Страница:
Вначале меня поразил зной. Мне казалось, что в треножнике и во внешних помещениях города жарко, но это было прохладой в сравнении с жаром, в который вступил я. К тому же воздух был не только горячий, но и влажный. Пот сразу покрыл все тело, но особенно голову, закрытую прозрачной жесткой оболочкой. Он тек по лицу и шее, собираясь в том месте, где пояс прижимал маску к груди. Я вдохнул горячий воздух. Тяжесть снова согнула меня. Ноги начали подгибаться. Один из моих товарищей упал, за ним другой, третий… Спустя несколько мгновений двое из них сумели встать, третий лежал неподвижно. Я хотел помочь ему, но вспомнил свое решение ни в чем не проявлять инициативы. Я был рад, что есть повод ничего не делать. И так трудно было удержаться от падения и потери сознания.
Постепенно я немного привык к обстановке и смог бросить взгляд вперед. Мы находились на чем-то вроде карниза, и под нами проходила главная улица города. Непривычная картина ошеломляла. Ни одна из дорог не была прямой, и лишь некоторые шли на одном уровне: они опускались и поднимались, огибали здания и терялись на расстоянии в зеленой полутьме. Город изнутри казался обширнее, чем через иллюминатор треножника, но я решил, что это впечатление создает густой зеленоватый воздух. В нем невозможно было видеть далеко и ясно. Хрустальный купол, покрывавший город, не был виден изнутри. Зеленый туман, казалось, тянулся бесконечно.
Здания тоже поразили меня. Они были разных размеров, но одной формы – пирамидальной. Непосредственно под нашим карнизом я увидел несколько приземистых пирамид с широким основанием. Дальше пирамиды становились тоньше и поднимались на разную высоту, самые низкие доходили до уровня карниза, но большинство было гораздо выше. В них виднелись треугольные отверстия, похожие на окна, но размещены они были без всякого порядка и последовательности. У меня уставали глаза при взгляде на них.
Странные экипажи двигались по дорогам. В общем, это тоже были пирамиды, но лежали они не на основании, а на боковой поверхности. Верхние части этих экипажей были сделаны из того же прозрачного материала, что и наши шлемы, и я смутно видел внутри фигуры. Другие фигуры двигались между зданиями и по карнизам, которые отходили от зданий через неравные промежутки. Фигуры были двух видов, одни гораздо меньше других. Хотя на расстоянии трудно разглядеть подробности, ясно было, что одни – хозяева, другие – рабы: меньшие фигуры двигались медленно, как будто несли большую тяжесть, большие двигались легко и быстро.
Один из инструкторов сказал:
– Смотрите! Это жилища хозяев.
Голос его, хоть и приглушенный, звучал почтительно. Под нишами с губками находились маленькие металлические устройства. Они передавали звуки через маски. Голос звучал искаженно, но к этому можно было привыкнуть. Он указал на ближайшую пирамиду:
– А это место выбора. Спускайтесь.
Мы медленно, пошатываясь, спускались по спиральной рампе, чья крутизна вызывала добавочную боль в мышцах ног и головокружение, от которого то один, то другой падали. Парень, который потерял сознание на карнизе, пришел в себя и тоже был с нами. Это был тот, который победил Бинпола в прыжках в длину, – веснушчатый верзила, вложивший все свои силы в последнюю попытку. Здесь бы он далеко не прыгнул. Жара продолжала уносить наши силы, а пот образовывал неприятную лужу у основания маски. Мне отчаянно хотелось вытереть пот, но, конечно, это было невозможно. Для этого пришлось бы снять маску, а меня предупредили, что вдыхание воздуха хозяев означает смерть.
Я по-прежнему не видел вблизи ни одного хозяина. Но по крайней мере одна проблема была решена. Треножники не были хозяевами, как думали некоторые, а просто хитроумными машинами, чтобы нести хозяев во внешнем мире. Я не видел, чем это может помочь Джулиусу и остальным, но это была информация. Постепенно узнаю больше, гораздо больше. После этого мне и Фрицу нужно будет бежать. И все! Я рассмеялся бы, если бы у меня были силы. И, конечно, мне следовало помнить свою роль избранного, но добровольного раба.
Рампа привела в одну из приземистых пирамид, примерно на полпути от ее основания. Внутри было светло от множества зеленых шаров, которые на разной высоте свисали с потолка. Во всяком случае, светлее, чем снаружи. Нас провели по извивающемуся коридору в длинную комнату со сводчатым потолком. Вдоль одной из стен тянулся ряд прямоугольных помещений с открытой передней стенкой. Стены их были сделаны из жесткой стеклоподобной субстанции. Нам сказали, что каждый из нас должен занять одно из таких помещений. После этого нужно ждать. Хозяева придут в должное время.
Мы ждали долго. Другим, я полагаю, было легче ждать. Желание служить хозяевам давало им терпение. У нас с Фрицем не было такого преимущества. Он находился примерно через десять клеток от меня, и я не мог его видеть.
Я видел лишь тех, что находились рядом, и очень смутно еще двоих-троих. Напряжение усиливалось, но я знал, что не должен его показывать. Было очень неудобно. Большинство из нас сидели или лежали на полу. Лежать было легче, но пот собирался внутри маски. Это вообще неприятно, а когда голова и плечи не подняты, то непереносимо. К этому времени я ужасно захотел пить. Я подумал, может, нас забыли и мы умрем от жажды и истощения. Наверно, мы представляли какую-то ценность для хозяев, но не очень большую. Нас легко заменить.
Я скорее почувствовал вначале, чем услышал, – ропот пробежал по рядам клеток, ропот благоговения, удивления, обожествления. Я понял, что наступил этот момент, и изогнул шею, пытаясь рассмотреть что-нибудь. Они входили на дальнем конце комнаты и приближались к клеткам. Хозяева.
Несмотря на все неудобство и усталость, несмотря на страх перед будущим, первым моим желанием было рассмеяться. Они были так нелепы! Гораздо выше человека, примерно вдвое, и пропорционально толще. Тела их были шире у основания: внизу четыре-пять футов в окружности, но заострялись кверху.
Голова… если это была голова, потому что никакого признака шеи. Потом я заметил, что их тела опираются не на две ноги, а на три, и эти ноги толстые и короткие. Им соответствовали три руки или, скорее, щупальца, выдававшиеся примерно из середины тела. А их глаза – я видел, что их тоже три, и размещены они треугольником, один вверху и два внизу, примерно в футе от верхушки. Эти существа были зеленые, хотя и разного оттенка, от темного, почти коричневого, до бледного. Это, а также разный рост служили мне единственным средством отличить их друг от друга. Да, слабое средство!
Позже я узнал, что, когда к ним привыкнешь, различать их становится легче. Отверстия, служившие им ртом, носом, ушами, тоже различались по размеру и форме, а также по расположению относительно друг друга. Но по первому впечатлению они были безлики и совершенно одинаковы. Я почувствовал дрожь страха, когда один из них, остановившись передо мной, заговорил.
– Встань, мальчик, – произнес он.
Я решил, что звуки доносятся изо рта, и принял за рот нижнее отверстие, но потом заметил, что как раз открывается и закрывается верхнее, а нижние два остаются закрытыми. У хозяев органы питания и дыхания не соединены, как у человека; они дышат и говорят через одно отверстие, а едят и пьют через нижнее, большее по размеру.
Я встал, как мне было приказано. Ко мне протянулось щупальце, слегка коснулось меня, потом прочнее схватило за руку. Оно пробежало по телу, и я сдержал дрожь.
– Двигайся, – сказал хозяин. Голос был холодный, ровный, негромкий, но отчетливый. – Походи, мальчик.
Я начал ходить по кругу внутри клетки. Однажды я видел в Винчестере продажу лошадей – мужчины щупали их мускулы, смотрели, как они ходят по кругу. Хозяин стоял и смотрел, как я сделал несколько кругов. Затем, не добавив ни слова, пошел дальше. Я снова сел.
Они быстро передвигались на своих приземистых ногах, подпрыгивая ритмичными движениями. По-видимому, они были гораздо сильнее нас, раз так легко могли двигаться в свинцовом городе. Когда им действительно надо было передвигаться быстро, они могли вращаться, как волчки, очень быстро перемещаясь при этом вперед, каждая нога касалась земли через несколько ярдов. Я думаю, что это была их разновидность бега.
Выбор продолжался. Еще один хозяин осмотрел меня, и еще один. Парень в соседней клетке был взят; хозяин приказал ему идти за собой, и тот повиновался. Они исчезли в толпе. Некоторые хозяева осматривали меня внимательнее других, но все проходили мимо. Я думал, не подозревают ли они что-то, может, мое поведение в чем-то отклоняется от обычного. Я размышлял также о том, что будет со мной, если меня никто не выберет. Известно, что из города не возвращаются. Значит…
Эта тревога оказалась неоправданной. Я узнал, что те, кто не попадал в личные слуги, отправлялись в общую группу. Но тогда я этого не знал и сознавал, что клетки вокруг меня пустеют. Я видел, как мимо прошел Фриц, следуя за хозяином. Мы посмотрели друг на друга. К моей клетке подошел хозяин, молча посмотрел на меня и пошел дальше.
Количество хозяев, как и рабов, уменьшалось. Я печально сидел на полу. Я устал и хотел пить, у меня болели ноги, а кожу на груди и плечах жгло от соленого пота. Я прислонился к прозрачной стене и закрыл глаза. И поэтому не видел, что подошел новый хозяин, лишь услышал его голос:
– Встань, мальчик.
Мне его голос показался приятнее, чем у других, его можно было назвать почти теплым. Я встал и с любопытством посмотрел на него.
Он был меньше среднего роста и более темного цвета. Коричневый оттенок на темно-зеленом был вполне заметен. Он смотрел на меня сверху вниз, кожа между его глазами дергалась. Он велел мне походить. Я собрал все силы и пошел как можно резвее.
Мне было приказано остановиться. Хозяин сказал:
– Подойди ближе.
Щупальце обвилось вокруг моей левой руки. Я сжал зубы. Второе щупальце прошло по телу, ощупало ноги, грудь. От его сжатия у меня перехватило дыхание. Оно отступило. Послышался голос:
– Ты странный, мальчик.
Эти слова, подводя итог моим страхам, оледенили меня. Я глядел на безликую колонну чудовища. Чем-то я, несомненно, выдал себя. Возбуждением? Недостаточным счастьем от перспективы служить одному из этих нелепых и отвратительных существ? Я старался прогнать это настроение. Хозяин снова заговорил:
– Как ты стал чемпионом игр – в каком из ваших человеческих видов спорта?
– В боксе… – Я поколебался и добавил: – Хозяин.
– Ты маленький, но, я думаю, сильный для своего роста. Из какой земли ты пришел сюда?
– С юга, хозяин. Из Тироля.
– Горная страна. С высокогорья приходят сильные люди.
Он замолчал. Щупальце, державшее мою левую руку, разжалось. Три глаза смотрели на меня. Затем тот же голос произнес:
– Иди за мной, мальчик.
Я нашел своего хозяина.
Глава 7
Постепенно я немного привык к обстановке и смог бросить взгляд вперед. Мы находились на чем-то вроде карниза, и под нами проходила главная улица города. Непривычная картина ошеломляла. Ни одна из дорог не была прямой, и лишь некоторые шли на одном уровне: они опускались и поднимались, огибали здания и терялись на расстоянии в зеленой полутьме. Город изнутри казался обширнее, чем через иллюминатор треножника, но я решил, что это впечатление создает густой зеленоватый воздух. В нем невозможно было видеть далеко и ясно. Хрустальный купол, покрывавший город, не был виден изнутри. Зеленый туман, казалось, тянулся бесконечно.
Здания тоже поразили меня. Они были разных размеров, но одной формы – пирамидальной. Непосредственно под нашим карнизом я увидел несколько приземистых пирамид с широким основанием. Дальше пирамиды становились тоньше и поднимались на разную высоту, самые низкие доходили до уровня карниза, но большинство было гораздо выше. В них виднелись треугольные отверстия, похожие на окна, но размещены они были без всякого порядка и последовательности. У меня уставали глаза при взгляде на них.
Странные экипажи двигались по дорогам. В общем, это тоже были пирамиды, но лежали они не на основании, а на боковой поверхности. Верхние части этих экипажей были сделаны из того же прозрачного материала, что и наши шлемы, и я смутно видел внутри фигуры. Другие фигуры двигались между зданиями и по карнизам, которые отходили от зданий через неравные промежутки. Фигуры были двух видов, одни гораздо меньше других. Хотя на расстоянии трудно разглядеть подробности, ясно было, что одни – хозяева, другие – рабы: меньшие фигуры двигались медленно, как будто несли большую тяжесть, большие двигались легко и быстро.
Один из инструкторов сказал:
– Смотрите! Это жилища хозяев.
Голос его, хоть и приглушенный, звучал почтительно. Под нишами с губками находились маленькие металлические устройства. Они передавали звуки через маски. Голос звучал искаженно, но к этому можно было привыкнуть. Он указал на ближайшую пирамиду:
– А это место выбора. Спускайтесь.
Мы медленно, пошатываясь, спускались по спиральной рампе, чья крутизна вызывала добавочную боль в мышцах ног и головокружение, от которого то один, то другой падали. Парень, который потерял сознание на карнизе, пришел в себя и тоже был с нами. Это был тот, который победил Бинпола в прыжках в длину, – веснушчатый верзила, вложивший все свои силы в последнюю попытку. Здесь бы он далеко не прыгнул. Жара продолжала уносить наши силы, а пот образовывал неприятную лужу у основания маски. Мне отчаянно хотелось вытереть пот, но, конечно, это было невозможно. Для этого пришлось бы снять маску, а меня предупредили, что вдыхание воздуха хозяев означает смерть.
Я по-прежнему не видел вблизи ни одного хозяина. Но по крайней мере одна проблема была решена. Треножники не были хозяевами, как думали некоторые, а просто хитроумными машинами, чтобы нести хозяев во внешнем мире. Я не видел, чем это может помочь Джулиусу и остальным, но это была информация. Постепенно узнаю больше, гораздо больше. После этого мне и Фрицу нужно будет бежать. И все! Я рассмеялся бы, если бы у меня были силы. И, конечно, мне следовало помнить свою роль избранного, но добровольного раба.
Рампа привела в одну из приземистых пирамид, примерно на полпути от ее основания. Внутри было светло от множества зеленых шаров, которые на разной высоте свисали с потолка. Во всяком случае, светлее, чем снаружи. Нас провели по извивающемуся коридору в длинную комнату со сводчатым потолком. Вдоль одной из стен тянулся ряд прямоугольных помещений с открытой передней стенкой. Стены их были сделаны из жесткой стеклоподобной субстанции. Нам сказали, что каждый из нас должен занять одно из таких помещений. После этого нужно ждать. Хозяева придут в должное время.
Мы ждали долго. Другим, я полагаю, было легче ждать. Желание служить хозяевам давало им терпение. У нас с Фрицем не было такого преимущества. Он находился примерно через десять клеток от меня, и я не мог его видеть.
Я видел лишь тех, что находились рядом, и очень смутно еще двоих-троих. Напряжение усиливалось, но я знал, что не должен его показывать. Было очень неудобно. Большинство из нас сидели или лежали на полу. Лежать было легче, но пот собирался внутри маски. Это вообще неприятно, а когда голова и плечи не подняты, то непереносимо. К этому времени я ужасно захотел пить. Я подумал, может, нас забыли и мы умрем от жажды и истощения. Наверно, мы представляли какую-то ценность для хозяев, но не очень большую. Нас легко заменить.
Я скорее почувствовал вначале, чем услышал, – ропот пробежал по рядам клеток, ропот благоговения, удивления, обожествления. Я понял, что наступил этот момент, и изогнул шею, пытаясь рассмотреть что-нибудь. Они входили на дальнем конце комнаты и приближались к клеткам. Хозяева.
Несмотря на все неудобство и усталость, несмотря на страх перед будущим, первым моим желанием было рассмеяться. Они были так нелепы! Гораздо выше человека, примерно вдвое, и пропорционально толще. Тела их были шире у основания: внизу четыре-пять футов в окружности, но заострялись кверху.
Голова… если это была голова, потому что никакого признака шеи. Потом я заметил, что их тела опираются не на две ноги, а на три, и эти ноги толстые и короткие. Им соответствовали три руки или, скорее, щупальца, выдававшиеся примерно из середины тела. А их глаза – я видел, что их тоже три, и размещены они треугольником, один вверху и два внизу, примерно в футе от верхушки. Эти существа были зеленые, хотя и разного оттенка, от темного, почти коричневого, до бледного. Это, а также разный рост служили мне единственным средством отличить их друг от друга. Да, слабое средство!
Позже я узнал, что, когда к ним привыкнешь, различать их становится легче. Отверстия, служившие им ртом, носом, ушами, тоже различались по размеру и форме, а также по расположению относительно друг друга. Но по первому впечатлению они были безлики и совершенно одинаковы. Я почувствовал дрожь страха, когда один из них, остановившись передо мной, заговорил.
– Встань, мальчик, – произнес он.
Я решил, что звуки доносятся изо рта, и принял за рот нижнее отверстие, но потом заметил, что как раз открывается и закрывается верхнее, а нижние два остаются закрытыми. У хозяев органы питания и дыхания не соединены, как у человека; они дышат и говорят через одно отверстие, а едят и пьют через нижнее, большее по размеру.
Я встал, как мне было приказано. Ко мне протянулось щупальце, слегка коснулось меня, потом прочнее схватило за руку. Оно пробежало по телу, и я сдержал дрожь.
– Двигайся, – сказал хозяин. Голос был холодный, ровный, негромкий, но отчетливый. – Походи, мальчик.
Я начал ходить по кругу внутри клетки. Однажды я видел в Винчестере продажу лошадей – мужчины щупали их мускулы, смотрели, как они ходят по кругу. Хозяин стоял и смотрел, как я сделал несколько кругов. Затем, не добавив ни слова, пошел дальше. Я снова сел.
Они быстро передвигались на своих приземистых ногах, подпрыгивая ритмичными движениями. По-видимому, они были гораздо сильнее нас, раз так легко могли двигаться в свинцовом городе. Когда им действительно надо было передвигаться быстро, они могли вращаться, как волчки, очень быстро перемещаясь при этом вперед, каждая нога касалась земли через несколько ярдов. Я думаю, что это была их разновидность бега.
Выбор продолжался. Еще один хозяин осмотрел меня, и еще один. Парень в соседней клетке был взят; хозяин приказал ему идти за собой, и тот повиновался. Они исчезли в толпе. Некоторые хозяева осматривали меня внимательнее других, но все проходили мимо. Я думал, не подозревают ли они что-то, может, мое поведение в чем-то отклоняется от обычного. Я размышлял также о том, что будет со мной, если меня никто не выберет. Известно, что из города не возвращаются. Значит…
Эта тревога оказалась неоправданной. Я узнал, что те, кто не попадал в личные слуги, отправлялись в общую группу. Но тогда я этого не знал и сознавал, что клетки вокруг меня пустеют. Я видел, как мимо прошел Фриц, следуя за хозяином. Мы посмотрели друг на друга. К моей клетке подошел хозяин, молча посмотрел на меня и пошел дальше.
Количество хозяев, как и рабов, уменьшалось. Я печально сидел на полу. Я устал и хотел пить, у меня болели ноги, а кожу на груди и плечах жгло от соленого пота. Я прислонился к прозрачной стене и закрыл глаза. И поэтому не видел, что подошел новый хозяин, лишь услышал его голос:
– Встань, мальчик.
Мне его голос показался приятнее, чем у других, его можно было назвать почти теплым. Я встал и с любопытством посмотрел на него.
Он был меньше среднего роста и более темного цвета. Коричневый оттенок на темно-зеленом был вполне заметен. Он смотрел на меня сверху вниз, кожа между его глазами дергалась. Он велел мне походить. Я собрал все силы и пошел как можно резвее.
Мне было приказано остановиться. Хозяин сказал:
– Подойди ближе.
Щупальце обвилось вокруг моей левой руки. Я сжал зубы. Второе щупальце прошло по телу, ощупало ноги, грудь. От его сжатия у меня перехватило дыхание. Оно отступило. Послышался голос:
– Ты странный, мальчик.
Эти слова, подводя итог моим страхам, оледенили меня. Я глядел на безликую колонну чудовища. Чем-то я, несомненно, выдал себя. Возбуждением? Недостаточным счастьем от перспективы служить одному из этих нелепых и отвратительных существ? Я старался прогнать это настроение. Хозяин снова заговорил:
– Как ты стал чемпионом игр – в каком из ваших человеческих видов спорта?
– В боксе… – Я поколебался и добавил: – Хозяин.
– Ты маленький, но, я думаю, сильный для своего роста. Из какой земли ты пришел сюда?
– С юга, хозяин. Из Тироля.
– Горная страна. С высокогорья приходят сильные люди.
Он замолчал. Щупальце, державшее мою левую руку, разжалось. Три глаза смотрели на меня. Затем тот же голос произнес:
– Иди за мной, мальчик.
Я нашел своего хозяина.
Глава 7
Кошка моего хозяина
Мне повезло с моим хозяином. Он отвел меня к своему экипажу, стоявшему в ряду других у здания, велел сесть и повез нас. Он объяснил, что моей обязанностью будет управлять экипажем. Это оказалось нетрудно. Экипаж приводился в движение невидимой силой, которая шла из-под земли. Я видел, что некоторые хозяева тут же принялись обучать своих новых рабов, но мой не стал этого делать, потому что видел: я устал и расстроен. Экипажи передвигались на множестве колес, поставленных на одной стороне пирамиды, и водитель сидел в заостренной части. Хозяин отвез нас к центру города, где он жил.
По пути я разглядывал окружающее. Трудно было в нем разобраться: улицы, здания, рампы были в одно и то же время очень похожи и совершенно различны; в их размещении либо не было никакого плана, либо я не мог понять этот план. Тут и там виднелись небольшие площадки, которые показались мне садами. Они были треугольной формы и заполнены водой, из которой поднимались странные растения различных цветов: красного, коричневого, зеленого, синего, но все тусклые. У них тоже была одинаковая форма, широкая у основания и заостренная кверху. Над многими садами-бассейнами поднимался туман, а в некоторых медленно передвигались или стояли хозяева, погруженные, как растения, в воду.
Мой собственный хозяин жил в высоком здании, выходящем на большой сад-бассейн. Здание было пятиэтажное и больше походило на треугольник, которые, по-видимому, так любили хозяева: три его стороны были короче других и образовывали почти прямые линии. Мы оставили экипаж у входа – оглянувшись, я увидел, как раскрылась земля и он опустился в яму – и прошли в здание. Внутри оказалась движущаяся комната, такая же, в какой мы покинули зал треножников. На этот раз я понял, что происходит: комната поднималась вверх, и мы вместе с нею. Мы вышли в коридор, и я побрел вслед за хозяином к двери, которая была входом в его дом.
Многое, конечно, я понял гораздо позже. Пирамиды делились на квартиры хозяев. Внутри находились меньшие пирамиды, накрытые внешней; они использовались как склады, помещения для экипажей, общие комнаты рабов и тому подобное. Дома хозяев находились в другом месте, и о важности хозяина для города можно было судить по расположению его дома. Самые важные жили вверху. Ниже находились еще два треугольных дома. Несколько таких домов размещалось в беспорядке по углам пирамиды. Мой хозяин не отличался значительностью, и дом его был в углу, ближе к основанию, чем к вершине.
При первом взгляде на город с его пирамидами я решил, что количество хозяев фантастически велико. Но при более близком знакомстве я понял, что это впечатление обманчиво. Все у них было в гораздо больших масштабах, чем у людей. Особенно просторны были дома с большими высокими комнатами, не менее двадцати футов в высоту.
Коридор вел в проход с несколькими дверями. Двери круглые и работали на том же принципе, что и в треножнике: нужно было нажать кнопку, и часть стены поднималась внутрь и вверх. Не было ни замков, ни задвижек. В одном направлении проход поворачивал под прямым углом и вел в наиболее важную часть дома – треугольную комнату с видом наружу. Здесь хозяин ел и отдыхал. В центре пола был сделан небольшой круглый сад-бассейн, с поверхности которого поднимался пар. Это было любимое место хозяина.
Но мне его показали не сразу. Хозяин провел меня по коридору в противоположном направлении. Проход оканчивался тупиком, но сразу перед ним находилась дверь. Хозяин сказал:
– Это твое убежище, мальчик. Там воздушный шлюз – место, где меняется воздух, – за ним ты сможешь дышать без маски. Здесь ты будешь есть и спать. Когда мне не нужны твои услуги, можешь оставаться здесь или в общем помещении. Сейчас отдохни. В нужное время услышишь звонок. Тогда снова наденешь маску, пройдешь через шлюз и придешь ко мне. Найдешь меня в комнате с окном, в конце прохода.
Он повернулся и легко заскользил на своих толстых ногах вдоль широкого высокого прохода. Я понял, что получил разрешение быть свободным, и нажал кнопку двери прямо перед собой. Она открылась, я вошел и дверь автоматически закрылась за мной. Послышался свист, по ногам подуло – воздух хозяев уходил и заменялся человеческим. Все это заняло мало времени, но мне показалось, что прошел целый век, прежде чем открылась дверь в противоположной стене и я смог войти. Дрожащими пальцами я сорвал крепления пояса, удерживающего маску.
Не думаю, чтобы я смог дольше выдерживать эту затхлую маску с лужей собственного пота на груди. Но позже я узнал, что мне повезло. Фрица еще несколько часов учили его обязанностям, прежде чем позволили отдохнуть. Поведение моего хозяина и в другом оказалось особым. Помещение для слуги было маленьким по площади, но таким же высоким, как все другие помещения в доме. Хозяин соорудил промежуточный пол, к которому вела лестница, там была моя спальня. У других рабов постель помещалась в том же крохотном пространстве.
Помимо этого, здесь находился стул, стол (оба простые), шкаф с двумя ящиками и отделением для запаса пищи, маленькая туалетная секция. Все голое и некрасивое. Дополнительного подогрева не было, но не было и возможности освежиться. Изнемогая от жары, можно было лишь пройти в туалет, где специальное приспособление позволяло разбрызгивать воду по телу. И эта вода, и вода для питья всегда были теплыми, но по крайней мере холоднее окружающего воздуха. Я долгое время стоял под ней, потом переоделся. Чистая одежда тут же стала влажной от воздуха. В городе никогда не ходишь сухим.
В шкафу я нашел еду в пакетах. Она была двух разновидностей: нечто вроде сухаря и порошок, который нужно было смешивать с водой. Пища всегда была одинаковой и невкусной. Ее изготовляли где-то в городе машины. Я попробовал сухарь, но обнаружил, что недостаточно голоден, чтобы есть его. Устало вскарабкался я по лестнице – в городе свинца это тяжелая работа – и упал на жесткую голую постель, ожидавшую меня. В моей комнате, конечно, не было окон. Свет давал зеленый шар, который включался нажатием кнопки. Я нажал кнопку и погрузился в темноту и забвение. Я снова был в Белых горах и говорил Джулиусу, что треножники сделаны из бумаги, а не из металла, и что можно отрубить им ноги топором. Но в середине моего рассказа Джулиус начал звонить. Я тут же проснулся, вспомнил, где нахожусь, и понял, что меня зовут.
Ничего не зная об условиях внутри города, мы с Фрицем не могли конкретно условиться о встрече, хотя, разумеется, нам хотелось увидеться, как только появится возможность. Когда я оценил размеры и всю сложность города, отчаяние овладело мной: у нас не было никакой надежды на встречу. В городе были тысячи хозяев, даже учитывая их любовь к просторным помещениям. Если у каждого из них есть слуга…
В одном отношении это оказалось гораздо легче, чем я думал; в других – труднее. И начать с того, что не каждый хозяин обладал рабом. Это была привилегия определенного ранга, и ею пользовались, вероятно, менее тысячи хозяев, да и не все использовали это право. Среди хозяев было распространено движение, возражавшее против присутствия людей в городе. Оно основывалось не на страхе перед восстанием: никто не сомневался в покорности рабов. Но многие считали, что, пользуясь услугами враждебных рабов, хозяева ослабнут и деградируют. Общее количество людей, отбираемых на играх и другими способами, никогда не превышало пятисот – шестисот.
Но для этих пяти или шести сотен средства общения были крайне ограниченны. Помимо индивидуальных помещений для еды, сна и тому подобного, в каждой пирамиде имелись общие помещения для рабов. В большой без окон комнате можно было встретиться и поговорить: на стенах в специальных окошках загорался номер раба, которого вызывал хозяин. В общие места других пирамид нельзя было уходить без риска, что тебя потребует хозяин. И рабы никогда не шли на этот риск, не из страха перед наказанием, а потому что не представляли себе, что могут доставить какое-нибудь неудобство своим хозяевам.
Мы могли встретиться на улице, исполняя поручения своих хозяев, но вероятность этого была мала. Наиболее реальной возможностью встретиться, по-видимому, служило место, где наши хозяева выполняли какие-то функции и где также имелось общее место-помещение для рабов.
Я обнаружил, что таких функций несколько. Самым любимым занятием моего хозяина было погружение в бассейн в центре пирамиды; в гостиной группы хозяев особое устройство, приводимое в движение щупальцами, волновало воду, издавая в то же время дикие звуки, которые мне казались отвратительными, а хозяевам доставляли удовольствие. В другом случае хозяева разговаривали друг с другом на своем языке, полном свистящих и хрюкающих звуков; в третьем хозяева на помосте подпрыгивали и кружились – я думаю, это было их вариантом танцев.
Я всюду сопровождал своего хозяина и охотно отправлялся в общее помещение, чтобы вымыться, съесть сухарь и лизнуть соленую палочку, которыми нас снабжали. И поискать среди других рабов Фрица. Но я его не видел и начал думать, что это безнадежная задача. Я знал, что не все хозяева отпускают своих рабов. К счастью, было одно событие, которое привлекало к себе общий интерес. Они называли это охотой за шаром.
Оно происходило через равные промежутки времени на арене шара. Это было большое открытое пространство в центре города, и разумеется, в форме треугольника. Его покрывал какой-то красноватый материал: на пространстве было установлено семь столбов около тридцати футов высотой, на конце каждого столба имелось приспособление в форме корзины. Три таких столба стояли в вершине треугольника, три – на полпути к центру и один – в центре.
Смысла того, что происходило на площадке, я не понял. Вероятно, это была какая-то игра, но она резко отличалась от игр людей. Маленькие треножники, не больше двадцати футов высотой, появлялись из-под земли, выстраивались на площадке и начинали преследовать друг друга. В ходе этого преследования между щупальцами треножников появлялся один или несколько золотых шаров. Их появление приветствовалось гулкими возгласами хозяев, которые следили за происходящим с террас вокруг площадки. Возгласы усиливались, когда золотые шары начинали взлетать в воздух. Время от времени один из шаров оказывался в корзине и вспыхивал там, а зрители разражались пронзительными возгласами. Когда шар оказывался в корзине центрального столба, то вопли усиливались. Потом преследование начиналось заново, и появлялся новый шар.
Я обнаружил, что в маленьких треножниках находились один или два хозяина. Казалось, охота шаров требует немалого искусства, и лучшие ее участники пользовались почетом.
Именно охота шаров дала мне возможность после нескольких недель бесплодных поисков найти Фрица. Я проводил хозяина к его сиденью на той стороне площадки, которая отведена для хозяев высшего ранга, и заторопился – то есть потащился несколько быстрее обычного – в общую комнату. Она была больше других общих комнат, но густо заполнена: в ней было не менее нескольких сотен рабов. Я стянул маску, положил ее в один из ящиков у входа и отправился на поиски. Он стоял в дальнем конце в очереди за солеными палочками, которые мы сосали, чтобы возместить соль, утраченную нами при постоянном потении. Он увидел меня, кивнул и принес две соленые палочки туда, где стоял я.
Я был поражен его видом. Я знал, что такая жизнь, сочетание тяжести с жарой и влажностью, быстро губит людей. Многие из них находились в жалком состоянии, они состарились и ослабли гораздо раньше времени. Я понимал также, что и мои силы постепенно слабеют, хотя и научился беречь энергию. Но перемены во Фрице превосходили все мои ожидания.
Мы все похудели, но он, высокий и отлично сложенный, казалось, потерял в весе гораздо больше. Ребра его торчали, лицо было истощено. Он согнулся так, как те, что провели год и больше в городе. Я с ужасом заметил кое-что еще – следы ударов на его спине. Я знал, что некоторые хозяева бьют своих рабов за неосторожность и глупость, пользуясь при этом чем-то вроде летающего хлыста. Его прикосновение обжигало тело. Но Фриц был не глуп и не допустил бы неосторожности.
Отдавая мне соленую палочку, он негромко сказал:
– Самое важное – условиться о следующих встречах. Я живу в 71-й пирамиде, 43. Нам легче встретиться там, если у тебя хороший хозяин.
– Но как? Я не найду туда пути.
– Возле… Нет. Где ты живешь?
– 19-я пирамида, 15.
– Я знаю, где это. Слушай. Мой хозяин ежедневно уходит в бассейн-сад точно в два-семь. И остается там целый период. Я думаю, мне хватит времени добраться до тебя. Если ты сумеешь выйти в общее помещение…
– Конечно.
– Я буду рабом хозяина, посещающего твоего хозяина.
Я кивнул. Мы использовали деление времени, принятое хозяевами. День делился на девять периодов, а каждый период делился на девять частей. Два-семь означало приблизительно полдень. В это время мой хозяин тоже отправлялся в бассейн-сад. Даже если бы он не сделал этого, я смог бы уйти по какому-нибудь поручению.
– Твой хозяин… он плохой?
Фриц пожал плечами.
– Мне не с чем сравнивать.
– Твоя спина…
– Это ему нравится.
– Нравится?
– Да. Вначале я думал, будто что-то делаю неверно, однако это не так. Он находит причины. Я кричу и вою, и это доставляет ему удовольствие. Я научился кричать громче, тогда он быстрее кончает. А как твой хозяин? У тебя на спине ничего нет.
– Мне кажется, он из хороших.
Я рассказал Фрицу о своей жизни. Он внимательно выслушал меня и кивнул:
– Даже очень хороший.
Он кое-чем еще поделился со мной, и я понял, что не только побоями его жизнь в худшую сторону отличается от моей. Любыми возможными способами хозяин унижал, преследовал его и возлагал на него непосильные тяжести. Я почти стыдился своей жизни. Но Фриц сказал:
– Все это не важно. Главное то, что мы узнали в городе. Мы должны обмениваться информацией, чтобы знать все. Расскажи мне сначала, что узнал ты.
– Очень немного. Практически ничего. – Я мысленно собрал обрывки сведений и изложил их ему. – Вот и все.
Фриц серьезно слушал. Он сказал:
– Все это полезно. Я узнал, где расположены большие машины, которые дают тепло, свет и энергию их экипажам. Наверное, они же делают город тяжелым. Рампа 914 ведет на улицу 11. Улица проходит между двумя садами-бассейнами и уходит под землю. Там, внизу, машины. Я пока не смог туда спуститься – не знаю, могут ли вообще туда ходить люди, – но попытаюсь.
По пути я разглядывал окружающее. Трудно было в нем разобраться: улицы, здания, рампы были в одно и то же время очень похожи и совершенно различны; в их размещении либо не было никакого плана, либо я не мог понять этот план. Тут и там виднелись небольшие площадки, которые показались мне садами. Они были треугольной формы и заполнены водой, из которой поднимались странные растения различных цветов: красного, коричневого, зеленого, синего, но все тусклые. У них тоже была одинаковая форма, широкая у основания и заостренная кверху. Над многими садами-бассейнами поднимался туман, а в некоторых медленно передвигались или стояли хозяева, погруженные, как растения, в воду.
Мой собственный хозяин жил в высоком здании, выходящем на большой сад-бассейн. Здание было пятиэтажное и больше походило на треугольник, которые, по-видимому, так любили хозяева: три его стороны были короче других и образовывали почти прямые линии. Мы оставили экипаж у входа – оглянувшись, я увидел, как раскрылась земля и он опустился в яму – и прошли в здание. Внутри оказалась движущаяся комната, такая же, в какой мы покинули зал треножников. На этот раз я понял, что происходит: комната поднималась вверх, и мы вместе с нею. Мы вышли в коридор, и я побрел вслед за хозяином к двери, которая была входом в его дом.
Многое, конечно, я понял гораздо позже. Пирамиды делились на квартиры хозяев. Внутри находились меньшие пирамиды, накрытые внешней; они использовались как склады, помещения для экипажей, общие комнаты рабов и тому подобное. Дома хозяев находились в другом месте, и о важности хозяина для города можно было судить по расположению его дома. Самые важные жили вверху. Ниже находились еще два треугольных дома. Несколько таких домов размещалось в беспорядке по углам пирамиды. Мой хозяин не отличался значительностью, и дом его был в углу, ближе к основанию, чем к вершине.
При первом взгляде на город с его пирамидами я решил, что количество хозяев фантастически велико. Но при более близком знакомстве я понял, что это впечатление обманчиво. Все у них было в гораздо больших масштабах, чем у людей. Особенно просторны были дома с большими высокими комнатами, не менее двадцати футов в высоту.
Коридор вел в проход с несколькими дверями. Двери круглые и работали на том же принципе, что и в треножнике: нужно было нажать кнопку, и часть стены поднималась внутрь и вверх. Не было ни замков, ни задвижек. В одном направлении проход поворачивал под прямым углом и вел в наиболее важную часть дома – треугольную комнату с видом наружу. Здесь хозяин ел и отдыхал. В центре пола был сделан небольшой круглый сад-бассейн, с поверхности которого поднимался пар. Это было любимое место хозяина.
Но мне его показали не сразу. Хозяин провел меня по коридору в противоположном направлении. Проход оканчивался тупиком, но сразу перед ним находилась дверь. Хозяин сказал:
– Это твое убежище, мальчик. Там воздушный шлюз – место, где меняется воздух, – за ним ты сможешь дышать без маски. Здесь ты будешь есть и спать. Когда мне не нужны твои услуги, можешь оставаться здесь или в общем помещении. Сейчас отдохни. В нужное время услышишь звонок. Тогда снова наденешь маску, пройдешь через шлюз и придешь ко мне. Найдешь меня в комнате с окном, в конце прохода.
Он повернулся и легко заскользил на своих толстых ногах вдоль широкого высокого прохода. Я понял, что получил разрешение быть свободным, и нажал кнопку двери прямо перед собой. Она открылась, я вошел и дверь автоматически закрылась за мной. Послышался свист, по ногам подуло – воздух хозяев уходил и заменялся человеческим. Все это заняло мало времени, но мне показалось, что прошел целый век, прежде чем открылась дверь в противоположной стене и я смог войти. Дрожащими пальцами я сорвал крепления пояса, удерживающего маску.
Не думаю, чтобы я смог дольше выдерживать эту затхлую маску с лужей собственного пота на груди. Но позже я узнал, что мне повезло. Фрица еще несколько часов учили его обязанностям, прежде чем позволили отдохнуть. Поведение моего хозяина и в другом оказалось особым. Помещение для слуги было маленьким по площади, но таким же высоким, как все другие помещения в доме. Хозяин соорудил промежуточный пол, к которому вела лестница, там была моя спальня. У других рабов постель помещалась в том же крохотном пространстве.
Помимо этого, здесь находился стул, стол (оба простые), шкаф с двумя ящиками и отделением для запаса пищи, маленькая туалетная секция. Все голое и некрасивое. Дополнительного подогрева не было, но не было и возможности освежиться. Изнемогая от жары, можно было лишь пройти в туалет, где специальное приспособление позволяло разбрызгивать воду по телу. И эта вода, и вода для питья всегда были теплыми, но по крайней мере холоднее окружающего воздуха. Я долгое время стоял под ней, потом переоделся. Чистая одежда тут же стала влажной от воздуха. В городе никогда не ходишь сухим.
В шкафу я нашел еду в пакетах. Она была двух разновидностей: нечто вроде сухаря и порошок, который нужно было смешивать с водой. Пища всегда была одинаковой и невкусной. Ее изготовляли где-то в городе машины. Я попробовал сухарь, но обнаружил, что недостаточно голоден, чтобы есть его. Устало вскарабкался я по лестнице – в городе свинца это тяжелая работа – и упал на жесткую голую постель, ожидавшую меня. В моей комнате, конечно, не было окон. Свет давал зеленый шар, который включался нажатием кнопки. Я нажал кнопку и погрузился в темноту и забвение. Я снова был в Белых горах и говорил Джулиусу, что треножники сделаны из бумаги, а не из металла, и что можно отрубить им ноги топором. Но в середине моего рассказа Джулиус начал звонить. Я тут же проснулся, вспомнил, где нахожусь, и понял, что меня зовут.
Ничего не зная об условиях внутри города, мы с Фрицем не могли конкретно условиться о встрече, хотя, разумеется, нам хотелось увидеться, как только появится возможность. Когда я оценил размеры и всю сложность города, отчаяние овладело мной: у нас не было никакой надежды на встречу. В городе были тысячи хозяев, даже учитывая их любовь к просторным помещениям. Если у каждого из них есть слуга…
В одном отношении это оказалось гораздо легче, чем я думал; в других – труднее. И начать с того, что не каждый хозяин обладал рабом. Это была привилегия определенного ранга, и ею пользовались, вероятно, менее тысячи хозяев, да и не все использовали это право. Среди хозяев было распространено движение, возражавшее против присутствия людей в городе. Оно основывалось не на страхе перед восстанием: никто не сомневался в покорности рабов. Но многие считали, что, пользуясь услугами враждебных рабов, хозяева ослабнут и деградируют. Общее количество людей, отбираемых на играх и другими способами, никогда не превышало пятисот – шестисот.
Но для этих пяти или шести сотен средства общения были крайне ограниченны. Помимо индивидуальных помещений для еды, сна и тому подобного, в каждой пирамиде имелись общие помещения для рабов. В большой без окон комнате можно было встретиться и поговорить: на стенах в специальных окошках загорался номер раба, которого вызывал хозяин. В общие места других пирамид нельзя было уходить без риска, что тебя потребует хозяин. И рабы никогда не шли на этот риск, не из страха перед наказанием, а потому что не представляли себе, что могут доставить какое-нибудь неудобство своим хозяевам.
Мы могли встретиться на улице, исполняя поручения своих хозяев, но вероятность этого была мала. Наиболее реальной возможностью встретиться, по-видимому, служило место, где наши хозяева выполняли какие-то функции и где также имелось общее место-помещение для рабов.
Я обнаружил, что таких функций несколько. Самым любимым занятием моего хозяина было погружение в бассейн в центре пирамиды; в гостиной группы хозяев особое устройство, приводимое в движение щупальцами, волновало воду, издавая в то же время дикие звуки, которые мне казались отвратительными, а хозяевам доставляли удовольствие. В другом случае хозяева разговаривали друг с другом на своем языке, полном свистящих и хрюкающих звуков; в третьем хозяева на помосте подпрыгивали и кружились – я думаю, это было их вариантом танцев.
Я всюду сопровождал своего хозяина и охотно отправлялся в общее помещение, чтобы вымыться, съесть сухарь и лизнуть соленую палочку, которыми нас снабжали. И поискать среди других рабов Фрица. Но я его не видел и начал думать, что это безнадежная задача. Я знал, что не все хозяева отпускают своих рабов. К счастью, было одно событие, которое привлекало к себе общий интерес. Они называли это охотой за шаром.
Оно происходило через равные промежутки времени на арене шара. Это было большое открытое пространство в центре города, и разумеется, в форме треугольника. Его покрывал какой-то красноватый материал: на пространстве было установлено семь столбов около тридцати футов высотой, на конце каждого столба имелось приспособление в форме корзины. Три таких столба стояли в вершине треугольника, три – на полпути к центру и один – в центре.
Смысла того, что происходило на площадке, я не понял. Вероятно, это была какая-то игра, но она резко отличалась от игр людей. Маленькие треножники, не больше двадцати футов высотой, появлялись из-под земли, выстраивались на площадке и начинали преследовать друг друга. В ходе этого преследования между щупальцами треножников появлялся один или несколько золотых шаров. Их появление приветствовалось гулкими возгласами хозяев, которые следили за происходящим с террас вокруг площадки. Возгласы усиливались, когда золотые шары начинали взлетать в воздух. Время от времени один из шаров оказывался в корзине и вспыхивал там, а зрители разражались пронзительными возгласами. Когда шар оказывался в корзине центрального столба, то вопли усиливались. Потом преследование начиналось заново, и появлялся новый шар.
Я обнаружил, что в маленьких треножниках находились один или два хозяина. Казалось, охота шаров требует немалого искусства, и лучшие ее участники пользовались почетом.
Именно охота шаров дала мне возможность после нескольких недель бесплодных поисков найти Фрица. Я проводил хозяина к его сиденью на той стороне площадки, которая отведена для хозяев высшего ранга, и заторопился – то есть потащился несколько быстрее обычного – в общую комнату. Она была больше других общих комнат, но густо заполнена: в ней было не менее нескольких сотен рабов. Я стянул маску, положил ее в один из ящиков у входа и отправился на поиски. Он стоял в дальнем конце в очереди за солеными палочками, которые мы сосали, чтобы возместить соль, утраченную нами при постоянном потении. Он увидел меня, кивнул и принес две соленые палочки туда, где стоял я.
Я был поражен его видом. Я знал, что такая жизнь, сочетание тяжести с жарой и влажностью, быстро губит людей. Многие из них находились в жалком состоянии, они состарились и ослабли гораздо раньше времени. Я понимал также, что и мои силы постепенно слабеют, хотя и научился беречь энергию. Но перемены во Фрице превосходили все мои ожидания.
Мы все похудели, но он, высокий и отлично сложенный, казалось, потерял в весе гораздо больше. Ребра его торчали, лицо было истощено. Он согнулся так, как те, что провели год и больше в городе. Я с ужасом заметил кое-что еще – следы ударов на его спине. Я знал, что некоторые хозяева бьют своих рабов за неосторожность и глупость, пользуясь при этом чем-то вроде летающего хлыста. Его прикосновение обжигало тело. Но Фриц был не глуп и не допустил бы неосторожности.
Отдавая мне соленую палочку, он негромко сказал:
– Самое важное – условиться о следующих встречах. Я живу в 71-й пирамиде, 43. Нам легче встретиться там, если у тебя хороший хозяин.
– Но как? Я не найду туда пути.
– Возле… Нет. Где ты живешь?
– 19-я пирамида, 15.
– Я знаю, где это. Слушай. Мой хозяин ежедневно уходит в бассейн-сад точно в два-семь. И остается там целый период. Я думаю, мне хватит времени добраться до тебя. Если ты сумеешь выйти в общее помещение…
– Конечно.
– Я буду рабом хозяина, посещающего твоего хозяина.
Я кивнул. Мы использовали деление времени, принятое хозяевами. День делился на девять периодов, а каждый период делился на девять частей. Два-семь означало приблизительно полдень. В это время мой хозяин тоже отправлялся в бассейн-сад. Даже если бы он не сделал этого, я смог бы уйти по какому-нибудь поручению.
– Твой хозяин… он плохой?
Фриц пожал плечами.
– Мне не с чем сравнивать.
– Твоя спина…
– Это ему нравится.
– Нравится?
– Да. Вначале я думал, будто что-то делаю неверно, однако это не так. Он находит причины. Я кричу и вою, и это доставляет ему удовольствие. Я научился кричать громче, тогда он быстрее кончает. А как твой хозяин? У тебя на спине ничего нет.
– Мне кажется, он из хороших.
Я рассказал Фрицу о своей жизни. Он внимательно выслушал меня и кивнул:
– Даже очень хороший.
Он кое-чем еще поделился со мной, и я понял, что не только побоями его жизнь в худшую сторону отличается от моей. Любыми возможными способами хозяин унижал, преследовал его и возлагал на него непосильные тяжести. Я почти стыдился своей жизни. Но Фриц сказал:
– Все это не важно. Главное то, что мы узнали в городе. Мы должны обмениваться информацией, чтобы знать все. Расскажи мне сначала, что узнал ты.
– Очень немного. Практически ничего. – Я мысленно собрал обрывки сведений и изложил их ему. – Вот и все.
Фриц серьезно слушал. Он сказал:
– Все это полезно. Я узнал, где расположены большие машины, которые дают тепло, свет и энергию их экипажам. Наверное, они же делают город тяжелым. Рампа 914 ведет на улицу 11. Улица проходит между двумя садами-бассейнами и уходит под землю. Там, внизу, машины. Я пока не смог туда спуститься – не знаю, могут ли вообще туда ходить люди, – но попытаюсь.