Русов растерянно смотрел на хрупкую женщину, потом отвел глаза. Грязная набережная, заброшенные здания, мертвые небоскребы... Чужая страна, жутковатая встреча.
- Я не понимаю тебя, - сказал устало. - Что ты сделала с Джанет?
- Она спит, - пожала плечами Рената. Ее ключицы выпирали из-под платья и Русов подумал, что она недоедает. - Скоро проснется. Ничего не будет помнить, и ничего ей не говори... Ты когда-нибудь поймешь. Уж не знаю, повезло тебе или нет.
Она повернулась и пошла прочь.
Кем она была, когда грозная сила пролилась на Землю, одним неся смерть, а другим жуткие дары - девочкой или уже зрелой женщиной?.. Наверное, она несчастна и ее можно понять. В брошенных универмагах нетрудно отыскать красивые платья, но от одиночества так легко не избавишься. Даже Уолд как будто обрадовался спутнику в ночном лесу. Вот и она ухватилась за Джанет...
У Русова заболела голова. Он поискал взглядом и сел на причальную тумбу.
А Рената, не пройдя и десятка метров, вдруг остановилась, обернулась и вытянула голову на тонкой шее к Русову. Словно лиса принюхивалась.
- Надо же, - хрипловато сказала она. - Я чую жалость. Это не любовь, но тоже редкость в нынешнем мире. Я часто ходила по следу, но всегда это был душный запах страха и ненависти, или острый запах отчаяния. Я благодарна. Позови Ренату, когда тебе будет совсем плохо.
- Как? - спросил Русов, чувствуя полное отупение.
- Безмолвные вопли отчаяния разносятся далеко, - холодно прозвучал голос Ренаты. - Порою я почти глохну от них. Но тебя я услышу.
Она отвернулась, шагнула за груду контейнеров и скрылась.
Русов посмотрел на Джанет: та стояла, с безразличной улыбкой глядя на небоскребы. Он закрыл глаза, надо прийти в себя. Наверное, просидел так долго.
...И вдруг ощутил губы, волосы и слезы на лице - это Джанет целовала и тормошила его. Он открыл глаза и увидел ее заплаканное лицо. Джанет отодвинулась, продолжая держать Русова за плечи.
- Что с тобой, Юджин? Ты едва не свалился.
- Да, - подтвердил Русов непослушными губами. - Едва не упал. Спасибо тебе, Джанет.
- Прости меня за глупость, что я сказала. Я сама не знаю, что на меня нашло. Ты ни в чем не виноват. Это все безумие и гордыня прошлого поколения. Зачем и я умножаю зло? Прости меня, Юджин.
- Да, - сказал Русов.
Он привлек к себе Джанет, и ему стало удивительно хорошо от тепла ее тела. Наконец-то он осмелился это сказать:
- Я люблю тебя, Джанет. Что бы ты ни сказала, я буду любить тебя. Если этот мир снова рухнет в пропасть, я все равно буду любить тебя.
- О Господи! - Джанет отодвинулась.
Наверное, проглянуло солнце, потому что на озеро упал свет. На несколько секунд оно превратилось в чашу синего огня под сумрачным небом. И по контрасту с этим жутковатым пламенем в глазах Джанет загорелся иной свет - ласковый и зеленый, словно проблеск весны в этом клонящемся к зиме мире.
Она снова приблизила лицо к Русову. Всколыхнулись волосы, укрывая от него негостеприимную синюю гладь. Цвет ее глаз изменился - теперь это была не нежная зелень весны, а темная зелень пышного лета.
- И я люблю тебя, Юджин, - тихо сказала она. - О, как я старалась этого не допустить! Сколько раз говорила себе, что не должна ничего забывать. Но я ошибалась. У меня внутри все перевернулось, когда увидела тебя плачущим на берегу. И я не хочу ни о чем вспоминать. Я люблю тебя, Юджин.
На этот раз они целовались долго. И далеко отступил от Русова этот невеселый мир. Он чувствовал только губы Джанет - неумелые, но слаще всего, что пробовал в жизни; ощущал только ласковые пальцы, гладившие ему щеки и волосы; слышал только биение ее сердца. Они с трудом оторвались друг от друга.
- Пожалуй, пора ехать обратно, - запинаясь, сказала Джанет. Оглянулась и добавила: - Это надо же, как мы далеко зашли.
Русов не ответил. Ему показалось, что увидел вдали маленькую фигурку, словно девочка вышла прогуляться в тени заброшенных зданий.
Обратный путь занял больше времени. Машину вел Русов, пережитое потрясение сказывалось, и он ехал медленно, вглядываясь в дорогу. Да и мир вокруг не выказывал особой радости: тучи опять сгустились и приникли к земле, ветер поднимал с дороги вихри пыли. Но доехали благополучно.
Грегори встретил их с беспокойством во взгляде. Ничего не стали рассказывать, поднялись наверх отдохнуть. Русов лег на кровать и стал смотреть в окно. Казалось, что низко идущие облака цепляются за ветви дубов, образуя сумрачный, постоянно меняющийся лабиринт. И мысли в голове тоже мешались...
Сегодня он впервые признался в любви. Впервые услышал слова любви в ответ. Когда он думал об этом, то сердце ликовало. Но потом приходили другие мысли что делать дальше? - и он испытывал полную растерянность. Делать перед Грегори вид, что ничего не случилось? Целоваться с Джанет тайком?.. Он с досадой подумал, что для кого-то такие вещи не проблема. Но у него не было опыта, в отцовском доме за ним следило чересчур много глаз.
Он гнал эти вопросы и снова вспоминал руки и губы Джанет - как она ласкала и целовала его. Сердце сильно билось, во рту пересохло. Русов не успел опомниться, как стал представлять, что сам ласкает Джанет... Охватило такое острое желание обнимать ее, прижимать к себе, обладать ею, что он втянул сквозь зубы воздух, а потом сел на кровати, чтобы успокоиться.
- Жениться тебе надо, - рассмеялся он.
И тут мысли приняли другое направление: а если и вправду попросить Джанет стать его женой?.. Мысль была новая, соблазнительная и пугающая одновременно.
Он снова лег, подложил ладони под голову и стал смотреть в потолок. Сегодня на нем отсутствовала игра теней, комнату наполнял сумрак, и чем более углублялась темнота, тем хаотичнее становились мысли Русова. Он чувствовал раздвоенность, как никогда в жизни. Что-то в нем восставало против этой мысли, не желало связывать себя и терять свободу. Но другая часть его существа неудержимо тянулась к Джанет - к свету в ее глазах, к ласковым рукам и мягким губам. Сознание трезво подсказало, что иначе Джанет останется недосягаема. Она серьезно принимает христианство и никогда не допустит близости без брака. А возникшее с такой остротой желание томило Русова... Вдруг Джанет снова начнет избегать его, и он ее потеряет?
Русов в смятении посмотрел на фотографию. Девушка на ней - никак не мог привыкнуть, что это мать Джанет, - словно подмигнула ему.
''А почему бы и нет?'' - словно говорил лукавый взгляд.
И в самом деле, почему бы нет? Он женится на Джанет - и тогда она всегда будет рядом, и он сможет обладать ею. Разве не этого ему больше всего хочется?
К щекам прилила горячая волна. Чтобы внезапно появившаяся решимость не улетучилась, Русов решил взяться за дело сразу - встал, пригладил перед зеркалом волосы и вышел в коридор. Сейчас войдет к Джанет и сделает ей предложение. Сердце сильно билось.
На стук, однако, никто не отозвался. Русов разочарованно постоял перед дверью, потом толкнул ее и вошел.
Здесь было сумрачнее, чем в его комнате. Хотя листва опала, стволы и сучья дубов все равно загораживали свет. Русов подошел к окну: дома Другого Дола белели среди оголенных деревьев. Вдруг он заметил внизу Джанет: она сидела на веранде и казалась такой одинокой, что сердце Русова дрогнуло.
Он сошел вниз, накинул куртку и вышел.
Джанет не повернула головы, и сердце Русова упало. Другого кресла на веранде не было, так что он подошел к Джанет, сел на пол и прислонился головой к ее коленям. Джанет вздрогнула, но возражать не стала.
На улице было немногим светлее, чем в комнате. Облака выглядели прямо угрожающе: просветов между ними уже не было, иссиня-черная стена вставала над городом.
Через некоторое время Джанет заговорила:
- Ты должен съехать от нас, Юджин, - сказала она бесцветным голосом. Конечно, мы будем видеться, но жить рядом нам теперь... неудобно. Мне будет неловко перед дядей.
Русов подвигал головой, устраиваясь поудобнее.
- Ерунда, Джанет, - сказал он. - Я никуда не уеду. Я люблю тебя и хочу быть рядом. Послушай, выходи за меня замуж. Если мы объявим об этом, то неловко ни перед кем не будет.
Наконец-то слова были сказаны. Русов произнес их легко и не почувствовал себя как-то связанным. Напротив, хотя от пола веранды тянуло холодом, он чувствовал себя очень уютно у ног Джанет.
- О, Юджин! - Русов ощутил пальцы Джанет у себя в волосах. - Это так неожиданно. Мне надо подумать.
- Подумай. - Русов испытал легкое разочарование. - Только не слишком долго. Мне тоже будет неловко за спиной Грегори целоваться с его племянницей.
Джанет хихикнула и слегка дернула Русова за волосы.
- А кто тебе это позволит?
Потом ее голос сделался строже.
- Послушай, ты знаешь эту балладу? - И Джанет с некоторой торжественностью продекламировала:
Ты первых конных пропусти,
Закутанных в плащи,
Вторым спокойно дай пройти,
Мужайся и молчи.
На третьих всадников гляди,
Средь них меня ищи.
Дай вороным пройти, Дженет,
И пропусти гнедых,
А снежно-белого хватай,
Не выпускай узды!
На веранде было сумрачно и холодно - только от колен Джанет исходило тепло.
- Нет, - ответил Русов. - Я таких стихов не читал. Похоже, это что-то шотландское.
- Да, - сказала Джанет. - Это старинная шотландская баллада. Мама ее очень любила и часто читала вслух. Даже меня назвала по имени героини. В балладе рассказывается о ее возлюбленном - молодом Тэмлейне. Его захватили в плен черные эльфы и собирались увезти в заколдованный замок. У Дженет оставалась только одна возможность спасти Тэмлейна - узнать среди всадников, когда они поедут по темной дороге, и набросить на него свой плащ. Иначе она потеряла бы любимого навсегда.
- И она узнала его? - спросил Русов.
- Да, - сказала Джанет. Ее пальцы замерли в волосах Русова. - У нее было лишь мгновение для этого. Она схватила за узду белого коня, набросила на возлюбленного плащ, и черные эльфы уже ничего не смогли сделать. Они просто проехали мимо. Королева Фей лишь прокляла Дженет, пожелав, чтобы она умерла самой страшной смертью... И знаешь что, Юджин? Пожалуй, я не стану думать долго. Может быть, и у нас не так много времени. Я выйду за тебя замуж. А сейчас извини, я должна готовить обед.
Она порывисто встала и ушла, оставив Русова на веранде. Тот был ошеломлен: все произошло так быстро!
Потом некая мысль зародилась в глубине сознания и стала всплывать как диковинная рыба, по пути обретая четкость. Русову понадобилось время, чтобы ее осознать: обратной дороги нет, его жизнь круто изменилась во второй раз после встречи с Сириным.
Появилось и еще одно смутное ощущение - он словно миновал некий опасный поворот в жизни, миновал легко, уносимый могучим течением, которое не дало ему задуматься.
Не думалось и теперь. Он смотрел, как облачная стена растет, приближаясь к зениту. Темнело, все сильнее задувал холодный ветер, забираясь под куртку Русова. Но вставать не хотелось - он откинул голову на кресло, где сидела Джанет, и ему показалось, что это не ветер, а ее пальцы ерошат волосы.
Он улыбнулся, глядя в сердце встающей над городом тьмы.
Когда вернулся в гостиную, там уютно горели светильники. Грегори читал журнал, сидя в любимом кресле. Джанет занималась чем-то в кухонном углу. Она обернулась, нерешительно улыбнулась Русову, поправила волосы и продолжила что-то старательно нарезать.
Русов чувствовал себя неловко, не хотелось объясняться с Грегори. Но отмалчиваться было нельзя: он видел, как напряжена Джанет. Так что набрал в грудь воздуха и сказал:
- Грегори, я люблю Джанет и хочу, чтобы она стала моей женой. Она согласна. Я знаю, что ее родители умерли и у нее никого нет, кроме вас. Вы не против? У него возникло ощущение, будто слова повисли в воздухе и тот ощутимо зазвенел. Напряжение держалось с минуту, потом спало.
Джанет обернулась от кухонного стола. Она раскраснелась и сделалась еще красивее. Грегори медленно поднял глаза от журнала, сначала поглядел на племянницу, потом на Русова. Во взгляде не было особой радости, скорее досада. И что-то еще...
- Хорошо, Юджин, - сказал он. - Пойди пока к себе. Мне надо поговорить с Джанет.
Русов молча повернулся и пошел к лестнице, ощущая на себе взгляд Грегори. У себя в комнате не стал включать свет, а подошел к окну.
Его ожидал сюрприз: белые цветы падали с темного неба. Приближаясь к освещенным окнам дома, они на короткое время наполнялись бледным светом, а потом тускнели и пропадали из виду. Русов не сразу понял, что идет снег. Он долго смотрел на этот беззвучный полет первых цветов зимы, вспоминалась Кандала, бескрайние снега вокруг города и мать.
Наконец его позвала Джанет. Она еще больше раскраснелась и нервно накрывала на стол.
- После обеда обсудите это между собой, - устало сказал Грегори. - Я оставил все на усмотрение Джанет.
Так что обед прошел не слишком весело. Русов гадал, что такого Грегори мог наговорить Джанет, а у той лишь к концу обеда вернулся нормальный цвет лица. Телевизор смотреть не стали. Русов снова поднялся к себе и лег на кровать.
Снег все падал - уже не отдельными снежинками, а валил белой стеной. Комната наполнилась бледным молочным светом.
В дверь постучали.
- Войдите, - сказал Русов.
Это была Джанет. Она переоделась и была в нарядном зеленом платье.
Русов сел на кровати, а Джанет опустилась на стул возле двери.
- Юджин, нам надо поговорить. - Голос звучал принужденно, как недавно у самого Русова.
- Конечно, Джан. - Ласковое имя вырвалось у Русова непроизвольно.
Джанет вздрогнула.
- Дядя говорит, - продолжала она сурово, - что с тобою опасно связывать жизнь. Дело не в тебе лично, ты ему нравишься. Просто какое-то зло следует за тобой. Смерть твоего друга и моей матери не случайны. Сейчас лишь временная пауза, словно выжидают чего-то. Но дядя боится, что мы пробудем вместе недолго.
Русов почувствовал тошноту, словно сам падал куда-то вместе со снегом. Но это не было то предельно жуткое ощущение, что испытал на берегу озера Мичиган. Он быстро взял себя в руки.
И неожиданно вспомнил:
- А твоя мама говорила, что видела нас вместе, - сказал он. - Мы шли, держась за руки, по какой-то дороге.
Джанет снова вздрогнула.
- А я и забыла, - шепотом произнесла она. - Но теперь вспоминаю. Это показалось мне странным тогда, просто выбросила из головы.
Она отвернулась и стала смотреть на падающий снег. На лицо упал нежный прохладный свет - такого не бывает летом. Пышные волосы и глаза сделались темными, только лицо и руки белели.
- Да, мой милый Юджин, - тихо сказала она. - Этот мир не таков, каким он мог быть. Я боюсь того, что нас ждет впереди. Но я попробую положиться на тебя. И на Бога. Я стану твоей женой, Юджин.
Она вдруг заплакала, подняла руки к лицу и поспешно вышла. Русов остался сидеть, не чувствуя никаких эмоций: слишком много случилось за этот день. Вскоре он лег и быстро уснул.
Гаснет наконец свет из окон Джанет, а в комнате Юджина его и не включали. Грегори сидит у окна и смотрит на падающий снег. В мерцании фонаря над верандой лужайка постепенно становится белой - красивое зрелище. Наверное, привычное для Юджина - известно, что в России подолгу лежит снег...
Да, удивила его Джанет. Ну, не совсем удивила: в последнее время ее поведение стало слишком красноречивым и он стал подозревать нечто в этом роде. Живет чересчур замкнуто, дом и работа, а тут симпатичный молодой человек рядом, немудрено увлечься. Но с какой радостью и надеждой она смотрела сегодня...
Грегори качает головой. Похоже, увлечение-то нешуточное. Что же делать? Он обо всем договорился, и День ветеранов удобное время, чтобы Юджина увезли под каким-нибудь предлогом. В Атланте из него все вытянут, можно не сомневаться... Только как он, любимый дядя Грег, может разрушить мечты Джанет? Как сможет смотреть в ее глаза - часто грустные и такие счастливые сегодня? Ведь они потускнеют снова: Юджина не отпустят скоро, даже если догадки только наполовину верны.
Грегори вздыхает. Почему выбор оказывается так тяжел? Что для него важнее: долг или счастье Джанет? Или это ложная дилемма, и не надо вмешиваться в естественный ход вещей?.. Да, хорошо сказал старик Шекспир:
И начинания, вознесшиеся мощно,
Сворачивая в сторону свой ход,
Теряют имя действия...
Он с трудом встает, подходит к компьютеру. Верный друг: есть ли кто вернее? Жены ведь не было и не будет. Так стоит ли мешать Джанет обрести мужа? Пусть он не такой, как хотел для своей девочки, но это молодой человек с хорошими задатками. Способность к культурной адаптации просто поразительна, даже если вспомнить, что его мать американка. Где-то он читал о всемирной отзывчивости русского характера. Кто знает, что из Юджина получится?.. А тайна, связанная с ним - что ж, тут надо еще понаблюдать и подумать. Бывают странные совпадения, которые оказываются далеко не случайны. Надо только понять, кто за ними стоит. И Джанет... будет ли у нее другой шанс?
Грегори трясет головой, отгоняя пугающую мысль. Слишком много он знает, привык все вынюхивать, ему известно даже то, что Джанет считает своей тайной... Ладно, хватит копаться в себе.
Экран компьютера вспыхивает голубым безрадостным светом. Шифр, электронный номер в Атланте - все как обычно. Интересно, пытались цзин снова войти в систему? Пусть попробуют.
Он надевает специальные очки, пальцы бегают по клавиатуре.
- Берт? Извини, что так поздно.
- Все в порядке, старина. - Ответ собеседника видят только глаза Грегори. Почему не спишь?
- Операция отменяется, Берт. Я поспешил, сделал неверные выводы.
- Странно, оказывается, и ты можешь ошибаться, Грег.
- Бывает.
- Ладно, но на всякий случай все-таки присматривай за ситуацией. Если что, сразу звони.
- Договорились. Спокойной ночи, Берт.
- Спокойной ночи, Грег.
Вот и все. Грегори снимает очки, пальцы слегка дрожат. Подпортил себе репутацию на старости лет. Конечно, если они заинтересовались и стали серьезно разрабатывать версию, так просто теперь не отстанут. Но он хотя бы выиграл время. Только... если понадобится помощь, искать придется в другом месте. Ну что же, он знает, где ее найти.
Экран, на котором так и не появилось ни строчки, гаснет. Светлый сумрак наполняет комнату: за окном продолжает идти снег.
Русов проснулся от яркого света. Стены и мебель прямо сияли, девушка на фотографии весело улыбалась. Русов встал, подошел к окну и чуть не ахнул: за ночь мир стал ослепительно белым. Пышно-белыми стали ветви дубов и земля под ними, белыми - деревья Другого Дола и крыши домов. Только небо осталось голубым и словно улыбалось этому сказочному преображению.
В душе Русова тоже все ликовало, из зеркала глянуло до неприличия счастливое лицо. Он попытался придать ему серьезное выражение, потом махнул на это рукой, умылся и спустился вниз, где приветствовал глянувшего на него с любопытством Грегори.
Чуть позже появилась Джанет - в нарядной желтой блузке и длинной фиолетовой юбке. Хотя старалась держаться строго, ей это не удавалось, на лице то и дело появлялась озорная улыбка. Сначала занялась завтраком, а поставив его на стол, не стала садиться и торжественно объявила:
- Дядя, я все обдумала и решила. Я выйду замуж за Юджина.
Произнеся это, она села и выжидательно посмотрела на Грегори. Тот пожал плечами, криво улыбнулся и шутливо сказал:
- Что поделаешь. Что Бог сочетает, того дяде не разлучить. Только не будем спешить. Помолвку, так и быть, объявим, а со свадьбой повременим. Вы еще десять раз успеете передумать. Слишком молоды, не знаете, как переменчивы бывают чувства.
Джанет надула губы:
- Дядя, ты сам говорил, что христиане могут вступать в брак и раньше. У них более здравые представления о распределении ролей между супругами, и им легче создать семью.
Грегори улыбнулся и прижал пальцем левое веко:
- Мало ли что говорил такой старый пень, как я? Мои знания чисто теоретические. А насчет распределения ролей - так муж должен содержать семью, а Юджин еще и на обручальные кольца не заработал.
Но в общем завтрак оказался праздничным, хотя на меню это не отразилось: та же овсянка, пирог и сок. Только вместо чая пили вкусный кофе из запасов Грегори.
Поездка в церковь этим утром превратилась в проблему. Сначала Русову пришлось по снежной целине добраться до гаража и раскопать занесенные до половины двери. Потом он зашел внутрь и выкатил из угла снегоуборочный агрегат фирмы ''Хонда'' - на небольших гусеницах и с причудливыми лопастями впереди. К удивлению Русова, индикатор показывал, что аккумулятор заряжен. То ли Грегори подал ток из дома, то ли с домашней техникой управлялся компьютер и, получив информацию о выпавшем снеге, включил зарядку.
Русов привычно отсоединил провод, включил двигатель и вывел китайское чудо техники из гаража. Мерно гудели лопасти, снежные веера искрились на солнце, сначала насыпав валы по сторонам подъездной дорожки, а потом припудрив стволы дубов.
Русов с удовольствием вдыхал снежную пыль, давно не чувствовал себя таким счастливым: свежий снег, яркое солнце и любовь Джанет. Было не холодно, термометр показывал 25 градусов по Фаренгейту. Русов не привык к такой шкале по его прикидкам было, наверное, градусов пять мороза.
Наконец он расчистил дорожку до улицы и завел ''Хонду'' обратно в гараж. Управляясь с этим агрегатом, вспотел и пошел принять душ. Когда в халате выходил из ванной, то столкнулся с Джанет. Та озорно улыбнулась, не уступила дороги, а подтолкнула обратно к двери и прижала всем телом.
- Попались, мистер Русов, - рассмеялась ему в лицо.
Русов чувствовал упругое давление ее груди, прикосновение бедер, аромат духов. Сердце застучало, и он потянулся к ее губам. Но Джанет ловко уклонилась.
- Еще набалую вас, мистер Русов. - Она опять рассмеялась, но смех прозвучал глуше.
Чтобы унять волнение, Русов шутливо сказал:
- Вот оборотная сторона медали. В Кандале мне не приходилось убирать снег. Там это считалось неквалифицированной работой, а я все-таки был сыном градоначальника.
- Америка - это страна равенства. - Джанет слегка вздохнула и отодвинулась. - Поторопись, мы опаздываем в церковь.
Они оказались не единственными опоздавшими, из-за снега народ собирался медленно и начало службы было отложено.
Когда она закончилась, Русов и Джанет неожиданно стали героями дня: Грегори поднялся и объявил об их помолвке. Собравшиеся вразнобой похлопали, а пастор подошел, взял за руки и благословил. Джанет раскраснелась и не знала, куда девать глаза. Русов тоже чувствовал себя неловко.
Потом Грегори сказал им идти в машину, а сам задержался. Снег начал подтаивать, в колеях от разъезжавшихся машин проглянул мокрый бетон. Русов открыл дверцу для Джанет, потом сел сам. На голубом небе сияло солнце, вокруг белел снег, и Русову на миг показалось, что он снова в Кандале.
Но тут появился Грегори - аккуратно ступая по снегу, подошел к машине, забрался внутрь и сказал:
- Я пригласил несколько человек на следующее воскресенье. Чтобы отпраздновать вашу помолвку.
- Ой, дядя! - На щеках Джанет еще был румянец. - Зачем так скоро? И надо ли приглашать гостей? Приглашать, так на свадьбу.
- И на свадьбу пригласим, девочка, - уклончиво сказал Грегори, глядя на снег.
Тот был белым, как подвенечное платье. Белым, как мраморное надгробье.
- Что-то рано выпал в этом году, - устало добавил он.
- Я не понимаю тебя, - сказал устало. - Что ты сделала с Джанет?
- Она спит, - пожала плечами Рената. Ее ключицы выпирали из-под платья и Русов подумал, что она недоедает. - Скоро проснется. Ничего не будет помнить, и ничего ей не говори... Ты когда-нибудь поймешь. Уж не знаю, повезло тебе или нет.
Она повернулась и пошла прочь.
Кем она была, когда грозная сила пролилась на Землю, одним неся смерть, а другим жуткие дары - девочкой или уже зрелой женщиной?.. Наверное, она несчастна и ее можно понять. В брошенных универмагах нетрудно отыскать красивые платья, но от одиночества так легко не избавишься. Даже Уолд как будто обрадовался спутнику в ночном лесу. Вот и она ухватилась за Джанет...
У Русова заболела голова. Он поискал взглядом и сел на причальную тумбу.
А Рената, не пройдя и десятка метров, вдруг остановилась, обернулась и вытянула голову на тонкой шее к Русову. Словно лиса принюхивалась.
- Надо же, - хрипловато сказала она. - Я чую жалость. Это не любовь, но тоже редкость в нынешнем мире. Я часто ходила по следу, но всегда это был душный запах страха и ненависти, или острый запах отчаяния. Я благодарна. Позови Ренату, когда тебе будет совсем плохо.
- Как? - спросил Русов, чувствуя полное отупение.
- Безмолвные вопли отчаяния разносятся далеко, - холодно прозвучал голос Ренаты. - Порою я почти глохну от них. Но тебя я услышу.
Она отвернулась, шагнула за груду контейнеров и скрылась.
Русов посмотрел на Джанет: та стояла, с безразличной улыбкой глядя на небоскребы. Он закрыл глаза, надо прийти в себя. Наверное, просидел так долго.
...И вдруг ощутил губы, волосы и слезы на лице - это Джанет целовала и тормошила его. Он открыл глаза и увидел ее заплаканное лицо. Джанет отодвинулась, продолжая держать Русова за плечи.
- Что с тобой, Юджин? Ты едва не свалился.
- Да, - подтвердил Русов непослушными губами. - Едва не упал. Спасибо тебе, Джанет.
- Прости меня за глупость, что я сказала. Я сама не знаю, что на меня нашло. Ты ни в чем не виноват. Это все безумие и гордыня прошлого поколения. Зачем и я умножаю зло? Прости меня, Юджин.
- Да, - сказал Русов.
Он привлек к себе Джанет, и ему стало удивительно хорошо от тепла ее тела. Наконец-то он осмелился это сказать:
- Я люблю тебя, Джанет. Что бы ты ни сказала, я буду любить тебя. Если этот мир снова рухнет в пропасть, я все равно буду любить тебя.
- О Господи! - Джанет отодвинулась.
Наверное, проглянуло солнце, потому что на озеро упал свет. На несколько секунд оно превратилось в чашу синего огня под сумрачным небом. И по контрасту с этим жутковатым пламенем в глазах Джанет загорелся иной свет - ласковый и зеленый, словно проблеск весны в этом клонящемся к зиме мире.
Она снова приблизила лицо к Русову. Всколыхнулись волосы, укрывая от него негостеприимную синюю гладь. Цвет ее глаз изменился - теперь это была не нежная зелень весны, а темная зелень пышного лета.
- И я люблю тебя, Юджин, - тихо сказала она. - О, как я старалась этого не допустить! Сколько раз говорила себе, что не должна ничего забывать. Но я ошибалась. У меня внутри все перевернулось, когда увидела тебя плачущим на берегу. И я не хочу ни о чем вспоминать. Я люблю тебя, Юджин.
На этот раз они целовались долго. И далеко отступил от Русова этот невеселый мир. Он чувствовал только губы Джанет - неумелые, но слаще всего, что пробовал в жизни; ощущал только ласковые пальцы, гладившие ему щеки и волосы; слышал только биение ее сердца. Они с трудом оторвались друг от друга.
- Пожалуй, пора ехать обратно, - запинаясь, сказала Джанет. Оглянулась и добавила: - Это надо же, как мы далеко зашли.
Русов не ответил. Ему показалось, что увидел вдали маленькую фигурку, словно девочка вышла прогуляться в тени заброшенных зданий.
Обратный путь занял больше времени. Машину вел Русов, пережитое потрясение сказывалось, и он ехал медленно, вглядываясь в дорогу. Да и мир вокруг не выказывал особой радости: тучи опять сгустились и приникли к земле, ветер поднимал с дороги вихри пыли. Но доехали благополучно.
Грегори встретил их с беспокойством во взгляде. Ничего не стали рассказывать, поднялись наверх отдохнуть. Русов лег на кровать и стал смотреть в окно. Казалось, что низко идущие облака цепляются за ветви дубов, образуя сумрачный, постоянно меняющийся лабиринт. И мысли в голове тоже мешались...
Сегодня он впервые признался в любви. Впервые услышал слова любви в ответ. Когда он думал об этом, то сердце ликовало. Но потом приходили другие мысли что делать дальше? - и он испытывал полную растерянность. Делать перед Грегори вид, что ничего не случилось? Целоваться с Джанет тайком?.. Он с досадой подумал, что для кого-то такие вещи не проблема. Но у него не было опыта, в отцовском доме за ним следило чересчур много глаз.
Он гнал эти вопросы и снова вспоминал руки и губы Джанет - как она ласкала и целовала его. Сердце сильно билось, во рту пересохло. Русов не успел опомниться, как стал представлять, что сам ласкает Джанет... Охватило такое острое желание обнимать ее, прижимать к себе, обладать ею, что он втянул сквозь зубы воздух, а потом сел на кровати, чтобы успокоиться.
- Жениться тебе надо, - рассмеялся он.
И тут мысли приняли другое направление: а если и вправду попросить Джанет стать его женой?.. Мысль была новая, соблазнительная и пугающая одновременно.
Он снова лег, подложил ладони под голову и стал смотреть в потолок. Сегодня на нем отсутствовала игра теней, комнату наполнял сумрак, и чем более углублялась темнота, тем хаотичнее становились мысли Русова. Он чувствовал раздвоенность, как никогда в жизни. Что-то в нем восставало против этой мысли, не желало связывать себя и терять свободу. Но другая часть его существа неудержимо тянулась к Джанет - к свету в ее глазах, к ласковым рукам и мягким губам. Сознание трезво подсказало, что иначе Джанет останется недосягаема. Она серьезно принимает христианство и никогда не допустит близости без брака. А возникшее с такой остротой желание томило Русова... Вдруг Джанет снова начнет избегать его, и он ее потеряет?
Русов в смятении посмотрел на фотографию. Девушка на ней - никак не мог привыкнуть, что это мать Джанет, - словно подмигнула ему.
''А почему бы и нет?'' - словно говорил лукавый взгляд.
И в самом деле, почему бы нет? Он женится на Джанет - и тогда она всегда будет рядом, и он сможет обладать ею. Разве не этого ему больше всего хочется?
К щекам прилила горячая волна. Чтобы внезапно появившаяся решимость не улетучилась, Русов решил взяться за дело сразу - встал, пригладил перед зеркалом волосы и вышел в коридор. Сейчас войдет к Джанет и сделает ей предложение. Сердце сильно билось.
На стук, однако, никто не отозвался. Русов разочарованно постоял перед дверью, потом толкнул ее и вошел.
Здесь было сумрачнее, чем в его комнате. Хотя листва опала, стволы и сучья дубов все равно загораживали свет. Русов подошел к окну: дома Другого Дола белели среди оголенных деревьев. Вдруг он заметил внизу Джанет: она сидела на веранде и казалась такой одинокой, что сердце Русова дрогнуло.
Он сошел вниз, накинул куртку и вышел.
Джанет не повернула головы, и сердце Русова упало. Другого кресла на веранде не было, так что он подошел к Джанет, сел на пол и прислонился головой к ее коленям. Джанет вздрогнула, но возражать не стала.
На улице было немногим светлее, чем в комнате. Облака выглядели прямо угрожающе: просветов между ними уже не было, иссиня-черная стена вставала над городом.
Через некоторое время Джанет заговорила:
- Ты должен съехать от нас, Юджин, - сказала она бесцветным голосом. Конечно, мы будем видеться, но жить рядом нам теперь... неудобно. Мне будет неловко перед дядей.
Русов подвигал головой, устраиваясь поудобнее.
- Ерунда, Джанет, - сказал он. - Я никуда не уеду. Я люблю тебя и хочу быть рядом. Послушай, выходи за меня замуж. Если мы объявим об этом, то неловко ни перед кем не будет.
Наконец-то слова были сказаны. Русов произнес их легко и не почувствовал себя как-то связанным. Напротив, хотя от пола веранды тянуло холодом, он чувствовал себя очень уютно у ног Джанет.
- О, Юджин! - Русов ощутил пальцы Джанет у себя в волосах. - Это так неожиданно. Мне надо подумать.
- Подумай. - Русов испытал легкое разочарование. - Только не слишком долго. Мне тоже будет неловко за спиной Грегори целоваться с его племянницей.
Джанет хихикнула и слегка дернула Русова за волосы.
- А кто тебе это позволит?
Потом ее голос сделался строже.
- Послушай, ты знаешь эту балладу? - И Джанет с некоторой торжественностью продекламировала:
Ты первых конных пропусти,
Закутанных в плащи,
Вторым спокойно дай пройти,
Мужайся и молчи.
На третьих всадников гляди,
Средь них меня ищи.
Дай вороным пройти, Дженет,
И пропусти гнедых,
А снежно-белого хватай,
Не выпускай узды!
На веранде было сумрачно и холодно - только от колен Джанет исходило тепло.
- Нет, - ответил Русов. - Я таких стихов не читал. Похоже, это что-то шотландское.
- Да, - сказала Джанет. - Это старинная шотландская баллада. Мама ее очень любила и часто читала вслух. Даже меня назвала по имени героини. В балладе рассказывается о ее возлюбленном - молодом Тэмлейне. Его захватили в плен черные эльфы и собирались увезти в заколдованный замок. У Дженет оставалась только одна возможность спасти Тэмлейна - узнать среди всадников, когда они поедут по темной дороге, и набросить на него свой плащ. Иначе она потеряла бы любимого навсегда.
- И она узнала его? - спросил Русов.
- Да, - сказала Джанет. Ее пальцы замерли в волосах Русова. - У нее было лишь мгновение для этого. Она схватила за узду белого коня, набросила на возлюбленного плащ, и черные эльфы уже ничего не смогли сделать. Они просто проехали мимо. Королева Фей лишь прокляла Дженет, пожелав, чтобы она умерла самой страшной смертью... И знаешь что, Юджин? Пожалуй, я не стану думать долго. Может быть, и у нас не так много времени. Я выйду за тебя замуж. А сейчас извини, я должна готовить обед.
Она порывисто встала и ушла, оставив Русова на веранде. Тот был ошеломлен: все произошло так быстро!
Потом некая мысль зародилась в глубине сознания и стала всплывать как диковинная рыба, по пути обретая четкость. Русову понадобилось время, чтобы ее осознать: обратной дороги нет, его жизнь круто изменилась во второй раз после встречи с Сириным.
Появилось и еще одно смутное ощущение - он словно миновал некий опасный поворот в жизни, миновал легко, уносимый могучим течением, которое не дало ему задуматься.
Не думалось и теперь. Он смотрел, как облачная стена растет, приближаясь к зениту. Темнело, все сильнее задувал холодный ветер, забираясь под куртку Русова. Но вставать не хотелось - он откинул голову на кресло, где сидела Джанет, и ему показалось, что это не ветер, а ее пальцы ерошат волосы.
Он улыбнулся, глядя в сердце встающей над городом тьмы.
Когда вернулся в гостиную, там уютно горели светильники. Грегори читал журнал, сидя в любимом кресле. Джанет занималась чем-то в кухонном углу. Она обернулась, нерешительно улыбнулась Русову, поправила волосы и продолжила что-то старательно нарезать.
Русов чувствовал себя неловко, не хотелось объясняться с Грегори. Но отмалчиваться было нельзя: он видел, как напряжена Джанет. Так что набрал в грудь воздуха и сказал:
- Грегори, я люблю Джанет и хочу, чтобы она стала моей женой. Она согласна. Я знаю, что ее родители умерли и у нее никого нет, кроме вас. Вы не против? У него возникло ощущение, будто слова повисли в воздухе и тот ощутимо зазвенел. Напряжение держалось с минуту, потом спало.
Джанет обернулась от кухонного стола. Она раскраснелась и сделалась еще красивее. Грегори медленно поднял глаза от журнала, сначала поглядел на племянницу, потом на Русова. Во взгляде не было особой радости, скорее досада. И что-то еще...
- Хорошо, Юджин, - сказал он. - Пойди пока к себе. Мне надо поговорить с Джанет.
Русов молча повернулся и пошел к лестнице, ощущая на себе взгляд Грегори. У себя в комнате не стал включать свет, а подошел к окну.
Его ожидал сюрприз: белые цветы падали с темного неба. Приближаясь к освещенным окнам дома, они на короткое время наполнялись бледным светом, а потом тускнели и пропадали из виду. Русов не сразу понял, что идет снег. Он долго смотрел на этот беззвучный полет первых цветов зимы, вспоминалась Кандала, бескрайние снега вокруг города и мать.
Наконец его позвала Джанет. Она еще больше раскраснелась и нервно накрывала на стол.
- После обеда обсудите это между собой, - устало сказал Грегори. - Я оставил все на усмотрение Джанет.
Так что обед прошел не слишком весело. Русов гадал, что такого Грегори мог наговорить Джанет, а у той лишь к концу обеда вернулся нормальный цвет лица. Телевизор смотреть не стали. Русов снова поднялся к себе и лег на кровать.
Снег все падал - уже не отдельными снежинками, а валил белой стеной. Комната наполнилась бледным молочным светом.
В дверь постучали.
- Войдите, - сказал Русов.
Это была Джанет. Она переоделась и была в нарядном зеленом платье.
Русов сел на кровати, а Джанет опустилась на стул возле двери.
- Юджин, нам надо поговорить. - Голос звучал принужденно, как недавно у самого Русова.
- Конечно, Джан. - Ласковое имя вырвалось у Русова непроизвольно.
Джанет вздрогнула.
- Дядя говорит, - продолжала она сурово, - что с тобою опасно связывать жизнь. Дело не в тебе лично, ты ему нравишься. Просто какое-то зло следует за тобой. Смерть твоего друга и моей матери не случайны. Сейчас лишь временная пауза, словно выжидают чего-то. Но дядя боится, что мы пробудем вместе недолго.
Русов почувствовал тошноту, словно сам падал куда-то вместе со снегом. Но это не было то предельно жуткое ощущение, что испытал на берегу озера Мичиган. Он быстро взял себя в руки.
И неожиданно вспомнил:
- А твоя мама говорила, что видела нас вместе, - сказал он. - Мы шли, держась за руки, по какой-то дороге.
Джанет снова вздрогнула.
- А я и забыла, - шепотом произнесла она. - Но теперь вспоминаю. Это показалось мне странным тогда, просто выбросила из головы.
Она отвернулась и стала смотреть на падающий снег. На лицо упал нежный прохладный свет - такого не бывает летом. Пышные волосы и глаза сделались темными, только лицо и руки белели.
- Да, мой милый Юджин, - тихо сказала она. - Этот мир не таков, каким он мог быть. Я боюсь того, что нас ждет впереди. Но я попробую положиться на тебя. И на Бога. Я стану твоей женой, Юджин.
Она вдруг заплакала, подняла руки к лицу и поспешно вышла. Русов остался сидеть, не чувствуя никаких эмоций: слишком много случилось за этот день. Вскоре он лег и быстро уснул.
Гаснет наконец свет из окон Джанет, а в комнате Юджина его и не включали. Грегори сидит у окна и смотрит на падающий снег. В мерцании фонаря над верандой лужайка постепенно становится белой - красивое зрелище. Наверное, привычное для Юджина - известно, что в России подолгу лежит снег...
Да, удивила его Джанет. Ну, не совсем удивила: в последнее время ее поведение стало слишком красноречивым и он стал подозревать нечто в этом роде. Живет чересчур замкнуто, дом и работа, а тут симпатичный молодой человек рядом, немудрено увлечься. Но с какой радостью и надеждой она смотрела сегодня...
Грегори качает головой. Похоже, увлечение-то нешуточное. Что же делать? Он обо всем договорился, и День ветеранов удобное время, чтобы Юджина увезли под каким-нибудь предлогом. В Атланте из него все вытянут, можно не сомневаться... Только как он, любимый дядя Грег, может разрушить мечты Джанет? Как сможет смотреть в ее глаза - часто грустные и такие счастливые сегодня? Ведь они потускнеют снова: Юджина не отпустят скоро, даже если догадки только наполовину верны.
Грегори вздыхает. Почему выбор оказывается так тяжел? Что для него важнее: долг или счастье Джанет? Или это ложная дилемма, и не надо вмешиваться в естественный ход вещей?.. Да, хорошо сказал старик Шекспир:
И начинания, вознесшиеся мощно,
Сворачивая в сторону свой ход,
Теряют имя действия...
Он с трудом встает, подходит к компьютеру. Верный друг: есть ли кто вернее? Жены ведь не было и не будет. Так стоит ли мешать Джанет обрести мужа? Пусть он не такой, как хотел для своей девочки, но это молодой человек с хорошими задатками. Способность к культурной адаптации просто поразительна, даже если вспомнить, что его мать американка. Где-то он читал о всемирной отзывчивости русского характера. Кто знает, что из Юджина получится?.. А тайна, связанная с ним - что ж, тут надо еще понаблюдать и подумать. Бывают странные совпадения, которые оказываются далеко не случайны. Надо только понять, кто за ними стоит. И Джанет... будет ли у нее другой шанс?
Грегори трясет головой, отгоняя пугающую мысль. Слишком много он знает, привык все вынюхивать, ему известно даже то, что Джанет считает своей тайной... Ладно, хватит копаться в себе.
Экран компьютера вспыхивает голубым безрадостным светом. Шифр, электронный номер в Атланте - все как обычно. Интересно, пытались цзин снова войти в систему? Пусть попробуют.
Он надевает специальные очки, пальцы бегают по клавиатуре.
- Берт? Извини, что так поздно.
- Все в порядке, старина. - Ответ собеседника видят только глаза Грегори. Почему не спишь?
- Операция отменяется, Берт. Я поспешил, сделал неверные выводы.
- Странно, оказывается, и ты можешь ошибаться, Грег.
- Бывает.
- Ладно, но на всякий случай все-таки присматривай за ситуацией. Если что, сразу звони.
- Договорились. Спокойной ночи, Берт.
- Спокойной ночи, Грег.
Вот и все. Грегори снимает очки, пальцы слегка дрожат. Подпортил себе репутацию на старости лет. Конечно, если они заинтересовались и стали серьезно разрабатывать версию, так просто теперь не отстанут. Но он хотя бы выиграл время. Только... если понадобится помощь, искать придется в другом месте. Ну что же, он знает, где ее найти.
Экран, на котором так и не появилось ни строчки, гаснет. Светлый сумрак наполняет комнату: за окном продолжает идти снег.
Русов проснулся от яркого света. Стены и мебель прямо сияли, девушка на фотографии весело улыбалась. Русов встал, подошел к окну и чуть не ахнул: за ночь мир стал ослепительно белым. Пышно-белыми стали ветви дубов и земля под ними, белыми - деревья Другого Дола и крыши домов. Только небо осталось голубым и словно улыбалось этому сказочному преображению.
В душе Русова тоже все ликовало, из зеркала глянуло до неприличия счастливое лицо. Он попытался придать ему серьезное выражение, потом махнул на это рукой, умылся и спустился вниз, где приветствовал глянувшего на него с любопытством Грегори.
Чуть позже появилась Джанет - в нарядной желтой блузке и длинной фиолетовой юбке. Хотя старалась держаться строго, ей это не удавалось, на лице то и дело появлялась озорная улыбка. Сначала занялась завтраком, а поставив его на стол, не стала садиться и торжественно объявила:
- Дядя, я все обдумала и решила. Я выйду замуж за Юджина.
Произнеся это, она села и выжидательно посмотрела на Грегори. Тот пожал плечами, криво улыбнулся и шутливо сказал:
- Что поделаешь. Что Бог сочетает, того дяде не разлучить. Только не будем спешить. Помолвку, так и быть, объявим, а со свадьбой повременим. Вы еще десять раз успеете передумать. Слишком молоды, не знаете, как переменчивы бывают чувства.
Джанет надула губы:
- Дядя, ты сам говорил, что христиане могут вступать в брак и раньше. У них более здравые представления о распределении ролей между супругами, и им легче создать семью.
Грегори улыбнулся и прижал пальцем левое веко:
- Мало ли что говорил такой старый пень, как я? Мои знания чисто теоретические. А насчет распределения ролей - так муж должен содержать семью, а Юджин еще и на обручальные кольца не заработал.
Но в общем завтрак оказался праздничным, хотя на меню это не отразилось: та же овсянка, пирог и сок. Только вместо чая пили вкусный кофе из запасов Грегори.
Поездка в церковь этим утром превратилась в проблему. Сначала Русову пришлось по снежной целине добраться до гаража и раскопать занесенные до половины двери. Потом он зашел внутрь и выкатил из угла снегоуборочный агрегат фирмы ''Хонда'' - на небольших гусеницах и с причудливыми лопастями впереди. К удивлению Русова, индикатор показывал, что аккумулятор заряжен. То ли Грегори подал ток из дома, то ли с домашней техникой управлялся компьютер и, получив информацию о выпавшем снеге, включил зарядку.
Русов привычно отсоединил провод, включил двигатель и вывел китайское чудо техники из гаража. Мерно гудели лопасти, снежные веера искрились на солнце, сначала насыпав валы по сторонам подъездной дорожки, а потом припудрив стволы дубов.
Русов с удовольствием вдыхал снежную пыль, давно не чувствовал себя таким счастливым: свежий снег, яркое солнце и любовь Джанет. Было не холодно, термометр показывал 25 градусов по Фаренгейту. Русов не привык к такой шкале по его прикидкам было, наверное, градусов пять мороза.
Наконец он расчистил дорожку до улицы и завел ''Хонду'' обратно в гараж. Управляясь с этим агрегатом, вспотел и пошел принять душ. Когда в халате выходил из ванной, то столкнулся с Джанет. Та озорно улыбнулась, не уступила дороги, а подтолкнула обратно к двери и прижала всем телом.
- Попались, мистер Русов, - рассмеялась ему в лицо.
Русов чувствовал упругое давление ее груди, прикосновение бедер, аромат духов. Сердце застучало, и он потянулся к ее губам. Но Джанет ловко уклонилась.
- Еще набалую вас, мистер Русов. - Она опять рассмеялась, но смех прозвучал глуше.
Чтобы унять волнение, Русов шутливо сказал:
- Вот оборотная сторона медали. В Кандале мне не приходилось убирать снег. Там это считалось неквалифицированной работой, а я все-таки был сыном градоначальника.
- Америка - это страна равенства. - Джанет слегка вздохнула и отодвинулась. - Поторопись, мы опаздываем в церковь.
Они оказались не единственными опоздавшими, из-за снега народ собирался медленно и начало службы было отложено.
Когда она закончилась, Русов и Джанет неожиданно стали героями дня: Грегори поднялся и объявил об их помолвке. Собравшиеся вразнобой похлопали, а пастор подошел, взял за руки и благословил. Джанет раскраснелась и не знала, куда девать глаза. Русов тоже чувствовал себя неловко.
Потом Грегори сказал им идти в машину, а сам задержался. Снег начал подтаивать, в колеях от разъезжавшихся машин проглянул мокрый бетон. Русов открыл дверцу для Джанет, потом сел сам. На голубом небе сияло солнце, вокруг белел снег, и Русову на миг показалось, что он снова в Кандале.
Но тут появился Грегори - аккуратно ступая по снегу, подошел к машине, забрался внутрь и сказал:
- Я пригласил несколько человек на следующее воскресенье. Чтобы отпраздновать вашу помолвку.
- Ой, дядя! - На щеках Джанет еще был румянец. - Зачем так скоро? И надо ли приглашать гостей? Приглашать, так на свадьбу.
- И на свадьбу пригласим, девочка, - уклончиво сказал Грегори, глядя на снег.
Тот был белым, как подвенечное платье. Белым, как мраморное надгробье.
- Что-то рано выпал в этом году, - устало добавил он.