Страница:
– Да уж, мы с Ролло оба не молоды, ты заметил это, Меррик, но боги отпустили нам долгую жизнь.
– Вы прекрасно распорядились этим даром, – ответил Меррик. Повернувшись к Ролло, он добавил:
– Положение усложняется, скоро сюда прибудут мои люди во главе с Олегом. Я в самом деле считал, что нас ожидает засада, что те, кто покончил с Фроммом и пытался убить меня, собираются напасть на нас вновь.
Ролло засмеялся, протягивая руки к огню, игравшему в очаге.
– Твои люди ворвутся сюда, точно головорезы-викинги в беззащитную деревеньку, или они догадаются притаиться под деревьями и подождать сигнала?
– Они будут ждать сигнала.
– Замечательно. Мои люди тоже прячутся снаружи, они укрылись в роще. А теперь можно выпить медку.
– Надо ждать? – спросила Ларен, снова прижимаясь к отцу.
– Да, – подтвердил Халлад, целуя дочь в лоб, – мы все должны ждать.
– Вы посеяли семена и надеетесь собрать урожай, – заметил Меррик.
– Да, Меррик Харальдссон, я великий вождь. Мой ум и моя сила создали эту землю. Думаешь, я не пущу в ход любую хитрость, чтобы отстоять свои владения и всех, кого я люблю?
Ролло расхохотался, и Халлад, к изумлению Меррика, пихнул брата локтем в бок:
– Вечно он блеет, точно возгордившийся мул, – проворчал Халлад, еще раз подталкивая брата. – Скоро он начнет выдавать себя за божество, создавать миф на века. Того гляди, Ролло примет на веру все немыслимые истории, которые рассказывают о нем скальды и повторяют глупцы.
Ролло снова расхохотался.
– А как же ты, старина? Ты заставил меня приходить в эту мерзкую гнилую хижину, прикинулся святым христианским монахом и всех убедил, будто я являюсь к тебе за пророчеством, которое ты вычитываешь в угольях своего жалкого очага. А, Халлад?! – И он вновь расхохотался, а затем добавил уже серьезно, задушевным голосом обращаясь к брату:
– Дети не понимают нас, Халлад, они не считаются с моей раздражительностью, им невдомек, почему дряхлый герцог ведет себя так глупо.
– Я очень удивилась, когда ты начал держаться так, словно разум твой помрачился, – призналась Ларен.
– Отлично, – подхватил Ролло, – значит, все остальные тоже заметили мою слабость и уверились в ней.
Халлад наморщился, будто в раздумье:
– Хотел бы я знать, он в самом деле притворялся или…
– Надеюсь, что так, отец, – возразила Ларен.
– Ты уверен, что нынче предатель обнаружит себя? – спросил Меррик у Ролло.
– Уверен, – ответил старый герцог, – уверен. Сегодня я упомянул в присутствии нескольких человек о том, что Халлад живет здесь под видом святого отшельника, и о том, что я собираюсь посетить его. Я сказал всем, кого я подозревал, что Халлад прислал мне весточку: он-де выяснил, кто именно убил Нирею и похитил Ларен и Таби.
– Всем, включая Отту и Веланда? Ролло кивнул, и на миг в его темных глазах промелькнула боль:
– Да. – промолвил он минуту спустя, – сегодня мы узнаем врага в лицо.
– Наконец-то, – откликнулся Халлад.
Хельга ехала бок о бок с Оттой, их сопровождала дюжина до зубов вооруженных солдат. Отта предупредил Хельгу, что ее отец жив. Хельга не сразу поверила ему, но она наметила Отту себе в мужья, несмотря на его непрерывные боли в желудке, которых не могло исцелить даже ее зелье, и поэтому она решила пока что не пускать в ход свой ядовитый язык.
Лучше польстить Отто, сделать вид, будто она приняла его россказни за чистую монету. Она еще успеет поиздеваться над министром, когда выйдет за него замуж.
Когда отряд подъехал к развалившемуся жилью, Хельга недовольно сморщила нос:
– Чтобы мой отец поселился здесь? Какой вздор! Он никогда не согласился бы и кончики пальцев замарать, а уж тем более прятаться в такой грязной лачуге. Это просто немыслимо.
– Тем не менее это правда, – возразил Отта, не глядя на нее. – Я слышал это из уст великого Ролло сегодня утром. Ты собираешься повидаться с отцом, да или нет?
– Ну да, да, только пусть он выйдет во двор. Я не хочу перемазаться с ног до головы.
Внезапно, безо всякого предупреждения, Отта схватил Хельгу за руку и, рывком выдернув из седла, швырнул ее на землю. Хельга распласталась на боку, с трудом переводя дыхание и испуганно таращась на него.
– Лживая тварь, – с улыбкой произнес первый министр, спрыгнул с коня и встал над ней.
Хельга попыталась приподняться, но он пнул ее тяжелым башмаком и угодил по ребрам. Хельга вскрикнула и снова упала, – Так и лежи, – проворчал он, – мне нравится смотреть, как ты валяешься на земле, наконец-то ты бессильна, Хельга, Наконец-то ты заткнулась. Клянусь богами, наконец-то тебе нечего сказать. И ты беспомощна, Хельга, совершенно беспомощна, как Фромм, когда он напился так, что не мог бы и минуты устоять в драке. Как давно я готовился убить тебя, всех истребить, весь ваш проклятый род.
Хельга посмотрела на него, потом перевела взгляд на дружинников Отты, которые отводили глаза, стараясь сохранить на лицах равнодушное выражение.
– Сюда приехало много людей, в том числе и твой великий дядя Ролло, но они уже уехали, а остался только один, твой папаша, убийца, которого давно пора вывести на площадь и казнить за преступление.
– Дядя Ролло не позволит причинить зло моему отцу – если в этой хижине действительно живет Халлад, как ты утверждаешь.
– О да, в этом я уверен, – подхватил Отта, – я знаю обо всем. Ролло сам спрятал его здесь, он прежде не поведал мне об этом, как человеку, которому должен доверять, однако теперь Ролло впал в детство, тупеет прямо на глазах, разговаривает вслух с самим собой, бормочет, мямлит, и из его слов я понял: Халлад здесь. Оба они скоро умрут, совсем скоро – так начнется падение дома Ролло. А когда Я позабочусь о герцоге, съезжу в Париж и убью его выродка. Я просил Карла оказать мне такую услугу, глупец попробовал, но неудачно, придется самому приглядеть за всем. И тогда король франков назначит меня на его место, и я стану вторым герцогом Нормандии. Да-да, по моему приказу Гийом будет убит, и он, и его беременная жена, и некому будет оплакивать эту утрату. Карл знает, что я сумею уберечь эти земли от набегов викингов куда лучше, чем эта жалкая развалина, лучше, чем кто-либо из его никчемных родичей.
– Отта! – перебил его тихий, спокойный голос. – Отта! Знаешь, я не слишком-то и удивлен. Странно лишь то, что ты, видно, сильно поглупел и потому без опаски выбалтываешь свои планы не одной Хельге, а этим воинам. Чем больше людей знают о твоем замысле, тем вернее он обречен на провал. Какой из тебя вождь, Отта! Ты просто жалкий шут. Тебе не удастся занять мое место – ты потерпел поражение, Отта.
Ролло стоял перед Оттай, прямой, высокий, такой же крепкий на вид, как и в дни своей юности, воин, вооруженный мечом и кинжалом, облаченный в пушистую медвежью шкуру. Волосы уже не мотались спутанными прядями у его лица, не никли бессильно на плечи, герцог отбросил их назад и связал кожаным ремешком. Ролло преобразился, Меррик с облегчением понял, что этот человек и впрямь сумеет вырастить из Таби настоящего повелителя, мальчик будет в безопасности, когда вернется к чему и к своему отцу Халладу.
Растерянность Отты длилась лишь один миг.. Он выхватил меч:
– Мразь! Что с тобой произошло? Да, теперь-то я вижу, ты обманывал меня, ты мне лгал. Убейте, убейте его! Всех убейте!
Дружинники Отты тоже обнажили мечи, они с охотой повиновались своему вожаку, но игра уже закончилась: секунду спустя их со всех сторон окружили воины, подкравшиеся незаметно, как волки в ночи. Отта онемел, застыл, точно надгробье, не сводя глаз с человека, в чье старческое слабоумие он имел несчастье поверить.
– Господин, – произнес Меррик, выступая вперед, – он подсылал ко мне убийц. Я вправе первым бросить вызов предателю.
Тут Хельга одним движением поднялась с земли, тихо повторяя:
– Папа, папочка, это в самом деле ты?
– Да, дочка, это я. Подойди ко мне.
Хельга подбежала к нему, обеими руками обхватила Халлада:
– Ты ничуть не изменился, – прошептала она, уткнувшись носом ему в шею, – ты точно такой же, и волосы у тебя по-прежнему огненно-рыжие. Я так тосковала по тебе, отец!
– Прошло всего три года, Хельга, – буркнул Халлад в ответ. – Ну да, я малость состарился. Пожалуй, я тоже скучал по тебе, дочка, но твой дядя говорит, ты у нас стала ведьмой, сочиняешь всякие тайны и загадки для легковерных ушей, варишь зелья, запугиваешь людей. Слыхал я про твою комнату наверху башни, где воздух пропитан запахом отравы, которую ты стряпаешь. К тому же ты повадилась дразнить бедняжку Ларен, не правда ли? Ты намекала, что Таби и ее украли по твоему приказу? Стараешься придать себе важности, да, дочка? И ради "этого причиняешь близким боль и сеешь разлад. Я очень недоволен тобой. Ты плохо себя вела все эти годы.
– – Ты верно говоришь, отец, я виновата, но что же мне оставалось? Меня выдали замуж за Фромма, а он, бы убил меня, если б не боялся. Я давно уже поняла: чтобы выжить, надо как-то вознестись над другими людьми, и тогда взялась за колдовство. – Внезапно глаза ее изумленно расширились:
– Но как же ты узнал обо всем?
– От твоего дяди, разумеется, от кого же еще?
– Но ведь он… – и Хельга покачала головой, поняв наконец, что она так и не сумела разгадать герцога.
– Отойди от своих людей, Отта, – Приказал Ролло, – для тебя все кончено. Ты сильно задолжал нам – мне, Меррику и даже Халладу.
Отта не двинулся с места. Он отвернулся от Ролло, не желая видеть, как преобразился человек, еще утром , казавшийся слабоумным стариком, поглядел на Меррика, в глазах которого сверкала убийственная ярость, и понял, что если он решится вступить с ним в схватку, то Меррик выпотрошит его, точно селедку. И Халлад, оказывается, жив! Сперва Отта не поверил в это, когда услышал, как Ролло болтает с самим собой, узрев в этом лишнее подтверждение тому, что герцог и впрямь утратил рассудок. Хельга прижималась к груди отца, ухватившись руками за его плечи. Платье ее было в грязи, и Отта с радостью припомнил, как он ударил ее, он знал, что ребра у Хельги еще долго будут болеть – хоть какое-то утешение.
Отта не хотел умирать. Ему грезилась высокая, величественная судьба, он проявил такую выдержку, бесконечное терпение, хотя желудок с каждым годом болел все сильнее, но он скрывал эти муки. Король Карл обещал, что его предназначение сбудется. Отта взглянул на Ларен – он ненавидел ее всегда, даже когда она была маленьким ребенком, даже когда он ничего не знал о ней… Хорошо хоть этот щенок, Таби, подох! Вот если б и она не вернулась, не привела бы с собой этого викинга…
– Позволь мне сообщить тебе кое-что еще, Отта, – проговорил Ролло. – Таби жив. Меррик спас его. Прежде всего, конечно, его уберегла Ларен, она сумела сохранить ему жизнь за два года рабства, она жертвовала собой ради него. О да, Таби жив, и он будет служить Гийому верой и правдой, а если рок пожелает, Таби станет герцогом Нормандии. Ты проиграл, Отта, ты проиграл все. Мне тошно глядеть на твой позор. Я позабочусь, чтобы казнь твоя оказалась более мучительной, чем те страдания, которые ты причинил нам.
Теперь Отта дрожал всем телом.
– Сука! – выкрикнул он, обращаясь к Ларен. Он выхватил меч, занес его высоко над головой и, исступленно воля, прыгнул в седло, ударил лошадь в бок каблуком и во весь опор помчался прямиком на Ларен.
Глава 25
– Вы прекрасно распорядились этим даром, – ответил Меррик. Повернувшись к Ролло, он добавил:
– Положение усложняется, скоро сюда прибудут мои люди во главе с Олегом. Я в самом деле считал, что нас ожидает засада, что те, кто покончил с Фроммом и пытался убить меня, собираются напасть на нас вновь.
Ролло засмеялся, протягивая руки к огню, игравшему в очаге.
– Твои люди ворвутся сюда, точно головорезы-викинги в беззащитную деревеньку, или они догадаются притаиться под деревьями и подождать сигнала?
– Они будут ждать сигнала.
– Замечательно. Мои люди тоже прячутся снаружи, они укрылись в роще. А теперь можно выпить медку.
– Надо ждать? – спросила Ларен, снова прижимаясь к отцу.
– Да, – подтвердил Халлад, целуя дочь в лоб, – мы все должны ждать.
– Вы посеяли семена и надеетесь собрать урожай, – заметил Меррик.
– Да, Меррик Харальдссон, я великий вождь. Мой ум и моя сила создали эту землю. Думаешь, я не пущу в ход любую хитрость, чтобы отстоять свои владения и всех, кого я люблю?
Ролло расхохотался, и Халлад, к изумлению Меррика, пихнул брата локтем в бок:
– Вечно он блеет, точно возгордившийся мул, – проворчал Халлад, еще раз подталкивая брата. – Скоро он начнет выдавать себя за божество, создавать миф на века. Того гляди, Ролло примет на веру все немыслимые истории, которые рассказывают о нем скальды и повторяют глупцы.
Ролло снова расхохотался.
– А как же ты, старина? Ты заставил меня приходить в эту мерзкую гнилую хижину, прикинулся святым христианским монахом и всех убедил, будто я являюсь к тебе за пророчеством, которое ты вычитываешь в угольях своего жалкого очага. А, Халлад?! – И он вновь расхохотался, а затем добавил уже серьезно, задушевным голосом обращаясь к брату:
– Дети не понимают нас, Халлад, они не считаются с моей раздражительностью, им невдомек, почему дряхлый герцог ведет себя так глупо.
– Я очень удивилась, когда ты начал держаться так, словно разум твой помрачился, – призналась Ларен.
– Отлично, – подхватил Ролло, – значит, все остальные тоже заметили мою слабость и уверились в ней.
Халлад наморщился, будто в раздумье:
– Хотел бы я знать, он в самом деле притворялся или…
– Надеюсь, что так, отец, – возразила Ларен.
– Ты уверен, что нынче предатель обнаружит себя? – спросил Меррик у Ролло.
– Уверен, – ответил старый герцог, – уверен. Сегодня я упомянул в присутствии нескольких человек о том, что Халлад живет здесь под видом святого отшельника, и о том, что я собираюсь посетить его. Я сказал всем, кого я подозревал, что Халлад прислал мне весточку: он-де выяснил, кто именно убил Нирею и похитил Ларен и Таби.
– Всем, включая Отту и Веланда? Ролло кивнул, и на миг в его темных глазах промелькнула боль:
– Да. – промолвил он минуту спустя, – сегодня мы узнаем врага в лицо.
– Наконец-то, – откликнулся Халлад.
Хельга ехала бок о бок с Оттой, их сопровождала дюжина до зубов вооруженных солдат. Отта предупредил Хельгу, что ее отец жив. Хельга не сразу поверила ему, но она наметила Отту себе в мужья, несмотря на его непрерывные боли в желудке, которых не могло исцелить даже ее зелье, и поэтому она решила пока что не пускать в ход свой ядовитый язык.
Лучше польстить Отто, сделать вид, будто она приняла его россказни за чистую монету. Она еще успеет поиздеваться над министром, когда выйдет за него замуж.
Когда отряд подъехал к развалившемуся жилью, Хельга недовольно сморщила нос:
– Чтобы мой отец поселился здесь? Какой вздор! Он никогда не согласился бы и кончики пальцев замарать, а уж тем более прятаться в такой грязной лачуге. Это просто немыслимо.
– Тем не менее это правда, – возразил Отта, не глядя на нее. – Я слышал это из уст великого Ролло сегодня утром. Ты собираешься повидаться с отцом, да или нет?
– Ну да, да, только пусть он выйдет во двор. Я не хочу перемазаться с ног до головы.
Внезапно, безо всякого предупреждения, Отта схватил Хельгу за руку и, рывком выдернув из седла, швырнул ее на землю. Хельга распласталась на боку, с трудом переводя дыхание и испуганно таращась на него.
– Лживая тварь, – с улыбкой произнес первый министр, спрыгнул с коня и встал над ней.
Хельга попыталась приподняться, но он пнул ее тяжелым башмаком и угодил по ребрам. Хельга вскрикнула и снова упала, – Так и лежи, – проворчал он, – мне нравится смотреть, как ты валяешься на земле, наконец-то ты бессильна, Хельга, Наконец-то ты заткнулась. Клянусь богами, наконец-то тебе нечего сказать. И ты беспомощна, Хельга, совершенно беспомощна, как Фромм, когда он напился так, что не мог бы и минуты устоять в драке. Как давно я готовился убить тебя, всех истребить, весь ваш проклятый род.
Хельга посмотрела на него, потом перевела взгляд на дружинников Отты, которые отводили глаза, стараясь сохранить на лицах равнодушное выражение.
– Сюда приехало много людей, в том числе и твой великий дядя Ролло, но они уже уехали, а остался только один, твой папаша, убийца, которого давно пора вывести на площадь и казнить за преступление.
– Дядя Ролло не позволит причинить зло моему отцу – если в этой хижине действительно живет Халлад, как ты утверждаешь.
– О да, в этом я уверен, – подхватил Отта, – я знаю обо всем. Ролло сам спрятал его здесь, он прежде не поведал мне об этом, как человеку, которому должен доверять, однако теперь Ролло впал в детство, тупеет прямо на глазах, разговаривает вслух с самим собой, бормочет, мямлит, и из его слов я понял: Халлад здесь. Оба они скоро умрут, совсем скоро – так начнется падение дома Ролло. А когда Я позабочусь о герцоге, съезжу в Париж и убью его выродка. Я просил Карла оказать мне такую услугу, глупец попробовал, но неудачно, придется самому приглядеть за всем. И тогда король франков назначит меня на его место, и я стану вторым герцогом Нормандии. Да-да, по моему приказу Гийом будет убит, и он, и его беременная жена, и некому будет оплакивать эту утрату. Карл знает, что я сумею уберечь эти земли от набегов викингов куда лучше, чем эта жалкая развалина, лучше, чем кто-либо из его никчемных родичей.
– Отта! – перебил его тихий, спокойный голос. – Отта! Знаешь, я не слишком-то и удивлен. Странно лишь то, что ты, видно, сильно поглупел и потому без опаски выбалтываешь свои планы не одной Хельге, а этим воинам. Чем больше людей знают о твоем замысле, тем вернее он обречен на провал. Какой из тебя вождь, Отта! Ты просто жалкий шут. Тебе не удастся занять мое место – ты потерпел поражение, Отта.
Ролло стоял перед Оттай, прямой, высокий, такой же крепкий на вид, как и в дни своей юности, воин, вооруженный мечом и кинжалом, облаченный в пушистую медвежью шкуру. Волосы уже не мотались спутанными прядями у его лица, не никли бессильно на плечи, герцог отбросил их назад и связал кожаным ремешком. Ролло преобразился, Меррик с облегчением понял, что этот человек и впрямь сумеет вырастить из Таби настоящего повелителя, мальчик будет в безопасности, когда вернется к чему и к своему отцу Халладу.
Растерянность Отты длилась лишь один миг.. Он выхватил меч:
– Мразь! Что с тобой произошло? Да, теперь-то я вижу, ты обманывал меня, ты мне лгал. Убейте, убейте его! Всех убейте!
Дружинники Отты тоже обнажили мечи, они с охотой повиновались своему вожаку, но игра уже закончилась: секунду спустя их со всех сторон окружили воины, подкравшиеся незаметно, как волки в ночи. Отта онемел, застыл, точно надгробье, не сводя глаз с человека, в чье старческое слабоумие он имел несчастье поверить.
– Господин, – произнес Меррик, выступая вперед, – он подсылал ко мне убийц. Я вправе первым бросить вызов предателю.
Тут Хельга одним движением поднялась с земли, тихо повторяя:
– Папа, папочка, это в самом деле ты?
– Да, дочка, это я. Подойди ко мне.
Хельга подбежала к нему, обеими руками обхватила Халлада:
– Ты ничуть не изменился, – прошептала она, уткнувшись носом ему в шею, – ты точно такой же, и волосы у тебя по-прежнему огненно-рыжие. Я так тосковала по тебе, отец!
– Прошло всего три года, Хельга, – буркнул Халлад в ответ. – Ну да, я малость состарился. Пожалуй, я тоже скучал по тебе, дочка, но твой дядя говорит, ты у нас стала ведьмой, сочиняешь всякие тайны и загадки для легковерных ушей, варишь зелья, запугиваешь людей. Слыхал я про твою комнату наверху башни, где воздух пропитан запахом отравы, которую ты стряпаешь. К тому же ты повадилась дразнить бедняжку Ларен, не правда ли? Ты намекала, что Таби и ее украли по твоему приказу? Стараешься придать себе важности, да, дочка? И ради "этого причиняешь близким боль и сеешь разлад. Я очень недоволен тобой. Ты плохо себя вела все эти годы.
– – Ты верно говоришь, отец, я виновата, но что же мне оставалось? Меня выдали замуж за Фромма, а он, бы убил меня, если б не боялся. Я давно уже поняла: чтобы выжить, надо как-то вознестись над другими людьми, и тогда взялась за колдовство. – Внезапно глаза ее изумленно расширились:
– Но как же ты узнал обо всем?
– От твоего дяди, разумеется, от кого же еще?
– Но ведь он… – и Хельга покачала головой, поняв наконец, что она так и не сумела разгадать герцога.
– Отойди от своих людей, Отта, – Приказал Ролло, – для тебя все кончено. Ты сильно задолжал нам – мне, Меррику и даже Халладу.
Отта не двинулся с места. Он отвернулся от Ролло, не желая видеть, как преобразился человек, еще утром , казавшийся слабоумным стариком, поглядел на Меррика, в глазах которого сверкала убийственная ярость, и понял, что если он решится вступить с ним в схватку, то Меррик выпотрошит его, точно селедку. И Халлад, оказывается, жив! Сперва Отта не поверил в это, когда услышал, как Ролло болтает с самим собой, узрев в этом лишнее подтверждение тому, что герцог и впрямь утратил рассудок. Хельга прижималась к груди отца, ухватившись руками за его плечи. Платье ее было в грязи, и Отта с радостью припомнил, как он ударил ее, он знал, что ребра у Хельги еще долго будут болеть – хоть какое-то утешение.
Отта не хотел умирать. Ему грезилась высокая, величественная судьба, он проявил такую выдержку, бесконечное терпение, хотя желудок с каждым годом болел все сильнее, но он скрывал эти муки. Король Карл обещал, что его предназначение сбудется. Отта взглянул на Ларен – он ненавидел ее всегда, даже когда она была маленьким ребенком, даже когда он ничего не знал о ней… Хорошо хоть этот щенок, Таби, подох! Вот если б и она не вернулась, не привела бы с собой этого викинга…
– Позволь мне сообщить тебе кое-что еще, Отта, – проговорил Ролло. – Таби жив. Меррик спас его. Прежде всего, конечно, его уберегла Ларен, она сумела сохранить ему жизнь за два года рабства, она жертвовала собой ради него. О да, Таби жив, и он будет служить Гийому верой и правдой, а если рок пожелает, Таби станет герцогом Нормандии. Ты проиграл, Отта, ты проиграл все. Мне тошно глядеть на твой позор. Я позабочусь, чтобы казнь твоя оказалась более мучительной, чем те страдания, которые ты причинил нам.
Теперь Отта дрожал всем телом.
– Сука! – выкрикнул он, обращаясь к Ларен. Он выхватил меч, занес его высоко над головой и, исступленно воля, прыгнул в седло, ударил лошадь в бок каблуком и во весь опор помчался прямиком на Ларен.
Глава 25
В последний момент Отта дернул поводья своего жеребца и напал на Ролло. В глазах его полыхали ненависть и месть, и Меррик догадался, что Отта готов смириться со своей гибелью, если только ему удастся зарубить герцога.
Меррик отшвырнул Ролло в сторону, прикрыл его своим телом. Он успел обнажить меч и держал его острием вверх.
. Отта выкрикивал проклятия на языке франков, невнятном для Меррика, но викинг прекрасно понимал, что Отта намерен убить его, чтобы добраться до герцога. Отта уже подлетел к Меррику, но тут жеребец осел на задние ноги, яростно фыркая, раздувая ноздри.
Внезапно раздались вопли Отты, потом они перешли в глухое бульканье, Отта выронил свой меч к ногам Меррика и схватился за шею. Узкое лезвие вошло в его горло по самую рукоять, окровавленный кончик вышел наружу из-под затылка.
Отта успел посмотреть на Меррика и на Ролло, который поднялся на ноги и стоял теперь рядом со своим братом и викингом, потом перевел взгляд на Ларен – лицо ее побледнело, правая рука еще не опустилась.
– Ты убила меня, – пробормотал Отта, хлынувшая кровь заглушала его голос. – Ты – женщина, и все же ты сумела зарезать меня. Надо было придушить тебя тогда, два года назад, и бросить твое тело в лесу, зверям на съедение. Да, мне следовало убить и тебя, и то мерзкое отродье.
– Конечно, – подтвердила Ларен, – так тебе и следовало поступить. – Больше она ничего не сказала, просто стояла и наблюдала, как Отта пытается выдернуть нож из раны, как его лицо становится серовато-бледным, как выползает из уголка рта струйка крови, как хлещет горячим потоком кровь из вспоротой шеи. Отта соскользнул с коня и рухнул на землю – мертвым.
Ролло остановился над трупом, холодно взирая на него. Потом он отвернулся от того, кто прежде звался Отгон, и подмигнул Ларен:
– Я рад, что не Веланд оказался предателем. Этого бы я не перенес. Да, теперь я чувствую облегчение, это даже словами не выразишь. Ты ,отлично метнула нож, девочка моя. Я хорошо научил тебя, верно?
– Ты? – произнес Халлад, выступая вперед, подол его белого платья волочился по низкой траве. – Ты? Это я научил ее, или не помнишь? Она была совсем крошкой, когда я вложил нож в ее руки и начал обучать.
– Да-да, Халлад, ты-то уж и впрямь впал в детство. Внимай мне, я – Ролло, первый герцог Нормандии, и память еще не изменила мне. Это я научил девочку, и я сумею вырастить Таби ничуть не хуже. Кто ты? Жалкий старик. Твои руки дрожат, им уже не удержать оружие.
– Ха! Слушай, Ролло, мне пришлось жить среди этих ничтожных монахов в приюте Святой Катарины, я согнул спину и бормотал какую-то чушь, чтобы они сочли меня святым, но с этим покончено. Теперь я буду наставлять своего сына точно так же, как воспитал дочь.
Ларен поглядела на Меррика и покачала головой: старики явно затевали ссору, которая грозила перейти в потасовку.
– Пусть себе бранятся, – сказал Меррик. Он тоже посмотрел на распростертое на земле тело Отты. – И впрямь отличный удар. Наверное, это я показал тебе, как надо бросать нож.
Ларен засмеялась, глядя на мужа, сознавая, что любовь к нему сияет в ее взгляде. Меррик встретил взгляд жены и словно онемел. Он приподнял руку, потом опустил ее. Ларен, стряхнув с себя оцепенение, обратилась к Хельге:
– Я рада, что это не ты предала Таби и меня, рада, что ты не пыталась убить Меррика.
Хельга молча кивнула в ответ и направилась к телу Отты, сверху вниз поглядела на него, и рот ее искривился от гнева. Отведя ногу назад, она пнула Отту в бок с такой силой, что, будь он еще жив, то завопил бы от боли в сломанных ребрах.
Ролло, как раз в этот миг ткнувший Халлада кулаком в брюхо, обернулся и с неожиданной серьезностью произнес:
– Хельга, ты невиновна, и я тоже рад этому, потому что подозревал тебя, поскольку ты очень странно себя ведешь. Я сообщил новости только Воланду и Отто, и вот он здесь, однако я знаю, что виновный не мог составить заговор в одиночку. Кто-то должен был помогать ему, ты или Ферлен.
– Я тут ни при чем, дядя Ролло.
– Я знаю, – подтвердил Халлад, – ты ни при чем.
– Вы не можете увести ее прямо сейчас, – возмутился Кардль, когда они столь внезапно предстали перед ним. – И вообще, что вы здесь делаете? Дядя зовет Ферлен? Она не смеет уйти, я только начал рассказывать ей о моих исследованиях, о биографии славного Карла, то есть Альфреда, – в общем, об этих великих людях, отважных и прозорливых. Неужели нельзя отложить? Почему это Ролло так уж не терпится поговорить с ней?
Веланд отвел взгляд от согбенного школяра, породившего восемь нежизнеспособных младенцев, – впрочем, чего еще ждать от ученого! Тихим голосом Веланд произнес:
– Скоро она вернется к тебе, Кардль. А теперь она должна идти к своему дяде.
– Он все узнал, – прошептала Ферлен.
– Да, Ферлен, он узнал обо всем.
– О чем? – переспросил Кардль, почесывая многоумную голову. – О чем ты, Ферлен?
– Продолжай свое исследование биографии Карла, Кардль. Я скоро приду. Или ты имел в виду Альфреда?
Клянусь богами, я все время их путаю, да мне и дела до них нет.
Ферлен услышала, как обиженный муж с трудом переводит дыхание, и усмехнулась:
– Сколько лет я мечтала произнести эти слова, – сказала она, а потом притихла и пошла по коридору чуть впереди советника, распрямив плечи и высоко вздернув подбородок.
Ферлен, жирная, уродливая, с жесткой сединой в темных волосах, откинула голову назад и объявила громким, властным голосом:
– После них наступила бы твоя очередь, дядюшка Ролло. Ты превратился в глупца, в дряхлого старца, недостойного править нашей могучей страной. – Она остановилась и озадаченно нахмурилась. – Что с тобой произошло? Ты снова изменился. Сегодня утром ты казался слабоумным стариком, я видела это собственными глазами, я была уверена, что твой час близок, ты метался в растерянности, сам не зная, что бормочешь. Отта подтвердил мои подозрения, он тоже считал, что настала пора действовать, избавиться от вас всех. Я слушала, какую ты чушь несешь, и готовила твою гибель, а ты стоишь передо мной прямой, гордый, словно вновь стал молодым.
Ролло слегка усмехнулся с высоты своего трона, на подлокотниках которого были вырезаны вороны. Кресло Ролло превосходило размерами престолы других владык, и герцог мог удобно разместить свои длинные ноги. Справа от Ролло стояли Меррик и Ларен, кроме них в комнате находился только Веланд. Советник потупил глаза, уставившись на деревянный пол, устланный нарядными шерстяными ковриками алого цвета.
Наконец Ролло прервал молчание:
– Ловушка сработала, Ферлен, и ты попалась, – совсем тихо произнес он.
– Где Отта?
– Он мертв. Он собирался убить меня, но для тебя это не новость, верно?
– Так я и думала. Он сказал мне, что ты несешь накую-то околесицу, будто намерен встретиться с моим отцом. Я не поверила в это и не поверю, ибо мой отец убил эту шлюху, Нирею, и сам давно умер, ведь он даже старше тебя, дядюшка.
– Да, дочка, я стар, но кровь еще течет в моих жилах, и я вполне способен держаться на ногах, да и разум пока не утратил.
Ферлен резко вздохнула, но не тронулась с места. Внезапное появление Халлада не пробудило в ней ни страха, ни радости. Она стояла неподвижно, следя, как отец приближается к ней:
– Я не убивал Нирею, и ты прекрасно это знаешь. Она была доброй, любящей женой, а не бесчестной распутницей, как ты утверждаешь.
Ферлен только плечами пожала:
– Значит, это сделала Хельга. Хельга ненавидела Нирею и как-то раз даже завела разговор о том, как хорошо было бы воткнуть ей нож в горло. Хельга ничуть не огорчилась, когда во всем обвинили тебя, она и тебя тоже ненавидела за то, что ты женился на Нирее и продолжал рожать детей. Ни ей, ни мне не на радость это твое отродье, но тебе на нас наплевать.
– Хельга вела себя глупо, но к смерти Ниреи она непричастна.
– Ты сказала мне, что дядя Ролло влюбился в Нирею, что он обезумел от ревности, что это он… – подала голос Ларен.
– Замолчи, идиотка!
Ларен изумленно взглянула на свою сводную сестру. Впервые в жизни она услышала крик из уст Ферлен, впервые Ферлен опустилась до перебранки.
– Клянусь богами, я сама все испортила. Мне следовало приказать этим людям сразу убить тебя и щенка, которого родила нашему отцу Нирея, но нет, я велела им продать тебя работорговцам на юг, я хотела, чтобы ты прошла через голод, страдание, безнадежность. Отта требовал покончить с тобой немедленно, но я возражала. Почему я не послушалась его, ради всех богов?
– Мы достаточно пережили, Ферлен, – возразила Ларен, но сестра не обратила внимания на ее слова, она продолжала свое:
– Они сказали мне, что мало выручили, продав тебя работорговцам, однако я щедро вознаградила наемников, и негодяи остались довольны, а потом Отта убил их, поскольку боялся, что они не сумеют уберечь нашу тайну. Но мои деньги так и не вернулись ко мне.
– Но почему, Ферлен, почему? – на этот раз ее перебил Халлад, и в голосе отца прозвучала мольба и глубокая скорбь.
Ферлен на миг утихла. Потом улыбнулась, дразня их, изводя своим молчанием:
– Да ничего я и не делала. Все совершил Отта, я ни при чем. Я, вроде Хельги, стараюсь напустить на себя важность, морочу вам голову своими вымыслами. О да, я – настоящая сказительница, вы слушаете меня с большим интересом, чем даже Ларен. Итак, я невиновна, вот и все, что вам следует знать.
– Невиновна! Безвредна, как ядовитая гадюка! – рявкнул Ролло. – Зачем ты убила Фромма? Зачем подсылала своих наемников к Меррику? Отвечай, Ферлен! Ты всегда получала от меня все, чего желала. Дети твои умерли, это большое несчастье, но подобное случается и с другими женщинами, однако они не становятся чудовищами только оттого, что не сумели выносить дитя.
– Все они умерли, – тихим, спокойным голосом отозвалась Ферлен, глядя мимо Ролло, на тяжелые алые занавеси позади его трона. – Умерли еще в моей утробе, все до одного. Никто из них даже не пискнул, появившись на свет. Все умерли, – теперь ее взгляд вновь обратился к герцогу. – Я думала, это Кардль виноват, что дети мои рождаются мертвыми, и я позвала на свое ложе Фромма, он зачал трех последних, но они тоже родились мертвыми. Мое тело убивало их, всех, одного за другим. Они гнили у меня в чреве и мертвыми выходили на свет. Боль, дядя, эта боль сокрушила бы сильнейшего воина, но я хотела ребенка, так хотела родить живого ребенка, который стал бы твоим преемником, и потому вновь и вновь решалась родить, и вновь извергала мертвое, разлагающееся тельце, молясь на этот раз услышать крик младенца, увидеть ножки и ручки, которые смогут двигаться, глазки, которым откроется жизнь, а не смерть, и я вновь и вновь терпела эту муку, а затем решалась на очередную попытку – и все сначала.
– Мне очень жаль, Ферлен, очень жаль, – отозвался Халлад, – я не понимал, каково тебе.
– Ты еще спрашиваешь, почему я убила этого глупого быка, Фромма? Он хотел рассказать, что он спал со мной. С тех пор прошло уже два года, и вдруг он спохватился и решил рассказать тебе, этот глупец приревновал меня, когда обнаружил, что я приняла на свое ложе Отту. Этот человек сам не знал, что ему нужно. Когда родился мертвым наш третий младенец, он заявил мне, что я толстая, уродливая и он больше не желает спать со мной. Так чего же он волновался, кого я выберу после него? Но нет, его уязвило, что Отта пришелся мне больше по душе, чем он сам. А ведь Отта никуда не годился, блеющий баран, да и только, от него и мертвенького младенца не родишь. Он все время держался за свое брюхо, и ныл, и жаловался на нестерпимую боль. Может, и на этот раз дело было во мне, а не в Отто? Наверное, я уже слишком стара, чтобы зачать.
Мука и сострадание выразились на лице Халлада, он медленно подошел к дочери. Она только взглянула на него, и растерянность в ее глазах мгновенно сменилась ненавистью, столь глубокой, столь неистовой, что Халлад инстинктивно отшатнулся.
– Не прикасайся ко мне! – вскрикнула она. – Негодяй, выродок! Ты-то почему не умер? Ты прикончил мою мать своей ненасытной похотью, а потом взял себе в жены эту потаскуху Нирею, мою ровесницу, и она родила Ларен, а потом и Таби, наследничка, маленького Таби, которого все прямо-таки обожали, в особенности дядя Ролло – возился с ним, носил его на руках и обещал ему власть над Нормандией. Я хотела убить и его, и тебя, я прикончила эту шлюху Нирею, только опоздала, о боги, я опоздала:
Таби уже появился на свет. Она могла родить еще больше детей, мальчиков, пришлось остановить ее, и я это сделала) – В тебе не осталось ничего, кроме ненависти и разочарования, Ферлен, – негромко проговорил Халлад. – Нирея не причинила тебе зла, она заботилась о тебе и о Хельге, она старалась, так старалась, бедняжка, подружиться с вами обеими и доверяла тебе, а ты ее сгубила. Наверное, ты отравила ее? Да, скорее всего, это был яд. На тонкой шее Ниреи остались отпечатки пальцев, и меня обвинили в том, что я задушил ее, но я и пальцем жену не тронул, и никогда бы не мог даже ударить ее, хотя в тот день мы ссорились, это правда, и о нашей ссоре многим стало известно. Ты воспользовалась моментом, и подозрение пало на меня, я вынужден был бежать, чтобы Ролло не пришлось казнить меня. Полагаю, ты сдавила ей горло уже после того, как она умерла. Но знаешь, Ферлен, Ролло не поверил, что я повинен в смерти Ниреи, он спрятал меня, а два года назад я превратился в старого колдуна и таким образом остался в живых. Мне очень жаль тебя, Ферлен. Я бы убил тебя, если бы потерял Ларен и Таби, но они оба живы. По крайней мере, ты пощадила их, хотя и из дурных побуждений. Что ты можешь сказать на это, Ферлен?
Меррик отшвырнул Ролло в сторону, прикрыл его своим телом. Он успел обнажить меч и держал его острием вверх.
. Отта выкрикивал проклятия на языке франков, невнятном для Меррика, но викинг прекрасно понимал, что Отта намерен убить его, чтобы добраться до герцога. Отта уже подлетел к Меррику, но тут жеребец осел на задние ноги, яростно фыркая, раздувая ноздри.
Внезапно раздались вопли Отты, потом они перешли в глухое бульканье, Отта выронил свой меч к ногам Меррика и схватился за шею. Узкое лезвие вошло в его горло по самую рукоять, окровавленный кончик вышел наружу из-под затылка.
Отта успел посмотреть на Меррика и на Ролло, который поднялся на ноги и стоял теперь рядом со своим братом и викингом, потом перевел взгляд на Ларен – лицо ее побледнело, правая рука еще не опустилась.
– Ты убила меня, – пробормотал Отта, хлынувшая кровь заглушала его голос. – Ты – женщина, и все же ты сумела зарезать меня. Надо было придушить тебя тогда, два года назад, и бросить твое тело в лесу, зверям на съедение. Да, мне следовало убить и тебя, и то мерзкое отродье.
– Конечно, – подтвердила Ларен, – так тебе и следовало поступить. – Больше она ничего не сказала, просто стояла и наблюдала, как Отта пытается выдернуть нож из раны, как его лицо становится серовато-бледным, как выползает из уголка рта струйка крови, как хлещет горячим потоком кровь из вспоротой шеи. Отта соскользнул с коня и рухнул на землю – мертвым.
Ролло остановился над трупом, холодно взирая на него. Потом он отвернулся от того, кто прежде звался Отгон, и подмигнул Ларен:
– Я рад, что не Веланд оказался предателем. Этого бы я не перенес. Да, теперь я чувствую облегчение, это даже словами не выразишь. Ты ,отлично метнула нож, девочка моя. Я хорошо научил тебя, верно?
– Ты? – произнес Халлад, выступая вперед, подол его белого платья волочился по низкой траве. – Ты? Это я научил ее, или не помнишь? Она была совсем крошкой, когда я вложил нож в ее руки и начал обучать.
– Да-да, Халлад, ты-то уж и впрямь впал в детство. Внимай мне, я – Ролло, первый герцог Нормандии, и память еще не изменила мне. Это я научил девочку, и я сумею вырастить Таби ничуть не хуже. Кто ты? Жалкий старик. Твои руки дрожат, им уже не удержать оружие.
– Ха! Слушай, Ролло, мне пришлось жить среди этих ничтожных монахов в приюте Святой Катарины, я согнул спину и бормотал какую-то чушь, чтобы они сочли меня святым, но с этим покончено. Теперь я буду наставлять своего сына точно так же, как воспитал дочь.
Ларен поглядела на Меррика и покачала головой: старики явно затевали ссору, которая грозила перейти в потасовку.
– Пусть себе бранятся, – сказал Меррик. Он тоже посмотрел на распростертое на земле тело Отты. – И впрямь отличный удар. Наверное, это я показал тебе, как надо бросать нож.
Ларен засмеялась, глядя на мужа, сознавая, что любовь к нему сияет в ее взгляде. Меррик встретил взгляд жены и словно онемел. Он приподнял руку, потом опустил ее. Ларен, стряхнув с себя оцепенение, обратилась к Хельге:
– Я рада, что это не ты предала Таби и меня, рада, что ты не пыталась убить Меррика.
Хельга молча кивнула в ответ и направилась к телу Отты, сверху вниз поглядела на него, и рот ее искривился от гнева. Отведя ногу назад, она пнула Отту в бок с такой силой, что, будь он еще жив, то завопил бы от боли в сломанных ребрах.
Ролло, как раз в этот миг ткнувший Халлада кулаком в брюхо, обернулся и с неожиданной серьезностью произнес:
– Хельга, ты невиновна, и я тоже рад этому, потому что подозревал тебя, поскольку ты очень странно себя ведешь. Я сообщил новости только Воланду и Отто, и вот он здесь, однако я знаю, что виновный не мог составить заговор в одиночку. Кто-то должен был помогать ему, ты или Ферлен.
– Я тут ни при чем, дядя Ролло.
– Я знаю, – подтвердил Халлад, – ты ни при чем.
* * *
Ферлен стояла посреди своей спальни, уперев руки, в бока и нетерпеливо слушая своего мужа. Кардль метался перед ней по комнате и нес какую-то чушь о давно покойном короле Британии Альфреде. Когда Веланд и двое его спутников вошли в спальню, на лице Ферлен явственно выразилось облегчение.– Вы не можете увести ее прямо сейчас, – возмутился Кардль, когда они столь внезапно предстали перед ним. – И вообще, что вы здесь делаете? Дядя зовет Ферлен? Она не смеет уйти, я только начал рассказывать ей о моих исследованиях, о биографии славного Карла, то есть Альфреда, – в общем, об этих великих людях, отважных и прозорливых. Неужели нельзя отложить? Почему это Ролло так уж не терпится поговорить с ней?
Веланд отвел взгляд от согбенного школяра, породившего восемь нежизнеспособных младенцев, – впрочем, чего еще ждать от ученого! Тихим голосом Веланд произнес:
– Скоро она вернется к тебе, Кардль. А теперь она должна идти к своему дяде.
– Он все узнал, – прошептала Ферлен.
– Да, Ферлен, он узнал обо всем.
– О чем? – переспросил Кардль, почесывая многоумную голову. – О чем ты, Ферлен?
– Продолжай свое исследование биографии Карла, Кардль. Я скоро приду. Или ты имел в виду Альфреда?
Клянусь богами, я все время их путаю, да мне и дела до них нет.
Ферлен услышала, как обиженный муж с трудом переводит дыхание, и усмехнулась:
– Сколько лет я мечтала произнести эти слова, – сказала она, а потом притихла и пошла по коридору чуть впереди советника, распрямив плечи и высоко вздернув подбородок.
* * *
– Я мог бы приказать, чтобы тебя казнили прямо сейчас, Ферлен, но решил сперва выслушать тебя. Я хочу знать, почему ты изменила мне. В твоих жилах течет моя кровь, а ты предала меня, предала всех родных ради Отты. Не пытайся лгать, нам все известно.Ферлен, жирная, уродливая, с жесткой сединой в темных волосах, откинула голову назад и объявила громким, властным голосом:
– После них наступила бы твоя очередь, дядюшка Ролло. Ты превратился в глупца, в дряхлого старца, недостойного править нашей могучей страной. – Она остановилась и озадаченно нахмурилась. – Что с тобой произошло? Ты снова изменился. Сегодня утром ты казался слабоумным стариком, я видела это собственными глазами, я была уверена, что твой час близок, ты метался в растерянности, сам не зная, что бормочешь. Отта подтвердил мои подозрения, он тоже считал, что настала пора действовать, избавиться от вас всех. Я слушала, какую ты чушь несешь, и готовила твою гибель, а ты стоишь передо мной прямой, гордый, словно вновь стал молодым.
Ролло слегка усмехнулся с высоты своего трона, на подлокотниках которого были вырезаны вороны. Кресло Ролло превосходило размерами престолы других владык, и герцог мог удобно разместить свои длинные ноги. Справа от Ролло стояли Меррик и Ларен, кроме них в комнате находился только Веланд. Советник потупил глаза, уставившись на деревянный пол, устланный нарядными шерстяными ковриками алого цвета.
Наконец Ролло прервал молчание:
– Ловушка сработала, Ферлен, и ты попалась, – совсем тихо произнес он.
– Где Отта?
– Он мертв. Он собирался убить меня, но для тебя это не новость, верно?
– Так я и думала. Он сказал мне, что ты несешь накую-то околесицу, будто намерен встретиться с моим отцом. Я не поверила в это и не поверю, ибо мой отец убил эту шлюху, Нирею, и сам давно умер, ведь он даже старше тебя, дядюшка.
– Да, дочка, я стар, но кровь еще течет в моих жилах, и я вполне способен держаться на ногах, да и разум пока не утратил.
Ферлен резко вздохнула, но не тронулась с места. Внезапное появление Халлада не пробудило в ней ни страха, ни радости. Она стояла неподвижно, следя, как отец приближается к ней:
– Я не убивал Нирею, и ты прекрасно это знаешь. Она была доброй, любящей женой, а не бесчестной распутницей, как ты утверждаешь.
Ферлен только плечами пожала:
– Значит, это сделала Хельга. Хельга ненавидела Нирею и как-то раз даже завела разговор о том, как хорошо было бы воткнуть ей нож в горло. Хельга ничуть не огорчилась, когда во всем обвинили тебя, она и тебя тоже ненавидела за то, что ты женился на Нирее и продолжал рожать детей. Ни ей, ни мне не на радость это твое отродье, но тебе на нас наплевать.
– Хельга вела себя глупо, но к смерти Ниреи она непричастна.
– Ты сказала мне, что дядя Ролло влюбился в Нирею, что он обезумел от ревности, что это он… – подала голос Ларен.
– Замолчи, идиотка!
Ларен изумленно взглянула на свою сводную сестру. Впервые в жизни она услышала крик из уст Ферлен, впервые Ферлен опустилась до перебранки.
– Клянусь богами, я сама все испортила. Мне следовало приказать этим людям сразу убить тебя и щенка, которого родила нашему отцу Нирея, но нет, я велела им продать тебя работорговцам на юг, я хотела, чтобы ты прошла через голод, страдание, безнадежность. Отта требовал покончить с тобой немедленно, но я возражала. Почему я не послушалась его, ради всех богов?
– Мы достаточно пережили, Ферлен, – возразила Ларен, но сестра не обратила внимания на ее слова, она продолжала свое:
– Они сказали мне, что мало выручили, продав тебя работорговцам, однако я щедро вознаградила наемников, и негодяи остались довольны, а потом Отта убил их, поскольку боялся, что они не сумеют уберечь нашу тайну. Но мои деньги так и не вернулись ко мне.
– Но почему, Ферлен, почему? – на этот раз ее перебил Халлад, и в голосе отца прозвучала мольба и глубокая скорбь.
Ферлен на миг утихла. Потом улыбнулась, дразня их, изводя своим молчанием:
– Да ничего я и не делала. Все совершил Отта, я ни при чем. Я, вроде Хельги, стараюсь напустить на себя важность, морочу вам голову своими вымыслами. О да, я – настоящая сказительница, вы слушаете меня с большим интересом, чем даже Ларен. Итак, я невиновна, вот и все, что вам следует знать.
– Невиновна! Безвредна, как ядовитая гадюка! – рявкнул Ролло. – Зачем ты убила Фромма? Зачем подсылала своих наемников к Меррику? Отвечай, Ферлен! Ты всегда получала от меня все, чего желала. Дети твои умерли, это большое несчастье, но подобное случается и с другими женщинами, однако они не становятся чудовищами только оттого, что не сумели выносить дитя.
– Все они умерли, – тихим, спокойным голосом отозвалась Ферлен, глядя мимо Ролло, на тяжелые алые занавеси позади его трона. – Умерли еще в моей утробе, все до одного. Никто из них даже не пискнул, появившись на свет. Все умерли, – теперь ее взгляд вновь обратился к герцогу. – Я думала, это Кардль виноват, что дети мои рождаются мертвыми, и я позвала на свое ложе Фромма, он зачал трех последних, но они тоже родились мертвыми. Мое тело убивало их, всех, одного за другим. Они гнили у меня в чреве и мертвыми выходили на свет. Боль, дядя, эта боль сокрушила бы сильнейшего воина, но я хотела ребенка, так хотела родить живого ребенка, который стал бы твоим преемником, и потому вновь и вновь решалась родить, и вновь извергала мертвое, разлагающееся тельце, молясь на этот раз услышать крик младенца, увидеть ножки и ручки, которые смогут двигаться, глазки, которым откроется жизнь, а не смерть, и я вновь и вновь терпела эту муку, а затем решалась на очередную попытку – и все сначала.
– Мне очень жаль, Ферлен, очень жаль, – отозвался Халлад, – я не понимал, каково тебе.
– Ты еще спрашиваешь, почему я убила этого глупого быка, Фромма? Он хотел рассказать, что он спал со мной. С тех пор прошло уже два года, и вдруг он спохватился и решил рассказать тебе, этот глупец приревновал меня, когда обнаружил, что я приняла на свое ложе Отту. Этот человек сам не знал, что ему нужно. Когда родился мертвым наш третий младенец, он заявил мне, что я толстая, уродливая и он больше не желает спать со мной. Так чего же он волновался, кого я выберу после него? Но нет, его уязвило, что Отта пришелся мне больше по душе, чем он сам. А ведь Отта никуда не годился, блеющий баран, да и только, от него и мертвенького младенца не родишь. Он все время держался за свое брюхо, и ныл, и жаловался на нестерпимую боль. Может, и на этот раз дело было во мне, а не в Отто? Наверное, я уже слишком стара, чтобы зачать.
Мука и сострадание выразились на лице Халлада, он медленно подошел к дочери. Она только взглянула на него, и растерянность в ее глазах мгновенно сменилась ненавистью, столь глубокой, столь неистовой, что Халлад инстинктивно отшатнулся.
– Не прикасайся ко мне! – вскрикнула она. – Негодяй, выродок! Ты-то почему не умер? Ты прикончил мою мать своей ненасытной похотью, а потом взял себе в жены эту потаскуху Нирею, мою ровесницу, и она родила Ларен, а потом и Таби, наследничка, маленького Таби, которого все прямо-таки обожали, в особенности дядя Ролло – возился с ним, носил его на руках и обещал ему власть над Нормандией. Я хотела убить и его, и тебя, я прикончила эту шлюху Нирею, только опоздала, о боги, я опоздала:
Таби уже появился на свет. Она могла родить еще больше детей, мальчиков, пришлось остановить ее, и я это сделала) – В тебе не осталось ничего, кроме ненависти и разочарования, Ферлен, – негромко проговорил Халлад. – Нирея не причинила тебе зла, она заботилась о тебе и о Хельге, она старалась, так старалась, бедняжка, подружиться с вами обеими и доверяла тебе, а ты ее сгубила. Наверное, ты отравила ее? Да, скорее всего, это был яд. На тонкой шее Ниреи остались отпечатки пальцев, и меня обвинили в том, что я задушил ее, но я и пальцем жену не тронул, и никогда бы не мог даже ударить ее, хотя в тот день мы ссорились, это правда, и о нашей ссоре многим стало известно. Ты воспользовалась моментом, и подозрение пало на меня, я вынужден был бежать, чтобы Ролло не пришлось казнить меня. Полагаю, ты сдавила ей горло уже после того, как она умерла. Но знаешь, Ферлен, Ролло не поверил, что я повинен в смерти Ниреи, он спрятал меня, а два года назад я превратился в старого колдуна и таким образом остался в живых. Мне очень жаль тебя, Ферлен. Я бы убил тебя, если бы потерял Ларен и Таби, но они оба живы. По крайней мере, ты пощадила их, хотя и из дурных побуждений. Что ты можешь сказать на это, Ферлен?