Страница:
Она мечтала о своем гнезде. Не под крышей, конечно, а где-нибудь в
бельэтаже.
Он умел обращаться с дамами: с карточными.
Она заговаривала ему вставные зубы.
Он встречал Новый год по обоим стилям. Это как бы удваивало
продолжительность жизни.
Она шипела на мужа, как газированная вода.
Один в поле не воин. Особенно в футбольном поле.
Ослепленному собой никакой окулист не поможет.
Он до того боялся трудностей, что не ходил на скачки с препятствиями.
Ответить ударом можно на каждый удар, кроме солнечного.
Он очень шел к своему галстуку.
От перекиси водорода у нее посветлели не только волосы, но и мысли.
Она выпускала слова обоймами, по нескольку десятков подряд, и умолкала
только для того, чтобы перезарядиться.
Он не приписывал себе чужих мыслей. Он приписывал свои мысли другим.
Она говорила немного по-французски и очень много по телефону,
Посетителей он принимал, как лекарства: неохотно и только по
предписанию.
Она меняла возлюбленных, как перчатки. Перчаток она никогда не меняла.
Облысевшая голова его работала, как часовой механизм,--с одним
волоском.
Обидней всего было то, что пьеса, за которую его изругали, была им
списана.
Окололитературное сопрано.
От тупой самобрейки ни на волос пользы.
Он отбивал неприятности, как футбольные мячи.
По почерку легче определить характер пера, чем характер того, кто им
пишет.
Поэт фамильярно похлопывал Кавказ по его хребту.
Потомство писателя -- герои его произведений.
Утопая, он больше всего боялся хлебнуть сырой воды.
Поэт шел в гору, но гора эта не была Парнасом.
Промартель изготовляла зажимы для самокритики.
Предпочитала живым цветам искусственные и находила это вполне
естественным.
Прямое предложение: "Выходите за меня замуж". Косвенное предложение: "А
не скучно вам возвращаться с работы в одинокую комнату?!"
По Реомюру, говорят, тридцать градусов? А по-вашему сколько?
Подруга отбила у нее мужай портниху. Последнего она не могла простить.
Подхалим иногда подобен альпинисту: идет в гору.
Прыгают в воду многие. Немногие выходят сухими из воды.
Природа не удивляла его. Кустарник он рассматривал, как "кустовое
объединение", листопад воспринимал, как "сокращение древесного листажа".
Разговор на похоронах: -- А ведь при жизни его не выносили.
Руки мыл ежечасно и все же оставался нечист на руку.
Астроном делал карьеру, держась за хвост кометы.
Походил на бомбу замедленного действия; взрыв его хохота раздавался
через пять минут после того, как он услышал шутку.
Рыба, сваренная с лавровым листом, думала, что ее увенчали лаврами.
Работа на футбольном поле к числу полевых работ не относится.
Разговорный жанр эстраднику не давался. Он владел только искусством
договора.
Страус донашивал давно вышедшие из моды страусовые перья.
Слово не воробей, но и оно бывает сереньким.
Своих предков он не помнил, но хорошо знал родословную своего
фокстерьера.
Сказал девушке: "Ваше лицо--как камея", а потом справлялся в
энциклопедии, что означает это слово.
Столько раз в жизни давал честное слово, что честных слов у него уже не
осталось.
Слащавая повесть неестественна, как меню, составленное из одних сладких
блюд.
Скворцы селились в скворешнях на правах застройщиков.
Свою неопытность в работе он оправдывал тем, что передал свой опыт
другим.
Слава его имени не выходила за пределы меток на носовых платках и
инициалов на калошах.
Стандартные толстяки, похожие друг на друга, как две бочки воды.
Теплый рассказчик. Подогретая вчерашняя литература.
Талантливый человек не замечает своего дарования, как не замечают
своего костюма люди, привыкшие хорошо одеваться.
.
Так горячо отстаивал теорию бесконфликтности, что перессорился со всеми
друзьями.
Тратил по сотне на коктейли, а в трамвае норовил проехать без билета.
Тайна, которой она не поделилась с подругой, была для нее тем же, что
платье, без пользы висящее в гардеробе.
Не брал за горло никого, кроме бутылки.
Трудно быть летописцем собственной гибели.
Тщеславный литератор много ездил по стране не для того, чтобы узнать
ее, а для того, чтобы страна узнала его.
Томился, как рыба, вынутая из ухи.
Человек системы "Адам" с обыкновенным сердечным двигателем.
Утопающий в удовольствиях хватается за соломинку в коктейль-холле.
Человек средней упитанности и начитанности.
Чем ближе к закату, тем длиннее тень воспоминаний.
Шутил, боясь быть серьезным. Смеялся, чтоб не зарыдать.
Это был, так сказать. Цезарь наизнанку. Он умел одновременно не делать
несколько дел.
У него царственный вид: весь рот в коронках.
Чем меньше мыслей у писателя, тем больше у него слов.
Ухаживать за ней было опасно: это походило на лотерею, в которой
боишься выиграть.
Человек--это то, что он дает другим.
Ухаживать за своей женой ему казалось столь же нелепым, как охотиться
за жареной дичью.
-- У вас в лице рафаэлевские краски. -- А вот и не угадали--я не
крашусь!
"Уголок сатиры" в журнале очень походил на тупой угол.
У короля были инфант и инфаркт.
Управдом говорил: -- Меня беспокоит слабый пол.
Ученье--свет, неученых--тьма.
Букинист предлагал покупателю малоподержанную книгу о новом человеке.
У короля было сто портних, которые день и ночь штопали его дырявые
платья.
Беллетрист описывал вещи, как судебный исполнитель: для того, чтобы
описанное продать.
Будь он географической картой, на нем было бы много белых пятен.
Бухгалтер проснулся в испуге: ему снилось, что сальдо не в его пользу.
Бескорыстный человек: защищал чужую диссертацию.
Был убит в драке тяжеловесной картиной "Милосердный самаритянин".
Бога выдумывают либо от слабости (пусть некто сильный помогает), либо
от гордости, чтоб общаться не с равными себе или низшими, а с кем-то высшим.
Боюсь людей, которые в глаза говорят приятное. Заочно им остается
только клеветать.
Бездарному, несамолюбивому автору хочется написать все, что уже
написано другими, талантливому и самолюбивому--то, чего еще никто не
написал.
Всю жизнь провел в исканиях: искал то дачу, то протекцию.
Века были так себе, средние.
Вина он любил тонкие, а лесть грубую.
Вулкан может потухнуть, но его нельзя потушить.
Высокий подъем бывает не только у поэтов, но и у башмаков.
В общем и целом он уже не шалил. У него шалили только нервы.
Величье не шумливо. Великий океан-- в то же время и Тихий океан.
В квартире было больше карельской березы, чем в Карелии.
У Пушкина была няня. Это хорошо. Плохо, когда у писателя семь нянек.
Лицо у заказчика было настолько незначительным, что художник изобразил
его по пояс--начиная с ног.
В те времена кочевников не называли еще командированными.
Войдя в трамвай, он был сжат в предельно сжатый срок.
-- Вот у вас в ремарке сказано--"все смеются". Зрителей, конечно, вы не
имели в виду?
Вышел в люди и не вернулся.
В гибели одуванчика его бессмертие.
В его романах было много воды, в биографии -- спирта.
Всю жизнь исполнял только комические номера, и странно было видеть его
имя в некрологе.
-- Вы слышите, что вы говорите?! -- Нет! Я не люблю подслушивать.
Все его книги можно было рассматривать как приходные книги.
Во всем подозревал обман. Не мог простить поэтам, что они пишут в рифму
и за это получают деньги.
В геометрии он был бы тупым углом.
Винные бутылки стояли на полках, как снаряды, начиненные весельем.
Влюбленные вырезали на дереве столько пронзенных стрелами сердец, что
дерево погибло от сердечной болезни.
В некрологе была своя некрологика.
В парикмахерской: -- Шею побрить? -- Вот пристал с ножом к горлу!
В поезде у него украли весь багаж, кроме идейного.
В тринадцатое число ему не везло. Не везло ему и во все остальные
числа.
В составе поезда был только вагон для некурящих. Вагона для негрубящих
не было.
В студии было так тесно от режиссеров, что поставить фильм негде было.
В книге ее жизни несколько страниц так и осталось неразрезанными.
Важно говорил: "Меня ждет машина", -- и шел к троллейбусу.
В торговле, как в кинофильме: успех зависит от качества кадров.
Водописец.
В жизни, как в такси: счетчик отмечает пройденное даже тогда, когда мы
стоим на месте.
В искусстве до патоки и взрослые падки.
В присутствии родных и очень близких стыдно пить водку и декламировать
стихи. Почему?
"Возьмем к примеру" (из разговоров взяточника).
В его присутствии невозможно было говорить без дураков.
Не любил гор за то, что они выше его.
Включил радио и вышел на цыпочках из комнаты, чтобы не мешать ему
говорить.
.
В драме не хватало конфликта. Он возник тогда, когда отказались ее
поставить.
В жарких странах носят шубы на солнечных зайчиках.
В театре ему указывал его место капельдинер. В жизни этого никто не
делал, и потому он всегда был не на своем месте.
В жизни, как в метро, на переходы по тоннелям уходит больше времени,
чем на езду.
Всегда выходило так, что все места в зале были заняты и ему приходилось
сидеть меж двух стульев.
В редакции было скучно, как в крематории. Вот только жару было гораздо
меньше.
Вылился в алкоголики.
-- Вот и встретились!--сказал машинист паровоза, врезавшись во
встречный поезд.
В самобрейке не было ни на волос проку.
Всю жизнь провел в домах отдыха, -- не успевал уставать.
Все говорили, что он не писатель, а "дерево". А дерево получало
полистную оплату.
Весенний воздух пьянил его, особенно когда на лоне природы он пил
водку.
Всегда перестраховывался, но ни разу не получил страховой премии.
Всякую треснувшую посуду принимал за старинную и платил за нее дороже,
чем за новую.
Всю жизнь провел в творческих командировках, -- творить было некогда.
В неприемные часы голова его не принимала никаких мыслей.
Отбивая головой мяч, не утверждай, что это умственный труд.
Виды читателей. Читатель-друг. Читатель-завистник: ревнует автора не
столько к славе, сколько к гонорару.
В любви и в кино она признавала только короткометражки.
Вопрос я ставлю не ребром, а всей грудной клеткой.
В школе жизни неуспевающих не оставляют на повторный курс.
Все ее называли свиньей, но ели ее с удовольствием.
В лесу тихо, потому что звери ходят без башмаков.
В книгах мы жадно читаем о том, на что не обращаем внимания в жизни.
-- Говоря, что все действительное разумно, Гегель не имел в виду вас.
Всю жизнь копался в себе, но раскопки эти не дали ничего
примечательного.
В их обществе он притуплялся. Он не хотел быть невежливым по отношению
к ним.
В вашем возрасте опасно делать подлости: не будет времени каяться в
них.
В зале громко кашляли, и этот дружный несдержанный кашель был
коллективной рецензией на пьесу.
Гомеопаты -- это малоформисты медицины.
Годы легли на него, как слои обоев на многократно ремонтированную
комнату.
Гребешок жаловался: "Я на этих волосах зубы съел".
Городской ребенок. Из четвероногих видел только стул. .
Годы обогатили его не только опытом: у него прибавилось и серебра в
бороде, и золота--во рту.
Горячая и расчетливая, она была гибридом пожара с огнетушителем.
Дома-недоскребы.
Гармонист о своем инструменте: -- Мировая гармония!
Герои его романов походили на живых людей не больше, чем сухие фрукты
на свежие.
Двуличная личная секретарша.
Доктора потянуло на травку: к тибетской медицине.
Десять лет бился над проблемой солнечных часов, которые действовали бы
круглосуточно.
Дамы говорили о "тонких материях"-- крепдешине и маркизете.
Дареному автомобилю в кузов не смотрят.
Мой стакан мал, но я пью из чужого стакана.
Писатель привык к уколам критики и переносил их так же спокойно, как
подушечка для булавок.
Дуэт льстецов--Фим и Ам.
Думал, что останется в литературе, а его перебросили на дрова.
До близких далеко, до далеких близко, -- вот и ходишь к далеким.
Девяностолетнего старика спросили: -- Почему вы так боитесь смерти?
-- Видите ли, -- ответил старик, -- я очень давно живу. Я привык жить.
Девушки ждут признания, ошибки -- требуют.
Для своей небольшой семьи он был большим человеком.
Для историков и стариков все в прошлом.
Думал, что ежевика--жена ежа.
До смерти боялся умереть. После смерти уже не боялся.
Дверь в редакцию была полуоткрыта, из нее выглядывало скучное "лицо
журнала".
Докладчик говорил: "Будущее за нами!" А ведь то, что за нами,--это
прошлое.
Девушка в безрукавке работала спустя рукава.
Долго ждал признания, но только к концу своей карьеры был признан
бездарным.
Есть люди, которым приятнее думать о том, что пчелы жалят, нежели о
том, что они дают мед.
Если бы собака могла прочесть диплом, выданный ей на собачьей выставке,
она, несомненно, зазналась бы.
Его голоса хватало на то, чтобы петь дифирамбы.
Ева варила Адаму варенье из райских яблочек.
Если бы он зарыл свой сомнительный талант в землю, из земли выросла бы
несомненная бездарность.
Его первая книга сразу вышла последним изданием: больше ее не издавали.
Если жена твоя вернулась не вовремя, не подозревай ее в неверности. А
может, неверны часы?
Есть люди флаги и люди флагштоки.
Если у "юпитера" слишком много спутников --значит, в киностудии раздуты
штаты.
Его заела не среда, а вся неделя в целом.
Ее характер: сахар со стеклом.
Если бы море было сладким, его бы выпили.
Если бы воры составляли большинство, честность была бы наказуема, как
преступление.
Ее репутация была солнцеподобна: на ней было много пятен.
Есть люди, которые наглеют, если их ежедневно кормить.
Если бы люди говорили только тогда, когда у них есть что сказать, -- в
мире наступила бы гнетущая тишина.
Великим произведением искусства кар-тину нельзя было назвать. О ней
можно было лишь сказать, что она великовата.
-- Есть такие женщины. Пришьет тебе вешалку к пальто, а потом будет
говорить, что отдала тебе молодость.
Жил жалко, а умер, как Наполеон: от рака.
"Здесь жил". . . "Здесь жил". . . И никогда: "Здесь живет". . Люди
внимательнее к жившим, чем к живущим.
Загорелая, с волосами, посветлевшими под крымским солнцем, она походила
на негатив своей фотокарточки.
Земля действительно вращается, но в личной жизни можно это не
учитывать.
Зимой курил махорку, которой жена пересыпала на лето шубы. Махорка
пахла нафталином.
Записная книжка писателя (кто сколько ему должен).
Имейте в виду: алкоголь медленно разрушает организм. --А я и не
тороплюсь.
Исторический ежегодник: "Новинки древности".
Из песни слова не выкинешь, но можно выкинуть песню.
История сентиментальной литературы: от Карамзина до жалобной книги.
И шутники умирают всерьез.
Каменное у вас сердце. Такими сердцами улицу мостить!
Идеологических ошибок он уже не делал. С него хватало орфографических.
И горя на работе, должно экономить горючее.
И от легкой музыки тяжело бывает.
И ослы играют роль в музыке; их кожу натягивают на барабан.
Их брак прошел в хлопотах о разводе.
Из него вышел толк. Осталась одна бестолочь.
И в целом виде он ничего не стоил, а с надрывом тем более.
Изображенные на картине яблоки были гибридом Сезанна с Машковым.
И слон иногда погибает от микроскопически малого микроба.
Искра не родится от удара камнем по грязи.
И некредитоспособные люди отдают последний долг покойнику.
И неграмотные могут читать в сердцах.
Литературные консервы: писатель в собственном соку.
Имитация ума, чувств. Даже кожа на ее лице, казалось, не настоящая, а
имитация кожи.
И живопись может быть мертвой.
-- Иду по улице, вижу, деньги валяются. Ну, думаю, деньги на улице не
валяются! Поднял, разумеется.
И черными делами зарабатывают на белый хлеб.
Корабль жаловался, что льды его затирают.
"Как Иван Иванович помирился с Иваном Никифоровичем (бесконфликтный
вариант гоголевской повести).
Корректор по натуре. В книгах отмечает только опечатки.
И грязные дела дают чистую прибыль.
Люди хуже, чем они хотят казаться, и лучше, чем они кажутся.
Лимонная доля всегда горька.
Ложь в отношениях между людьми подобна смазке для машины: она уменьшает
трения.
Ледяные сосульки, падая, позванивали, как аптечное стекло. С крыш уже
капало -- это по каплям отпускали весну.
Легкое отношение к жизни делает ее тяжелой.
Мелкомасштабный обличитель, жрец богини Афины-неполадки.
Мы с нею были как параллельные линии: шли рядом, но никак не могли
сойтись.
Мы убиваем время, вовремя убивает нас.
Мудрецы и кассиры одинаково спокойно относятся к деньгам.
Мыльный пузырь всегда радужно настроен.
Мало быть правым. Надо быть правым вовремя.
Не смейся, не дослушав анекдота. А вдруг он не смешной?
На курорт он ездил только с женой. Если не со своей, то с чьей-либо.
-- Ну как? Вертели уже вашу картину? -- Нет. . . все еще крутят!
На коньках он походил на подкованного бегового жеребца.
Нашла коса на парикмахера.
Начитанный человек:
-- Как?! Вы не читали твеновской "Хижины дяди Тома Сойера?"
Не всякая старость достойна уважения: не приходится уважать ревматизм
только за то, что он--застарелый.
На доме, где он проживает, будет когда-нибудь прибита мемориальная
доска: "Здесь жил и перерабатывал..."
Нет морального облика без единого облака.
Не руки "не доходят", а ноги.
Наивно дидактический фильм -- не столько говорящий, сколько
уговаривающий.
Нет ничего тяжелее легких связей.
Ничего не попишешь--надо писать.
Не горюй о потерянном--радуйся найденному.
Н. Н. не признавал в меню языка: --Я не ем того, что было уже у
кого-нибудь во рту.
На чужих похоронах мы волнуемся, как актер на репетиции.
Не ищи забвения--оно найдет тебя.
Не "Писатели о себе" (есть такая книга!), а "Писатели о себе подобных".
Вот интересно было бы.
О Гамлете: принципиальный принц.
От нее шел свет и падала тень в виде мужа.
Он оправдывал свои ошибки тем, что живет в первый раз.
Об юмористе Н. говорили, что он смеялся до упадочничества.
Он капризничал, как человек, избалованный плохой жизнью.
Он испытывал муки Тантала, который никак не дотянется до водки.
От смешного до печального--один шаг. От печального до
смешного--значительно больше.
О присутствующих не говорят, об отсутствующих злословят.
Она была холодна, как мороженое, итак же легко таяла, как оно.
Он нес вздор, но нес его в журналы.
Она была завита, как овца, и так же развита.
Осуждать легче, чем обсуждать.
Оратор пожелал артистам-лилипутам "расти и расти".
Она была так болтлива, точно съела попугая.
Он сидел в заднем углу и думал свои задние мысли.
Он походил на картинку из модного журнала, где тщательно вырисована
каждая складка костюма, а лицо только намечено пунктиром.
Он хотел развалиться в кресле, но кресло его опередило: оно
развалилось.
Ослепительно яркая личность. От солнца отличается тем, что никогда не
краснеет.
О заслугах юбиляра говорили в порядке дискуссии.
Он считал, что долголетней литературной работой завоевал право писать
плохо.
Она осталась в его памяти, как номер телефона давно умершего человека.
Ответственность подобна одежде: публично снимать ее с себя не следует.
О жизни и о деньгах начинают думать, когда они приходят к концу.
О нем нельзя было сказать, что его среда заела. Его среда запила.
Он был из тех неудачливых людей, которые умудряются терпеть
кораблекрушение даже на суше.
Он изрекал те бесспорные истины, которые наши бабушки вышивали
крестиками на полотенцах.
Она уже обижалась, когда ей уступали место в трамвае.
Она была современным -- капроновым -- синим чулком.
Она была как отредактированная рукопись, из которой вымарали все
занятное.
Он говорил с ней с позиций бессилия.
Проблема межпланетных сообщений его не интересовала. Он думал о том,
как проехать домой в часы "пик".
Пил с горя, что врач запретил ему пить.
Привык встречать по платью--и на пляже, где все были в трусах, не знал,
как с кем держаться.
Производство телеграфных столбов -- "Столпотворение".
С неба сыпалась крупа, а на тротуарах была каша.
Самолюбиво уверял, что его как-то вывели в некрологе.
Сердился, что газету приносят поздно, а читал ее только на следующий
день.
Соболь мечтал сбыть свою соболиху на шею кому-нибудь другому.
Она обвилась вокруг него, как вьющийся горошек вокруг жердочки.
Самым ценным из номеров эстрадной программы был номерок на сданную
верхнюю одежду.
Пишет "для себя". А надо для других. Писать "для себя" -- вздор.
Искусство всегда адресовано другим.
Подымал вопросы для виду,--как атлет полые гири.
Пена всегда выше пива.
Пользоваться чужими Остротами так же бестактно, как брать взаймы
бритву,
Плохо, если о тебе Некому заботиться. Еще хуже, если не о ком
заботиться тебе.
Пишущая красавица (машинистка).
Плагиатор, которого упрекнули в том, что он сдает в журнал чужие вещи,
даже не пытаясь их переделать: -- Переделывать? Да ведь это же сизифов труд.
Почти Шекспир: "И башмаков еще не износила, как новых попросила".
Престарелому юбиляру поднесли адрес врача.
Повесть печаталась в журнале в порядке осуждения.
Под старость он еще хорошо видел. Он не видел только того, что
состарился.
Пожарный всегда работает с огоньком.
Портретист и боксер интересуются лицом по-разному.
Плохо, если высокое положение кружит голову артисту, работающему под
куполом цирка.
Перед тем как начать доклад, он протер пенсне, а потом стал втирать
очки.
Пушкин о стандартных кинофильмах: "Иные нужны мне картины.. ."
Писал ей "для шика" о своем воображаемом разгуле, а она, читая его
письма, по-настоящему страдала и плакала.
Продавец, покупательнице, примеряющей каракулевое манто: -- Вы точно
родились в каракуле!
Подпаску всегда кажется, что он умнее пастуха.
Посредственный учебник средней истории для высших учебных заведений.
Погода располагала к любви, а на огороде старый хрен заигрывал с
молодой картошкой.
Писал он гладко--и от чтения его книг в душе не оставалось заноз.
Пример брал с своего начальника, взятки--с подчиненных.
После долгой разлуки, с друзьями он увидел, что они поседели, а их жены
стали блондинками.
Пятая спица в колеснице Аполлона.
Это была не жизнь, а будничное житье-питье.
Предельно неудачливый человек: подавился монеткой, запеченной в пироге
"на счастье".
"Старожилы не запомнят". . . У старожилов всегда короткая память?
Собираясь ставить фильм из жизни Сократа, режиссер подбирал
"ксантипаж".
Слово -- серебро, зубы -- золото.
Соловья баснями не кормят, а читателя перекармливают.
Сердился на внука за то, что тот сделал У его дедом.
.
Сена в городе не было, и извозчик кормил лошадь соломенными шляпками.
Сначала мы плохо говорим о людях, потом плохо о них думаем.
Станция "Минеральные водки". (Опечатка)
Стручок был набит горошинами, как трамвай пассажирами.
Самое плохое в жизни то, что она проходит.
Сделала ради него шестимесячную завивку, а он бросил ее через месяц,
Это были те неожиданно теплые дни поздней осени, которые судьба дарит
людям, не успевшим своевременно замазать оконные рамы.
Эту неуютную комнату нельзя было назвать "покоем".
-- Я пью не больше ста граммов, но, выпив сто граммов, я становлюсь
другим человеком, а этот другой пьет очень много.
Щедрина знал по бороде. Толстого--по босым ногам. Не читал ни того, ни
другого.
Это был не столько человек долга, сколько человек задолженности.
В комнате еще витали мысли предыдущего жильца.
Хвали ближнего своего, как самого себя. Он отплатит тебе тем же.
-- Верхнее платье снимать обязательно -- сказал грабитель, снимая шубу
с прохожего.
После третьего инфаркта его стали называть генералом-от-инфарктерии.
Таких людей трудно переделывать -- к ним не подберешь запасных частей,
как к импортным будильникам.
Чтоб не отстать от жизни, он ходил на все похороны.
"Крашеный пол" (женский).
Поставили вывеску "Цветов не рвать", а цветы посадить забыли.
Больной жаловался на камни в печени, и врач обещал, что он от недуга не
оставит камня на камне.
Искусство--догадка о том, чего пока еще не знает наука.
Поэт божьим попущением.
Стихопромышленники.
После шестой рюмки водки он уже не мог стоять за свои убеждения.
На рынке продавали ботинки "с рук".
Дожил до внуков. Впал в "дедство".
Она была тяжела на подъем, но легка на падение.
Тщеславный фельдшер. Полон воспоминаний о том, как он "поправил"
ошибающегося врача.
Долговязый дурак--ума на его рост не хватило.
Трюфели и рододендры растут преимущественно в переводных романах.
О ком бы мы ни плакали, мы плачем о себе.
Не мышеловка, а мужеловка.
"Каменный гость". Сел и не уходит.
О поэте Н.: "Уцененный Блок".
Был нагружен талантами, как дачник покупками, и дорогой половину
растерял.
Слава как смерть: она отнимает человека у его близких.
Это были те незначительные выходы таланта, разрабатывать которые
нерентабельно.
Великие платят за искусство жизнью, маленькие -- зарабатывают им на
жизнь.
Критик писал о статуе, что она "ничего не говорит зрителю".
Будущее делают сегодня.
-- Вы подождите немного. Пятиминутка длится у нас не более сорока
минут.
Это было не творчество, а нечто вроде детской игры "Конструктор", когда
ребята складывают конструкции из приготовленных другими частей.
Сердце надо беречь. И не только свое.
И свинью допускают к столу, но только в виде ветчины.
На необитаемом острове не прославишься.
К взяточникам он относился снисходительно--это были его коллеги по
"беру".
Прошлое страшно тем, что оно крадет у нас будущее.
И жил рисуясь, и почил "в позе".
Заснул, забыв принять снотворное.
Это был тот среднемещанский климат, в котором произрастают фикусы в
кадках и герани в горшках.
Газета времен до изобретения книгопечатания: "Непечатное слово".
Выговороносец.
Газета водников "Ватер-газета".
-- Я ему вторично в третий раз говорю. ..
Бытие определяет сознание, питие за-мутняет его.
Природа не знает иронии.
Делиться мыслями с другими хочешь? Брось! На тебя одного хватило бы1
Высшая степень низости.
Всех современников он уже оклеветал. Теперь он клеветал на потомков.
Мутность прощают вину, но не воде.
Как много их (женщин), которых якобы "любил Блок".
Малые формы: скетч, юмореска, эпиграмма, микроинфаркт.
Надо всегда идти вперед, за исключением тех случаев, когда перед тобой
пропасть.
Все можно пережить, кроме своей смерти.
Свыше пятид"сяти лет проработал в литературе Эмиль Кроткий (Эммаиуня
Яковлевич Герман).
В 1911 году в одесской периодической печати появились его первые
проияведения. Замеченный Алексеем Максимовичем Горьким, Эмиль Кроткий стал
сотрудником гаяеты "Новая жигны" и журнала "Летописи", выходивших под
редакцией Горького. Одновременно его сатирические стихи печатались в
"Сатириконе".
Восторженно встретил Эмиль Кроткий Октябрьскую социалистическую
революцию. Ее пафос, ее великую созидательную силу он отразил в книгах
лирических стихов "Растопленный полюс", "Скифский берег", "Стихи о Москве" и
в поэме "Разговор с Вильсоном".
Широкую популярность приобрели его сатирические проихведения,
стихотворные миниатюры, басни и эпиграммы, печатавшиеся в журнале
"Крокодил". Особый успех выпал на долю его "Отрывков иа ненаписанного" --
комических афоризмов сентенций.
В 1956, 1959 и 1964 годах в "Библиотеке "Крокодила" вышли большими
тиражами книги Эмиля Кроткого "Портрет и зеркало", "Сатирик в космосе" "В
беспорядке дискуссии".
бельэтаже.
Он умел обращаться с дамами: с карточными.
Она заговаривала ему вставные зубы.
Он встречал Новый год по обоим стилям. Это как бы удваивало
продолжительность жизни.
Она шипела на мужа, как газированная вода.
Один в поле не воин. Особенно в футбольном поле.
Ослепленному собой никакой окулист не поможет.
Он до того боялся трудностей, что не ходил на скачки с препятствиями.
Ответить ударом можно на каждый удар, кроме солнечного.
Он очень шел к своему галстуку.
От перекиси водорода у нее посветлели не только волосы, но и мысли.
Она выпускала слова обоймами, по нескольку десятков подряд, и умолкала
только для того, чтобы перезарядиться.
Он не приписывал себе чужих мыслей. Он приписывал свои мысли другим.
Она говорила немного по-французски и очень много по телефону,
Посетителей он принимал, как лекарства: неохотно и только по
предписанию.
Она меняла возлюбленных, как перчатки. Перчаток она никогда не меняла.
Облысевшая голова его работала, как часовой механизм,--с одним
волоском.
Обидней всего было то, что пьеса, за которую его изругали, была им
списана.
Окололитературное сопрано.
От тупой самобрейки ни на волос пользы.
Он отбивал неприятности, как футбольные мячи.
По почерку легче определить характер пера, чем характер того, кто им
пишет.
Поэт фамильярно похлопывал Кавказ по его хребту.
Потомство писателя -- герои его произведений.
Утопая, он больше всего боялся хлебнуть сырой воды.
Поэт шел в гору, но гора эта не была Парнасом.
Промартель изготовляла зажимы для самокритики.
Предпочитала живым цветам искусственные и находила это вполне
естественным.
Прямое предложение: "Выходите за меня замуж". Косвенное предложение: "А
не скучно вам возвращаться с работы в одинокую комнату?!"
По Реомюру, говорят, тридцать градусов? А по-вашему сколько?
Подруга отбила у нее мужай портниху. Последнего она не могла простить.
Подхалим иногда подобен альпинисту: идет в гору.
Прыгают в воду многие. Немногие выходят сухими из воды.
Природа не удивляла его. Кустарник он рассматривал, как "кустовое
объединение", листопад воспринимал, как "сокращение древесного листажа".
Разговор на похоронах: -- А ведь при жизни его не выносили.
Руки мыл ежечасно и все же оставался нечист на руку.
Астроном делал карьеру, держась за хвост кометы.
Походил на бомбу замедленного действия; взрыв его хохота раздавался
через пять минут после того, как он услышал шутку.
Рыба, сваренная с лавровым листом, думала, что ее увенчали лаврами.
Работа на футбольном поле к числу полевых работ не относится.
Разговорный жанр эстраднику не давался. Он владел только искусством
договора.
Страус донашивал давно вышедшие из моды страусовые перья.
Слово не воробей, но и оно бывает сереньким.
Своих предков он не помнил, но хорошо знал родословную своего
фокстерьера.
Сказал девушке: "Ваше лицо--как камея", а потом справлялся в
энциклопедии, что означает это слово.
Столько раз в жизни давал честное слово, что честных слов у него уже не
осталось.
Слащавая повесть неестественна, как меню, составленное из одних сладких
блюд.
Скворцы селились в скворешнях на правах застройщиков.
Свою неопытность в работе он оправдывал тем, что передал свой опыт
другим.
Слава его имени не выходила за пределы меток на носовых платках и
инициалов на калошах.
Стандартные толстяки, похожие друг на друга, как две бочки воды.
Теплый рассказчик. Подогретая вчерашняя литература.
Талантливый человек не замечает своего дарования, как не замечают
своего костюма люди, привыкшие хорошо одеваться.
.
Так горячо отстаивал теорию бесконфликтности, что перессорился со всеми
друзьями.
Тратил по сотне на коктейли, а в трамвае норовил проехать без билета.
Тайна, которой она не поделилась с подругой, была для нее тем же, что
платье, без пользы висящее в гардеробе.
Не брал за горло никого, кроме бутылки.
Трудно быть летописцем собственной гибели.
Тщеславный литератор много ездил по стране не для того, чтобы узнать
ее, а для того, чтобы страна узнала его.
Томился, как рыба, вынутая из ухи.
Человек системы "Адам" с обыкновенным сердечным двигателем.
Утопающий в удовольствиях хватается за соломинку в коктейль-холле.
Человек средней упитанности и начитанности.
Чем ближе к закату, тем длиннее тень воспоминаний.
Шутил, боясь быть серьезным. Смеялся, чтоб не зарыдать.
Это был, так сказать. Цезарь наизнанку. Он умел одновременно не делать
несколько дел.
У него царственный вид: весь рот в коронках.
Чем меньше мыслей у писателя, тем больше у него слов.
Ухаживать за ней было опасно: это походило на лотерею, в которой
боишься выиграть.
Человек--это то, что он дает другим.
Ухаживать за своей женой ему казалось столь же нелепым, как охотиться
за жареной дичью.
-- У вас в лице рафаэлевские краски. -- А вот и не угадали--я не
крашусь!
"Уголок сатиры" в журнале очень походил на тупой угол.
У короля были инфант и инфаркт.
Управдом говорил: -- Меня беспокоит слабый пол.
Ученье--свет, неученых--тьма.
Букинист предлагал покупателю малоподержанную книгу о новом человеке.
У короля было сто портних, которые день и ночь штопали его дырявые
платья.
Беллетрист описывал вещи, как судебный исполнитель: для того, чтобы
описанное продать.
Будь он географической картой, на нем было бы много белых пятен.
Бухгалтер проснулся в испуге: ему снилось, что сальдо не в его пользу.
Бескорыстный человек: защищал чужую диссертацию.
Был убит в драке тяжеловесной картиной "Милосердный самаритянин".
Бога выдумывают либо от слабости (пусть некто сильный помогает), либо
от гордости, чтоб общаться не с равными себе или низшими, а с кем-то высшим.
Боюсь людей, которые в глаза говорят приятное. Заочно им остается
только клеветать.
Бездарному, несамолюбивому автору хочется написать все, что уже
написано другими, талантливому и самолюбивому--то, чего еще никто не
написал.
Всю жизнь провел в исканиях: искал то дачу, то протекцию.
Века были так себе, средние.
Вина он любил тонкие, а лесть грубую.
Вулкан может потухнуть, но его нельзя потушить.
Высокий подъем бывает не только у поэтов, но и у башмаков.
В общем и целом он уже не шалил. У него шалили только нервы.
Величье не шумливо. Великий океан-- в то же время и Тихий океан.
В квартире было больше карельской березы, чем в Карелии.
У Пушкина была няня. Это хорошо. Плохо, когда у писателя семь нянек.
Лицо у заказчика было настолько незначительным, что художник изобразил
его по пояс--начиная с ног.
В те времена кочевников не называли еще командированными.
Войдя в трамвай, он был сжат в предельно сжатый срок.
-- Вот у вас в ремарке сказано--"все смеются". Зрителей, конечно, вы не
имели в виду?
Вышел в люди и не вернулся.
В гибели одуванчика его бессмертие.
В его романах было много воды, в биографии -- спирта.
Всю жизнь исполнял только комические номера, и странно было видеть его
имя в некрологе.
-- Вы слышите, что вы говорите?! -- Нет! Я не люблю подслушивать.
Все его книги можно было рассматривать как приходные книги.
Во всем подозревал обман. Не мог простить поэтам, что они пишут в рифму
и за это получают деньги.
В геометрии он был бы тупым углом.
Винные бутылки стояли на полках, как снаряды, начиненные весельем.
Влюбленные вырезали на дереве столько пронзенных стрелами сердец, что
дерево погибло от сердечной болезни.
В некрологе была своя некрологика.
В парикмахерской: -- Шею побрить? -- Вот пристал с ножом к горлу!
В поезде у него украли весь багаж, кроме идейного.
В тринадцатое число ему не везло. Не везло ему и во все остальные
числа.
В составе поезда был только вагон для некурящих. Вагона для негрубящих
не было.
В студии было так тесно от режиссеров, что поставить фильм негде было.
В книге ее жизни несколько страниц так и осталось неразрезанными.
Важно говорил: "Меня ждет машина", -- и шел к троллейбусу.
В торговле, как в кинофильме: успех зависит от качества кадров.
Водописец.
В жизни, как в такси: счетчик отмечает пройденное даже тогда, когда мы
стоим на месте.
В искусстве до патоки и взрослые падки.
В присутствии родных и очень близких стыдно пить водку и декламировать
стихи. Почему?
"Возьмем к примеру" (из разговоров взяточника).
В его присутствии невозможно было говорить без дураков.
Не любил гор за то, что они выше его.
Включил радио и вышел на цыпочках из комнаты, чтобы не мешать ему
говорить.
.
В драме не хватало конфликта. Он возник тогда, когда отказались ее
поставить.
В жарких странах носят шубы на солнечных зайчиках.
В театре ему указывал его место капельдинер. В жизни этого никто не
делал, и потому он всегда был не на своем месте.
В жизни, как в метро, на переходы по тоннелям уходит больше времени,
чем на езду.
Всегда выходило так, что все места в зале были заняты и ему приходилось
сидеть меж двух стульев.
В редакции было скучно, как в крематории. Вот только жару было гораздо
меньше.
Вылился в алкоголики.
-- Вот и встретились!--сказал машинист паровоза, врезавшись во
встречный поезд.
В самобрейке не было ни на волос проку.
Всю жизнь провел в домах отдыха, -- не успевал уставать.
Все говорили, что он не писатель, а "дерево". А дерево получало
полистную оплату.
Весенний воздух пьянил его, особенно когда на лоне природы он пил
водку.
Всегда перестраховывался, но ни разу не получил страховой премии.
Всякую треснувшую посуду принимал за старинную и платил за нее дороже,
чем за новую.
Всю жизнь провел в творческих командировках, -- творить было некогда.
В неприемные часы голова его не принимала никаких мыслей.
Отбивая головой мяч, не утверждай, что это умственный труд.
Виды читателей. Читатель-друг. Читатель-завистник: ревнует автора не
столько к славе, сколько к гонорару.
В любви и в кино она признавала только короткометражки.
Вопрос я ставлю не ребром, а всей грудной клеткой.
В школе жизни неуспевающих не оставляют на повторный курс.
Все ее называли свиньей, но ели ее с удовольствием.
В лесу тихо, потому что звери ходят без башмаков.
В книгах мы жадно читаем о том, на что не обращаем внимания в жизни.
-- Говоря, что все действительное разумно, Гегель не имел в виду вас.
Всю жизнь копался в себе, но раскопки эти не дали ничего
примечательного.
В их обществе он притуплялся. Он не хотел быть невежливым по отношению
к ним.
В вашем возрасте опасно делать подлости: не будет времени каяться в
них.
В зале громко кашляли, и этот дружный несдержанный кашель был
коллективной рецензией на пьесу.
Гомеопаты -- это малоформисты медицины.
Годы легли на него, как слои обоев на многократно ремонтированную
комнату.
Гребешок жаловался: "Я на этих волосах зубы съел".
Городской ребенок. Из четвероногих видел только стул. .
Годы обогатили его не только опытом: у него прибавилось и серебра в
бороде, и золота--во рту.
Горячая и расчетливая, она была гибридом пожара с огнетушителем.
Дома-недоскребы.
Гармонист о своем инструменте: -- Мировая гармония!
Герои его романов походили на живых людей не больше, чем сухие фрукты
на свежие.
Двуличная личная секретарша.
Доктора потянуло на травку: к тибетской медицине.
Десять лет бился над проблемой солнечных часов, которые действовали бы
круглосуточно.
Дамы говорили о "тонких материях"-- крепдешине и маркизете.
Дареному автомобилю в кузов не смотрят.
Мой стакан мал, но я пью из чужого стакана.
Писатель привык к уколам критики и переносил их так же спокойно, как
подушечка для булавок.
Дуэт льстецов--Фим и Ам.
Думал, что останется в литературе, а его перебросили на дрова.
До близких далеко, до далеких близко, -- вот и ходишь к далеким.
Девяностолетнего старика спросили: -- Почему вы так боитесь смерти?
-- Видите ли, -- ответил старик, -- я очень давно живу. Я привык жить.
Девушки ждут признания, ошибки -- требуют.
Для своей небольшой семьи он был большим человеком.
Для историков и стариков все в прошлом.
Думал, что ежевика--жена ежа.
До смерти боялся умереть. После смерти уже не боялся.
Дверь в редакцию была полуоткрыта, из нее выглядывало скучное "лицо
журнала".
Докладчик говорил: "Будущее за нами!" А ведь то, что за нами,--это
прошлое.
Девушка в безрукавке работала спустя рукава.
Долго ждал признания, но только к концу своей карьеры был признан
бездарным.
Есть люди, которым приятнее думать о том, что пчелы жалят, нежели о
том, что они дают мед.
Если бы собака могла прочесть диплом, выданный ей на собачьей выставке,
она, несомненно, зазналась бы.
Его голоса хватало на то, чтобы петь дифирамбы.
Ева варила Адаму варенье из райских яблочек.
Если бы он зарыл свой сомнительный талант в землю, из земли выросла бы
несомненная бездарность.
Его первая книга сразу вышла последним изданием: больше ее не издавали.
Если жена твоя вернулась не вовремя, не подозревай ее в неверности. А
может, неверны часы?
Есть люди флаги и люди флагштоки.
Если у "юпитера" слишком много спутников --значит, в киностудии раздуты
штаты.
Его заела не среда, а вся неделя в целом.
Ее характер: сахар со стеклом.
Если бы море было сладким, его бы выпили.
Если бы воры составляли большинство, честность была бы наказуема, как
преступление.
Ее репутация была солнцеподобна: на ней было много пятен.
Есть люди, которые наглеют, если их ежедневно кормить.
Если бы люди говорили только тогда, когда у них есть что сказать, -- в
мире наступила бы гнетущая тишина.
Великим произведением искусства кар-тину нельзя было назвать. О ней
можно было лишь сказать, что она великовата.
-- Есть такие женщины. Пришьет тебе вешалку к пальто, а потом будет
говорить, что отдала тебе молодость.
Жил жалко, а умер, как Наполеон: от рака.
"Здесь жил". . . "Здесь жил". . . И никогда: "Здесь живет". . Люди
внимательнее к жившим, чем к живущим.
Загорелая, с волосами, посветлевшими под крымским солнцем, она походила
на негатив своей фотокарточки.
Земля действительно вращается, но в личной жизни можно это не
учитывать.
Зимой курил махорку, которой жена пересыпала на лето шубы. Махорка
пахла нафталином.
Записная книжка писателя (кто сколько ему должен).
Имейте в виду: алкоголь медленно разрушает организм. --А я и не
тороплюсь.
Исторический ежегодник: "Новинки древности".
Из песни слова не выкинешь, но можно выкинуть песню.
История сентиментальной литературы: от Карамзина до жалобной книги.
И шутники умирают всерьез.
Каменное у вас сердце. Такими сердцами улицу мостить!
Идеологических ошибок он уже не делал. С него хватало орфографических.
И горя на работе, должно экономить горючее.
И от легкой музыки тяжело бывает.
И ослы играют роль в музыке; их кожу натягивают на барабан.
Их брак прошел в хлопотах о разводе.
Из него вышел толк. Осталась одна бестолочь.
И в целом виде он ничего не стоил, а с надрывом тем более.
Изображенные на картине яблоки были гибридом Сезанна с Машковым.
И слон иногда погибает от микроскопически малого микроба.
Искра не родится от удара камнем по грязи.
И некредитоспособные люди отдают последний долг покойнику.
И неграмотные могут читать в сердцах.
Литературные консервы: писатель в собственном соку.
Имитация ума, чувств. Даже кожа на ее лице, казалось, не настоящая, а
имитация кожи.
И живопись может быть мертвой.
-- Иду по улице, вижу, деньги валяются. Ну, думаю, деньги на улице не
валяются! Поднял, разумеется.
И черными делами зарабатывают на белый хлеб.
Корабль жаловался, что льды его затирают.
"Как Иван Иванович помирился с Иваном Никифоровичем (бесконфликтный
вариант гоголевской повести).
Корректор по натуре. В книгах отмечает только опечатки.
И грязные дела дают чистую прибыль.
Люди хуже, чем они хотят казаться, и лучше, чем они кажутся.
Лимонная доля всегда горька.
Ложь в отношениях между людьми подобна смазке для машины: она уменьшает
трения.
Ледяные сосульки, падая, позванивали, как аптечное стекло. С крыш уже
капало -- это по каплям отпускали весну.
Легкое отношение к жизни делает ее тяжелой.
Мелкомасштабный обличитель, жрец богини Афины-неполадки.
Мы с нею были как параллельные линии: шли рядом, но никак не могли
сойтись.
Мы убиваем время, вовремя убивает нас.
Мудрецы и кассиры одинаково спокойно относятся к деньгам.
Мыльный пузырь всегда радужно настроен.
Мало быть правым. Надо быть правым вовремя.
Не смейся, не дослушав анекдота. А вдруг он не смешной?
На курорт он ездил только с женой. Если не со своей, то с чьей-либо.
-- Ну как? Вертели уже вашу картину? -- Нет. . . все еще крутят!
На коньках он походил на подкованного бегового жеребца.
Нашла коса на парикмахера.
Начитанный человек:
-- Как?! Вы не читали твеновской "Хижины дяди Тома Сойера?"
Не всякая старость достойна уважения: не приходится уважать ревматизм
только за то, что он--застарелый.
На доме, где он проживает, будет когда-нибудь прибита мемориальная
доска: "Здесь жил и перерабатывал..."
Нет морального облика без единого облака.
Не руки "не доходят", а ноги.
Наивно дидактический фильм -- не столько говорящий, сколько
уговаривающий.
Нет ничего тяжелее легких связей.
Ничего не попишешь--надо писать.
Не горюй о потерянном--радуйся найденному.
Н. Н. не признавал в меню языка: --Я не ем того, что было уже у
кого-нибудь во рту.
На чужих похоронах мы волнуемся, как актер на репетиции.
Не ищи забвения--оно найдет тебя.
Не "Писатели о себе" (есть такая книга!), а "Писатели о себе подобных".
Вот интересно было бы.
О Гамлете: принципиальный принц.
От нее шел свет и падала тень в виде мужа.
Он оправдывал свои ошибки тем, что живет в первый раз.
Об юмористе Н. говорили, что он смеялся до упадочничества.
Он капризничал, как человек, избалованный плохой жизнью.
Он испытывал муки Тантала, который никак не дотянется до водки.
От смешного до печального--один шаг. От печального до
смешного--значительно больше.
О присутствующих не говорят, об отсутствующих злословят.
Она была холодна, как мороженое, итак же легко таяла, как оно.
Он нес вздор, но нес его в журналы.
Она была завита, как овца, и так же развита.
Осуждать легче, чем обсуждать.
Оратор пожелал артистам-лилипутам "расти и расти".
Она была так болтлива, точно съела попугая.
Он сидел в заднем углу и думал свои задние мысли.
Он походил на картинку из модного журнала, где тщательно вырисована
каждая складка костюма, а лицо только намечено пунктиром.
Он хотел развалиться в кресле, но кресло его опередило: оно
развалилось.
Ослепительно яркая личность. От солнца отличается тем, что никогда не
краснеет.
О заслугах юбиляра говорили в порядке дискуссии.
Он считал, что долголетней литературной работой завоевал право писать
плохо.
Она осталась в его памяти, как номер телефона давно умершего человека.
Ответственность подобна одежде: публично снимать ее с себя не следует.
О жизни и о деньгах начинают думать, когда они приходят к концу.
О нем нельзя было сказать, что его среда заела. Его среда запила.
Он был из тех неудачливых людей, которые умудряются терпеть
кораблекрушение даже на суше.
Он изрекал те бесспорные истины, которые наши бабушки вышивали
крестиками на полотенцах.
Она уже обижалась, когда ей уступали место в трамвае.
Она была современным -- капроновым -- синим чулком.
Она была как отредактированная рукопись, из которой вымарали все
занятное.
Он говорил с ней с позиций бессилия.
Проблема межпланетных сообщений его не интересовала. Он думал о том,
как проехать домой в часы "пик".
Пил с горя, что врач запретил ему пить.
Привык встречать по платью--и на пляже, где все были в трусах, не знал,
как с кем держаться.
Производство телеграфных столбов -- "Столпотворение".
С неба сыпалась крупа, а на тротуарах была каша.
Самолюбиво уверял, что его как-то вывели в некрологе.
Сердился, что газету приносят поздно, а читал ее только на следующий
день.
Соболь мечтал сбыть свою соболиху на шею кому-нибудь другому.
Она обвилась вокруг него, как вьющийся горошек вокруг жердочки.
Самым ценным из номеров эстрадной программы был номерок на сданную
верхнюю одежду.
Пишет "для себя". А надо для других. Писать "для себя" -- вздор.
Искусство всегда адресовано другим.
Подымал вопросы для виду,--как атлет полые гири.
Пена всегда выше пива.
Пользоваться чужими Остротами так же бестактно, как брать взаймы
бритву,
Плохо, если о тебе Некому заботиться. Еще хуже, если не о ком
заботиться тебе.
Пишущая красавица (машинистка).
Плагиатор, которого упрекнули в том, что он сдает в журнал чужие вещи,
даже не пытаясь их переделать: -- Переделывать? Да ведь это же сизифов труд.
Почти Шекспир: "И башмаков еще не износила, как новых попросила".
Престарелому юбиляру поднесли адрес врача.
Повесть печаталась в журнале в порядке осуждения.
Под старость он еще хорошо видел. Он не видел только того, что
состарился.
Пожарный всегда работает с огоньком.
Портретист и боксер интересуются лицом по-разному.
Плохо, если высокое положение кружит голову артисту, работающему под
куполом цирка.
Перед тем как начать доклад, он протер пенсне, а потом стал втирать
очки.
Пушкин о стандартных кинофильмах: "Иные нужны мне картины.. ."
Писал ей "для шика" о своем воображаемом разгуле, а она, читая его
письма, по-настоящему страдала и плакала.
Продавец, покупательнице, примеряющей каракулевое манто: -- Вы точно
родились в каракуле!
Подпаску всегда кажется, что он умнее пастуха.
Посредственный учебник средней истории для высших учебных заведений.
Погода располагала к любви, а на огороде старый хрен заигрывал с
молодой картошкой.
Писал он гладко--и от чтения его книг в душе не оставалось заноз.
Пример брал с своего начальника, взятки--с подчиненных.
После долгой разлуки, с друзьями он увидел, что они поседели, а их жены
стали блондинками.
Пятая спица в колеснице Аполлона.
Это была не жизнь, а будничное житье-питье.
Предельно неудачливый человек: подавился монеткой, запеченной в пироге
"на счастье".
"Старожилы не запомнят". . . У старожилов всегда короткая память?
Собираясь ставить фильм из жизни Сократа, режиссер подбирал
"ксантипаж".
Слово -- серебро, зубы -- золото.
Соловья баснями не кормят, а читателя перекармливают.
Сердился на внука за то, что тот сделал У его дедом.
.
Сена в городе не было, и извозчик кормил лошадь соломенными шляпками.
Сначала мы плохо говорим о людях, потом плохо о них думаем.
Станция "Минеральные водки". (Опечатка)
Стручок был набит горошинами, как трамвай пассажирами.
Самое плохое в жизни то, что она проходит.
Сделала ради него шестимесячную завивку, а он бросил ее через месяц,
Это были те неожиданно теплые дни поздней осени, которые судьба дарит
людям, не успевшим своевременно замазать оконные рамы.
Эту неуютную комнату нельзя было назвать "покоем".
-- Я пью не больше ста граммов, но, выпив сто граммов, я становлюсь
другим человеком, а этот другой пьет очень много.
Щедрина знал по бороде. Толстого--по босым ногам. Не читал ни того, ни
другого.
Это был не столько человек долга, сколько человек задолженности.
В комнате еще витали мысли предыдущего жильца.
Хвали ближнего своего, как самого себя. Он отплатит тебе тем же.
-- Верхнее платье снимать обязательно -- сказал грабитель, снимая шубу
с прохожего.
После третьего инфаркта его стали называть генералом-от-инфарктерии.
Таких людей трудно переделывать -- к ним не подберешь запасных частей,
как к импортным будильникам.
Чтоб не отстать от жизни, он ходил на все похороны.
"Крашеный пол" (женский).
Поставили вывеску "Цветов не рвать", а цветы посадить забыли.
Больной жаловался на камни в печени, и врач обещал, что он от недуга не
оставит камня на камне.
Искусство--догадка о том, чего пока еще не знает наука.
Поэт божьим попущением.
Стихопромышленники.
После шестой рюмки водки он уже не мог стоять за свои убеждения.
На рынке продавали ботинки "с рук".
Дожил до внуков. Впал в "дедство".
Она была тяжела на подъем, но легка на падение.
Тщеславный фельдшер. Полон воспоминаний о том, как он "поправил"
ошибающегося врача.
Долговязый дурак--ума на его рост не хватило.
Трюфели и рододендры растут преимущественно в переводных романах.
О ком бы мы ни плакали, мы плачем о себе.
Не мышеловка, а мужеловка.
"Каменный гость". Сел и не уходит.
О поэте Н.: "Уцененный Блок".
Был нагружен талантами, как дачник покупками, и дорогой половину
растерял.
Слава как смерть: она отнимает человека у его близких.
Это были те незначительные выходы таланта, разрабатывать которые
нерентабельно.
Великие платят за искусство жизнью, маленькие -- зарабатывают им на
жизнь.
Критик писал о статуе, что она "ничего не говорит зрителю".
Будущее делают сегодня.
-- Вы подождите немного. Пятиминутка длится у нас не более сорока
минут.
Это было не творчество, а нечто вроде детской игры "Конструктор", когда
ребята складывают конструкции из приготовленных другими частей.
Сердце надо беречь. И не только свое.
И свинью допускают к столу, но только в виде ветчины.
На необитаемом острове не прославишься.
К взяточникам он относился снисходительно--это были его коллеги по
"беру".
Прошлое страшно тем, что оно крадет у нас будущее.
И жил рисуясь, и почил "в позе".
Заснул, забыв принять снотворное.
Это был тот среднемещанский климат, в котором произрастают фикусы в
кадках и герани в горшках.
Газета времен до изобретения книгопечатания: "Непечатное слово".
Выговороносец.
Газета водников "Ватер-газета".
-- Я ему вторично в третий раз говорю. ..
Бытие определяет сознание, питие за-мутняет его.
Природа не знает иронии.
Делиться мыслями с другими хочешь? Брось! На тебя одного хватило бы1
Высшая степень низости.
Всех современников он уже оклеветал. Теперь он клеветал на потомков.
Мутность прощают вину, но не воде.
Как много их (женщин), которых якобы "любил Блок".
Малые формы: скетч, юмореска, эпиграмма, микроинфаркт.
Надо всегда идти вперед, за исключением тех случаев, когда перед тобой
пропасть.
Все можно пережить, кроме своей смерти.
Свыше пятид"сяти лет проработал в литературе Эмиль Кроткий (Эммаиуня
Яковлевич Герман).
В 1911 году в одесской периодической печати появились его первые
проияведения. Замеченный Алексеем Максимовичем Горьким, Эмиль Кроткий стал
сотрудником гаяеты "Новая жигны" и журнала "Летописи", выходивших под
редакцией Горького. Одновременно его сатирические стихи печатались в
"Сатириконе".
Восторженно встретил Эмиль Кроткий Октябрьскую социалистическую
революцию. Ее пафос, ее великую созидательную силу он отразил в книгах
лирических стихов "Растопленный полюс", "Скифский берег", "Стихи о Москве" и
в поэме "Разговор с Вильсоном".
Широкую популярность приобрели его сатирические проихведения,
стихотворные миниатюры, басни и эпиграммы, печатавшиеся в журнале
"Крокодил". Особый успех выпал на долю его "Отрывков иа ненаписанного" --
комических афоризмов сентенций.
В 1956, 1959 и 1964 годах в "Библиотеке "Крокодила" вышли большими
тиражами книги Эмиля Кроткого "Портрет и зеркало", "Сатирик в космосе" "В
беспорядке дискуссии".