Страница:
Люси оглянулась на купца, надеясь, что тот хоть как-то ее подбодрит. Как это ни странно, насмешливый взгляд индийца действительно прибавил ей уверенности.
Люси так ничего и не сказала, но купец, очевидно, почувствовал ее тревогу — он обернулся, внимательно посмотрел на девушку и отвел взгляд. Потом молча достал из-за пояса два кинжала, приставил один острием к своему животу и сделал вид, что пронзает себя насквозь.
— Если люди хана найдут пещеру, — сказал он, протягивая кинжал девушке, — советую тебе поступить именно таким образом, англичанка.
Голос его был едва слышен и лишен какого-либо выражения.
— Но я не смогу!
— Придется, англичанка. От Хасим-хана такой быстрой смерти ты не получишь.
Люси опустила глаза, стыдясь собственной слабости.
— Ты прав, господин, но я боюсь, что моя рука дрогнет.
— Тогда держись поближе ко мне. Так и быть, выручу тебя. — Он переместился поближе к Люси. — Быстрей, англичанка, прижмись ко мне. Я тебе не завидую, если ты попадешь к ним в руки живой.
Люси припала к его плечу. Ее мерин недовольно переступил с места на место, от чего девушку качнуло еще ближе к купцу. От прикосновения Люси вся вздрогнула, а купец бросил на нее иронический взгляд. Люси смущенно залилась краской.
— У меня в мешке зерно, — сказал индиец, отворачиваясь. — Дай коням пожевать — это заткнет им глотку.
Люси открыла было рот, но купец резко качнул головой и прошептал:
— Молчи! Они уже здесь.
Люси услышала голоса, фырканье чужих лошадей. Теперь малейший шорох — и убежище будет раскрыто. Зачерпнув обеими ладонями зерна, Люси стала кормить коней, молясь Богу так истово, как никогда прежде в своей жизни.
Неподалеку от входа в пещеру преследователи остановились для совета.
— Никогда нам их не найти, — услышала Люси. — Зря только время тратим, копошимся тут в пыли! Ведь она — джинн. Ей ничего не стоило приделать лошадям крылья. Они давно улетели!
— Ха! — хмыкнул другой. — Ты расскажи эту сказку Хасим-хану. Увидишь, что он с тобой сделает. У тебя с перепугу у самого крылья вырастут.
Мерин Люси, чувствуя близость других лошадей, беспокойно зашевелился, ударив железным копытом о камень.
— Что это был за звук? — спросил один из всадников.
— Это джинн из бутылки вылезает, — насмешливо ответил другой. — Ладно, едем дальше. Искать бессмысленно, а я проголодался. Уверен, что они сделали круг и обошли селение с запада. Если так — их уже догнали без нас.
К несказанному облегчению Люси, это мнение было единогласно одобрено. Всадники неспешно пересекли ручей, и вскоре их голоса стихли вдали. Некоторое время спустя до пещеры уже не доносился и стук копыт.
Купец засунул кинжалы обратно за пояс.
— Еще часок подождем, и можно трогаться в путь. — На невозмутимом лице мелькнула тень улыбки. — Как считаешь, англичанка, может быть, позавтракаем?
Когда купец сказал, что уже можно трогаться в путь, беглецы выбрались из пещеры и восемь часов двигались через горы без остановки. Привал они сделали лишь тогда, когда на землю спустилась тьма.
Накормив и напоив усталых животных, индиец развел костер, а Люси тем временем подобрала на берегу горной речки плоский камень. Камень можно будет раскалить на огне и использовать как плиту, чтобы испечь лепешки.
Девушка нашла как раз то, что нужно, и очень довольная собой вернулась к костру. Наскоро сделала тесто, смазала раскаленный камень бараньим жиром. От аппетитного шипения и запаха у Люси аж в животе забурчало. На готовые лепешки она положила сверху кусочки сушеного козьего мяса и насыпала изюму. Потом с низким поклоном подала пищу купцу. Тот, коротко кивнув, принялся есть. Разговаривать во время трапезы не полагалось. Две лепешки купец съел сам, а от третьей отказался:
— Можешь съесть ее сама.
Люси была поражена.
— Ты наелся, господин?
— Нет, но я вижу, что ты голодна. Подожду, пока ты подкрепишься.
— Спасибо, господин, — низко поклонилась Люси и стала жадно есть лепешку.
Жесткое мясо нужно было жевать долго и тщательно, зато изюм ласкал язык сладостью. Какой странный этот купец. Люси еще не встречала индийца или афганца, который позволил бы женщине есть прежде, чем насытится сам. Облизнув пальцы, девушка решила, что не будет ломать над этим голову. Спасибо судьбе, что этот человек непохож на своих соплеменников.
В седельных мешках купца отыскался и котелок, в котором Люси разогрела воду. Беглецы с наслаждением стали пить драгоценный китайский чай, любимый напиток Хасим-хана. Ароматный дымок поднимался голубоватыми струйками, приятно щекоча ноздри.
Наевшись и согревшись чаем, Люси подобрала колени к подбородку и стала смотреть на угли костра. Впервые за последние два года она наелась досыта.
— Так откуда ты узнал про пещеру, господин? — спросила она, и на сей раз купец ответил на ее вопрос.
— У меня был компаньон, кочевник из-под Джелалабада. Его семья гоняла отары через эти горы каждую весну. За несколько часов до того, как моего напарника убили, он показал мне пещеру, которая нам так пригодилась.
Люси зевнула.
— Нам повезло, господин.
— Да, повезло. — Купец поднялся. — Помой котелок, англичанка, а я займусь одеялами. Уже поздно, на рассвете мы тронемся дальше. Как знать, не отправит ли Хасим-хан в погоню более толковых преследователей.
Когда Люси вернулась от ручья, костер был выложен по краю камнями, а сам купец сладко спал, завернувшись в одеяло. В пяти шагах от него лежало второе одеяло, аккуратно свернутое.
Люси проверила, нет ли поблизости змей или ядовитых пауков, после чего стала устраиваться на ночь. Она сняла чадру, вытряхнула из нее пыль и свернула в комок — получилась маленькая подушка. С довольным вздохом девушка закрыла глаза.
Голос купца заставил ее вздрогнуть.
— Спи спокойно, англичанка.
— Спасибо, господин. Да ниспошлет тебе Аллах добрых сновидений.
— Я тоже на это надеюсь.
Как странно он с ней разговаривает. Что-то здесь не так — то ли тон, то ли слова… Надо бы над этим как следует поразмыслить.
В следующий миг Люси уже спала.
Следующие три дня прошли без особых приключений, если не считать мелких неприятностей вроде нападения свирепых муравьев и одной бесприютной ночи, когда поблизости не оказалось никакого топлива для костра. К счастью, у беглецов было вдоволь еды — орехов и сушеных фруктов, да и воды в горах хватало. На второй день они свернули от речки в сторону, но на горных склонах было достаточно снега, так что жажда им не грозила.
Купец безжалостно гнал лошадей с рассвета и до заката. Но еды и зерна в мешках было предостаточно, так что лошади за ночь успевали подкрепиться, да и купец с девушкой не чувствовали себя измотанными. Впервые за два года Люси ела три раза в день, и ее тело крепло не по дням, а по часам.
— Хорошо, что ты догадалась взять чай, — сказал купец на четвертый день, когда Люси за обедом к черствой лепешке и сухим фруктам подала ему ароматный напиток. — С чаем трапеза куда как веселей.
По правде говоря, эта реплика девушку несколько обидела. Что же получается, без чая купцу в ее обществе было бы тоскливо? В пути они друг с другом почти не разговаривали, но зато у костра без устали болтали о всякой всячине. Люси рассказывала ему об Англии, о своем беззаботном детстве, проведенном в богатом отцовском поместье. Индиец слушал с интересом. О своей жизни он рассказывал гораздо меньше, но оживлялся, когда речь заходила об Индии.
Купец был на удивление хорошо осведомлен о международных делах. Люси знала от отца и других британских чиновников, что туземцев обычно совершенно не интересовало все происходившее за пределами их родной местности, не говоря уж об иных странах. Должно быть, полная опасностей жизнь торговца оружием пробудила в этом человеке интерес к внешнему миру. Ведь должен же он, в конце концов, знать, кто воюет, а кто нет, — иначе ему не сбыть свой товар.
— Почему ты молчишь, англичанка? Или я тебя чем-то обидел?
Люси сердито покосилась на индийца. Она уже привыкла к его невероятной способности угадывать ее мысли и настроения, однако временами это все же действовало ей на нервы.
— Нет, господин. Просто я расстроилась, что моя жалкая стряпня не пришлась тебе по вкусу.
Купец налил себе еще чаю, глаза его весело блеснули.
— А ты заметила, что «господином» ты меня называешь, лишь когда сердишься?
— О, господин, как мог ты вообразить, что я, исполненная глубочайшей благодарности…
— Лучше помолчи, Люси, — оборвал ее купец.
У девушки от удивления челюсть отвисла. Он назвал ее по имени! В его устах ее имя прозвучало как «Лю-си», с легкой паузой посередине, но такое произношение, пожалуй, даже было по-своему привлекательным.
Люси обхватила колени и уставилась на купца поверх чадры.
— Так ты запомнил мое имя?
— Конечно.
— Однако прежде ты его не употреблял.
— Мы не англичане, которые слишком быстро сходятся с людьми, не задумываясь о последствиях. У нас на Востоке полагают, что всему свое время.
— И ты решил, что нам пора… сойтись поближе?
— Нет, я всего лишь решил, что, с твоего позволения, могу теперь называть тебя по имени.
— Конечно, я не имею ничего против, — запнувшись, ответила Люси, ибо в глубине души ей даже нравилось, как он зовет ее — «англичанка», с легким оттенком иронии.
Купец заварил чай и протянул ей.
— Спасибо, господин.
— Меня зовут Рашид.
4
Люси так ничего и не сказала, но купец, очевидно, почувствовал ее тревогу — он обернулся, внимательно посмотрел на девушку и отвел взгляд. Потом молча достал из-за пояса два кинжала, приставил один острием к своему животу и сделал вид, что пронзает себя насквозь.
— Если люди хана найдут пещеру, — сказал он, протягивая кинжал девушке, — советую тебе поступить именно таким образом, англичанка.
Голос его был едва слышен и лишен какого-либо выражения.
— Но я не смогу!
— Придется, англичанка. От Хасим-хана такой быстрой смерти ты не получишь.
Люси опустила глаза, стыдясь собственной слабости.
— Ты прав, господин, но я боюсь, что моя рука дрогнет.
— Тогда держись поближе ко мне. Так и быть, выручу тебя. — Он переместился поближе к Люси. — Быстрей, англичанка, прижмись ко мне. Я тебе не завидую, если ты попадешь к ним в руки живой.
Люси припала к его плечу. Ее мерин недовольно переступил с места на место, от чего девушку качнуло еще ближе к купцу. От прикосновения Люси вся вздрогнула, а купец бросил на нее иронический взгляд. Люси смущенно залилась краской.
— У меня в мешке зерно, — сказал индиец, отворачиваясь. — Дай коням пожевать — это заткнет им глотку.
Люси открыла было рот, но купец резко качнул головой и прошептал:
— Молчи! Они уже здесь.
Люси услышала голоса, фырканье чужих лошадей. Теперь малейший шорох — и убежище будет раскрыто. Зачерпнув обеими ладонями зерна, Люси стала кормить коней, молясь Богу так истово, как никогда прежде в своей жизни.
Неподалеку от входа в пещеру преследователи остановились для совета.
— Никогда нам их не найти, — услышала Люси. — Зря только время тратим, копошимся тут в пыли! Ведь она — джинн. Ей ничего не стоило приделать лошадям крылья. Они давно улетели!
— Ха! — хмыкнул другой. — Ты расскажи эту сказку Хасим-хану. Увидишь, что он с тобой сделает. У тебя с перепугу у самого крылья вырастут.
Мерин Люси, чувствуя близость других лошадей, беспокойно зашевелился, ударив железным копытом о камень.
— Что это был за звук? — спросил один из всадников.
— Это джинн из бутылки вылезает, — насмешливо ответил другой. — Ладно, едем дальше. Искать бессмысленно, а я проголодался. Уверен, что они сделали круг и обошли селение с запада. Если так — их уже догнали без нас.
К несказанному облегчению Люси, это мнение было единогласно одобрено. Всадники неспешно пересекли ручей, и вскоре их голоса стихли вдали. Некоторое время спустя до пещеры уже не доносился и стук копыт.
Купец засунул кинжалы обратно за пояс.
— Еще часок подождем, и можно трогаться в путь. — На невозмутимом лице мелькнула тень улыбки. — Как считаешь, англичанка, может быть, позавтракаем?
Когда купец сказал, что уже можно трогаться в путь, беглецы выбрались из пещеры и восемь часов двигались через горы без остановки. Привал они сделали лишь тогда, когда на землю спустилась тьма.
Накормив и напоив усталых животных, индиец развел костер, а Люси тем временем подобрала на берегу горной речки плоский камень. Камень можно будет раскалить на огне и использовать как плиту, чтобы испечь лепешки.
Девушка нашла как раз то, что нужно, и очень довольная собой вернулась к костру. Наскоро сделала тесто, смазала раскаленный камень бараньим жиром. От аппетитного шипения и запаха у Люси аж в животе забурчало. На готовые лепешки она положила сверху кусочки сушеного козьего мяса и насыпала изюму. Потом с низким поклоном подала пищу купцу. Тот, коротко кивнув, принялся есть. Разговаривать во время трапезы не полагалось. Две лепешки купец съел сам, а от третьей отказался:
— Можешь съесть ее сама.
Люси была поражена.
— Ты наелся, господин?
— Нет, но я вижу, что ты голодна. Подожду, пока ты подкрепишься.
— Спасибо, господин, — низко поклонилась Люси и стала жадно есть лепешку.
Жесткое мясо нужно было жевать долго и тщательно, зато изюм ласкал язык сладостью. Какой странный этот купец. Люси еще не встречала индийца или афганца, который позволил бы женщине есть прежде, чем насытится сам. Облизнув пальцы, девушка решила, что не будет ломать над этим голову. Спасибо судьбе, что этот человек непохож на своих соплеменников.
В седельных мешках купца отыскался и котелок, в котором Люси разогрела воду. Беглецы с наслаждением стали пить драгоценный китайский чай, любимый напиток Хасим-хана. Ароматный дымок поднимался голубоватыми струйками, приятно щекоча ноздри.
Наевшись и согревшись чаем, Люси подобрала колени к подбородку и стала смотреть на угли костра. Впервые за последние два года она наелась досыта.
— Так откуда ты узнал про пещеру, господин? — спросила она, и на сей раз купец ответил на ее вопрос.
— У меня был компаньон, кочевник из-под Джелалабада. Его семья гоняла отары через эти горы каждую весну. За несколько часов до того, как моего напарника убили, он показал мне пещеру, которая нам так пригодилась.
Люси зевнула.
— Нам повезло, господин.
— Да, повезло. — Купец поднялся. — Помой котелок, англичанка, а я займусь одеялами. Уже поздно, на рассвете мы тронемся дальше. Как знать, не отправит ли Хасим-хан в погоню более толковых преследователей.
Когда Люси вернулась от ручья, костер был выложен по краю камнями, а сам купец сладко спал, завернувшись в одеяло. В пяти шагах от него лежало второе одеяло, аккуратно свернутое.
Люси проверила, нет ли поблизости змей или ядовитых пауков, после чего стала устраиваться на ночь. Она сняла чадру, вытряхнула из нее пыль и свернула в комок — получилась маленькая подушка. С довольным вздохом девушка закрыла глаза.
Голос купца заставил ее вздрогнуть.
— Спи спокойно, англичанка.
— Спасибо, господин. Да ниспошлет тебе Аллах добрых сновидений.
— Я тоже на это надеюсь.
Как странно он с ней разговаривает. Что-то здесь не так — то ли тон, то ли слова… Надо бы над этим как следует поразмыслить.
В следующий миг Люси уже спала.
Следующие три дня прошли без особых приключений, если не считать мелких неприятностей вроде нападения свирепых муравьев и одной бесприютной ночи, когда поблизости не оказалось никакого топлива для костра. К счастью, у беглецов было вдоволь еды — орехов и сушеных фруктов, да и воды в горах хватало. На второй день они свернули от речки в сторону, но на горных склонах было достаточно снега, так что жажда им не грозила.
Купец безжалостно гнал лошадей с рассвета и до заката. Но еды и зерна в мешках было предостаточно, так что лошади за ночь успевали подкрепиться, да и купец с девушкой не чувствовали себя измотанными. Впервые за два года Люси ела три раза в день, и ее тело крепло не по дням, а по часам.
— Хорошо, что ты догадалась взять чай, — сказал купец на четвертый день, когда Люси за обедом к черствой лепешке и сухим фруктам подала ему ароматный напиток. — С чаем трапеза куда как веселей.
По правде говоря, эта реплика девушку несколько обидела. Что же получается, без чая купцу в ее обществе было бы тоскливо? В пути они друг с другом почти не разговаривали, но зато у костра без устали болтали о всякой всячине. Люси рассказывала ему об Англии, о своем беззаботном детстве, проведенном в богатом отцовском поместье. Индиец слушал с интересом. О своей жизни он рассказывал гораздо меньше, но оживлялся, когда речь заходила об Индии.
Купец был на удивление хорошо осведомлен о международных делах. Люси знала от отца и других британских чиновников, что туземцев обычно совершенно не интересовало все происходившее за пределами их родной местности, не говоря уж об иных странах. Должно быть, полная опасностей жизнь торговца оружием пробудила в этом человеке интерес к внешнему миру. Ведь должен же он, в конце концов, знать, кто воюет, а кто нет, — иначе ему не сбыть свой товар.
— Почему ты молчишь, англичанка? Или я тебя чем-то обидел?
Люси сердито покосилась на индийца. Она уже привыкла к его невероятной способности угадывать ее мысли и настроения, однако временами это все же действовало ей на нервы.
— Нет, господин. Просто я расстроилась, что моя жалкая стряпня не пришлась тебе по вкусу.
Купец налил себе еще чаю, глаза его весело блеснули.
— А ты заметила, что «господином» ты меня называешь, лишь когда сердишься?
— О, господин, как мог ты вообразить, что я, исполненная глубочайшей благодарности…
— Лучше помолчи, Люси, — оборвал ее купец.
У девушки от удивления челюсть отвисла. Он назвал ее по имени! В его устах ее имя прозвучало как «Лю-си», с легкой паузой посередине, но такое произношение, пожалуй, даже было по-своему привлекательным.
Люси обхватила колени и уставилась на купца поверх чадры.
— Так ты запомнил мое имя?
— Конечно.
— Однако прежде ты его не употреблял.
— Мы не англичане, которые слишком быстро сходятся с людьми, не задумываясь о последствиях. У нас на Востоке полагают, что всему свое время.
— И ты решил, что нам пора… сойтись поближе?
— Нет, я всего лишь решил, что, с твоего позволения, могу теперь называть тебя по имени.
— Конечно, я не имею ничего против, — запнувшись, ответила Люси, ибо в глубине души ей даже нравилось, как он зовет ее — «англичанка», с легким оттенком иронии.
Купец заварил чай и протянул ей.
— Спасибо, господин.
— Меня зовут Рашид.
4
Так они продолжали свой путь еще неделю. Потом едва заметные тропинки, петлявшие по горным склонам, слились в одну тропу, ведущую на юг. Впервые за последние дни Люси ощутила приступ страха. Внизу была долина, по которой река Кабул неспешно несла свои воды к северной границе Индии. У девушки на душе скребли кошки, и даже мысль о том, что она почти дома, не приносила успокоения. Солнце сияло все так же ярко, но Люси дрожала от озноба.
Она поглядывала в сторону купца почти с ненавистью, ибо Рашид, казалось, совершенно не понимал надвигающейся опасности. Он весело покачивал головой, и Люси ничуть не удивилась, если б он еще и вздумал запеть. Такая беззаботность приводила девушку в ярость. Неужто купец не понимает, что впереди Хайберский перевал, где кишмя кишат разбойники. До сих пор беглецы двигались неприметными тропами, где шанс столкнуться с воинами народа африди был не так уж велик. Другое дело — перевал. Скоро придется ехать через открытую долину, где любой путник может стать случайной жертвой дикаря, которому взбредет в голову пострелять по живой мишени.
Пока Люси не видела ни единого афридия, но от этого страх ее не убавился. За последние несколько дней все шло слишком уж гладко, а теперь каждый новый поворот дороги таил в себе опасность. И чем сильнее нервничала Люси, тем больше раздражало ее невозмутимое спокойствие купца.
Когда вдали действительно раздался стук копыт, девушка содрогнулась от ужаса. Погоня! Сзади приближается отряд всадников, несущихся галопом. Наверняка это люди Хасим-хана. Теперь, вкусив свободы, Люси ни за что не согласилась бы вернуться к положению рабыни. Охваченная холодным отчаянием, она заставила коня ускорить шаг.
— Ты слышишь? — крикнула Люси, догоняя Рашида. — Я знала, что Хасим-хан так легко нас не отпустит! Он послал за нами целый отряд! Господи, где же нам спрятаться?
— Не нужно прятаться. Это не люди Хасим-хана.
Странное дело — Люси сразу же поверила купцу и вздохнула с облегчением. Лишь минуту спустя она сообразила, что такой оптимизм ничем не оправдан, и тогда облегчение сменилось гневом.
— Откуда ты это знаешь? У тебя что, волшебные уши? Разве можно по стуку копыт различить, кто скачет?
— По стуку копыт нельзя, — рассеянно согласился купец. — А по сбруе можно. У этих коней уздечка без колокольчиков.
— Неужели из-за каких-то колокольчиков ты можешь быть уверен, что это не воины Хасим-хана?!
Люси не слышала себя со стороны, не то она испугалась бы собственной дерзости. Разве можно говорить в таком тоне с человеком, от которого зависит ее жизнь?
— Тебе должно быть известно лучше, чем мне, что воины Кувара очень гордятся серебряными колокольчиками, которыми они украшают сбрую своих коней. К тому же хочу обратить твое внимание, что всадники движутся с запада, а Кувар находится на северо-востоке. — Тем же тоном Рашид добавил: — По-моему, вон у той скалы мы сможем сделать привал. Там песок и очень удобные валуны.
— Привал? Когда нас догоняют какие-то всадники? Я вижу, купец, ты совсем сошел с ума!
Немного помолчав, Рашид заметил:
— Англичанка, я сообщил тебе мое имя. Неужели его так трудно запомнить?
Люси не ответила. Еще неделю назад, не отвыкнув от положения рабыни, она ни за что не посмела бы бросать вызов мужчине, оставив его вопрос без ответа. Но сытная еда, да и поведение самого купца незаметно для нее самой воскресили в душе чувство достоинства. Она уже не ощущала себя рабыней. Не скрывая своего возмущения, Люси наблюдала, как купец спешивается. Она и не подумала последовать его примеру.
— Ты что, так и будешь весь день сидеть на лошади и злиться? — осведомился Рашид.
— Да, если ты не объяснишь мне, зачем нам понадобился этот привал. — Немного помолчав, Люси добавила: — Ну пожалуйста, Рашид.
Услышав свое имя, купец едва заметно улыбнулся.
— Потому что всадники все равно рано или поздно нас догонят. Лучше уж пусть это произойдет здесь, в наиболее благоприятной обстановке.
— Что же здесь благоприятного?
— Мы обычные кочевники, едем домой, отбились от своих из-за зимней непогоды. Кем бы ни оказались эти люди, лучше всего изображать крайнюю бедность и полнейшее невежество. Так безопасней.
— И к какому же племени мы принадлежим? Я говорю только на куварском диалекте, других афганских диалектов я не знаю.
— Ты женщина, тебе вообще говорить не придется.
— А тебе? Ты что, глухонемым прикинешься?
Рашид сделал вид, что не заметил насмешки:
— Нет. Просто я назову племя, которое мало знакомо нашим преследователям.
«Что ж, этот план может сработать», — подумала Люси. Она хотела было спешиться, но купец сам подхватил ее и поставил на землю.
— Хвала Аллаху, ты как две капли воды похожа на женщин, живущих в этой части страны. — Он внимательно осмотрел свою спутницу. — Разве что слишком уж чистая.
С этими словами он зачерпнул пригоршню пыли и размазал ее по лицу девушки, а остаток высыпал на платок и плечи. Потом отступил на шаг, наклонил голову и, судя по всему, остался доволен результатом.
— Судьба милостива к нам. У тебя карие глаза, смуглая кожа, ты совсем непохожа на других англичанок. Твоя внешность не должна вызвать подозрение.
Внезапно девушке ужасно захотелось иметь голубые глаза, золотистые локоны и чудесный, чисто английский цвет лица. Абсурдное желание, но очень уж ей хотелось досадить Рашиду. Тем временем купец натянул ей на глаза чадру, и Люси опомнилась. Нужно слушаться Рашида и благодарить Господа за то, что Он сотворил ее такой темноволосой и смуглой.
Купец снял мешок с провизией, высыпал оттуда горсть изюма, немного муки, сверху положил кусок бараньего жира. Все это он завернул в грязную тряпицу, а остальные припасы, среди которых был и драгоценный чай, сунул девушке:
— Привяжи себе под платье, — приказал он.
Люси захлопала глазами.
— Больше спрятать негде, — пояснил купец и отрезал кинжалом лоскут от одеяла.
— Сделаем вид, что ты беременна. Это из-за тебя я отстал от своих соплеменников. Как любой уважающий себя муж, я очень сердит на тебя, ибо ты из-за своего жалкого состояния причиняешь мне неудобства.
— А кто виноват, что женщины беременеют? — возмутилась Люси, совершенно забыв, что английской девушке из приличной семьи ни в коем случае нельзя упоминать о предосудительном акте, который влечет за собой беременность.
Рашид усмехнулся:
— Муж должен доказать свою мужественность, а дело жены — расхлебывать последствия. Так принято у нас на Востоке. Мы можем, конечно, обсудить нравственную сторону этого обычая, но не сейчас, а как-нибудь в другой раз. Поторопись же, жена, эти люди уже близко. Воспользуйся лоскутом, чтобы привязать мешок к своему животу. И главное — чтобы живот был без бугров.
Люси отвернулась, задрала подол и принялась за дело. От страха пальцы у нее стали словно деревянные, и мешок никак не желал слушаться. Она двигала его то так, то этак, и все получалось не похоже. Внезапно ей пришла в голову мысль: каково это — вынашивать в глубине своего тела дитя человека, которого любишь? Щеки девушки залились краской, а в теле разлилась сладкая ломота.
Рашиду, очевидно, столь несвоевременные мысли в голову не приходили. Он нетерпеливо поторопил ее:
— Скорей же! Я уже чувствую запах конского пота. Что ты там возишься, англичанка? Тебе помочь?
Он сзади обхватил ее руками, и холодное прикосновение его пальцев почему-то подействовало на Люси успокаивающе. Наскоро перетянув мешок самодельной веревкой, Рашид развернул девушку лицом к себе, завязал узел и одернул подол вниз.
— На вид месяцев семь, — чуть усмехнувшись, констатировал он. — Или, может быть, больше, о многоопытная англичанка?
— Пожалуй, что и побольше, — в тон ему ответила Люси и с вызовом взглянула купцу в глаза. — Я тоже сообщила тебе свое имя, купец. Почему ты им не пользуешься?
Казалось, Рашид не собирается ей отвечать, но внезапно он улыбнулся и сказал:
— Иногда, Лю-си, имя может таить в себе опасность.
— Что же опасного в моем имени? Я не понимаю.
— Я вижу. Да тебе и не нужно понимать.
Наступила тревожная тишина, нарушаемая лишь топотом копыт. Вскоре из-за поворота показалось десятка полтора всадников. Наездники натянули поводья, и отряд остановился возле путников.
— Помни — ни слова, — прошептал Рашид и натянул платок девушке на лоб. — Афганские женщины не разговаривают с чужими мужчинами, во всяком случае, в присутствии мужа.
Люси кивнула и расправила на лице чадру, а Рашид еще раз поклонился верховым. Люси увидела, что это солдаты, но не британские и не афганские — то были казаки, причем двое с офицерскими знаками различия.
Командир, которого сразу можно было узнать по золотым позументам, выхватил из ножен шашку и угрожающе взмахнул ею. Люси не поняла его слов, но, судя по тону, офицер прокричал что-то крайне неприятное.
Рашид поклонился еще ниже, вид у него был испуганный и приниженный.
— Буду рад оказаться полезным многочтимым господам, — сказал он по-пуштунски — именно на этом языке говорили в здешних местах. — Но мой скудный ум не в состоянии уяснить твоих мудрых слов, о великолепный всадник.
Офицер нахмурился и раздраженным жестом подозвал своего помощника. Тот козырнул командиру и на ломаном пушту сказал:
— Добрый человек, мы — важные люди, приехавшие из великой страны России. Нам нужно узнать дорогу, мы заблудились.
— О достопочтенный и благородный гость, это горы Сафед-Кох, — ответил Рашид.
— Как называются горы, нам известно, — резко оборвал его русский, взирая на кланяющегося туземца сверху вниз. — Мы едем из Кандагара, но сбились с дороги. Нам нужно знать, в каком направлении ехать.
— За Хайберским перевалом живут слуги Великой Белой Королевы, — с невинным видом сообщил Рашид. — О великий и благородный русский, сын великой страны России, быть может, ты держишь путь в земли Великой британской королевы? А может быть, и великая страна Россия принадлежит британской королеве?
— Как бы не так, болван! И в Индии нам делать нечего! — Офицер глубоко вздохнул и, доверительно понизив голос, сказал: — Мы ищем Ку-варскую долину, где живет Хасим-хан, господин тамошних мест.
Люси едва сдержала удивленное восклицание, но Рашид все так же смотрел себе под ноги, на его лице не дрогнул ни единый мускул.
— Дворец Хасим-хана найти нелегко, о благородный чужестранец.
— Это я знаю и без тебя. Мы уже много дней ищем Куварскую долину. У нас срочное послание от нашего великого императора к вашему хану.
— О неутомимый путешественник, к сожалению, Хасим-хан — не мой хан. Я вообще не знаю этого господина. Увы, мои невежественные глаза никогда не видели его прекрасного дворца. Но двоюродный брат моего двоюродного брата — да благословит Аллах его странствия — рассказывал мне о чудесах Кувара.
— А он не рассказывал, как туда добраться? — с трудом сдерживая нетерпение, спросил молодой офицер.
Он с явным вожделением покосился на свой кнут, и Люси мысленно ему посочувствовала — сколько раз она сама готова была сойти с ума от цветистой велеречивости, которой афганцы украшали любой, даже самый простой разговор.
Скрипнув зубами, офицер продолжил:
— И еще у нас письмо от принца Мохаммеда Аюба, которое мы должны немедленно доставить Хасим-хану.
Тут уж Люси не удержалась и вскрикнула. Не поднимая головы, Рашид с размаху ударил ее по спине:
— Молчи, женщина!
Люси закрыла лицо руками и низко поклонилась:
— О, прости меня, мой добрый муж, — прерывающимся от злости голосом пробормотала она. — Твой будущий сын заставил меня вскрикнуть от боли.
Рашид даже не взглянул в ее сторону. По-прежнему глядя себе под ноги, он уныло сообщил русскому:
— Прости недостойное поведение моей жены, о доблестный военачальник. Она не хотела обращать на себя внимание твоих благородных глаз, но эта женщина впервые понесла после многих лет бесплодия. Где уж ей помнить о хороших манерах. Повтори, пожалуйста, твой вопрос, ибо его не уловили мои недостойные уши.
Офицер кинул на Люси взгляд, полный жалости и презрения.
— Я говорю, у нас письмо от принца Мохаммеда Аюба к Хасим-хану.
На сей раз Люси сдержалась, хотя это известие поразило ее почти так же сильно, как в первый раз. Принц Мохаммед Аюб был сыном эмира Шерали. Он поднял мятеж против отца, пытался узурпировать власть, после чего был выслан в Персию. Интересно, почему русские связались с заклятым врагом афганского эмира? Странным было и то, что казаки оказались в непосредственной близости от британской территории. И уж совсем поразительной показалась девушке весть, что мятежный сын эмира шлет какое-то послание Хасим-хану. Ведь хан всегда называл себя другом и верным союзником Шерали. Неужели русские задумали свергнуть эмира с престола?
А вдруг Россия хочет вторгнуться в Афганистан? В качестве предлога русским послужит междоусобная война между племенами. Люси покосилась на Рашида, но купец не проявил ни малейшего интереса к столь потрясающей новости. Возможно, он действительно ничего не понял. Торговцу оружием все равно, кто стреляет из его ружей, — лишь бы шла прибыль. У Люси была возможность убедиться, что Рашид хитер и находчив, но, возможно, она ошибалась, приписывая ему знание политики.
Внезапно девушке стало жутко: с кем она, собственно, связалась? С торговцем оружием, вором! Он ударил ее с такой легкостью! Наивно было бы предполагать, что Рашид разыгрывал роль восточного мужа. Нет, он действительно на нее разозлился. С усилием отогнав невеселые мысли, Люси вновь стала прислушиваться к разговору.
— Принц Мохаммед Аюб — несомненно, большой человек, о достойнейший сын России. Но невежество мое столь безгранично, что я никогда не слышал об этом почтеннейшем принце. Здоров ли он, о ваше превосходительство?
Офицер страдальчески закатил глаза, пробормотал что-то по-русски.
— Принц вполне здоров. Однако вернемся к делу. Как попасть в Кувар? Как найти дворец Хасим-хана?
— Я скажу тебе это, о благородный иностранец. Мне не хочется тебя расстраивать, но Аллах повелел, чтобы рабы его превыше всего ценили правдивость, а потому, о лучезарный путешественник, должен сказать тебе, что ты и твои почтенные спутники избрали неверный путь. Если вы и дальше будете двигаться в этом направлении, ваши быстрые скакуны унесут вас прочь от Куварской долины. Дворец Хасим-хана расположен там, где заходит солнце. Следуйте вдоль гор по тропе, которая уведет вас влево. Спустившись же в долину, двигайтесь вдоль реки Кабул в западном направлении.
Люси поняла, что маршрут, предложенный Рашидом, непременно выведет русских к Джелалабаду, где люди эмира непременно заинтересуются столь неожиданными гостями. Интересно, чем руководствовался Рашид, мороча русским голову? Может быть, он что-то перепутал? Или же хочет, чтобы джелалабадский губернатор арестовал подозрительных иностранцев? Русские и англичане уже лет тридцать соперничают из-за влияния в Афганистане. С британской точки зрения, разумеется, было бы лучше, если бы русское посольство угодило в плен к людям эмира, а не снюхалось с Хасим-ханом. Но способен ли это понять мусульманский торговец из Пенджаба? Да и какое ему может быть дело до конфликта русских с англичанами? Рашид — индиец, а потому, скорее всего, заинтересован в поражении англичан.
Люси вздохнула, подумав, что, очевидно, никогда не получит ответа на этот вопрос. Рашид способен читать ее мысли как открытую книгу, но сам остается для Люси тайной за семью печатями.
Тем временем молодой офицер перевел слова Рашида своему начальнику. Тот сердито буркнул что-то, сунул шашку в ножны и развернул коня, приказав казакам последовать его примеру.
— Господин капитан благодарит тебя за помощь, — сказал молодой офицер и бросил к ногам Рашида пару серебряных монет. — Нам пора в путь.
Купец жадно кинулся подбирать монеты, а потом вытащил из-за пояса грязный мешочек, развернул его и предложил русскому угоститься куском бараньего жира, мукой или пыльными изюминами:
Она поглядывала в сторону купца почти с ненавистью, ибо Рашид, казалось, совершенно не понимал надвигающейся опасности. Он весело покачивал головой, и Люси ничуть не удивилась, если б он еще и вздумал запеть. Такая беззаботность приводила девушку в ярость. Неужто купец не понимает, что впереди Хайберский перевал, где кишмя кишат разбойники. До сих пор беглецы двигались неприметными тропами, где шанс столкнуться с воинами народа африди был не так уж велик. Другое дело — перевал. Скоро придется ехать через открытую долину, где любой путник может стать случайной жертвой дикаря, которому взбредет в голову пострелять по живой мишени.
Пока Люси не видела ни единого афридия, но от этого страх ее не убавился. За последние несколько дней все шло слишком уж гладко, а теперь каждый новый поворот дороги таил в себе опасность. И чем сильнее нервничала Люси, тем больше раздражало ее невозмутимое спокойствие купца.
Когда вдали действительно раздался стук копыт, девушка содрогнулась от ужаса. Погоня! Сзади приближается отряд всадников, несущихся галопом. Наверняка это люди Хасим-хана. Теперь, вкусив свободы, Люси ни за что не согласилась бы вернуться к положению рабыни. Охваченная холодным отчаянием, она заставила коня ускорить шаг.
— Ты слышишь? — крикнула Люси, догоняя Рашида. — Я знала, что Хасим-хан так легко нас не отпустит! Он послал за нами целый отряд! Господи, где же нам спрятаться?
— Не нужно прятаться. Это не люди Хасим-хана.
Странное дело — Люси сразу же поверила купцу и вздохнула с облегчением. Лишь минуту спустя она сообразила, что такой оптимизм ничем не оправдан, и тогда облегчение сменилось гневом.
— Откуда ты это знаешь? У тебя что, волшебные уши? Разве можно по стуку копыт различить, кто скачет?
— По стуку копыт нельзя, — рассеянно согласился купец. — А по сбруе можно. У этих коней уздечка без колокольчиков.
— Неужели из-за каких-то колокольчиков ты можешь быть уверен, что это не воины Хасим-хана?!
Люси не слышала себя со стороны, не то она испугалась бы собственной дерзости. Разве можно говорить в таком тоне с человеком, от которого зависит ее жизнь?
— Тебе должно быть известно лучше, чем мне, что воины Кувара очень гордятся серебряными колокольчиками, которыми они украшают сбрую своих коней. К тому же хочу обратить твое внимание, что всадники движутся с запада, а Кувар находится на северо-востоке. — Тем же тоном Рашид добавил: — По-моему, вон у той скалы мы сможем сделать привал. Там песок и очень удобные валуны.
— Привал? Когда нас догоняют какие-то всадники? Я вижу, купец, ты совсем сошел с ума!
Немного помолчав, Рашид заметил:
— Англичанка, я сообщил тебе мое имя. Неужели его так трудно запомнить?
Люси не ответила. Еще неделю назад, не отвыкнув от положения рабыни, она ни за что не посмела бы бросать вызов мужчине, оставив его вопрос без ответа. Но сытная еда, да и поведение самого купца незаметно для нее самой воскресили в душе чувство достоинства. Она уже не ощущала себя рабыней. Не скрывая своего возмущения, Люси наблюдала, как купец спешивается. Она и не подумала последовать его примеру.
— Ты что, так и будешь весь день сидеть на лошади и злиться? — осведомился Рашид.
— Да, если ты не объяснишь мне, зачем нам понадобился этот привал. — Немного помолчав, Люси добавила: — Ну пожалуйста, Рашид.
Услышав свое имя, купец едва заметно улыбнулся.
— Потому что всадники все равно рано или поздно нас догонят. Лучше уж пусть это произойдет здесь, в наиболее благоприятной обстановке.
— Что же здесь благоприятного?
— Мы обычные кочевники, едем домой, отбились от своих из-за зимней непогоды. Кем бы ни оказались эти люди, лучше всего изображать крайнюю бедность и полнейшее невежество. Так безопасней.
— И к какому же племени мы принадлежим? Я говорю только на куварском диалекте, других афганских диалектов я не знаю.
— Ты женщина, тебе вообще говорить не придется.
— А тебе? Ты что, глухонемым прикинешься?
Рашид сделал вид, что не заметил насмешки:
— Нет. Просто я назову племя, которое мало знакомо нашим преследователям.
«Что ж, этот план может сработать», — подумала Люси. Она хотела было спешиться, но купец сам подхватил ее и поставил на землю.
— Хвала Аллаху, ты как две капли воды похожа на женщин, живущих в этой части страны. — Он внимательно осмотрел свою спутницу. — Разве что слишком уж чистая.
С этими словами он зачерпнул пригоршню пыли и размазал ее по лицу девушки, а остаток высыпал на платок и плечи. Потом отступил на шаг, наклонил голову и, судя по всему, остался доволен результатом.
— Судьба милостива к нам. У тебя карие глаза, смуглая кожа, ты совсем непохожа на других англичанок. Твоя внешность не должна вызвать подозрение.
Внезапно девушке ужасно захотелось иметь голубые глаза, золотистые локоны и чудесный, чисто английский цвет лица. Абсурдное желание, но очень уж ей хотелось досадить Рашиду. Тем временем купец натянул ей на глаза чадру, и Люси опомнилась. Нужно слушаться Рашида и благодарить Господа за то, что Он сотворил ее такой темноволосой и смуглой.
Купец снял мешок с провизией, высыпал оттуда горсть изюма, немного муки, сверху положил кусок бараньего жира. Все это он завернул в грязную тряпицу, а остальные припасы, среди которых был и драгоценный чай, сунул девушке:
— Привяжи себе под платье, — приказал он.
Люси захлопала глазами.
— Больше спрятать негде, — пояснил купец и отрезал кинжалом лоскут от одеяла.
— Сделаем вид, что ты беременна. Это из-за тебя я отстал от своих соплеменников. Как любой уважающий себя муж, я очень сердит на тебя, ибо ты из-за своего жалкого состояния причиняешь мне неудобства.
— А кто виноват, что женщины беременеют? — возмутилась Люси, совершенно забыв, что английской девушке из приличной семьи ни в коем случае нельзя упоминать о предосудительном акте, который влечет за собой беременность.
Рашид усмехнулся:
— Муж должен доказать свою мужественность, а дело жены — расхлебывать последствия. Так принято у нас на Востоке. Мы можем, конечно, обсудить нравственную сторону этого обычая, но не сейчас, а как-нибудь в другой раз. Поторопись же, жена, эти люди уже близко. Воспользуйся лоскутом, чтобы привязать мешок к своему животу. И главное — чтобы живот был без бугров.
Люси отвернулась, задрала подол и принялась за дело. От страха пальцы у нее стали словно деревянные, и мешок никак не желал слушаться. Она двигала его то так, то этак, и все получалось не похоже. Внезапно ей пришла в голову мысль: каково это — вынашивать в глубине своего тела дитя человека, которого любишь? Щеки девушки залились краской, а в теле разлилась сладкая ломота.
Рашиду, очевидно, столь несвоевременные мысли в голову не приходили. Он нетерпеливо поторопил ее:
— Скорей же! Я уже чувствую запах конского пота. Что ты там возишься, англичанка? Тебе помочь?
Он сзади обхватил ее руками, и холодное прикосновение его пальцев почему-то подействовало на Люси успокаивающе. Наскоро перетянув мешок самодельной веревкой, Рашид развернул девушку лицом к себе, завязал узел и одернул подол вниз.
— На вид месяцев семь, — чуть усмехнувшись, констатировал он. — Или, может быть, больше, о многоопытная англичанка?
— Пожалуй, что и побольше, — в тон ему ответила Люси и с вызовом взглянула купцу в глаза. — Я тоже сообщила тебе свое имя, купец. Почему ты им не пользуешься?
Казалось, Рашид не собирается ей отвечать, но внезапно он улыбнулся и сказал:
— Иногда, Лю-си, имя может таить в себе опасность.
— Что же опасного в моем имени? Я не понимаю.
— Я вижу. Да тебе и не нужно понимать.
Наступила тревожная тишина, нарушаемая лишь топотом копыт. Вскоре из-за поворота показалось десятка полтора всадников. Наездники натянули поводья, и отряд остановился возле путников.
— Помни — ни слова, — прошептал Рашид и натянул платок девушке на лоб. — Афганские женщины не разговаривают с чужими мужчинами, во всяком случае, в присутствии мужа.
Люси кивнула и расправила на лице чадру, а Рашид еще раз поклонился верховым. Люси увидела, что это солдаты, но не британские и не афганские — то были казаки, причем двое с офицерскими знаками различия.
Командир, которого сразу можно было узнать по золотым позументам, выхватил из ножен шашку и угрожающе взмахнул ею. Люси не поняла его слов, но, судя по тону, офицер прокричал что-то крайне неприятное.
Рашид поклонился еще ниже, вид у него был испуганный и приниженный.
— Буду рад оказаться полезным многочтимым господам, — сказал он по-пуштунски — именно на этом языке говорили в здешних местах. — Но мой скудный ум не в состоянии уяснить твоих мудрых слов, о великолепный всадник.
Офицер нахмурился и раздраженным жестом подозвал своего помощника. Тот козырнул командиру и на ломаном пушту сказал:
— Добрый человек, мы — важные люди, приехавшие из великой страны России. Нам нужно узнать дорогу, мы заблудились.
— О достопочтенный и благородный гость, это горы Сафед-Кох, — ответил Рашид.
— Как называются горы, нам известно, — резко оборвал его русский, взирая на кланяющегося туземца сверху вниз. — Мы едем из Кандагара, но сбились с дороги. Нам нужно знать, в каком направлении ехать.
— За Хайберским перевалом живут слуги Великой Белой Королевы, — с невинным видом сообщил Рашид. — О великий и благородный русский, сын великой страны России, быть может, ты держишь путь в земли Великой британской королевы? А может быть, и великая страна Россия принадлежит британской королеве?
— Как бы не так, болван! И в Индии нам делать нечего! — Офицер глубоко вздохнул и, доверительно понизив голос, сказал: — Мы ищем Ку-варскую долину, где живет Хасим-хан, господин тамошних мест.
Люси едва сдержала удивленное восклицание, но Рашид все так же смотрел себе под ноги, на его лице не дрогнул ни единый мускул.
— Дворец Хасим-хана найти нелегко, о благородный чужестранец.
— Это я знаю и без тебя. Мы уже много дней ищем Куварскую долину. У нас срочное послание от нашего великого императора к вашему хану.
— О неутомимый путешественник, к сожалению, Хасим-хан — не мой хан. Я вообще не знаю этого господина. Увы, мои невежественные глаза никогда не видели его прекрасного дворца. Но двоюродный брат моего двоюродного брата — да благословит Аллах его странствия — рассказывал мне о чудесах Кувара.
— А он не рассказывал, как туда добраться? — с трудом сдерживая нетерпение, спросил молодой офицер.
Он с явным вожделением покосился на свой кнут, и Люси мысленно ему посочувствовала — сколько раз она сама готова была сойти с ума от цветистой велеречивости, которой афганцы украшали любой, даже самый простой разговор.
Скрипнув зубами, офицер продолжил:
— И еще у нас письмо от принца Мохаммеда Аюба, которое мы должны немедленно доставить Хасим-хану.
Тут уж Люси не удержалась и вскрикнула. Не поднимая головы, Рашид с размаху ударил ее по спине:
— Молчи, женщина!
Люси закрыла лицо руками и низко поклонилась:
— О, прости меня, мой добрый муж, — прерывающимся от злости голосом пробормотала она. — Твой будущий сын заставил меня вскрикнуть от боли.
Рашид даже не взглянул в ее сторону. По-прежнему глядя себе под ноги, он уныло сообщил русскому:
— Прости недостойное поведение моей жены, о доблестный военачальник. Она не хотела обращать на себя внимание твоих благородных глаз, но эта женщина впервые понесла после многих лет бесплодия. Где уж ей помнить о хороших манерах. Повтори, пожалуйста, твой вопрос, ибо его не уловили мои недостойные уши.
Офицер кинул на Люси взгляд, полный жалости и презрения.
— Я говорю, у нас письмо от принца Мохаммеда Аюба к Хасим-хану.
На сей раз Люси сдержалась, хотя это известие поразило ее почти так же сильно, как в первый раз. Принц Мохаммед Аюб был сыном эмира Шерали. Он поднял мятеж против отца, пытался узурпировать власть, после чего был выслан в Персию. Интересно, почему русские связались с заклятым врагом афганского эмира? Странным было и то, что казаки оказались в непосредственной близости от британской территории. И уж совсем поразительной показалась девушке весть, что мятежный сын эмира шлет какое-то послание Хасим-хану. Ведь хан всегда называл себя другом и верным союзником Шерали. Неужели русские задумали свергнуть эмира с престола?
А вдруг Россия хочет вторгнуться в Афганистан? В качестве предлога русским послужит междоусобная война между племенами. Люси покосилась на Рашида, но купец не проявил ни малейшего интереса к столь потрясающей новости. Возможно, он действительно ничего не понял. Торговцу оружием все равно, кто стреляет из его ружей, — лишь бы шла прибыль. У Люси была возможность убедиться, что Рашид хитер и находчив, но, возможно, она ошибалась, приписывая ему знание политики.
Внезапно девушке стало жутко: с кем она, собственно, связалась? С торговцем оружием, вором! Он ударил ее с такой легкостью! Наивно было бы предполагать, что Рашид разыгрывал роль восточного мужа. Нет, он действительно на нее разозлился. С усилием отогнав невеселые мысли, Люси вновь стала прислушиваться к разговору.
— Принц Мохаммед Аюб — несомненно, большой человек, о достойнейший сын России. Но невежество мое столь безгранично, что я никогда не слышал об этом почтеннейшем принце. Здоров ли он, о ваше превосходительство?
Офицер страдальчески закатил глаза, пробормотал что-то по-русски.
— Принц вполне здоров. Однако вернемся к делу. Как попасть в Кувар? Как найти дворец Хасим-хана?
— Я скажу тебе это, о благородный иностранец. Мне не хочется тебя расстраивать, но Аллах повелел, чтобы рабы его превыше всего ценили правдивость, а потому, о лучезарный путешественник, должен сказать тебе, что ты и твои почтенные спутники избрали неверный путь. Если вы и дальше будете двигаться в этом направлении, ваши быстрые скакуны унесут вас прочь от Куварской долины. Дворец Хасим-хана расположен там, где заходит солнце. Следуйте вдоль гор по тропе, которая уведет вас влево. Спустившись же в долину, двигайтесь вдоль реки Кабул в западном направлении.
Люси поняла, что маршрут, предложенный Рашидом, непременно выведет русских к Джелалабаду, где люди эмира непременно заинтересуются столь неожиданными гостями. Интересно, чем руководствовался Рашид, мороча русским голову? Может быть, он что-то перепутал? Или же хочет, чтобы джелалабадский губернатор арестовал подозрительных иностранцев? Русские и англичане уже лет тридцать соперничают из-за влияния в Афганистане. С британской точки зрения, разумеется, было бы лучше, если бы русское посольство угодило в плен к людям эмира, а не снюхалось с Хасим-ханом. Но способен ли это понять мусульманский торговец из Пенджаба? Да и какое ему может быть дело до конфликта русских с англичанами? Рашид — индиец, а потому, скорее всего, заинтересован в поражении англичан.
Люси вздохнула, подумав, что, очевидно, никогда не получит ответа на этот вопрос. Рашид способен читать ее мысли как открытую книгу, но сам остается для Люси тайной за семью печатями.
Тем временем молодой офицер перевел слова Рашида своему начальнику. Тот сердито буркнул что-то, сунул шашку в ножны и развернул коня, приказав казакам последовать его примеру.
— Господин капитан благодарит тебя за помощь, — сказал молодой офицер и бросил к ногам Рашида пару серебряных монет. — Нам пора в путь.
Купец жадно кинулся подбирать монеты, а потом вытащил из-за пояса грязный мешочек, развернул его и предложил русскому угоститься куском бараньего жира, мукой или пыльными изюминами: