Кристи Агата. Движущийся палец (= Одним пальцем)

Кристи Агата
Движущийся палец (= Одним пальцем)

   Агата КРИСТИ
   ДВИЖУЩИЙСЯ ПАЛЕЦ
   Еще роман издавался под названием "Одним пальцем"
   1
   Я часто вспоминаю то утро, когда пришло первое анонимное письмо.
   Оно пришло как раз, когда мы завтракали, и я долго крутил его в руках, как человек, для которого время ползет медленно и который хочет до конца обсосать любое малейшее событие. Я видел, что письмо отправлено с местной почты, а адрес напечатан на машинке. Я взялся за него раньше, чем за два конверта с лондонскими штемпелями, потому что в одном был явно счет, а на втором я узнал почерк двоюродного брата, которого я терпеть не могу.
   Сейчас мне это странно, но я вспоминаю, что Джоан и меня это письмо скорее позабавило, чем расстроило. Тогда мы и понятия не имели, что приходит вместе с ним - кровь, насилие, подозрение, страх.
   Мы просто не могли представить, что подобные вещи могут как - то ассоциироваться с Лимстоком.
   Вижу, что начал я неудачно. Я же не объяснил, что такое Лимсток.
   Когда со мной случилась та проклятая авария, я боялся, что теперь осужден всю жизнь только лежать и лежать - хоть доктора и сестры успокаивали меня и уверяли в обратном. В конце концов, меня все же вытащили из гипса, и я начал снова учиться пользоваться своими конечностями. Через некоторое время Марк Кент, мой врач, похлопал меня по спине и сказал, что теперь уже все в порядке и будет в порядке, только мне надо собраться, поехать куда - нибудь в деревню и хотя бы полгода пожить там, как капуста в огороде.
   - Поезжайте туда, где у вас нет никаких знакомых.
   Выбросьте все заботы из головы! Самое большее, можете интересоваться местными выборами, слушать сплетни и забавляться скандальчиками, которые там наверняка случаются. Маленькая кружка пива каждый день - больше я вам ничего не пропишу. И еще абсолютный отдых и покой.
   Отдых и покой! Сейчас мне забавно и подумать об этом!
   Так, значит, Лимсток - и вилла "Розмарин".
   Лимсток был важным пунктом на карте Англии во времена Вильгельма Завоевателя. В двадцатом веке это дыра, где собаки дохнут с тоски, крохотное местечко с ежегодной ярмаркой, милях в трех от автострады, на склоне поросшего вереском холма. А вилла "Розмарин" - невысокий, красивый белый домик с викторианской верандой, выкрашенной в бледно - зеленый цвет.
   Моя сестра Джоан увидела этот дом и в тот же момент решила, что это просто идеальное место для выздоравливающего. Хозяйка - маленькая очаровательная старушка, напоминавшая, как и весь дом, времена королевы Виктории - объяснила Джоан, что ей и в голову бы не пришло сдавать виллу, если бы не то, что "времена так изменились - вы же знаете, эти ужасные налоги".
   Мы обо всем договорились, подписали контракт, и вот мы с Джоан приехали и поселились на вилле, а мисс Эмили Бартон временно переехала в Лимсток к своей прежней служанке - "моей верной Флоренс", с нами же осталась ее теперешняя служанка - ворчливая, но работящая пожилая женщина мисс Партридж, которой днем помогала приходящая девушка.
   Лимсток дал нам пару дней на то, чтобы устроиться, а потом начались массовые визиты. Некоторые оставляли свои визитные карточки - "люди из хороших, порядочных семей, знающие, как себя вести", как заявила Джоан. Был у нас мистер Симмингтон - высокий, сухощавый адвокат, со своею говорливой женой - большой любительницей бриджа. Доктор Гриффит - темноволосый, меланхолического вида врач - и его высокая, бодрая сестра. Каноник Калтроп - пожилой, как положено настоящему ученому, рассеянный человечек - со своей несколько эксцентричной женой. Был и богатый любитель искусства мистер Пай из Прайорс Энд и, наконец, сама мисс Эмили Бартон - типичная старая дева в провинциальном издании.
   Джоан перебирала визитные карточки с чувством, несколько напоминавший ужас. "Я и не знала, - сказала она с благоговейной дрожью в голосе, - что люди взаправду наносят визиты - и с визитными карточками!"
   - Это потому, - проговорил я поучительным тоном, - что ты понятия не имеешь о деревенской жизни.
   Джоан - очень веселая и красивая девушка, любит танцы, коктейли, флирт и бешеную езду на автомобиле. До мозга костей городское существо.
   - Но выгляжу я и в деревне как следует, - отрезала она мне в ответ.
   Я осмотрел ее критическим взглядом и не смог согласиться.
   Джоан была одета в спортивный костюм (фирма Миротен, Лондон). Он действительно шел ей, но для Лимстока это была несколько эксцентричная элегантность.
   - Нет, - сказал я. - Ничего подобного. Ты должна была надеть старое, выцветшее твидовое платье и такой же старый и выцветший пуловер, а еще поношенный вязаный жакет, старомодную фетровую шляпку, а на ноги - толстые чулки и старые, разбитые туфли. И лицо у тебя не в порядке, - добавил я.
   - А там что тебе не нравится? Крем номер два, оттенок "деревенский загар".
   - Совершенно верно, - кивнул я. - Только, если бы ты была из Лимстока, то немного припудрила бы нос, чтобы не блестел, и уж точно у тебя были бы целые брови, а не выбритые остаточки их.
   Джоан засмеялась и сказала, что жизнь в деревне для нее нечто совершенно новое и она заранее рада ей.
   - Все это тебе быстро надоест, - заметил я укоризненно.
   - Не надоест. Я и вправду сыта уже по горло Лондоном. Меня тебе, конечно, не жаль, но, знаешь, история с Полом меня основательно задела за живое. Мне нужно время, чтобы прийти в себя.
   Я бросил на нее скептический взгляд. Я знаю, что любовные приключения Джоан протекают всегда одинаково. У нее предрасположение к бесхребетным молодым людям - гениям, не признанным миром. Она выслушивает бесконечные стенания какого - нибудь из этих гигантов мысли и старается помочь ему добиться признания. Когда же он проявит себя как неблагодарное существо, она глубоко огорчается и утверждает, что сердце ее разбито - до тех пор, пока не появится новый меланхоличный молодой человек, что обычно случается недели, примерно, через три.
   Я не очень всерьез принимал разбитое сердце Джоан, но видел, что для моей симпатичной сестренки жизнь в деревне - что - то вроде новой игры. Она со рвением начала отвечать на визиты. Мы получали приглашения на чай и бридж, принимали их и, в свою очередь, приглашали к себе.
   Для нас это было ново и забавно. И, как я уже сказал, когда пришло первое анонимное письмо, это тоже сначала показалось забавным.
   Я разорвал конверт и пару минут только смотрел и смотрел, ничего не понимая. Отдельные слова были вырезаны из какой - то книги и наклеены на листок бумаги.
   Текст был крайне вульгарным и выражал мнение автора, что мы с Джоан вовсе не брат и сестра.
   - Ну, - спросила Джоан. - Что там?
   - Довольно мерзкое анонимное письмо, - ответил я. Я все еще не мог прийти в себя. Человек как - то не ожидает чего - то подобного в тихой заводи Лимстока.
   Джоан немедленно заинтересовалась:
   - Правда? А что там написано?
   В романах, как я обратил внимание, герой никогда не станет показывать жене анонимное письмо, полное всяких гадостей и неприятностей. Предполагается, что женщин следует любой ценой оберегать от того удара, который это могло бы нанести их нежной нервной системе.
   Как ни жаль, но должен признаться честно: мне и в голову не пришло скрывать от Джоан это письмо, и я без колебаний протянул его ей.
   Мое доверие к стойкости ее характера было вполне оправданным - она не пришла в ужас, скорее это ее позабавило:
   - Вот гадость - то! Я столько раз слышала об анонимных письмах, но ни одного еще не видела. Они все такие?
   - Не могу сказать, - ответил я. - Для меня это тоже первое.
   Джоан вздохнула.
   - Ты - таки был прав насчет моей внешности. Джерри. Здешние, наверное, думают, что я должна быть ужасно развращенной особой.
   - Это одно, - сказал я, - а потом еще то, что отец у нас был высоким брюнетом, а мама - маленькой голубоглазой блондинкой. Я пошел в отца, а ты - в мать.
   Джоан задумчиво кивнула.
   - Да, мы не очень похожи. Никто с первого взгляда не сказал бы, что мы - брат и сестра.
   - И уж во всяком случае не этот писатель, - с чувством ответил я.
   Джоан заметила, что все это, по ее мнению, здорово смешно. Она взяла письмо кончиками пальцев, покачала им и спросила, что мы будем дальше с ним делать.
   - Думаю, - ответил я, - что самое правильное - бросить его в огонь, громко выражая при этом свое возмущение.
   Буквально так я и сделал под аплодисменты Джоан.
   - У тебя это получилось великолепно, - сказала она. - Как на сцене. К счастью, мы еще топим камин.
   - Мусорная корзинка была бы далеко не так драматична, - согласился я. - Конечно, можно было бы поджечь письмо спичкой и понемногу присматриваться, как оно горит - или присматриваться, как оно понемногу горит.
   - Только, когда хочешь, чтобы что - то загорелось, как на зло не получается, - возразила Джоан. - Никакого эффекта не было бы. Жег бы просто спичку за спичкой.
   Она встала и подошла к окну, а потом быстро повернулась ко мне.
   - Хотела бы я знать, кто это написал.
   - Ну, этого мы никогда не узнаем.
   - Да, пожалуй, что так. - Она немного помолчала и добавила:
   - Я вот начинаю думать и не знаю - так ли уж это забавно. Знаешь, я думала, что.., что нам здесь рады.
   - А нам и рады. Это же писал кто - то, у кого пары шариков не хватает...
   - Я тоже так думаю. Фу, мерзость!
   Она пошла во двор погреться на солнышке. Я курил свою первую утреннюю сигарету и размышлял о том, что Джоан права. Это действительно была мерзость. Кому - то было не по вкусу, что мы на время приехали сюда, кого то раздражала светлая, молодая красота Джоан, кто - то умышленно хотел сделать больно. Само собой, что лучше всего было относиться к этому с юмором, но в глубине души я знал, что смешного тут мало.
   Перед полуднем пришел доктор Гриффит. Я договорился с ним, что раз в неделю он будет меня осматривать. Оуэн Гриффит мне нравился. Смуглый брюнет, не то, чтобы светский лев, несколько медлительный, но зато руки у него были ловкие и ласковые. Он чуть заикался и был немного застенчив.
   Чтобы ободрить меня, он сказал, что мое выздоровление быстро подвигается вперед, однако добавил:
   - Как вы себя сегодня чувствуете? Мне только кажется или вы нынче действительно не в своей тарелке?
   - Вы угадали, - ответил я. - За завтраком мы получили исключительно гнусное анонимное письмо, так что у меня до сих пор противно во рту.
   Он поставил свой чемоданчик. Его узкое смуглое лицо оживилось.
   - Хотите сказать, что и вы получили одно из этих писем?
   Меня это начало занимать.
   - А что - это здесь часто случается?
   - Да. С некоторых пор.
   - Вот как! - сказал я. - А я - то думал, что мы кому - то помешали просто тем, что чужие здесь.
   - Нет, нет, с этим тут нет ничего общего. Это... - Он замолчал, а потом спросил:
   - Что там было написано? Хотя... - он внезапно покраснел, - может быть, не надо было спрашивать?
   - Охотно вам отвечу. Написано было, что та бабенка, которую я привез с собой, стоит того, чтобы согрешить, но о том, что это моя сестра, и болтать нечего! Это, так сказать, сокращенная версия.
   Его смуглое лицо потемнело от гнева еще больше.
   - Отвратительно! Ваша сестра.., надеюсь, это не слишком ее расстроило?
   - Джоан, - ответил я, - может быть, и похожа на ангелочка с верхушки рождественской елки, но это вполне современная девушка и выдержать может многое. Ей это кажется ужасно смешным. Она еще никогда в жизни ни с чем подобным не сталкивалась.
   - В этом я уверен, - сердечно сказал Гриффит.
   - Видимо, это и есть наилучшая реакция, - решительно сказал я. Считать это исключительно смешным.
   - Да, - задумчиво сказал Гриффит, - но только... Он замолчал, а, я поспешно согласился:
   - Совершенно верно! Это смешно - но только...
   - Беда в том, что, раз начавшись, такая вещь разрастается в лавину.
   - Могу себе представить.
   - Разумеется, это чистейшая патология. Я кивнул и спросил:
   - Вы догадываетесь, кто за этим стоит?
   - Нет, а хотел бы. Знаете, все эти гнусные анонимки возникают по двум причинам. Это может быть злоба, направленная против одного человека или группы людей, злоба, так сказать, мотивированная: автор кого - то ненавидит и выбирает крайне подлый и коварный способ проявить свою ненависть. Это отвратительно, но вовсе не обязательно связано с расстройством психики. Обычно авторов таких писем разыскать нетрудно - уволенная служанка, ревнивая жена и тому подобное. Гораздо серьезнее дело, когда речь идет о злобе всеобщей немотивированной. В таких случаях письма как правило посылаются без раздумья и без выбора, просто чтобы снять тяжесть, давящую на мозг автора. Как я уже сказал, это чисто патологическое явление. Безумие нарастает. Когда, наконец, автора писем находят, это часто оказывается человек, о котором вы и во сне бы этого не подумали. Нечто подобное произошло в прошлом году на другом конце графства. Оказалось, что анонимки писала заведующая шляпным отделом в большом универмаге, спокойная, ласковая женщина, проработавшая там много лет. Аналогичный случай был и на севере Англии, где я раньше работал. Там причиной была чисто личная ненависть. Короче говоря, мне такие вещи уже случалось видеть и, честно говоря, они меня пугают.
   - Давно это здесь продолжается? - спросил я.
   - Да вроде нет. Конечно, трудно сказать точно, ведь люди, получившие такие письма, не ходят и не рассказывают о них первому встречному. Просто швыряют их в огонь.
   Он помолчал.
   - Я и сам получил такое письмо. И адвокат Симмингтон тоже. Упоминали о них и еще пара моих пациентов.
   - И все письма на один манер?
   - Да, все в них вращается вокруг секса. Это характерно. - Он усмехнулся. - Симмингтон был обвинен в непристойной связи со своей служанкой - бедной мисс Джинч, которой не меньше сорока лет, пенсне и зубы, как у кролика. Симмингтон отнес письмо в полицию. Меня автор обвинил в том, что я нарушал свой долг врача, заигрывая с пациентками, причем особое внимание было обращено на детали. Все это выглядит абсурдно и по - детски, но полно страшной злобы и яда. - Лицо у него изменилось, он помрачнел. Все - таки это пугает меня. Такие вещи могут оказаться опасными.
   - Еще бы!
   - Даже если это только жестокая, детская злоба, рано или поздно одно из этих писем попадет в цель. И бог знает, что тогда может случиться! Я боюсь, что такие письма могут подействовать на слабых духом подозрительных и необразованных людей. Когда они видят что - то написанным черным по белому, они думают, что это правда. Могут возникнуть самые разнообразные осложнения.
   - Это пишет какой - то примитив, - задумчиво сказал я, - я бы даже сказал, полубезграмотный человек.
   - Вы так думаете? - Оуэн посмотрел на меня и ушел.
   Когда я позже стал размышлять об этом, его "Вы так думаете?" начало меня беспокоить.
   ***
   Не буду прикидываться, что анонимка не оставила неприятного привкуса и отвратительного запаха у меня во рту. Оставила. Скоро, однако, я перестал о ней думать. Понимаете, тогда я неспособен был принимать ее всерьез. Вспомнил, как я говорил себе в душе, что такие вещи в маленьких провинциальных местечках случаются нередко. Скорее всего, за этим кроется какая - нибудь истеричка, стремящаяся любой ценой стать центром событий. В конце концов, если все письма были такими же детскими и глупыми, как полученное нами, они не могли причинить особого вреда.
   До нового инцидента, если это можно так назвать, дошло примерно через неделю. Мисс Партридж, плотно сжав губы, сообщила мне, что Беатрис, помогавшая ей в течение дня, сегодня не придет.
   - Мне кажется, сэр, что она совсем вне себя.
   Я не вполне понял, что мисс Партридж хочет этим сказать, но решил (как выяснилось - ошибочно), что речь идет о каком - нибудь желудочном заболевании, которое Партридж стесняется назвать прямо. Я ответил, что мне очень жаль, но я надеюсь, что скоро она будет здорова.
   - Она здорова, как лошадь, - возразила мисс Партридж, - тут дело не в здоровье, а в чувствах!
   - О! - произнес я с некоторым сомнением.
   - Это из - за того письма, которое она получила. Там вроде были всякие намеки.
   Хмурый вид нашей мисс Партридж подсказал мне, что эти намеки, очевидно, связаны с моей персоной. Хотя, случайно встретив в городе Беатрис, я вряд ли узнал бы ее, настолько мало обращал на нее внимания, я почувствовал вполне понятную досаду. Инвалид, ковылявший на двух костылях, вряд ли способен играть роль соблазнителя Деревенских девушек.
   - Это же чушь! - гневно запротестовал я.
   - То же самое сначала и я сказала ее матери, - заверила меня мисс Партридж. - Ничего подобного, говорю я, не случилось и не случится, пока я в этом доме. А что касается Беатрис, то девушки сейчас не те, какими бы пи мы, и ходит ли она где - то с кем - нибудь другим - за это я поручиться не могу. Но и то правда, сэр, что парень из гаража, с которым ходит Беатрис, тоже получил анонимное письмо и, говорят, скандалил так, что страшно сказать
   - В жизни большей глупости не слыхал, - сердито сказал я.
   - Я так думаю, сэр, что Беатрис к нам больше не вернется. Но скажу вам: не сделала бы она так, если бы за ней чего - нибудь да не водилось. Зря говорить не будут... Сказано ведь: нет дыма без огня.
   Я не подозревал тогда, как страшно, до омерзения будет преследовать меня эта поговорка.
   ***
   Перед обедом мне надо было еще сходить в город. Светило солнце, воздух был холодным и свежим, но уже пахло весной. Я взял костыли и отправился в путь. Я энергично отказался от предложения Джоан проводить меня, но мы договорились, что, когда будет пора обедать, она подъедет за мной на машине.
   - Ты там, наверное, встретишься со всем Лимстоком.
   - Нисколько не сомневаюсь, - ответил я, - что уже со всеми - то здешними сливками общества встречусь.
   По утрам вся жизнь общества сосредоточивалась на Хай - стрит: люди делали здесь покупки, останавливались и обменивались новостями.
   И все - таки в город я шел не без сопровождения. Не прошел я и двухсот ярдов, как услышал за собой звонок, потом скрип тормозов велосипеда, и вслед за этим чуть не к моим ногам свалилась Миген Хантер.
   - Здравствуйте, - сказала она запыхавшись, подымаясь и отряхиваясь.
   Миген мне нравилась и мне всегда было страшно жаль ее.
   Это была падчерица адвоката Симмингтона, дочь его жены от первого брака. О мистере (или, кажется, капитане) Хантере почти никогда не упоминали, и, очевидно, все считали, что чем скорее о нем забудут, тем лучше. Вел он себя с теперешней миссис Симмингтон ужасно, и она развелась с ним через год или два после свадьбы. У нее были свои средства, и она поселилась с дочуркой в Лимстоке, "чтобы предать все забвению", здесь же она и вышла снова замуж за старого холостяка Ричарда Симмингтона.
   От второго брака родились два мальчика, боготворимых обоими супругами. Я подозревал, что Миген чувствует иногда себя дома пятым колесом в телеге. Она совершенно не была похожа на свою мать - невысокую, анемичную женщину, довольно видную и по большей части толковавшую тонким, меланхолическим голоском о своих стычках со служанками, о своем здоровье.
   Миген была высокой, неловкой девушкой, и хотя ей было почти двадцать, выглядела она шестнадцатилетней школьницей. У нее был узел неопрятных каштановых волос, зеленоватые глаза, узкое скуластое личико и неожиданно милая улыбка уголком рта. Она носила серые платья, здорово напоминавшие мешковину, и фильдекосовые чулки, случалось, что и рваные.
   Когда я сейчас посмотрел на нее, она показалась мне похожей скорее на жеребенка, чем на человеческое существо. Правда, жеребенок был бы очень симпатичным, если бы его хорошенько почистить!
   Она выпалила, как обычно, быстро и тяжело дыша:
   - Я была наверху в усадьбе - знаете, у Лешеров - спросить, нет ли у них утиных яиц. У них там столько маленьких поросяток! Вот прелесть - то! Вы любите поросят? Я очень, даже и запах их.
   - В хорошем хозяйстве поросята не должны пахнуть.
   - Правда? А у нас здесь всюду пахнут. Вы вниз? Я увидела, что вы идете один, и решила пойти с вами, только уж очень резко затормозила.
   - У вас чулок порвался, - обратил я ее внимание. Миген огорченно посмотрела на свою правую ногу.
   Порвался - таки. Ну, да там все равно уже были две дырки, так что не велика беда, верно?
   - Вы когда - нибудь штопаете чулки, Миген?
   - Бывает. Когда мама заставит. Только она не очень обращает внимание на меня - а это тоже по - своему не так уж плохо, правда?
   - До вас еще, кажется, не дошло, что вы уже не девочка.
   - А вы считаете, что мне надо быть такой, как ваша сестра? Словно с витрины магазина?
   Такая характеристика Джоан мне не очень понравилась.
   - Она выглядит чисто, аккуратно и красиво, - строго ответил я.
   - Очень красива, - вежливо согласилась Миген. - Но ничуть на вас не похожа. Почему это так?
   - Брат и сестра не всегда похожи, как две капли воды.
   - Это верно. Я вот тоже не очень похожа на Брайена и Колина. Да и они совсем разные. - Она помолчала, а потом сказала:
   - Странная это все - таки штука.
   - Что именно?
   Миген ответила коротко:
   - Семья.
   Я задумчиво кивнул:
   - Пожалуй, что так.
   Хотел бы я знать, о чем она сейчас думает. Минуту мы шли молча, а потом Миген немного робко спросила:
   - Вы - летчик, да? - Да.
   - Это у вас, когда вы летали?
   - Да, была авария.
   - А у нас тут никто никогда не летал.
   - Пожалуй, - ответил я. - А вы бы хотели летать, Миген?
   - Я? - Миген удивилась. - Господи, нет. Меня бы укачало. Мне и в поезде не по себе бывает.
   Она помолчала, а потом спросила прямо, как это обычно делают только дети:
   - Вы выздоровеете и будете снова летать или так уж и останетесь немного инвалидом?
   - Доктор говорит, что все будет в полном порядке.
   - Да, но что, если он из тех людей, которые привыкли обманывать?
   - Не думаю. Правду говоря, уверен, что он меня не обманывает. Я ему верю.
   - Это хорошо, а то столько людей врут, как нанятые.
   На это неопровержимое утверждение я ничего не ответил.
   - Я очень рада, - продолжала Миген каким - то безликим тоном. - Я боялась, что вы выглядите таким мрачным, потому что вас на всю жизнь покалечило, но, если вы просто всегда такой - это совсем другое дело!
   - Я вовсе не мрачный! - холодно ответил я.
   - Нет, так нет, но сердитый - это уж точно.
   - Это потому, что мне хочется поскорее выздороветь, а быстрее никак не получается. - Так чего же сердиться? Я засмеялся.
   - Милая моя девочка, а вы разве никогда не выходите из себя, когда чего - то ждете?
   Минуту Миген раздумывала, а потом ответила:
   - Нет. Чего ради? Мне нечего ждать. Все равно никогда ничего не случается.
   Меня поразило и тронуло что - то страшно безнадежное, прозвучавшее в ее словах, и я мирно спросил:
   - А чем вы вообще все время занимаетесь? Она пожала плечами.
   - А чем мне заниматься?
   - Увлекаетесь чем - нибудь? Занимаетесь спортом? Есть у вас тут хоть пара друзей?
   - К теннису или крикету у меня нет способностей. Здесь в городке много девушек, но я их не люблю. Они считают, что я просто ужасна.
   - Глупости. Чего ради им так думать? Миген покачала головой.
   Мы как раз выходили на Хай - стрит, и Миген охнула:
   - Вон идет мисс Гриффит. Ужасная женщина. Непрерывно пристает, чтобы я вступила в герл - скауты. А я не люблю скаутов. Кому это надо рядиться в форму, маршировать по улицам в строю и носить нашивки за то, чему толком так и не научился? Глупость все это.
   В этом я был с Миген вполне согласен, но мисс Гриффит подошла к нам раньше, чем я успел высказать свое мнение вслух.
   Сестра доктора, носившая довольно необычное имя Эме, обладала всеми теми свойствами характера, которых не хватало ее брату. Это была красивая, хотя и явно мужеподобная женщина с приятным, низким голосом.
   - Привет, - крикнула она нам. - Хорошая сегодня погода, верно? А я как раз хотела встретить тебя, Миген.
   Мне нужна твоя помощь - надписать адреса на письмах, которые рассылает Общество Консерваторов.
   Миген что - то пробормотала в ответ и, взяв велосипед за руль, исчезла в толпе возле универмага.
   - Странная девочка, - проговорила, глядя ей вслед, мисс Гриффит. Страшно ленива и бродит все время, как лунатичка. Бедной миссис Симмингтон нелегко, должно быть, смотреть на это. Я знаю, что она несколько раз пыталась привлечь Миген к чему - нибудь: стенографии, или кулинарии, или разведению ангорских кроликов. Миген просто необходимо найти какой - то интерес к жизни.
   Я подумал, что она, наверное, права, но чувствовал, что на месте Миген тоже твердо отвергал бы все уговоры и предложения Эме Гриффит просто потому, что меня бесила эта агрессивная баба.
   - Я не признаю праздности, - продолжала миссис Гриффит. - И уж во всяком случае у молодежи. Дело не в том, что Миген не очень красивая или непривлекательная или еще что - нибудь в этом роде. Мне иногда кажется, что у этой девушки не все дома. Мать это, конечно, ужасно огорчает. Отец, знаете ли, - она понизила голос, - у нее немногого стоил. Боюсь, что дочь пошла в него. Мать совсем извелась с нею Да, странных людей творит господь бог.
   - К счастью, - ответил я.
   Эме Гриффит бодро рассмеялась.
   - Да, если бы все мы были слеплены из одного теста, хорошего было бы мало. Только меня все равно огорчает, когда люди не берут от жизни всего, что могут. Я сама люблю жизнь и хотела бы, чтобы ее любил каждый. Мне, бывает, говорят:
   - Вам, должно быть, скучно целый год напролет жить в деревне? - Что вы, - отвечаю я им, - нисколько. У меня всегда полно работы, я всегда счастлива. В деревне ведь каждый день что - нибудь да происходит. Мне и времени - то не хватает - скауты, женский союз, разные выборы и общества, не говоря уж о том, что я забочусь об Оуэне.
   В этот момент мисс Гриффит заметила на другой стороне улицы какую - то знакомую и, замахав рукой, побежала к ней, а я смог отправиться дальше по своим делам - в банк.