Страница:
Она рухнула на Меррика. Счастливые судороги сотрясали ее, ей хотелось еще и еще, она прогибалась и вновь съеживалась, словно младенец, ее волосы упали на лицо Меррика. Он смотрел на нее и думал о ней и о ребенке, которого она носит в своем чреве. Дыхание Меррика пресеклось, тело напряженно сжалось, и он решил было, что никакое чувство не сравнится с этим, но тут еще более мощная волна накрыла его. Меррик сам не мог осознать всю силу страсти, навеки приковавшей его к Ларен. Он вскрикнул, бедра его резко взметнулись вверх, он дрожал всем телом, все глубже и глубже входя в нее, и Ларен вновь приняла его, нежно поглаживая обеими руками лицо мужа в тот миг, когда и он достиг вершины наслаждения.
Все завершилось, и в то же время ничто не закончилось, Меррик знал, что колдовство, соединившее их, никогда не исчерпается. Он удовлетворенно откинулся на спину.
И туг., в неверном дневном свете, когда рассеялся туман у него перед глазами, он явственно увидел Хельгу, притаившуюся возле дверей, точно призрак. Она уставилась на влюбленных, слегка приоткрыла губы, глаза ее сверкали.
Меррик словно оцепенел. Потом с трудом покачал головой. Тогда Хельга повернулась, взглянула на них в последний раз и растворилась в вечерних тенях. Меррик почувствовал, как сильно колотится сердце, не от восторга, а от безумной ярости. Хельга подсматривала за ними, следила, как он поднимает Ларен, как он медленно входит в нее, следила, как его руки ласкали Ларен и Ларен кричала от наслаждения, она видела, как наливается кровью лицо Меррика в тот миг, когда и он достиг утоления своей страсти. Убил бы эту суку!
– Меррик!
– Да!
– Что с тобой? Ты как каменный.
Меррик заставил себя успокоиться, приказал расслабиться мускулам рук, немного согнул ноги. Ларен вновь забралась на него, обхватила руками его бедра и торжествующе усмехнулась:
– Теперь-то я знаю, что ты ощущаешь, когда ложишься на меня сверху, когда командуешь всем и решаешь, что мы будем делать и как долго!
– Ты и вправду так думаешь, дорогая? – Меррик еще произносил эти слова, а руки его уже скользнули вверх про ногам Ларен, и вот он уже дотронулся до нее и до самого себя в том месте, где их тела по-прежнему были соединены. Меррик впитывал влажность Ларен и своего семени, он прикрыл глаза, испытывая даже не радость, а глубочайшее, интимное счастье от этого прикосновения. Он вновь притронулся к Ларен, и она опять упала на него, с трудом переводя дыхание.
– Значит, нынче ты командуешь нами? – со смехом спросил Меррик.
Ларен не ответила. Она прижалась к нему, раскинула руки на груди Меррика и принялась целовать его рот, подбородок, шею, опускаясь постепенно к груди. Она приподнялась, почувствовала, как набухает внутри нее плоть Медика, – и с улыбкой медленно вновь опустилась, потом опять приподнялась и вновь опустилась – медленно, так медленно.
Меррик прикрыл глаза и застонал. Его руки крепко сжимали бедра Ларен, на этот раз позволив ей опуститься. Меррик заставил Ларен перевернуться на спину и тут же накрыл ее своим телом, он ласкал и целовал ее до тех пор, пока не погрузился снова глубоко в ее недра, вновь вырвав у нее крик наслаждения. Он прижимал к себе Ларен, пот струился по ее нежной коже, она вся отдавалась страсти, и Меррик сумел на время забыть, что Хельга подглядывала за ними.
Меррик внимательно вслушивался в слова советника. В голосе Отты прозвучало раздражение, когда он сказал:
– Придворные давно разделились на враждующие группы, и я не понимаю, как может король управиться с ними.
– Тут нет ничего сложного, Отта, – с хохотом подхватил Ролло. – Королю приходится прикидываться дурачком, он принимает одну сторону, затем другую, всем улыбается, всем поддакивает, а глаза у него пустые, точно усадьба, из которой все ушли праздновать летнее солнцестояние. Уж такие хитрости ты мог бы разгадать, Отта.
– Разумеется, король глуп, но это вовсе не притворство, господин мой. Ему иногда везет, только и всего.
Ролло изумленно уставился на своего помощника: тот впервые решился открыто противоречить ему. Однако герцог лишь покачал головой со скучающим видом и поднялся на ноги.
– Поболтайте тут вдвоем. Я пойду к Ларен, послушаю сказку про Горма, могучего короля данов, который утратил земную жизнь, но зато стал бессмертным богом.
Отта поглядел вслед герцогу, и на его лице проступила озабоченность. Меррик промолчал, понапрасну ломая себе голову: неужели Ролло больше не интересуется событиями при франкском дворе? Или разум и впрямь изменил старику? Могло ли быть истиной то, что сказал неудачливый убийца: Ролло нанял его вместе с дружком, чтобы те убили Меррика?
Нет, в такое Меррик поверить не мог. Бессмыслица какая-то. И потом Фромм – что это, случайность? Вряд ли. Здесь множество опасных подводных течений, страстей, приглушенных на время, но теперь вырвавшихся на волю, столько тайн, о которых Меррик не ведал и догадаться не мог. Он откинулся на спинку кресла, поглаживая искусную резьбу подлокотников, и продолжал слушать небылицы о глупом короле, который нисколько не занимал мысли Меррика, столько дней прошло, а он по-прежнему понятия не имеет, кто приказал похитить Ларен и Таби. Кровь болезненными толчками билась в раненой руке.
– Я так и рассчитывала, что ты навестишь меня.
– Мне говорили, ты никому не разрешаешь подниматься на башню. Тем не менее мне ты не запретишь войти. – Меррик умолк на миг, наблюдая за широкой улыбкой на лице Хельги. – Ты подглядывала за мной и Ларен. Мне это не нравится. Зачем ты это сделала?
Хельга только пожала плечами, ничуть не страшась его гнева.
– Прежде чем выбрать себе мужчину, я всегда проверяю, в состоянии ли он утолить мои потребности. Ты мне годишься, Меррик Харальдссон, ты, безусловно, годишься.
– Ты и раньше заводила себе любовников, прежде чем Фромма убили?
– Фромм, – повторила она, затем так же безо всякого выражения произнесла имя покойного мужа во второй и в третий раз. – Фромм. Мы столько лет провели в браке, он отчаянно хотел сына, и я тоже – ведь мой сын мог бы стать наследником Ролло после Гийома. Мое брюхо оставалось пустым. Ролло и Фромм винили во всем мои напитки и притирания, но они ошибались. А потом, когда я уже на все махнула рукой, мне удалось зачать дитя. Бедняжка Ферлен как раз родила мертвенького, уже в пятый раз. Боги знают, как я тревожилась за своего малыша. Он двигался во мне, он жил, мой сынок, но я молчала, никому не говорила, боялась признаться.
– И что же?
– Младенец вышел из моего чрева слишком рано. Я пошла в лес к северу от Руана, собирать коренья и травы, и тут у меня начались схватки, Сколько крови вышло, я и не думала, что из женщины может вытечь столько крови. Я похоронила малыша там же, в глубине леса.
– Зачем ты рассказываешь мне все это, Хельга?
– Я не подсылала к тебе убийц. Я всегда мечтала найти человека, которому я могла бы рассказать про моего ребенка. – Хельга отвела взгляд, уставилась куда-то в пустоту, но они по-прежнему стояли очень близко друг к другу, в комнате, полной осеннего тепла и запахов снадобий, хранившихся, в горшках и глиняных мисках. – Тогда я начала варить зелье, чтобы сохранить красоту, вернуть юность своей коже. Я решила сделать тебя своим любовником, Меррик, сын Харальда. Ты силен, твое тело приводит меня в восторг. Мужчины обычно не заботятся о том, чтобы доставить удовольствие женщине. Ты не таков. Я видела, что ты делал с Ларен, а она – она даже не понимает, как ты отличаешься от большинства мужчин. Она не может оценить то, что ты даешь ей. Я хочу тебя, Меррик. Что ты ответишь мне?
– Чего ради я должен согласиться на твое предложение? Я – один из наследников Ролло. Зачем мне рисковать, изменять жене, любимой племяннице герцога, – разве только ради того, чтобы вспахать твой живот, мягкий и белоснежный.
– А вместе с тем, – совсем тихо сказала Хельга, ставя на место изящный бокал, – я могла бы подарить тебе такое наслаждение, какого не ведал ни один мужчина, и к тому же я расскажу тебе, кто замыслил два года назад похищение Ларен.
Меррик с минуту молча глядел на нее и наконец сказал:
– Я мог бы сжать руками твое хрупкое горло и давить до тех пор, пока ты не назовешь мне виновных, – Конечно, ты мог бы это сделать, – согласилась она.
Меррик неторопливо направился к ней. Продолжая улыбаться, Хельга расстегнула высокий воротник, украшавший ее шею.
– Давай же, убей меня! – предложила она.
Глава 24
Все завершилось, и в то же время ничто не закончилось, Меррик знал, что колдовство, соединившее их, никогда не исчерпается. Он удовлетворенно откинулся на спину.
И туг., в неверном дневном свете, когда рассеялся туман у него перед глазами, он явственно увидел Хельгу, притаившуюся возле дверей, точно призрак. Она уставилась на влюбленных, слегка приоткрыла губы, глаза ее сверкали.
Меррик словно оцепенел. Потом с трудом покачал головой. Тогда Хельга повернулась, взглянула на них в последний раз и растворилась в вечерних тенях. Меррик почувствовал, как сильно колотится сердце, не от восторга, а от безумной ярости. Хельга подсматривала за ними, следила, как он поднимает Ларен, как он медленно входит в нее, следила, как его руки ласкали Ларен и Ларен кричала от наслаждения, она видела, как наливается кровью лицо Меррика в тот миг, когда и он достиг утоления своей страсти. Убил бы эту суку!
– Меррик!
– Да!
– Что с тобой? Ты как каменный.
Меррик заставил себя успокоиться, приказал расслабиться мускулам рук, немного согнул ноги. Ларен вновь забралась на него, обхватила руками его бедра и торжествующе усмехнулась:
– Теперь-то я знаю, что ты ощущаешь, когда ложишься на меня сверху, когда командуешь всем и решаешь, что мы будем делать и как долго!
– Ты и вправду так думаешь, дорогая? – Меррик еще произносил эти слова, а руки его уже скользнули вверх про ногам Ларен, и вот он уже дотронулся до нее и до самого себя в том месте, где их тела по-прежнему были соединены. Меррик впитывал влажность Ларен и своего семени, он прикрыл глаза, испытывая даже не радость, а глубочайшее, интимное счастье от этого прикосновения. Он вновь притронулся к Ларен, и она опять упала на него, с трудом переводя дыхание.
– Значит, нынче ты командуешь нами? – со смехом спросил Меррик.
Ларен не ответила. Она прижалась к нему, раскинула руки на груди Меррика и принялась целовать его рот, подбородок, шею, опускаясь постепенно к груди. Она приподнялась, почувствовала, как набухает внутри нее плоть Медика, – и с улыбкой медленно вновь опустилась, потом опять приподнялась и вновь опустилась – медленно, так медленно.
Меррик прикрыл глаза и застонал. Его руки крепко сжимали бедра Ларен, на этот раз позволив ей опуститься. Меррик заставил Ларен перевернуться на спину и тут же накрыл ее своим телом, он ласкал и целовал ее до тех пор, пока не погрузился снова глубоко в ее недра, вновь вырвав у нее крик наслаждения. Он прижимал к себе Ларен, пот струился по ее нежной коже, она вся отдавалась страсти, и Меррик сумел на время забыть, что Хельга подглядывала за ними.
* * *
Меррик, Отта и Ролло сидели в небольшой комнате, поодаль от церемониального зала. Ларен тоже обедала с ними, но затем Ролло отправил племянницу в свою спальню и велел там дожидаться его прихода. Отта принялся рассказывать Меррику про короля Карла и его двор.Меррик внимательно вслушивался в слова советника. В голосе Отты прозвучало раздражение, когда он сказал:
– Придворные давно разделились на враждующие группы, и я не понимаю, как может король управиться с ними.
– Тут нет ничего сложного, Отта, – с хохотом подхватил Ролло. – Королю приходится прикидываться дурачком, он принимает одну сторону, затем другую, всем улыбается, всем поддакивает, а глаза у него пустые, точно усадьба, из которой все ушли праздновать летнее солнцестояние. Уж такие хитрости ты мог бы разгадать, Отта.
– Разумеется, король глуп, но это вовсе не притворство, господин мой. Ему иногда везет, только и всего.
Ролло изумленно уставился на своего помощника: тот впервые решился открыто противоречить ему. Однако герцог лишь покачал головой со скучающим видом и поднялся на ноги.
– Поболтайте тут вдвоем. Я пойду к Ларен, послушаю сказку про Горма, могучего короля данов, который утратил земную жизнь, но зато стал бессмертным богом.
Отта поглядел вслед герцогу, и на его лице проступила озабоченность. Меррик промолчал, понапрасну ломая себе голову: неужели Ролло больше не интересуется событиями при франкском дворе? Или разум и впрямь изменил старику? Могло ли быть истиной то, что сказал неудачливый убийца: Ролло нанял его вместе с дружком, чтобы те убили Меррика?
Нет, в такое Меррик поверить не мог. Бессмыслица какая-то. И потом Фромм – что это, случайность? Вряд ли. Здесь множество опасных подводных течений, страстей, приглушенных на время, но теперь вырвавшихся на волю, столько тайн, о которых Меррик не ведал и догадаться не мог. Он откинулся на спинку кресла, поглаживая искусную резьбу подлокотников, и продолжал слушать небылицы о глупом короле, который нисколько не занимал мысли Меррика, столько дней прошло, а он по-прежнему понятия не имеет, кто приказал похитить Ларен и Таби. Кровь болезненными толчками билась в раненой руке.
* * *
Меррик осторожно приоткрыл массивную, но узкую дверцу, преграждавшую путь в комнату на вершине башни, и заглянул внутрь. Странное восьмиугольное помещение, причудливые, зловещие запахи. Хельга стояла у длинной скамьи со множеством глиняных кувшинов и стеклянных пробирок. Подняв голову, она улыбнулась Меррику.– Я так и рассчитывала, что ты навестишь меня.
– Мне говорили, ты никому не разрешаешь подниматься на башню. Тем не менее мне ты не запретишь войти. – Меррик умолк на миг, наблюдая за широкой улыбкой на лице Хельги. – Ты подглядывала за мной и Ларен. Мне это не нравится. Зачем ты это сделала?
Хельга только пожала плечами, ничуть не страшась его гнева.
– Прежде чем выбрать себе мужчину, я всегда проверяю, в состоянии ли он утолить мои потребности. Ты мне годишься, Меррик Харальдссон, ты, безусловно, годишься.
– Ты и раньше заводила себе любовников, прежде чем Фромма убили?
– Фромм, – повторила она, затем так же безо всякого выражения произнесла имя покойного мужа во второй и в третий раз. – Фромм. Мы столько лет провели в браке, он отчаянно хотел сына, и я тоже – ведь мой сын мог бы стать наследником Ролло после Гийома. Мое брюхо оставалось пустым. Ролло и Фромм винили во всем мои напитки и притирания, но они ошибались. А потом, когда я уже на все махнула рукой, мне удалось зачать дитя. Бедняжка Ферлен как раз родила мертвенького, уже в пятый раз. Боги знают, как я тревожилась за своего малыша. Он двигался во мне, он жил, мой сынок, но я молчала, никому не говорила, боялась признаться.
– И что же?
– Младенец вышел из моего чрева слишком рано. Я пошла в лес к северу от Руана, собирать коренья и травы, и тут у меня начались схватки, Сколько крови вышло, я и не думала, что из женщины может вытечь столько крови. Я похоронила малыша там же, в глубине леса.
– Зачем ты рассказываешь мне все это, Хельга?
– Я не подсылала к тебе убийц. Я всегда мечтала найти человека, которому я могла бы рассказать про моего ребенка. – Хельга отвела взгляд, уставилась куда-то в пустоту, но они по-прежнему стояли очень близко друг к другу, в комнате, полной осеннего тепла и запахов снадобий, хранившихся, в горшках и глиняных мисках. – Тогда я начала варить зелье, чтобы сохранить красоту, вернуть юность своей коже. Я решила сделать тебя своим любовником, Меррик, сын Харальда. Ты силен, твое тело приводит меня в восторг. Мужчины обычно не заботятся о том, чтобы доставить удовольствие женщине. Ты не таков. Я видела, что ты делал с Ларен, а она – она даже не понимает, как ты отличаешься от большинства мужчин. Она не может оценить то, что ты даешь ей. Я хочу тебя, Меррик. Что ты ответишь мне?
– Чего ради я должен согласиться на твое предложение? Я – один из наследников Ролло. Зачем мне рисковать, изменять жене, любимой племяннице герцога, – разве только ради того, чтобы вспахать твой живот, мягкий и белоснежный.
– А вместе с тем, – совсем тихо сказала Хельга, ставя на место изящный бокал, – я могла бы подарить тебе такое наслаждение, какого не ведал ни один мужчина, и к тому же я расскажу тебе, кто замыслил два года назад похищение Ларен.
Меррик с минуту молча глядел на нее и наконец сказал:
– Я мог бы сжать руками твое хрупкое горло и давить до тех пор, пока ты не назовешь мне виновных, – Конечно, ты мог бы это сделать, – согласилась она.
Меррик неторопливо направился к ней. Продолжая улыбаться, Хельга расстегнула высокий воротник, украшавший ее шею.
– Давай же, убей меня! – предложила она.
Глава 24
– Нет! Господин мой Меррик! Не убивай ее! – с порога крикнул Отта.
Меррик насмешливо улыбнулся Хельге и обернулся на крик первого министра Нормандии.
– Я и не слышал, как ты подошел, Отта, – спокойно произнес он. – Или ты ждал сигнала за дверью? Рассчитывал застать меня верхом на ней, не думал, что я ухвачу Хельгу за горло?
– Ты смеешься надо мной, викинг, – возразил Отта, осторожно, бочком, пробираясь в комнату: у него хватило ума, чтобы понять, как легко человек, подобный Меррику Харальдссону, может впасть в ярость. – Я вовсе не шпионил за тобой, я и понятия не имел, что ты находишься здесь вместе с Хельгой. Я пришел к ней, а не к тебе.
– Так говори с ней, – откликнулся Меррик и холодно улыбнулся, отчего Отто захотелось бежать без оглядки.
Хельга громко расхохоталась, расправила складки платья под горлом и обратилась к Отте:
– Чего же ты хочешь, Отта? Если ты опять за зельем для Ролло, так я уже объясняла: я не могу излечить его от боли в суставах.
– Не в этом дело, – ответил Отта, – мне нужно поговорить с тобой.
Меррик переводил взгляд с одного лица на другое:
– Собираешься занять место Фромма? Лучше подумай дважды, Отта.
– Я всегда думаю дважды, господин Меррик. Поэтому я и считаюсь главным советником Ролло.
Меррик снова усмехнулся и вышел из комнаты на вершине башни. По винтовой лестнице он спустился во Двор замка. Глубокие расщелины в черной земле двора наполнились грязной водой после прошедшего накануне дождя. У длинных деревянных яслей лошади жевали овес, наполняя воздух запахом конюшни. Меррик кивком приветствовал несколько десятков солдат, несших караульную службу, и те опасливо покосились на него, поскольку все уже знали, кто он таков и что после смерти Ролло Меррик может стать здесь хозяином. Придворные гадали, слыхал ли Гийом о появлении викинга.
Меррик продолжал свой путь, размышляя о поведении герцога. Ларен рассказала ему, как Ферлен тихонько вошла в ее спальню, напугав ее до полусмерти, и объявила, что их похищение спланировал Ролло, потому что он-де ненавидел обоих детей, он некогда страстно желал завладеть их матерью, Ниреей… Все это казалось надуманным, Меррик отвергал вымыслы Ферлен – похоже, эта женщина лишилась рассудка. Что же касается Хельги – если бы Меррик решился лечь с ней, в самом ли деле она бы поведала ему, кто продал Ларен и Таби в рабство – да или нет? Меррик покачал головой, поднял глаза и увидел, как Веланд выбирается из кучки мужчин, барахтавшихся и боровшихся друг с другом на огромном стоге мягкого сена.
Веланд подошел к Меррику, смеясь, отдуваясь, поглаживая свои обнаженные плечи. Молодость Веланда давно миновала, но он не уступал силой старому дубу, разросшемуся в углу дома. Один из противников Веланда со стонами корчился на земле.
– А! Господин Меррик! Ролло просил передать тебе весточку: он отправился в гости к старику, который владеет мызой на Сене, примерно в пяти шагах отсюда. Он велел тебе и Ларен присоединиться к нему.
– Зачем?
Веланд на секунду растерялся, но улыбки своей не утратил:
– Говорят, этот старик много лет тому назад предсказал дальнейшую судьбу Ролло, его возвышение. Он вроде как колдун, и Ролло хочет, чтобы ты и Ларен предстали перед ним. Старик всмотрится в ваше будущее и наколдует вам удачу. Ролло считает, это будет на пользу всей стране, потому что тогда никто не станет оспаривать твои права на Нормандию, если после смерти герцога наследником окажешься ты.
– Понятно, – пробормотал Меррик, не веря ни единому слову Веланда. Почему советник Ролло сочинил такую ложь – или это в самом деле Ролло послал его к Меррику со злоумышленной вестью? Что, если герцог сошел с ума? Может, его и впрямь пожирает ревность и ненависть? Или он так стар, что уже не отдает себе отчет в своих действиях? В первый раз, когда Меррик предстал перед Ролло, герцог выглядел великолепно, как настоящий викинг Ролло из легенды, но в последние дни он сильно переменился.
– Ты уже предупредил Ларен?
– Да, она ждет тебя возле конюшни. Мои люди проводят тебя на мызу. Я останусь здесь. Ты вернешься во дворец вместе с Ролло.
– Хорошо, – согласился Меррик, жалея, что при нем только два кинжала и нет меча. Придется одолжить меч у кого-нибудь из солдат; но это не то же самое, что оружие, с которым он сроднился, которое сковал для Меррика кузнец его деда, которое он обагрил вражеской кровью, едва достигнув четырнадцати лет. И потом, Меррика не слишком-то устраивало, что Ларен едет с ним. Но что поделать?
– Пришли солдат, и мы отправимся, – решил он.
У него не оставалось времени поговорить с Ларен, Попросить ее прикинуться больной и остаться во дворце, в безопасности. Впрочем, так ли уж здесь надежно? Лучше всего было бы сгрести Ларен в охапку, созвать своих людей и немедля покинуть проклятую Нормандию, вернуться домой, усыновить Таби и забыть и про Ролло, и про наследство, ожидавшее Таби (однако получит ли мальчик его когда-нибудь – это еще бабушка надвое сказала!), и про темные тайны этого двора.
И все же Таби должен прибыть в Нормандию. Эта страна и в самом деле – его удел. Однажды он может стать правителем большой богатой страны, обладателем величайших сокровищ и могучей власти. Жизнь хрупка, и мужчины и дети могут расстаться с ней в любой момент. Таби – ближайший наследник, а потом это герцогство приобретет еще большее значение, его владыки начнут тягаться с франкскими королями – Меррик предвидел это. Он обязан распутать все интриги, безотлагательно, и притом не обнаружить своих подозрений перед воинами, которые будут сопровождать его и Ларен.
Меррик заметил во дворе Олега и старого Фиррена. Улыбнувшись, он громко окликнул их:
– Помните, как наш Эрик любит подраться? Так вот, когда вернетесь домой, скажите ему, скоро я его навещу и заставлю его жрать грязь. Передайте, ему понадобится шесть человек, по меньшей мере шесть самых крепких парней, чтобы свалить меня.
– Ага, – ответил Олег, пристально всматриваясь в лицо своего друга, – я так ему и скажу.
Старый Фиррен молча сплюнул в пыль у своих ног.
Меррик махнул им рукой на прощание и направился к конюшне, где уже поджидали четверо солдат.
Ларен вдыхала теплый осенний воздух, запах тиса, кустарников и живых изгородей, диких ромашек, влажные ароматы Сены. Всадники быстро пронеслись мимо рыбаков, забрасывавших невод, удильщиков, пристроившихся на высоких черных скалах над рекой и добывавших крупного голавля. Дорогу размыло дождем, однако небо уже прояснилось, стало синим, под цвет глаз Меррика.
Ларен напевала, улыбаясь мужу. Их сопровождали четверо солдат, двое впереди и двое позади.
– Надо было нам прихватить с собой сладкого вина из погреба дяди Ролло, – весело сказала она, – в подарок его старому другу, колдуну. Как ты думаешь, господин мой?
Меррик признал, что это неплохая идея, но жаль, что никто не подумал об этом раньше. Подручный Веланда, – человек с грубыми чертами лица, но проницательными глазами (звали его Рогнвальд), буркнул через плечо:
– Вино – хорошая штука, все так, но, по мне, куда важнее уберечься от разбойников, которые прячутся в этих лесах. Веланд велел мне позаботиться о твоей безопасности, госпожа, и о господине Меррике.
– Я так рада, что ты сам поехал с нами, – с улыбкой поблагодарила его Ларен.
– Ты взял с собой меч, господин. – Меррику не понравился взгляд, которым Рогнвальд смерил его оружие.
– Ну да, – беспечно откликнулся Меррик, – один из солдат отдал мне свой, сказал, может пригодиться. Ты же сам говоришь, здесь полно разбойников. Лучше быть наготове.
Рогнвальд кивнул, ударил каблуком своего жеребца и, нагнав двух воинов, ехавших впереди, затеял с ними какой-то разговор.
Меррик придержал коня, чтобы не разлучаться с Ларен.
– Послушай, – тихонько заговорил он, пытаясь изобразить любовную беседу, хотя и сомневался, что ему это удастся. – Я…
– Смотри, господин Меррик, вон они! Это монахи, которых навязал нам франкский король. Ролло пришлось построить для них монастырь Святой Катарины, в двух лигах отсюда, на вершине горы. Вид оттуда – загляденье.
Меррик поспешно покинул Ларен и крикнул в ответ Рогнвальду:
– Стоит мне увидеть монаха, и я спешу в баню! Они так мерзко воняют!
– Верно! – хохоча, подхватил Рогнвальд. – Эти жалкие нищие никогда не моются и не стирают свои длинные платья. От них так и несет грязью, вшами и прогнившей шерстью."
– Я не могу поклоняться богу, который заставляет своих слуг ходить грязными, – объявила Ларен, сознавая, что христианский Бог для нее навсегда утрачен, и нисколько не жалея об этом.
Путники отправились дальше. Еще с час они ехали вдоль берега Сены, готовые отразить нападение разбойников.
Однако враги не встретились им на этой дороге. Наконец один из солдат издал крик и указал рукой направо. На маленьком холме с видом на реку стояла небольшая неуклюжая хижина, из отверстия в крыше поднималась тоненькая струйка дыма. У порога паслась только одна лошадь, рядом с ней никого не было.
– Где же Ньяль, конь дяди Ролло? – удивилась Ларен. – Я не вижу его, Рогнвальд, – обернувшись к Меррику, она пояснила:
– Ньяль – огромное животное, семнадцати вершков в высоту. Мой дядя может ездить верхом только на нем, если он сядет на другую лошадь, ему придется волочить ноги по земле.
– Итак, Рогнвальд? – произнес Меррик, и рука его потянулась к рукоятке меча.
Рогнвальд озадаченно нахмурился, но внезапно лицо его просветлело:
– Вон жеребец, пасется там, под дубом. Это Ньяль.
– Пошли, Меррик, – весело позвала Ларен, – пора нам повидать колдуна.
Она спрыгнула с лошади, не дожидаясь помощи, и поспешила ко входу в маленькую хижину. Меррик хотел крикнуть, остановить ее, но не сделал этого. Слетев с коня, он бросил поводья одному из воинов и поспешил вслед за женой. Викингу пришлось наклонить голову, чтобы не удариться о притолоку, покрывшуюся многолетней копотью. Внутри было совсем темно, и прошло несколько мгновений, прежде чем глаза Меррика привыкли к темноте. Когда он сумел разглядеть, что творится внутри, то вздрогнул от изумления. В помещении было невообразимо грязно, в застоявшемся воздухе витали запахи протухшей пищи, немытых тел, зимовавших в доме животных, но возле очага, служившего центром комнаты, сидел старик с длинной белой бородой и в длинном белом платье, необычайно красивом и чистом. Хозяин поднял голову и поглядел на Меррика:
– Ты ее муж? – спросил он.
– Да, я Меррик Харальдссон из Мальверна.
– Из Мальверна, в Вестфольде, – негромко подхватил колдун, помешивая палкой уголья в очаге. – Вестфольд – красивая страна, но Харальд Прекрасноволосый будет еще долго править ею. Ты догадываешься об этом, викинг? Он – долгожитель, не хуже Ролло.
– Меня это ничуть не беспокоит.
– Ты взял себе жену, в жилах которой течет кровь многих благородных мужчин и женщин. – Старик словно не обращал внимания на Ларен, хотя она стояла совсем близко от него и, словно зачарованная, не могла отвести от него глаз, однако не произносила ни слова. Меррик сделал еще один шаг вперед, но колдун остановил его движением руки.
– Оставайся, где стоишь, викинг, не то ты потревожишь пламя. Я как раз подбросил свежих веточек, и сейчас огоньки, угольки и зола расскажут мне всю правду.
Меррик тем не менее подошел вплотную к старцу.
– Ответь мне, старик, где сейчас Ролло?
– Пришел и ушел.
– Его лошадь, Ньяль, осталась здесь.
– Герцог купается в реке. Я дал ему мазь, чтобы вылечить суставы, а потом велел смыть ее с себя в реке. Сейчас он там, на берегу Сены.
– А теперь ответь, кто ты такой?
– Я? – Сверкающий взгляд черных глаз пытался, казалось, проникнуть в самую душу Меррика. – Ах, да, – произнес он, хрипло расхохотавшись. – Ты мне не доверяешь! Я не сержусь на тебя, викинг. Ты только погляди на свою жену. Она тоже не верит мне, но гораздо хитрее тебя, зорко следит за мной и – ты-то и не заметил! – прячет нож в складках своего платья.
– Ты прав, – холодно подтвердила Ларен. Она подняла руку, обнажив длинный нож с рукоятью, хитроумно изукрашенной слоновой костью, и с узким лезвием – такое оружие легко пробьет насквозь грудь воина, и между лопаток выйдет наружу окровавленное острие. – Ты не тронешь моего мужа. Попробуй только, и я убью тебя.
Меррик изумленно уставился на свою жену. Он и понятия не имел, насколько тревожно провела Ларен последние дни, а ведь он так старался уберечь ее от страшных подозрений, внушить Ларен уверенность в безопасности. И опять Меррик недооценил жену и снова поклялся себе, что подобную ошибку совершает в последний раз. Он подошел и встал рядом с ней.
– К тому же она беременна, – продолжал старик, на которого угрозы Ларен не произвели ни малейшего впечатления. Во чреве у нее дитя, а в руке нож. Ты стала очень отважной, Ларен, отважной и любящей. Ролло сказал мне, что Таби жив. Он был чудным малышом, толстым, улыбчивым, всегда смеялся, и мне это очень нравилось, хотя десны у него были еще голенькие, беззубые. Он, бывало, тянул ко мне свои ручонки, и у меня голова шла кругом от счастья. А потом все переменилось, и мне пришлось бежать. Ролло нашел для меня это убежище.
Меррик увидел, как Ларен пошатнулась, точно ее ударили, и сильно побледнела. Меррик прижал жену к себе:
– Тебе плохо?
– Нет, – ответила она, не сводя глаз с колдуна. Внезапно старик поднялся с грубо сколоченного стула и расправил белые складки своей одежды.
– Это ты, да? – тихонько спросила его Ларен. Меррик посмотрел на нее, на старика:
– Что ты говоришь, родная?
– Это мой отец, – ответила она, вырвалась из объятий мужа и, обойдя очаг, вплотную подошла к старику, который, впрочем, выглядел теперь не таким уж древним – он стал во весь рост и оказался очень высоким.
– Да, доченька, это я.
Ларен тихо всхлипнула и уткнулась лицом ему в грудь.
– Мне трудно пришлось, когда ты пропал. Сперва мама ушла, а потом и ты.
– Да. Я знаю. Я знаю. – Халлад прижимал к себе дочь, поглаживая прекрасные рыжие волосы. Поверх ее плеча он посмотрел на Меррика:
– Я счастлив видеть ее, и тебе я рад, Меррик Харальдссон. И ты и она глядели на меня с недоверием. Чего вы боитесь?
– Мы до сих пор не знаем, кто похитил ее и Таби, – промолвил Меррик. – Я полагал, что Ролло заманил нас в ловушку, что нас хотят изгнать из дворца. Ты слышал, что Фромма убили и я тоже подвергся нападению?
– Да, я рассказал ему, – донесся мощный голос из темного угла комнаты.
Оглянувшись, Ларен и Меррик увидели приближающегося к ним Ролло. Лицо у герцога было суровым, он уже не выглядел жалким стариком с редеющими седыми прядями волос, разметавшимися по плечам. Теперь он снова превратился в легендарного Ролло, сильного, решительного, внушающего уважение и страх, в того человека, который принял Меррика и Ларен в первый их день в Руане.
– Да, Меррик, я здесь, и если я расставил ловушку, то не для тебя. Халлад хотел увидеть тебя и свою дочь. Я обещал ему, что с твоей помощью мы узнаем, кто убил его жену, твою мать, Ларен. Я не убивал Нирею и не добивался ее любви, как тебе сказали. В ее смерти обвинили Халлада, а я не мог допустить, чтобы его казнили безвинно. Он вынужден был скрываться, а я старался помочь ему, и вот, два года назад, незадолго до того, как тебя и Таби похитили, мой брат превратился в старого колдуна, который якобы снабжал меня всякого рода пророчествами и наставлениями. Эта омерзительная хижина воняет, как сточная канава, но она – лишь прикрытие, чтобы отпугнуть любого, кто попытался бы разыскивать здесь Халлада. На самом деле он живет в монастыре Святой Катарины – вы проезжали мимо него по пути. Там Халлад притворяется христианским монахом. Наша хитрость удалась. Покажись своей дочери, Халлад! Я послежу, чтобы люди оставались снаружи.
Халлад выпустил из своих объятий Ларен, стащил с головы плотный седоволосый парик, сдернул накладную бороду. Густые пламенно-рыжие волосы, в которых почти не проглядывала седина, рассыпались по плечам. Его волосы были такого же цвета, как и волосы Ларен, в глазах, черных, как у Ролло, сверкала жизненная сила. Когда братья стояли рядом, плечом к плечу, было заметно их несомненное сходство, но лишние волосы Халлада затмевали его. Халлад был красивый, высокий человек, и Меррик порадовался, что застал его в живых. Он даже не казался старым, хотя появился на свет раньше Ролло. Халлад прочитал мысли Меррика:
Меррик насмешливо улыбнулся Хельге и обернулся на крик первого министра Нормандии.
– Я и не слышал, как ты подошел, Отта, – спокойно произнес он. – Или ты ждал сигнала за дверью? Рассчитывал застать меня верхом на ней, не думал, что я ухвачу Хельгу за горло?
– Ты смеешься надо мной, викинг, – возразил Отта, осторожно, бочком, пробираясь в комнату: у него хватило ума, чтобы понять, как легко человек, подобный Меррику Харальдссону, может впасть в ярость. – Я вовсе не шпионил за тобой, я и понятия не имел, что ты находишься здесь вместе с Хельгой. Я пришел к ней, а не к тебе.
– Так говори с ней, – откликнулся Меррик и холодно улыбнулся, отчего Отто захотелось бежать без оглядки.
Хельга громко расхохоталась, расправила складки платья под горлом и обратилась к Отте:
– Чего же ты хочешь, Отта? Если ты опять за зельем для Ролло, так я уже объясняла: я не могу излечить его от боли в суставах.
– Не в этом дело, – ответил Отта, – мне нужно поговорить с тобой.
Меррик переводил взгляд с одного лица на другое:
– Собираешься занять место Фромма? Лучше подумай дважды, Отта.
– Я всегда думаю дважды, господин Меррик. Поэтому я и считаюсь главным советником Ролло.
Меррик снова усмехнулся и вышел из комнаты на вершине башни. По винтовой лестнице он спустился во Двор замка. Глубокие расщелины в черной земле двора наполнились грязной водой после прошедшего накануне дождя. У длинных деревянных яслей лошади жевали овес, наполняя воздух запахом конюшни. Меррик кивком приветствовал несколько десятков солдат, несших караульную службу, и те опасливо покосились на него, поскольку все уже знали, кто он таков и что после смерти Ролло Меррик может стать здесь хозяином. Придворные гадали, слыхал ли Гийом о появлении викинга.
Меррик продолжал свой путь, размышляя о поведении герцога. Ларен рассказала ему, как Ферлен тихонько вошла в ее спальню, напугав ее до полусмерти, и объявила, что их похищение спланировал Ролло, потому что он-де ненавидел обоих детей, он некогда страстно желал завладеть их матерью, Ниреей… Все это казалось надуманным, Меррик отвергал вымыслы Ферлен – похоже, эта женщина лишилась рассудка. Что же касается Хельги – если бы Меррик решился лечь с ней, в самом ли деле она бы поведала ему, кто продал Ларен и Таби в рабство – да или нет? Меррик покачал головой, поднял глаза и увидел, как Веланд выбирается из кучки мужчин, барахтавшихся и боровшихся друг с другом на огромном стоге мягкого сена.
Веланд подошел к Меррику, смеясь, отдуваясь, поглаживая свои обнаженные плечи. Молодость Веланда давно миновала, но он не уступал силой старому дубу, разросшемуся в углу дома. Один из противников Веланда со стонами корчился на земле.
– А! Господин Меррик! Ролло просил передать тебе весточку: он отправился в гости к старику, который владеет мызой на Сене, примерно в пяти шагах отсюда. Он велел тебе и Ларен присоединиться к нему.
– Зачем?
Веланд на секунду растерялся, но улыбки своей не утратил:
– Говорят, этот старик много лет тому назад предсказал дальнейшую судьбу Ролло, его возвышение. Он вроде как колдун, и Ролло хочет, чтобы ты и Ларен предстали перед ним. Старик всмотрится в ваше будущее и наколдует вам удачу. Ролло считает, это будет на пользу всей стране, потому что тогда никто не станет оспаривать твои права на Нормандию, если после смерти герцога наследником окажешься ты.
– Понятно, – пробормотал Меррик, не веря ни единому слову Веланда. Почему советник Ролло сочинил такую ложь – или это в самом деле Ролло послал его к Меррику со злоумышленной вестью? Что, если герцог сошел с ума? Может, его и впрямь пожирает ревность и ненависть? Или он так стар, что уже не отдает себе отчет в своих действиях? В первый раз, когда Меррик предстал перед Ролло, герцог выглядел великолепно, как настоящий викинг Ролло из легенды, но в последние дни он сильно переменился.
– Ты уже предупредил Ларен?
– Да, она ждет тебя возле конюшни. Мои люди проводят тебя на мызу. Я останусь здесь. Ты вернешься во дворец вместе с Ролло.
– Хорошо, – согласился Меррик, жалея, что при нем только два кинжала и нет меча. Придется одолжить меч у кого-нибудь из солдат; но это не то же самое, что оружие, с которым он сроднился, которое сковал для Меррика кузнец его деда, которое он обагрил вражеской кровью, едва достигнув четырнадцати лет. И потом, Меррика не слишком-то устраивало, что Ларен едет с ним. Но что поделать?
– Пришли солдат, и мы отправимся, – решил он.
У него не оставалось времени поговорить с Ларен, Попросить ее прикинуться больной и остаться во дворце, в безопасности. Впрочем, так ли уж здесь надежно? Лучше всего было бы сгрести Ларен в охапку, созвать своих людей и немедля покинуть проклятую Нормандию, вернуться домой, усыновить Таби и забыть и про Ролло, и про наследство, ожидавшее Таби (однако получит ли мальчик его когда-нибудь – это еще бабушка надвое сказала!), и про темные тайны этого двора.
И все же Таби должен прибыть в Нормандию. Эта страна и в самом деле – его удел. Однажды он может стать правителем большой богатой страны, обладателем величайших сокровищ и могучей власти. Жизнь хрупка, и мужчины и дети могут расстаться с ней в любой момент. Таби – ближайший наследник, а потом это герцогство приобретет еще большее значение, его владыки начнут тягаться с франкскими королями – Меррик предвидел это. Он обязан распутать все интриги, безотлагательно, и притом не обнаружить своих подозрений перед воинами, которые будут сопровождать его и Ларен.
Меррик заметил во дворе Олега и старого Фиррена. Улыбнувшись, он громко окликнул их:
– Помните, как наш Эрик любит подраться? Так вот, когда вернетесь домой, скажите ему, скоро я его навещу и заставлю его жрать грязь. Передайте, ему понадобится шесть человек, по меньшей мере шесть самых крепких парней, чтобы свалить меня.
– Ага, – ответил Олег, пристально всматриваясь в лицо своего друга, – я так ему и скажу.
Старый Фиррен молча сплюнул в пыль у своих ног.
Меррик махнул им рукой на прощание и направился к конюшне, где уже поджидали четверо солдат.
Ларен вдыхала теплый осенний воздух, запах тиса, кустарников и живых изгородей, диких ромашек, влажные ароматы Сены. Всадники быстро пронеслись мимо рыбаков, забрасывавших невод, удильщиков, пристроившихся на высоких черных скалах над рекой и добывавших крупного голавля. Дорогу размыло дождем, однако небо уже прояснилось, стало синим, под цвет глаз Меррика.
Ларен напевала, улыбаясь мужу. Их сопровождали четверо солдат, двое впереди и двое позади.
– Надо было нам прихватить с собой сладкого вина из погреба дяди Ролло, – весело сказала она, – в подарок его старому другу, колдуну. Как ты думаешь, господин мой?
Меррик признал, что это неплохая идея, но жаль, что никто не подумал об этом раньше. Подручный Веланда, – человек с грубыми чертами лица, но проницательными глазами (звали его Рогнвальд), буркнул через плечо:
– Вино – хорошая штука, все так, но, по мне, куда важнее уберечься от разбойников, которые прячутся в этих лесах. Веланд велел мне позаботиться о твоей безопасности, госпожа, и о господине Меррике.
– Я так рада, что ты сам поехал с нами, – с улыбкой поблагодарила его Ларен.
– Ты взял с собой меч, господин. – Меррику не понравился взгляд, которым Рогнвальд смерил его оружие.
– Ну да, – беспечно откликнулся Меррик, – один из солдат отдал мне свой, сказал, может пригодиться. Ты же сам говоришь, здесь полно разбойников. Лучше быть наготове.
Рогнвальд кивнул, ударил каблуком своего жеребца и, нагнав двух воинов, ехавших впереди, затеял с ними какой-то разговор.
Меррик придержал коня, чтобы не разлучаться с Ларен.
– Послушай, – тихонько заговорил он, пытаясь изобразить любовную беседу, хотя и сомневался, что ему это удастся. – Я…
– Смотри, господин Меррик, вон они! Это монахи, которых навязал нам франкский король. Ролло пришлось построить для них монастырь Святой Катарины, в двух лигах отсюда, на вершине горы. Вид оттуда – загляденье.
Меррик поспешно покинул Ларен и крикнул в ответ Рогнвальду:
– Стоит мне увидеть монаха, и я спешу в баню! Они так мерзко воняют!
– Верно! – хохоча, подхватил Рогнвальд. – Эти жалкие нищие никогда не моются и не стирают свои длинные платья. От них так и несет грязью, вшами и прогнившей шерстью."
– Я не могу поклоняться богу, который заставляет своих слуг ходить грязными, – объявила Ларен, сознавая, что христианский Бог для нее навсегда утрачен, и нисколько не жалея об этом.
Путники отправились дальше. Еще с час они ехали вдоль берега Сены, готовые отразить нападение разбойников.
Однако враги не встретились им на этой дороге. Наконец один из солдат издал крик и указал рукой направо. На маленьком холме с видом на реку стояла небольшая неуклюжая хижина, из отверстия в крыше поднималась тоненькая струйка дыма. У порога паслась только одна лошадь, рядом с ней никого не было.
– Где же Ньяль, конь дяди Ролло? – удивилась Ларен. – Я не вижу его, Рогнвальд, – обернувшись к Меррику, она пояснила:
– Ньяль – огромное животное, семнадцати вершков в высоту. Мой дядя может ездить верхом только на нем, если он сядет на другую лошадь, ему придется волочить ноги по земле.
– Итак, Рогнвальд? – произнес Меррик, и рука его потянулась к рукоятке меча.
Рогнвальд озадаченно нахмурился, но внезапно лицо его просветлело:
– Вон жеребец, пасется там, под дубом. Это Ньяль.
– Пошли, Меррик, – весело позвала Ларен, – пора нам повидать колдуна.
Она спрыгнула с лошади, не дожидаясь помощи, и поспешила ко входу в маленькую хижину. Меррик хотел крикнуть, остановить ее, но не сделал этого. Слетев с коня, он бросил поводья одному из воинов и поспешил вслед за женой. Викингу пришлось наклонить голову, чтобы не удариться о притолоку, покрывшуюся многолетней копотью. Внутри было совсем темно, и прошло несколько мгновений, прежде чем глаза Меррика привыкли к темноте. Когда он сумел разглядеть, что творится внутри, то вздрогнул от изумления. В помещении было невообразимо грязно, в застоявшемся воздухе витали запахи протухшей пищи, немытых тел, зимовавших в доме животных, но возле очага, служившего центром комнаты, сидел старик с длинной белой бородой и в длинном белом платье, необычайно красивом и чистом. Хозяин поднял голову и поглядел на Меррика:
– Ты ее муж? – спросил он.
– Да, я Меррик Харальдссон из Мальверна.
– Из Мальверна, в Вестфольде, – негромко подхватил колдун, помешивая палкой уголья в очаге. – Вестфольд – красивая страна, но Харальд Прекрасноволосый будет еще долго править ею. Ты догадываешься об этом, викинг? Он – долгожитель, не хуже Ролло.
– Меня это ничуть не беспокоит.
– Ты взял себе жену, в жилах которой течет кровь многих благородных мужчин и женщин. – Старик словно не обращал внимания на Ларен, хотя она стояла совсем близко от него и, словно зачарованная, не могла отвести от него глаз, однако не произносила ни слова. Меррик сделал еще один шаг вперед, но колдун остановил его движением руки.
– Оставайся, где стоишь, викинг, не то ты потревожишь пламя. Я как раз подбросил свежих веточек, и сейчас огоньки, угольки и зола расскажут мне всю правду.
Меррик тем не менее подошел вплотную к старцу.
– Ответь мне, старик, где сейчас Ролло?
– Пришел и ушел.
– Его лошадь, Ньяль, осталась здесь.
– Герцог купается в реке. Я дал ему мазь, чтобы вылечить суставы, а потом велел смыть ее с себя в реке. Сейчас он там, на берегу Сены.
– А теперь ответь, кто ты такой?
– Я? – Сверкающий взгляд черных глаз пытался, казалось, проникнуть в самую душу Меррика. – Ах, да, – произнес он, хрипло расхохотавшись. – Ты мне не доверяешь! Я не сержусь на тебя, викинг. Ты только погляди на свою жену. Она тоже не верит мне, но гораздо хитрее тебя, зорко следит за мной и – ты-то и не заметил! – прячет нож в складках своего платья.
– Ты прав, – холодно подтвердила Ларен. Она подняла руку, обнажив длинный нож с рукоятью, хитроумно изукрашенной слоновой костью, и с узким лезвием – такое оружие легко пробьет насквозь грудь воина, и между лопаток выйдет наружу окровавленное острие. – Ты не тронешь моего мужа. Попробуй только, и я убью тебя.
Меррик изумленно уставился на свою жену. Он и понятия не имел, насколько тревожно провела Ларен последние дни, а ведь он так старался уберечь ее от страшных подозрений, внушить Ларен уверенность в безопасности. И опять Меррик недооценил жену и снова поклялся себе, что подобную ошибку совершает в последний раз. Он подошел и встал рядом с ней.
– К тому же она беременна, – продолжал старик, на которого угрозы Ларен не произвели ни малейшего впечатления. Во чреве у нее дитя, а в руке нож. Ты стала очень отважной, Ларен, отважной и любящей. Ролло сказал мне, что Таби жив. Он был чудным малышом, толстым, улыбчивым, всегда смеялся, и мне это очень нравилось, хотя десны у него были еще голенькие, беззубые. Он, бывало, тянул ко мне свои ручонки, и у меня голова шла кругом от счастья. А потом все переменилось, и мне пришлось бежать. Ролло нашел для меня это убежище.
Меррик увидел, как Ларен пошатнулась, точно ее ударили, и сильно побледнела. Меррик прижал жену к себе:
– Тебе плохо?
– Нет, – ответила она, не сводя глаз с колдуна. Внезапно старик поднялся с грубо сколоченного стула и расправил белые складки своей одежды.
– Это ты, да? – тихонько спросила его Ларен. Меррик посмотрел на нее, на старика:
– Что ты говоришь, родная?
– Это мой отец, – ответила она, вырвалась из объятий мужа и, обойдя очаг, вплотную подошла к старику, который, впрочем, выглядел теперь не таким уж древним – он стал во весь рост и оказался очень высоким.
– Да, доченька, это я.
Ларен тихо всхлипнула и уткнулась лицом ему в грудь.
– Мне трудно пришлось, когда ты пропал. Сперва мама ушла, а потом и ты.
– Да. Я знаю. Я знаю. – Халлад прижимал к себе дочь, поглаживая прекрасные рыжие волосы. Поверх ее плеча он посмотрел на Меррика:
– Я счастлив видеть ее, и тебе я рад, Меррик Харальдссон. И ты и она глядели на меня с недоверием. Чего вы боитесь?
– Мы до сих пор не знаем, кто похитил ее и Таби, – промолвил Меррик. – Я полагал, что Ролло заманил нас в ловушку, что нас хотят изгнать из дворца. Ты слышал, что Фромма убили и я тоже подвергся нападению?
– Да, я рассказал ему, – донесся мощный голос из темного угла комнаты.
Оглянувшись, Ларен и Меррик увидели приближающегося к ним Ролло. Лицо у герцога было суровым, он уже не выглядел жалким стариком с редеющими седыми прядями волос, разметавшимися по плечам. Теперь он снова превратился в легендарного Ролло, сильного, решительного, внушающего уважение и страх, в того человека, который принял Меррика и Ларен в первый их день в Руане.
– Да, Меррик, я здесь, и если я расставил ловушку, то не для тебя. Халлад хотел увидеть тебя и свою дочь. Я обещал ему, что с твоей помощью мы узнаем, кто убил его жену, твою мать, Ларен. Я не убивал Нирею и не добивался ее любви, как тебе сказали. В ее смерти обвинили Халлада, а я не мог допустить, чтобы его казнили безвинно. Он вынужден был скрываться, а я старался помочь ему, и вот, два года назад, незадолго до того, как тебя и Таби похитили, мой брат превратился в старого колдуна, который якобы снабжал меня всякого рода пророчествами и наставлениями. Эта омерзительная хижина воняет, как сточная канава, но она – лишь прикрытие, чтобы отпугнуть любого, кто попытался бы разыскивать здесь Халлада. На самом деле он живет в монастыре Святой Катарины – вы проезжали мимо него по пути. Там Халлад притворяется христианским монахом. Наша хитрость удалась. Покажись своей дочери, Халлад! Я послежу, чтобы люди оставались снаружи.
Халлад выпустил из своих объятий Ларен, стащил с головы плотный седоволосый парик, сдернул накладную бороду. Густые пламенно-рыжие волосы, в которых почти не проглядывала седина, рассыпались по плечам. Его волосы были такого же цвета, как и волосы Ларен, в глазах, черных, как у Ролло, сверкала жизненная сила. Когда братья стояли рядом, плечом к плечу, было заметно их несомненное сходство, но лишние волосы Халлада затмевали его. Халлад был красивый, высокий человек, и Меррик порадовался, что застал его в живых. Он даже не казался старым, хотя появился на свет раньше Ролло. Халлад прочитал мысли Меррика: