своих лет. Услышав мои шаги, Петрович обернулся и повертел испачканными машинным маслом руками: "Мол, ручкаться не будем".
– Ну, и как делишки? – он потер тыльной стороной ладони лоб и поправил сдвинутое на затылок кепи.
– Да потихоньку, Петрович. Нормально, – я остановился у выхода. С Петровичем пообщаться стоит. Мало ли чего в Форте за две недели произойти могло? Заодно насчет патронов не помешает договориться.
– Вы ж в Ключах были? Когда пиво привезут?
– Да я даже не знаю. Вроде к концу месяца собирались.
– Надо будет зайти к Яну. Заказать бочонок, пока не поздно, – Петрович задумался. – Слушай! Ты ж, по – любому, сейчас к Яну заходить будешь? Передай, пусть запишет на меня бочонок светлого.
– Да без проблем. А то Крис опять все на корню скупит, как в том месяце, – кивнул я. Если Крис выкупит весь завоз оптом, то снова придется платить в «Берлоге» двойную цену. Кроме как в Ключах, пиво больше нигде не варили, а попадавший время от времени с той стороны пастеризованный и разлитый в бутылки, пластик или жесть хмельной напиток с ним сравниться не мог. Надо по деньгам прикинуть, может, в самом деле, скинуться с кем – нибудь, выкупить бочонок. Жалко, Шурик в Нижнем хуторе застрял! – А, кстати, что насчет пайка?
– Талоны у сержанта на пропускной. Жалованье на следующей неделе обещали.
– Паек в «Весне» получать или на склад завезли? – я прикинул, успею ли отовариться прямо сейчас или стоит отложить это дело до завтра.
– В «Весне». Можешь продуктами взять, можешь там по талонам харчеваться, – неожиданно Смирнов хлопнул себя ладонью по лбу. – Слушай, Лысого, говорят, волколак задрал?
– Ага, – надеюсь, на мою гримасу внимания он не обратил.
– Не повезло. Ну, да с его фартом не в патруль ходить, а из дома нос не казать, – Петрович цыкнул и покачал головой.
– А что такое? – не слышал, чтобы у Лысого были какие – то проблемы.
– Да он в последний раз из "Серебряной подковы" без портков ушел, еще и должен остался. Даже нательный крест свой серебряный отдал. Все отыграться хотел. Если масть не пошла – иди спать. Нет, все ж умные.
Лысый проигрался? Да еще и долг на нем повис? Как же он крест вернуть умудрился? Интересно. Может…
– А кому… – договорить я не успел: в дверь влетел один из гарнизонных и сразу с порога заорал:
– Петрович! Интендант, сволочь, совсем оборзел! По последней заявке он, реально, только половину патронов выделил. Стас с пацанами два ящика с цинками приволок, а больше, говорит, не будет, и не надейтесь даже. Пойдем, тормознем его, пока не свалил!
– Ладно, Лед, увидимся еще, – и Смирнов выскочил в дверь. Я двинулся следом, но понял, что ближайшую пару часов ему будет не до меня: прижимистость и тяжелый характер интенданта были широко известны. Ну и ладно, успеется.
На пропускной меня тормознул пожилой сержант, сидевший с напарником в будке, толстое стекло которой было забрано мелкой железной сеткой.
– Ничего запрещенного не тащишь? Оружие, взрывчатку, не сертифицированные артефакты?
– Да зачем же? Правила знаю, – усмехнулся я и с честным видом подошел к вертушке.
– Знают они, грамотные шибко, – пробурчал сержант, просунул в прорезь толстую амбарную книгу, после чего лязгнул запором и, отвернувшись к шахматной доске, продолжил, обращаясь уже к напарнику: – На той неделе один такой умник амулет, заряженный закатным муаром, протащить пытался. Нет, ты скажи, зачем они полных идиотов в патрульные берут? Ясно же на инструктаже говорят: все магически шмотки в досмотровой камере обнаружены будут. Нет, тащат. Двух недель не проходит, чтобы пронести не попытались.
– Да это их Ян с панталыку сбивает. Деньги хорошие за товар дает, вот и хитрят, засранцы, – второй контролер отхлебнул чай и переставил пешку. – И вообще, давно пора металлоискатель поставить.
Пистолет – не амулет, только если специально шмонать, найти можно. Так что я спокойно обмакнул перо в чернильницу и расписался за талоны. Сержант придирчиво осмотрел подпись, вытащил из железного ящичка отпечатанные на грубой желтой бумаге талоны и просунул мне. Отправив сложенные листы в карман рубашки и, пройдя через вертушку, я оказался у лестницы. А насчет артефактов старый пердун прав: последнее дело их через шлюз пытаться пронести. Никому еще не удавалось. И думаю, не удастся.
Снова ступени подземного перехода, только теперь мне вверх. В Форте почему – то теплее, чем снаружи. Может, потому что ветра нет? Или мне только кажется? В любом случае, не май месяц. Дурацкая присказка. Здесь и в мае такой дубак стоит, что зуб на зуб не попадает. Я огляделся по сторонам и двинулся по направлению к ближайшей двухэтажке. Дом этот нельзя было спутать ни с одним другим, находившимся внутри городских стен. И дело не в двух этажах: пятиэтажных и девятиэтажных домов как раз немного, ими в основном окраины застраивали. Главным отличием этого дома от других был его ухоженный вид. Все окна застеклены и даже вымыты, прорех в шифере нет, а свежая штукатурка бежевого цвета покрывала стены не только со стороны дороги, но и со двора. Над центральным подъездом сверкала начищенными медными буквами вывеска "Торговый дом «Янус». Место, на первый взгляд, для магазина неподходящее: от юго – восточного пропускного пункта – торговых ворот Форта – далеко, да и до центра топать и топать. Но вопреки этому торговля процветала. Все возвращающиеся через западные ворота патрульные спешили избавиться от трофеев и на вырученные деньги спрыснуть удачное возвращение в ближайшем кабаке. А за редкими вещицами сюда захаживали перекупщики со всего Форта. Опять-таки люди, собирающиеся за стену, обычно вспоминают о разных недостающих мелочах в самый последний момент – не бежать же за ними через половину города? Да и Миша Чернов – пивовар из Ключей, свое пиво продавал исключительно через Яна, который был владельцем магазина.
– Лед! Подожди! – Макс выскочил из подземного перехода и, скользя на утоптанной и раскатанной дорожке, подбежал ко мне.
– Слушай, а чего меня автомат в арсенал сдать заставили?! Он же не казенный!
– В Форте с огнестрельным оружием только дружинники могут появляться. Ножи, луки, топоры, арбалеты – это пожалуйста, а про ствол даже не думай.
– Дак мы ж патрульные! Чем мы хуже Дружины? – Макс начал горячиться и размахивать руками. Его понять можно, за время патруля с оружием сживаешься. Но и запрет на ношение огнестрельного оружия обоснован – слишком уж стволы привычными становятся. И любая пьяная ссора имела бы неплохие шансы закончиться не обычной поножовщиной, а настоящим сражением. А уж в Дружине как смертность бы взлетела! Поэтому у ворот организовали арсеналы: у западных и восточных только для патрульных, у юго – восточных общедоступный. Дружинники пользовались хранилищами в околотках и центральном участке.
– Дружинники тоже только при исполнении с оружием таскаются, – я поправил топор за поясом (все время сбивается, надо петлю какую – нибудь приспособить) и прикинул, что мне светит за ношение пистолета. Получалось, что ничего хорошего. Если запалят, вкатают на полную и отмазаться не получится. Это был один из немногих законов, соблюдавшихся неукоснительно, а второй раз на удачу мне рассчитывать уже не стоит. Но Макса я, похоже, не убедил и поэтому ткнул его кулаком в плечо. – И даже не думай, понял? Или на виселицу угодишь или в штрафной отряд на северную промзону. Тебе оно надо?
– Да ладно, че ты в самом деле? – он вскинул руки. – Понял, я понял. Какие планы на вечер?
– Не знаю, мне бы до дома доползти, а там видно будет.
– Давай вечером в «Берлогу» завалимся, я проставляться буду. Ты как?
– Да без проблем. Во сколько? – выпить сегодня я собирался и так, а тут такой повод. Паренек – то соображает: первое возвращение из патруля, да еще и без единой царапины, отметить просто необходимо.
– Часов в шесть нормально будет?
– Договорились.
– Тогда до вечера, – Макс хлопнул в ладоши, поправляя перчатки, развернулся и потопал по дороге, ведущей к центру Форта.
Так, значит, до шести надо успеть все дела порешать. А сейчас сколько? Часами я как – то не обзавелся, но, судя по наметившемуся на прояснившемся небе бледному серпу месяца, у меня в запасе часа два, не больше. Стоит поторопиться. Пока трофеи сдам, пока до дома дойду, уже и время подойдет. А отложить торговое мероприятие никак не получится, жалованье когда еще выплатят. Да и с Яном парой слов перекинуться надо.
Когда я подошел к зданию торгового дома, из распахнувшейся двери вышли Стас Тополев и тезка хозяина магазина патрульный Ян Ревень. Пулеметчик и снайпер весело ржали, видно деньжатами разжились.
– Пошли, Лед, до «Весны», – увидев меня, Ян щелкнул по кадыку и натянул перчатку, – Туда сейчас Виталик подвалит. Выпьем по чуть – чуть, да и талоны заодно отоварим.
– Не, я в «Берлогу» вечером пойду, Макс проставляться будет, – я ухватился за ручку двери и не дал ей закрыться. В «Весну» я захаживал получить паек или когда подходили к концу сбережения. Цены там не задирали, кормили прилично, а патрульных и в долг обслуживали. Хозяйка «Весны» ничем не рисковала: если должник не возвращался из патруля, деньги выплачивались из жалованья, причитающегося покойному.
– Ну, как знаешь. Если что, заходи, – кивнув на прощанье, парни спустились с крыльца.
– Эй, вы двое! Закройте дверь уже! – судя по голосу, раздавшемуся из магазина, кричавший был в бешенстве.
Не обратив внимания на крик, я переступил через порог и аккуратно прикрыл за собой дверь.
– А, это ты, Лед, – приказчик вытащил ложечку из чашки с кофе и положил на блюдце. – Я думал, те два гаврика никак дверь закрыть не могут.
– Ничего, проветривать комнату тоже надо. Микробы они, знаешь, свежий воздух не любят. Совсем как ты, – я вытер валенки о коврик и прошел через полностью заставленную витринами и стеллажами комнату к широкому прилавку, за которым расположился приказчик. Поверх синего шерстяного свитера на нем был надет овчинный полушубок с отрезанными рукавами. На курчавых волосах словно приклеенная торчала черная вязаная шапочка. – Не жарко? Может, Вениамин, ты сам большой микроб?
– Ну что за день сегодня?! Сначала эти кровососом обозвали, теперь ты микробом. Сразу видно люди с патруля в Форт вернулись. Без вас так спокойно было, ты даже не представляешь, – Вениамин закатил глаза, потом осторожно отхлебнул кофе и поинтересовался: – Ты по делу или просто погреться зашел?
– Ян Карлович у себя?
– Проходи.
Я и прошел. Вернее, попытался и едва не зацепился вещмешком за выступающий стеллаж. Со времени моего последнего визита и так неширокий проход в заднюю комнату стал еще уже. Я огляделся: так и есть, количество полок заметно прибавилось. А это только торговый зал, что у них тогда на складе творится?
– Присмотри за вещами, – я скинул вещмешок с плеча, вытащил оттуда замотанный в тряпку меч и ногой запихнул мешок под полку. – Как вы только нужную вещь в этом бардаке находите?
– Зачем искать – то? Что под руку первое попадется, то и продаем. А за вещички не волнуйся, не думаю, что твои подштанники заинтересуют кого – нибудь из наших посетителей, – Вениамин промокнул вспотевший лоб носовым платком. – У нас респектабельное заведение, знаешь ли.
– И все же будь любезен, присмотри, – я развернулся и начал протискиваться между витринами, стараясь ничего не смахнуть на пол.
Массивная дубовая дверь была закрыта, но на мой стук изнутри почти сразу же откликнулись:
– Заходи, Лед, заходи.
– Здравствуйте, Ян Карлович! – я плотно прикрыл за собой дверь и принялся расстегивать фуфайку, прикидывая, куда удастся ее пристроить на этот раз. Получалось, что только на пол: вешалка в комнате так и не появилась, а кушетка выглядела слишком чистой. Да, уютный кабинетик, ничего не скажешь. Может все дело в том, что нет окон? Сразу начинаешь забывать об уличном холоде, а заряженный магической энергией светящийся шар до мурашек по коже напоминает ласковое майское солнышко. – Как здоровье?
– Как в том анекдоте: "не дождетесь", – хозяин кабинета тихонько рассмеялся и отложил книгу. Несмотря на европейское имя, было в нем что – то восточное. Может, чуть желтоватый оттенок кожи? Или обычно невозмутимое выражение лица? Ничем особо примечательным его внешность не отличалась. Черные волосы без малейших признаков седины коротко подстрижены, щеки гладко выбриты. Стекла очков в тонкой оправе из серебристого металла сдвинуты на кончик носа. Ян не производил впечатления опасного человека, но пытаться надуть его не станет ни один обитатель Форта. Разве что только совсем недавно появившийся здесь и еще не успевший разобраться в том "кто есть кто". Дело не в том, что Ян Карлович являлся одним из руководителей Торгового Союза, об этом как раз мало кто знал, а в том, что пытавшиеся его надуть обычно теряли намного больше, чем могли выиграть от своего обмана. Голова у Яна работала почище механизма швейцарских часов, которые он сейчас достал из жилетного кармана. Ян закрыл крышку, засунул часы обратно в кармашек и вытащил из стоящего рядом со столом бара бутылку. – По рюмашке?
– Не откажусь, – фуфайка полетела на паркет. Положив меч сверху, я передвинул кресло к столу и плюхнулся в него. Ян Карлович набулькал полрюмки янтарной жидкости, немного плеснул и себе. По кабинету распространился восхитительный аромат коньяка. Я приподнял пузатую рюмку на уровень глаз и слегка склонил голову. – Ваше здоровье.
Ян приподнял рюмку в ответ и пригубил коньяк. Я сделал куда больший глоток. Замечательно. Не часто удается отведать такой замечательный напиток. Уже только ради этого стоит заходить к Яну почаще. В голове слегка зашумело. Увлекаться не стоит, сначала надо с делами разобраться.
– Перекусишь?
– Нет, пожалуй. Закуской такой коньяк только портить, – я отпил еще и откинулся в кресле. – Что в Форте творится?
– А ничего хорошего. Гимназия с Лигой опять поцапались, с Городом какие – то проблемы начались. Сергей Петрович, воевода наш несравненный, грозится все утрясти, да только непохоже, чтобы у него хоть что – то путное выходило, – Ян поднял рюмку, но пить не стал, наслаждаясь ароматом.
– Все как обычно, значит.
– Да нет. Что – то непонятное затевается. Словно все чего – то ждут. Только непонятно чего. Такое впечатление, что послезавтра конец света и мне об этом сообщить забыли. А остальные уже в курсе и отрываются на всю катушку. Долгосрочную перспективу никто в расчет не принимает, о последствиях не думают совершенно. На грубую силу ставки делают. Кириллов даже новый набор в Дружину объявил. Заметь, не в Гарнизон и даже не в Патруль, где хронический некомплект, а в Дружину, которая напрямую воеводе подчиняется и от недостатка личного состава отнюдь не страдает, – торговец снял очки, потер виски и задумчиво продолжил: – Неправильно люди себя ведут, неправильно. Сестры вконец обнаглели, а Братство, наоборот, сидит ниже травы, тише воды. Создается впечатление, что они свои операции в Форте потихоньку сворачивают. И только Цех пока еще ведет себя так, будто ничего не происходит. Но исключения, как известно, лишь подтверждают правила.
Надо же, всего две недели в патруле был, а какая каша успела завариться! Что же такое случилось, если Кириллов в своих силах засомневался? Начальники Патруля и Гарнизона хоть и выполняют распоряжения воеводы, но подчиняются напрямую Совету. До сих пор позиции Кириллова в нем были непоколебимы, да и теперь его положению ничто не должно угрожать. Герман Бергман – директор Гимназии, всегда поддерживал воеводу. Торговый Союз в политику не полезет ни за какие деньги. Сестры Холода ничего не могут противопоставить альянсу колдунов и дружинников, а Братство еще не настолько сильно, чтобы действовать с позиции силы. Цех в таких играх никто в расчет не принимает. Он по сравнению с остальными не более чем уличная шпана.
– У Братства, похоже, интересы на севере появились, но что – то у них там не клеится, – я вкратце рассказал о встреченном нами обозе.
– Думаешь, некромант именно братьев ждал? – Ян смочил губы в коньяке.
– А кого еще?
– Это не аргумент. Не одни же братья по той дороге обозы отправляют. Крыс мог месяц в засаде сидеть, добычу поджидать. Некроманты, они ж упертые.
– Ага, и за это время не удосужился своих мертвяков обобрать? – я вытащил кошель, развязал его и высыпал на стол кольцо и цепочку со свастикой. – А покойнички ему богатенькие попались. Очень интересное, надо думать, захоронение было.
Ян приподнял цепочку, посмотрел на болтающуюся свастику и отложил в сторону:
– Тут ты, скорее всего, прав. Обычный некромант первым делом зомби своих проверяет, – торговец достал лупу и как заправский ювелир начал внимательно обследовать кольцо. – Странная техника, не встречал такой еще. Не зря, видно, про дольмен на болотах болтали…
– А чего необычного – то? Сапфир, кабошоном ограненный, не такая уж и редкость, – перебил я Яна. Сейчас он задумался, сам с собой разговаривает – ничего серьезного, конечно, не скажет, а вдруг? Может, мне и про дольмен знать не надо? А у нас как принято: нет человека, нет проблемы.
– Во – первых, не сапфир, а аквамарин. Во – вторых, я про гравировку на платине, – Ян отложил лупу и уставился на меня. – Ну, а в – третьих, судя по твоему рассказу, братья разделали бы некроманта под орех. Это больше похоже на ловлю на живца, знаешь ли. И, наконец, в-четвертых… все это наши измышления, а фактов, фактов у нас нет. Может, Братство решило частично перебазироваться на север. Может, это вынужденный отход на заранее подготовленные позиции. В конце концов, просто попытка спровоцировать кого – то на активные действия. Сплошные «может», «если» и «или». Делать на основании имеющейся информации выводы сродни гаданию на кофейной гуще. Ты согласен?
– Вам виднее, – не соглашаться с очевидным смысла нет, открыто признаваться в собственной тупости тоже.
– Вот видишь… Точные сведения нужны. Кольцо продать принес? – сменив тему разговора, Ян Карлович перестал вертеть перстень в пальцах и положил его рядом с цепочкой.
– Угу, – промычал я, уткнувшись в рюмку с коньяком, – и цепочку тоже.
– Червонец за цепочку, еще три за кольцо.
– Что?! – возмущение вышло у меня вполне естественным. – Да в цепочке раз в пять золота больше, а то и в шесть. Про кольцо я вообще молчу, уж если вы его интересным нашли, то, что про других скупщиков говорить? С руками оторвут! Да и платина – это не золото. Плюс, прекрасно ограненный камень и, заметьте, без малейших дефектов. Девяносто рублей золотом за все.
– Не надо передергивать, – торговец покачал головой, – кольцо я назвал не интересным, а странным. Это, согласись, вещи разные. И какое содержание золота в твоей цепочке "желтого металла" мне не известно. Полагаю и тебе тоже. Или ты можешь показать пробирное клеймо? Нет? Тогда за цепочку империал, за кольцо тридцать пять.
– Маловато будет. Хоть червонец накиньте.
– Только из уважения к тебе накину еще пятирублевку. Больше не дам, и не проси.
– Добавьте пол – империала и забирайте.
– Ну что с тобой делать? Добавлю, куда деваться, – Ян сделал вид, что крайне расстроен слишком высокой ценой.
– По рукам. Двадцатку золотом, остальное серебром, – я пригубил коньяк. Удачная сделка для нас обоих. Я быстро и по хорошей цене пристроил трофеи, Ян наварит на перепродаже не меньше меня. Надо бы успех закрепить. Я поднялся из кресла и взял с фуфайки клинок. – Меч посмотрите?
Хозяин кабинета осторожно принял протянутый клинок, внимательно осмотрел, повертел в руках и отложил на стол:
– Неплохая сталь, да и исполнение вполне приличное. За меч еще три империала добавлю. Или серебром?
– Серебром, – подтвердил я.
– И куда тебе столько? – Ян одним глотком допил коньяк и убрал пустую рюмку в бар. – Если не секрет, конечно.
– Да какой секрет? Патроны начинять буду. У меня только один с серебром остался.
– А что так?
– На той неделе нашу тройку бандиты прижали, пока отряд не подошел, пришлось почти десяток патронов с серебром расстрелять. Как вспомню, не по себе становится. И серебро жалко на бандитов тратить, и других патронов по оконцове уже не оставалось. До сих пор жаба душит.
– А чего из трупов потом не наковырял? – то ли пошутил, то ли всерьез поинтересовался Ян.
– Не успел, – честно сознался я. – К бандитам могло подойти подкрепление, и мы сразу же начали отходить к Ключам.
– Охота тебе монеты портить? – Ян подошел к одному из шкафов, выдвинул ящичек и бросил мне небольшой моток темно – серой проволоки. – Держи, это за меч. Техническое серебро. Для тебя в самый раз будет.
Я несколько раз подбросил в руке проволоку. Неплохо. Грамм сто пятьдесят. Выгодная сделка, даже притом, что из – за пониженного содержания серебра, проволоки на патрон придется тратить больше, чем монетных обрубков.
– Ну, все, теперь осталось только осиновыми кольями запастись и арсенал готов, – я сунул проволоку в карман фуфайки и краем глаза заметил, как от удивления приподнялись брови моего собеседника.
– Решил податься в борцы с нечистью?
– Да нет, – рассмеялся я, – просто по нынешним временам кол осиновый в любую минуту пригодиться может. Пару дней назад вампиры Нижний хутор до единого человека загубили.
– Их что, несколько было? – изумлению Яна не было предела. – Они же одиночки, друг друга терпеть не могут!
– По крайней мере, пятеро было. Одиночка там бы не справился, пусть даже под видом гостя и сумел пробраться внутрь, – я допил коньяк и отодвинул рюмку на край стола. – Пацаны болтают, может, кто из кровососов клан сбить смог?
– Этого еще не хватало, – Ян достал кошель. – Выходит, рыба и лес скоро подорожают.
– Рыба, та подорожает. Лес, вряд ли. Хутор целехонек, наши парни в нем остались, так что как за лесом из Форта ездили, так и будут. А вот лов рыбы так сразу и не наладишь.
– Пятнадцать рублей золотом, остальное серебром тебя устроит? – торговец положил на стол пятисотку и придавил сверху монетами.
– Вполне, – сгреб я деньги. Пятикопеечную серебряную монетку, размером не больше ногтя мизинца, даже не стал смотреть и кинул в кошель. Империал – пятнадцатирублевая золотая монета царской чеканки – так же подозрений не вызвал и отправился следом. А вот серебряный рубль я убирать не спешил, слишком он был какой – то покоцанный. Да и дырка неизвестно каким сплавом запаяна. Принимать монету или не стоит? И Яна обидеть нельзя и по деньгам пролететь не хотелось бы. Вопрос…