Кросс Кэролайн. Слова любви

   — Знаешь что? — спросила Шельса.
   — Не знаю, что?
   — Нора никогда ни у кого не ночевала. Это ужасно, правда?
   Эли взглянул на дочь.
   — А как ты об этом узнала?
   — Ха, да я же у нее спросила, и она сказала, что дед ее никогда не отпускал. Он этого не одобрял, и в Виллоу-Ран тоже никого не приглашали.
   — В самом деле? — удивился Эли, не узнавая собственного голоса, равнодушного и в то же время заинтересованного.
   — Да. Нора говорит, это потому, что он состарился, его раздражал шум и он боялся, что дети наделают беспорядок или что-нибудь сломают. Но я считаю, что он просто жадничал. Он ограничивал ее во всем.
   — Не позволял, говоришь?
   — Ага. — Шельса с отвращением сморщила носик. — Она даже не могла завести себе ни собаку, ни кошку, ни золотую рыбку. Она не могла пойти в общий бассейн, потому что, по его мнению, там можно заразиться. Она не красилась, не носила джинсы и не встречалась с парнями.
   Эли слушал с интересом. Безусловно, некоторые ограничения были чрезмерны, но то, что Норе не разрешали встречаться с парнями, пожалуй, даже хорошо. Учитывая ее наивность, девушка могла бы запросто превратиться в легкую добычу для какого-нибудь проходимца. Но обсуждать это с дочкой он явно не собирался.
   — А ты не красишься? — спросил он вместо этого.
   Шельса раздраженно взглянула на отца.
   — Пока нет. Но потом буду. Ты же сам говорил. Помнишь, ты обещал разрешить мне пользоваться косметикой, когда я перейду в предпоследний класс?
   — Да. Но про свидания можешь забыть до… о, даже не знаю… лет до тридцати.
   — Тридцать! Ни за что! К тому времени я состарюсь, ведь это почти что твой возраст!
   Эли сощурился.
   — М-м-м, об этом я как-то не подумал.
   — Зато я подумала.
   Эли повернул в глухой переулочек и притормозил напротив особняка с прекрасным садом. Шельса вылезла из машины.
   — А знаешь что, Эли?
   — Что?
   — Пожалуй, для старого нехорошего папы ты очень даже неплох.
   — Да? Ты тоже ничего, детка. Посмотрим, может, я и отпущу тебя на свидание, когда исполнится двадцать восемь.
   — О, Эли! — Шельса закатила глаза, прихватила сумочку и побежала навстречу Саре, предоставив Эли тащить коробку с платьями, спальный мешок и подушку.
   Он задержался на несколько минут повидаться с мамой Сары и посмотреть на котят, как и положено, восхищаясь Оливером Твистом и заверяя, что рыжий красавчик непременно станет членом семьи Вайлдеров, как только сможет самостоятельно пить молоко. И только на полпути к городу его осенило, что о прибытии знаменитого Оливера надо известить Нору. Вдруг у нее аллергия на шерсть? Конечно, если верить Шельсе и у нее никогда не было животных, откуда ей это знать? И все же надо спросить.
   Странно, ведь он знал Бу с детства, но начал думать о ней как о личности только сейчас. За все время их учебы он рассматривал ее как простушку Банни-Бу и отличную мишень — серенький невзрачный кролик, строгая пуританка, внучка самого богатого в городе человека. Ему и в голову не приходило поинтересоваться, почему она такая неуклюжая и ранимая. Еще меньше он думал тогда о том, что ее детство под присмотром старика Брауна было ничуть не легче его собственного, с вечно пьяным дядей Лео. И вообще, мальчик был слишком озабочен тем, чтобы кто-нибудь не вздумал его пожалеть, заподозрив, что он переживает побег своей матери, променявшей его на какого-то ухажера.
   Но это было давно, а сейчас рассказы дочери о Норе заставили его призадуматься.
   Эли прикладывал максимум усилий для того, чтобы сформировать у Шельсы чувство защищенности, надежности и опоры. Именно поэтому он вернулся в Кисскаунт, как только узнал, что дядя Лео оставил ему гараж. Это сыграло ключевую роль в его решении обосноваться здесь и начать все заново даже после того, как гараж сгорел. Отчасти на его решение принять предложение Норы повлияла Шельса. Он понимал, что благоустроенное, размеренное существование было необходимо для дочки, уставшей от кочевой жизни с матерью за первые пять лет.
   Дорога была спокойной, он ехал на одной скорости и предавался размышлениям, вспоминая редкие трезвые высказывания дяди Лео по поводу сорвавшегося с цепи после смерти жены и сына старика Артура Брауна. Сейчас он понимал, как, должно быть, не сладко приходилось Норе. Маленькой девочке ничего не оставалось, как жить в огромном изолированном доме со странным стариком, который запрещал ей иметь не только друзей, но даже животных.
   Теперь понятно, почему она превратилась в такое беззащитное забавное маленькое существо. Загадкой оставалось лишь то, что девушка не испортилась и была очень приятна в общении. Она притягивала к себе людей, несмотря на свои стародевичьи наряды. От него не ускользнуло ее внимательное, заботливое отношение к Шельсе. Видимо, Нора искренне привязалась к девочке, и та платила ей тем же. А самое главное, она не обременяла ребенка чрезмерной опекой, как опасался поначалу Эли.
   Он нахмурился, недовольно поймав себя на мысли, что их случайная встреча сегодня утром все еще волнует его. Воспоминание будило в нем странные чувства. Он не считал себя виноватым и не собирался извиняться. Просто его не покидало чувство сожаления, что все так закончилось. В конце концов, это была лишь шутка. Он никогда бы этого не сказал, если бы знал, что она выберет первый дождливый день, чтобы продемонстрировать свое упрямство.
   Тем не менее, замедляя ход по мере приближения к парковке, он испытывал какое-то нехорошее чувство.
 
   Нора взяла портфель, захлопнула дверь в офис и повернулась.
   — Андрэа, я ухожу.
   Стараясь выглядеть одновременно покорной и обиженной, блондинка не спеша отвернулась от экрана компьютера.
   — Уже? — спросила она, надув губы.
   — Боюсь, что да, — сказала Нора, не считая нужным напоминать, что уже начало седьмого и сегодня ее законный «короткий день». А не ушла она только потому, что весь день на них обрушивались неприятности, начиная с прорвавшейся трубы и заканчивая потерянной партией книг. — До завтра.
   — Надеюсь. — Андрэа поморщилась и пожала плечами. — Обо мне не беспокойся. Лучше сосредоточься на том, чтобы хорошо провести сегодняшний вечер, миссис Нора Вайлдер, — улыбнулась она с противной слащавостью.
   Нора открыла рот, желая одернуть девушку, но тут же передумала, зная, что ни к чему хорошему это не приведет.
   Она уже всем не раз объясняла, что сохраняла свою девичью фамилию из «профессиональных интересов», но, видно, за остротами по поводу ее замужества никто это не принял во внимание.
   Нора покачала головой, прихватила из стенного шкафа свою двухколесную хозяйственную сумку и пожелала Андрэа доброго вечера. Не дожидаясь ответа, она вышла из здания.
   Спешить ей было некуда, даже наоборот. Девушка зашла в магазин и медленно побрела по рядам, далекая от мысли о покупках. Она смертельно боялась возвращения домой. Ведь Шельса по телефону сообщила о своем намерении остаться ночевать у Сары…
   Предметом ее беспокойства был, конечно же, Эли, и она дрожала всем телом от мысли остаться с ним наедине после сегодняшнего утра. И все же другая навязчивая мысль не давала ей покоя. Нора боялась, что он не придет ночевать вообще.
   Ей бы надо было радоваться, что таким образом она будет застрахована от его насмешек и двусмысленных намеков. Но тем не менее по каким-то необъяснимым причинам от такой перспективы ей было явно не по себе. Расплатившись за покупки, они вывезла тележку на тротуар, но, не пройдя и двух шагов, застыла на месте, пытаясь убедить себя, что это ей померещилось.
   Впереди стояла машина Эли, аккуратно припаркованная к обочине тротуара. А около нее, опершись о дверцу спиной, небрежно скрестив на груди руки, красовался и сам хозяин.
   — Привет, Бу. Не ожидала?
   Нора вцепилась в ручку тележки.
   — Что ты здесь делаешь?
   Эли пожал плечами.
   — Я заезжал в банк и подумал, не заглянуть ли мне в библиотеку. И как раз по дороге туда я увидел тебя.
   — Хм…
   — Что-то не слышно восторга.
   — О, нет, я просто не ожидала тебя увидеть.
   Эли оторвался от машины и начал приближаться к ней, сократив дистанцию вплоть до разделявшей их тележки.
   — Думаю, сегодняшний день ты можешь назвать счастливым.
   И хотя девушка не произнесла ни слова, на ее лице мгновенно отразилась целая гамма испытанных за день чувств.
   Эли приподнял бровь.
   — Что-то случилось?
   — Ничего, — быстро сказала она.
   Мужчина окинул ее взглядом. И Нора, смутившись, опустила глаза. Ее взору предстала ужасная картина: на мыске белой кроссовки расплылось черное пятно, а юбка была покрыта разводами от воды из прорвавшейся трубы. По инерции она схватилась за волосы, пытаясь заправить выпавшие из пучка пряди за уши, и приготовилась к неизбежному едкому замечанию.
   — Что, неудачный день? — в его голосе слышалась необычная участливая нотка. — Что ж, теперь постарайся найти что-нибудь хорошее, по крайней мере, все плохое уже позади.
   Нора резко подняла голову и уставилась на него, пытаясь разгадать причину его внезапной… заботливости. Но выражение его лица осталось загадкой, скрытой под солнцезащитными очками. Эли слегка пожал плечами и, высвободив тележку из ее бесчувственных пальцев, покатил ее к машине.
   Открыв багажник, он аккуратно выложил из тележки покупки, свернул ее и тоже поставил в багажник. Управившись с этим, он обошел машину, открыл переднюю дверцу и скомандовал:
   — Давай. Садись.
   Нора не решалась, бросая взгляд с него на машину и снова на него. Природная осторожность подсказывала ей, что надо отказаться.
   Не в состоянии признаться, что просто боится оставаться с ним наедине, она не смогла найти благовидного предлога для отказа. К тому же осталось проехать лишь несколько кварталов, и времени на то, чтобы снова опростоволоситься, у нее не будет.
   — Ну, давай же, — нетерпеливо позвал он. — Я всего лишь довезу тебя до дома. Обещаю, что не стану к тебе приставать по дороге.
   Вдруг Нора почувствовала себя страшно нелепо. В конце концов, он то чем виноват? Ведь это у нее возникают всякие бредовые идеи, когда он рядом.
   — Хорошо, — храбро ответила она, подошла к машине, поставила на пол свой портфель и осторожно опустилась на сиденье.
   Эли удовлетворенно захлопнул за ней дверь. Он вполне отдавал себе отчет, что это абсурдно, но в какой-то момент испугался, что девушка откажется садиться в машину и под каким-нибудь очередным нелепым предлогом отправится домой пешком.
   Не то чтобы это его особенно тревожило. Если ей по душе шагать пешком, волоча за собой эту старушечью тележку, это ее дело. Он совсем не чувствовал себя обязанным, несмотря на то что сегодняшнее утро оставило в его душе неприятный осадок. В любом случае ее понурый вид, подобно высыхающему на солнце цветку, не будил в нем никаких чувств.
   Но так или иначе, учитывая, что весть о его женитьбе облетела весь Кисскаунт, Эли не мог позволить себе марать и без того запятнанную репутацию. Что скажут люди, когда увидят, как Нора тащит домой продукты своим ходом, а он разъезжает по городу на автомобиле? Ему-то, собственно, на них наплевать, а вот Шельсе это может повредить.
   Конечно, сейчас волноваться не о чем. Нора села, жаль только, что ей так и не удалось расслабиться. Девушка сидела как каменная, плотно сомкнув ноги и сцепив руки на коленях, как натянутая до предела струна.
   Эли перевел коробку передач в нейтральную позицию и завел двигатель.
   — Бу?
   — Да?
   — В следующий раз, когда соберешься делать покупки, скажи мне, я дам тебе машину.
   — О, но… — она не договорила, и ее лицо засияло, — спасибо, — наконец произнесла она.
   Эли наблюдал за ней, пытаясь разгадать природу этой радости.
   — Пристегни ремень, пожалуйста.
   — О. Конечно. — Некоторое время Нора не двигалась, потом начала разыскивать металлический язычок и, наконец отыскав, потянула. Но резинка застряла где-то на полпути.
   Хорошо зная склонность этого механизма к разного рода застреваниям, Эли перекинул руку через девушку.
   — Вот так. Дай я тебе помогу. Он немного дурит.
   — Ничего. Я сама справлюсь, — быстро проговорила она, отпуская ремень. Девушка повернулась и, пытаясь отстраниться, случайно провела ладошкой по его ладони.
   Эли вздрогнул и резко отдернул руку. От невинного легкого прикосновения по его спине пробежала мелкая дрожь удовольствия. Сбитый с толку, он устремил взгляд на девушку.
   Неподвижно сидевшая Нора, с широко распахнутыми глазами, напоминала запуганного маленького кролика, чье имя так прочно приросло к девушке много лет назад. Ее бледные фарфоровые щечки тронул легкий румянец.
   — Извини, — тихо прошептала она, осторожно укладывая руку на колени. — Я не хотела. Это вышло случайно.
   Еще бы. Чего она хотела? Чтобы я поверил в то, что она решила меня соблазнить? Правильно. Осталось только представить, как она обвивает его шею руками и заключает в них его лицо, прижимаясь своим мягким розовым ртом к его губам.
   К своему глубочайшему удивлению, Эли почувствовал желание.
   Интересно, что это с ним такое происходит? Эли остановился, вышел из машины, приблизился к девушке и, вытянув ремень, воткнул его в паз.
   — Послушай, — резко сказал он, усаживаясь на место, — не думай больше об этом, ладно? — С этими словами он съехал с обочины, так и не поняв, какой черт тянул его за язык добавить: — Женщины часто до меня дотрагиваются, так что я уже к этому привык.
   — О.
   Всего лишь «О», и больше ни звука. И все же по каким-то необъяснимым причинам что-то в ее голосе обожгло его душу. Эли прибавил скорость, давая себе раз и навсегда клятву отказаться от попыток сделать доброе дело.
   Весь остаток пути по дороге домой молодые люди хранили молчание. И только после того, как он припарковался и запуганная девушка опрометью бросилась в дом, Эли вспомнил, что не спросил у нее про котенка.
   Черт возьми, это просто не его день.

Глава пятая

   Среди многочисленных построек в огромном имении был небольшой деревянный домик, окруженный раскидистыми дубами. Когда-то это место было самым излюбленным убежищем Норы. Она спасалась там от зоркого дедовского ока. Однако Нора не заходила туда уже очень давно, пока в ее жизнь не вошла Шельса.
   Понятно, что для девятилетнего ребенка домик казался настоящим дворцом. Первая неделя Шельсы в Виллоу-Ран прошла за выгребанием накопившегося там мусора, паутины и беличьих гнезд, конечно, не без помощи Норы. Они сметали с крыши сухие листья, мыли окна, меняли перегоревшие лампочки. А при помощи обыкновенной метлы под слоем пыли они обнаружили множество разнообразных запасов — от «мешочка со смехом» и матраса до детского чайного набора.
   Теперь деревянным домиком вполне можно было пользоваться. Последние несколько дней у Шельсы и Норы выработалась привычка встречаться там после того, как девушка возвращалась с работы. Иногда они просто вытаскивали матрас и валялись на крыше, разглядывая сквозь листья небо и слушая щебетание птиц. Иногда читали, поглощая гамбургеры, но чаще весело болтали обо всем, что приходило в голову.
   Сегодня они расположились на крыше, греясь на солнышке. Шельса делала Норе прическу, хотя дело не шло дальше расчесывания и болтовни. Это был один из знойных летних дней, когда единственными звуками были приглушенное жужжание пчел и других насекомых, занятых своей обычной работой, да насвистывания разных птиц.
   — У тебя такие длинные волосы, — радостно заметила Шельса. — Как у Русалочки.
   Нора прикрыла глаза, подставила лицо солнцу, и из ее груди вырвался сладкий вздох. Девушке явно нравилось, когда Шельса водила щеткой по тяжелой копне ее волос.
   — А почему ты их никогда не распускаешь?
   — Но они очень длинные и все время пугаются.
   — Они такие красивые.
   Нора одарила девочку нежным взглядом, а Шельса наконец отложила щетку в сторону и бережно разделила волосы на три части.
   — И ты никогда не хотела подстричься?
   — Когда была маленькой.
   — А почему не подстриглась?
   — Из-за деда, он считал, у женщины должны быть длинные волосы.
   — Почему? — Девочка начала старательно заплетать ей косу.
   — Потому что так женственней. Шельса хмыкнула.
   — Но это же глупо. Волосы Эли длиннее моих, но это еще не значит, что он женственней.
   Нора вздрогнула, и внутри у нее все сжалось, как всегда, при упоминании его имени.
   На первый взгляд после их возвращения из продуктового магазина ничего не изменилось, но между ними возникла некая, едва уловимая ниточка, которой не было раньше. Напрасно Нора пыталась найти этому объяснение. Снова и снова она прокручивала их поездку, но ничего, кроме того мимолетного прикосновения, так и не вспомнила. К тому же она теперь знала, что дело совсем не в этом, Эли не лгал, говоря, что к подобному привык. Но если не это, то что же?
   — А знаешь что? — Норе показалось, что девочка отвечает на мучивший ее вопрос. — Я думаю, что, если ты снова захочешь подстричься, сделай это. Это же так круто, быть взрослой. Можно делать все, что захочешь.
   — Это только так кажется, — ответила Нора, — все не так просто.
   — Может быть, — неуверенно проговорила девочка. — Только я не понимаю, кто может тебя остановить?
   — Не в этом дело…
   — Эй, Шельса. Ты там? — Знакомый мужской голос, раздавшийся снизу, не дал Норе договорить.
   — Это папа! — воскликнула девочка и начала торопливо спускаться по узкой, крутой и темной лестнице. — Привет!
   — Привет! — Его голос был совсем близко.
   — Что ты здесь делаешь, папа?
   — Пришел узнать, не собираешься ли ты на ужин.
   — А переодеваться надо?
   — Нет, если не хочешь. Вряд ли мы пойдем в ресторан. Мой смокинг еще в химчистке, — поддразнил ее Эли.
   — О-о, — проворчала девочка.
   — Ладно, почему бы тебе не спуститься и не присоединиться ко мне?
   — А можно взять Нору?
   — Шельса, нет! — прошептала Нора, качая головой.
   Но девочка не обращала на нее внимания, ожидая ответа отца.
   Последовала продолжительная пауза, наконец Эли сказал:
   — Да, почему бы и нет, если она захочет. Хотя я не знаю, когда она придет.
   — Да она уже давно здесь, — снисходительно сказала Шельса. — Я спускаюсь. — Она повернулась к Норе. — Пойдем, будет весело.
   — Шельса, я не думаю…
   — Ну пожалуйста, Нора. Очень тебя прошу. Я так хочу, чтобы ты пошла.
   И Нора поняла, что не сможет устоять.
   — Ладно… может, это и к лучшему.
   — Отлично! — расплывшись в улыбке, Шельса подняла дверцу люка и, опустив ноги на ступеньки, начала спускаться.
   Нора прикусила губу. Вот бы остаться сейчас здесь и никуда не ходить.
   — Ну где же ты, Нора!
   Немного помедлив, девушка распустила косу и поспешила к люку. Внизу стояли Шельса и Эли.
   Нора подобрала платье. Интересно, что помешало ей надеть шорты, которые она купила специально для летнего домика?
   Закрыв за собой люк, Нора начала спускаться.
   — Итак, где мы будет сегодня ужинать? — поинтересовалась Шельса, наклонившись, чтобы застегнуть туфли.
   — Не знаю, — рассеянно ответил Эли, заметив, как сначала появились знакомые белые кроссовки, затем лодыжки, икры и трогательные ямочки на сгибе колен. — А где бы ты хотела?
   Как и следовало ожидать, девочка предпочла «Луп», который считался лучшим из самых старых заведений Кисскаунта. Это было одно из любимых мест голливудских знаменитостей 60-х. Тогда это было забавно — паркуешь машину в треугольной расщелине, к тебе на роликах подъезжает жующая жвачку официантка с длинным конским хвостом и берет заказ. Через несколько минут она привозит заказ на особом подносе и вешает его на окно. И вот уже на протяжении сорока лет это место пользуется неизменной популярностью среди подрастающего поколения Кисскаунта, и Шельса не стала исключением.
   — Ничего другого я от тебя и не ждал.
   — Ну так мы поедем?
   Эли резко отвернулся, осознавая, что если не остановится, то просмотрит все глаза. Вряд ли нижнее белье девушки покорит его воображение. Напротив, он был готов поспорить на свою страховку, что Нора носила практичные хлопковые трусы, ну и на что тогда смотреть?
   В его планы вовсе не входило реагировать так же, как в прошлую пятницу. У него было достаточно времени подумать и прийти к выводу, что произошла какая-то ошибка. Допустим, у него и возникло что-то похожее на желание… не надолго. Но при чем тут Нора? Ведь она не будила в нем совершенно никаких чувств. Просто всю весну мужчина вкалывал как проклятый, все только для того, чтобы посвятить Шельсе лето. А потом случился пожар и эта скоропалительная женитьба, так что времени крутить романы совсем не оставалось. Поэтому ничего удивительного в том, что его либидо решило самостоятельно о себе позаботиться, странно только, что это не случилось раньше.
   Теперь понятно, почему он так завелся, поцеловав Бу, и так впечатлился красотой ее волос.
   Да. Должно быть, так оно и есть. Немного поразмыслив, Эли решил выработать новую стратегию поведения с Норой. Теперь, когда отношения перешли на другой уровень и вряд ли вернутся на прежний, нужно быть особенно осторожным. Ведь только сейчас Эли начал узнавать ее по-настоящему и видеть в ней личность.
   Отныне он будет относиться к девушке, как к своей младшей сестренке, и таким образом Нора-женщина перестанет будоражить его воображение. Зато можно будет изредка ее поддразнивать, в конце концов таков удел всех младшеньких. Но разве это можно сравнить с тем чувством ответственности, тревоги и заботы, которое старшие испытывают по отношению к младшим? Именно такое чувство неожиданно возникло у Эли и продолжало стремительно развиваться.
   — Эли! Так мы идем или нет?
   Нетерпеливый тон дочки прервал его размышления. Эли посмотрел на нее и, скорчив гримасу в ответ на ее раздраженное выражение лица, мягко спросил:
   — А почему бы нам сначала не спросить Нору, хочет ли она к нам присоединиться?
   Шельса вопросительно посмотрела на спустившуюся девушку.
   — Слушай, Нора, а где бы ты хотела с нами поужинать?
   Сбитая с толку оттого, что ее спрашивают, она неуверенно пролепетала:
   — Я… я, право, не знаю. Может, мне вообще не стоит…
   — Но почему?! — возмутилась Шельса.
   — Наверняка миссис Барнер что-нибудь приготовила к ужину.
   — По-моему, на сегодня я ее отпустил, — беззаботно сказал Эли.
   — В самом деле? Но…
   — Не дергайся, Бу. Я же ее ничем не обидел. Просто предположил, что она, должно быть, устала, и посоветовал отдохнуть. Я, конечно же, промолчал, что от всех ее кабачков и баклажанов и всей остальной высокой кухни… у меня… — но, видимо, решив этим ограничиться, Эли лишь поморщился, — у меня… болит голова. Довольна? И она тоже. Все-таки я умею очаровывать.
   Лицо девушки вспыхнуло, и она опустила ресницы.
   — Конечно, — тихо сказала она.
   — Я хотела бы поужинать у «Лупа», — вмешалась Шельса. — Нора, тебе там нравится?
   — Отличное место, — улыбнулась она. Шельса расплылась в улыбке.
   — Здорово! Тогда чего же мы ждем? В машину! Кто быстрее? — Девочка опрометью бросилась вперед, оставляя взрослых далеко позади.
   Эли покачал головой и присоединился к шагающей по траве Норе.
   — Как… прошел день? Нашла потерянную партию книг? — Отличный вопрос для роли старшего брата, поздравил себя мужчина.
   Нора опешила, не веря, что ему это и впрямь интересно.
   — Да. Нашли.
   — И где же они были?
   — Их по ошибке доставили в другую библиотеку.
   — Понятно.
   Молодые люди вышли из зарослей на усаженную розовыми и белыми цветами полянку.
   — А… как твои дела? Починил машину своему клиенту?
   — Да, пустяковая неполадка. Кто-то неправильно присоединил запальную трубу, и таймер полетел.
   Они зашли за угол дома. Шельса уже стояла возле машины. Завидев их, она начала размахивать руками и кричать:
   — Я победила!
   — Словно кто-то в этом сомневался, — пробормотал Эли, а Нора еле заметно улыбнулась.
   Они подошли к машине.
   — Кстати, — кивнул он через плечо Норе, ожидающей, пока девочка усядется на заднем сиденье, — тебе идет такая прическа.
   — Да? — Лицо девушки засветилось.
   — Не правда ли, здорово? — спросила Шельса, просовываясь между передними сиденьями «корветта».
   Эли посмотрел на дочку в зеркальце.
   — Сядь нормально и пристегни ремень, а то никуда не поедем.
   — Но тогда я не услышу, о чем вы с Норой болтаете.
   — Переживешь, — отрезал Эли, удивляясь, с какой ловкостью на этот раз Нора пристегнула свой ремень.
   — Могу поспорить, что, когда ты был маленький, тебя не заставляли надевать этот старый дурацкий ремень, — жаловалась Шельса, откидываясь на сиденье и нащупывая ремни.
   — Ты права, но дядя Лео был бы только счастлив, если бы со мной что-нибудь случилось, тогда не с кем бы было ругаться, — сказал Эли и пустил машину на свободный ход. — К тому же, — он развернулся и слегка ущипнул дочку, — я хочу, чтобы ты осталась жива и в один прекрасный день превратилась в толстую старую леди. Или, по крайней мере, доросла до того возраста, когда поймешь, как повезло тебе с отцом.
   Их взгляды встретились в зеркальце, и отец с дочкой улыбнулись друг другу.
   — А ты, Нора? — спросила Шельса. — Тебя тоже заставляли пристегиваться в детстве?
   — Мы редко выезжали, поэтому я плохо помню. Но, скорей всего, я пристегивалась.
   Шельса наклонилась вперед, насколько это было возможно, и положила ручку на плечо Норы.