Кроун Рэй. Поезд-беглец

   Бак встрепенулся:
   — Она врет, Мэнни. Мы же слышали гудок. Но она поставила паренька на место:
   — Это я давала гудок.
   Бак запрыгал, как грешник на сковородке, и, захлебываясь, заорал:
   — Да ты!.. Ты просто хочешь нас лягавым сдать. Ты хочешь нас вокруг пальца обвести…
   Девка успокоилась, увидев, что здесь и без нее есть кому за свою шкуру дрожать.
   — Послушай меня. Этот поезд, видать, сам по себе несется, а значит, очень скоро он во что-нибудь опять вмажется. Я перебралась сюда, на последний локомотив, потому что здесь немного безопаснее…
   Нервы у нее опять сдали, и она повернулась ко мне.
   — До вас, что, не доходит?! Бак сказал:
   — Не верю я в эту чушь, что она несет здесь! — и вывел ее еще больше из себя.
   — Вы мне не верите?! — она взглянула на Логана, потом на меня.
   — Ну, тогда, хотя бы выгляньте из окна, если вы не верите мне…
   Она приоткрыла окно.
   — Неужели вы не видите, как быстро мы несемся? Этот поезд неуправляем… О Господи!
   Она всплеснула руками, и слезы появились у нее на глазах.
   — Мы же все разобьемся.
   Конечно, я уже давно поверил ей, но не знал, что сказать. Только слез мне не хватало и бабьих причитаний. Второй Бак Логан… Чтоб успокоить ее, я сказал:
   — Значит, лучше всего будет, если мы что-нибудь предпримем…

ФРЭНК БЭРСТОУ

   Я, конечно, тут же велел Дэйву связать меня с сортировочной. Уж они-то должны знать, кто у них оказался на беглеце…
   — Алло, сортировочная?
   — Да, мистер Бэрстоу. Мы все перевернули вверх дном. Нигде нет помощника слесаря-ремонтника.
   — Его действительно нигде нет? Может, домой ушел?
   — Нет, мистер Бэрстоу. Ее видели в последний раз на беглеце, старик Эл что-то ей поручил сделать на одном из локомотивов в этой сцепке. Она на склад…
   — Кто она-то, черт бы вас побрал?
   — Сара. Девушка. Помощник слесаря-ремонтника… Час от часу не легче! Я повернулся к Макдональду:
   — Там женщина!
   Если б у шефа на лысине были волосы, то они бы встали дыбом в этот миг.
   — Черт побери! — только и смог вымолвить Мак. Я перевел дыхание и спросил в трубку, терпеливо ждавшую моих вопросов:
   — Она хоть как-нибудь разбирается в управлении локомотивом?
   — Вряд ли, мистер Бэрстоу… Я сплюнул прямо себе под ноги.
   — Вот дьявол! Единственный человек на этом поезде, и тот — женщина. Что же мне это так везет? — и бросил трубку на рычаг.
   Над ухом мягкий сладкий голосок что-то зашептал. Я вздрогнул:
   — Что тебе, Руби?
   — Я же говорю: там пришел начальник службы безопасности из Стоунхэвна. Его, говорит, зовут Рэнкен. Говорит, хочет с вами поболтать.
   Я обернулся и увидел в дверях прямоугольный шкаф в полицейской форме с маленькой квадратной надстройкой. Огромные навыкате глаза сверлили меня насквозь, и я поежился:
   — Руби, у меня нет времени с ним болтать.
   — Фрэнк, он говорит, будто у него что-то очень важное.
   Мак, который слышал последние фразы, спросил Руби:
   — Он что-нибудь знает о беглеце?
   — Думаю, что нет, — неуверенно произнесла моя красотка.
   Шеф отрезал:
   — Тогда иди и скажи, что мы уделим ему время немного попозже.
   Мак повернулся к Дэйву:
   — Сколько до моста? Во сколько он прибудет?
   — Через двадцать пять минут, — радостно откликнулся Дэйв. Жизнелюбивый кретин! Макдональд пробормотал:
   — Дерьмо!
   То ли Дэйва, то ли меня, то ли поезд он имел в виду… Отпихнул меня в сторону и взял микрофон дальней связи:
   — Станция Сенека? Вы меня слышите, станция Сенека?
   В приемнике щелкнуло:
   — Валяй.
   Шеф откашлялся и строгим командным голосом отчеканил:
   — Говорит Макдональд, Центральная диспетчерская. В вашу сторону несется неуправляемый поезд. Его скорость около восьмидесяти миль…
   Испуганный голос тут же прервал речь Мака:
   — Но это же слишком много для нашего моста! Мак продолжил:
   — Я знаю, что для моста это слишком большая скорость, потому и звоню. Вы должны срочно поднять по тревоге аварийную команду…
   Его опять оборвали:
   — Боже мой, вы что, остановить его не можете? Шеф в ярости заорал в микрофон:
   — Вот вы его и остановите, черт бы вас всех побрал! Да, мы попробуем его остановить, мы пытаемся сделать это, но просто… Просто на всякий случай вы должны собрать аварийную команду!
   Он отключил микрофон.
   — Ух! — выдохнул и добавил, глядя на приемник, откуда только что раздавался голос дежурного станции Сенека:
   — Ну и козлы!

САРА

   Тот, что постарше, кажется, Мэнни, — уставился на рубильник. То ли думает, то ли читает долго! А чего там читать-то? «В случае аварии отключить подачу энергии, после чего двигатель останавливается». Он нажал кнопку выключателя. Зря старается.
   — Ничего не выйдет… Он вопросительно посмотрел на меня.
   — Я сказала, что уже пробовала сделать это на втором локомотиве.
   — И почему не выходит?
   — Не знаю. Я не специалист. Но я слышала, что когда составляется сцепка таких локомотивов, то все управление выводится на головную машину. Остановишь головной двигатель — остановятся все остальные.
   Молодой опять взбесился и, не глядя на меня, запрыгал перед Мэнни.
   — Не верю я в это дерьмо! Мы выбрались из тюрьмы строгого режима — и для чего? Для того, чтобы залететь на поезд без машиниста, где нет никого, кроме этой сучки, которая нам дурные вести принесла.
   Так вот оно в чем дело!.. А я-то стразу не поняла:
   — Так вы, ребята, дернули из Стоунхэвна?
   — А тебе-то что? — огрызнулся молодой и повернулся к Мэнни.
   — Зачем ты ей все рассказал? Тот усмехнулся.
   — Ты же сам все и рассказал. Клоун! Да какая, впрочем, теперь разница? Она что, слиняет отсюда, чтоб нас полиции сдать?
   Молодой пожал плечами и покачал головой:
   — Не знаю… Нет, конечно… Я им позавидовала.
   — Выходит, ребята, насколько я понимаю, вы сели не на тот поезд?..
   Мэнни, продолжая думать о чем-то своем, спросил меня:
   — А почему же ты не перебралась на головной локомотив? Зачем сюда пошла, в конец сцепки?
   — Так со второго на первый перебраться невозможно. Головная машина обтекаемой формы. Старомодная штука. Когда-то считался высшим классом, а теперь такие локомотивы уж давно не выпускают. У него нет переходного мостика. И у второго локомотива нет. Только дверь впереди. Я пыталась открыть ее, но ничего не вышло. Наверное, заклинило при столкновении со встречным.
   Молодой внимательно слушал, а потом почти застонал:
   — О, господи… Что же теперь делать, Мэнни? Мэнни не обращал на него внимания.
   — Как ты думаешь, девочка, про нас кто-нибудь знает?
   — Теперь наверняка. После того, как мы смели кого-то с пути…
   Мэнни злобно посмотрел за окно и забормотал:
   — Слышишь, Бак? Значит, вся эта куча свиней будет там… Понял? Все это дерьмо будет вокруг нашего поезда… Когда бы он ни остановился. И где бы он ни остановился… И Рэнкен, значит, кружит, как стервятник, где-то над этими местами…
   Бак эхом откликнулся:
   — Да… Может, именно он нас и найдет…
   Но Мэнни по-прежнему не слушал своего приятеля:
   — Но я не дамся им в руки… И плевал я на все! Все сделаю, что смогу. И плевать, если даже кто-то должен будет погибнуть! Я не доставлю им удовольствия подержаться за мою задницу. Пусть за свою держатся! Ничего у них не выйдет…
   Страх забегал в глазах Бака:
   — Я не хочу умирать, Мэнни.
   Мэнни бормотал, словно заклинание, словно молитву, — точно, это больше напоминало молитву, — одну и ту же фразу:
   — Я не дамся живым. Я не дамся живым… Он поднял голову:
   — Живым они меня не возьмут. Потом посмотрел на Бака:
   — И тебя тоже.
   Но тот был слишком молод для подобного испытания.
   — Не знаю, Мэпни. Ничего не знаю. Прямо сейчас, старик, я ничего не могу тебе ответить. Я вообще даже думать об этом прямо сейчас не могу…
   Мэнни, будто проснувшись, четким и твердым голосом произнес:
   — А ты просто делай то, что я буду говорить, и не думай о себе. Я позволил тебе тащиться за собой, потому что мне нужен партнер, а не кусок дерьма.
   И Мэнни начал одеваться в тряпье, которое валялось кругом. Бак остался сидеть на месте.
   — То, что ты собираешься сделать, Мэнни, абсолютно бессмысленно. У нас ни малейшего шанса выжить, если мы отсюда спрыгнем на всем ходу.
   До меня дошло, что задумал Мэнни, и я ужаснулась при одной мысли об этом:
   — Послушай, я не смогу здесь прыгнуть. Это просто самоубийство. Если ты здесь будешь прыгать, то просто поломаешь все кости, и что дальше?
   Мэнни снисходительно посмотрел на меня:
   — Они уже давно вес переломаны. Бак вскочил и лихорадочно начал натягивать на себя все подряд:
   — Я с тобой, Мэнни. Я с тобой, пока колеса вертятся. До самого конца я с тобой…
   Но это же нечестно, в конце концов!
   — Вы не можете уйти! Мэнни прищурился, не поняв.
   — Не можем? Я выпалила:
   — Да, потому что вы не можете бросить меня здесь одну.
   Но Мэнни засмеялся, сверкнув металлической коронкой:
   — А мне плевать, кто будет со мной прыгать! И тут я в самом деле вспомнила одну штуку:
   — Я знаю, как остановить поезд! Бак начал радостно снимать перчатки:
   — Так почему же, черт возьми, ты сразу нам не рассказала об этом?!
   Они замерли, и я выложила все, что вспомнила:
   — Может, конечно, мы и не остановим его полностью, на все сто процентов. Но, по крайней мере, мы сможем затормозить этот поезд.
   Мэнни нетерпеливо дернулся:
   — Да не тяни! Говори, как это сделать.
   — Если б нам удалось просто разъединить специальные кабели… ну, электрические соединительные кабели между локомотивами… то они, соответственно, будут один за другим останавливаться. Правда, сейчас вряд ли будет так легко это сделать… все, наверное, мороз сковал…
   Я посмотрела в ящик для инструментов.
   — ..и инструментов, которые нужны, у нас тоже нет. Но это единственный шанс. Знаете, ребята, по крайней мере, этот шанс предпочтительнее, чем прыжок отсюда на такой скорости.
   Бак расхрабрился и решил повторить попытку прижать меня к стенке:
   — Надеюсь, ты хорошенько подумала, прежде чем нам все это рассказать?..
   Мне уже не нужна была помощь Мэнни. И без его вмешательства я змеей зашипела в лицо этому сосунку:
   — Знаешь, не пугай меня, ладно? Что с тобой случилось? Какая муха укусила?
   Мэнни пришлось спасать Бака:
   — Давай, приятель, пошли.
   Я вышла вместе с ними на переходной мостик. Адский ветер! И сумасшедший мороз! Интересно, неужели в такую погоду действительно легче из тюрьмы удрать? Или так только в книгах пишут да в кино показывают? Я ткнула пальцем в соединительный кабель:
   — Вот этот. Мэнни переспросил:
   — Тот, который рядом с муфтой?
   — Да, да, — закивала я. Даже рот открыть холодно. Мэнни сполз лицом к муфте и начал сбивать лед с кабелей, Бак крепко держал его за куртку. Мэнни закричал:
   — Поднимай!
   Бак вытянул его и услышал от Мэнни:
   — Лучше ты. У тебя получится. Все ж таки две руки.
   А я как-то и не заметила, что Мэнни перевязанной рукой старался ничего не делать. Бак крикнул:
   — О'кей! Держи меня…
   Я протянула ему разводной ключ:
   — Попробуй этим.
   Теперь Бак сполз вниз и радостно через минуту закричал:
   — Вышло! Я сделал! Поднимай меня! Я разбил его, этот чертов кабель!

ФРЭНК БЭРСТОУ

   Сенека сообщила, что аварийная бригада в сборе. Но добавила пару неласковых выражений, которые аварийщики просили передать нам. Их можно понять…
   — Фрэнк!
   Опять Дэйв… Уставится на монитор и выискивает неприятности.
   — Посмотри, Фрэнк. Вот сюда. Посмотри сюда, говорю!
   — Дэйв, черт бы тебя подрал, посмотри — куда?
   — Беглец тормозит, Фрэнк. У него, видишь, уже восемьдесят миль, и скорость понемногу продолжает падать…
   Подошел Мак, вгляделся:
   — В самом деле. Пару минут назад скорость была девяносто две мили.
   Дэйв посмотрел на небеса:
   — Не понимаю…
   Макдональд хлопнул себя по лбу:
   — Девчонка!
   Я подтвердил, хотя мне и в голову не пришла эта «помощница слесаря».
   — Естественно. Каким-то образом она сумела затормозить поезд. Впрочем, какое это имеет значение — восемьсот или восемьдесят, мост-то все равно не выдержит поезд с такой скоростью.
   — А сколько еще до моста? — с надеждой в голосе спросил шеф.
   Дэйв разрушил его надежду:
   — Пять минут.

САРА

   Мы прошли к переходу между третьим и вторым локомотивами. Мэнни кивнул Баку:
   — Вперед!
   Тот в ответ промычал:
   — Я пошел.
   Я подумала вслух:
   — А что, если попробовать огнетушителем?
   Бак согласно промычал:
   — Пожалуй… Мэнни вытащил из кабины третьего локомотива огнетушитель, протянул его Баку, и парень пополз вниз по знакомому маршруту. Здесь льда было побольше — наверное, машины сцепили в начале зимы. Бак бил по сцеплению кабелей, и вдруг огнетушитель выскользнул у него из рук на рельсы и исчез с еле слышным звоном в стальной преисподней.
   Бак крикнул:
   — Я потерял его! Поднимай меня!
   Мэнни потащил Бака за куртку, я шагнула, чтобы помочь… Поскользнулась… Удержаться не за что… Прости меня, господи, за грехи мои… Как не хочу умирать… Мамочка, родная моя, спаси меня… Неужели это и есть смерть?
   Все нутро Лока содрогалось от желания. В предвкушении грядущего удовольствия он ворвался в горную толщу. Лок знал маршрут, как каждую свою заклепку, и знал, что после тоннеля будет мост. Старый, держащийся на честном железнодорожном слове, которому веры не было ни на грош, мост у Сенеки еле выдерживал черепашью скорость грузовых поездов, а сейчас Лок чувствовал собственную мощь. Он не знал, чем кончится его игра со смертью, но знал, что она стоит свеч. Знал, что в укрытии у моста скопилось несколько аварийных бригад, что люди, все как один, уставились сейчас на секундомеры, не смея поднять глаза на черную дыру тоннельного выхода. Несомненно, кто-то с самыми слабыми нервами обязательно скажет:
   «Уже скоро! Он будет через две-три минуты…» К сожалению, Лок не сможет показать все, на что способен, потому что этим троим, копошащимся где-то позади Лока между другими локомотивами, удалось разбить пару кабелей и немного погасить скорость сцепки. Лок порадовался, когда женщина оказалась на пару минут в стальном чреве почти под локомотивом, но попутчики выцарапали ее из самой пасти жуткой смерти. Выцарапали уже в кромешной тьме тоннеля.
   Когда Лок вырвался из мрака на белоснежный простор, где каждая крупинка света звенела от мороза и пронзительных солнечных лучей, двое мужчин подтягивали за руки женщину на площадку локомотива. Несколько аварийщиков, выскочив из укрытия, в один голос закричали друг другу и всем остальным:
   — Смотри!..
   Лок вихрем пронесся по мосту, сокрушая шаткую основу железнодорожного полотна, и все-таки протащил за собой сцепку локомотивов. Часть бревен, поддерживавших ветхую конструкцию, разлетелась во все стороны, мост закачался — сначала по ходу движения сумасшедшего поезда, а потом влево-вправо… закачался, но устоял. В эти же секунды один из аварийщиков бросился в кабину грузовика и выхватил у водителя микрофон радиосвязи:
   — Центральную… Дайте мне… Быстро… Диспетчерскую…

ФРЭНК БЭРСТОУ

   Я положил трубку и долго не мог прийти в себя. Не мог собраться с мыслями. Потому что их просто не было. Наконец мне удалось выдавить:
   — Это безумие… Макдональд понял, что я обращаюсь к нему, и заискивающе глядя мне в глаза, спросил:
   — Что? Фрэнк, что безумие? Что?
   — На беглеце три человека. Шеф побагровел и всплеснул руками:
   — Черт возьми! Но откуда?.. Они там — откуда? Он у меня спрашивает!
   — Да откуда? Все оттуда. Я-то с чего должен знать? Но, по крайней мере, мы только что спасли три человеческие жизни.
   Дэйв, по своей привычке, встрял в наш разговор, не отрываясь от экрана монитора:
   — Не надолго!
   Я повернулся к этой скотине:
   — Послушай, Дэйв, может, ты дашь мне перерыв? Может, ты дашь нам всем сегодня маленький дерьмовый перерывчик?
   Дэйв поднял на меня невинные свои младенческие глазки:
   — Ты же знаешь, Фрэнк, я бы с удовольствием сделал то, о чем ты просишь… С удовольствием бы, но… не могу… Потому что у нас в запасе всего пять минут. Только пять! И если через пять минут мы не уберем этого беглеца с главного пути, то он лоб в лоб сойдется с северо-восточным экспрессом!
   И Дэйв ткнул пальцем в экран, как бы добавляя без слов: «Ведь это же твоя система, Фрэнк…»
   Я вслух прикинул:
   — Ну, это не самая главная проблема, глупенький… Мы просто переведем сцепку на 14-й путь…
   Мой чернокожий ненавистный «друг» именно такого моего ответа, видно, только и ждал:
   — Гениальная идея, Фрэнк! А почему уж тогда сразу не отправить беглеца на Элкинс?!
   Я не успел ни подумать, ни сказать, лишь замычал:
   — Ну… А что?..
   И тут же шеф завизжал, как поросенок:
   — Нет! Нет!.. Там же химический завод! И Дэйв добавил:
   — Сцепка не сможет без осложнений перейти на бешеной скорости на другой путь…
   Мак уже безудержно фантазировал:
   — Она в пух и прах разнесет весь этот чертов завод, и ветерок разнесет яды от Аляски до Канзаса. Канадцев потравили — откупимся, а что Чукотке будем объяснять?..
   Чушь, конечно, он горазд молоть, но не зря умные люди говорят: «В каждой шутке есть доля шутки», — я предложил Маку:
   — Надо бы их предупредить?
   Шеф заткнулся на полуслове и повернулся к телефону.

БАК

   Еще один кабель я разбил, и мы перебрались на второй локомотив. Решили отдохнуть как следует в его кабине. Отдохнуть и прикинуть, как на головной попасть. Я-то считаю, что не прикидывать надо, а просто лезть. Жизнь подскажет. Но Мэнни все свое твердит:
   «Думать надо всегда»… Никак я не ожидал, что он перед этой телкой выламываться начнет. Он никому еще при мне таких слов не говорил:
   — Знаешь, девочка, я вообще-то должен тебе «спасибо» сказать. Я имею в виду всю эту историю: прыгать — не прыгать… То есть, можно было, конечно, себя об какое-нибудь дерево расплющить… Или в куче дерьма поваляться, с гордым видом и сломанной ногой поджидая лягавеньких… Вот была бы потеря для человечества, правда?
   Девица с восторгом и какой-то нежностью смотрела Мэнхейму прямо в рот, где металла было раз в пять больше, чем зубов. На меня она так не смотрела. Я улучил момент и откликнулся:
   — Да, приятель, ты прав, если не шутишь… А теперь я ей покажу, на что способен!
   — Эй, Мэнни, смотри! Мы почти у цели, да? Ну, давай, Мэнни! Пошли! Вставим палку в задницу этой машине! Мэнни поднялся и спросил у девушки:
   — Ты про эту дверь говорила? Она кивнула:
   — Да. То ли заклинило ее, то ли еще что. Но я открыть не смогла.
   Я ухмыльнулся:
   — Не волнуйся, сердце мое, ладно? Мы всю жизнь сквозь любые двери проходим. Работа такая…
   Я протянул Мэнни, который уже ковырялся у дверной щели, свою отвертку, но тот отмахнулся. Я зашептал вполголоса:
   — Да ладно, дружок, пусти меня. Дай я помогу тебе. Дай я попробую! У меня получится…
   Мэнни, не переставая орудовать молотком и зубилом, подвинулся, я пристроился рядом:
   — Налегли, Мэнни!.. Приятель пробормотал:
   — Вроде получается…
   Но он опередил события: инструмент сорвался, и щель, которую мы проделали, исчезла. Я готов был закричать на него:
   — С твоей-то рукой! У тебя ничего не выйдет с твоей порезанной рукой! Черт побери!
   И в сердцах двинул зубилом по двери:
   — Черт бы тебя побрал!

РЭНКЕН

   Теперь-то я на все сто уверен, что моя парочка на этом сбежавшем поезде сидит. Тем лучше. Поезд по рельсам едет, свернуть некуда, осталась мелочь — узнать, где беглец сейчас находи гея. Как только Бэротоу с Элкинсом договорит, так мы и спросим…
   — Первый западный отправьте на Маккессбург. Следующий — окружным путем пустите на Бель-Порт…
   Я, конечно, в этих кнопочках, огонечках, экранчиках ни черта не понимаю, но время уходит. Я подошел к Бэрстоу сзади и положил руку ему на плечо, однако Фрэнк, не оборачиваясь, скинул ее и продолжал давать распоряжения:
   — И чтоб аварийные команды были наготове! Весь завод немедленно эвакуировать! Скажите, чтоб все убирались от завода как можно дальше. У вас на это есть десять минут… И молитесь, чтоб вам повезло…
   Коротышка Бэрстоу отключил микрофон, повернулся и ткнулся своей мудрой черепушкой мне в отвороты куртки. Задрав голову, он в ярости забрызгал слюной:
   — Убери руки от моей задницы! Я тебе не баба, чтоб меня лапать…
   Я еле сдержался, подумав: «Дело превыше всего», — и проникновенно начал:
   — Мистер Бэрстоу, два очень опасных преступника сбежали у меня из тюрьмы, и если… Но этот недоносок опять завопил:
   — Да наклал я на всю вашу идиотскую тюрьму! Даже если все заключенные хором оттуда сбегут… У меня на шее поезд-убийца висит, а у него на борту три кретина дерьмовых! И нет ни одного свободного пути, чтоб я мог хоть как-то маневрировать!
   Я сделал последнюю попытку:
   — Знаешь, Фрэнк…
   И он, видит Бог, перешел черту:
   — Послушай, ублюдок, мать твою во все дыры, — исчезни! Иначе мне придется выкинуть тебя отсюда пинком под зад! Кругом!!!
   Бэрстоу тут же забыл о моем существовании и повернулся к своему жирному шефу и чернозадому помощнику:
   — Не спускайте глаз с беглеца! А я пойду отолью… Это была его роковая ошибка. Собственно, я и в диспетчерской сбил бы с него всю спесь, но нигде мужчина не бывает так беспомощен, как перед унитазом: с расстегнутыми штанами и голыми яйцами даже Рэмбо передо мной бессилен. Не знаю, успел Бэрстоу сделать то, что собирался, или не успел, по, когда я вошел в туалет и ногой выбил дверь кабинки, Фрэнк обеими руками за свое хозяйство держался и не отпускал в течение всей нашей беседы. А я для начала засунул его по самые плечи в унитаз и нажал на спуск воды. Бэрстоу побарахтался, пофыркал, поплевался, и я… нажал спуск воды еще раз. Все повторилось, после чего я вытащил Бэрстоу из кабинки и прижал спиной к стене туалета. Жалкое зрелище!
   — Я надеюсь, что тебе это не понравилось, Фрэнк… Да я и не собирался делать ничего подобного. Но я не думал, что ты будешь разговаривать со мной на повышенных тонах…
   Ноги его подгибались, так что мне приходилось силой удерживать Фрэнка в вертикальном положении. Я испугался («Не переборщить бы!»), оторвал полосу туалетной бумаги и сунул ее в руки Фрэнка:
   — Держи! Утри морду, пока дерьмо не засохло! Но предупреждаю: я больше не хочу слушать всякую чушь. Если мне не удастся вернуть своих беглецов — тюрьма выйдет из-под контроля! А тебе известно, как выглядит бунт в тюрьме строгого режима, в такой, как моя тюрьма? Да у тебя мозгов не хватит, чтоб вообразить картину этого бунта. Итак… где поезд?
   Бэрстоу задвигал челюстью и с нескольких попыток произнес:
   — На первом пути…
   — Я твои зубы забью тебе же в глотку, если вздумаешь играть со мной, понял? Ты мне точное его положение покажешь, понял? И расскажешь, как мне этот поезд с вертолета отыскать.
   Бэрстоу, как тряпичная кукла, замотал головой.
   — Хорошо, хорошо… Покажу. Я вам все покажу. Через несколько минут, снабженный под завязку всевозможными инструкциями, планами и устными советами, я шагал к своему вертолету. Я очень торопился. Я должен был попасть к Мэнхейму раньше остальных полицейских, которые тоже получили примерные координаты поезда. Я так торопился, что Конлэн еле поспевал за мной. Мэнхейм, я иду к тебе, слышишь? Я лечу на встречу с тобой, ублюдок!

МЭННИ

   Логан повернулся ко мне и к девчонке, отдышался, хотел выругаться и бросить кувалду (отчаяние светилось в его глазах), но, поймав мою ухмылку, пробормотал:
   — Да будь я проклят, если, проделав такой путь, я уступлю этой чертовой двери!
   Бак сплюнул: «Дерьмо!..» — и опять взялся за кувалду. Девчонка радостно закивала:
   — Правильно, Бак. Не сдавайся! Мы и через это прорвемся…
   Не оборачиваясь, Логан проорал:
   — Интересно, как? И она потухла:
   — Я не знаю…
   — Ну, вот… С этого бы и начинала… Она снова наклонилась к парню:
   — Зато я знаю… Я уверена, что нас не оставят в беде. Сейчас все пути очищают перед нашим составом. Про нас помнят…
   Я подумал: «Да уж… И будут помнить всегда. И память о нас навсегда останется в сердцах…»
   Бак в это время перестал стучать и разогнулся:
   — С чего ты это взяла?
   — Я просто чувствую. Сердцем! Бывают же чудеса… «Ну, это слишком», — решил я и вмешался:
   — Дура ты! Ты сама-то понимаешь, какую чушь несешь?! Чудеса… Да пошли они в задницу, твои чудеса! Человек должен полагаться только на самого себя. И ни на кого больше! Или вы оба считаете, что я здесь только и жду, когда чудо случится? Да я не жду никакого чуда. Я знаю, что прорвусь. Все равно прорвусь. Я туда пойду! — и ткнул пальцем в первый локомотив. А потом добавил:
   — Вот куда я пойду…
   Я рванул дверь изо всех сил, и (Бак сделал свое дело) она, наконец, поддалась. Девчонка закричала мне в спину:
   — У тебя ничего не выйдет. Я уже говорила: там даже не за что зацепиться. Переходника на этом локомотиве нет. Я говорю: ничего из твоей затеи не выйдет.
   Эх ты, салага! Я повернулся и, глядя ей прямо в глаза, твердо сказал:
   — А я сделаю. И даже если я для этого должен буду взлететь на пять футов, как птичка… — для пущей убедительности я помахал руками, как крылышками, — то я научусь летать. Но я сделаю это, поняла?