Крамер Марина. Нежная стерва, или Исход великой любви

   Он приехал часа через полтора, за это время Коваль освоила почти всю бутылку. Увидев босса в веселом и игривом настроении, Розан выматерился:
   – Ну, бля, опять?! Что Малышу врать будешь?
   – А что врать, напилась, скажу, и все, имею право, – пьяно отмахнулась она, садясь в машину.
   – Коваль, ты уймешься когда-нибудь или нет? Думаешь, Малыш станет долго терпеть твое таскание по мужикам?
   – Что?!
   – А что, это называется как-то по-другому? – усмехнулся Розан. – Ты пьешь, гуляешь, спишь с кем попало…
   – А по морде? – грозно спросила Марина, вперив в лицо заместителя взгляд.
   – Вот-вот, ты только это и знаешь – по морде меня колошматить! Прислушалась бы лучше!
   – Закрой рот и смотри на дорогу! – посоветовала она неласково.
   Розан замолчал, поняв, что переборщил. Доехали в гробовой тишине, Коваль сразу рванула в душ и упала в постель, мгновенно отключаясь.
 
   Утром Егор не стал будить жену, тихо встал и уехал в офис, а она блаженно растянулась на постели, досыпая. Ей было так хорошо и спокойно, словно не существовало никаких забот и проблем, только она и ее любимый муж. Но позвонил Розан, напомнив, как она заблуждается.
   – Маринка, ночью в «Золотом орле» стрельба была, грохнули какого-то фраера. Менты тебя хотят – аж заходятся!
   – А-а-а, боже мой! – застонала Коваль, берясь за голову – перспектива торчать весь день в вонючем ГУВД ей не улыбалась совершенно. – Чтоб они сдохли все разом!
   – Вставай-вставай! – настаивал Розан. – Не разрулю я без тебя, уже еду!
   Матерясь, она встала и пошла в душ. Уже из розановского «чирка» позвонила Егору:
   – Не теряй меня, я у ментов.
   – Что-то случилось? – обеспокоенно спросил он.
   – Опять в моем казино стрельба была, там труп, надо ехать. Люблю тебя.
   – Я тоже.
   Сунув трубку в карман, Марина стала прикидывать, во что ей выльется эта перестрелка. Ясно, что недешево. Так и было – менты взгрели по полной, на десятку зелени.
   – Не жалей, Коваль! – ухмыльнулся Гордеенко. – Ты себе еще накосишь, а у нас зарплата маленькая.
   – Интересно, это с маленькой ментовской зарплаты ты справил себе новехонький «Форд Скорпио»?
   – Ага! – нагло заявил мент. – Не ел, не пил, работал, рук не покладая.
   – Сволочь… – процедила Коваль, вылетая из здания ГУВД. – Розан, давай в «Орел», посмотрим, что там.
   На месте оказалось, что ушлые менты ухитрились снять кассу казино, без малого двадцать штук баксов прилипло к рукам Гордеенко и его бобиков. Коваль со злости метнула в люстру бронзовую пепельницу, засыпав столы и пол осколками. Главное, ничего доказать было нельзя.
   – Ну да ладно, я по-другому сделаю, – мстительно проговорила она и велела Розану послать пару пацанов помоложе к дому Гордеенко, а там аккуратно побить стекла и порезать колеса его новенькой тачки.
   – Только без косяков и чтоб ничего нельзя было восстановить, – предупредила она Серегу, хотя это было лишнее – осторожный и грамотный Розан и сам прекрасно знал, что и как сделать.
 
   Вечером они с Егором от души повеселились, слушая вопли полковника в программе «Криминал».
   – А что ты хотел? – довольно улыбалась Коваль, глядя на экран. – Меня безнаказанно поиметь решил? Меня?! Не вышло.
   – Ну, ты даешь, дорогая! Зачем тачку менту изуродовала? – подначивал Егор, наблюдая за ней с видимым удовольствием.
   – Эта тачка стоит меньше той тридцатки, на которую он меня развел, – успокоила Марина. – И пусть докажет, что это моих рук дело!
   – Пойдем, родная, я соскучился, – Егор взял ее за руку, увлекая за собой.
   Подобное приглашение всегда действовало на Коваль гипнотически – она подчинялась мгновенно, предвкушая, как сейчас он разденет ее, опустит на постель и замучает, приговаривая свое любимое: «Да, вот так, моя девочка, вот так, да…» Ради этих минут она согласна была на все, отдаваясь в сильные руки мужа, отвечая на его ласки, отключаясь от всех проблем и становясь обычной женщиной, любимой и любящей. И только утром возвращалась на смену ей отдохнувшая и полная сил Наковальня, жестокая, властная стерва, не знающая жалости. Но это – только утром, а пока… Пока, глядя на полуприкрытые глаза Малыша, Марина видела, что и ему нравится это, что получает он удовольствие, сжимая в руках стонущую от его прикосновений и ласк такую всегда непокорную женщину, которая сейчас полностью была в его власти. И нет ничего такого, чего бы не сделала она по его приказу.
   …Странная штука – любовь…
 
   В пятницу, дождавшись, когда Егор уедет, Марина позвонила Строгачу. Он удивился и обрадовался:
   – Ты?! Не ждал!
   – Как твои дела?
   – Тебя это действительно интересует?
   – Конечно, нет, – рассмеялась она. – Это для поддержания разговора.
   – Я соскучился. Может, еще разок, а?
   – За этим и звоню. Хочу предложить кое-что, только боюсь неправильной реакции.
   – А ты попробуй, – посоветовал заинтригованный Строгач.
   – Как ты смотришь на любовь втроем? Ты – и две женщины, – уточнила Коваль на всякий случай, чтобы не подумал, что она мечтает оказаться под его Хохлом.
   Повисла пауза, было слышно, как он закурил.
   – Ты серьезно?
   – Конечно.
   – Коваль, ты ненормальная. Ты что, спишь с бабами?
   – Нет, но ради тебя могу поступиться принципами, – захохотала она в ответ. – Надеюсь, тебя это не шокирует?
   – И не знаю даже.
   – Тогда соглашайся, обещаю, что не пожалеешь.
   – Хорошо, – решился Строгач. – Но еще пообещай, что будешь такая, как тогда.
   – Как захочешь.
   Она положила трубку и задумалась. Опять ей придется плести что-то Егору, но Коваль дала себе слово, что в последний раз.
 
   С утра в субботу, навешав мужу лапши, а в душе вновь поклявшись, что никогда больше не станет делать таких вещей, Коваль сама села за руль «Хаммера» и унеслась, позвонив по дороге Ветке и Розану. Заместитель осерчал, пригрозив рассказать о ее фокусах Егору, но вовремя передумал. Ветка ждала подругу на выезде из города, Марина посигналила, и фиолетовый «Фольксваген» пристроился в хвост, периодически отставая – мощность не та, да и водила Ветка аккуратно, не то что некоторые.
   У ворот строгачевского особняка их притормозили охранники во главе с изумленно разинувшим рот Хохлом. Контраст был еще тот – высокая, худая шатенка в черном и нежная блондинка чуть пониже, белая и пушистая. Домино.
   – Ух, ты! – протянул восхищенно Хохол. – Коваль, все отдам, только бы между вами оказаться!
   – Рамсы попутал? – холодно поинтересовалась та, глядя ему в глаза.
   Он смешался, пожалев о вырвавшихся словах, мгновенно вспомнил, кто перед ним, и пробормотал:
   – Простите, Марина Викторовна…
   – Другое дело, – одобрила она, похлопав его по щеке, для чего, правда, пришлось встать на цыпочки. – Проводи нас.
   Хохол довел их до сауны, где маялся от любопытства Строгач, лежащий на диване в халате и с рюмкой водки в руке.
   – Алло, товарищ, мы так не договаривались! – покачала головой Марина, забирая у него спиртное. – Терпеть не могу, когда на меня дышат перегаром. Знакомьтесь: Сергей – Виола, – представила она и повернулась к застывшему в дверях Хохлу: – Ну, обыщи, чтоб чего не вышло!
   Коваль распахнула шубу, под которой был черный кружевной топ, и, видя, что Хохол медлит, подошла к нему ближе и сама положила его руки себе на грудь. Он вздрогнул и замер, держался за грудь, не в состоянии отпустить. Марина насмешливо смотрела ему в глаза, забавляясь растерянностью – определенно, эта зверюга ее боялась.
   – Хохол! – рявкнул Строгач. – Забыл, кто ты и где твое место?
   Он убрал руки и вышел, прикрыв дверь, а Строгач подошел к соблазнительным красоткам, целуя обеих.
   – Что стоите, девочки?
   – Присматриваемся, – промурлыкала Ветка, проведя пальчиком по его щеке и сунув его в рот.
   «Елки, как в дешевом порно! Видел бы меня сейчас муж!» – про себя простонала Коваль, закатив глаза.
   Ветка тем временем скинула шубку, демонстрируя белое кружево короткой маечки и свою небольшую грудь. Глаза у Сереги вспыхнули, и Марина поняла, что не ошиблась. Ветка – именно то, что ему надо. Ведьма подвела его к дивану, сдернула халат и усадила, а сама вернулась к Коваль, шепнув на ухо:
   – Ну, терпи, дорогая, шоу начинается!
   О, она терпела, сжав зубы и закрыв глаза, чтобы только не видеть Веткиных рук, скользящих по ней, и восхищенных зрелищем глаз возбужденного донельзя Строгача, стонущего на диване. Наконец Ветка раздела ее, и сама, скинув свои тряпочки, присоединилась к ним с Серегой. Шоу удалось – Строгач размечтался так, что Коваль еле сумела вырваться и встать с дивана, чтобы ретироваться, пока не началось.
   – Серега, мне пора…
   – Оставь свою подругу погостить, я так и не успел узнать ее поближе, – попросил он хрипло, целуя Марину в шею под влажными волосами.
   – Это не моя собственность. Спроси ее, захочет ли, – равнодушно сказала она, мечтая об одном: поскорее убраться отсюда, завалиться в джакузи и смыть с себя все это.
   – Почему нет? – подмигнула ей Ветка. – Я совсем не против более близкого знакомства…
   – Ах ты, умница! – обрадовался Серега и заорал: – Хохол! Марина Викторовна уезжает, проводи! – и добавил Марине на ухо: – Ты удивительная, Наковальня, жаль, досталась Малышу, а не мне…
   Эта фраза ей совершенно не понравилась.
 
   Вернуться она успела раньше, чем Егор, сразу завалилась в джакузи с пенкой и сделала воду погорячее. Там он ее и нашел, обеспокоенно потрогав лоб:
   – Что-то ты бледная, не заболела?
   – Голова что-то… – пробормотала Коваль. И тогда он вытащил ее, завернув в полотенце и унося в спальню.
   – Может, чаю сделать?
   – Да, зеленого, – в последнее время Марина предпочитала именно его.
   – Полежи пять минут, я принесу.
   Егор спустился в кухню, а Коваль начали мучить угрызения совести: мало того, что опять чуть было не изменила ему, так еще и больную разыгрывает, заставляя мужа ухаживать за собой! Человеческая наглость, в принципе, не знает пределов, а уж ее-то…
   Принеся чашку горячего чая, Егор прилег рядом с женой, положив голову ей на колени.
   – Что с тобой, Егор? – спросила она, согревая о чашку руки.
   – Ничего, устал просто. Дел много, бумаги, бумаги. Встала стройка на водохранилище, помнишь?
   – А что там?
   – Да заказчик что-то мутит, – вздохнул муж, целуя ее колено. – Не бери в голову, у тебя своего хватает.
   – Хочешь, я помогу? – предложила Марина, обеспокоенная его проблемами.
   Егор засмеялся и отрицательно покачал головой:
   – Нет уж! Опять наберешь заложников? Спасибо, малыш, я сам разберусь. Как голова, получше?
   – Да, спасибо… – Какая, к черту, голова – совесть у нее болела, а это от чая не проходит.
   – Давай спать пораньше ляжем сегодня, как нормальные люди, – предложил он, убирая покрывало. – Все, родная моя, укладывайся.
   В эту ночь он просто спал рядом, обняв Марину и стараясь не шевелиться даже, чтобы не тревожить. Пока он дремал утром, она тихонько спустилась на кухню, сварила кофе и приготовила салат с креветками, которые Егор мог есть сутками и в любом виде. Поставив все на поднос, вернулась в спальню. Малыш еще не проснулся, и она, сидя рядом, вглядывалась в его красивое лицо на черном шелке наволочки. Сколько же пережил из-за нее этот человек, страшно подумать! Но, сам долго находясь в криминальном мире, он прекрасно понимал и прощал все, зная, что войти гораздо проще, чем потом выйти. Возможно, его не особенно устраивал род ее занятий, но и ставить жену перед выбором он не считал для себя позволительным. И за это тоже Коваль была ему благодарна, так же, как за безграничную любовь и потрясающий секс…
   Она так задумалась, что не заметила, что Егор уже давно не спит, а наблюдает за ней с улыбкой:
   – Сегодня что – праздник?
   – Вроде бы нет.
   – Тогда что значит этот завтрак в постель, приготовленный и лично поданный самой прекрасной стервой в мире?
   – Только то, что она устала быть стервой и хочет побыть просто женой владельца строительной корпорации. Просто женой, – улыбнулась Марина, потрепав мужа по волосам. – Могу я захотеть приготовить любимому человеку завтрак?
   – А ты уверена, что не добавила в салатик чего-нибудь этакого, забывшись? – поинтересовался Егор, беря вилку.
   – Зачем ты так? – серьезно спросила она.
   – Ну, прости, прости дурака, малыш, я неудачно пошутил, – виновато проговорил он, целуя ее руку. – Я рад, что ты хочешь побыть со мной, это так редко удается.
   – Смотри – я даже все телефоны выключила, и домашний – тоже. Пошли все к черту! Поедем в город вдвоем, без охраны, просто погуляем в парке, мы сто лет не делали этого, да и вообще…
   – Детка, вот без охраны не выйдет у нас, я не хочу подвергать тебя риску, ты у меня слишком известная личность, – улыбнулся Егор.
   Дело было даже не в охране – она слишком хорошо обучена, чтобы мешать, делала все незаметно. Просто Коваль вдруг подумала о том, что при всей своей крутизне, власти и деньгах она лишена главного – вот этой самой возможности просто пройтись вдвоем с мужем по городу без риска быть убитой, посидеть где-нибудь в кафе, не опасаясь, что ее «заказали», и в еде запросто может оказаться что-нибудь. Словом, нет в ее жизни простых человеческих радостей. А иногда их так хотелось…
   Они провели чудесный день, прогуливаясь по городскому парку среди старых огромных деревьев и вдыхая пахнущий уже весной воздух. Телохранители следовали на почтительном расстоянии, но все равно их присутствие сегодня почему-то особенно сильно раздражало Марину.
   – Детка, тебе нужно перестать носить черное, – сказал вдруг Егор, обнимая жену за плечи и глядя ей в глаза. – Ты слишком уж странно выглядишь, хотя, спору нет, эффектно.
   – Я не могу, Егор, не проси. Когда нашли твою сгоревшую «Ауди», все краски для меня смешались в одну, и до сих пор я вижу все в черном цвете. Возможно, это пройдет, но пока…
   – А ты слышала, как называют тебя теперь?
   – Черная Вдова, я знаю, – улыбнулась она, доставая сигареты.
   – Между прочим, раньше у тебя не было клички, дорогая, – заметил муж, щелкая ее по носу, и Марина, подняв голову и глядя в его улыбающееся лицо, сообщила:
   – Ну как же не было? А Наковальня? Да мне нет до этого никакого дела, пусть говорят, что хотят.
   Вернувшись, они, не откладывая, поднялись в спальню, и там Коваль, толкнув Егора на постель, принялась медленно раздеваться, глядя в его восхищенные глаза. Муж не выносил бездействия, хватая ее и врываясь властно, подчиняя своей силе и желанию. Он мучил ее всю ночь, не давая отдыхать, даже выкурить сигарету, оказывался то у губ, то сзади, не прерываясь, словно хотел продемонстрировать все, на что способно его мускулистое тело. Она даже стонать не могла, только тяжело дышала и облизывала пересохшие губы, и ухитрилась даже отключиться ненадолго…
   – Егор, я устала…
   – Потерпи немного, родная, я скоро, – прошептал он. – Мне мало тебя сегодня, хочу еще и еще…
   Словно второй медовый месяц…
   …Если бы знать все заранее, Коваль не выпускала бы его из постели сутки, умерла бы под ним… если бы только знать…
 
   Егор уехал часов в одиннадцать, а в час к Марине ворвался Розан с бешеными глазами и замер на пороге, не говоря ни слова. Она, увидев эти глаза, громко и четко сказала:
   – Я не хочу этого знать.
   – Он в реанимации, Маринка…
   Одевшись за пять минут, Коваль села в «Хаммер», и три машины рванули в город, к зданию больницы, где она работала когда-то. Охрана попыталась не пустить, но, оценив количество телохранителей, отошла. В коридорах от Марины шарахались – она летела черной вороной, ничего и никого не видя перед собой. Вошла в ординаторскую, открыв дверь ногой – не до церемоний было в тот момент. Заведующий узнал ее сразу – не так давно она сама умирала здесь.
   – Коваль, – поднялся он ей навстречу. – Держись, дорогая, мы все сделаем, что можно…
   – Коля, сделай все, что нельзя, я не пожалею ничего. Егор должен жить, иначе я сровняю эту богадельню с землей, я не шучу.
   Он помнил все это еще со времен ее работы здесь, а люди редко меняются в лучшую сторону. Тем более такие, как она…
   – Проводи меня к нему, – уже не глядя на Кольку, велела Марина.
   Малыш лежал в отдельном боксе, опутанный проводами и датчиками, грудь, живот и левая рука – сплошные повязки. Он спал после наркоза, лицо было бледное, бескровное какое-то.
   – Все – вон! – приказала Коваль, и ее мальчики мигом вытолкали из палаты врача и сестру, только Розан остался. Марина села возле кровати, неотрывно глядя на мужа.
   – Кто тебя так, родной мой, за что? – и вдруг ее посетила мысль: «А если это Строгач?» – Вот это зря он затеял, я ж не остановлюсь, пока не рассчитаюсь! – пробормотала она и вскочила: – Розан, троих к двери, не пускать никого, кроме сестры и заведующего! Я вернусь через пару часов.
   Макс с Лехой еле успевали за хозяйкой, она высадила водителя и завела мотор. «Хаммер» рванул, разгоняясь с места, Марина утопила педаль газа в пол и неслась не хуже Шумахера. До Серегиного особняка она долетела минут за двадцать, отпихнув охрану, ворвалась в дом и схватила ничего не понимающего Строгача за отвороты черного пиджака:
   – Если это ты, сволочь, если только это ты…
   – Коваль, ты что – сдурела там со своим Малышом?! А ну, руки убери! – приказал он, разозлив ее еще больше этим упоминанием о Егоре.
   – Руки?! Руки убрать?! Да я не руки, я тебя уберу сейчас, понятно?! – Коваль уже не контролировала себя, ей было все равно, кто перед ней. Но тут сзади ее ударили чем-то по затылку, и она рухнула на пол, как подкошенная. Сквозь шум и звон в ушах услышала, как орет Строгач:
   – Ты что, тварь?! Ты кого по башке отоварил, падла?! Кто просил вмешиваться, козел беспонтовый?
   – Строгач, она ж тебе угрожала… – бормотал Хохол – это он ее так приласкал.
   – Она?! Кому – мне?! У нее что-то случилось, иначе не приехала бы! Сволочь, голову разбил – кровит затылок! Что смотришь – лед неси, паскуда!
   – Не надо, – простонала Марина, садясь и ощупывая горящую огнем голову. – Больно…
   Строгач засуетился, усаживая ее на диван и снимая шубу.
   – Прости, дорогая, Хохол не подумал. Но ты тоже хороша! Что происходит?
   – Серега, честно скажи – ты имеешь отношение к этому? – морщась от боли и подкатившей тошноты, спросила Марина.
   – Да к чему?! – заорал Строгач. – Толком говори, задолбала загадками!
   – Малыш в реанимации, в него шесть пуль вогнали, кто бы это был, а?
   – Ты за базаром-то следи, женщина! – снова рявкнул Строгач. – Даю тебе воровское слово, что не трогал твоего Малыша!
   – Тогда – кто?
   – Я тоже хочу это знать. А мочить правильного человека из-за бабы, даже из-за такой, как ты, Коваль, это – западло.
   – Спасибо, успокоил. Ладно, мне ехать надо.
   Она попыталась встать, но голова кружилась, и тошнило все сильнее. Строгач предложил:
   – Останься здесь, отлежись, а я людей заряжу, поищут концы.
   – Нет, я сама, – отрезала Марина, морщась от боли. – Скажи, пусть Макс мой меня заберет – идти не могу.
   – Упрямая ты стерва, Наковальня! – вздохнул Серега.
   – Какая есть, другой не буду.
   Макс осторожно поднял хозяйку на руки и, донеся до джипа, уложил на заднее сиденье. Она опустила разбитую голову ему на колени и велела ехать в больницу. Но, едва машины тронулись, зазвонил телефон – это был Розан.
   – Коваль, ты где? – заблажил он возбужденно. – Фартит нам – в ГУВД сидят киллеры наши!
   От его ора зазвенело в ушах, Марина морщилась и не могла понять, о чем он.
   – Не ори! Я не глухая. Дело говори.
   – Прикинь, как повезло – этих двоих на посту гаишники за превышение тормознули, а у них в машине – три ствола, и один – недавно работавший!
   – А с чего ты взял, что это они – Егора?
   – Свидетель нашелся, номер тачки мне шепнул.
   – Вынимай этих у ментов, я скоро подъеду! – распорядилась Коваль, мечтая только об одном – чтобы сейчас ее оставили в покое.
   – Нет, подруга, это уж ты сама давай, Гордеенко – твой приятель, а не мой! – заржал Розан.
   – Ладно, жди, подъеду сейчас. Юрка, в ГУВД, – сказала она, закрывая глаза и мучаясь от новой волны тошноты и боли.
   Заметив ее побледневшее лицо, Макс вынул аптечку и дал пару таблеток обезболивающего, протянув бутылку минералки. Кое-как проглотив это, Марина опять закрыла глаза, пробормотав:
   – Толкни меня, как приедем.
   – Да, Марина Викторовна, вы лежите пока. И надо рану обработать.
   – А, фигня – ссадина… – отмахнулась хозяйка, но педантичный телохранитель осмотрел рану и присвистнул:
   – Да там полголовы снесено, ничего себе – ссадина! – и, зажав Маринины руки, Макс приложил к ране тампон с перекисью. Коваль зашипела от боли:
   – Ты фашист! Сволочь!
   – Потерпите, я хоть кровь сотру, а то смотреть страшно, – безапелляционно заявил он, ловко орудуя ватными тампонами.
   В здание ГУВД она вошла, опираясь на Макса, иначе просто свалилась бы. Гордеенко встретил неласково:
   – Чего тебе, Коваль?
   – Макс, выйди, – велела Марина, и он, усадив ее на стул, ушел. Она подняла глаза на полковника:
   – Игорь Иваныч, ты ж нормальный мент, давай договоримся.
   – О чем?
   – Отдай мне тех, кого тебе гаишники днем слили.
   – С какой радости? – удивился он.
   – Я тебя прошу, – тихо проговорила Коваль, глядя в хитрые зеленые глаза полковника. – В долгу не останусь, ты знаешь меня.
   – Да знаю, Коваль, знаю, – отмахнулся тот. – Только в толк не возьму – зачем они тебе? Шпана залетная, к тебе никак не относящаяся. Ну, два «калаша» и «макар» в машине, так этого добра и у тебя полно в твоем «Хаммере» навороченном, вы ж без стволов спать не ложитесь, поди? Объясни, что к чему, иначе нет разговора.
   – Они деньги мне должны, – произнесла она волшебное для Гордеенко слово.
   – Много?
   – Нормально – сто штук «зелени». Поделюсь пополам.
   – Забирай. Но бабки – вперед, – предупредил он.
   – Через час, – твердо пообещала Коваль, сжав зубы от боли в голове. – Но чтобы без вопросов – никаких следов, никаких протоколов о задержании, вообще ничего. Попробуешь надуть – пожалеешь.
   – Не волнуйтесь, Марина Викторовна! – заулыбался Гордеенко. – А что-то бледная вы такая? Плохо чувствуете себя?
   – Головой в машине ударилась, – пробормотала она, выходя из кабинета.
   Макс бросился к хозяйке, подхватывая, чтобы не упала на затоптанный пол, она из последних сил прошептала:
   – Пусть Розан через час привезет сюда полтинник баксов и грузит этих в подвал, мне к Егору нужно… – Это было последнее, что она успела сказать, теряя сознание.
 
   Очнулась Коваль в больничной палате, не сразу сообразив, что здесь делает. Рядом с ней в кресле сидел Макс с журналом в руках, в вене правой руки торчала игла капельницы, затылок был заклеен повязкой. Решительно избавившись от капельницы, Марина встала, качаясь, и пошла к двери, но Макс догнал ее одним прыжком и, схватив в охапку, вернул на место.
   – Нельзя вам, Марина Викторовна, врач запретил подниматься, у вас сильный ушиб.
   – Не лечи нейрохирурга! – велела она, отбиваясь. – Нет у меня ничего, мне к Егору нужно.
   – Я не пущу, даже если придется применить силу, – твердо сказал Макс.
   – Я уволю тебя! – пообещала Марина, но он не сдался.
   – Ваше право, но я все равно не пущу. Я за вас отвечаю.
   – Черт, баран упертый, – пробормотала она. – Макс, ну, пожалуйста, будь человеком! Я только посмотрю, как он, и вернусь, обещаю!
   Хозяйка смотрела умоляюще, и сердце телохранителя дрогнуло:
   – Хорошо, только недолго.
   Возле бокса, где лежал Егор, сидели розановские пацаны, вскочившие при виде Коваль. Она вяло отмахнулась и вошла внутрь. Егор по-прежнему был без сознания. Марину это обеспокоило, она присела рядом, взяв здоровую руку мужа в свои. Никакой реакции, даже пальцы не дрогнули.
   – Егорушка, – зашептала она. – Это я, я с тобой, не волнуйся, родной мой. Я буду рядом, я всегда буду с тобой, что бы ни случилось.
   Коваль наклонилась к его лицу, ощутив теплое дыхание, коснулась губ. В коридоре тихо переговаривалась с медсестрой охрана, не пуская ее в палату.
   – Постой здесь пока, – басил Дрозд. – Там жена, пусть еще минутку побудет, имей сочувствие!
   – Мне уколы делать надо, – возмущалась девушка. – Какая жена еще?
   – Детка, не груби, не надо, у него жена – женщина серьезная, лучше не злить, а то жалеть потом придется.
   – Да мне-то все равно, кто у него жена, я на работе, пустите меня!
   – И мы, золотая, на работе, и хозяйка нас не погладит, если мы ей помешаем! – убеждал Дрозд.
   Марина со вздохом встала и открыла дверь, впуская медсестру в бокс:
   – Я уже ухожу. Что вы ему колете?
   – Это антибиотики и обезболивающее. Вы не переживайте, я ночевать здесь буду, заведующий велел, я прослежу, чтобы все было в порядке, – заверила она.
   – Я надеюсь. Тебе заплатят за это отдельно. Макс, мне плохо, помоги…
   Тот подбежал, не дав упасть, повел в палату. Беспокойной пациентки уже хватились – по коридору носился доктор Арбузов, весь в мыле и гневе:
   – Где ты бродишь? Я ведь велел тебе лежать!
   – Велел? – переспросила Коваль, надменно вздернув брови. – А кто ты такой, чтобы что-то велеть мне? Я ухожу отсюда завтра же, я вообще не понимаю, как и зачем здесь оказалась. У меня много дел, а больничный мне не нужен.
   – Если вы уйдете, то я не несу ответственности за вас! – официально и сухо заявил Арбузов.
   – Вот и хорошо, а то проотвечаешься ненароком.
   В палате она легла на постель и сразу уснула, утомленная этим бесконечным, тяжеленным днем.