Они — могущественные Огненные стражи
С неистово вертящимися саблями!
Глаза их — жернова, земли огромней;
Потоки крови истекают из их ртов.
Беда тому несчастному, над кем
Они вдруг надругаются! Они
Увлечены волнами пламенного гнева
В неумолимые моря!
Того беда постигнет, кто не сможет
Пройти сквозь беспокойную Завесу!
Преобрази себя суровым нашим делом
В лазурную стрелу,
Взлети из лука Воли!
И радугу узри! Твой выстрел — это пламя,
Которое достигнет Зала Смерти
За Отраженным Именем, где едва
Крест виден Розовый.
ОЛИМП:
Это виденье, значит?
МАРСИЙ:
Да.
ОЛИМП:
Так расскажи об этом!
МАРСИЙ:
Нет! Только не об этом!
Из всех цветов Его полей, мы этого
Не называем. Там на устах наших печать,
Где скрыт
Ключ Лжи Вселенской со своею тайной.
Но знай — эти видения дают
Подсказку равно мимолетную и тонкую,
Которая на мысль наводит, будто есть за ней
Работник более великий, чем работы.
Тому дано, кто препоясал чресла,
Кого не одурачили слова,
Кто жизнь свою, зажав в руке, легко
Отбрасывает по команде Воли,
Узреть это Виденье за Завесой.
Бледны и жалки те видения,
Что я описывал!
Бог вечный Света и Любви
В душе зарей восходит. Зри же!
Великий Бог Могущества и Славы!
Вне чувств и зрения, сияющий огонь
Бьет из его сверкающего взора!
Бесформенные, все миры огня — лишь атомы его!
Адепт захвачен, уничтожен;
Умри, пока не прозвучало Имя!
Сгорает в этом пламени душа.
Одна лишь капля от божественного кубка —
Бескрайнее чем бездна вод,
Бессмертье поглощающая!
Но эго еще ясно, не смотря
На все великолепие Его. И память ковыляет,
Как слепец,
И спотыкается о все былое.
Крошится речь как известковая скала,
В то время как душа уверена в одном —
Что, не смотря на все обманы и ловушки,
Что надо обойти,
Сокрыта в малом Истина — и Бог
Есть Человек.
ОЛИМП:
Учитель! Трепещу и радуюсь!
МАРСИЙ:
Пред Гласом истинным
Сомненья рушатся.
Кидаются клушицы речи врассыпную
Как воробьи пред ястребом.
ОЛИМП:
Именно тогда адепт достиг мистической горы?
Там Свет, Любовь, там Жизнь, они — его?
МАРСИЙ:
Да. И есть там некий Высший, Удалившийся,
Которого я знал, Им будучи. — АГА!
Он скрыл себя рассвета занавесом. Зри! Он —
Песня, ветерок, румянец, розовое пламя
Его глаза — лазурь всей вышины небесной,
А волосы — жасминовая пена газа,
Прекрасней всей пшеницы рая, бледно-золотой.
Бездонных глаз родник!
В колодец этот падает адепт,
И умирает на устах жемчужных,
Захваченной ветвями дня росе!
ОЛИМП:
Так сладко слушать это, что я замираю
В молчании у ног твоих.
МАРСИЙ:
Восстань!
И мне, узнавшему Его, поведать дай,
Что никогда во тьме не исчезает путь.
Ты, потеряв его, и впрямь потерян будешь,
Но Он тебя не потеряет никогда!
ОЛИМП:
Поведай Слово!
МАРСИЙ:
Имей я миллионы песен,
И в каждой песне миллионы слов,
И в каждом слове — миллион значений,
Не смог бы сосчитать я множественный хор
Блаженных райских птиц,
Или собрать крупицы
Восторга урожая! Разве ты
Не слышал наставленья правильно?
Относится к сему оно
Как куб к квадрату, ибо это слово
Истинно и вечно.
ОЛИМП:
Величественный и необыкновенный!
Пылающих колес безбрежный свет!
МАРСИЙ:
Да! Видение колеблется.
Пред тем, как ты узнаешь, надобно постичь.
И в этот час невыразимая печаль
Скует молчаньем губы бойкие.
ОЛИМП:
Затменьем мысли речь всегда была.
МАРСИЙ:
Дабы от тех, кто истину искал,
Идя на ощупь в лабиринтах миражей,
Не скрыть ее, велели мудрецы
Всех царств и всех времен
хранить молчанье.
Со словом обретают зрение, и те, кто видит, немы.
Мы сотни раз искали путь, чтоб мудрость
Поведать нашу. Речь перевирает
Бесстыдно нас настолько, что слова
Похожи на бесформенный кристалл,
Тогда как к сердцу жизни примыкают
Они тесней, чем все искусство!
ОЛИМП:
Все же, говори!
МАРСИЙ:
Ах, если бы я только мог поведать
О вечных истинах Любви и Света!
Есть Павлин;
В его хвосте — бесчисленные перья Пана!
Бессчетные глаза на каждом —
Сотворенных тайн
Корона! И каждую несет
Павлин как Первую.
ОЛИМП:
Как это возможно?
МАРСИЙ:
Ум проклят. Это невозможно. Это есть.
Смотри — нахлынул батальон на батальон! Война на Небесах! Душа еще поет,
Принужденная шпорой Воли,
Но разум нем; его последний крик —
Последний вопль агонии!
ОЛИМП:
Бесспорно, он страдает.
МАРСИЙ:
Невыносимо! Но запомни — разум сильным
Обязан быть, чтоб умереть, ведь разум слабый
Подобен глыбе льда, под жарким солнцем
Вертящейся и тающей. Поэтому
Будь сильным, о Хозяин Мысли! Отыщи
Баланс меж удивленьем и умом,
Потом отбрось
Свой разум прочь,
Его навеки,
С самим собой в балансе, потопи.
Чтоб пик зазубренных он боле не вонзал
В застывший воздух!
То — второй покров. Теперь,
Как мы ума убили атрибуты
На алтаре их Бога,
Так Второй Период
Убьет все мысли,
Для того, чтобы достичь
Того, что есть вне разума.
ОЛИМП:
Того, что есть… — не мысль? Не чувство?
МАРСИЙ:
Знание есть опыт,
Себя познавший. У былой
Хозяйки геометрии, пчелы,
Об этом нет ни слова.
Сметливость мудрости не мать!
За искреннее неуменье объяснять
Зовут безумными поэтому адептов.
Язык рождает мысли ложные, а истинные
Он высиживает долго.
Использование вещи, нам известной,
Нас побудило дать ей имя. В старину
Уподобляли люди разум ветру; дураки
Считают имена вещами и впустую
Кичатся духами и призраками.
Религия идет за слов игрою!
И мы, кто знает Господа,
Безрезультатно
Отыскиваем способ это прояснить.
ОЛИМП:
Отчаяние для людей!
МАРСИЙ:
Человек есть семя
Невообразимого цветка.
Соединив в единстве мысль и деяние,
Он может расцвести тотчас!
ОЛИМП:
Коль в безопасности душа, то истинно ль видение,
Что возникает в ней?
МАРСИЙ:
Хоть кажется она спокойной, вероятно
Иная мысль прокралась в мозг адепта,
Чтоб помешать ему.
Довольно ожидания успеха,
Чтобы рассеять напряженье этой мысли.
Какая разница тогда? — АГА!
«Виденье человека умирает, в божественное канув» или
«Наследному избраннику Небес
Господней милостью дан Свет»?
Все суть пустые тезисы, иссохшие сосцы
Коровы теологии. Но дело это дело.
Единственное, что доподлинно мы знаем —
Что боги требуют достойного зерцала.
Поэтому очисти свою душу!
Пусть будет строг твой волевой контроль,
А остального — жди!
Коль небеса очистились, рассвет
Явиться не замедлит!
ОЛИМП:
Довольно! Это будет сделано.
МАРСИЙ:
Остерегись! Легко сказать «отважиться».
Ведь каждый человек — это Эдип,
Решивший, что имеет силы Сфинкса:
Отвагу, Волю, Мудрость и Молчанье.
Адепты даже, сын мой, с превеликим
Трудом его одолевают!
Подобно сгнившим фруктам, упадают мысли,
Но уничтожить то, что их творит — свое же Я?
Ведь это значит, что свою же душу
Тебе придется выдрать с корнем!
О мальчик, это миф о мандрагоре!
ОЛИМП:
Ты говорил, что Путь был радостью.
МАРСИЙ:
Ложь, чтобы тебя дурачить!
ОЛИМП:
Учитель!
МАРСИЙ:
Боль с радостью — игрушки-близнецы ума.
И даже первые виденья выше их.
ОЛИМП:
Запутанные руны, что зубрил я,
И то мне правды столь понятной не открыли.
О простота непостижимая, я вижу!
Слепой червяк, раздавленный пятою
Всего, чем я являюсь, понимаю,
Что истина моя была ничтожной болью,
Меня, ликующего, ранившей случайно.
МАРСИЙ:
Сперва отмечено жестокостью
Отсутствие ума.
Мученья и восторг терзают душу.
Так происходит разрушение контроля.
Спокойным ястребом парит адепт, и бык
По гладкой тверди не ступает столь спокойно!
Проходят экстатические боли и
Наступает равновесие.
ОЛИМП:
Великолепные, высокие дороги истины!
МАРСИЙ:
Так тенью-заблуждением сперва
Приходит вспышка ужаса и света.
Потом приходит свет как свет; и чем он ярче,
Тем равномернее горит спокойствие. Та страсть,
Что слила душу с Богом, под контроль
Строжайший взята.
Малейшее блаженство на земле —
Последний отзвук этих поцелуев.
Спокойствие, а не экстаз, чистейшее спокойствие!
И от Великой Матери роса,
Сошедшая, листву покрыть стремится
Нежно. В конце — АГА!
Виденье превысит все виденье!
Красоты эти — лишь подмостки
Перед Дворцом Закрытым Короля.
ОЛИМП:
Но ты сказал, однако, что пред тем,
Как даст росток побег зеленый,
Из земли
Должна быть с корнем выдрана душа.
МАРСИЙ:
Теперь мы подошли к вещам секретным,
Известным — сколь немногим!
Цепляться человек привык
За мир материальный. Но отбросив
Покровы эти внутренние, видит
Снаружи их. Открой же изумительные грани
Бутона розового! Свежий лепесток
Показывается, стоит только новому
Чему-то появиться. Что их связывает Желанием? Болезнь,
Ужаснейшая из ужасных Судеб!
ОЛИМП:
Я отказался от всего, дабы ступить
На путь небесный!
МАРСИЙ:
Легко сказать. Чтоб отказаться от всего,
Сперва все полюби и все присвой.
Ни ты, ни я не выбрались из рабства.
И все, когда я, скептик, половину
Шутя, пообещал, отняли у меня.
И не без боли! ОНИ убили моего ребенка,
Мою жену в бесчестье увлекли
Страшнее смерти, довели до исступленья
Мое измученное тело и лишили
Меня здоровья, красоты, богатства, силы,
Любви и пыла.
Ты отказался от всего? Так откажись
И от соринки в оке!
ОЛИМП:
Но то другое!
МАРСИЙ:
Жизнь едина.
Магия есть жизнь. И дом земной,
(как его люди называют)
Необходим наследнику светила!
Громи его! Он дырами зияет.
Адепт уходит прочь и за спиною
Руины оставляет!
ОЛИМП:
Что соответствует
Руинам разума?
МАРСИЙ:
Да!
Услышь же Испытание Завесы,
Второй Завесы!..
Но избавьте
Меня от этой памяти!
Я в ужасе
Бледнею, раскрывая
Завесу Бездны!..
Но да будет полной исповедь.
ОЛИМП:
Учитель, припадаю к твоим стопам! Отчего
Они покрыты потом с кровью?
МАРСИЙ:
От ужаса слепого у меня
Дыхание перехватило. Бездны путь
Идет сквозь ужасы темней и жутче смерти.
Что их поддерживает, мужество и волю?
Встает рассудок на дыбы,
Подобно лошади испуганной!.. На ад
Бездонный этот никакой
Не хватит памяти!
Где даже возникающие тени
Кошмарны слишком, чтобы описать!
И в урожае ужаса Судьбы
Нет гибели подобной. Речи ключ
Подавлен у истока. Знай,
Что мудрый духом держит курс туда,
По мыслей связям следственным. АГА!
Их уничтожь, и разум уничтожь!
О жуткая, бездонная, слепая
Безумья пропасть! Должен проложить
К тебе адепт свой путь. Где наша боль находит
Свой конец, где умирает разум!
Смотри — поскольку не добьют сюда мортиры;
Стал дом крошиться градом кирпичей!
Заглушен смысл всего, что слышу я.
Отдельный звук — тук, тук,
Стучит, колотится, трещит, но не имеет
Значенья боле ничего.
Сквозь занавес души несутся
Видения бессмысленные.
Любая рябь воды — безумье грез Помешанного! Пусть
В тебе крошатся цепи памяти, и рвутся
Причинности жгуты!
«Я» уничтожено! Безумные, свободные
От бытия и от законов, Эго со Вселенной
Несутся в черное проклятье хаоса!
ОЛИМП:
Здесь завершаются исканья философские.
Нет выше знания, чем ничего не знать.
МАРСИЙ:
Да, но не достает
Воздействия реальной жизни тезису.
Это виденье — боевой топор,
Раскалывающий череп.
О, я прошу прощения!
Мое слабеет мужество,
Мой увядает дух!
О. пропусти!
ОЛИМП:
Я пью
Отравленный напиток Сфинкса.
О, горькое лекарство!
МАРСИЙ:
Ловушка мрачная, в которую я пойман.
Как выбраться — не знаю. Никогда,
Возможно, время не разрушит этот путь,
Невыносимо, нестерпимо мрачный!
О, проходи, столетий призрак, проходи!
Бери, что за спиною я оставил.
Меж мыслию и мыслью сквозь столетья
Постиг я тайну связи. Через жизни,
Во многих формах, наконец сведен
Я в эту точку, мрачный план созданья.
Я знал секрет свой. Из всего, чем был,
Я зажигательное смастерил стекло
Испепелив им все, чем я являюсь.
И руны станут полны, в миг, когда
Все, чем я буду,
Мелькнет как тень на небе.
Потом я рассуждения оставил. Пустая, проклятая вещь!
И, волею свой отбросив прочь,
Оковы метафизики, я смело
Шагнул в тот лабиринт, где старый змей
Безумия проклятие плетет!
И встав на путь непроторенный,
Сквозь ущелья
Ведущий дикие, я сделался ребенком.
Плывущего по безымянным рекам,
В ущельях вьющихся, небесно-голубым,
Месяц за месяцем, на пустошах бесплодных,
В тропическом лесу, в жару и в холод,
На Тартара снегах и щедрых землях
Найдешь меня —
Ведомого рукою
Кого-то мудрого, кого не понял я.
И днем и ночью, вечером и утром,
Отшельник одинокий, я взывал
К Нему в смиренной преданности,
Как слеза росы
Взывает к океану.
В скитаниях своих добрался я
До сада древнего, что был воспламенен
Волшебницы стопами.
Я подхвачен был
Потоком бытия. Открылся мне
Величественный вид,
Неописуемое зарево Вселенной,
Плетущей тайну света и любви.
В меня он снизошел. Могущественная воля —
Моя или чужая — сквозь виденье
Послала дрожь, весь свет в ночи погас,
И мир был уничтожен
Открытьем Ока.
Как о том поведать?…
ОЛИМП:
Учитель, меня гложет
Предчувствие несчастья высшего!
МАРСИЙ:
Воистину, божественность покинула святыню!
Но все иллюзии ушли, узри того, кто есть!
ОЛИМП:
Я слышу в воздухе текущую неспешно
Мелодию божественную!
МАРСИЙ:
Хор ангелов, которым ведомо
Об Испытании великом: на него
Решился и прошел его
Еще один Брат Солнца!
ОЛИМП:
Учитель, крик великой птицы
Сливается с раскатом грома.
МАРСИЙ:
Это эхо слова,
Что разорвало мир на части.
ОЛИМП:
Учитель, там твоя фигура
Простерлась в небе.
МАРСИЙ:
Но то не я.
Адепт рассеян. Это бледный призрак,
Извергнутый из пасти бури.
Восстает другой!
ОЛИМП:
И все ж в тебе, через тебя!
МАРСИЙ:
Не я.
ОЛИМП:
Но для меня — ты.
МАРСИЙ:
Так этого довольно, чтобы волю
Твою сковать, чтоб жребий твой низвергнуть
Неведомо куда?
Что ж, хорошо!
ОЛИМП:
И право, нет сильнее заклинанья!
Сквозь жизнь, сквозь смерть, по морю и по суше
Я за тобой последую.
МАРСИЙ:
Нет. Следуй за собою,
Не за мной.
За Ангелом Хранителем твоим,
Что выведет тебя из горечи пустыни — АГА!
К непостижимой бездне.
Это есть
Земля обетованная Его.
ОЛИМП:
О ты, владеющий ключами ото всех
Творенья тайн, поведай мне,
Что было
После того, как мир свой Бог разрушил?
МАРСИЙ:
Тогда я стал, ничтожный человек,
Мечу горящему подобен. Жизнь моя,
Наполненная святостью, познавшая
Свою же красоту, подобно роднику,
Разлившемуся с таяньем снегов,
Свое течение устремила, чтобы счастье
Вселить в сердца людей.
Одной безумной радостью
Их жизни сделать — о вино,
Смесь с амброю и миррой! — горько-сладкий аромат,
Сияние утесника колючего,
О Мудрость нашего Пути!
Когда из глины восстает фигура,
То все оспариваемое божие отцовство
Перестает оспариваемым быть.
Живи под ласковым и ярким солнцем!
Оставь в покое мир теней!
ОЛИМП:
Для каждого там есть корона,
Для каждого есть трон!
МАРСИЙ:
Это корона есть молчание.
Сокрытая и истинная! Знание
Чистейшее есть этот трон. И перед ним,
Стоят, склоняясь, достоинства благословенной группой;
Величье, милосердие и власть
Гармония и сила с красотою,
Великолепье и победа, звездный дождь
Огней, что по своим пути отрезкам
Лилейными стрелами мчатся. Ожерелье
Сияющего света, далеко
Вниз к Основанью брошенное. С него
Жемчужина, Вселенная, свисает —
Как драгоценный круглый камень наслажденья!
Падение закончено! Зарделась
От удовольствия невеста!
ОЛИМП:
И все — из-за открывшегося глаза?
МАРСИЙ:
Когда горящий вдалеке Глаз Ястреба
Затмил Звезду Серебряную, то исчезли
Рубиновая Роза с Золотым Крестом.
О, вы, братья Звезды, его сиянием
Обласканные от чела и до груди,
Есть ли еще какой-либо восторг,
Способный неофита взволновать,
Простертого и бледного?
ОЛИМП:
Но в этом нет нужды! Я весь горю,
Я страстно рвусь к Блаженства бездне!
Я призываю
Четыре силы Имени:
Земля и ветер с облаками,
Море, дым и пламя
Свидетельствуйте: этой триединой
Звездою я клянусь низвергнуть
Преграду расщепленную.
Но как того достичь?
Шатается и гнется воля,
Которой средств недостает!
МАРСИЙ:
Есть семь ключей к вратам великим, будучи
Восемью в одном и одном в восьми.
АГА!
Сперва — пусть тело будет неподвижно,
Воли саваном
Спеленутое, как труп окоченевшее. Тогда
Ты выбросишь младенцев голосящих,
Ум волнующих. Второе: дыханье пусть
Глубоким будет и спокойным,
Размеренным и медленным, чтоб ты
Уравновешенности вод великих
Всем был своим подобен существом.
Да будет, в третьих, жизнь твоя спокойной,
Качающейся пальмой на ветру,
В четвертых — проследи, чтоб воля к жизни
Любовью к Бездне ограничена была.
Пять: неподконтрольна разуму,
Пусть мысль наблюдает бытие.
Следи за каждой мыслью, что возникнет;
Сурово бдительность усиливай свою!
Целеустремленный, волевой,
Смотрящий Вглубь себя, не упускай
Анализа ни крохи!
В шестых — в недвижных мыслях, успокой
Малейший шепот ветра! В ровном пламени
Сожги себя дотла единым словом!
Затем уйми восторг — да будет
Глубокой медитация. Убей
И Бога, если отвлекать
Тебя от действа станет!
Наконец,
Когда все это слито воедино,
Является полуночный рассвет!
Единство наступает, но и в этом
Ошибки также должно избежать.
Сдержи свои эмоции, взгляни
На корень наслаждения, во мраке
Сокрытый. Имя, вид, влияние
Даже высокого
Сознания отбрось! Постигни суть!
Я оставляю здесь тебя:
Ты Мастер. Почитаю
Твое сияние, о Брат
Серебряной Звезды!
ОЛИМП:
Не может овладеть покой
Моими членами! Гиганты и колдуньи
Мои противники! Драконы, людоеды
Мешают мне! Свирепствует Борей!
Плывет Левиафан, и лев рычит!
Нет ни Зефира ласки, ни пеанов
Для Пилигрима Розы!
МАРСИЙ:
Учу я королевской
Дороге света. От судьбы своей
Свободен будь, и чутко выбирай
Ученья место своего.
Пускай священный лес
Там будет для уединения, и место
У тихого потока, под корнями
Величественных исполинов, что колышут
Своими кронами в спокойном воздухе.
Где зелены
Приветливой травы ростки,
Где тут и там разбросаны
Лишайники и папоротники, где
В воде свернулись лилии, а солнца
Лучи в ветвях запутались.
Где вечно тихий вечер!
Угомони всех райских птиц — АГА!
Настойчивым и низким гулом
Неумолкающего водопада.
Божественною драгоценностью ты будешь
Для места этого. Как пламя в сердце,
Как в изумруде Истина!
Ты выведешь березовую лодку
На реку в полночь, в самую средину,
Где ток ее спокоен. Прозвони
В златой свой колокольчик зовом духа,
Провозгласи затем
Такое заклинанье:
«Ангел, Ангел мой,
Приди ко мне!»,
Творя Магистра знак
Ляпис-лазури жезлом.
Тогда, быть может, ты в ночи беззвучной
Явленье Ангела увидишь своего,
Услышишь еле слышный шепот крыльев
Узришь звездами изукрашенную грудь —
На ней двенадцать драгоценностей прекрасных
Двенадцати сияют королей!
Чело его украсит диадема
Из слабого мерцанья звезд, где властно
Сияет Око. Ты оцепенеешь. Любовь твоя
Уловит тихий глас:
Возлюбленному своему он все расскажет:
И будет кончена пустая болтовня!
ОЛИМП:
О, я одержим теперь
Священной спешкой. Столь прекрасно
На вкус это учение, что кислым
Мне кажется вино любое.
МАРСИЙ:
Сын мой, пчела найдется
Для каждого цветка.
Лежи хамелеоновою чашей,
Открытою — и пусть
Он высосет твой мед!
ОЛИМП:
Сомненье есть — Когда иные души
Высот сих достигают, остальные
Ужель не замечают их,
Взлетевших ввысь
Над судьбами простыми?
МАРСИЙ:
Они не безупречные святые. И хотя
Воображенье пасует пред их истиной, они
Ее скрывают —
Как самые возвышенные пики
Скрывают бедственно свои святые главы.
Не путай планы! Будь всегда
Сколь можешь, честным джентльменом!
От геральдической же святости свободны
Пусть будут речь с манерами! Кто лучше
Дерется, чем солдат-святой? Взгляни
На холст художника-адепта!
Слабы те души, что бояться подвергать
Свою возвышенность давлению земли!
Они постятся и едят
Невообразимую стряпню, болтают попусту
О тайнах и о братстве.
Сандалии и гетры носят, отпускают волосы
И думают, что стали Арахатами!
Как человеку усмирить душевное волненье?
Разумной Сменой Яств и Одеяний!
ОЛИМП:
Таких святых я знаю.
МАРСИЙ:
Легкий недостаток:
Как на удивление
У них язык подвешен хорошо!
Ублажены их жалкие душонки — АГА!
Духовной спеси ветром.
Они — сплошное отрицание: «Не ешь;
Какая для души отрава — мясо!
Не пей — пить вредно, а куренье
Опасно для здоровья! Волю отрицай!»
Магия есть жизнь; желанье Жить —
Единственное Утвержденье свыше.
А вещи, что дрожат от Жизни, для Небес
Не более важны, чем для Земли.
Провозглашай же радостное Да!
ОЛИМП:
И все же кое в чем
Святые эти преуспели — например
В самодовольства совершенстве!
МАРСИЙ:
Довольно. Вином и хлебом медитаций
Гораздо тоньше возрастает дух.
Забудь ошибки их и наши — пусть
Сосредоточатся все мысли на Любви!
Ах, мальчик, выше всех корон
И тронов всех любви святыня. В тайном
Святилище Его вино есть совершенное,
Одна лишь капля которого все боли,
Болезни все, что ранят нашу душу
Способна излечить.
Прекрасная дочь Джинна
Мне принесла крылатый свиток, и оттуда
Узнал я заклинание, что знанье
Дает того Царя Царей.
Мой ангел, я молю тебя сейчас!
Ко мне склони ты звездное чело!
Крыла расправь орлиные над нашим
Любви шатром!..
Восстань с сапфирового трона своего!
Туда, где сквозь колышущееся небо
Златое реет знамя красоты,
Явленье предвещая верных
Легионеров, с золотыми пиками,
Сиянием окруженных. Вижу там
Их факелы горящие, роскошные
Скопленья звезд, раскинутых широко
Лазурных ярких крыльев позади,
Что Ангела несут!
О, Сокол Золотой, неописуемый и чудный!
Все небеса потоплены в огне
Дабы твоим зерцалом сделаться! Кометами
Несутся звезды вниз — украсить
Твои одежды и корону оросить.
Как оперенье лунное какой-то
Нездешней птицы, ласкаемое ветром,
Во след себе ты увлекаешь свет небес.
Все небо гибнет в той бурлящей пене света,
От жара закипевшей твоего.
Все своды неба над тобой сомкнутся,
Когда ты вниз посмотришь на меня,
Тебя любящего.
Незабываемые поцелуи остаются
В моей душе, которая ушла,
Прочь удалилась от всей жизни, и была
Унесена в мерцающие брызги
Звезд твоего Эона. И — увы!
Я растворяюсь. Твое тайное Величество
Пускай поглотит эту искру.
ОЛИМП:
Приветствую! Приветствую тебя!
О проблеск света сквозь завесу!
С тобой восторгом я охвачен!
МАРСИЙ:
Постой!
Я несу послание.
Мне знанье даровали небеса —
То новый путь
В Секретный Элемент.
ОЛИМП:
Пока сиянье не угасло, огласи
Мистерию магическую!
МАРСИЙ:
На тех крылах лазурных я еще несом
В Сущность Всего. Сейчас, на тверди стоя,
Я чувствую — сквозь каждый нерв и вену
Бесчисленные токи Света, что дают
С неистово вертящимися саблями!
Глаза их — жернова, земли огромней;
Потоки крови истекают из их ртов.
Беда тому несчастному, над кем
Они вдруг надругаются! Они
Увлечены волнами пламенного гнева
В неумолимые моря!
Того беда постигнет, кто не сможет
Пройти сквозь беспокойную Завесу!
Преобрази себя суровым нашим делом
В лазурную стрелу,
Взлети из лука Воли!
И радугу узри! Твой выстрел — это пламя,
Которое достигнет Зала Смерти
За Отраженным Именем, где едва
Крест виден Розовый.
ОЛИМП:
Это виденье, значит?
МАРСИЙ:
Да.
ОЛИМП:
Так расскажи об этом!
МАРСИЙ:
Нет! Только не об этом!
Из всех цветов Его полей, мы этого
Не называем. Там на устах наших печать,
Где скрыт
Ключ Лжи Вселенской со своею тайной.
Но знай — эти видения дают
Подсказку равно мимолетную и тонкую,
Которая на мысль наводит, будто есть за ней
Работник более великий, чем работы.
Тому дано, кто препоясал чресла,
Кого не одурачили слова,
Кто жизнь свою, зажав в руке, легко
Отбрасывает по команде Воли,
Узреть это Виденье за Завесой.
Бледны и жалки те видения,
Что я описывал!
Бог вечный Света и Любви
В душе зарей восходит. Зри же!
Великий Бог Могущества и Славы!
Вне чувств и зрения, сияющий огонь
Бьет из его сверкающего взора!
Бесформенные, все миры огня — лишь атомы его!
Адепт захвачен, уничтожен;
Умри, пока не прозвучало Имя!
Сгорает в этом пламени душа.
Одна лишь капля от божественного кубка —
Бескрайнее чем бездна вод,
Бессмертье поглощающая!
Но эго еще ясно, не смотря
На все великолепие Его. И память ковыляет,
Как слепец,
И спотыкается о все былое.
Крошится речь как известковая скала,
В то время как душа уверена в одном —
Что, не смотря на все обманы и ловушки,
Что надо обойти,
Сокрыта в малом Истина — и Бог
Есть Человек.
ОЛИМП:
Учитель! Трепещу и радуюсь!
МАРСИЙ:
Пред Гласом истинным
Сомненья рушатся.
Кидаются клушицы речи врассыпную
Как воробьи пред ястребом.
ОЛИМП:
Именно тогда адепт достиг мистической горы?
Там Свет, Любовь, там Жизнь, они — его?
МАРСИЙ:
Да. И есть там некий Высший, Удалившийся,
Которого я знал, Им будучи. — АГА!
Он скрыл себя рассвета занавесом. Зри! Он —
Песня, ветерок, румянец, розовое пламя
Его глаза — лазурь всей вышины небесной,
А волосы — жасминовая пена газа,
Прекрасней всей пшеницы рая, бледно-золотой.
Бездонных глаз родник!
В колодец этот падает адепт,
И умирает на устах жемчужных,
Захваченной ветвями дня росе!
ОЛИМП:
Так сладко слушать это, что я замираю
В молчании у ног твоих.
МАРСИЙ:
Восстань!
И мне, узнавшему Его, поведать дай,
Что никогда во тьме не исчезает путь.
Ты, потеряв его, и впрямь потерян будешь,
Но Он тебя не потеряет никогда!
ОЛИМП:
Поведай Слово!
МАРСИЙ:
Имей я миллионы песен,
И в каждой песне миллионы слов,
И в каждом слове — миллион значений,
Не смог бы сосчитать я множественный хор
Блаженных райских птиц,
Или собрать крупицы
Восторга урожая! Разве ты
Не слышал наставленья правильно?
Относится к сему оно
Как куб к квадрату, ибо это слово
Истинно и вечно.
ОЛИМП:
Величественный и необыкновенный!
Пылающих колес безбрежный свет!
МАРСИЙ:
Да! Видение колеблется.
Пред тем, как ты узнаешь, надобно постичь.
И в этот час невыразимая печаль
Скует молчаньем губы бойкие.
ОЛИМП:
Затменьем мысли речь всегда была.
МАРСИЙ:
Дабы от тех, кто истину искал,
Идя на ощупь в лабиринтах миражей,
Не скрыть ее, велели мудрецы
Всех царств и всех времен
хранить молчанье.
Со словом обретают зрение, и те, кто видит, немы.
Мы сотни раз искали путь, чтоб мудрость
Поведать нашу. Речь перевирает
Бесстыдно нас настолько, что слова
Похожи на бесформенный кристалл,
Тогда как к сердцу жизни примыкают
Они тесней, чем все искусство!
ОЛИМП:
Все же, говори!
МАРСИЙ:
Ах, если бы я только мог поведать
О вечных истинах Любви и Света!
Есть Павлин;
В его хвосте — бесчисленные перья Пана!
Бессчетные глаза на каждом —
Сотворенных тайн
Корона! И каждую несет
Павлин как Первую.
ОЛИМП:
Как это возможно?
МАРСИЙ:
Ум проклят. Это невозможно. Это есть.
Смотри — нахлынул батальон на батальон! Война на Небесах! Душа еще поет,
Принужденная шпорой Воли,
Но разум нем; его последний крик —
Последний вопль агонии!
ОЛИМП:
Бесспорно, он страдает.
МАРСИЙ:
Невыносимо! Но запомни — разум сильным
Обязан быть, чтоб умереть, ведь разум слабый
Подобен глыбе льда, под жарким солнцем
Вертящейся и тающей. Поэтому
Будь сильным, о Хозяин Мысли! Отыщи
Баланс меж удивленьем и умом,
Потом отбрось
Свой разум прочь,
Его навеки,
С самим собой в балансе, потопи.
Чтоб пик зазубренных он боле не вонзал
В застывший воздух!
То — второй покров. Теперь,
Как мы ума убили атрибуты
На алтаре их Бога,
Так Второй Период
Убьет все мысли,
Для того, чтобы достичь
Того, что есть вне разума.
ОЛИМП:
Того, что есть… — не мысль? Не чувство?
МАРСИЙ:
Знание есть опыт,
Себя познавший. У былой
Хозяйки геометрии, пчелы,
Об этом нет ни слова.
Сметливость мудрости не мать!
За искреннее неуменье объяснять
Зовут безумными поэтому адептов.
Язык рождает мысли ложные, а истинные
Он высиживает долго.
Использование вещи, нам известной,
Нас побудило дать ей имя. В старину
Уподобляли люди разум ветру; дураки
Считают имена вещами и впустую
Кичатся духами и призраками.
Религия идет за слов игрою!
И мы, кто знает Господа,
Безрезультатно
Отыскиваем способ это прояснить.
ОЛИМП:
Отчаяние для людей!
МАРСИЙ:
Человек есть семя
Невообразимого цветка.
Соединив в единстве мысль и деяние,
Он может расцвести тотчас!
ОЛИМП:
Коль в безопасности душа, то истинно ль видение,
Что возникает в ней?
МАРСИЙ:
Хоть кажется она спокойной, вероятно
Иная мысль прокралась в мозг адепта,
Чтоб помешать ему.
Довольно ожидания успеха,
Чтобы рассеять напряженье этой мысли.
Какая разница тогда? — АГА!
«Виденье человека умирает, в божественное канув» или
«Наследному избраннику Небес
Господней милостью дан Свет»?
Все суть пустые тезисы, иссохшие сосцы
Коровы теологии. Но дело это дело.
Единственное, что доподлинно мы знаем —
Что боги требуют достойного зерцала.
Поэтому очисти свою душу!
Пусть будет строг твой волевой контроль,
А остального — жди!
Коль небеса очистились, рассвет
Явиться не замедлит!
ОЛИМП:
Довольно! Это будет сделано.
МАРСИЙ:
Остерегись! Легко сказать «отважиться».
Ведь каждый человек — это Эдип,
Решивший, что имеет силы Сфинкса:
Отвагу, Волю, Мудрость и Молчанье.
Адепты даже, сын мой, с превеликим
Трудом его одолевают!
Подобно сгнившим фруктам, упадают мысли,
Но уничтожить то, что их творит — свое же Я?
Ведь это значит, что свою же душу
Тебе придется выдрать с корнем!
О мальчик, это миф о мандрагоре!
ОЛИМП:
Ты говорил, что Путь был радостью.
МАРСИЙ:
Ложь, чтобы тебя дурачить!
ОЛИМП:
Учитель!
МАРСИЙ:
Боль с радостью — игрушки-близнецы ума.
И даже первые виденья выше их.
ОЛИМП:
Запутанные руны, что зубрил я,
И то мне правды столь понятной не открыли.
О простота непостижимая, я вижу!
Слепой червяк, раздавленный пятою
Всего, чем я являюсь, понимаю,
Что истина моя была ничтожной болью,
Меня, ликующего, ранившей случайно.
МАРСИЙ:
Сперва отмечено жестокостью
Отсутствие ума.
Мученья и восторг терзают душу.
Так происходит разрушение контроля.
Спокойным ястребом парит адепт, и бык
По гладкой тверди не ступает столь спокойно!
Проходят экстатические боли и
Наступает равновесие.
ОЛИМП:
Великолепные, высокие дороги истины!
МАРСИЙ:
Так тенью-заблуждением сперва
Приходит вспышка ужаса и света.
Потом приходит свет как свет; и чем он ярче,
Тем равномернее горит спокойствие. Та страсть,
Что слила душу с Богом, под контроль
Строжайший взята.
Малейшее блаженство на земле —
Последний отзвук этих поцелуев.
Спокойствие, а не экстаз, чистейшее спокойствие!
И от Великой Матери роса,
Сошедшая, листву покрыть стремится
Нежно. В конце — АГА!
Виденье превысит все виденье!
Красоты эти — лишь подмостки
Перед Дворцом Закрытым Короля.
ОЛИМП:
Но ты сказал, однако, что пред тем,
Как даст росток побег зеленый,
Из земли
Должна быть с корнем выдрана душа.
МАРСИЙ:
Теперь мы подошли к вещам секретным,
Известным — сколь немногим!
Цепляться человек привык
За мир материальный. Но отбросив
Покровы эти внутренние, видит
Снаружи их. Открой же изумительные грани
Бутона розового! Свежий лепесток
Показывается, стоит только новому
Чему-то появиться. Что их связывает Желанием? Болезнь,
Ужаснейшая из ужасных Судеб!
ОЛИМП:
Я отказался от всего, дабы ступить
На путь небесный!
МАРСИЙ:
Легко сказать. Чтоб отказаться от всего,
Сперва все полюби и все присвой.
Ни ты, ни я не выбрались из рабства.
И все, когда я, скептик, половину
Шутя, пообещал, отняли у меня.
И не без боли! ОНИ убили моего ребенка,
Мою жену в бесчестье увлекли
Страшнее смерти, довели до исступленья
Мое измученное тело и лишили
Меня здоровья, красоты, богатства, силы,
Любви и пыла.
Ты отказался от всего? Так откажись
И от соринки в оке!
ОЛИМП:
Но то другое!
МАРСИЙ:
Жизнь едина.
Магия есть жизнь. И дом земной,
(как его люди называют)
Необходим наследнику светила!
Громи его! Он дырами зияет.
Адепт уходит прочь и за спиною
Руины оставляет!
ОЛИМП:
Что соответствует
Руинам разума?
МАРСИЙ:
Да!
Услышь же Испытание Завесы,
Второй Завесы!..
Но избавьте
Меня от этой памяти!
Я в ужасе
Бледнею, раскрывая
Завесу Бездны!..
Но да будет полной исповедь.
ОЛИМП:
Учитель, припадаю к твоим стопам! Отчего
Они покрыты потом с кровью?
МАРСИЙ:
От ужаса слепого у меня
Дыхание перехватило. Бездны путь
Идет сквозь ужасы темней и жутче смерти.
Что их поддерживает, мужество и волю?
Встает рассудок на дыбы,
Подобно лошади испуганной!.. На ад
Бездонный этот никакой
Не хватит памяти!
Где даже возникающие тени
Кошмарны слишком, чтобы описать!
И в урожае ужаса Судьбы
Нет гибели подобной. Речи ключ
Подавлен у истока. Знай,
Что мудрый духом держит курс туда,
По мыслей связям следственным. АГА!
Их уничтожь, и разум уничтожь!
О жуткая, бездонная, слепая
Безумья пропасть! Должен проложить
К тебе адепт свой путь. Где наша боль находит
Свой конец, где умирает разум!
Смотри — поскольку не добьют сюда мортиры;
Стал дом крошиться градом кирпичей!
Заглушен смысл всего, что слышу я.
Отдельный звук — тук, тук,
Стучит, колотится, трещит, но не имеет
Значенья боле ничего.
Сквозь занавес души несутся
Видения бессмысленные.
Любая рябь воды — безумье грез Помешанного! Пусть
В тебе крошатся цепи памяти, и рвутся
Причинности жгуты!
«Я» уничтожено! Безумные, свободные
От бытия и от законов, Эго со Вселенной
Несутся в черное проклятье хаоса!
ОЛИМП:
Здесь завершаются исканья философские.
Нет выше знания, чем ничего не знать.
МАРСИЙ:
Да, но не достает
Воздействия реальной жизни тезису.
Это виденье — боевой топор,
Раскалывающий череп.
О, я прошу прощения!
Мое слабеет мужество,
Мой увядает дух!
О. пропусти!
ОЛИМП:
Я пью
Отравленный напиток Сфинкса.
О, горькое лекарство!
МАРСИЙ:
Ловушка мрачная, в которую я пойман.
Как выбраться — не знаю. Никогда,
Возможно, время не разрушит этот путь,
Невыносимо, нестерпимо мрачный!
О, проходи, столетий призрак, проходи!
Бери, что за спиною я оставил.
Меж мыслию и мыслью сквозь столетья
Постиг я тайну связи. Через жизни,
Во многих формах, наконец сведен
Я в эту точку, мрачный план созданья.
Я знал секрет свой. Из всего, чем был,
Я зажигательное смастерил стекло
Испепелив им все, чем я являюсь.
И руны станут полны, в миг, когда
Все, чем я буду,
Мелькнет как тень на небе.
Потом я рассуждения оставил. Пустая, проклятая вещь!
И, волею свой отбросив прочь,
Оковы метафизики, я смело
Шагнул в тот лабиринт, где старый змей
Безумия проклятие плетет!
И встав на путь непроторенный,
Сквозь ущелья
Ведущий дикие, я сделался ребенком.
Плывущего по безымянным рекам,
В ущельях вьющихся, небесно-голубым,
Месяц за месяцем, на пустошах бесплодных,
В тропическом лесу, в жару и в холод,
На Тартара снегах и щедрых землях
Найдешь меня —
Ведомого рукою
Кого-то мудрого, кого не понял я.
И днем и ночью, вечером и утром,
Отшельник одинокий, я взывал
К Нему в смиренной преданности,
Как слеза росы
Взывает к океану.
В скитаниях своих добрался я
До сада древнего, что был воспламенен
Волшебницы стопами.
Я подхвачен был
Потоком бытия. Открылся мне
Величественный вид,
Неописуемое зарево Вселенной,
Плетущей тайну света и любви.
В меня он снизошел. Могущественная воля —
Моя или чужая — сквозь виденье
Послала дрожь, весь свет в ночи погас,
И мир был уничтожен
Открытьем Ока.
Как о том поведать?…
ОЛИМП:
Учитель, меня гложет
Предчувствие несчастья высшего!
МАРСИЙ:
Воистину, божественность покинула святыню!
Но все иллюзии ушли, узри того, кто есть!
ОЛИМП:
Я слышу в воздухе текущую неспешно
Мелодию божественную!
МАРСИЙ:
Хор ангелов, которым ведомо
Об Испытании великом: на него
Решился и прошел его
Еще один Брат Солнца!
ОЛИМП:
Учитель, крик великой птицы
Сливается с раскатом грома.
МАРСИЙ:
Это эхо слова,
Что разорвало мир на части.
ОЛИМП:
Учитель, там твоя фигура
Простерлась в небе.
МАРСИЙ:
Но то не я.
Адепт рассеян. Это бледный призрак,
Извергнутый из пасти бури.
Восстает другой!
ОЛИМП:
И все ж в тебе, через тебя!
МАРСИЙ:
Не я.
ОЛИМП:
Но для меня — ты.
МАРСИЙ:
Так этого довольно, чтобы волю
Твою сковать, чтоб жребий твой низвергнуть
Неведомо куда?
Что ж, хорошо!
ОЛИМП:
И право, нет сильнее заклинанья!
Сквозь жизнь, сквозь смерть, по морю и по суше
Я за тобой последую.
МАРСИЙ:
Нет. Следуй за собою,
Не за мной.
За Ангелом Хранителем твоим,
Что выведет тебя из горечи пустыни — АГА!
К непостижимой бездне.
Это есть
Земля обетованная Его.
ОЛИМП:
О ты, владеющий ключами ото всех
Творенья тайн, поведай мне,
Что было
После того, как мир свой Бог разрушил?
МАРСИЙ:
Тогда я стал, ничтожный человек,
Мечу горящему подобен. Жизнь моя,
Наполненная святостью, познавшая
Свою же красоту, подобно роднику,
Разлившемуся с таяньем снегов,
Свое течение устремила, чтобы счастье
Вселить в сердца людей.
Одной безумной радостью
Их жизни сделать — о вино,
Смесь с амброю и миррой! — горько-сладкий аромат,
Сияние утесника колючего,
О Мудрость нашего Пути!
Когда из глины восстает фигура,
То все оспариваемое божие отцовство
Перестает оспариваемым быть.
Живи под ласковым и ярким солнцем!
Оставь в покое мир теней!
ОЛИМП:
Для каждого там есть корона,
Для каждого есть трон!
МАРСИЙ:
Это корона есть молчание.
Сокрытая и истинная! Знание
Чистейшее есть этот трон. И перед ним,
Стоят, склоняясь, достоинства благословенной группой;
Величье, милосердие и власть
Гармония и сила с красотою,
Великолепье и победа, звездный дождь
Огней, что по своим пути отрезкам
Лилейными стрелами мчатся. Ожерелье
Сияющего света, далеко
Вниз к Основанью брошенное. С него
Жемчужина, Вселенная, свисает —
Как драгоценный круглый камень наслажденья!
Падение закончено! Зарделась
От удовольствия невеста!
ОЛИМП:
И все — из-за открывшегося глаза?
МАРСИЙ:
Когда горящий вдалеке Глаз Ястреба
Затмил Звезду Серебряную, то исчезли
Рубиновая Роза с Золотым Крестом.
О, вы, братья Звезды, его сиянием
Обласканные от чела и до груди,
Есть ли еще какой-либо восторг,
Способный неофита взволновать,
Простертого и бледного?
ОЛИМП:
Но в этом нет нужды! Я весь горю,
Я страстно рвусь к Блаженства бездне!
Я призываю
Четыре силы Имени:
Земля и ветер с облаками,
Море, дым и пламя
Свидетельствуйте: этой триединой
Звездою я клянусь низвергнуть
Преграду расщепленную.
Но как того достичь?
Шатается и гнется воля,
Которой средств недостает!
МАРСИЙ:
Есть семь ключей к вратам великим, будучи
Восемью в одном и одном в восьми.
АГА!
Сперва — пусть тело будет неподвижно,
Воли саваном
Спеленутое, как труп окоченевшее. Тогда
Ты выбросишь младенцев голосящих,
Ум волнующих. Второе: дыханье пусть
Глубоким будет и спокойным,
Размеренным и медленным, чтоб ты
Уравновешенности вод великих
Всем был своим подобен существом.
Да будет, в третьих, жизнь твоя спокойной,
Качающейся пальмой на ветру,
В четвертых — проследи, чтоб воля к жизни
Любовью к Бездне ограничена была.
Пять: неподконтрольна разуму,
Пусть мысль наблюдает бытие.
Следи за каждой мыслью, что возникнет;
Сурово бдительность усиливай свою!
Целеустремленный, волевой,
Смотрящий Вглубь себя, не упускай
Анализа ни крохи!
В шестых — в недвижных мыслях, успокой
Малейший шепот ветра! В ровном пламени
Сожги себя дотла единым словом!
Затем уйми восторг — да будет
Глубокой медитация. Убей
И Бога, если отвлекать
Тебя от действа станет!
Наконец,
Когда все это слито воедино,
Является полуночный рассвет!
Единство наступает, но и в этом
Ошибки также должно избежать.
Сдержи свои эмоции, взгляни
На корень наслаждения, во мраке
Сокрытый. Имя, вид, влияние
Даже высокого
Сознания отбрось! Постигни суть!
Я оставляю здесь тебя:
Ты Мастер. Почитаю
Твое сияние, о Брат
Серебряной Звезды!
ОЛИМП:
Не может овладеть покой
Моими членами! Гиганты и колдуньи
Мои противники! Драконы, людоеды
Мешают мне! Свирепствует Борей!
Плывет Левиафан, и лев рычит!
Нет ни Зефира ласки, ни пеанов
Для Пилигрима Розы!
МАРСИЙ:
Учу я королевской
Дороге света. От судьбы своей
Свободен будь, и чутко выбирай
Ученья место своего.
Пускай священный лес
Там будет для уединения, и место
У тихого потока, под корнями
Величественных исполинов, что колышут
Своими кронами в спокойном воздухе.
Где зелены
Приветливой травы ростки,
Где тут и там разбросаны
Лишайники и папоротники, где
В воде свернулись лилии, а солнца
Лучи в ветвях запутались.
Где вечно тихий вечер!
Угомони всех райских птиц — АГА!
Настойчивым и низким гулом
Неумолкающего водопада.
Божественною драгоценностью ты будешь
Для места этого. Как пламя в сердце,
Как в изумруде Истина!
Ты выведешь березовую лодку
На реку в полночь, в самую средину,
Где ток ее спокоен. Прозвони
В златой свой колокольчик зовом духа,
Провозгласи затем
Такое заклинанье:
«Ангел, Ангел мой,
Приди ко мне!»,
Творя Магистра знак
Ляпис-лазури жезлом.
Тогда, быть может, ты в ночи беззвучной
Явленье Ангела увидишь своего,
Услышишь еле слышный шепот крыльев
Узришь звездами изукрашенную грудь —
На ней двенадцать драгоценностей прекрасных
Двенадцати сияют королей!
Чело его украсит диадема
Из слабого мерцанья звезд, где властно
Сияет Око. Ты оцепенеешь. Любовь твоя
Уловит тихий глас:
Возлюбленному своему он все расскажет:
И будет кончена пустая болтовня!
ОЛИМП:
О, я одержим теперь
Священной спешкой. Столь прекрасно
На вкус это учение, что кислым
Мне кажется вино любое.
МАРСИЙ:
Сын мой, пчела найдется
Для каждого цветка.
Лежи хамелеоновою чашей,
Открытою — и пусть
Он высосет твой мед!
ОЛИМП:
Сомненье есть — Когда иные души
Высот сих достигают, остальные
Ужель не замечают их,
Взлетевших ввысь
Над судьбами простыми?
МАРСИЙ:
Они не безупречные святые. И хотя
Воображенье пасует пред их истиной, они
Ее скрывают —
Как самые возвышенные пики
Скрывают бедственно свои святые главы.
Не путай планы! Будь всегда
Сколь можешь, честным джентльменом!
От геральдической же святости свободны
Пусть будут речь с манерами! Кто лучше
Дерется, чем солдат-святой? Взгляни
На холст художника-адепта!
Слабы те души, что бояться подвергать
Свою возвышенность давлению земли!
Они постятся и едят
Невообразимую стряпню, болтают попусту
О тайнах и о братстве.
Сандалии и гетры носят, отпускают волосы
И думают, что стали Арахатами!
Как человеку усмирить душевное волненье?
Разумной Сменой Яств и Одеяний!
ОЛИМП:
Таких святых я знаю.
МАРСИЙ:
Легкий недостаток:
Как на удивление
У них язык подвешен хорошо!
Ублажены их жалкие душонки — АГА!
Духовной спеси ветром.
Они — сплошное отрицание: «Не ешь;
Какая для души отрава — мясо!
Не пей — пить вредно, а куренье
Опасно для здоровья! Волю отрицай!»
Магия есть жизнь; желанье Жить —
Единственное Утвержденье свыше.
А вещи, что дрожат от Жизни, для Небес
Не более важны, чем для Земли.
Провозглашай же радостное Да!
ОЛИМП:
И все же кое в чем
Святые эти преуспели — например
В самодовольства совершенстве!
МАРСИЙ:
Довольно. Вином и хлебом медитаций
Гораздо тоньше возрастает дух.
Забудь ошибки их и наши — пусть
Сосредоточатся все мысли на Любви!
Ах, мальчик, выше всех корон
И тронов всех любви святыня. В тайном
Святилище Его вино есть совершенное,
Одна лишь капля которого все боли,
Болезни все, что ранят нашу душу
Способна излечить.
Прекрасная дочь Джинна
Мне принесла крылатый свиток, и оттуда
Узнал я заклинание, что знанье
Дает того Царя Царей.
Мой ангел, я молю тебя сейчас!
Ко мне склони ты звездное чело!
Крыла расправь орлиные над нашим
Любви шатром!..
Восстань с сапфирового трона своего!
Туда, где сквозь колышущееся небо
Златое реет знамя красоты,
Явленье предвещая верных
Легионеров, с золотыми пиками,
Сиянием окруженных. Вижу там
Их факелы горящие, роскошные
Скопленья звезд, раскинутых широко
Лазурных ярких крыльев позади,
Что Ангела несут!
О, Сокол Золотой, неописуемый и чудный!
Все небеса потоплены в огне
Дабы твоим зерцалом сделаться! Кометами
Несутся звезды вниз — украсить
Твои одежды и корону оросить.
Как оперенье лунное какой-то
Нездешней птицы, ласкаемое ветром,
Во след себе ты увлекаешь свет небес.
Все небо гибнет в той бурлящей пене света,
От жара закипевшей твоего.
Все своды неба над тобой сомкнутся,
Когда ты вниз посмотришь на меня,
Тебя любящего.
Незабываемые поцелуи остаются
В моей душе, которая ушла,
Прочь удалилась от всей жизни, и была
Унесена в мерцающие брызги
Звезд твоего Эона. И — увы!
Я растворяюсь. Твое тайное Величество
Пускай поглотит эту искру.
ОЛИМП:
Приветствую! Приветствую тебя!
О проблеск света сквозь завесу!
С тобой восторгом я охвачен!
МАРСИЙ:
Постой!
Я несу послание.
Мне знанье даровали небеса —
То новый путь
В Секретный Элемент.
ОЛИМП:
Пока сиянье не угасло, огласи
Мистерию магическую!
МАРСИЙ:
На тех крылах лазурных я еще несом
В Сущность Всего. Сейчас, на тверди стоя,
Я чувствую — сквозь каждый нерв и вену
Бесчисленные токи Света, что дают