Кривенко Евгений. Окликни меня среди теней (Часть 2)

   Русов улыбнулся и скоро заснул.
   Утром они столкнулись в дверях ванной. Джанет выходила оттуда, вытирая мокрые волосы. Русов посторонился и вежливо сказал:
   - Доброе утро.
   Джанет что-то буркнула и быстро ушла.
   После легкого завтрака поехали на кладбище, навестить могилу отца Джанет. Кладбище раскинулось на окраине - кресты и памятники взбирались по зеленому лугу и было их, наверное, больше, чем жило людей в городке.
   Машину оставили у начала склона. Эрни пошла вперед, уверенно выбирая дорогу среди белых надгробий. Следом заскользила Джанет - в светлом плаще похожая на призрак. Русов удивился странности пришедшего в голову сравнения, пошел за ней.
   ...И остановился.
   Залитый утренним солнцем склон вдруг исчез. Русов снова был в тайге, в мрачном заболоченном лесу, и тяжелый злобный взгляд следил за ним из-за обомшелых ветвей.
   ''Медведь!'' - молнией промелькнула мысль.
   По спине Русова прошел холодок, забыл двустволку дома. В следующий миг он вспомнил, где находится, и снова увидел безмятежно зеленый луг с белеющими за рощей строениями городка. Здесь не могло быть медведей. Здесь был кто-то другой.
   Черные волки? Поклонники Трехликого?
   По коже продрал мороз. Отчаянным усилием воли Русов попытался сохранить спокойствие. Он непринужденно сунул руки в карманы и возобновил ходьбу.
   Раздался тихий свист. Русов снова остановился и больше не двигался. Две фигуры в странной молочно-белой одежде появились из-за надгробия слева. Две, точно такие же, возникли из ниоткуда справа. Краем глаза Русов заметил движение позади. Фигуры казались нереальными и одновременно странно уместными среди белых крестов и надгробий - в бесформенном светлом одеянии от макушки до пят, без прорезей для глаз. Непонятно, как они могли видеть, но видели прекрасно. Фигура слева приказала бесцветным голосом:
   - Никому не шевелиться! Ты, вытащи руки из карманов! Медленно, иначе будет плохо.
   Вторая что-то сказала на незнакомом Русову языке. Голос прозвучал музыкально - взлетая, а затем опускаясь, и язык походил на китайский, но не был им, китайского Русов наслушался вдосталь.
   Фигура вытянула руку - в ней оказался маленький серебряный пистолет, - и направила на продолжавшую идти как ни в чем не бывало Эрни. Русов не услышал выстрела, даже щелчка, а дальше все стало происходить уже одновременно.
   Эрни начала клониться, в темном плаще похожая на подрубленное деревце. Упала ничком, выбросив вперед руки, как будто стараясь оказаться поближе к могиле мужа... Джанет закричала и бросилась к матери, полы плаща взметнулись от отчаянного движения... Русов стал медленно, как ему и сказали, вынимать руки из карманов. Но перед тем успел открыть футляр Сирина, вытащить первый цилиндрик и теперь надавил пальцами на его концы. Он больно укололся при этом, ладонь будто толкнул изнутри упругий холодный комок. Сразу все поплыло перед глазами, и несколько мгновений он не сознавал, что происходит.
   ...Вскоре пришел в себя.
   Он стоял на коленях, упираясь руками в приятно холодившую ладони землю. Каждая былинка и каждый упавший листок были видны с необычайной, пронзительной четкостью. И в сознании Русова была та же холодная ясность. Он медленно встал на ноги. Все кругом замерло, как на остановленном кинокадре. В этом застывшем мире мог двигаться он один.
   Первой увидел Джанет, та лежала неподалеку. Она упала навзничь - руки были беспомощно раскинуты, на лице выражение отчаяния...
   Но не только оно.
   Русов замер. Он увидел, как стало меняться лицо Джанет. Словно иной чем солнечный, таинственный мягкий свет пролился откуда-то, совершенно преобразив его. Куда девалась угловатость и жесткость черт? Куда девалось отчаяние? Чудным светом, покоем и красотой просияло ее лицо на фоне смятой травы и разметавшихся волос. Потрясенный Русов даже забыл дышать. Только лицо матери он помнил таким прекрасным, но его затуманивала дымка многих лет...
   Еще некоторое время Русов всматривался, потом облегченно вздохнул. Грудь девушки вздымалась и опускалась - Джанет дышала.
   Он с трудом оторвал взгляд и перевел на Эрни. Что-то не так было с ее распростертым телом, но, прежде чем заняться ею, Русов осмотрел нападавших.
   Их оказалось шестеро - по двое справа и слева, и еще двое позади. Все лежали распластанные, будто медузы, выброшенные из морских глубин на солнечный луг. Русов наклонился над тем, кто целился в Эрни. Похоже, это был обыкновенный человек, только в странном балахоне, ткань которого уже изменила цвет - с белого, в тон мраморных надгробий, на травянисто-зеленый. На месте лица щиток из пластика - наверное, прозрачный изнутри, а на руках перчатки.
   Русов брезгливо вытащил из пальцев пистолет и оглядел - не огнестрельный, блестящий стержень вместо ствола. Видимо, парализующего действия. В таком случае Эрни просто потеряла сознание. Русов бросил пистолет в траву и выпрямился. Пусть эти уроды поспят.
   Он подошел к Джанет и остановился, все еще с удивлением разглядывая ее. Чудесный свет угас, и теперь лицо было просто красивым и спокойным. Русов нагнулся и поднял девушку. Она показалась не тяжелой: наверное, возня с бочками на складе укрепила мускулы. Когда нес ее к машине, осторожно выбирая места, куда ступить, то вспомнил, что уже видел эту картину. Во сне, в самолете, летящем с одного континента на другой над морем изо льда и тумана...
   Он поудобнее устроил Джанет на переднем сиденье, еще немного полюбовался ею и вернулся за Эрни. И еще не прикоснувшись к ней, по неподвижной груди и остекленевшим глазам понял, что она мертва. Наверное, от разряда остановилось сердце.
   Русов не осмелился трогать ее, тут нужна скорая помощь. Спотыкаясь, побежал к машине, завел (много раз видел, как это делает Джанет), тронулся слишком резко, едва не налетел на дерево, наконец справился с управлением и погнал к городку.
   Первый встречный указал, где больница. Русов внес Джанет на руках - хорошо, что двери были автоматические, - и вокруг нее захлопотали медсестры.
   В скорой помощи поехал с санитарами на кладбище. По пути, завывая сиреной, присоединилась полицейская машина. Санитары наклонились над Эрни - Русов с тошнотворным чувством вспомнил, что так же нагибались над Сириным, - и тут же выпрямились.
   - Она мертва, сэр. Уже ничего нельзя сделать.
   Полицейские бродили по кладбищу, недоверчиво поглядывая на Русова: нападавшие бесследно исчезли. Тело Эрни погрузили в скорую, а Русову приказали сесть в полицейскую машину, снова за прозрачную перегородку.
   Вернулись к больнице, полицейские зашли туда вместе с Русовым. Появилась медсестра.
   - Все в порядке, мистер. - Она моргнула красными от недосыпания глазами. Похоже на заряд из парализатора. Через час-другой придет в себя. Не должно быть никаких последствий.
   Здешний шериф не походил на Боба Хопкинса: низкого роста, тянул слова, а глаза бегали по сторонам, не задерживаясь ни на Русове, ни на заваленном бумагами столе.
   - Это, наверное... гм, парни с окраин Черной зоны. Появляются иногда пограбить. Повезло, что сумели от них отделаться. Обычно они всех приканчивают.
   Русов начинал злиться. Весь день его продержали в полицейском участке, правда не за решеткой. Нападавших так и не нашли. Джанет - она пришла в себя несколько часов назад - рыдала над телом матери под присмотром соседей.
   - Надо организовать погоню! Вряд ли они далеко ушли.
   Глаза шерифа перестали бегать и в упор уставились на Русова. Они оказались маленькими и довольно злыми.
   - Я и сам знаю, что мне делать, мистер. Вы тут не указывайте. И вообще, если бы не отзыв мисс Линдон, я бы вас задержал. До выяснения всех обстоятельств. Ступайте!
   Этот наглый тон Русову был знаком: похоже, и в Америке, и в России маленькие начальники разговаривали одинаково. Пожав плечами, он встал и, не говоря ни слова, вышел из полицейского участка. Черт с ними - с белыми. Его волновала Джанет.
   Тело Эрни положили наверху, в спальне. Едва Русов сделал несколько шагов по лестнице, как его остановил резкий голос Джанет. Она запрещала подниматься. Русов молча повернулся, достал из шкафа двустволку и сел у окна. Горы высились за рекой, багровые от подножия до вершин в лучах заходящего солнца.
   Наконец соседи ушли, тихо переговариваясь. Померкли леса по склонам, от реки поднялся белый туман и стал затягивать городок. Белизна мутнела подкрадывались сумерки. Быстро стемнело. На этот раз от ночи исходила угроза: пару раз раздался пронзительный крик, похожий на птичий, но Русову показалось, что кричала не птица. Хотя вряд ли это были белые. Русов не сомневался, что если они нападут, то до последнего мгновения не издадут ни звука.
   Его руки сжимали холодный ствол ружья. Каким бесполезным оно казалось! На них явно напали профессионалы. Из американской, китайской или российской секретной службы (вдруг искали угонщиков самолета) - Русов не знал. Парализаторы редкое оружие, а про ткань, меняющую цвет в зависимости от окружения, он вообще не слыхал. Их спас случай и подарок Сирина. Неясно, что нужно белым фигурам, но, скорее всего, они вернутся.
   Что он будет делать? Как защитит Джанет?
   Русов едва не заплакал, придавленный чувством беспомощности.
   ...И тогда на ум пришло воспоминание.
   Мать уже тяжело болела, под спину были подложены подушки, на щеках горел лихорадочный румянец. Как обычно по вечерам, она читала вслух Библию и после слов: "Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной'', закрыла книгу, утомленно прислонилась щекой к подушке и сказала:
   - Как наивны люди, как слепы! Всю жизнь ходят, словно по краю пропасти, но не видят бездны ни под собой, ни над собой. Они думают, что блуждают одни, без помощи. Но стоит позвать, и помощь будет оказана. Вопрос лишь в том, готовы ли они платить и кому - бездне вверху, или бездне внизу. В обоих случаях цена высока.
   - Мама, - вспомнил Русов собственный неуверенный голос. - Тогда попроси, чтобы ты выздоровела.
   Мать рассмеялась, а потом закашлялась, прижимая уголок простыни ко рту.
   - Мой милый мальчик, я просила и скоро буду здорова. Мы еще погуляем с тобою вместе. А ты запомни - если придется совсем тяжко, ты всегда можешь попросить помощи... у той бездны, что вверху. Ценою будет твоя жизнь, но не бойся, ее не возьмут у тебя. А если и возьмут - ведь это все равно случится рано или поздно, так что неважно...
   Русов очнулся.
   Мать учила молиться - это был единственный дар кроме жизни, который оставляла ему в чужой для себя стране, но он стеснялся: сначала боялся насмешек окружающих, а потом просто забыл. Да и не верил в помощь свыше, несмотря на слова матери. Отец приучал его полагаться только на собственные силы. Но попытка не пытка, он попробует - не ради себя, а ради Джанет, - обратится напрямую к Тому, кто живет в бездне вверху. Почему Джанет должна страдать?
   Он с отчаянием сказал:
   - Моя мама верила в тебя, Господь. Ты не спас ее. Спаси хотя бы Джанет, я сам не могу. В обмен располагай моей жизнью, как тебе будет угодно.
   Прозвучало наивно и по-детски. "Что теперь? - подумал уныло. - Ангелы явятся на помощь? Едва ли".
   Русов прикусил губу, но вскоре голова стала клониться на грудь и он уснул. Сон был очень глубок - словно дом и все, что в нем было, погрузились в темную пропасть вод.
   Русов спал.
   И видел сон...
   Туман поднимается над землей, медленно движется сквозь призрачные заросли, протягивает щупальца к домам, закутывает их ватным одеялом - чтобы ничего не видели и не слышали - и ползет дальше.
   Дорога стелется сквозь туман, деревья сторожат ее смутными тенями. Два светлых пятна от фар мчатся, освещая лишь асфальт перед капотом, а дальше упираясь в белую стену, но она не помеха: лобовое стекло превратилось в экран радара и в зеленоватом свете все видно совершенно отчетливо.
   Огромный трейлер сбавляет ход и ползет еле-еле; пожилой водитель тоже глядит на экран радара, но не слишком доверяет электронике.
   Туман становится плотнее, уже не разглядеть пальцев вытянутой руки. Все зыбко, неопределенно, словно туман размывает незыблемые границы между мирами. Тени деревьев расплываются и делаются странными: земные ли это деревья?..
   Берег тоже был окутан туманом. Темная вода не колыхалась, белые чашечки цветов на высоких стеблях виднелись сквозь дымку. Среди цветов сидела женщина, отвернув лицо и обхватив колени руками. Платье слабо светилось.
   - Мама? - неуверенно сказал Русов. Он хотел перейти к ней - темная полоса казалась совсем узкой, - но вдруг почувствовал, какой мертвящий холод исходит от этой воды.
   Женщина медленно повернула голову, и он судорожно вздохнул. Это была не мама! Словно тончайшая жемчужная ткань струилась перед лицом, и оно виделось не отчетливо, но сразу сковало взгляд Русова странной, холодной, мерцающей красотой...
   - Кто ты? - хрипло спросил он.
   - Ты все равно забудешь. - Сердце Русова затрепетало от мелодии этого голоса, но холод сделался еще пронзительнее.
   - Твоя мать слишком часто приводила тебя сюда. - Женщина слегка улыбнулась, и от улыбки по туману прошла волна света. - Ты нашел дорогу, а значит получишь помощь. Но я помогу лишь один раз. Дальше Мою силу явят те, кого ты пожалеешь и кого полюбишь.
   - Ты говоришь загадками, - неуверенно произнес Русов.
   - Тебе лучше найти отгадки. - От лица женщины словно полыхнула молния, и сердце Русова замерло, а туман отпрянул во все стороны. - Отныне за тобою будет погоня. Слишком боятся тех, кто может приблизиться к границам Сада.
   - Какая погоня?.. - спросил Русов. И смолк.
   Странный звук раздался вдали - не сразу понял, что гудит мотор автомобиля.
   Русов повернулся, пытаясь что-нибудь разглядеть, но увидел только, как летят прочь перья тумана.
   Вдруг потемнело. Русов оглянулся - но не увидел ни женщины, ни черной воды, ни цветов. Стоял по колено в белизне, и смутные тени деревьев высились с обеих сторон. Он задрожал от холода и обернулся снова.
   Шум нарастал, появились два светлых пятна от фар.
   Внезапно оскаленная морда радиатора вынырнула из тумана, а выше обозначились белые пятна лиц.
   Русов в отчаянии вскинул руку, словно это могло остановить мчащуюся машину.
   Автомобиль наехал на него.
   ...И проехал сквозь него.
   Какая-то тень возникает в мутной белизне и тотчас исчезает.
   На лобовом стекле, куда выводится изображение дороги, внезапно пропадают летящие навстречу силуэты деревьев - вся электроника отказывает разом.
   Водитель неотрывно глядит вперед и не сразу замечает это.
   В следующую секунду уже поздно.
   Исчезает и дорога, машина несется в серой пустоте.
   Затем вспыхивает огромный костер, и багровый туман закипает, пытаясь дотянуться щупальцами до искореженной груды металла.
   Из перекошенной кабины трейлера вываливается человек и, прихрамывая, убегает от адского пламени.
   Больше движения нет, кроме пляски огня в тумане...
   Русов очнулся. Было очень холодно, бил озноб и сталь ружейного ствола казалась ледяной. Красное зарево все еще стояло перед глазами, он поморгал и с трудом пришел в себя.
   Не было ни дороги, ни страшного костра. Только туман непроницаемо серел за окном, да стекла сочились холодом. Лязгая зубами, Русов сунул руки под мышки и уткнулся в грудь подбородком. Он не хотел больше засыпать, не хотел видеть таких жутких снов, но опять задремал.
   Во второй раз проснулся от света. Молочный туман стоял за окном, и в доме было очень тихо. Сразу вспомнился вчерашний день. Русов встал и с ружьем в руке стал подниматься по лестнице. На этот раз его не остановили.
   Эрни лежала на кровати. Кисейный полог вверху слегка колыхался, от открытого окна тянуло свежестью. И здесь за окном стоял туман, но был светлее, и сквозь перламутровое сияние проникал золотистый свет.
   Джанет сидела рядом с кроватью, голова склонилась на грудь, как недавно у Русова. Она спала, но тотчас проснулась. Подняла голову, непонимающе поглядела на Русова, потом перевела взгляд на мать:
   - Тише, Юджин. Она в пути. Я видела ее на дороге. Один раз она обернулась и помахала мне рукой.
   На этот раз Русов увидел семейный памятник Линдонов - мраморный монумент на зеленом лугу, с надгробиями вокруг. Церемония была многолюднее, чем похороны Сирина: видимо, Эрни хорошо знали в городке. Русова удивило, что у вырытой могилы были поставлены стулья, все уселись на них.
   Пастор повел заупокойную службу непривычно - без пения и размахивания кадилом. Русов мало вслушивался в слова: отрывки из Библии, случаи из жизни городка, в которых Эрни играла важную роль. Вдыхал запах свежевскопанной земли и смотрел на Джанет - печальную и одновременно какую-то просветленную, словно чудный вчерашний свет все еще медлил на ее лице.
   Пастор прочел последнюю молитву: ''Пыль к пыли, пепел к пеплу. Да благословит ее Бог!'' Гроб опустили в могилу, и по доскам застучали комья глины. Так закончила свой земной путь мать Джанет.
   ''Как недавно и Сирин, - с горечью подумал Русов. - Что-то многовато похорон за один месяц''.
   И с тревогой посмотрел на Джанет, которая не отрывала взгляда от засыпаемой могилы.
   Они уехали этой же ночью. Русов боялся оставаться в доме: второй раз могло не пронести, и несколько раз напоминал Джанет, что их ждут на работе. К его удивлению, Джанет послушалась. На него глядела почти с ненавистью, губы дрожали, но покорно укладывала чемоданы: какие-то девичьи сувениры, вещи матери. Русов еле уместил два чемодана в машину.
   Отъезд походил на бегство. Русов вел машину нервно, заглядывая в каждый переулок. На станции договорился со смотрителем, и тот за десять тысяч долларов согласился поставить машину в гараж. В ожидании поезда Джанет безучастно сидела на чемодане, а Русов маялся, глядя то на нее, то в темноту вокруг станции.
   Наконец послышался свисток паровоза, ослепительный свет залил пути, из-за поворота стал выползать поезд.
   Вагон оказался пуст. Русов усадил Джанет у окна, а сам сел со стороны прохода, сжимая двустволку. Снова закричал паровоз, они тронулись.
   Свет в вагоне едва горел, смутные тени плыли за окнами. Русов знал, что это всего лишь деревья и гадал: успеет ли заметить другие тени - еще темнее, еще стремительнее, которые скользнут по вагону прямо к ним? Он сомневался в этом. Голова то и дело клонилась на грудь, он вскидывался и глядел на Джанет. Против ожидания та спала, прислонившись головой к вздрагивающей стенке вагона.
   А колеса стучали, визжали, пели, унося их из страны гор на равнину. И равнина открылась утром - вся в тумане, редкие деревья и крыши одиноких домов поднимались над ним. Русову не верилось, что благополучно пережили ночь.
   Взошло солнце, растаял туман, проснулась Джанет. Она ушла в туалет и вернулась аккуратно причесанная, но с хмурым и отчужденным лицом, разговаривать с Русовым не стала. Еще через два часа поезд остановился в Другом Доле.
   От вокзала взяли такси - кургузого жука желтого цвета. Чемоданы поместились в багажнике, на заднем сиденье хватало места для двоих, но Джанет демонстративно поставила рядом сумочку, и Русову пришлось сесть впереди. Всю дорогу молчали.
   Дома Джанет сразу поднялась к себе, предоставив обо всем рассказывать Русову. Грегори помрачнел, услышав сбивчивое повествование, и встал, опираясь на палку.
   - Надо успокоить девочку.
   Но не успел подойти к лестнице, как наверху снова показалась Джанет. Она вытянула руку в сторону Русова - жест показался ему наигранно театральным - и закричала:
   - Это он во всем виноват! Это он притащил за собой белых убийц. Сначала они убили его напарника, а потом стали добираться до него. Этот мерзавец прикрылся моей мамой! Из-за него она умерла...
   Джанет зарыдала и сползла на пол, обхватив балюстраду руками. Грегори кое-как поднялся по лестнице, тоже опустился на пол и обнял девушку за плечи.
   Русов почувствовал, что у него загорелись щеки. Не зная, куда себя деть, зашел в комнату Грегори. Внезапно сам собою включился компьютер, и на экране появилась надпись:
   ''Поздравляем. Счет 2:0 в твою пользу. До новой встречи!''
   Русов ошеломленно глядел, потом подкосились ноги, и он опустился на койку.
   Через некоторое время вошел Грегори. Увидел Русова сидящим на смятой постели, и губы сложились в брезгливую гримасу. Хотел что-то сказать, но проследил куда тот смотрит, и словно сработал невидимый выключатель; лицо сделалось спокойным, только веко подергивалось.
   Он подошел к компьютеру, выключил и сел на стул. Аккуратно прислонил палку.
   - Итак, они добрались и до тебя, - голос был холоден и спокоен.
   - Кто они? - растерянно спросил Русов, с трудом приходя в себя.
   - Цзин. В переводе с китайского - призраки. Их еще называют ''люди в белом''. Считается, что это китайская секретная служба, хотя я не уверен. Я не думал, что к моему компьютеру могут подключиться. Была установлена мощная программа защиты. Придется ее усовершенствовать.
   - Я понятия не имел, кто они такие, - простонал Русов и потер виски. В них начала пульсировать боль.
   - Странно, - слова Грегори обжигали ледяным холодом. - Неужели о них не знают в России? Они вездесущи. Хотя не имеют законного права действовать на Территориях США, но у них есть покровители в самых верхах. Они неуловимы. Даже если убивают американских граждан, их не задерживают. Правда, задержать их нелегко. Даже просто увидеть трудно. Не понимаю, как вы остались в живых. Хотя наверное вас не пытались убить, а хотели взять живыми. А точнее, только тебя тут Джанет права. Что им надо от тебя, Юджин?
   - Что я могу рассказать китайской разведке? - Голова у Русова болела все сильнее. - О продовольственном снабжении Кандалы? О том, что пара боевых самолетов со снятыми деталями стоят на базе в ее окрестностях? Им не нужна Россия - то, что от нее осталось. Все, что было нужно, они и так получили. Без всяких жертв с их стороны.
   - Они чего-то хотят. - Жесткий голос Грегори звучал в голове Русова, в центре раздирающей ее боли. - Сначала они пришли к Сирину, потом к тебе. Они рискнули выдать себя через Интернет. Ты должен знать что-то еще!
   - Я ничего не знаю, - закричал Русов. - Отстаньте все от меня!
   Лицо Грегори выражало бесконечное терпение, он всматривался, всматривался... Странно, раньше Русову казалось, что глаза у него зеленоватые, как у Джанет, но теперь они были черные. Черные как уголь.
   И такое же черное крыло смахнуло сознание Русова в бездну...
   Когда очнулся, за окном смерклось. Весь дрожа, он встал с койки, кое-как взобрался на второй этаж и доплелся до ванной комнаты. Там открыл воду и, опираясь руками о ванну, подождал, пока наполнится. Разделся, сбрасывая одежду прямо на пол, и забрался в обжигающе горячую воду. И все равно, тело еще долго била дрожь.
   В постели укрылся с головой, не хотелось видеть фото молодой Эрни. Но спустя некоторое время смущенный голос Грегори позвал:
   - Юджин, идем обедать.
   Русов хотел сказать, что не будет есть, как вдруг почувствовал голод. В самом деле, не ел со вчерашнего дня. Он сел в постели и мрачно посмотрел на стоявшего в дверях Грегори. Тот мягко сказал:
   - Юджин, извини, что так давил на тебя. Я очень расстроился из-за Джанет.
   - Ладно, - буркнул Русов, встал и принялся одеваться.
   Лицо Джанет застыло, когда подавала обед, а движения были отрывистыми. Сама не ела, только отпивала чай и глядела в темноту за окном. Русов в одиночку съел половину пирога. Когда мужчины закончили есть, Джанет заговорила, по-прежнему глядя в окно:
   - Юджин, ты должен съехать. Из-за тебя нам грозит опасность. Я не могу допустить, чтобы и с дядей что-то случилось. Он и так пострадал в ту проклятую войну.
   - Ладно. - Русов неловко складывал салфетку. - Завтра я уеду.
   - Нет, - неожиданно властно сказал Грегори. - Ты мой гость, и ты останешься. В моем доме ты в безопасности.
   - Но дядя! - вскинулась Джанет.
   - Успокойся, девочка, - ласково сказал Грегори. - Если боишься, то поживи пока у подруги.
   Лицо Джанет вспыхнуло, сделавшись гневным и прекрасным одновременно. Глаза загорелись изумрудами под копной рыжих волос. Не сказав ни слова, она с грохотом отодвинула стул и убежала, впервые оставив посуду немытой.
   - Ирландская кровь, - улыбнулся Грегори. - Порой в ней так и играет. Я по сравнению с нею холодный англосакс.
   Так что всё пока осталось по-прежнему. Утром Джанет отвезла Русова на работу, но не разговаривала, была тиха и задумчива. А вечером Русов стал со скуки наводить порядок в карманах и сделал поразительное открытие...
   Он выкладывал на покрывало смятые стодолларовые банкноты, десяти- и пятидесятидолларовые монеты, использованные железнодорожные билеты, ключ от шкафчика на работе, бумажки с номерами телефонов.
   И заодно футляр величиной с портсигар, наследство Сирина.
   Машинально раскрыл его. Первого, использованного цилиндрика, уже не было: видимо, оставил на кладбище. Оставались три, металлически поблескивая в электрическом свете...
   И тут ноги Русова ослабели, и он сел на кровать. Из-под трубочек выглядывала сложенная бумажка. До этой злосчастной поездки он несколько раз открывал футляр и мог поклясться - раньше ее не было... Или все-таки проглядел? Он помедлил, потом вытащил листок и развернул.
   Как и ожидал, записка была от Сирина.
   ''Евгений, - торопливо бежали слова. - Если ты читаешь это, значит мои дела плохи. Я не думал, что... - дальше несколько слов было замарано. - Короче. В природе "черного света" не разобрались, но это неизвестная космическая энергия, которая была сфокусирована до очень высокой плотности плазменной линзой, так что получилось нечто вроде лазера. Характеристики таковы... - Следовало несколько закорючек и цифр, полная абракадабра для Русова. - Парни, которые восстановили формулу, были убиты, а лаборатория в Петрозаводске разрушена. Те, кто сделал это, наверное не знали, что один приезжал к нам на рыбалку. Он подозревал, что на них началась охота, поэтому оставил формулу мне. Евгений, запомни ее, а листок сожги. Любой физик сразу поймет, что к чему. Может быть, это еще пригодится. Прощай''.