Крапивин Владислав Петрович. Серебристое дерево с поющим котом

   – Хорошо, конечно, что нашлась она, эта Ллиму-зина. Только поглядите. Она теперь на обратной стороне, Лау-ццоло закрывает её от Земли. Луч транслятора через звезду не пойдёт. А если и пойдёт, Кап там испарится, как про­стая капля на сковородке… Можно стартовать, когда Лли­му-зина окажется сбоку от своего солнца. А это через два месяца, не раньше…
   – Ну так и что? – беззаботно отозвался Пека. – Кап на каникулах с нами поживёт! Верно, Кап?
   – Ещё шестьдесят суток, – вздохнул Кап почти по-человечески. – С ума сойти…
   – Ну, потерпи уж, – виновато сказала Варя. – Зато у тебя сейчас полная уверенность, что вернёшься.
   – А это обязательно-обязательно, что вернусь?
   – Само собой, – успокоил Маркони. – За это время мы транслятор так отладим, что двести процентов гарантии.
   – Ты путаешь. Двести процентов не бывает, – опас­ливо, сказал Кап.
   – Это юмор, – объяснил Матвей. – Чисто земное по­нятие. Вроде как с электролитом… – Он пошевелил пят­кой. – Поживёшь с нами и сам поймёшь.
   – А юмор делу не мешает? – неуверенно спросил Кап. Его заверили, что юмор всячески способствует любому успеху.
   – Тогда ладно… – утешился Кап. – Только пусть мультики по телевизору будут каждый день.
   Капу наперебой пообещали, что программа его пребы­вания на Земле будет насыщена интересными делами и зре­лищами до предела.
   – И чтобы взрослые про меня не узнали. Кроме Егора Николаевича, конечно… А то замучают исследованиями.
   – Да что ты! Ни одна живая душа! – воскликнула Варя.
   Сеня сказал:
   – Взрослым сейчас не до того. Даже ученые политикой занялись, до космических пришельцев никому дела нет. В Старо-Каменке три тарелки садились, зелёные человечки, вроде гномов, из них вылезали. Ну и что? Написали про это в районной газете и забыли через день…
   – Егор Николаевич вчера меня повстречал, про Капа интересовался, – вспомнил Сеня. – Спрашивал: можно ли зайти навестить.
   – Кто ему не даёт… – грустно отозвался Маркони. Отыскав Ллиму-зину, он, кажется, опять вспомнил о своей безответной любви.
   Кап весело сказал:
   – Конечно, пусть приходит! Я его недавно во сне ви­дел!
   – Разве вы видите сны, Кап? – вежливо удивился вто­роклассник Олик.
   – Разумеется! Каждую ночь. Чаще всего мультики снятся. А иногда, как я дома… – Он опять пригорюнился, но тут же встряхнулся. Вспомнил: – А ещё я знаете что видел? Будто я – как вы! Вместе с вами. Бегаю и катаюсь на этом… на ве-ло-си-пе-де…
   Все как-то странно примолкли. Второклассник Андрюша неосторожно спросил:
   – А тебе хотелось бы так?
   Транзисторный “Сверчок” опять по-человечески вздох­нул. И отозвался:
   – Это же за пределами реальных возможностей…
   Сеня Абрикос грустно пошутил:
   – А может, у Егора Николаевича найдётся заклинание, чтобы Капа превратить в человека? Не во взрослого, а вро­де нас…
   Или… не совсем пошутил?
   Маркони отвлекся от любовных страданий.
   – Зачем тут профессор-то? Десять метров экранирован­ного кабеля – и никаких проблем.
   Второклассники Пека, Андрюша и Олик выжидательно приоткрыли рты (у Олика он был как красная буква О).
   Матвей спросил:
   – По правде, что ли?
   – А чего! Преобразователь – это самая простая систе­ма. Перестройка структуры биополя, вот и всё.
   – Ой, Маркошенька! – обрадовалась Варя. – Сделай такой подарок Капу!.. Кап, ты представляешь? Проведёшь каникулы в виде земного жителя! Будешь потом всю жизнь у себя на Ллиму-зине рассказывать!.. – Она очень радовалась. Во-первых, за Капа. Во-вторых, потому, что новая работа отвлечет Маркони от мыслей о красавице Глории, которую Варя в душе терпеть не могла. Она тай­но мечтала, что когда-нибудь Маркони поймёт всю пус­тоту и сердечную жестокость Глории. И тогда он, может быть, взглянет на неё, на Варю, повнимательнее. Не как на давнего приятеля из мальчишечьей компании, а чу­точку иначе…
   Кап запрыгал ни краю банки:
   – Я и не знал, что ваша наука может такое!
   – Это смотря какая наука, – сказал Сеня с гордо­стью. – Маркони всё может. Он работает на творческом вдохновении.
   Маркони сосредоточенно заметил, что вдохновения ма­ло. Главное – кабель.
   – Это условие номер один. А где его взять? На свалку теперь не сунешься, там с весны сторожа завели. С берданкой…
   – Может, через Пим-Копытыча попробовать? – посо­ветовал Матвей.
   Маркони согласился, что это, пожалуй, самый верный путь.
   – К Пим-Копытычу пойдём мы! – заявил Пека. Если что-то разведать или раздобыть, он был всегда готов. Андрюша же – всегда с Пекой. А Олик – следом за ними.
   – Отнесите Пим-Копытычу молока и хлеба, – сказала Варя. – Ох и бессовестные мы, столько времени не наве­щали старика… Подождите, я соберу пакет.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Ямской пустырь

   Пека, Андрюша и Олик шли хлопотать насчёт кабеля и разговаривали. Вернее, разговаривал Олик. Он совсем не­давно переехал на Гончарную улицу, случайно познако­мился с Пекой и Андрюшей и теперь вслух радовался:
   – Вы даже не представляете, как я счастлив, что вы решили со мной подружиться! Правда-правда! Я даже ночью иногда просыпаюсь и просто таю от счастья…
   – Постель не промокает? – буркнул Пека. Он был су­ров снаружи и даже внутри.
   Олик не расслышал вопроса и продолжал:
   – Дело в том, что я всегда знал: настоящая дружба – это самая большая ценность на свете. Вы ведь согласны, не так ли? – Худой и вдохновенный, как уменьшенный в раз­мерах Дон Кихот, на тонких длинных ногах, с растрёпан­ными рыжими локонами, Олик по-журавлиному шагал между приятелями, иногда обгонял их, чуть сутулился и заглядывал им в лица.
   Пека смотрел перед собой.
   Андрюша смотрел под ноги.
   Олик не умолкал:
   – Теперь я даже не представляю, как сумел прожить девять лет без единого настоящего друга. Должен признать­ся, что с друзьями мне до сих пор фатально не везло…
   – Как не везло? – спросил Пека с сумрачным инте­ресом.
   – Фатально, – вздохнул Андрюша. – То есть судьба такая. – Он был начитанный мальчик и с пониманием от­носился к людям. Можно сказать, философски.
   – Раз судьба, тогда понятно, – пожалел Пека Олика. Потому что в глубине души Пека был добрый. Только очень в глубине.
   Сначала Пека не хотел близко знакомиться с Оликом. С какой стати? Ну, подумаешь, не хватило однажды чело­века для игры в “качалу-вышибалу”, вот и кликнули ры­жего новичка, который топтался у своей калитки. А он с той поры: “Можно, я снова с вами поиграю?.. Вы не будете возражать, если я с вами покачаюсь на досках?.. А давайте сделаем вместе воздушного змея…” Пека дулся и морщил­ся. Но не врубишь ведь в упор человеку: “А ну катись да­вай подальше”. Неловко всё-таки. К тому же Андрюша ска­зал однажды:
   – Ну что поделаешь, раз он такой? Пусть бегает с на­ми, если хочет.
   Пека возразил, что этот Олик прилипала и неженка.
   – С чего ты взял, что неженка?
   – Вежливый и незагорелый.
   – Чего же плохого, если вежливый, – рассудил Анд­рюша. – А незагорелый потому, что к таким загар всегда плохо пристает. У кого волосы такого цвета…
   – Имя какое-то девчоночье…
   – А полное знаешь какое? Ольгерд! Он говорит, что родители так его назвали в честь предка. Тот был какой-то князь. Давным-давно.
   – Пфы, князь… Вермишелина.
   – Зато у него фамилия для нас подходящая. Будет тре­тий Ук.
   Дело в том, что Андрюша был Сухорук, а Пека – Тонколук. Оба они ценили такое сходство: “Мы – два Ука”.
   – А у этого князя какая фамилия?
   – Ковальчук.
   – Ха! “Ковальчук” же на “юк” оканчивается!
   – Ох, Пека-Пека… – пожалел его Андрюша за без­грамотность.
   Пека слегка смутился и сказал:
   – Ну и фиг с ним…
   С той поры Олик с утра до вечера был с друзьями. И не уставал радоваться. Вот и сейчас:
   – Нет, в самом деле! Я знаете что думаю? Нам обяза­тельно-обязательно надо сделать так, чтобы…
   – Стоп, – велел Пека. Встал перед Оликом. Деловито выдернул у него из-под модных белых штанишек голубую матроску и майку. Пригляделся к животу.
   – Это… зачем? – оробел Олик.
   – Смотрю, нет ли у тебя на пупу регулятора. Чтобы убавить громкость. И длинность речи…
   – Ну чего ты, – тихонько сказал Андрюша Пеке. – Он же не виноват, что такой…
   А Олик наконец спохватился:
   – Ой… Я опять разболтался, да? Не обижайтесь, по­жалуйста, я постараюсь следить за собой.
   – Ты тоже не обижайся, – попросил Андрюша. И по­мог Олику заправить матроску. А на Пеку посмотрел вы­разительно.
   Олик вроде бы даже обрадовался:
   – Что вы! И не думаю обижаться! На дружескую кри­тику не может быть никакой досады, это было бы не­справедливо. А тем более среди тех, у кого даже фамилии похожие… Так вот, я продолжаю свою мысль. Нам обяза­тельно надо придумать свою эмблему! Например, такую: серебряный рыцарский щит, на нём голубые буквы “у” и “ка”, а наверху полное название нашей организации.
   – Какой ещё организации? – сказал Пека.
   – Это мы должны придумать! Например, “Три мушке­тёра”. Или “Три танкиста” – есть такая песня старинная, очень хорошая: “Три танкиста, три весёлых друга…” В об­щем, что-нибудь литературное, чтобы всем было ясно…
   – “Три толстяка”, – усмехнулся Андрюша.