Кристи Агата. Карты на стол

Агата Кристи
«Карты на стол»

От автора

   Широко распространено мнение, что детектив чем-то похож на большие скачки, где много участников состязания, лошадей и жокеев. Истратив деньги, вы делаете свой выбор! С общего согласия избранником становится вовсе не тот, кто является любимцем на ипподроме. Другими словами, герой детектива — это человек, совсем не похожий на главное действующее лицо, чаще всего совершенно вроде бы не имеющий шансов на успех. Выбирайте личность, менее всего подозреваемую в преступлении, и в девяти случаев из десяти вы справитесь со своей задачей.
   И так как я не хочу, чтобы доверяющие и преданные мне читатели вдруг отбросили с отвращением эту книжку, я заранее предупреждаю, что этот роман «совсем другого рода». Здесь только четыре участника, но каждый из них при определенных обстоятельствах мог бы совершить убийство, о котором пойдет речь. А это же сразу и окончательно исключает элемент неожиданности. И все же, как мне кажется, и тут возникнет такой же интерес к этим четырем лицам, каждый из которых уже успел совершить преступление и вполне способен совершить его в будущем. Все четверо — совершенно разные типы; причины, толкнувшие каждого из них на преступление, сугубо личные, присущие только данному человеку, и каждый применял при этом разные, резко отличающиеся от других приемы. Вот почему к распутыванию этого дела нужно подходить чисто психологически, но, тем не менее, это ничуть не снижает интереса к действию.
   В качестве дополнительного аргумента в защиту предлагаемого романа должна сказать, что это дело — одно из наиболее любимых у Эркюля Пуаро. Его друг, капитан Хастингс, считает, однако, все это довольно скучным. Хотелось бы мне знать, с кем из них согласится читатель.

Глава первая
Мистер Шайтана

   — Мой дорогой мосье Пуаро!
   Сказано это было вкрадчивым тихим голосом, хотя чувствовалось, что все уже заранее тщательно продумано и рассчитано на эффект.
   Эркюль Пуаро быстро обернулся.
   Он поклонился, церемонно обменялся рукопожатием. Глаза его вспыхнули каким-то странный блеском. Было явно видно, что в данном случае встреча пробудила в нем чувства, которые ему редко приходилось испытывать.
   — Мой дорогой мистер Шайтана! — воскликнул он. Наступило молчание. Сейчас оба были похожи на дуэлянтов, оба насторожились. Вокруг тихо вихрилась разодетая, ко всему безразличная лондонская знать.
   Было слышно, как медленно, сонно, почти шепотом произносили они свои замечания:
   — Дорогая это прелестно!
   — Просто восхитительно, не так ли, милая. Происходило это на выставке табакерок в Уэссекс-хауз. Плата за вход — одна гинея, сбор в фонд помощи лондонским больницам.
   — Дорогой мой, — сказал мистер Шайтана, — как же мне приятно встретиться с вами! Наверное, теперь не так уж много осталось тех, кого вы приговариваете к повешению или гильотине? В преступном мире наступил период затишья? Или, возможно, сегодня днем здесь ожидается сенсационное ограбление? Вот это было бы здорово!
   — Увы, мосье, — сказал Пуаро. — Я здесь всего лишь. Как сугубо частное лицо.
   Внимание мистера Шайтаны на какой-то момент переключилось на довольно приятную молодую красотку с прической, представлявшей собой туго завитые кудри на одной стороне головы и три рога изобилия из черной соломы на другой.
   — Дорогая моя, — сказал ей Шайтана, — а почему это вы не пришли тогда ко мне? Вот уж действительно был чудесный вечер! Многие удостоили меня своей беседой. Одна дама даже сказала. «Здравствуйте!», «До свидания» и «Большое спасибо», но она, бедняжка, конечно, была из провинции!
   Пока молодая красотка подыскивала подходящий ответ, Пуаро воспользовался случаем, чтобы как следует изучить украшение из волос над верхней губой мистера Шайтаны.
   — Красивые усы, очень даже красивые Возможно, единственные усы во всем Лондоне, которые могли бы конкурировать с усами самого Эркюля Пуаро.
   — Но все же его усы не такие роскошные, — пробормотал про себя Пуаро. — Нет, решительно они во всех отношениях хуже. И тем не менее, они привлекают внимание.
   В мистере Шайтане все привлекало внимание, так, как и было задумано. Он преднамеренно рассчитывал поразить всех своей схожестью с Мефистофелем. Высокий, худой, с длинным меланхолическим лицом и резко подчеркнутыми бровями, черные, как смоль, усы с напомаженными кончиками, крошечная черная бородка — эспаньолка. Его костюм — произведение искусства — был сшит превосходно, но с чуть заметной претензией на эксцентричность.
   Любой мало-мальски уважающий себя англичанин, увидев Шайтану, совершенно искренне и страстно имел желание проехаться по его адресу. Обычно он бросал в таком случае единственное, не отличавшееся оригинальностью, выражение: «Вот он, этот проклятый инородец, этот презренный Шайтана!».
   А жены, дочери, сестры, тетки, матери и даже бабушки, в зависимости от возраста, варьировали это выражение на свой лад: «Знаю, дорогая. Конечно, он ужасный человек, но как богат! И какие удивительные дает приемы! Хоть ни о ком не скажет хорошо, всегда злорадствует и язвит».
   Никто не знал, был ли мистер Шайтана аргентинцем, португальцем, греком или человеком еще какой-то другой национальности, одинаково призираемой коренными англичанами. Но очевидными оставались три неопровержимых факта: первое — мистер Шайтана жил богато и красиво в превосходном доме на Парк-лейн; второе — он устраивал восхитительные приемы, то большие, то маленькие, то мрачные, то блестяще респектабельные, но всегда довольно «странные по своей эксцентричности». И, наконец, третье — он был человеком, которого почти все немного побаивались.
   О последнем вряд ли кто-либо мог высказаться определенно. Очевидно, укоренилось такое мнение, что он знает о каждом чуть-чуть больше, чем нужно. И кроме того, существовало еще и другое мнение, а именно: что чувство юмора было у него не совсем обычным.
   Почти всегда каждый чувствовал, что лучше не рисковать и не задевать мистера Шайтану.
   И вот как раз сегодня его юмор был направлен на этого маленького, выглядевшего таким нелепым человека по имени Эркюль Пуаро.
   — Так значит, даже и полицейские нуждаются в отдыхе! — сказал мистер Шайтана. — Вы, мосье Пуаро, даже в таком преклонном возрасте занимаетесь изучением предметов искусства?
   Пуаро добродушно улыбнулся.
   — Мне кажется, — ответил он, — что вы и сами представили на этой выставке три табакерки.
   Мистер Шайтана небрежно махнул рукой.
   — То здесь, то там приходится делать небольшие одолжения, а вы должны как-нибудь непременно заглянуть ко мне домой. У меня есть кое-что интересное. Правда, я не связываю себя никакими определенными периодами или классификацией предметов.
   — У вас вкусы католика, — улыбнувшись, заметил Пуаро.
   — Пожалуй, что так.
   И вдруг в глазах мистера Шайтаны что-то заплясало, уголки рта его вздрогнули, брови изогнулись в причудливую линию.
   — Я смог бы даже показать вам нечто целиком в вашем вкусе, мосье Пуаро!
   — Так значит, у вас есть свой собственный «подпольный» музей?
   — Ну, что вы! — мистер Шайтана с пренебрежением щелкнул пальцами. — Чашка, которой пользовался убийца Брайтона, или отмычка знаменитого взломщика — все это абсурд и детские забавы! Я бы никогда не стал обременять себя подобными пустяками. Я коллекционирую лишь самое лучшее, что есть в этом роде.
   — А что вы считаете лучшим в преступлении, если уж позволим себе так образно выразиться? — спросил Пуаро.
   Мистер Шайтана наклонился вперед и положил два пальца на плечо Пуаро.
   — Человеческие существа, совершающие эти преступления, мосье Пуаро, — сказал он, драматически понизив голос.
   Брови у Пуаро чуть вздрогнули.
   — Ага, значит я вас удивил! — сказал мистер Шайтана. — Да, дорогой мой, мы с вами смотрим на эти вещи с диаметрально полярных позиций. Для вас преступление — вещь обычная: убийство, расследование, улика и, в конце концов, приговор, потому что, бесспорно, вы человек способный. Подобные банальности меня не занимают. Я совсем не интересуюсь несчастными субъектами, кем бы они ни были. И к тому же, пойманный преступник — это всегда один из неудачников, а значит нечто второсортное. Нет, я подхожу к этому вопросу с точки зрения искусства. Я собираю только самое наилучшее!
   — Лучших представителей? — спросил Пуаро.
   — Да дорогой мой, только тех, кто сумел выйти сухим из воды! Счастливчиков! Тех, которые ведут весьма нормальную жизнь, не вызывая ни у кого и капли подозрения. Признайте, что это весьма занимательное хобби.
   — Я бы придумал для этого другое определение, «Занимательное» здесь не подходит.
   — У меня мелькнула блестящая идея! — воскликнул Шайтана, не обращая внимания на реплику Пуаро. — Небольшой ужин! Ужин для встречи с моими экспонатами! Право же, это весьма оригинальная мысль. Не могу себе представить, почему раньше мне это не приходило в голову. Да, да, сейчас я уже все ясно себе представляю… Следующая неделя… Нет, пусть это будет через неделю. Вы свободны? На какой день мы с вами договоримся?
   — Мне подходит любой день, — сказал Пуаро, наклонившись.
   — Хорошо. Пусть тогда это будет пятница. Итак, пятница, восемнадцатого. Я сразу же запишу этот день в свою книжку. Честное слово, такая идея меня невероятно увлекает.
   — Я не уверен, что она и меня увлекает, — медленно сказал Пуаро. — Я не могу сказать, что не оценил по достоинству широты вашего жеста, но все же… Шайтана перебил его.
   — Но все же оно шокирует вашу буржуазную чувствительность? Ох, дорогой мой друг, нужно освобождаться от ограниченности склада мышления полицейского.
   Пуаро медленно ответил:
   — Это правда, у меня действительно определенное отвращение к убийству.
   — Но почему же, дорогой мой? Да, я согласен, что преступление — это глупое, запутанное, кровожадное занятие. Но ведь оно может быть и искусством! А преступник — мастером своего дела!
   — О, я это признаю.
   — Ну, и что же? — спросил Шайтана.
   — И все же он остается преступником!
   — Бесспорно, дорогой мой мосье Пуаро, но если дело сделано блестяще, оно само себя оправдывает. Вам же хочется без лишнего воображения схватить любого убийцу, надеть на него наручники, запрятать в тюрьму, а потом на рассвете вздернуть на виселице. А мне кажется, что действительно удачливый преступник должен быть обеспечен пенсией из общественных фондов и иметь право быть приглашенным на обеды!
   Пуаро пожал плечами.
   — Я не такой уж безразличный к искусному преступнику, как вам кажется. Я могу любоваться убийцей, отлично выполнившим свое черное дело, точно так же, как могу любоваться тигром, этим прекрасным рыжевато-коричневым с темными полосами хищником. Но я буду любоваться, стоя возле его клетки. Внутрь я не пойду. Конечно, если это, так сказать, не входит в мои служебные обязанности. Потому что, видите ли, мистер Шайтана, тигр может броситься… Мистер Шайтана рассмеялся.
   — Понимаю. А убийца?
   — Может убить, — мрачно ответил Пуаро.
   — Ох, дорогой мой, какой же вы, однако, паникер! «Так, значит, вы не придете посмотреть на мою коллекцию… „тигров“?
   — Напротив. Я буду в восторге.
   — Какая смелость!
   — Вы меня не совсем поняли, мистер Шайтана. То, что я говорил, было нечто вроде предостережения. Только что вы хотели, чтобы я согласился признать вашу идею собрать преступников занимательной. Я ответил, что назвал бы ее не занимательной, а по-другому. Я бы назвал ее опасной. Я повторяю, мистер Шайтана, что ваше хобби может оказаться опасным.
   Мистер Шайтана весело рассмеялся, и смех его прозвучал совсем как у Мефистофеля. Потом он сказал:
   — Так значит, я могу ждать вас у себя восемнадцатого?
   Пуаро кивнул.
   — Можете ждать меня у себя восемнадцатого. Премного благодарен.
   — Тогда я соберу небольшую компанию, — задумчиво произнес Шайтана.
   — Не забудьте. В восемь часов.
   Он ушел.
   Пуаро постоял еще какое-то время, глядя ему вслед, потом медленно и глубокомысленно покачал головой.

Глава вторая
Ужин у мистера Шайтана

   Дверь в квартиру мистера Шайтана бесшумно открылась. Седовласый лакей распахнул ее перед Пуаро. Так же бесшумно он закрыл ее за гостем и молча принял у него пальто и шляпу.
   Низким, бесстрастным голосом он тихо спросил:
   — Как прикажете доложить?
   — Мосье Эркюль Пуаро.
   Легкий шум голосов проник в холл, когда слуга открыл дверь в гостиную и объявил:
   — Мосье Эркюль Пуаро.
   С рюмкой хереса в руке Шайтана вышел ему навстречу. Он был одет, как всегда, безукоризненно. И сходство его с Мефистофелем в этот вечер было особенно сильным, излом бровей будто бы специально подчеркивал насмешливое выражение лица.
   — Разрешите представить вас… Вы знакомы с миссис Оливер?
   Как хозяин дома, он был доволен, заметив выражение легкого удивления на лице Пуаро.
   Миссис Ариадна Оливер, пользовалась шумной известностью, как автор сенсационных детективных романов. Она написала также ряд довольно посредственных и не очень-то грамотных статей, таких, как «Тенденции в развитии преступления», «Жертвы наиболее известных преступлений», «Убийство из-за любви» и «Убийство ради прибыли». К тому же она была ярой феминисткой, и как только дело о каком-либо значительном преступлении появилось в прессе, можно было быть вполне уверенным, что появится и интервью миссис Оливер. Ходили слухи, что миссис Оливер заявила однажды: «Вот если бы во главе Скотланд Ярда стояла женщина!» Она была убежденной сторонницей огромной интуиции женщин.
   В остальном это была довольно приятная дама средних лет, весьма привлекательная, хотя и несколько неряшливая. У нее были красивые глаза, широченные плечи И копна непослушных седых волос, над которыми она без конца экспериментировала. В один прекрасный день внешность ее могла быть расценена, как высшая степень интеллектуальности: чело с откинутыми назад волосами, уложенными на затылке в огромный пучок, а на другой день миссис Оливер вдруг представала в образе мадонны с распущенными волосами, или же появлялась с множеством не очень аккуратно завитых буклей.
   Сегодня вечером миссис Оливер демонстрировала очередной опыт с прической типа «челка».
   Она приятным басом приветствовала Пуаро, как старого знакомого, ибо раньше они уже встречались на каком-то литературном обеде.
   — А старшего полицейского инспектора Баттла вы, несомненно, знаете, — сказал мистер Шайтана.
   Огромный квадратный человек с лицом, словно вырубленным из дерева, вышел вперед. С первого же взгляда не только чувствовалось, что старший инспектор — это изваяние из дерева, но, кроме того, создавалось еще впечатление, что дерево это снято с какого-то военного корабля.
   Считалось, что старший инспектор Баттл является лучшим представителем Скотланд Ярда. Он всегда выглядел в меру флегматичным и чуть глуповатым.
   — Да, мы знакомы с мосье Пуаро, — сказал Баттл. Его деревянное лицо изобразило подобие улыбки и снова приняло свое прежнее безразлично туповатое выражение.
   — Полковник Рейс, — продолжал мистер Шайтана. До этого вечера Пуаро ни разу не встречал полковника Рейса, но кое-что о нем знал. Темноволосый, красивый, с бронзовым от загара лицом, этот человек лет пятидесяти обычно находился на отдаленных аванпостах британской империи, особенно в тех случаях, когда там возникали какие-нибудь беспорядки. «Секретная служба», хоть и являлась мелодраматическим термином, но все предельно точно выражала сущность натуры и круг деятельности полковника Рейса.
   Теперь Пуаро уже понял замысел и в полную меру оценил затею хозяина дома.
   — Остальные гости запаздывают, — сказал мистер Шайтана. — Это, наверное, моя оплошность. Мне кажется, я назвал им время 8.15.
   В этот момент дверь снова открылась и слуга объявил:
   — Доктор Робертс.
   Вошедший приблизился к ним, как бы пародируя свою манеру быстро подбегать к больному. Это был веселый, весьма своеобразный человек средних лет. У него были маленькие, с огоньком, глаза, небольшая лысина. В целом он производил впечатление хорошо вымытого и продезинфицированного врача. Манера обращения у него была игривая и довольно самоуверенная. Чувствовалось, что его диагноз всегда будет верным, а лечение приятным и практичным — «немного шампанского, в честь выздоровления». Да, это был умудренный жизненным опытом человек.
   — Надеюсь, я не опоздал? — спросил он весело.
   Он пожал руку хозяину дома и познакомился с другими гостями. Особенно удовольствие, казалось, ему доставляла встреча с Баттлом.
   — О, так это, оказывается, вы один из крупнейших деятелей Скотланд Ярда? Вот это интересно! Нехорошо заставлять вас многое рассказывать о делах, но предупреждаю, что я все же рискну это сделать. Я всегда интересовался криминалистикой. Наверное, это очень скверно для врача. Не говорите об этом моим нервным пациентам, ха-ха-ха!
   Дверь снова распахнулась.
   — Миссис Лорример.
   Миссис Лорример оказалась шестидесятилетней прекрасно одетой дамой с точеными чертами лица, красиво уложенными седыми волосами и чистым резким голосом.
   — Думаю, что я не слишком опоздала? — спросила она, подойдя к хозяину дома. Потом повернулась и поздоровалась с доктором Робертсом, с которым была знакома еще раньше.
   Слуга объявил:
   — Майор Деспард.
   Майор Деспард — высокий, худой, симпатичный человек. Лицо его было чуть обезображено небольшим шрамом на виске. После того, как закончились взаимные представления, он, естественно, быстро нашел общий язык с полковником Рейсом, и вскоре они уже завели разговор о спорте, о превратностях судеб охотников и своих охотничьих переживаниях.
   Дверь открылась в последний раз, и слуга объявил:
   — Мисс Мередит.
   Вошла девушка чуть старше двадцати лет. Она была среднего роста и очень привлекательная. Каштановые волосы разметались вокруг ее шеи, серые большие глаза широко расставлены, лицо лишь чуть припудрено. Говорила она медленно и даже как-то застенчиво.
   — О боже, неужели я последняя? — воскликнула она.
   Мистер Шайтана нагрянул на нее с хересом и наговорил в ответ кучу каких-то комплиментов. Затем он представил ее гостям по всем правилам этикета и даже несколько церемонно.
   Мисс Мередит оказалась возле Пуаро, и тихонько потягивала свой херес.
   — Наш друг — весьма щепетильный в отношении мелочей человек, — сказал с улыбкой Пуаро.
   Девушка согласилась.
   — Я знаю. В наше время люди стали как-то обходиться без официальных взаимных представлений. Они просто говорят: «Надеюсь, что вы все друг друга знаете» и на этом заканчивают церемонию.
   — Независимо от того, знаете ли вы собравшихся или нет?
   — Это их не касается. Иногда чувствуешь себя как-то неловко, но мне кажется, что чаще это бывает от благоговейного страха перед кем-нибудь.
   Потом она, чуть заколебавшись, спросила:
   — А это и есть та самая миссис Оливер — писательница?
   В этот момент бас миссис Оливер зазвучал довольно громко, она заговорила с доктором Робертсом.
   — Нет, доктор, нельзя недооценивать инстинкта женщин. Нам, женщинам, это хорошо известно.
   Очевидно, забыв, что на этот раз ее брови закрыты волосами, она старалась откинуть их со лба, но никак не смогла справиться со своей челкой.
   — Да, это миссис Оливер, — ответил Пуаро.
   — Та самая, которая написала роман «Труп в библиотеке»?
   — Именно та самая.
   Мисс Мередит чуть нахмурилась.
   — А тот деревянный человек, это старший инспектор, так, по-моему, сказал мистер Шайтана?
   — Из Скотланд Ярда.
   — А вы?
   — А что я?
   — Я знаю о вас все, мосье Пуаро. Это вы сумели раскрыть преступление, совершенное в алфавитном порядке, как его в последствии назвали.
   — Мадемуазель, вы приводите меня в смущение.
   Брови у мисс Мередит сдвинулись.
   — Мистер Шайтана, — начала она и вдруг запнулась. — Мистер Шайтана…
   — Можно сказать, что у него на уме лишь одни преступления, — перебил ее Пуаро. — Но это только так кажется. Бесспорно, он хочет послушать, какой мы здесь устроим диспут. Он уже столкнул лбами миссис Оливер и доктора Робертса. Они уже обсуждают вопрос о ядах, которые невозможно обнаружить, потому что они не оставляют следа.
   Мисс Мередит слегка вздохнула и сказала:
   — Какой же он странный человек!
   — Доктор Робертс?
   — Нет, мистер Шайтана. Пожав плечами, она продолжала:
   — Мне кажется, что в нем всегда есть что-то немного пугающее людей. Никогда не знаешь, что ему вдруг покажется достойным осмеяния. Иногда он может быть даже немного жестоким.
   — Как при охоте на лисиц, а?
   Мисс Мередит с укором посмотрела на него.
   — Я хочу сказать, что в нем есть что-то восточное!
   — Возможно, что у него изощренный ум, — согласился Пуаро.
   — Как у тех, кто орудует в камере пыток?
   — Нет, нет. Просто изощренный.
   — Не могу сказать, что он мне очень уж нравился, — призналась мисс Мередит упавшим голосом.
   — Хотя вам наверняка понравится его ужин, — заверил ее Пуаро. — У него восхитительный повар.
   Она недоверчиво взглянула на него, а потом рассмеялась.
   — Да! — воскликнула она. — Я вижу, что ничто человеческое вам не чуждо.
   — Конечно!
   — Но дело в том, — сказала мисс Мередит, — что все эти знаменитости — довольно устрашающие личности.
   — Мадемуазель, вам совсем нечего страшиться, вы должны испытывать лишь благоговейный трепет! У вас наготове должны быть книжка для автографов и авторучка.
   — Да, но видите ли, меня совсем не так уж занимают преступления. Мне кажется, никто из женщин не интересуется подобными вопросами. Зато вот мужчины всегда с увлечением читают всякого рода детективную литературу.
   Эркюль Пуаро притворно вздохнул.
   — Увы! — тихо сказал он. — Чего бы только я не отдал в эту минуту, чтобы стать хоть самой незначительной кинозвездой!
   Слуга распахнул двери.
   — Кушать подано, — тихо сказал он.
   Предположение Пуаро целиком и полностью оправдалось. Ужин был изысканным, стол отлично сервирован, Мягкий свет, полированное дерево, голубые блики хрусталя. В этом полумраке сидевший во главе стола мистер Шайтана казался еще более похожим на дьявола.
   Он вежливо извинился, за то, что за столом оказалось неравное число мужчин и женщин. Миссис Лорример сидела справа от него, миссис Оливер — слева. Мисс Мередит находилась между старшим инспектором Баттлом и майором Деспардом. Рядом с Пуаро сидели миссис Лорример и доктор Робертс.
   Доктор Робертс тихим голосом шутливо говорил Пуаро:
   — Вы собираетесь не упустить момент и захватить на весь вечер единственную красивую девушку? Вы, французы, никогда не теряете времени даром, так ведь?
   — Между прочим, я — бельгиец, — спокойно сказал Пуаро.
   — А это одно и то же, когда речь заходит о дамах. Так мне кажется, — весело сказал доктор.
   Затем, покончив с шутками и взяв профессиональный тон, он начал обсуждать с полковником Рейсом, сидевшим с ним рядом, последние достижения в лечении сонной болезни.
   Миссис Лорример обернулась к Пуаро и заговорила о последних пьесах. Ее суждения были логичными, а критика удачной. Затем разговор перешел на книги, потом началось обсуждение международной политики. Пуаро обнаружил, что миссис Лорример весьма сведуща во всех этих вопросах и является действительно образованной женщиной.
   На противоположном конце стола миссис Оливер спрашивала майора Деспарда, не знает ли он какого-либо неизвестного яда, действующего необычным образом.
   — Есть вот, например, кураре.
   — Ну что вы, дорогой мой! Это уже сотни раз испробовано. Я спрашиваю о чем-нибудь совсем новом!
   Майор Деспард сухо сказал:
   — Первобытные племена довольно-таки старомодны. Они по-прежнему применяют старинные препараты, которые употребляли еще их деды и прадеды.
   — Ну, это скучно, — сказала миссис Оливер. — Я склонна думать, что они всегда делали эксперименты, размалывая различные травы и всякие другие вещи. Я всегда думаю, какая это огромная возможность для исследователей! Они могли бы, придя домой, расправиться со всеми своими богатыми дядюшками с помощью нового средства, о котором никто раньше никогда не слышал.
   — Лучше уж за этим обратиться к цивилизации, чем к этим дикарям, — сказал Деспард. — Например, в современные лаборатории, там выводят невинные на первый взгляд микробы, вызывающие настоящие бедствия.
   — Это не для моей публики, — сказала миссис Оливер. — К тому же, им часто присваиваются такие невероятно трудные названия — стафилококки, стрептококки и тому подобные, что это не под силу моей секретарше, и вообще довольно скучно. Вы согласны со мной? А что думаете вы, старший инспектор Баттл?
   — В обыденной жизни люди не очень-то заботятся о том, чтобы быть утонченными, миссис Оливер, — сказал старший инспектор Баттл. — Они, как правило, прибегают к мышьяку, потому что его легче и проще раздобыть.
   — Чепуха! — сказала миссис Оливер. — Это просто, потому что существует множество преступлений, которые вы, сотрудники Скотланд Ярда, никогда не раскрыли. Вот если бы там была женщина…
   — Вообще-то у нас есть женщины…
   — Да, есть эти ужасные полицейские женщины в нелепых шапках. Они только и делают, что мешают людям в парках! Я-то имею в виду женщину, которая стояла бы во главе. Женщины действительно понимают толк в преступлениях.