Страница:
— Забросили гремучую змею в окно, — сообщил ему рейнджер, — наверное, увидели, что часовые задремали. Да-а, хороши приемчики у этих парней!
Старика-мексиканца вдруг осенило.
— Капитан! — сказал он задыхаясь. — До вчерашнего дня ты все время спал на этом месте! Они знали об этом! Капитан, они ошиблись! Они думали, что это ты!
— Похоже на то, — согласился Хэтфилд.
К этому времени чуть ли не вся деревня собралась вокруг дома. Прибежал старик-доктор. Он, не слишком церемонясь, уложил рейнджера на кровать, с тревогой осмотрел его свежезалеченную рану, а потом внимательно обследовал и всего его. Наконец выдохнул с облегчением.
— Похоже, большого вреда вы себе не причинили. Но боюсь, сеньор, теперь вам придется пролежать здесь значительно дольше. Вам крупно повезло, что рана не открылась.
Хэтфилд кивнул, он был слишком слаб, чтобы отвечать, перед глазами плыли круги. Однако он приподнялся на локте и спросил:
— А кто тут поблизости метит свой скот таким тавро — «Лежащее Р»?
Мануэль минуту колебался.
— Капитан, это тавро ранчо Ригал, дона Себастиана Гомеса…
Глава 5
Глава 6
Старика-мексиканца вдруг осенило.
— Капитан! — сказал он задыхаясь. — До вчерашнего дня ты все время спал на этом месте! Они знали об этом! Капитан, они ошиблись! Они думали, что это ты!
— Похоже на то, — согласился Хэтфилд.
К этому времени чуть ли не вся деревня собралась вокруг дома. Прибежал старик-доктор. Он, не слишком церемонясь, уложил рейнджера на кровать, с тревогой осмотрел его свежезалеченную рану, а потом внимательно обследовал и всего его. Наконец выдохнул с облегчением.
— Похоже, большого вреда вы себе не причинили. Но боюсь, сеньор, теперь вам придется пролежать здесь значительно дольше. Вам крупно повезло, что рана не открылась.
Хэтфилд кивнул, он был слишком слаб, чтобы отвечать, перед глазами плыли круги. Однако он приподнялся на локте и спросил:
— А кто тут поблизости метит свой скот таким тавро — «Лежащее Р»?
Мануэль минуту колебался.
— Капитан, это тавро ранчо Ригал, дона Себастиана Гомеса…
Глава 5
Когда братья Харди не вернулись с охоты, среди ковбоев возникло беспокойство. Оба работали у старика Анси Маккоя на его ранчо « — М». Приятели-ковбои знали о планах парней, видели их, когда они с дробовиками и сумками отправлялись на охоту. Когда после их ухода прошло две ночи и день, Блейн Хэтч, старший объездчик, отправился к Анси Маккою в большой серый хозяйский дом.
— Что-то тут не так, — сказал он хозяину. — Парни не собирались долго задерживаться в горах. Вчера к вечеру должны были уже вернуться домой. Может, неприятность какая вышла — поранились там или еще что, а может…
Хэтч, не любивший резких выражений, замялся. Старик был не столь сдержан.
— … а может, проклятый чумазый разделался с ними! — прорычал ранчеро, и его черные глаза, несмотря на возраст, блестящие, как у змеи, сверкнули из-под седых кустистых бровей. Со своим крючковатым носом, похожим на клюв, губами, собранными в куриную гузку, с выдвинутой вперед челюстью и острым подбородком, он напоминал Хэтчу старую хищную птицу.
— Все-таки, не думаю, чтобы Гомес пошел на такое, — попытался смягчить хозяина объездчик, — может, они…
— Может! — заорал Анси. — Попомнишь мои слова, Блейн, живыми ты их больше не увидишь — ни Тома, ни Уолта! Где-нибудь там, в зарослях, найдут их трупы! Собирай парней и отправляйтесь искать. Пошевеливайся, так тебя растак!
И Блейн Хэтч стал «пошевеливаться». Во главе своих молодцов со зверскими физиономиями он отправился к высоким железным воротам, которые преграждали путь к дому хозяина ранчо «Ригал».
— Они нас заметили, — сказал Хэтч и помахал рукой парням-вакерос, которые прохаживались за воротами с винтовками в руках.
— Черт бы их побрал! — проворчал Чет Мэдисон, небритый, с тяжелым подбородком и маленькими злыми глазками. Чет был крутого нрава, часто вступал в пререкания с уравновешенным Хэтчем. Ясно было, что он первый метил на место старшего объездчика, случись тому уйти.
Хэтч коротко и ясно изложил парням причину визита и потребовал разрешения обыскать территорию ранчо. Последовала словесная перепалка, и в конце концов дослали за доном Себастианом.
Дон Себастиан Гомес был прям и статен, как кипарис, несмотря на свои годы и седину, пробивающуюся в густых, черных как смоль, волосах. Глаза у него были темные, а кожа очень светлая, чего не мог скрыть даже бронзовый техасский загар. Тонкое лицо выражало привычку повелевать. Властность сквозила во всем его облике. От поколений предков, которые рождались, чтобы повелевать, унаследовал он эту властность, не терпящую возражений, гордость, надменность, даже жестокость.
Сначала он ответил отказом и две группы вооруженных людей в напряжении смотрели друг на друга сквозь колючую проволоку, готовые открыть огонь. Однако потом его управляющий Педро Зорилья, худой смуглый мексиканец, лицо которого было страшно изуродовано шрамами, наклонился к уху хозяина и зашептал что-то, кося глазом туда, где сизые грозовые тучи, гонимые резким ветром, клубились на горизонте и стремительно заволакивали край неба. Наконец дон Себастиан кивнул, нехотя уступая, круто развернулся на каблуках и направился к дому. Молчаливый приказчик отпер ворота и распахнул их перед гостями.
— Прошу вас, сеньоры, — пригласил он, ухмыляясь с издевательской учтивостью.
— Ну, и что тебя так забавляет? — проворчал Чет Мэдисон, пересекая границу ранчо.
Чуть позже он и сам это понял, когда ветер завыл вовсю и хлынул ливень, смывая все следы, которые могли остаться от пропавших ковбоев.
— Надул нас! — выругался Чет. — Этот, с рожей в шрамах, видел, что надвигается дождь. Понял, что все смоет! Поехали, обогнем нижнюю кромку каньона, может, найдем их след там, где они забрались за изгородь. Я примерно знаю, где они собирались влезть…
Поиски ничего не дали. Ни здесь, ни дальше в горах никаких следов не было. На следующий день, ближе к вечеру, поисковая группа возвращалась домой вдоль кромки Каньона Дьявола.
— Бьюсь об заклад, он разделался с ними и сбросил в эту проклятую дыру! — ворчал Чет Мэдисон. — Там внизу — река вырывается из-под скалы и прет с бешеной скоростью. Тела, наверняка, унесло. Теперь черта с два ты их найдешь! Да, так оно и было, я тебе говорю, можешь быть уверен!
— А может, пока мы тут рыщем, парни спокойно вернулись домой и теперь ждут нас, — с надеждой проговорил Хэтч.
— Ждут, как же! — огрызнулся Чет. — Мо-о-жет, — передразнил он Блейна.
Педро Зорилья, улыбаясь все так же издевательски, открыл им ворота.
Мэдисон мрачно посмотрел на мексиканца.
— С тобой, приятель, мы еще увидимся! — злобно пообещал он.
— Си! — Тихо ответил мексиканец. — Заходите к нам еще, сеньор.
Когда усталые ковбои вернулись после поисков на ранчо, братьев Харди там не было. Старый Анси Маккой изрыгал проклятья и сулил кровавую месть дону Себастиану и всему его племени. Дент Крейн, шериф округа, прослышав о случившемся, приехал на ранчо « — М». Ему с трудом удалось в конце концов вытянуть из старика Маккоя обещание не предпринимать неразумных шагов, пока нет никаких доказательств чьей-либо вины.
Судьба двух ковбоев осталась под покровом тайны. Шли месяцы, время сглаживало остроту события. И вдруг — Том Харди вернулся!
Когда серым дождливым утром он приполз к конюшне «-М», его сначала никто не узнал. Одного глаза не было, другим он почти ничего не видел. У него не осталось ни одного зуба и он был почти лысый. Скрюченные иссохшие руки были покрыты ужасными язвами, похожими на свежие ожоги. Одна рука была вывернута и бессильно висела вдоль тела. Впечатление было такое, как будто под этой измученной плотью не было костей — они растворились и превратились в бесформенную массу. Рот представлял собой гноящуюся рану, из которой с хрипом вырывались нечленораздельные звуки.
Анси Маккой, услышав шум, кое-как оделся и приковылял к конюшне. Том лежал на циновке. Из горла его вырывался хрип. Он явно истратил последнюю искру жизни, чтобы дотащить сюда свое изувеченное тело.
Старик, шепча проклятья, опустился на колени рядом с Мэдисоном и Хэтчем. Напрягая слух, уловил несвязные слова.
— Человек… без лица… дьявол, — хрипел умираюший ковбой.
Каждое слово давалось ему со страшным усилием, грудь вздымалась. Он давился, задыхался, елозил беззубыми челюстями.
— Без лица! — сорвался он на тонкий крик. Еще один спазм, еще хрип… А потом, когда страждущая душа покидала измученное тело:
— Я… я… скажите… Гомес… Гомес! — Выгнутая грудь опала, казалось, даже прогнулась. Лицо передернула судорога, а потом оно застыло. Том захрипел еще раз, из груди со свистом вырвался последний вздох, и парень затих в неподвижности, уставившись в пустоту единственным глазом в кровоподтеках.
Чет Мэдисон поднялся на ноги с каменным лицом. Старик Маккой изрыгал проклятья.
— Что они с ним сделали? — спросил ранчеро, и в голосе его звучал ужас.
Мэдисон смотрел на лицо Тома, испещренное шрамами, на жалкие иссохшие, изуродованные руки.
— Жгли его, кислотой или еще чем, — объявил Мэдисон. — Да, точно, это кислота! От кислоты бывают такие штуки. Вот какие фокусы проделывают проклятые чумазые!
Над толпой собравшихся разнесся ропот, похожий на глухое рычание волчьей стаи. Глаза горели, руки сжимались в железные кулаки.
— Что это он хотел сказать, как это «без лица»? — спросил кто-то.
— У него лица и не осталось, не видишь, что ли? — последовал ответ. Тот, кто спрашивал, покачал головой.
— Не думаю, чтоб он говорил про себя. Не похоже на то…
— Эта уродина приказчик, Пит Зорилья, у него тоже лица почти нет, — заметил седоватый пожилой ковбой. — Я слыхал, его однажды поймали индейцы племени яки и отделали своими ножами. Судя по роже, так оно и было.
— По мне, так он сам, как яки, — заметил другой. — А вот это, — и он указал на мертвого Тома, — похоже на работу этих дьяволов — яки.
— Разберемся! — Мрачно пообещал старик Анси. -И тогда… Ладно, сегодня у вас получка. Можно отправляться прямо сейчас за деньгами. Блейн, когда поедешь в город, зайди к шерифу, а потом займись похоронами бедняги Тома.
Кипя гневом, то и дело переругиваясь между собой ковбои ранчо «-М» поскакали в город.
Вегас был не просто ковбойским городком. Здесь пересекалась дюжина скотопрогонных трактов, два из них были кратчайшим и самым простым путем в Мексику, что считали серьезным преимуществом многие джентльмены, которые большую часть своего времени проводили в горах Тинаха, добывали деньги сомнительными способами, а тратить их приезжали в Вегас. Ковбои со здешних ранчо, разбросанных в радиусе пятидесяти миль, тоже приезжали сюда. По этим местам обычно прогоняли огромные стада, а охранявшие их парни с «Кольтами», на обратном пути тоже приостанавливались в Вегасе — с полными карманами долларов и массой свободного времени. Милях в двадцати к югу от Рио-Гранде было несколько рудников, принадлежащих в основном американцам и где работали американцы. Всякого рода проходимцев и шарлатанов тоже влекло сюда. Картежники и танцовщицы кабаре устремлялись в брызжущий жизнью город скотоводов и старателей снимать сливки и стричь купоны. Ну, а многочисленные держатели салунов, похоже, жили здесь всегда. В результате получалась гремучая смесь, особенно в дни выплаты жалованья.
На рудниках и в большинстве ранчо выплата жалованья назначалась по какому-то странному совпадению па одни и те же дни. Это отнюдь не способствовало воцарению покоя в городе. Парни с ранчо Маккоя добрались до города, все еще переругиваясь. Несколько человек настаивали на том, чтоб немедленно отправиться на ранчо Гомеса и разобраться с его людьми. Более трезвомыслящие, в том числе Хэтч, выступали против таких скороспелых решений. В конце концов даже самые агрессивные отступили, соблазнившись прелестями салуна «Первый шанс», который держал некто Холидей по кличке «Боров».
А затем свою руку приложила судьба или, скорее, ехидные боги гор Тинаха. Группа ковбоев ранчо «М» и дюжина вакерос дона Себастиана, подъехав с противоположных сторон, оказались у входа в салун «Первый шанс» в одну и ту же минуту.
— Черт бы вас побрал, проклятые убийцы, дрянь чумазая, змеиные глаза, так вас перетак! — злобно выкрикнул один из ковбоев Маккоя.
После этих слов на миг воцарилась мертвая тишина. Только лошади, стоя на месте, нетерпеливо били копытами и храпели. Казалось, все вокруг, предчувствуя надвигающуюся трагедию, затаило дыхание. Через мгновение улица взорвалась грохотом выстрелов.
Вакерос, которых было вдвое меньше, сломались первыми и, пришпоривая лошадей, бросились прочь из города, оборачиваясь на ходу и посылая смертоносный свинец через плечо. Трое из них остались на месте. Они лежали посреди пыльной улицы, раскинув руки. Блейн Хэтч тоже лежал в пыли, безмолвный и неподвижный. Рядом с ним лежал совсем юный парнишка, самый молодой ковбой Анси Маккоя, между его раскрытых глаз зияла черная ранка.
После этого происшествия ранчо «Ригал» превратилось в военный лагерь. Ранчо «М» — в другой такой же лагерь. Чет Мэдисон, занявший место приказчика, совещался со стариком Маккоем. Они планировали ночной рейд. Шериф Дент Крейн вызвал себе в помощь нескольких заместителей и предупредил обе враждующие стороны, чтобы те воздержались от агрессивных выпадов. Старик Маккой прямо сказал ему, чтобы он убирался к черту.
Дон Себастиан Гомес с ледяной учтивостью отклонил требование убрать вооруженные патрули с дорог, ведущих к его ранчо. Шериф Крейн не тешил себя иллюзиями. Надежды на мирное урегулирование конфликта почти не было.
— Междоусобица все равно вспухнет, чуть раньше или чуть позже, — мрачно заявил он своему заместителю Хилтону Хайпокетсу. Тот немедленно согласился с ним и принялся деловито чистить свою винтовку.
Поговаривали, что Нельсон Пейдж, который купил большое ранчо «плюс П» (Плюс Пи) к юго-западу от ранчо Маккоя отбил телеграмму губернатору штата с требованием прислать отряд рейнджеров.
— Черт возьми, я надеюсь, что его послушают, — заявил шериф Крейн. — Но при нынешнем положении дел на восточной границе и в округе Пэн Хэндл тоже, не говоря уже о беспорядках на нефтяных месторождениях на многое рассчитывать не приходится. Вот увидите ответ придет: «На усмотрение местных властей». Вот такой ответ он получит, попомните мои слова!
— Он здесь совсем недавно обосновался, — заметил Хайпокетс.
— Да, года два назад приехал с Востока. Но раньше он жил здесь, на Западе, давно, правда. Потом уехал, а пару лет назад вернулся, купил ранчо старика Тернера. Его почти не видно, хотя парень, вроде, ничего, все так говорят.
В напряжении прошла неделя, началась следующая. Вдоль изгороди ранчо «Ригал» то здесь, то там гремели выстрелы — вакерос дона Себастиана и ковбои Маккоя обменивались любезностями.
Затем Гомес посетил шерифа в его конторе.
— Я хочу заявить, что трое из моих людей исчезли четыре дня назад, — заявил он Крейну. — Я не рассчитываю, что их найдут живыми, но хочу, чтобы вы организовали поиски тел, чтобы их могли похоронить как подобает.
Когда гидальго ушел, шериф устало выругался. В этот момент в его кабинет вошел Хайпокетс. Он покачивал головой и прищелкивал языком.
— Тебе-то чего здесь нужно? — спросил Крейн.
Хайпокетс снял шляпу и вытер взмокший лоб.
— Мне срочно надо выпить! — заявил он. — Дент, я только что видел жуткую вещь. Три мексиканца притащили к доктору Остину какого-то парня, с виду вроде индейца. Он еле живой — бормочет что-то, ничего не разберешь. Весь покрытый язвами и какими-то ранами, вроде ожогами, как будто его жгли каленым железом. Док взялся было помогать ему, но бедняга отправился на тот свет раньше, чем тот успел что-нибудь сделать. Я был там, помогал доктору — подавал инструменты и все такое. Мы с доком хотели спросить у мексиканцев, что случилось с беднягой, глядь — а их уже и след простыл. Я бросился туда, сюда — все бестолку — нигде нет! — Хайпокетс нервно оглянулся по сторонам и заговорил тише. — Слушай, Дент, — сказал он, судя по виду, с этим парнем проделали то же самое, что и с беднягой Томом Харди. Послушай, что я тебе скажу. Что-то тут не так, в нашем округе творится что-то неладное. Похоже, завелась какая-то нешуточная банда, орудует по всей округе, точно тебе говорю, попомнишь мои слова.
— Похоже, вся дрянь с обоих берегов реки стекает к нам сюда, — пробормотал шериф с досадой.
— Да, я тут только что встретил одного возле салуна Холидея — шикарный экземпляр, вот такого роста красавец, верхом на великолепном гнедом, я такого в жизни не видел, мечта, а не лошадь!
— Бродяга-ковбой, что ли? — спросил шериф. Хайпокетс покачал головой.
— Да нет, на ковбоя не похож — хотя одет, как ковбой. Игрок, по-моему, черная шляпа, сюртук, белая сорочка, черный платок на шее. Хотя для игрока, пожалуй, слишком загорелый, но руки холеные, пальцы длинные, тонкие. Глаза обычные. Серые, блестящие и узкие такие. Я выхожу из салуна, а он как раз с коня слез, уставился на меня — взгляд, как будто видит тебя насквозь, видит, какая у тебя печенка — белая или красная, видит все твои потроха. Хотя он взглянул так, вскользь, между прочим, но если б этот фрукт уставился на меня в упор, я бы, пожалуй, унес ноги как можно скорей, только бы меня и видели!
Шериф Крейн хорошо знал Хайпокетса, известно ему было, с какой легкостью тот прибегал по любому поводу и без оного к услугам своего «Кольта», поэтому подобное заявление в его устах произвело на шерифа глубокое впечатление.
— Что-то тут не так, — сказал он хозяину. — Парни не собирались долго задерживаться в горах. Вчера к вечеру должны были уже вернуться домой. Может, неприятность какая вышла — поранились там или еще что, а может…
Хэтч, не любивший резких выражений, замялся. Старик был не столь сдержан.
— … а может, проклятый чумазый разделался с ними! — прорычал ранчеро, и его черные глаза, несмотря на возраст, блестящие, как у змеи, сверкнули из-под седых кустистых бровей. Со своим крючковатым носом, похожим на клюв, губами, собранными в куриную гузку, с выдвинутой вперед челюстью и острым подбородком, он напоминал Хэтчу старую хищную птицу.
— Все-таки, не думаю, чтобы Гомес пошел на такое, — попытался смягчить хозяина объездчик, — может, они…
— Может! — заорал Анси. — Попомнишь мои слова, Блейн, живыми ты их больше не увидишь — ни Тома, ни Уолта! Где-нибудь там, в зарослях, найдут их трупы! Собирай парней и отправляйтесь искать. Пошевеливайся, так тебя растак!
И Блейн Хэтч стал «пошевеливаться». Во главе своих молодцов со зверскими физиономиями он отправился к высоким железным воротам, которые преграждали путь к дому хозяина ранчо «Ригал».
— Они нас заметили, — сказал Хэтч и помахал рукой парням-вакерос, которые прохаживались за воротами с винтовками в руках.
— Черт бы их побрал! — проворчал Чет Мэдисон, небритый, с тяжелым подбородком и маленькими злыми глазками. Чет был крутого нрава, часто вступал в пререкания с уравновешенным Хэтчем. Ясно было, что он первый метил на место старшего объездчика, случись тому уйти.
Хэтч коротко и ясно изложил парням причину визита и потребовал разрешения обыскать территорию ранчо. Последовала словесная перепалка, и в конце концов дослали за доном Себастианом.
Дон Себастиан Гомес был прям и статен, как кипарис, несмотря на свои годы и седину, пробивающуюся в густых, черных как смоль, волосах. Глаза у него были темные, а кожа очень светлая, чего не мог скрыть даже бронзовый техасский загар. Тонкое лицо выражало привычку повелевать. Властность сквозила во всем его облике. От поколений предков, которые рождались, чтобы повелевать, унаследовал он эту властность, не терпящую возражений, гордость, надменность, даже жестокость.
Сначала он ответил отказом и две группы вооруженных людей в напряжении смотрели друг на друга сквозь колючую проволоку, готовые открыть огонь. Однако потом его управляющий Педро Зорилья, худой смуглый мексиканец, лицо которого было страшно изуродовано шрамами, наклонился к уху хозяина и зашептал что-то, кося глазом туда, где сизые грозовые тучи, гонимые резким ветром, клубились на горизонте и стремительно заволакивали край неба. Наконец дон Себастиан кивнул, нехотя уступая, круто развернулся на каблуках и направился к дому. Молчаливый приказчик отпер ворота и распахнул их перед гостями.
— Прошу вас, сеньоры, — пригласил он, ухмыляясь с издевательской учтивостью.
— Ну, и что тебя так забавляет? — проворчал Чет Мэдисон, пересекая границу ранчо.
Чуть позже он и сам это понял, когда ветер завыл вовсю и хлынул ливень, смывая все следы, которые могли остаться от пропавших ковбоев.
— Надул нас! — выругался Чет. — Этот, с рожей в шрамах, видел, что надвигается дождь. Понял, что все смоет! Поехали, обогнем нижнюю кромку каньона, может, найдем их след там, где они забрались за изгородь. Я примерно знаю, где они собирались влезть…
Поиски ничего не дали. Ни здесь, ни дальше в горах никаких следов не было. На следующий день, ближе к вечеру, поисковая группа возвращалась домой вдоль кромки Каньона Дьявола.
— Бьюсь об заклад, он разделался с ними и сбросил в эту проклятую дыру! — ворчал Чет Мэдисон. — Там внизу — река вырывается из-под скалы и прет с бешеной скоростью. Тела, наверняка, унесло. Теперь черта с два ты их найдешь! Да, так оно и было, я тебе говорю, можешь быть уверен!
— А может, пока мы тут рыщем, парни спокойно вернулись домой и теперь ждут нас, — с надеждой проговорил Хэтч.
— Ждут, как же! — огрызнулся Чет. — Мо-о-жет, — передразнил он Блейна.
Педро Зорилья, улыбаясь все так же издевательски, открыл им ворота.
Мэдисон мрачно посмотрел на мексиканца.
— С тобой, приятель, мы еще увидимся! — злобно пообещал он.
— Си! — Тихо ответил мексиканец. — Заходите к нам еще, сеньор.
Когда усталые ковбои вернулись после поисков на ранчо, братьев Харди там не было. Старый Анси Маккой изрыгал проклятья и сулил кровавую месть дону Себастиану и всему его племени. Дент Крейн, шериф округа, прослышав о случившемся, приехал на ранчо « — М». Ему с трудом удалось в конце концов вытянуть из старика Маккоя обещание не предпринимать неразумных шагов, пока нет никаких доказательств чьей-либо вины.
Судьба двух ковбоев осталась под покровом тайны. Шли месяцы, время сглаживало остроту события. И вдруг — Том Харди вернулся!
Когда серым дождливым утром он приполз к конюшне «-М», его сначала никто не узнал. Одного глаза не было, другим он почти ничего не видел. У него не осталось ни одного зуба и он был почти лысый. Скрюченные иссохшие руки были покрыты ужасными язвами, похожими на свежие ожоги. Одна рука была вывернута и бессильно висела вдоль тела. Впечатление было такое, как будто под этой измученной плотью не было костей — они растворились и превратились в бесформенную массу. Рот представлял собой гноящуюся рану, из которой с хрипом вырывались нечленораздельные звуки.
Анси Маккой, услышав шум, кое-как оделся и приковылял к конюшне. Том лежал на циновке. Из горла его вырывался хрип. Он явно истратил последнюю искру жизни, чтобы дотащить сюда свое изувеченное тело.
Старик, шепча проклятья, опустился на колени рядом с Мэдисоном и Хэтчем. Напрягая слух, уловил несвязные слова.
— Человек… без лица… дьявол, — хрипел умираюший ковбой.
Каждое слово давалось ему со страшным усилием, грудь вздымалась. Он давился, задыхался, елозил беззубыми челюстями.
— Без лица! — сорвался он на тонкий крик. Еще один спазм, еще хрип… А потом, когда страждущая душа покидала измученное тело:
— Я… я… скажите… Гомес… Гомес! — Выгнутая грудь опала, казалось, даже прогнулась. Лицо передернула судорога, а потом оно застыло. Том захрипел еще раз, из груди со свистом вырвался последний вздох, и парень затих в неподвижности, уставившись в пустоту единственным глазом в кровоподтеках.
Чет Мэдисон поднялся на ноги с каменным лицом. Старик Маккой изрыгал проклятья.
— Что они с ним сделали? — спросил ранчеро, и в голосе его звучал ужас.
Мэдисон смотрел на лицо Тома, испещренное шрамами, на жалкие иссохшие, изуродованные руки.
— Жгли его, кислотой или еще чем, — объявил Мэдисон. — Да, точно, это кислота! От кислоты бывают такие штуки. Вот какие фокусы проделывают проклятые чумазые!
Над толпой собравшихся разнесся ропот, похожий на глухое рычание волчьей стаи. Глаза горели, руки сжимались в железные кулаки.
— Что это он хотел сказать, как это «без лица»? — спросил кто-то.
— У него лица и не осталось, не видишь, что ли? — последовал ответ. Тот, кто спрашивал, покачал головой.
— Не думаю, чтоб он говорил про себя. Не похоже на то…
— Эта уродина приказчик, Пит Зорилья, у него тоже лица почти нет, — заметил седоватый пожилой ковбой. — Я слыхал, его однажды поймали индейцы племени яки и отделали своими ножами. Судя по роже, так оно и было.
— По мне, так он сам, как яки, — заметил другой. — А вот это, — и он указал на мертвого Тома, — похоже на работу этих дьяволов — яки.
— Разберемся! — Мрачно пообещал старик Анси. -И тогда… Ладно, сегодня у вас получка. Можно отправляться прямо сейчас за деньгами. Блейн, когда поедешь в город, зайди к шерифу, а потом займись похоронами бедняги Тома.
Кипя гневом, то и дело переругиваясь между собой ковбои ранчо «-М» поскакали в город.
Вегас был не просто ковбойским городком. Здесь пересекалась дюжина скотопрогонных трактов, два из них были кратчайшим и самым простым путем в Мексику, что считали серьезным преимуществом многие джентльмены, которые большую часть своего времени проводили в горах Тинаха, добывали деньги сомнительными способами, а тратить их приезжали в Вегас. Ковбои со здешних ранчо, разбросанных в радиусе пятидесяти миль, тоже приезжали сюда. По этим местам обычно прогоняли огромные стада, а охранявшие их парни с «Кольтами», на обратном пути тоже приостанавливались в Вегасе — с полными карманами долларов и массой свободного времени. Милях в двадцати к югу от Рио-Гранде было несколько рудников, принадлежащих в основном американцам и где работали американцы. Всякого рода проходимцев и шарлатанов тоже влекло сюда. Картежники и танцовщицы кабаре устремлялись в брызжущий жизнью город скотоводов и старателей снимать сливки и стричь купоны. Ну, а многочисленные держатели салунов, похоже, жили здесь всегда. В результате получалась гремучая смесь, особенно в дни выплаты жалованья.
На рудниках и в большинстве ранчо выплата жалованья назначалась по какому-то странному совпадению па одни и те же дни. Это отнюдь не способствовало воцарению покоя в городе. Парни с ранчо Маккоя добрались до города, все еще переругиваясь. Несколько человек настаивали на том, чтоб немедленно отправиться на ранчо Гомеса и разобраться с его людьми. Более трезвомыслящие, в том числе Хэтч, выступали против таких скороспелых решений. В конце концов даже самые агрессивные отступили, соблазнившись прелестями салуна «Первый шанс», который держал некто Холидей по кличке «Боров».
А затем свою руку приложила судьба или, скорее, ехидные боги гор Тинаха. Группа ковбоев ранчо «М» и дюжина вакерос дона Себастиана, подъехав с противоположных сторон, оказались у входа в салун «Первый шанс» в одну и ту же минуту.
— Черт бы вас побрал, проклятые убийцы, дрянь чумазая, змеиные глаза, так вас перетак! — злобно выкрикнул один из ковбоев Маккоя.
После этих слов на миг воцарилась мертвая тишина. Только лошади, стоя на месте, нетерпеливо били копытами и храпели. Казалось, все вокруг, предчувствуя надвигающуюся трагедию, затаило дыхание. Через мгновение улица взорвалась грохотом выстрелов.
Вакерос, которых было вдвое меньше, сломались первыми и, пришпоривая лошадей, бросились прочь из города, оборачиваясь на ходу и посылая смертоносный свинец через плечо. Трое из них остались на месте. Они лежали посреди пыльной улицы, раскинув руки. Блейн Хэтч тоже лежал в пыли, безмолвный и неподвижный. Рядом с ним лежал совсем юный парнишка, самый молодой ковбой Анси Маккоя, между его раскрытых глаз зияла черная ранка.
После этого происшествия ранчо «Ригал» превратилось в военный лагерь. Ранчо «М» — в другой такой же лагерь. Чет Мэдисон, занявший место приказчика, совещался со стариком Маккоем. Они планировали ночной рейд. Шериф Дент Крейн вызвал себе в помощь нескольких заместителей и предупредил обе враждующие стороны, чтобы те воздержались от агрессивных выпадов. Старик Маккой прямо сказал ему, чтобы он убирался к черту.
Дон Себастиан Гомес с ледяной учтивостью отклонил требование убрать вооруженные патрули с дорог, ведущих к его ранчо. Шериф Крейн не тешил себя иллюзиями. Надежды на мирное урегулирование конфликта почти не было.
— Междоусобица все равно вспухнет, чуть раньше или чуть позже, — мрачно заявил он своему заместителю Хилтону Хайпокетсу. Тот немедленно согласился с ним и принялся деловито чистить свою винтовку.
Поговаривали, что Нельсон Пейдж, который купил большое ранчо «плюс П» (Плюс Пи) к юго-западу от ранчо Маккоя отбил телеграмму губернатору штата с требованием прислать отряд рейнджеров.
— Черт возьми, я надеюсь, что его послушают, — заявил шериф Крейн. — Но при нынешнем положении дел на восточной границе и в округе Пэн Хэндл тоже, не говоря уже о беспорядках на нефтяных месторождениях на многое рассчитывать не приходится. Вот увидите ответ придет: «На усмотрение местных властей». Вот такой ответ он получит, попомните мои слова!
— Он здесь совсем недавно обосновался, — заметил Хайпокетс.
— Да, года два назад приехал с Востока. Но раньше он жил здесь, на Западе, давно, правда. Потом уехал, а пару лет назад вернулся, купил ранчо старика Тернера. Его почти не видно, хотя парень, вроде, ничего, все так говорят.
В напряжении прошла неделя, началась следующая. Вдоль изгороди ранчо «Ригал» то здесь, то там гремели выстрелы — вакерос дона Себастиана и ковбои Маккоя обменивались любезностями.
Затем Гомес посетил шерифа в его конторе.
— Я хочу заявить, что трое из моих людей исчезли четыре дня назад, — заявил он Крейну. — Я не рассчитываю, что их найдут живыми, но хочу, чтобы вы организовали поиски тел, чтобы их могли похоронить как подобает.
Когда гидальго ушел, шериф устало выругался. В этот момент в его кабинет вошел Хайпокетс. Он покачивал головой и прищелкивал языком.
— Тебе-то чего здесь нужно? — спросил Крейн.
Хайпокетс снял шляпу и вытер взмокший лоб.
— Мне срочно надо выпить! — заявил он. — Дент, я только что видел жуткую вещь. Три мексиканца притащили к доктору Остину какого-то парня, с виду вроде индейца. Он еле живой — бормочет что-то, ничего не разберешь. Весь покрытый язвами и какими-то ранами, вроде ожогами, как будто его жгли каленым железом. Док взялся было помогать ему, но бедняга отправился на тот свет раньше, чем тот успел что-нибудь сделать. Я был там, помогал доктору — подавал инструменты и все такое. Мы с доком хотели спросить у мексиканцев, что случилось с беднягой, глядь — а их уже и след простыл. Я бросился туда, сюда — все бестолку — нигде нет! — Хайпокетс нервно оглянулся по сторонам и заговорил тише. — Слушай, Дент, — сказал он, судя по виду, с этим парнем проделали то же самое, что и с беднягой Томом Харди. Послушай, что я тебе скажу. Что-то тут не так, в нашем округе творится что-то неладное. Похоже, завелась какая-то нешуточная банда, орудует по всей округе, точно тебе говорю, попомнишь мои слова.
— Похоже, вся дрянь с обоих берегов реки стекает к нам сюда, — пробормотал шериф с досадой.
— Да, я тут только что встретил одного возле салуна Холидея — шикарный экземпляр, вот такого роста красавец, верхом на великолепном гнедом, я такого в жизни не видел, мечта, а не лошадь!
— Бродяга-ковбой, что ли? — спросил шериф. Хайпокетс покачал головой.
— Да нет, на ковбоя не похож — хотя одет, как ковбой. Игрок, по-моему, черная шляпа, сюртук, белая сорочка, черный платок на шее. Хотя для игрока, пожалуй, слишком загорелый, но руки холеные, пальцы длинные, тонкие. Глаза обычные. Серые, блестящие и узкие такие. Я выхожу из салуна, а он как раз с коня слез, уставился на меня — взгляд, как будто видит тебя насквозь, видит, какая у тебя печенка — белая или красная, видит все твои потроха. Хотя он взглянул так, вскользь, между прочим, но если б этот фрукт уставился на меня в упор, я бы, пожалуй, унес ноги как можно скорей, только бы меня и видели!
Шериф Крейн хорошо знал Хайпокетса, известно ему было, с какой легкостью тот прибегал по любому поводу и без оного к услугам своего «Кольта», поэтому подобное заявление в его устах произвело на шерифа глубокое впечатление.
Глава 6
В салуне «Первый шанс» жизнь кипела вовсю. В городе собрались несколько групп ковбоев и ганфайтеров, отогнавших огромные стада на север, и теперь свободных. Шахты к югу от Рио-Гранде закрылись на праздник, и шахтеры толпами прибывали в город. Нависшая угроза междоусобицы только подогревала интерес: владельцы ранчо и ковбои не намерены были упустить ничего интересного, танцевальные и игорные залы работали на всю катушку, не говоря уж о прочих, более интересных заведениях. Салун Холидея по кличке «Боров» был самым большим и шикарным в Вегасе. Здесь собиралась самая солидная публика. Боров имел репутацию человека, который все делает по высшему классу. У него были Хорошенькие девочки, в основном сеньориты с миндалевидными глазами, и они прекрасно танцевали. Холидей продавал лучшее виски в округе и брал за него дорого. Он и сам напоминал одну из своих винных бочек, но большинство сходилось на том, что Боров — честный малый. У него были удивительно длинные волосатые руки, достающие чуть ли не до колен; ноги — кривые и толстые, широченные плечи. Шея тоже толстая и жилистая, как ствол ели. Глазки маленькие и игривые. Они прятались в складках жирного лица, испещренного морщинками от постоянной ухмылки; челюсть у него была тяжелая, нос маленький и вздернутый. Роскошная грива жестких, стального цвета с проседью волос была зачесана назад, оставляя открытым громадный куполообразный лоб. Он производил впечатление человека медлительного и неуклюжего, но мог без труда с места перепрыгнуть через высокую стойку, да еще и успевал хлопнуть в ладоши прежде чем приземлиться на другой стороне. Но эта полнота и кажущаяся медлительность до такой степени заводили в заблуждение, что некоторые агрессивные парни даже отваживались затевать с ним драки, это с Боровом-то!
— К утру эта публика будет стоять на ушах, — заметил старший бармен Холидея, вытирая пот с лица кухонным полотенцем. Еще такая рань, а я уже разливаю виски так, что стойка дымится!
Боров рассеянно кивнул, он был поглощен тем, что происходило за столом для покера в дальнем конце зала. Там обычно играли по-крупному. За всеми столами шла игра, весело вертелась рулетка, с сухим треском катились по деревянным столам кости, уже начал настраиваться оркестр.
За тем столом, который привлек внимание Холидея, сидели пятеро. Троих он знал, это были скотоводы, владельцы небольших ранчо. Четвертый был элегантный человек с маленькими черными горящими глазами на матовом лице, тонкими красными губами и крючковатым носом. Он был высок, строен, гибок. Тонкие, изящные руки ни на секунду не оставались в покое. Холидей, казалось, с одобрением скользнул по нему взглядом и сосредоточился на пятом, глядя на него задумчиво, оценивающе.
— А этот откуда взялся? — пробормотал он себе под нос. — Похоже, тертый калач, и с картами обращается мастерски. — Холидей изучающе разглядывал его наряд — длинный черный сюртук сидит великолепно, дорогие плисовые бриджи заправлены в начищенные до блеска сапоги. Картину дополняли бордовый жилет, ослепительно белая сорочка и, завязанный бантом тонкий черный шнурок вместо галстука. На голове была широкополая черная шляпа, низко надвинутая на глаза. От Холидея не ускользнуло, что тонкую талию незнакомца опоясывали сразу два пояса-патронташа.
— Настоящий игрок, по всем показателям, — пробубнил он себе под нос, — а руки-то точно, как у игрока. Ух ты! Да-а, высокий парень, ничего не скажешь! А плечи-то! Ты только посмотри! И глаза тоже необычные — цветом вроде как водопад морозным утром. Я так думаю, эти глаза ничего не упустят. Ну, ему придется смотреть в оба, с Майком Брокасом, тем, кого кличут «Ниггер», за карточным столом не очень-то расслабишься!
Взгляд Холидея снова скользнул по человеку с матовым лицом, и его маленькие глазки замерцали мрачно и угрожающе.
— Да, этого ублюдка я бы давным-давно выкинул отсюда к чертовой матери, если б только не Анси Маккой — души в нем не чает, — проворчал он. — Стоит появиться этому шакалу со змеиными глазками — неприятностей только и жди!
Некоторое время он молча наблюдал, как играет «Ниггер». Наконец бросил это занятие и проворчал с отвращением:
— Мухлюет как черт, мошенник, провалиться мне на этом месте, но схватить его за руку никому пока не удалось. Но вот если я когда-нибудь его поймаю…
Майк Брокас, по кличке «Ниггер», работал у Анси Маккоя, разумеется, когда не был занят картами. Когда он управлялся с лошадью, с веревкой, с тавром, ножом или «Кольтом» — тут равных ему не было; он пользовался славой лучшего следопыта к западу от реки Пекос. Его репутация игрока в покер тоже была достаточно хороша, но слегка размыта по краям, хотя никому пока еще не удалось прямо обвинить его в каком-нибудь мошенничестве. Может быть, это объяснялось тем, что его тонкие ловкие руки, которые мастерски управлялись с картами, столь же ловко владели тяжелым «Кольтом», который болтался у него на ремне — слева спереди, так как Брокас был непревзойденным мастером редкого стиля стрельбы — «перекрестного» (слева правой рукой выхватывал «Кольт»).
— Во всем штате Техас не найдется никого, кто смог бы потягаться с ним в этом деле, — любил повторять старик Анси.
Те, кому довелось видеть Ниггера Майка в деле, обычно не старались опровергать этого утверждения.
Майк был не слишком дружен с другими ковбоями Маккоя. Он предпочитал одиночество и, как правило, держался особняком. Кличка его объяснялась цветом кожи, а не происхождением. Майк был апач с примесью дурной белой крови. Он унаследовал все пороки обеих рас, а вот добродетелей — никаких. Старику Анси с его дьявольским характером доставляло удовольствие держать при себе чумазого черта, а другие ковбои ранчо «-М» из клановой солидарности терпели его возле себя но лишь терпели…
Пока Боров Холидей наблюдал, как в углу зала протекает игра в покер, по направлению к Вегасу с двух противоположных сторон скакали два всадника. Один из них — девушка, другой — мужчина. Мужчина натянул поводья возле платной конюшни и, поручив своего огромного черного коня заботам конюха, задал ему пару вопросов и направился вверх по Наггет-стрит, в сторону салуна «Первый шанс», озираясь по сторонам с видом человека, оказавшегося в незнакомом месте, где все ему ново и интересно. Девушка, которая въехала в город чуть позже, привязала к коновязи своего коренастого пегого и, время от времени кивая попадавшимся навстречу знакомым, зашагала вниз по той же улице, заглядывая в витрины магазинов, останавливаясь перед теми из них, которые особенно привлекали ее женское внимание, время от времени заходя внутрь и делая покупки. И везде ей приветливо улыбались и кивали, и делали это с глубоким почтением. Она была еще довольно далеко от салуна «Первый шанс», когда разразился скандал.
Человек, шагающий в сторону салуна с противоположной стороны, был к нему гораздо ближе.
За столом в углу играли тихо, как всегда играют по-крупному. Слышен был только мягкий шелест карт, позвякивание монет и односложные замечания, которыми время от времени обменивались игроки. Ставки делались молча, взятки сгребались тоже без слов.
Два игрока, здешние скотоводы, выигрывали, один проигрывал. Высокий незнакомец в черном сюртуке оставался при своих. Он играл тихо, был учтив, и взгляды трех фермеров то и дело останавливались на нем с явным одобрением. «Наверное, профессиональный игрок», — думали они про себя. — «Но честный малый, настоящий джентльмен». Однако в черном горящем взгляде Майка Брокаса никакого одобрения не было и в помине. Большой покер — это специфическая и, порой, очень утомительная игра. Кто-нибудь один может постоянна проигрывать, или еле-еле оставаться при своих, но игра такова, что именно этот бедняга может внушать дикое раздражение и ненависть другому неудачнику. И это не способствует укреплению дружеских чувств между ними, несмотря на то, что бедняга раз за разом уступает свой выигрыш другим партнерам. Именно так и развивались события за столом в углу салуна Холидея, по кличке Боров. Ниггер Майк стабильно проигрывал. Виноват в этом был высокий незнакомец. Раздача за раздачей портила Майку игру, причем тому шла карта, с которой обидно было проигрывать. Кроме того, он все время по-глупому, упускал верные выигрыши в пользу двух шустрых скотоводов. И в результате еле-еле оставался при своих. Ниггер Майк скрипел зубами, кривил свои тонкие губы, бросал на незнакомца бешеные взгляды. Высокий чужак не обращал внимания на его ярость. Только однажды, когда Майк пробормотал себе что-то под нос, он повернулся и уперся ровным взглядом своих серых глаз в лицо полукровки. Минуту Майк выдерживал его водянистый взгляд, потом заерзал и отвел глаза. Бешеный огонь в них погас, его сменило выражение лукавой деловитости — то самое выражение, которого все, кто его знал поближе, опасались больше, чем пламенных взоров. Незнакомец внешне никак не отреагировал на перемену происшедшего в Майке. По темному лицу метиса неуловимо пробежала довольная ухмылка, неуловимая, как тень стервятника над черной стоячей водой.
— К утру эта публика будет стоять на ушах, — заметил старший бармен Холидея, вытирая пот с лица кухонным полотенцем. Еще такая рань, а я уже разливаю виски так, что стойка дымится!
Боров рассеянно кивнул, он был поглощен тем, что происходило за столом для покера в дальнем конце зала. Там обычно играли по-крупному. За всеми столами шла игра, весело вертелась рулетка, с сухим треском катились по деревянным столам кости, уже начал настраиваться оркестр.
За тем столом, который привлек внимание Холидея, сидели пятеро. Троих он знал, это были скотоводы, владельцы небольших ранчо. Четвертый был элегантный человек с маленькими черными горящими глазами на матовом лице, тонкими красными губами и крючковатым носом. Он был высок, строен, гибок. Тонкие, изящные руки ни на секунду не оставались в покое. Холидей, казалось, с одобрением скользнул по нему взглядом и сосредоточился на пятом, глядя на него задумчиво, оценивающе.
— А этот откуда взялся? — пробормотал он себе под нос. — Похоже, тертый калач, и с картами обращается мастерски. — Холидей изучающе разглядывал его наряд — длинный черный сюртук сидит великолепно, дорогие плисовые бриджи заправлены в начищенные до блеска сапоги. Картину дополняли бордовый жилет, ослепительно белая сорочка и, завязанный бантом тонкий черный шнурок вместо галстука. На голове была широкополая черная шляпа, низко надвинутая на глаза. От Холидея не ускользнуло, что тонкую талию незнакомца опоясывали сразу два пояса-патронташа.
— Настоящий игрок, по всем показателям, — пробубнил он себе под нос, — а руки-то точно, как у игрока. Ух ты! Да-а, высокий парень, ничего не скажешь! А плечи-то! Ты только посмотри! И глаза тоже необычные — цветом вроде как водопад морозным утром. Я так думаю, эти глаза ничего не упустят. Ну, ему придется смотреть в оба, с Майком Брокасом, тем, кого кличут «Ниггер», за карточным столом не очень-то расслабишься!
Взгляд Холидея снова скользнул по человеку с матовым лицом, и его маленькие глазки замерцали мрачно и угрожающе.
— Да, этого ублюдка я бы давным-давно выкинул отсюда к чертовой матери, если б только не Анси Маккой — души в нем не чает, — проворчал он. — Стоит появиться этому шакалу со змеиными глазками — неприятностей только и жди!
Некоторое время он молча наблюдал, как играет «Ниггер». Наконец бросил это занятие и проворчал с отвращением:
— Мухлюет как черт, мошенник, провалиться мне на этом месте, но схватить его за руку никому пока не удалось. Но вот если я когда-нибудь его поймаю…
Майк Брокас, по кличке «Ниггер», работал у Анси Маккоя, разумеется, когда не был занят картами. Когда он управлялся с лошадью, с веревкой, с тавром, ножом или «Кольтом» — тут равных ему не было; он пользовался славой лучшего следопыта к западу от реки Пекос. Его репутация игрока в покер тоже была достаточно хороша, но слегка размыта по краям, хотя никому пока еще не удалось прямо обвинить его в каком-нибудь мошенничестве. Может быть, это объяснялось тем, что его тонкие ловкие руки, которые мастерски управлялись с картами, столь же ловко владели тяжелым «Кольтом», который болтался у него на ремне — слева спереди, так как Брокас был непревзойденным мастером редкого стиля стрельбы — «перекрестного» (слева правой рукой выхватывал «Кольт»).
— Во всем штате Техас не найдется никого, кто смог бы потягаться с ним в этом деле, — любил повторять старик Анси.
Те, кому довелось видеть Ниггера Майка в деле, обычно не старались опровергать этого утверждения.
Майк был не слишком дружен с другими ковбоями Маккоя. Он предпочитал одиночество и, как правило, держался особняком. Кличка его объяснялась цветом кожи, а не происхождением. Майк был апач с примесью дурной белой крови. Он унаследовал все пороки обеих рас, а вот добродетелей — никаких. Старику Анси с его дьявольским характером доставляло удовольствие держать при себе чумазого черта, а другие ковбои ранчо «-М» из клановой солидарности терпели его возле себя но лишь терпели…
Пока Боров Холидей наблюдал, как в углу зала протекает игра в покер, по направлению к Вегасу с двух противоположных сторон скакали два всадника. Один из них — девушка, другой — мужчина. Мужчина натянул поводья возле платной конюшни и, поручив своего огромного черного коня заботам конюха, задал ему пару вопросов и направился вверх по Наггет-стрит, в сторону салуна «Первый шанс», озираясь по сторонам с видом человека, оказавшегося в незнакомом месте, где все ему ново и интересно. Девушка, которая въехала в город чуть позже, привязала к коновязи своего коренастого пегого и, время от времени кивая попадавшимся навстречу знакомым, зашагала вниз по той же улице, заглядывая в витрины магазинов, останавливаясь перед теми из них, которые особенно привлекали ее женское внимание, время от времени заходя внутрь и делая покупки. И везде ей приветливо улыбались и кивали, и делали это с глубоким почтением. Она была еще довольно далеко от салуна «Первый шанс», когда разразился скандал.
Человек, шагающий в сторону салуна с противоположной стороны, был к нему гораздо ближе.
За столом в углу играли тихо, как всегда играют по-крупному. Слышен был только мягкий шелест карт, позвякивание монет и односложные замечания, которыми время от времени обменивались игроки. Ставки делались молча, взятки сгребались тоже без слов.
Два игрока, здешние скотоводы, выигрывали, один проигрывал. Высокий незнакомец в черном сюртуке оставался при своих. Он играл тихо, был учтив, и взгляды трех фермеров то и дело останавливались на нем с явным одобрением. «Наверное, профессиональный игрок», — думали они про себя. — «Но честный малый, настоящий джентльмен». Однако в черном горящем взгляде Майка Брокаса никакого одобрения не было и в помине. Большой покер — это специфическая и, порой, очень утомительная игра. Кто-нибудь один может постоянна проигрывать, или еле-еле оставаться при своих, но игра такова, что именно этот бедняга может внушать дикое раздражение и ненависть другому неудачнику. И это не способствует укреплению дружеских чувств между ними, несмотря на то, что бедняга раз за разом уступает свой выигрыш другим партнерам. Именно так и развивались события за столом в углу салуна Холидея, по кличке Боров. Ниггер Майк стабильно проигрывал. Виноват в этом был высокий незнакомец. Раздача за раздачей портила Майку игру, причем тому шла карта, с которой обидно было проигрывать. Кроме того, он все время по-глупому, упускал верные выигрыши в пользу двух шустрых скотоводов. И в результате еле-еле оставался при своих. Ниггер Майк скрипел зубами, кривил свои тонкие губы, бросал на незнакомца бешеные взгляды. Высокий чужак не обращал внимания на его ярость. Только однажды, когда Майк пробормотал себе что-то под нос, он повернулся и уперся ровным взглядом своих серых глаз в лицо полукровки. Минуту Майк выдерживал его водянистый взгляд, потом заерзал и отвел глаза. Бешеный огонь в них погас, его сменило выражение лукавой деловитости — то самое выражение, которого все, кто его знал поближе, опасались больше, чем пламенных взоров. Незнакомец внешне никак не отреагировал на перемену происшедшего в Майке. По темному лицу метиса неуловимо пробежала довольная ухмылка, неуловимая, как тень стервятника над черной стоячей водой.