Страница:
– Я не хотела, чтобы ты сюда приезжала, – сказала она Лейше. – Зачем же ты сделала это?
– Потому что ты – моя сестра.
– Боже, так сейчас одеваются в Гарварде? Когда это ты стала модницей, Лейша? Ты ведь никогда не обращала внимания на внешность?
– Что все это значит, Алиса? Как ты здесь оказалась? Что ты делаешь?
– Живу, – ответила Алиса. – Вдали от папы, вдали от Чикаго, вдали от спившейся, сломленной Сьюзан – ты знала, что она пьет? Отец делает людей такими. Но я вырвалась.
– Вырвалась? Сюда?
– Я счастлива, – сердито сказала Алиса. – Разве не это цель вашего великого Кенцо Иагаи – счастье своими руками?
– Я рада за тебя.
– А ты счастлива?
– Да.
– Тогда я тоже рада, – произнесла Алиса почти вызывающе. В следующую секунду она яростно прижала к себе Лейшу, уперевшись огромным животом. Волосы Алисы пахли как свежая трава в солнечный день.
– Я приеду еще, Алиса.
– Не надо, – попросила сестра.
Глава 6.
– Потому что ты – моя сестра.
– Боже, так сейчас одеваются в Гарварде? Когда это ты стала модницей, Лейша? Ты ведь никогда не обращала внимания на внешность?
– Что все это значит, Алиса? Как ты здесь оказалась? Что ты делаешь?
– Живу, – ответила Алиса. – Вдали от папы, вдали от Чикаго, вдали от спившейся, сломленной Сьюзан – ты знала, что она пьет? Отец делает людей такими. Но я вырвалась.
– Вырвалась? Сюда?
– Я счастлива, – сердито сказала Алиса. – Разве не это цель вашего великого Кенцо Иагаи – счастье своими руками?
– Я рада за тебя.
– А ты счастлива?
– Да.
– Тогда я тоже рада, – произнесла Алиса почти вызывающе. В следующую секунду она яростно прижала к себе Лейшу, уперевшись огромным животом. Волосы Алисы пахли как свежая трава в солнечный день.
– Я приеду еще, Алиса.
– Не надо, – попросила сестра.
Глава 6.
"Неспящий мутант умоляет перестроить его гены обратно! – кричала бегущая строка на световом табло в супермаркете "ФУД МАРТ". – "Пожалуйста, позвольте мне спать, как настоящие люди!" – жалобно просит ребенок".
Обычно не обращавшая внимания на рекламу Лейша подошла к газетному киоску, быстро набрала номер своей кредитной карточки и нажала на кнопку распечатки. Заголовок продолжал описывать круги. Один из рабочих магазина перестал выкладывать на полки коробки и уставился на девушку. Брюс, телохранитель Лейши, взял его под наблюдение.
Ей было двадцать два года, она заканчивала Гарвардский юридический, редактировала статьи для "Юридического обозрения" и была бесспорно лучшей студенткой своего курса. Ближайшими ее соперниками были Джонатан Кокчиара, Лен Картер и Марта Венц. Все – Неспящие.
Дома Лейша просмотрела распечатку. Потом подключилась к спецсети Группы, управляемой из Остина. В файлах хранилось еще несколько сообщений об этом ребенке. Но Кевин опередил ее и вызвал по аудиосвязи.
– Лейша! Я как раз собирался вызывать тебя.
– Что творится со Стеллой Бевингтон, Кев? Кто—нибудь проверял?
– Рэнди Дэвис из Чикаго. Он еще учится в средней школе. Живет в районе Парк—Ридж, а Стелла – в Скоки. Ее родители набросились на него чуть ли не с оскорблениями, но он все—таки повидал Стеллу. Это не похоже на жестокое обращение, обычная глупость: родители хотели вундеркинда, наскребали и экономили, а теперь не могут справиться с ее гениальностью. Они кричат на нее, заставляют спать, применяют авторитарные методы.
– А эмоциональное насилие?
– Думаю, нам пока не стоит вмешиваться. Двое из нас будут поддерживать со Стеллой тесный контакт – у нее есть модем, а родители о нашем существовании не знают; Рэнди будет навещать ее каждую неделю.
Лейша прикусила губу.
– В этой дерьмовой статейке сказано, что ей семь лет.
– Да.
– Может, все же не следует ее там оставлять? Я как гражданка Иллинойса могу зарегистрировать жалобу ребенка отсюда, если у Рэнди слишком много дел...
– Нет. Подождем немного. Возможно, все образуется.
Действительно. Почти все Неспящие самоутверждались независимо от сопротивления голосистого меньшинства. Большинство же людей постепенно привыкли к растущему числу Неспящих, особенно когда стало ясно, что они заботятся о преуспеянии всей страны.
Кевин Бейкер в свои двадцать шесть лет заработал целое состояние на микрочипах. Благодаря ему Искусственный интеллект превратился в реальность. Кэролин Риццоло получила Пулитцеровскую премию за пьесу "Утренний свет". Ей было всего двадцать четыре. Джереми Робинсон завершил новейшие исследования по сверхпроводимости еще будучи дипломником Стэнфорда. Уильям Теин, редактор "Юридического обозрения" в те годы, когда Лейша только поступила в Гарвард, сейчас имел широчайшую частную практику и не проиграл ни одного дела. Ему тоже было двадцать шесть, но практичные клиенты поручали ему все более важные дела.
Но не все шло так гладко.
Информационная сеть Кевина Бейкера и Ричарда Келлера сплотила всех Неспящих. Лейша Кэмден финансировала судебные баталии, оплачивала обучение Неспящих из малообеспеченных семей. Ронда Лавельер учредила и зарегистрировала в Калифорнии детский приют, и при малейшей возможности Группа забирала маленьких Неспящих из семей, где им приходилось несладко. В Группе было уже три дипломированных юриста; в ближайшем будущем лицензию на частную практику в пяти различных штатах должны были получить еще четверо.
Однажды, когда Неспящим не удалось забрать ребенка из семьи, они его выкрали. Над четырехлетним Тимми Демарцо издевались родители.
Он был слишком мал, чтобы позвать на помощь. Группа узнала о нем из полицейских сводок, сканируемых компанией Кевина. Теперь он жил в Северной Дакоте. Его приемная мать, родственница одного из Неспящих, позаботилась о том, чтобы ребенок не попал ни в один банк данных. О похищении знали не более десяти человек. А всего в Соединенных Штатах насчитывалось уже 3428 Неспящих. Из них 2691 человек входил в Группу и пользовался спецсетью. Еще 701 были слишком малы, чтобы пользоваться модемом. И только 36 Неспящих по различным причинам не состояли в Группе.
Похищение Тимми организовал Тони Индивино.
– Я хотел поговорить с тобой о Тони, – сказал как—то Лейше Кевин. – Он опять взялся за старое. На этот раз он покупает большой участок.
Она несколько раз сложила распечатку и очень аккуратно положила на стол.
– Где?
– В Аллеганах. На юге штата Нью—Йорк. Сейчас он прокладывает дороги. Весной будет построено первое здание.
– Дженнифер Шарафи по—прежнему субсидирует его?
– Да. У Тони начинают появляться сторонники, Лейша.
– Знаю.
– Позвони ему.
– Хорошо.
До полуночи она редактировала журнал, потом до четырех утра готовилась к занятиям. С четырех до пяти просмотрела юридические бумаги Группы. В пять позвонила Тони в Чикаго. Он окончил среднюю школу, проучился семестр в Северо—Западном, и на рождественские каникулы наконец—то разругался с матерью.
– Тони? Это Лейша.
– Отвечаю: да, да, нет, иди к черту.
Лейша заскрипела зубами:
– Чудесно. А теперь перечисли вопросы.
– Считаешь ли ты необходимым для Неспящих создать самодостаточное общество? Готова ли Дженнифер Шарафи финансировать строительство целого городка? Не будет ли это предательством наших идеалов? Не мешает ли жизнь в закрытом укрепленном городе торговым отношениям с внешним миром?
– Я бы никогда не отмахнулась от ТЕБЯ.
– Хвала тебе, – промолвил Тони. И добавил через мгновение: – Извини. Я говорю, как один из них.
– Это не то, что нам нужно. Тони.
– Спасибо, хоть не сказала, что у меня ничего не выйдет.
– Мы относимся к одному виду. Тони.
– Передай это Спящим.
– Ты преувеличиваешь. Ненавистников везде хватает, но сдаваться...
– Мы и не собираемся сдаваться. Плоды наших трудов можно будет свободно продавать: программное обеспечение, приборы, книги, юридические консультации. Мы вольны ездить куда захотим. Но у нас будет тихая гавань, свободная от идиотов, которые считают, что мы обязаны им по гроб.
– Дело не в долге.
– Правда? – сказал Тони. – Давай расставим все точки над "i", Лейша. Во что же ты веришь, иагаистка?
– Тони...
– Ответь! – настаивал Тони, и Лейша вдруг услыхала голос четырнадцатилетнего подростка, с которым ее познакомил Ричард. И тут же она вспомнила, как отец держал ее на руках и объяснял ей, что она особенная.
– Я верю в добровольный взаимовыгодный обмен. В духовность человека. В контракт. И в то, что мы должны помогать друг другу.
– Прекрасно, – отрезал Тони. – А что ты скажешь об испанских нищих?
– О ком?
– Ты идешь по улице одной из бедных стран, например Испании, и видишь нищего. Ты дашь ему доллар?
– Возможно.
– Почему? Он же ничего тебе не продает.
– Знаю. Подам из доброты, из сострадания.
– Ты видишь шестерых попрошаек. Ты дашь им всем по доллару?
– Возможно.
– Ну хорошо. Перед тобой сто христарадников, и у тебя нет состояния Лейши Кэмден. Ты дашь им всем по доллару?
– Нет.
– Почему?
Лейша вооружилась терпением. Нечасто ей хотелось прервать связь; но Тони как раз из тех...
– Это чересчур. В первую очередь я должна позаботиться о себе.
– Ладно. Теперь обдумай вот что. В Биотехническом институте, где зародилась наша с тобой жизнь, дорогая псевдосестричка, не далее как вчера доктор Меллинг...
– Кто?
– Доктор Сьюзан Меллинг. О Господи, я совершенно забыл, что она когда—то была замужем за твоим отцом!
– Я потеряла ее след, – сказала Лейша. – Я и не знала, что она вернулась к научной работе. Алиса когда—то говорила... впрочем, не важно. Так что происходит в Биотехническом?
– Только что обнародованы две потрясающие новости. Результат генетического анализа зародыша подтвердил: отсутствие потребности во сне является доминантным геном. Дети членов нашей Группы тоже будут бодрствовать.
– Мы всегда это знали, – заметила Лейша. – Карла Датчер – первая
беременная среди Неспящих. Ее муж был Спящим.
– Весь мир ожидал этого.
– Но пресса все равно раздует скандал. Вот увидишь. Мутанты размножаются! Через поколение Новая раса будет господствовать!
Лейша не стала возражать:
– А вторая новость?
– Печальная, Лейша. Мы потеряли одного из наших.
Она почувствовала желудочный спазм:
– Кто?!
– Берни Кун. Из Сиэтла. – Лейша не знала такого. – Автокатастрофа. На первый взгляд все просто – на вираже отказали тормоза. Он водил машину всего несколько месяцев. Ему было семнадцать. Но вот что важно: родители предоставили его внутренние органы в совместное распоряжение Биотехнического института и патологоанатомического отделения Чикагского медицинского. Они собираются как следует посмотреть, как влияет на организм длительное отсутствие сна.
– Без этого не обойтись, – сказала Лейша. – Бедный парень. Но почему ты так боишься? Что они могут обнаружить?
– Не знаю. Я не врач. Но если всплывет что—то, что наши противники смогут обернуть против нас, то они не постесняются.
– Ты сошел с ума, Тони.
– Глупости. Неспящие гораздо спокойнее и лучше ориентированы в реальности. Разве ты не читаешь литературу?
– Тони...
– И все—таки. Ты идешь по улицам Испании, и сто нищих требуют подаяния. Ты говоришь им "нет". Но они так злы, что сбивают тебя с ног и отнимают все, а потом избивают? Просто так, от зависти и отчаяния?
Лейша молчала.
– Не хочешь ли ты сказать, что так не бывает, Лейша?
– Бывает, – бесстрастно ответила Лейша. – Но не так уж часто.
– Чепуха. Почитай газеты. Но вопрос вот в чем: что ты должна тем попрошайкам? Что делать праведному иагаисту, верящему во взаимовыгодные контракты с людьми, которые умеют только брать?
– Ты не...
– Что, Лейша? Будем объективны: что мы должны алчным бездельникам?
– Я уже говорила. Быть добрыми, милосердными.
– Даже если они не платят нам тем же? Почему?
– Потому что... – Она замолчала.
– Ну же? Почему законопослушные и трудолюбивые человеческие существа обязаны кормить тунеядцев? Какая здесь подоплека – философская, экономическая или нравственная? Будь честной как всегда.
Лейша уткнулась головой в колени. Вопрос выбил почву у нее из—под ног, но она не пыталась уклониться от ответа.
– Не знаю. Я просто знаю, что должны.
– Но почему?
Она не ответила. Мгновение спустя заговорил Тони. Теперь его голос звучал почти нежно.
– Приезжай весной посмотреть на строительство Убежища.
– Нет.
– Я бы хотел, чтобы ты приехала.
– Нет. Круговая оборона – это не выход.
– Нищие наглеют, Лейша, – сказал Тони. – Причем тем больше, чем богаче становятся Неспящие. Я говорю не о деньгах.
– Тони... – Лейша не знала, что сказать.
– Не очень—то разгуливай по улицам, вооруженная только памятью о Кенцо Иагаи.
В холодный мартовский день, когда резкий ветер свистел вдоль реки Чарлз, Ричард Келлер приехал в Кембридж. Лейшу он не предупредил – они не виделись уже три года. Она спешила по дорожке к своему городскому дому, закутанная в красный шерстяной шарф, а он поджидал ее, загородив собой дверь. Телохранитель Лейши напрягся.
– Брюс, все в порядке, это мой старый друг.
– Привет, Лейша.
Ричард потяжелел, раздался, отрастил бороду.
– Какая ты красивая, – сказал он.
Лейша сварила кофе.
– Ты здесь по делу?
По спецсети она узнала, что Ричард защитил докторскую диссертацию, провел выдающиеся исследования в Карибском бассейне, но год назад бросил все.
– Нет. Ради удовольствия. – Ричард улыбнулся прежней открытой улыбкой. – Я уже почти забыл, что это такое. Все мы хорошо знаем, какое удовлетворение приносит успешная работа. Но удовольствие? Прихоть? Каприз? Когда ты в последний раз делала глупость, Лейша?
Она улыбнулась:
– Я ела сахарную "вату" под душем.
– Правда? Зачем?
– Чтобы посмотреть, как она растекается.
– И как?
– Очень красиво.
– Когда это было?
– Прошлым летом. – Лейша рассмеялась.
– Ну, моя глупость посвежее. Я в Бостоне только чтобы увидеть тебя.
Лейша перестала смеяться:
– Ты слишком напряжен, Ричард.
– Ага, – натянуто ответил он. Она снова рассмеялась. – Я был в Индии, Лейша. И в Китае, и в Африке. Сперва путешествовал в обличье Спящего, не привлекая к себе внимания. Потом решил повидать Неспящих в Индии и Китае. Я пытался понять, почему в безнадежно отсталых странах – ведь там И—энергия доступна только в больших городах – спокойно принимают превосходство Неспящих, а здесь, в Америке, процветающей как никогда, неприязнь к нам растет.
– И ты понял? – спросила Лейша.
– Нет. Но, наблюдая за жизнью всех этих коммун и кампонгов, я понял нечто другое. Мы чересчур индивидуалистичны.
Лейша почувствовала разочарование. Она увидела лицо отца: "Превосходство – вот что имеет значение, Лейша. Превосходство, на основе индивидуальных особенностей..." Она потянулась за чашкой Ричарда:
– Еще кофе?
Он поймал ее руку:
– Пойми меня правильно, Лейша. Я говорю не о работе. Мы слишком рациональны. Слишком одиноки. Разобщенность убивает кое—что поважнее свободного потока идей. Она убивает радость.
Он не отпускал ее запястье. Она не замечала раньше, что его глаза такие глубокие. Подобное чувствуешь, заглядывая в ствол шахты. Страшно, кружится голова, и ты не знаешь, что на дне – золото или тьма. Или все вместе. Ричард мягко спросил:
– Стюарт?
– Все в прошлом. Студенческий роман.
– Кевин?
– Мы просто друзья.
– Я не был в этом уверен. Кто—то еще?
– Нет.
Он отпустил ее руку. Лейша бросила на него робкий взгляд.
– Это радость, Лейша.
Его смех отозвался в ней чем—то непонятным, а потом Лейша тоже рассмеялась воздушным, из мелких иголочек смехом, похожим на розовую сахарную "вату".
– Приезжай, Лейша. У него был еще один сердечный приступ.
Голос Сьюзан Меллинг в трубке звучал устало. Лейша спросила:
– Насколько это серьезно?
– Врачи не знают. Или обманывают. Он хочет тебя видеть.
Стоял май, месяц последнего рывка перед выпускными экзаменами. Корректура "Юридического обозрения" запаздывала. Ричард открыл новое дело – консультации для бостонских рыбаков, которые страдали от внезапных необъяснимых изменений океанских течений, и работал по двадцать четыре часа в сутки.
– Я приеду, – ответила Лейша.
В Чикаго было холоднее, чем в Бостоне. Почки на деревьях едва проклюнулись. На озере Мичиган, заполнившем громадные восточные окна отцовского дома, белые гребешки волн подбрасывали вверх холодные брызги. Сьюзан жила здесь – ее щетки для волос лежали на туалетном столике в спальне, журналы – в прихожей.
– Лейша, – проговорил Кэмден. Он сильно постарел. Серая кожа, впалые щеки, суетливый и озадаченный взгляд человека, для которого работа – как воздух. В углу, на маленьком стульчике восемнадцатого века сидела низенькая полная женщина с каштановыми косами.
– Алиса.
– Привет, Лейша.
– Алиса. Я искала тебя... Как ты?
– Хорошо, – ответила Алиса. Она держалась отчужденно, но мягко и была ничуть не похожа на ту рассерженную Алису, которую Лейша видела шесть лет назад в горах Пенсильвании. Кэмден с трудом повернулся в постели, и Лейша увидела, что его глаза не потеряли своей яркой синевы.
– Я просил Алису приехать. И Сьюзан. Я умираю, Лейша.
Лейша, зная, как он ценит правду, промолчала. От любви и жалости к отцу болело сердце.
– У Джона Яворски хранится мое завещание. Но я хочу сказать вам, что там написано. Последние несколько лет я продавал имущество. Большая часть моего состояния теперь хранится на банковских счетах. Я оставил одну десятую Алисе, одну десятую – Сьюзан, одну десятую – Элизабет, а остальное тебе, Лейша, потому что ты единственная сможешь должным образом распорядиться деньгами.
Лейша изумленно взглянула на Алису. Сестра была такой же невозмутимой.
– Элизабет? Моя... мать? Жива?
– Да, – ответил Кэмден.
– Ты сказал мне, что она умерла! Много лет назад!
– Да. Я думал, что так будет лучше для тебя. Она завидовала тебе. И ничего не могла тебе дать. Она бы только расстроила тебя.
Нищие в Испании...
– Ты ошибся, папа. Она моя мать... – Лейша не смогла закончить фразу.
Кэмден не дрогнул:
– Я так не думаю. Но ты теперь взрослая и можешь повидать ее.
Он все смотрел на нее своими яркими, запавшими глазами, а мир вокруг Лейши рушился. Отец солгал ей! Сьюзан с легкой усмешкой внимательно наблюдала за Лейшей. Неужели она рада, что Кэмден упал в глазах своей дочери? Неужели она с самого начала ревновала его к ней, к Лейше...
Стоп. Она рассуждает, как Тони.
Мысль помогла ей прийти в себя. Но Лейша все еще смотрела на отца, а тот не отводил взгляда – неумолимый, непоколебимый человек, даже на смертном одре уверенный в своей правоте.
Алиса коснулась плеча Лейши, а голос прозвучал так тихо, что расслышала только Лейша.
– Он все сказал, Лейша. А ты скоро оправишься.
Алиса оставила сына в Калифорнии со своим вторым мужем. С Беком Ватроузом, строительным подрядчиком, она познакомилась, работая официанткой в кафе на Искусственных островах. Бек усыновил Джордана.
– До встречи с Беком мне приходилось несладко. Знаешь, когда я носила Джордана, мне часто снилось, что он родится Неспящим. Каждую ночь я видела это во сне, и каждое утро меня мутило при мысли, что ребенок вырастет глупым и никчемным, как я. Я прожила с Эдом – помнишь, в Аппалачах – еще два года. Когда он бил меня, я радовалась. Мне хотелось, чтобы отец это видел. По крайней мере Эду я была небезразлична.
У Лейши вырвался хрип.
– В конце концов я уехала, потому что боялась за Джордана. В Калифорнии я целый год бездельничала. Стала весить 190 фунтов. Потом вернулась домой повидать маму.
– А мне не сказала, – упрекнула Лейша.
– Она почти не просыхает, – сказала Алиса с грубой прямотой, – и вряд ли захотела бы увидеться с тобой. Но меня приняла и обслюнявила, причитая, что я ее "настоящая" дочь, а потом обделала мое платье. Она кричала, что папа погубил наши с ней жизни, и все ради тебя. И знаешь, что я сделала? – Что? – Голос Лейши дрожал.
– Я полетела домой, сожгла всю свою одежду, нашла работу, поступила в колледж, похудела на пятьдесят фунтов и отдала Джордана в группу игрового воспитания.
Сестры сидели молча. Темное озеро за окном не освещали ни луна, ни звезды. Лейшу вдруг затрясло, а Алиса похлопала ее по плечу.
– Скажи... – Лейше просто хотелось слышать теперешний голос Алисы, мягкий и отстраненный, без глубоко запрятанной боли.
– Расскажи мне о Джордане. Ему сейчас пять? Какой он?
Алиса повернула голову и спокойно посмотрела на Лейшу.
– Он веселый, заурядный мальчик. Совершенно обыкновенный.
Кэмден умер неделю спустя. После похорон Лейша попыталась увидеться с матерью, но та лечилась от алкоголизма и наркомании в Брукфилдском центре. Врачи сказали, что Элизабет Кэмден не принимает никого, кроме своей единственной дочери, Алисы Кэмден Ватроуз.
Сьюзан Меллинг отвезла Лейшу в аэропорт. Она со знанием дела рассуждала об учебе Лейши, о Гарварде, о "Юридическом обозрении". Лейша отвечала односложно, но Сьюзан не отступала: когда Лейша сдает экзамены в адвокатуру? Когда у нее собеседования по поводу работы? Постепенно Лейша освободилась от оцепенения. Она поняла, что настойчивые расспросы Сьюзан были проявлением заботы.
– Он пожертвовал многими людьми, – неожиданно сказала Лейша.
– Но не мною, – сказала Сьюзан. – Только на короткое время, когда я оставила свою работу, чтобы заниматься его делами. Роджер не очень—то приветствовал жертвы.
– Он был не прав? – в словах Лейши невольно послышалась нотка отчаяния.
Сьюзан грустно улыбнулась:
– Нет, он был прав. Мне не следовало бросать работу. Потом мне пришлось слишком долго обретать себя.
"Он делает это с людьми", – прозвучал чей—то голос в ушах Лейши. Сьюзан? Или Алиса? Она не смогла вспомнить.
Лейша устала. Двадцать минут отдыха восстановят силы. Глаза жгли непривычные слезы. Она откинула голову на спинку сиденья и прикрыла веки.
Сьюзан поставила машину на стоянку и выключила зажигание.
– Я хочу сказать тебе кое—что, Лейша.
Лейша открыла глаза:
– Насчет завещания?
Сьюзан натянуто улыбнулась:
– Нет. Группа исследователей из Биотеха и Чикагского медицинского завершила исследование мозга Берни Куна.
Лейша повернулась к Сьюзан. На лице у мачехи отразилась сложная гамма чувств – решимость, удовлетворение, гнев и что—то еще, чему Лейша не знала названия.
– Мы опубликуем результаты на следующей неделе в "Новоанглийском медицинском журнале". Благодаря строжайшей секретности в прессу ничего не просочилось. Но сейчас я хочу рассказать тебе сама о том, что мы обнаружили.
– Говори, – сердце девушки сжалось.
– Помнишь, как ты и другие Неспящие ребята выпили интерльюкин—1?
– Как ты об этом узнала?
– За вами наблюдали гораздо пристальнее, чем вы думали. Помнишь, как у тебя болела голова?
– Да.
– Именно об интерльюкине—1 я и хочу поговорить. Этот препарат относится к большой группе веществ, которые запускают иммунную систему, стимулируют выделение антител, деятельность белых кровяных телец. У нормальных людей выбросы ИЛ—1 происходят во время медленной фазы сна, и иммунная система получает резкий толчок. Двадцать восемь лет назад мы исследовали, будут ли неспящие дети болеть чаще, чем спящие?
– Я же никогда не болела, – возразила Лейша.
– Нет, болела. Ветрянка и три простуды к концу четвертого года жизни, – дала точный ответ Сьюзан. – Но в общем, вы все здоровые люди. Это породило новую теорию: если взрыв иммунной активности возникает во сне, значит, колебания температуры тела во время БДГ—фазы увеличивают риск заболеваний. Другими словами, сон является причиной иммунной уязвимости, которую уравновешивают эндогенные пирогены, подобные ИЛ—1. При отсутствии сна эта проблема не возникала. Тебе понятно?
– Да.
– Конечно. Дурацкий вопрос. – Сьюзан откинула волосы. Они поседели на висках. Под правым глазом появилось возрастное пятнышко. – За долгие годы мы сняли с Неспящих тысячи, сотни тысяч однопротонных томограмм плюс бесконечные энцефалограммы, образцы спинномозговой жидкости... Правда, нам не удалось по—настоящему заглянуть в ваш мозг. Пока Берни Кун не врезался в дорожное ограждение.
– Сьюзан, – остановила ее Лейша, – скажи мне прямо, без обиняков.
– Вы не будете стареть.
– Что?
– Конечно, кожа слегка отвиснет под действием гравитации. Но отсутствие
пептидов сна влияет на иммунную систему и восстановление тканей непонятным
для нас образом. У Берни Куна был совершенный организм, не просто
здоровый, не просто молодой – идеальный. У Неспящих происходит усиленная
регенерация тканей, явно вызванная работой иммунной системы.
– Как долго это может продолжаться? – прошептала Лейша.
– Черт его знает. Берни Кун был молод. Возможно, в какой—то момент включится некий компенсационный механизм и все вы просто рухнете, как целый полк Дорианов Греев. Вряд ли это продлится вечно – вечной регенерации не бывает. Но долго, очень долго.
Лейша уставилась на собственное отражение на ветровом стекле. Ей привиделось лицо отца на фоне голубой шелковой обивки гроба в обрамлении белых роз. Его сердце не умело восстанавливаться.
– О будущем в этой связи можно только гадать, – нарушила молчание Сьюзан. – Пептидные структуры, вызывающие у нормальных людей потребность во сне, напоминают компоненты бактериальных клеток. Может быть, существует связь между сном и восприимчивостью к патогенным микробам. Однако отсутствие точных данных никогда не останавливало бульварных писак. Я хотела подготовить тебя, потому что вас будут называть суперменами, homo perfectus и еще Бог знает как. Бессмертными.
Женщины молчали. Наконец Лейша произнесла:
– Я расскажу остальным по нашей связи. Об утечке не беспокойся. Кевин Бейкер создал специальную сеть для Группы.
– Вы уже так хорошо организованы?
– Да.
Губы Сьюзан задрожали. Она отвела взгляд:
– Пойдем, пора, пропустишь свой рейс.
Обычно не обращавшая внимания на рекламу Лейша подошла к газетному киоску, быстро набрала номер своей кредитной карточки и нажала на кнопку распечатки. Заголовок продолжал описывать круги. Один из рабочих магазина перестал выкладывать на полки коробки и уставился на девушку. Брюс, телохранитель Лейши, взял его под наблюдение.
Ей было двадцать два года, она заканчивала Гарвардский юридический, редактировала статьи для "Юридического обозрения" и была бесспорно лучшей студенткой своего курса. Ближайшими ее соперниками были Джонатан Кокчиара, Лен Картер и Марта Венц. Все – Неспящие.
Дома Лейша просмотрела распечатку. Потом подключилась к спецсети Группы, управляемой из Остина. В файлах хранилось еще несколько сообщений об этом ребенке. Но Кевин опередил ее и вызвал по аудиосвязи.
– Лейша! Я как раз собирался вызывать тебя.
– Что творится со Стеллой Бевингтон, Кев? Кто—нибудь проверял?
– Рэнди Дэвис из Чикаго. Он еще учится в средней школе. Живет в районе Парк—Ридж, а Стелла – в Скоки. Ее родители набросились на него чуть ли не с оскорблениями, но он все—таки повидал Стеллу. Это не похоже на жестокое обращение, обычная глупость: родители хотели вундеркинда, наскребали и экономили, а теперь не могут справиться с ее гениальностью. Они кричат на нее, заставляют спать, применяют авторитарные методы.
– А эмоциональное насилие?
– Думаю, нам пока не стоит вмешиваться. Двое из нас будут поддерживать со Стеллой тесный контакт – у нее есть модем, а родители о нашем существовании не знают; Рэнди будет навещать ее каждую неделю.
Лейша прикусила губу.
– В этой дерьмовой статейке сказано, что ей семь лет.
– Да.
– Может, все же не следует ее там оставлять? Я как гражданка Иллинойса могу зарегистрировать жалобу ребенка отсюда, если у Рэнди слишком много дел...
– Нет. Подождем немного. Возможно, все образуется.
Действительно. Почти все Неспящие самоутверждались независимо от сопротивления голосистого меньшинства. Большинство же людей постепенно привыкли к растущему числу Неспящих, особенно когда стало ясно, что они заботятся о преуспеянии всей страны.
Кевин Бейкер в свои двадцать шесть лет заработал целое состояние на микрочипах. Благодаря ему Искусственный интеллект превратился в реальность. Кэролин Риццоло получила Пулитцеровскую премию за пьесу "Утренний свет". Ей было всего двадцать четыре. Джереми Робинсон завершил новейшие исследования по сверхпроводимости еще будучи дипломником Стэнфорда. Уильям Теин, редактор "Юридического обозрения" в те годы, когда Лейша только поступила в Гарвард, сейчас имел широчайшую частную практику и не проиграл ни одного дела. Ему тоже было двадцать шесть, но практичные клиенты поручали ему все более важные дела.
Но не все шло так гладко.
Информационная сеть Кевина Бейкера и Ричарда Келлера сплотила всех Неспящих. Лейша Кэмден финансировала судебные баталии, оплачивала обучение Неспящих из малообеспеченных семей. Ронда Лавельер учредила и зарегистрировала в Калифорнии детский приют, и при малейшей возможности Группа забирала маленьких Неспящих из семей, где им приходилось несладко. В Группе было уже три дипломированных юриста; в ближайшем будущем лицензию на частную практику в пяти различных штатах должны были получить еще четверо.
Однажды, когда Неспящим не удалось забрать ребенка из семьи, они его выкрали. Над четырехлетним Тимми Демарцо издевались родители.
Он был слишком мал, чтобы позвать на помощь. Группа узнала о нем из полицейских сводок, сканируемых компанией Кевина. Теперь он жил в Северной Дакоте. Его приемная мать, родственница одного из Неспящих, позаботилась о том, чтобы ребенок не попал ни в один банк данных. О похищении знали не более десяти человек. А всего в Соединенных Штатах насчитывалось уже 3428 Неспящих. Из них 2691 человек входил в Группу и пользовался спецсетью. Еще 701 были слишком малы, чтобы пользоваться модемом. И только 36 Неспящих по различным причинам не состояли в Группе.
Похищение Тимми организовал Тони Индивино.
– Я хотел поговорить с тобой о Тони, – сказал как—то Лейше Кевин. – Он опять взялся за старое. На этот раз он покупает большой участок.
Она несколько раз сложила распечатку и очень аккуратно положила на стол.
– Где?
– В Аллеганах. На юге штата Нью—Йорк. Сейчас он прокладывает дороги. Весной будет построено первое здание.
– Дженнифер Шарафи по—прежнему субсидирует его?
– Да. У Тони начинают появляться сторонники, Лейша.
– Знаю.
– Позвони ему.
– Хорошо.
До полуночи она редактировала журнал, потом до четырех утра готовилась к занятиям. С четырех до пяти просмотрела юридические бумаги Группы. В пять позвонила Тони в Чикаго. Он окончил среднюю школу, проучился семестр в Северо—Западном, и на рождественские каникулы наконец—то разругался с матерью.
– Тони? Это Лейша.
– Отвечаю: да, да, нет, иди к черту.
Лейша заскрипела зубами:
– Чудесно. А теперь перечисли вопросы.
– Считаешь ли ты необходимым для Неспящих создать самодостаточное общество? Готова ли Дженнифер Шарафи финансировать строительство целого городка? Не будет ли это предательством наших идеалов? Не мешает ли жизнь в закрытом укрепленном городе торговым отношениям с внешним миром?
– Я бы никогда не отмахнулась от ТЕБЯ.
– Хвала тебе, – промолвил Тони. И добавил через мгновение: – Извини. Я говорю, как один из них.
– Это не то, что нам нужно. Тони.
– Спасибо, хоть не сказала, что у меня ничего не выйдет.
– Мы относимся к одному виду. Тони.
– Передай это Спящим.
– Ты преувеличиваешь. Ненавистников везде хватает, но сдаваться...
– Мы и не собираемся сдаваться. Плоды наших трудов можно будет свободно продавать: программное обеспечение, приборы, книги, юридические консультации. Мы вольны ездить куда захотим. Но у нас будет тихая гавань, свободная от идиотов, которые считают, что мы обязаны им по гроб.
– Дело не в долге.
– Правда? – сказал Тони. – Давай расставим все точки над "i", Лейша. Во что же ты веришь, иагаистка?
– Тони...
– Ответь! – настаивал Тони, и Лейша вдруг услыхала голос четырнадцатилетнего подростка, с которым ее познакомил Ричард. И тут же она вспомнила, как отец держал ее на руках и объяснял ей, что она особенная.
– Я верю в добровольный взаимовыгодный обмен. В духовность человека. В контракт. И в то, что мы должны помогать друг другу.
– Прекрасно, – отрезал Тони. – А что ты скажешь об испанских нищих?
– О ком?
– Ты идешь по улице одной из бедных стран, например Испании, и видишь нищего. Ты дашь ему доллар?
– Возможно.
– Почему? Он же ничего тебе не продает.
– Знаю. Подам из доброты, из сострадания.
– Ты видишь шестерых попрошаек. Ты дашь им всем по доллару?
– Возможно.
– Ну хорошо. Перед тобой сто христарадников, и у тебя нет состояния Лейши Кэмден. Ты дашь им всем по доллару?
– Нет.
– Почему?
Лейша вооружилась терпением. Нечасто ей хотелось прервать связь; но Тони как раз из тех...
– Это чересчур. В первую очередь я должна позаботиться о себе.
– Ладно. Теперь обдумай вот что. В Биотехническом институте, где зародилась наша с тобой жизнь, дорогая псевдосестричка, не далее как вчера доктор Меллинг...
– Кто?
– Доктор Сьюзан Меллинг. О Господи, я совершенно забыл, что она когда—то была замужем за твоим отцом!
– Я потеряла ее след, – сказала Лейша. – Я и не знала, что она вернулась к научной работе. Алиса когда—то говорила... впрочем, не важно. Так что происходит в Биотехническом?
– Только что обнародованы две потрясающие новости. Результат генетического анализа зародыша подтвердил: отсутствие потребности во сне является доминантным геном. Дети членов нашей Группы тоже будут бодрствовать.
– Мы всегда это знали, – заметила Лейша. – Карла Датчер – первая
беременная среди Неспящих. Ее муж был Спящим.
– Весь мир ожидал этого.
– Но пресса все равно раздует скандал. Вот увидишь. Мутанты размножаются! Через поколение Новая раса будет господствовать!
Лейша не стала возражать:
– А вторая новость?
– Печальная, Лейша. Мы потеряли одного из наших.
Она почувствовала желудочный спазм:
– Кто?!
– Берни Кун. Из Сиэтла. – Лейша не знала такого. – Автокатастрофа. На первый взгляд все просто – на вираже отказали тормоза. Он водил машину всего несколько месяцев. Ему было семнадцать. Но вот что важно: родители предоставили его внутренние органы в совместное распоряжение Биотехнического института и патологоанатомического отделения Чикагского медицинского. Они собираются как следует посмотреть, как влияет на организм длительное отсутствие сна.
– Без этого не обойтись, – сказала Лейша. – Бедный парень. Но почему ты так боишься? Что они могут обнаружить?
– Не знаю. Я не врач. Но если всплывет что—то, что наши противники смогут обернуть против нас, то они не постесняются.
– Ты сошел с ума, Тони.
– Глупости. Неспящие гораздо спокойнее и лучше ориентированы в реальности. Разве ты не читаешь литературу?
– Тони...
– И все—таки. Ты идешь по улицам Испании, и сто нищих требуют подаяния. Ты говоришь им "нет". Но они так злы, что сбивают тебя с ног и отнимают все, а потом избивают? Просто так, от зависти и отчаяния?
Лейша молчала.
– Не хочешь ли ты сказать, что так не бывает, Лейша?
– Бывает, – бесстрастно ответила Лейша. – Но не так уж часто.
– Чепуха. Почитай газеты. Но вопрос вот в чем: что ты должна тем попрошайкам? Что делать праведному иагаисту, верящему во взаимовыгодные контракты с людьми, которые умеют только брать?
– Ты не...
– Что, Лейша? Будем объективны: что мы должны алчным бездельникам?
– Я уже говорила. Быть добрыми, милосердными.
– Даже если они не платят нам тем же? Почему?
– Потому что... – Она замолчала.
– Ну же? Почему законопослушные и трудолюбивые человеческие существа обязаны кормить тунеядцев? Какая здесь подоплека – философская, экономическая или нравственная? Будь честной как всегда.
Лейша уткнулась головой в колени. Вопрос выбил почву у нее из—под ног, но она не пыталась уклониться от ответа.
– Не знаю. Я просто знаю, что должны.
– Но почему?
Она не ответила. Мгновение спустя заговорил Тони. Теперь его голос звучал почти нежно.
– Приезжай весной посмотреть на строительство Убежища.
– Нет.
– Я бы хотел, чтобы ты приехала.
– Нет. Круговая оборона – это не выход.
– Нищие наглеют, Лейша, – сказал Тони. – Причем тем больше, чем богаче становятся Неспящие. Я говорю не о деньгах.
– Тони... – Лейша не знала, что сказать.
– Не очень—то разгуливай по улицам, вооруженная только памятью о Кенцо Иагаи.
В холодный мартовский день, когда резкий ветер свистел вдоль реки Чарлз, Ричард Келлер приехал в Кембридж. Лейшу он не предупредил – они не виделись уже три года. Она спешила по дорожке к своему городскому дому, закутанная в красный шерстяной шарф, а он поджидал ее, загородив собой дверь. Телохранитель Лейши напрягся.
– Брюс, все в порядке, это мой старый друг.
– Привет, Лейша.
Ричард потяжелел, раздался, отрастил бороду.
– Какая ты красивая, – сказал он.
Лейша сварила кофе.
– Ты здесь по делу?
По спецсети она узнала, что Ричард защитил докторскую диссертацию, провел выдающиеся исследования в Карибском бассейне, но год назад бросил все.
– Нет. Ради удовольствия. – Ричард улыбнулся прежней открытой улыбкой. – Я уже почти забыл, что это такое. Все мы хорошо знаем, какое удовлетворение приносит успешная работа. Но удовольствие? Прихоть? Каприз? Когда ты в последний раз делала глупость, Лейша?
Она улыбнулась:
– Я ела сахарную "вату" под душем.
– Правда? Зачем?
– Чтобы посмотреть, как она растекается.
– И как?
– Очень красиво.
– Когда это было?
– Прошлым летом. – Лейша рассмеялась.
– Ну, моя глупость посвежее. Я в Бостоне только чтобы увидеть тебя.
Лейша перестала смеяться:
– Ты слишком напряжен, Ричард.
– Ага, – натянуто ответил он. Она снова рассмеялась. – Я был в Индии, Лейша. И в Китае, и в Африке. Сперва путешествовал в обличье Спящего, не привлекая к себе внимания. Потом решил повидать Неспящих в Индии и Китае. Я пытался понять, почему в безнадежно отсталых странах – ведь там И—энергия доступна только в больших городах – спокойно принимают превосходство Неспящих, а здесь, в Америке, процветающей как никогда, неприязнь к нам растет.
– И ты понял? – спросила Лейша.
– Нет. Но, наблюдая за жизнью всех этих коммун и кампонгов, я понял нечто другое. Мы чересчур индивидуалистичны.
Лейша почувствовала разочарование. Она увидела лицо отца: "Превосходство – вот что имеет значение, Лейша. Превосходство, на основе индивидуальных особенностей..." Она потянулась за чашкой Ричарда:
– Еще кофе?
Он поймал ее руку:
– Пойми меня правильно, Лейша. Я говорю не о работе. Мы слишком рациональны. Слишком одиноки. Разобщенность убивает кое—что поважнее свободного потока идей. Она убивает радость.
Он не отпускал ее запястье. Она не замечала раньше, что его глаза такие глубокие. Подобное чувствуешь, заглядывая в ствол шахты. Страшно, кружится голова, и ты не знаешь, что на дне – золото или тьма. Или все вместе. Ричард мягко спросил:
– Стюарт?
– Все в прошлом. Студенческий роман.
– Кевин?
– Мы просто друзья.
– Я не был в этом уверен. Кто—то еще?
– Нет.
Он отпустил ее руку. Лейша бросила на него робкий взгляд.
– Это радость, Лейша.
Его смех отозвался в ней чем—то непонятным, а потом Лейша тоже рассмеялась воздушным, из мелких иголочек смехом, похожим на розовую сахарную "вату".
– Приезжай, Лейша. У него был еще один сердечный приступ.
Голос Сьюзан Меллинг в трубке звучал устало. Лейша спросила:
– Насколько это серьезно?
– Врачи не знают. Или обманывают. Он хочет тебя видеть.
Стоял май, месяц последнего рывка перед выпускными экзаменами. Корректура "Юридического обозрения" запаздывала. Ричард открыл новое дело – консультации для бостонских рыбаков, которые страдали от внезапных необъяснимых изменений океанских течений, и работал по двадцать четыре часа в сутки.
– Я приеду, – ответила Лейша.
В Чикаго было холоднее, чем в Бостоне. Почки на деревьях едва проклюнулись. На озере Мичиган, заполнившем громадные восточные окна отцовского дома, белые гребешки волн подбрасывали вверх холодные брызги. Сьюзан жила здесь – ее щетки для волос лежали на туалетном столике в спальне, журналы – в прихожей.
– Лейша, – проговорил Кэмден. Он сильно постарел. Серая кожа, впалые щеки, суетливый и озадаченный взгляд человека, для которого работа – как воздух. В углу, на маленьком стульчике восемнадцатого века сидела низенькая полная женщина с каштановыми косами.
– Алиса.
– Привет, Лейша.
– Алиса. Я искала тебя... Как ты?
– Хорошо, – ответила Алиса. Она держалась отчужденно, но мягко и была ничуть не похожа на ту рассерженную Алису, которую Лейша видела шесть лет назад в горах Пенсильвании. Кэмден с трудом повернулся в постели, и Лейша увидела, что его глаза не потеряли своей яркой синевы.
– Я просил Алису приехать. И Сьюзан. Я умираю, Лейша.
Лейша, зная, как он ценит правду, промолчала. От любви и жалости к отцу болело сердце.
– У Джона Яворски хранится мое завещание. Но я хочу сказать вам, что там написано. Последние несколько лет я продавал имущество. Большая часть моего состояния теперь хранится на банковских счетах. Я оставил одну десятую Алисе, одну десятую – Сьюзан, одну десятую – Элизабет, а остальное тебе, Лейша, потому что ты единственная сможешь должным образом распорядиться деньгами.
Лейша изумленно взглянула на Алису. Сестра была такой же невозмутимой.
– Элизабет? Моя... мать? Жива?
– Да, – ответил Кэмден.
– Ты сказал мне, что она умерла! Много лет назад!
– Да. Я думал, что так будет лучше для тебя. Она завидовала тебе. И ничего не могла тебе дать. Она бы только расстроила тебя.
Нищие в Испании...
– Ты ошибся, папа. Она моя мать... – Лейша не смогла закончить фразу.
Кэмден не дрогнул:
– Я так не думаю. Но ты теперь взрослая и можешь повидать ее.
Он все смотрел на нее своими яркими, запавшими глазами, а мир вокруг Лейши рушился. Отец солгал ей! Сьюзан с легкой усмешкой внимательно наблюдала за Лейшей. Неужели она рада, что Кэмден упал в глазах своей дочери? Неужели она с самого начала ревновала его к ней, к Лейше...
Стоп. Она рассуждает, как Тони.
Мысль помогла ей прийти в себя. Но Лейша все еще смотрела на отца, а тот не отводил взгляда – неумолимый, непоколебимый человек, даже на смертном одре уверенный в своей правоте.
Алиса коснулась плеча Лейши, а голос прозвучал так тихо, что расслышала только Лейша.
– Он все сказал, Лейша. А ты скоро оправишься.
Алиса оставила сына в Калифорнии со своим вторым мужем. С Беком Ватроузом, строительным подрядчиком, она познакомилась, работая официанткой в кафе на Искусственных островах. Бек усыновил Джордана.
– До встречи с Беком мне приходилось несладко. Знаешь, когда я носила Джордана, мне часто снилось, что он родится Неспящим. Каждую ночь я видела это во сне, и каждое утро меня мутило при мысли, что ребенок вырастет глупым и никчемным, как я. Я прожила с Эдом – помнишь, в Аппалачах – еще два года. Когда он бил меня, я радовалась. Мне хотелось, чтобы отец это видел. По крайней мере Эду я была небезразлична.
У Лейши вырвался хрип.
– В конце концов я уехала, потому что боялась за Джордана. В Калифорнии я целый год бездельничала. Стала весить 190 фунтов. Потом вернулась домой повидать маму.
– А мне не сказала, – упрекнула Лейша.
– Она почти не просыхает, – сказала Алиса с грубой прямотой, – и вряд ли захотела бы увидеться с тобой. Но меня приняла и обслюнявила, причитая, что я ее "настоящая" дочь, а потом обделала мое платье. Она кричала, что папа погубил наши с ней жизни, и все ради тебя. И знаешь, что я сделала? – Что? – Голос Лейши дрожал.
– Я полетела домой, сожгла всю свою одежду, нашла работу, поступила в колледж, похудела на пятьдесят фунтов и отдала Джордана в группу игрового воспитания.
Сестры сидели молча. Темное озеро за окном не освещали ни луна, ни звезды. Лейшу вдруг затрясло, а Алиса похлопала ее по плечу.
– Скажи... – Лейше просто хотелось слышать теперешний голос Алисы, мягкий и отстраненный, без глубоко запрятанной боли.
– Расскажи мне о Джордане. Ему сейчас пять? Какой он?
Алиса повернула голову и спокойно посмотрела на Лейшу.
– Он веселый, заурядный мальчик. Совершенно обыкновенный.
Кэмден умер неделю спустя. После похорон Лейша попыталась увидеться с матерью, но та лечилась от алкоголизма и наркомании в Брукфилдском центре. Врачи сказали, что Элизабет Кэмден не принимает никого, кроме своей единственной дочери, Алисы Кэмден Ватроуз.
Сьюзан Меллинг отвезла Лейшу в аэропорт. Она со знанием дела рассуждала об учебе Лейши, о Гарварде, о "Юридическом обозрении". Лейша отвечала односложно, но Сьюзан не отступала: когда Лейша сдает экзамены в адвокатуру? Когда у нее собеседования по поводу работы? Постепенно Лейша освободилась от оцепенения. Она поняла, что настойчивые расспросы Сьюзан были проявлением заботы.
– Он пожертвовал многими людьми, – неожиданно сказала Лейша.
– Но не мною, – сказала Сьюзан. – Только на короткое время, когда я оставила свою работу, чтобы заниматься его делами. Роджер не очень—то приветствовал жертвы.
– Он был не прав? – в словах Лейши невольно послышалась нотка отчаяния.
Сьюзан грустно улыбнулась:
– Нет, он был прав. Мне не следовало бросать работу. Потом мне пришлось слишком долго обретать себя.
"Он делает это с людьми", – прозвучал чей—то голос в ушах Лейши. Сьюзан? Или Алиса? Она не смогла вспомнить.
Лейша устала. Двадцать минут отдыха восстановят силы. Глаза жгли непривычные слезы. Она откинула голову на спинку сиденья и прикрыла веки.
Сьюзан поставила машину на стоянку и выключила зажигание.
– Я хочу сказать тебе кое—что, Лейша.
Лейша открыла глаза:
– Насчет завещания?
Сьюзан натянуто улыбнулась:
– Нет. Группа исследователей из Биотеха и Чикагского медицинского завершила исследование мозга Берни Куна.
Лейша повернулась к Сьюзан. На лице у мачехи отразилась сложная гамма чувств – решимость, удовлетворение, гнев и что—то еще, чему Лейша не знала названия.
– Мы опубликуем результаты на следующей неделе в "Новоанглийском медицинском журнале". Благодаря строжайшей секретности в прессу ничего не просочилось. Но сейчас я хочу рассказать тебе сама о том, что мы обнаружили.
– Говори, – сердце девушки сжалось.
– Помнишь, как ты и другие Неспящие ребята выпили интерльюкин—1?
– Как ты об этом узнала?
– За вами наблюдали гораздо пристальнее, чем вы думали. Помнишь, как у тебя болела голова?
– Да.
– Именно об интерльюкине—1 я и хочу поговорить. Этот препарат относится к большой группе веществ, которые запускают иммунную систему, стимулируют выделение антител, деятельность белых кровяных телец. У нормальных людей выбросы ИЛ—1 происходят во время медленной фазы сна, и иммунная система получает резкий толчок. Двадцать восемь лет назад мы исследовали, будут ли неспящие дети болеть чаще, чем спящие?
– Я же никогда не болела, – возразила Лейша.
– Нет, болела. Ветрянка и три простуды к концу четвертого года жизни, – дала точный ответ Сьюзан. – Но в общем, вы все здоровые люди. Это породило новую теорию: если взрыв иммунной активности возникает во сне, значит, колебания температуры тела во время БДГ—фазы увеличивают риск заболеваний. Другими словами, сон является причиной иммунной уязвимости, которую уравновешивают эндогенные пирогены, подобные ИЛ—1. При отсутствии сна эта проблема не возникала. Тебе понятно?
– Да.
– Конечно. Дурацкий вопрос. – Сьюзан откинула волосы. Они поседели на висках. Под правым глазом появилось возрастное пятнышко. – За долгие годы мы сняли с Неспящих тысячи, сотни тысяч однопротонных томограмм плюс бесконечные энцефалограммы, образцы спинномозговой жидкости... Правда, нам не удалось по—настоящему заглянуть в ваш мозг. Пока Берни Кун не врезался в дорожное ограждение.
– Сьюзан, – остановила ее Лейша, – скажи мне прямо, без обиняков.
– Вы не будете стареть.
– Что?
– Конечно, кожа слегка отвиснет под действием гравитации. Но отсутствие
пептидов сна влияет на иммунную систему и восстановление тканей непонятным
для нас образом. У Берни Куна был совершенный организм, не просто
здоровый, не просто молодой – идеальный. У Неспящих происходит усиленная
регенерация тканей, явно вызванная работой иммунной системы.
– Как долго это может продолжаться? – прошептала Лейша.
– Черт его знает. Берни Кун был молод. Возможно, в какой—то момент включится некий компенсационный механизм и все вы просто рухнете, как целый полк Дорианов Греев. Вряд ли это продлится вечно – вечной регенерации не бывает. Но долго, очень долго.
Лейша уставилась на собственное отражение на ветровом стекле. Ей привиделось лицо отца на фоне голубой шелковой обивки гроба в обрамлении белых роз. Его сердце не умело восстанавливаться.
– О будущем в этой связи можно только гадать, – нарушила молчание Сьюзан. – Пептидные структуры, вызывающие у нормальных людей потребность во сне, напоминают компоненты бактериальных клеток. Может быть, существует связь между сном и восприимчивостью к патогенным микробам. Однако отсутствие точных данных никогда не останавливало бульварных писак. Я хотела подготовить тебя, потому что вас будут называть суперменами, homo perfectus и еще Бог знает как. Бессмертными.
Женщины молчали. Наконец Лейша произнесла:
– Я расскажу остальным по нашей связи. Об утечке не беспокойся. Кевин Бейкер создал специальную сеть для Группы.
– Вы уже так хорошо организованы?
– Да.
Губы Сьюзан задрожали. Она отвела взгляд:
– Пойдем, пора, пропустишь свой рейс.