Кризи Джон. Роджер Уэст на киностудии

   Сенделл, не обратив на это внимания, сухо сообщил:
   – Если Грейтрекс подослал бандитов к О'Харе, чтобы убрать того с дороги и получить желаемое приглашение в Америку, и если у О'Хары имеются друзья, люто ненавидящие Грейтрекса и жаждущие ему отомстить за своего приятеля, тогда сегодняшний инцидент вполне объясним, не так ли?
   – Существует и другое объяснение, – медленно произнес Роджер. – Может же существовать и третий кандидат на эту роль, которого больше всего устраивает устранение сразу двух соперников. Немного подумав, Сенделл кивнул головой.
   – Безусловно, вы, возможно, и правы. Но, насколько мне известно, в Англии лишь эти два киноактера имеют основания претендовать на главную роль в данном мюзикле.
   – И, тем не менее, такой вариант тоже стоит проверить, – сказал Роджер. – Кто те американцы, с которыми необходимо связаться?
   – Вы имеете в виду продюсеров? Это я могу узнать…
   Роджер буквально не успел переступить порог своего кабинета в Ярде, как внутренняя дверь распахнулась и появился Вотт, физиономия которого выражала явное беспокойство.
   – В чем дело? Начальство? – спросил с улыбкой Роджер.
   – Отчасти вы правы, сэр. Он желает… Нет, он жаждет видеть вас немедленно…
   – Понятно. Что слышно о Мэри-Элен?
   – Она пришла в себя, но не знает, что случилось…
   – Та-ак… Давай поговорим…
   Роджер не успел закончить фразу, потому что зазвонил телефон. Он потянулся за трубкой.
   – Алло? Здравствуйте, Пелл. Что вы можете сообщить мне новенького?
   – Человек, побывавший сегодня в Верикорте утром, совершенно определенно – Донован. Джеймс Донован, – заговорил с воодушевлением сержант Пелл. – Получается, что он либо наврал кухарке о том, что он «дружит с ее двоюродной сестрой», как они выражаются, либо она сама солгала вам, когда вы расспрашивали ее про этого типа.
   Роджер нахмурился:
   – В таком случае нам нужно удостовериться, что она не причастна к данной истории. Вы сумеете сделать это. Проверьте личность самой кухарки, всех ее друзей и знакомых, ее дом, родственников, и все такое прочее…
   Он опустил трубку на рычаг и выпрямился.
   – Вотт, вы еще не успели завести папку на данное дело?
   – Как же, сэр, завел. Подшил в нее все, чем мы располагаем на сегодняшний день. Она на столе, как раз за вами.
   – Вот спасибо!
   Роджер взял в руки довольно толстое дело. Идя по коридору, он торопливо просматривал рапорт за рапортом.
   Секретарша Коппела была женщина средних лет, которая, как правило, относилась ко всем офицерам свысока, а на Роджера вообще теперь смотрела с нескрываемым возмущением, поражаясь его недисциплинированности.
   – Мистер Коппел давно уже вас дожидается… Роджер посмотрел на нее, как будто и не слышал этой фразы, и распорядился:
   – Позвоните в мой кабинет инспектору Вотту. Сейчас же… Попросите его, чтобы он попытался выяснить, не знает ли Донован в Брикстоне, где находится другой Донован?
   – Да, но…
   – Не медлите, это важно…
   Роджер тихонько постучал в дверь кабинета и, услышав ворчливое «войдите», переступил порог. Коппел поднял голову, как только вошедший затворил за собой дверь.
   – Садитесь, – сказал он и без перерыва во фразе спросил:
   – Джеймса Донована еще не разыскали?
   – Нет, сэр.
   – Как теперь, по-вашему, выглядит это дело в настоящий момент?
   – Существуют три основных фактора, – заговорил Роджер. – Первый, это Мэри-Элен Донован и то, что ее пытались отравить в частной лечебнице. Второй – визит на квартиру О'Хары и нападение на Грейтрекса, которые, вне всякого сомнения, между собой связаны. Имеются также и некоторые свидетельства того, что Грейтрекс знал и имел основания опасаться Донованов. И третий факт – оба актера стремились получить весьма крупную роль в предполагаемом музыкальном фильме, который будет сниматься в Голливуде…
   – Иными словами, вы до сих пор еще не знаете, какова подоплека всех этих событий и далеко не уверены, что сыр-бор разгорелся из-за Мэри-Элен?
   – Я вообще ни в чем не уверен, – ответил Роджер. – И вряд ли у меня может появиться подобная уверенность, пока от меня будут утаивать важные факты.
   – Что вы имеете в виду? Какие такие «важные факты»?
   – Имели место случаи саботажа в форме поджогов в Ворли, а Сенделлу пришлось испрашивать специальное разрешение у сэра Винсента Пола, чтобы рассказать мне об этом. Сейчас он обещал мне показать полные отчеты о беспорядках на киностудии. Именно этим я и собираюсь заняться сегодня утром… – Правильно… – и неожиданно спросил: – Как голова? Снова склеилась?
   – Благодарю, мне гораздо лучше, чем было. И тут, совершенно неожиданно, он не сумел сдержать зевок, который его страшно смутил, а Коппела заставил расхохотаться. Тот совершенно серьезно заявил:
   – Красавчик, доложите мне все, что знаете о деле О'Хары, а потом поезжайте домой и пару часиков отдохните, прежде чем ляжете спать.
   – Хорошо… Спасибо…
   – Ну, а теперь выкладывайте. Голос Роджера звучал энергично.
   – Я уверен, что Мэри-Элен и лечебница ничуть не являются основными моментами в данном деле. Я чувствую, что есть еще что-то такое, о чем мы пока не имеем представления. Во всяком случае, похоже, что кому-то выгодно было убрать и О'Хару, и Грейтрекса, но убрать так, чтобы никто не догадался, чем это вызвано. Истинная причина тщательно скрывается. Я думаю…
   Он замолчал, увидев странное выражение на лице своего начальника.
   – Ну, что же, у меня имеются для вас новости, – сказал Коппел. – Я приказал навести в Дублине справки. Совершенно определенно, что в Лири существует семейство Донованов и один из братьев работает в Англии уже давно. У Патрика, действительно, есть дочь, та самая девица, которую обнаружили в заведении Моллоуз, но никакого аборта или выкидыша у нее не было. Ни стимулированного, ни непроизвольного. Просто кому-то надо было убрать ее на несколько дней. И это еще не все… Сам О'Хара родом из той же самой деревушки Лири близ Корка.
   – Итак, О'Хара и Донованы из одних и тех же мест. Интересно, а доктор Голбрет – тоже?
   Роджер совершенно инстинктивно потянулся к телефонной трубке, позабыв, что находится не у себя в кабинете.
   – Разрешите?
   Он набрал номер информационного центра.
   – Говорит Уэст. Прошу вас немедленно доставить сюда доктора Голбрета из Вайтчапеля. Да, немедленно! Он опустил трубку.
   – Уж Голбрет-то не мог не знать, что у Мэри-Элен не было ни аборта, ни выкидыша! – воскликнул он, вскакивая со стула.
   Все былые мысли о возвращении домой моментально исчезли.
   – Сэр, есть еще один момент.
   – Что именно?
   – Джеймс Донован работал в «Оллсейфе», w Сенделл из Ворли взял его к себе. Не могли бы вы лично проверить в «Оллсейфе», что им известно об этом человеке. Откуда он к ним попал, и все такое прочее.
   – Дейв Сенделл? – спросил Коппел. – Да, хорошо.
   Роджер на всякий случай заглянул снова к себе в кабинет, но там не было ничего нового и он отправился поесть в столовую. Шел уже девятый час.
   А примерно через час он уже ехал по Набережной, устроившись на этот раз на заднем сиденьи машины, поручив вести ее детективу-сержанту.
   Щелкнуло радио в машине.
   – Вызываем суперинтенданта Уэста…
   – Уэст слушает.
   – Сообщение для вас, сэр. Дом доктора Голбрета горит. Известно, что внутри находится детектив-инспектор Пелл и, возможно, доктор Голбрет. Пожарные уже приступили к работе.
   Данное дело страшно заинтересовало детектива-сержанта Пелла. Естественно, в своих мечтах он представлял себя центральной фигурой, которой удалось разрешить эту загадку. Если бы такое случилось, он бы всем доказал, что уже вполне созрел для продвижения по служебной лестнице.
   Постепенно один факт в его глазах приобретал все большее значение: взаимосвязь Айви Моллоуз с доктором Голбретом.
   Теперь уже сержант Пелл знал, что доктор заезжал в Верикорт в среднем раз в неделю, а Айви Моллоуз часто проводила вечера в доме доктора Голбрета на Линк-Энде.
   Ближайшей задачей Пелла было выяснить решительно все про кухарку Морин О'Мелли. Впрочем, ему уже многое было известно, включая то, что в частной лечебнице миссис Моллоуз она работала по восемь часов в день. Сначала от восьми утра до полудня, а второй раз – с двух до шести часов вечера.
   Было почти семь часов, когда он добрался до ее дома, небольшого строения с террасой, какими изобиловала эта тихая узкая улочка, протянувшаяся недалеко от Верикорта и, соответственно, от Линк-Энда.
   В номере 7 не было видно света, но Пелл принялся энергично барабанить в дверь. Никто ему не ответил.
   Тогда он постучал еще раз.
   Через пару минут он подошел к соседней двери. Почти сразу же внутри раздались шаги и дверь отворилась. На него смотрела худощавая женщина.
   – В чем дело? – спросила она не очень-то приветливо.
   – Не могли бы вы сказать, где мне найти миссис Морин О'Мелли?
   – Зачем она вам понадобилась?
   – Просто поговорить, с вашего разрешения… Так где же она?
   – Не вижу причины, почему бы мне вам об этом не сказать… Она, как всегда, по пятницам, отправилась к врачу.
   – Это к доктору Голбрету? – спросил Пелл.
   – Ну да, к нему.
   Вернувшись в свою машину, Пелл серьезно задумался. Конечно, было бы удачнее всего перехватить Морин О'Мелли в тот момент, когда она будет оттуда уходить.
   Он взглянул на часы. Девятый час… Через какой-нибудь час совсем стемнеет.
   С самого утра он ничего не ел.
   Тогда он позвонил в управление.
   – Я подошлю парочку людей, чтобы они на часок тебя подменили, – пообещал Кемпбелл.
   Пелл покончил с едой и у него в запасе оставалось еще целых пять минут.
   Два полицейских офицера ему ничего нового рассказать не смогли, только то, что полчаса назад миссис Моллоуз отправилась на дом к доктору Голбрету.
   Морин О'Мелли появилась уже после половины десятого. Было похоже, что она ушла из дома врача в большой спешке. Пелл заметил, как она несколько раз оглядывалась через плечо, спеша к себе.
   – Что же там могло случиться? – спрашивал он сам себя.
   Вот Морин снова оглянулась.
   Может быть, она боится преследования?
   Как только она завернула за угол, Пелл быстро и бесшумно приблизился к ней сзади:
   – Куда вы так торопитесь, Морин? – спросил он вкрадчиво. Она споткнулась и чуть было не упала, всем туловищем повернувшись к нему. Впервые он увидел, чтобы человек мог так сильно испугаться.
   – Спокойнее, не волнуйтесь, – сказал он, – я просто хочу у вас спросить…
   Женщина подняла сумочку и что было силы ударила его по лицу. Металлическая рамка запора распорола ему щеку, причинив неожиданно острую боль. Морин повернулась и бросилась бежать.
   Зажимая щеку рукой и чувствуя, что горячая кровь струится по пальцам, Пелл, запинаясь, побежал к своей машине. Он ничего не видел и неожиданно на полном ходу врезался в кирпичную стену, потерял равновесие и упал.
   До него сразу же донеслись чьи-то осторожные, даже крадущиеся шаги.
   Женский голос воскликнул:
   – Боже мой!
   Это была соседка Морин О'Мелли.
   Раздался звук разрываемого материала: она прижала белую тряпочку к скуле Пелла и подняла его руку, чтобы он сам ее придерживал.
   – Сядьте, я вам помогу… Медленно подошла другая женщина.
   – Лучше отвезти его к врачу, – посоветовала она. Медленно, поддерживаемый с двух сторон этими женщинами, Пелл шагал к дому доктора Голбрета. Он слышал, как вторая женщина сказала, что хирургический кабинет и операционная находятся во дворе. Потом было сказано, что дверь в дом открыта.
   Они вошли в какую-то комнату, в которой никого не было. Соседка Голбрета громко крикнула:
   – Доктор!
   Поскольку никто не появлялся, соседка Морин О'Мелли сама принялась промывать ему рану теплой водой.
   – Господи, господи, разрезано чуть ли не до кости, – причитала она, – ну, да ничего, дело молодое, все заживет.
   Она внезапно замолчала. Пелл оглянулся и как сквозь туман увидел, что вторая женщина стоит на пороге двери, ведущей в соседнюю комнату.
   – Они спят! – ахнула она. – Они сидят за столом и крепко спят…
   Пелл медленно поднялся, прижимая к щеке тряпочку. Сделав с трудом несколько шагов, отделяющих его от маленькой комнаты, он вошел в нее следом за обеими женщинами.
   Видимо, это была столовая. Стол застелен кружевной салфеткой, зажжены свечи, в серебряном ведерке торчала бутылка какого-то вина. За столом сидел доктор Голбрет, откинувшись на спинку своего кресла. Сидел и спал! Айви Моллоуз, наоборот, склонилась головой на стол. И тоже спала.
   – Спят ли, – громко спросил Пелл. – А если они умерли?… Он повернулся кругом и увидел в двери соседку Морин. Нащупав в кармане ключи от машины, он протянул их ей:
   – Идите к моей машине. Откройте дверцу. Включите свет. Увидите висящую трубку радиотелефона, снимите ее и повторяйте до тех пор, пока вам не ответят, что нам нужен немедленно врач и оперативная бригада из отдела по расследованию убийств. Скажите им, что…
   – Я вас поняла, – воскликнула женщина и мгновенно выбежала из комнаты. Пелл выглянул из окна: обе женщины бежали по глухому переулку к машине.
   Тогда Пелл подошел к Айви Моллоуз и внимательно присмотрелся к ее лицу. Через несколько секунд он заметил, что губы у нее чуть-чуть шевелятся.
   Благодарение богу, она жива! А Голбрет?
   Пелл повернулся, чтобы не загораживать свет и получше разглядеть лицо врача.
   У того губы оставались неподвижными.
   Пелл приподнял одно веко у Голбрета, стараясь действовать, как можно осторожнее, и проверил зрачок. Он был совершенно нормальным. Значит, это был не морфий. Что же тогда?
   Вдруг под столом что-то взорвалось и следом еще раз, где-то в коридоре. Одновременно столовую заполнили клубы черного дыма. Пелл в испуге обернулся.
   Из– под стола вырвался столб пламени, а пелена дыма, застилавшая сначала только пол, стала на глазах подниматься выше. У Айви Моллоуз загорелся подол платья.
   Пелл действовал, позабыв об опасности. Он старался по возможности не думать и не дышать. Оттащив от стола стул с женщиной, он в ужасе заметил, что платье ее горит уже по-настоящему. Помня, что нельзя поддаваться панике, Пелл расстегнул молнию на спине Айви, стянул платье с ее плеч вниз, после чего уже довольно легко сорвал его полностью и отбросил в сторону, не обращая внимания на сильную боль в обожженных пальцах рук.
   Подняв женщину, Пелл двинулся с ней к выходу, совершенно машинально отметив, что у Айви Моллоуз довольно полные и упругие груди… Но проход уже представлял собой массу бушующего пламени.
   Оставался единственный пункт к отступлений – окно. Пелл заметил, что оно было раскрыто не полностью и, с большим трудом поднял раму до отказа вверх. Тем временем на голове миссис Моллоуз вспыхнули волосы.
   Острая боль пронзила его ладонь, которой он сбивал пламя с головы Айви. Потом Пелл приподнял женщину, просунул ее сквозь окно, насколько это было возможно, опустил на вытянутых руках вниз и отпустил. Она упала на растущую под окном густую высокую траву.
   После этого сержант вернулся к доктору Голбрету. Пылала уже не только комната, но и холл, коридор, весь дом. Пелл ни о чем не думал, не мог думать… Ему даже в голову не пришло, что он может вернуться к окну и выбраться наружу, пока еще имелась возможность спастись.
   Он выполнял свой долг. Однако Голбрет уже превратился в настоящий факел. Боже мой, кажется, загорелись волосы?
   Пелл попытался сорвать с себя пиджак и им сбить пламя, но не смог. Острая боль в обожженных пальцах сделала их неповоротливыми.
   Не хватало воздуха, он ловил его раскрытым ртом, как рыба, выброшенная из воды на берег. Ему ничего не было видно, кроме проклятого дыма, окрашенного в цвет алой крови. Пелл уже не мог различать ни Голбрета, ни стола, а только светящийся, мертвящий, лишающий сил удушливый дым…
   Было уже поздно, когда Роджер Уэст добрался до Линк-Энда.
   В коротеньком тупичке стояли две пожарные машины. По крайней мере десяток, похожих на извивающихся змей, шлангов непрерывно поливали мощными струями обгоревшую черную груду обломков, которая совсем недавно была домом доктора Голбрета.
   Когда Роджер вылез из машины, к нему подошел Кемпбелл, выглядевший усталым стариком.
   – Красавчик, – сказал он каким-то чужим голосом, – погиб Пелл. И Голбрет…
   Роджеру показалось, что у него похолодела кровь.
   – А миссис Моллоуз?
   – Она выживет. Он ее вынес из огня…
   – Кто?
   – Пелл. Протиснул ее сквозь окно и возвратился за Голбретом. Это видел сосед. Инвалид. Напротив. – И торопливо добавил: – Огонь вспыхнул так быстро, что угрожал распространиться на соседние здания. Пожарники говорят, что сейчас опасность уже миновала, но когда я приехал сюда, здесь был настоящий ад.
   – Могу себе представить! Это поджог?
   – Пока еще нет уверенности.
   – Да нет, почти наверняка поджог, – вмешался моложавый пожарник. – Ни за что не поверю, чтобы дом мог сгореть так быстро, если бы не было устроено одновременно несколько очагов пожара. Но, конечно, пройдет несколько часов, прежде чем мы установим это вполне точно…
   – Как скоро вы сюда подоспели? – спросил Роджер.
   – Через десять минут после вызова.
   – А кто вызывал?
   – Мы, – ответил Кемпбелл. – Нам позвонила женщина по радио Пелла. Сказала, что он ей велел. И вдруг начала дико кричать: «Ой, пожар! Пожар!». Я сам все это слышал, так как случайно оказался в информационном отделе.
   – Где та женщина, которая вам звонила?
   – В участке. Их было две…
   – Скажите, мы можем тут сделать что-нибудь еще? – спросил Роджер, обращаясь к офицеру, возглавлявшему бригаду работающих пожарников. – Нет, нужно только следить за тем, чтобы толпа не прорвалась за ограждение.
   – Хорошо, за этим мы проследим обязательно, – пообещал Роджер. – Попрошу вас прислать мне рапорт как можно раньше… Знаете ли вы химические вещества, которые впитываются в материал и мебель, и загораются под воздействием воздуха?
   – Существует жидкость, называемая «фосфолом», – ответил старший пожарник, не задумываясь. – Возможно, вы и правы в своем предположении.
   Помолчав, он добавил:
   – Мы пришлем вам свое заключение сразу же, как только оно будет готово.
   – Благодарю.
   Роджер повернулся к Кемпбеллу:
   – Я хотел бы вернуться назад в свой кабинет. Дивизионный старший инспектор кивнул и первым двинулся к другой улице. Роджер отворил дверцу машины Кемпбелла, сказав водителю собственной машины:
   – Подождите меня у управления, хорошо?
   К тому времени, когда они туда приехали, Роджер узнал большую часть всего того, что ему было нужно.
   В маленькой комнатушке находились две женщины: миссис Эдамс и миссис Фейрли.
   Светловолосая миссис Фейрли сказала с таким выражением лица, как будто она все еще видела призраков:
   – Спали они… Крепко спали, сидя за столом.
   – Больше вы нам ничего не можете рассказать? – спросил Роджер у миссис Эдамс.
   – Нет, я рассказала все.
   Роджер договорился, чтобы женщин доставили домой на машине.
   После этого с помощью Кемпбелла, он «связался с той больницей, куда попала Айви Моллоуз.
   – Она не сможет ни с кем разговаривать до завтрашнего утра, – ответила старшая сестра.
   – Спасибо и на этом!
   Роджер опустил трубку на рычаг и посмотрел на сидящего против него Кемпбелла. Было уже далеко за полночь. До утра оставалось совсем немного, но все же возможность как следует обо всем подумать у него еще есть.
 

***

 
   На следующее утро Роджер приехал в Ярд в десять часов. Люди, с которыми он встречался по дороге, проявляли к нему особый интерес. Впрочем, такая напряженная атмосфера бывала всякий раз, когда полицейский погибал на боевом посту при исполнении своих обязанностей. Это было молчаливое обещание отомстить за смерть товарища и, естественно, всем казалось, что Роджер, больше, чем кто-либо другой, думает об этом.
   Когда он завернул в собственный кабинет, Вотт, видимо, узнав его по шагам, распахнул дверь кабинета.
   – Доброе утро, сэр, – сказал он, – нашли эту кухарку.
   – Благодарение богу. Где она была?
   – Ее задержали в лондонском аэропорту.
   – Прекрасно… Прекрасно…
   – И это, разумеется, был поджог. Мы получили предварительное заключение эксперта, сэр. Он приедет сюда в двенадцать. Некто мистер Рейзон.
   – Что еще?
   – Состояние Раймонда Грейтрекса все еще внушает опасения: травма, плюс сотрясение мозга. О Джеймсе Доноване никаких сведений. Звонил Сенделл, предупредил, что посылает письменный рапорт. Он уже здесь.
   Вотт указал на тоненькую папку на столе.
   – Вот это, сэр.
   – Хорошо.
   Роджер протянул ему рапорт о последних событиях:
   – Прочитайте все это еще раз как можно внимательнее. Посмотрите, не зацепитесь ли за что-нибудь? А я пойду побеседую с Морин О'Мелли. Предупредите их, что я сейчас там буду.
   Через несколько минут он вошел в комнату, где Морин О'Мелли дремала в кресле. В самом углу сидела женщина-надзирательница. Дежурный сержант стоял рядом с Роджером.
   – Она что-нибудь показала?
   – О, нет… Она просто с глупым видом глазеет на тебя и делает такой вид, будто совсем тебя на слышит…
   При звуке голосов Морин О'Мелли подняла голову. Все ее тело сжалось, как будто защищаясь от неминуемых побоев, руки непроизвольно поднялись к голове, закрывая ее.
   Надзирательница поднялась. Роджер кивнул ей головой, но глаза его неотрывно смотрели на кухарку.
   – Почему вы их отравили? – требовательно спросил он. Она смотрела на него бессмысленными глазами, как будто он говорил на непонятном для нее языке.
   – Вы ведь знаете, что убили двоих людей, не так ли? Ее глаза наполнились слезами, но это было единственной реакцией на вопрос.
   – И если миссис Моллоуз тоже умрет, вы будете повинны и в ее гибели!
   Женщина молча смотрела на него круглыми от страха глазами. Как ни странно, ему было жаль ее.
   – Она все время в таком состоянии? – спросил он надзирательницу.
   – Да, сэр. Она производит впечатление…
   – Это ложь! – пронзительным голосом воскликнула Морин О'Мелли, вскакивая с места. – Это мерзкая и злобная ложь! Я никого не убивала. Я всего лишь заставила их заснуть. Я бы никогда не причинила зла доктору… Она всегда была со мной так ласкова…
   – Она не умрет, – сказал Роджер. – Правда, сейчас она очень больна, но жива и врачи полагают, что поправится.
   – Благодарение Богу! Благодарение Богу и Святой Троице! Глаза О'Мелли заблестели от экстаза, все ее страхи мгновенно исчезли.
   Роджер повернулся к надзирательнице.
   – Принесите крепкого горячего чая… Потом снова обратился к Морин О'Мелли.
   – Разве вы не хотите, чтобы она умерла?
   – Это жестокий вопрос… Я бы за нее не пожалела собственной жизни… И вы это прекрасно знаете!
   – Нет, ничего такого я не знаю! – заговорил Роджер более резко. – И, если бы вы не…
   – Я не поджигала дома!
   – Оставьте в покое пожар… Почему вы их усыпили? Она не ответила, отведя глаза в сторону.
   – Если вы мне этого не расскажете, они могут повторить свою попытку.
   – Повторить попытку? Какую попытку? – спросила женщина, дрожа с головы до ног. – Убить доктора Моллоуз, – ответил Роджер. Она затаила дыхание.
   – Вы…, вы меня нарочно пугаете, да?
   – Не глупите! Кто-то заставил вас подсыпать огромную дозу снотворного в их еду. Он вас уверил, что после этого они всего лишь заснут на короткое время и не будут испытывать никаких вредных последствий. Ведь так?
   – Да… Все так…
   – Но в действительности ему надо было усыпить их для того, чтобы они погибли в огне при пожаре…
   – Бог свидетель, сэр, я этого не знала…
   Роджер очень внимательно и придирчиво изучал лицо женщины и внезапно заметил нечто такое, что произвело на него впечатление удара обухом по голове. Между Морин О'Мелли и Джеймсом Донованом было несомненное сходство.
   Он спросил совсем тихо:
   – Ведь это был ваш брат, не правда ли? Морин О'Мелли окаменела.
   – Вам велел так говорить Джеймс, правда? – настаивал Роджер.
   И тогда она ответила хриплым шепотом.
   – Видит Бог, – он, Джеймс.
   – Ваш брат?
   – Да, брат. В том то все и дело. И можете не спрашивать, где он сейчас. Я этого совсем не знаю.
   – Когда вы видели его в последний раз?
   – Когда? Вчера утром у нас дома.
   – Значит, вы меня обманули, сказав, что это был приятель вашей двоюродной сестры. В действительности, наркотик вы получили от Джеймса?
   Морин опустила голову:
   – Да, тогда я сказала вам неправду. Это был мой родной брат, Джеймс.
   – Скажите, Морин, а чем Джеймс объяснил свое желание заставить их спать?
   – Он… Он сказал, что хочет раздобыть некоторые бумаги.
   – Иными словами, хотел забраться в дом докторе Голбрета?
   – Да, ваша правда, – тяжело вздохнула она, – чистая правда… Джеймс мне сказал, что у доктора Голбрета хранятся какие-то документы, на основании которых он легко может засадить брата в тюрьму. И что ему нужны всего каких-то полчасика… Но только, чтобы ему никто не мешал.
   – Получается, что вы действовали, будучи уверенной, что ничего страшного не случится… Поверьте, вас никто не станет сильно винить, если вы расскажите без утайки решительно все, что произошло. Чем занимались Патрик и Джеймс в Лондоне?
   – Патрик угодил в тюрьму, как будто без того мало неприятностей было, – снова горестно вздохнула Морин. Глаза ее были широко открыты.
   – Я не знаю, инспектор. Клянусь, я не знаю. Их обоих угораздило, они попали в беду, это мне точно известно. Но я все не верю, что они виноваты. Мой брат Джеймс не мог поднять ни на кого руку. Нет, как хотите, а это был не Джеймс!