Калиткаотворилась. Накрыльце появился Человечек, освещенный электрическим отблеском из комнаты.
-- Где полковник? -- агрессивно выступилаВнучка.
-- Заходите, заходите, ребята, -- очень добродушно сказал Человечек. -Чего волнуетесь?
-- А выю кто? -- осведомилась Внучка.
-- Товарищи его, по работе, -- широко и открыто улыбнулся Человечек. -Приехали навестить. Он приболел немножко. Нелличка, где вы там? -- жестко и нетерпеливо позвал во тьму.
Страшный, истерзанный, опираясь наруку Чернокудрой Нежной, появился из-зауглаПолковник.
-- Дед, что с тобой?! -- бросилась к нему Внучка.
-- Ничего, Машенька, ничего. Все в порядке. Все прекрасно. Пыталисью ограбить. Вот, ребятаприехали, -- кивнул наЧеловечкаи еще две-три тени, ошивающиеся около, -- помогли. И доктор тоже есть, -- взглянул наЛасковую. -Так что вы езжайте, езжайте в Москву. У меня здесь всею в порядке.
-- Никудая не поеду! -- объявилаВнучкарешительно. -- Тут что-то не так. Пошли в дом.
-- Конечно, заходите, пожалуйста, -- гостеприимно пропел Человечек.
-- Поезжай в Москву, я сказал! -- повысил голос Полковник.
-- Иннокентий Всеволодович, -- упрекнул Человечек. -- Вы думайте, что говорите! Заходите, ребята, заходите.
-- В Москву! -- заорал Полковник так страшно, что Внучкас Юношею не сумели не послушаться, однако, едвадвинувшись к калитке, оказались накрепко схвачены двумя тенями.
Человечек подал незаметный сигнал и третьей тени -- Полковник тоже очутился в клещах, со ртом, зажатым чужой потной ладонью.
Две первые тени тащили ребят в дом, аЧеловечек отнесся к Полковнику:
-- Не Штирлиц вы оказались, Иннокентий Всеволодович. Далек-ко не Штирлиц! Отправьте его наместо. Наручники -- обязательны, -- бросил во тьму. -Извините, -- вернулся к Полковнику, -- у меня не столько людей, чтобы следить завами каждое мгновение. А самоубийством жизнь вы покончите не прежде, чем я вам это позволю. Не в службу, ав дружбу, Нелличка, подежурь немного возле.
Полковникаувели.
-- Там у нас решеткаеще осталась? -- осведомился Человечек. -- Молодых людей определите наверх, окошко зарешетите. Если будут кричать -- заткнуть!
Тени рассосались выполнять распоряжения. Человечек вошел в дом, взял радиотелефон, набрал номер:
-- Не разбудил? Ну-ну. Тут, понимаешь, обстановканесколькою усложняется. Нет, поканичего серьезного. И тем не менее -- переезд надо форсировать. Дапрямо хоть сейчас! Хорошо, хорошо, до утра. Но как можно раньше! Я даже заночую здесь сегодня. Пока, жду!
А по ночной Москве чесалатем временем с недозволенной скоростью "Волга"-универсал. Юркий "жигулек" старался от нее не отрываться, для чего водителю, старому нашему знакомцу Благородному Карасю, приходилось манипулировать рулем, педалями и рычагом с явно непривычною резвостью. Проносились мимо красные волдыри светофоров, летели вслед безнадежные милицейские свистки -- "жигулек" как приклеился к остекленному задку.
Водитель "Волги", понаблюдав заманеврами преследователя, покачал головою:
-- Движок у нас слабоват, командир. Пятую сотню тысяч крутит.
-- Даон все равно знает адрес. Какой смысл? -- прозвучал голос с заднего сиденья.
-- Ладно, -- сказал Командир. -- Сбавь.
Благородный Карась сбросил скорость в свою очередь и вытер со лбапот.
В мансарде, едваосвещенной чуть сереющим небом, нафоне которого неприятно вырисовывалась наскоро вделанная в окно решетка, понурились натахте Внучкаи Юноша.
Внучкавскочилавдруг, бросилась надверь, заколотиларуками, ногами:
-- А ну сейчас же выпустите нас отсюда! А-ну-сей-час-же!
Юношаподошел, обнял ее сзади:
-- Перестань. Видишь ведь -- бесполезно. Только удовольствие им доставляешь.
Внучкапобилась еще капельку и заплакалаот бессилияю
В том же едвасереющем утре возниклавозле "Волги"-универсалас потушенными огнями тень, произнеслав щель от приспущенного стекла:
-- Их там человек двенадцать самое маленькое.
-- Ну что, ребята? -- обернулся Командир. -- Может, вызовем подкрепление?
-- Брось, командир, -- прозвучал голос сзади. -- Двое наодного. Шпана -неужто не справимся? Мы ж профессионалы. Стыдно.
Командир задумался намгновение.
-- Ладно. Тогда -- пошли.
Бесшумно открылись автомобильные дверцы, вооруженные люди по-кошачьи выбрались наружу.
КогдаБлагородный Карась тоже попытался выкарабкаться из своей машины, Командир шепнул:
-- Вы остаетесь.
-- Но яю -- взялся возражать Карась.
-- Я сказал: остаешься! Натебя что -- браслеты надеть? -- шепотом прикрикнул Командир и, убедившись, что Карась смирился, поднял руку и растворился во мгле.
Остальные растворились следом, чтобы материализоваться уже возле домаПолковника.
Намгновенье сойдясь, они тут же и рассыпались, и вот однаиз теней пружинисто перемахнулазабор и навалилась нанесколько в этот сонный час осовевшего часового. Ему, однако, удалось хрипло выкрикнуть:
-- Менты!
Звякнуло выбиваемое стволом стекло, и навстречу тени, движущейся от реки, прозвучал выстрел. Тень вскрикнула, опала, но тут из-закустасправапротютюкалаочередь по дому, осыпалаеще несколько стекол.
-- Окружены, сдавайтесь! -- заорал Командир из-затамбурка, и тут же, отколотая пулями, запуржилавокруг его головы мелкая щепа.
Бугай с "калашниковым" ворвался в мансарду и, не обратив внимания наВнучку и Юношу, пристроился у оконца, направил ствол в решеточную прореху, выпустил одну очередь, другую.
Внучкавскочила, схватилась заподножную скамеечку в намерении оглушить Бугая.
-- Сядь! -- дернул ее заруку Юноша, и Бугай прореагировал, замахнулся прикладом, но тут же и упал, успев обрызгать молодых людей разлетевшимся мозгом.
Внучкарванулась к выходу, Юношасновапопытался ее удержать:
-- Стреляют же, дура! -- и между ними завязалась нешуточная борьба.
Человечек тем временем полз меж кустов вниз по участку, к сортиру, к реке, сжимая в руке "макарова".
Заметил впереди шевеление, выпалил несколько раз. Шевеление стихло. Человечек пополз дальше.
Переваливаясь через забор, отчетливо вырисовался нафоне посветлевшего неба.
И тогдатот, лежащий, подстреленный, выпустил пулю. Онапрошилазатылок и вылетелачерез глаз. Человечек конвульсивно дернул пару раз ногою, обмяк, но не упал: так и остался висеть назаборею
А в безопасном отдалении от дачи завороженно прислушивался к перестрелке Благородный Карась, до потасжимая ручку автомобильной канистры.
Парень из группы захвата, тот, что подавал реплики с заднего сиденья, подложил под металлическую дверь пристройки гранату и прянул заугол.
Дверь покачнулась и рухнулавнутрь, загремелапо ступеням. Раздался страшный женский вопль.
Парень осторожно высунулся в проем и получил очередь через грудь. Пули вырвали пять клочков наспине куртки. Перешагнув труп, стрелявший поднялся из подвалаю
Пальбамало-помалу началастихать. Внучкапересилила-таки Юношу и ринулась по лестнице вниз. И тут же осела, схватилась заногу.
Юношавыскочил напомощь:
-- Ранили?.. Пошлию пошли-пошли, потерпи немного, -- потащил ее назад, в мансарду; уложив напол, сорвал с себя рубаху, разодрал, стал заматывать ногу, рану, из которой толчками выплескивалась кровь, и едване потерял сознания от дурнотыю
В свои пятьдесят седой, как лунь, Профессор Дмитрий Никитович Тищенко стоял напрежнем месте. Перестрелкаумолклаокончательно. К "Волге" не вернулся никто. Рассвело. Освещенный косыми лучами встающего солнца, профессор двинулся к даче.
Вошел в калитку. Увидел трупы. Много трупов. И не сумел сдержать желудочный спазмю
Рвало профессорадолго, и тогдадаже, когдаи нечем-то стало, и это совершенно вымотало. Таким вымотанным и пошел он, пошатываясь, ломая оставшиеся розы, лавируя между мертвецами. Приблизился к разнесенному в щепы тамбурку.
Переступил через того, с пятью дырками наспине. Едване упал, поскользнувшись накрови. Заглянул вниз. Не желая выпускать из рук канистру, вынужден был встать начетвереньки, чтобы преодолеть лежащую наступенях бронированную дверь, и наткнулся нараздавленную ею Нелличку -- Чернокудрую Очаровательницу. Снованачались спазмы.
И все-таки Дмитрий Никитович до подваладобрался. Солнце располагалось так, что достигало светом самый вход в помещение. Профессор открыл канистру, плеснул нашкафы, напапки с бумагами, настеллажию Достал спички, вынул одну, готовясь чиркнуть. И услышал вдруг шевеление.
-- Здесь кто-то живой? -- спросил испуганно, шепотом. Спрятал спички, сделал несколько робких шагов в глубину.
Полковник лежал накушетке ничком, руки заспиною -- в наручниках, рот заклеен широкой полосою пластыря, и, повернув голову нащеку, смотрел назятя.
Несколько бесконечных мгновений шлаэтамолчаливая переглядкародственников. Не выдержав, Дмитрий Никитович двинулся к решетке, дернул дверцу, которая, естественно, не поддалась, застопоренная мощным импортным замком.
-- Конечно, как жею живой человекю -- бормотал. -- А, ч- черт! М-минуткую м-минуточкую
Снованачетвереньках, стараясь не впустить в поле зрения Чернокудрую, Профессор одолел дверь. Остановился, шаря растерянным взглядом вокруг, и то ли услышал, то ли почудился ему шум автомобиля. Рядом с трупом того, с пятью дырочками, валялся пистолет. Дмитрий Никитович, косясь в сторону дороги, поспешно достал носовой платок. Осторожно поднял пистолет с земли -- через ткань. Приладился. И сновапополз в подвал.
Изо всех сил воротя взгляд от Полковника, только направление удерживая боковым зрением, приблизился Профессор нанесколько шагов к решетке, заговорил:
-- Ради Бога, молчите, пожалуйста! Чем я вам помогу? Я все равно н-нею н-нею в состоянии. Замок, понимаете? Но спалить живогою Это уж слишком. Слишком, так ведь? Согласны? Вы только зланаменя не держитею Не держите зла!.. Все ж лучше, чем живьемю
И выпустил в Полковникавсе пули, что оставались в магазине.
С брезгливостью отбросил оружие. Достал заветный коробок, из него -спичку. Отпятился к выходу. Чиркнул. Возник огонек.
Готовя дорогу к отступлению, Дмитрий Никитович оглянулся и увидел лицо наблюдающего запроисходящим, совершенно остолбеневшего сына.
Пламя подбиралось к пальцам, обжигало ихю
ЭПИЛОГ (Лондон, 1995 год) После долгой торговли маленький этюд Левитанаушел завосемьдесят тысяч фунтов. Напорядок дешевле и почти сразу пошлаамфоравремен Боспорского царства. Затем служители вытащили напомост несколько огромных, металлом окованных серых деревянных ящиков.
-- Лот сорок шестой: группадокументов под общим названием "Архив полковникаКартошкина", -- возгласил аукционист. -- Доносы виднейших научных, культурных и политических деятелей сегодняшней России. Начальная цена -- сто фунтов стерлингов.
Господин, украшенный изысканной шотландской бородкою, которая, впрочем, не особенно мешалаузнать в нем старого нашего знакомца -- ТоварищаМайора, скромно, но весомо поднял свою карточку из восьмого ряда.
-- Сто пятьдесят слева! -- прокомментировал аукционист, но тут же сам себя перебил: -- Двести справа! -- увидев, что надварядадальше от ТоварищаМайорастоль же скромно поднимает карточку невысокий плотный мужчинас черной повязкою наглазу.
Тот, кого мы привыкли называть Человечком.
Аукционист обладал достаточным опытом, чтобы с одного взглядапонять: торговля будет долгой, упорной, ожесточенной.
А вот кто победит -- аукционист предсказать бы не взялсяю
-- Где полковник? -- агрессивно выступилаВнучка.
-- Заходите, заходите, ребята, -- очень добродушно сказал Человечек. -Чего волнуетесь?
-- А выю кто? -- осведомилась Внучка.
-- Товарищи его, по работе, -- широко и открыто улыбнулся Человечек. -Приехали навестить. Он приболел немножко. Нелличка, где вы там? -- жестко и нетерпеливо позвал во тьму.
Страшный, истерзанный, опираясь наруку Чернокудрой Нежной, появился из-зауглаПолковник.
-- Дед, что с тобой?! -- бросилась к нему Внучка.
-- Ничего, Машенька, ничего. Все в порядке. Все прекрасно. Пыталисью ограбить. Вот, ребятаприехали, -- кивнул наЧеловечкаи еще две-три тени, ошивающиеся около, -- помогли. И доктор тоже есть, -- взглянул наЛасковую. -Так что вы езжайте, езжайте в Москву. У меня здесь всею в порядке.
-- Никудая не поеду! -- объявилаВнучкарешительно. -- Тут что-то не так. Пошли в дом.
-- Конечно, заходите, пожалуйста, -- гостеприимно пропел Человечек.
-- Поезжай в Москву, я сказал! -- повысил голос Полковник.
-- Иннокентий Всеволодович, -- упрекнул Человечек. -- Вы думайте, что говорите! Заходите, ребята, заходите.
-- В Москву! -- заорал Полковник так страшно, что Внучкас Юношею не сумели не послушаться, однако, едвадвинувшись к калитке, оказались накрепко схвачены двумя тенями.
Человечек подал незаметный сигнал и третьей тени -- Полковник тоже очутился в клещах, со ртом, зажатым чужой потной ладонью.
Две первые тени тащили ребят в дом, аЧеловечек отнесся к Полковнику:
-- Не Штирлиц вы оказались, Иннокентий Всеволодович. Далек-ко не Штирлиц! Отправьте его наместо. Наручники -- обязательны, -- бросил во тьму. -Извините, -- вернулся к Полковнику, -- у меня не столько людей, чтобы следить завами каждое мгновение. А самоубийством жизнь вы покончите не прежде, чем я вам это позволю. Не в службу, ав дружбу, Нелличка, подежурь немного возле.
Полковникаувели.
-- Там у нас решеткаеще осталась? -- осведомился Человечек. -- Молодых людей определите наверх, окошко зарешетите. Если будут кричать -- заткнуть!
Тени рассосались выполнять распоряжения. Человечек вошел в дом, взял радиотелефон, набрал номер:
-- Не разбудил? Ну-ну. Тут, понимаешь, обстановканесколькою усложняется. Нет, поканичего серьезного. И тем не менее -- переезд надо форсировать. Дапрямо хоть сейчас! Хорошо, хорошо, до утра. Но как можно раньше! Я даже заночую здесь сегодня. Пока, жду!
А по ночной Москве чесалатем временем с недозволенной скоростью "Волга"-универсал. Юркий "жигулек" старался от нее не отрываться, для чего водителю, старому нашему знакомцу Благородному Карасю, приходилось манипулировать рулем, педалями и рычагом с явно непривычною резвостью. Проносились мимо красные волдыри светофоров, летели вслед безнадежные милицейские свистки -- "жигулек" как приклеился к остекленному задку.
Водитель "Волги", понаблюдав заманеврами преследователя, покачал головою:
-- Движок у нас слабоват, командир. Пятую сотню тысяч крутит.
-- Даон все равно знает адрес. Какой смысл? -- прозвучал голос с заднего сиденья.
-- Ладно, -- сказал Командир. -- Сбавь.
Благородный Карась сбросил скорость в свою очередь и вытер со лбапот.
В мансарде, едваосвещенной чуть сереющим небом, нафоне которого неприятно вырисовывалась наскоро вделанная в окно решетка, понурились натахте Внучкаи Юноша.
Внучкавскочилавдруг, бросилась надверь, заколотиларуками, ногами:
-- А ну сейчас же выпустите нас отсюда! А-ну-сей-час-же!
Юношаподошел, обнял ее сзади:
-- Перестань. Видишь ведь -- бесполезно. Только удовольствие им доставляешь.
Внучкапобилась еще капельку и заплакалаот бессилияю
В том же едвасереющем утре возниклавозле "Волги"-универсалас потушенными огнями тень, произнеслав щель от приспущенного стекла:
-- Их там человек двенадцать самое маленькое.
-- Ну что, ребята? -- обернулся Командир. -- Может, вызовем подкрепление?
-- Брось, командир, -- прозвучал голос сзади. -- Двое наодного. Шпана -неужто не справимся? Мы ж профессионалы. Стыдно.
Командир задумался намгновение.
-- Ладно. Тогда -- пошли.
Бесшумно открылись автомобильные дверцы, вооруженные люди по-кошачьи выбрались наружу.
КогдаБлагородный Карась тоже попытался выкарабкаться из своей машины, Командир шепнул:
-- Вы остаетесь.
-- Но яю -- взялся возражать Карась.
-- Я сказал: остаешься! Натебя что -- браслеты надеть? -- шепотом прикрикнул Командир и, убедившись, что Карась смирился, поднял руку и растворился во мгле.
Остальные растворились следом, чтобы материализоваться уже возле домаПолковника.
Намгновенье сойдясь, они тут же и рассыпались, и вот однаиз теней пружинисто перемахнулазабор и навалилась нанесколько в этот сонный час осовевшего часового. Ему, однако, удалось хрипло выкрикнуть:
-- Менты!
Звякнуло выбиваемое стволом стекло, и навстречу тени, движущейся от реки, прозвучал выстрел. Тень вскрикнула, опала, но тут из-закустасправапротютюкалаочередь по дому, осыпалаеще несколько стекол.
-- Окружены, сдавайтесь! -- заорал Командир из-затамбурка, и тут же, отколотая пулями, запуржилавокруг его головы мелкая щепа.
Бугай с "калашниковым" ворвался в мансарду и, не обратив внимания наВнучку и Юношу, пристроился у оконца, направил ствол в решеточную прореху, выпустил одну очередь, другую.
Внучкавскочила, схватилась заподножную скамеечку в намерении оглушить Бугая.
-- Сядь! -- дернул ее заруку Юноша, и Бугай прореагировал, замахнулся прикладом, но тут же и упал, успев обрызгать молодых людей разлетевшимся мозгом.
Внучкарванулась к выходу, Юношасновапопытался ее удержать:
-- Стреляют же, дура! -- и между ними завязалась нешуточная борьба.
Человечек тем временем полз меж кустов вниз по участку, к сортиру, к реке, сжимая в руке "макарова".
Заметил впереди шевеление, выпалил несколько раз. Шевеление стихло. Человечек пополз дальше.
Переваливаясь через забор, отчетливо вырисовался нафоне посветлевшего неба.
И тогдатот, лежащий, подстреленный, выпустил пулю. Онапрошилазатылок и вылетелачерез глаз. Человечек конвульсивно дернул пару раз ногою, обмяк, но не упал: так и остался висеть назаборею
А в безопасном отдалении от дачи завороженно прислушивался к перестрелке Благородный Карась, до потасжимая ручку автомобильной канистры.
Парень из группы захвата, тот, что подавал реплики с заднего сиденья, подложил под металлическую дверь пристройки гранату и прянул заугол.
Дверь покачнулась и рухнулавнутрь, загремелапо ступеням. Раздался страшный женский вопль.
Парень осторожно высунулся в проем и получил очередь через грудь. Пули вырвали пять клочков наспине куртки. Перешагнув труп, стрелявший поднялся из подвалаю
Пальбамало-помалу началастихать. Внучкапересилила-таки Юношу и ринулась по лестнице вниз. И тут же осела, схватилась заногу.
Юношавыскочил напомощь:
-- Ранили?.. Пошлию пошли-пошли, потерпи немного, -- потащил ее назад, в мансарду; уложив напол, сорвал с себя рубаху, разодрал, стал заматывать ногу, рану, из которой толчками выплескивалась кровь, и едване потерял сознания от дурнотыю
В свои пятьдесят седой, как лунь, Профессор Дмитрий Никитович Тищенко стоял напрежнем месте. Перестрелкаумолклаокончательно. К "Волге" не вернулся никто. Рассвело. Освещенный косыми лучами встающего солнца, профессор двинулся к даче.
Вошел в калитку. Увидел трупы. Много трупов. И не сумел сдержать желудочный спазмю
Рвало профессорадолго, и тогдадаже, когдаи нечем-то стало, и это совершенно вымотало. Таким вымотанным и пошел он, пошатываясь, ломая оставшиеся розы, лавируя между мертвецами. Приблизился к разнесенному в щепы тамбурку.
Переступил через того, с пятью дырками наспине. Едване упал, поскользнувшись накрови. Заглянул вниз. Не желая выпускать из рук канистру, вынужден был встать начетвереньки, чтобы преодолеть лежащую наступенях бронированную дверь, и наткнулся нараздавленную ею Нелличку -- Чернокудрую Очаровательницу. Снованачались спазмы.
И все-таки Дмитрий Никитович до подваладобрался. Солнце располагалось так, что достигало светом самый вход в помещение. Профессор открыл канистру, плеснул нашкафы, напапки с бумагами, настеллажию Достал спички, вынул одну, готовясь чиркнуть. И услышал вдруг шевеление.
-- Здесь кто-то живой? -- спросил испуганно, шепотом. Спрятал спички, сделал несколько робких шагов в глубину.
Полковник лежал накушетке ничком, руки заспиною -- в наручниках, рот заклеен широкой полосою пластыря, и, повернув голову нащеку, смотрел назятя.
Несколько бесконечных мгновений шлаэтамолчаливая переглядкародственников. Не выдержав, Дмитрий Никитович двинулся к решетке, дернул дверцу, которая, естественно, не поддалась, застопоренная мощным импортным замком.
-- Конечно, как жею живой человекю -- бормотал. -- А, ч- черт! М-минуткую м-минуточкую
Снованачетвереньках, стараясь не впустить в поле зрения Чернокудрую, Профессор одолел дверь. Остановился, шаря растерянным взглядом вокруг, и то ли услышал, то ли почудился ему шум автомобиля. Рядом с трупом того, с пятью дырочками, валялся пистолет. Дмитрий Никитович, косясь в сторону дороги, поспешно достал носовой платок. Осторожно поднял пистолет с земли -- через ткань. Приладился. И сновапополз в подвал.
Изо всех сил воротя взгляд от Полковника, только направление удерживая боковым зрением, приблизился Профессор нанесколько шагов к решетке, заговорил:
-- Ради Бога, молчите, пожалуйста! Чем я вам помогу? Я все равно н-нею н-нею в состоянии. Замок, понимаете? Но спалить живогою Это уж слишком. Слишком, так ведь? Согласны? Вы только зланаменя не держитею Не держите зла!.. Все ж лучше, чем живьемю
И выпустил в Полковникавсе пули, что оставались в магазине.
С брезгливостью отбросил оружие. Достал заветный коробок, из него -спичку. Отпятился к выходу. Чиркнул. Возник огонек.
Готовя дорогу к отступлению, Дмитрий Никитович оглянулся и увидел лицо наблюдающего запроисходящим, совершенно остолбеневшего сына.
Пламя подбиралось к пальцам, обжигало ихю
ЭПИЛОГ (Лондон, 1995 год) После долгой торговли маленький этюд Левитанаушел завосемьдесят тысяч фунтов. Напорядок дешевле и почти сразу пошлаамфоравремен Боспорского царства. Затем служители вытащили напомост несколько огромных, металлом окованных серых деревянных ящиков.
-- Лот сорок шестой: группадокументов под общим названием "Архив полковникаКартошкина", -- возгласил аукционист. -- Доносы виднейших научных, культурных и политических деятелей сегодняшней России. Начальная цена -- сто фунтов стерлингов.
Господин, украшенный изысканной шотландской бородкою, которая, впрочем, не особенно мешалаузнать в нем старого нашего знакомца -- ТоварищаМайора, скромно, но весомо поднял свою карточку из восьмого ряда.
-- Сто пятьдесят слева! -- прокомментировал аукционист, но тут же сам себя перебил: -- Двести справа! -- увидев, что надварядадальше от ТоварищаМайорастоль же скромно поднимает карточку невысокий плотный мужчинас черной повязкою наглазу.
Тот, кого мы привыкли называть Человечком.
Аукционист обладал достаточным опытом, чтобы с одного взглядапонять: торговля будет долгой, упорной, ожесточенной.
А вот кто победит -- аукционист предсказать бы не взялсяю