К тому же мертвяков и вне зоны действительного огня хватало, и более того — мертвяки при открытии огня начали уходить. И даже убегать, но не всегда. Если ты стоишь открыто, то мертвяк, скорее всего, кинется именно на тебя. А если ты стреляешь с крыши, то он убежит. Неуклюже, не всегда разумно, но на стенку кидаться не станет. Инстинкт самосохранения появился. И умение хотя бы примитивно, но оценивать обстановку.
Кстати, именно такое пугающее наблюдение укрепило меня в мысли, что в «Шешнашку» ехать надо. Зомби становятся сильнее, и физически, и поведенчески. Вакцина нужна. Дальше людям будет только труднее.
Поскольку два дня мы были вынуждены бездельничать, то занялись изготовлением «набора выживания» для осмотра зданий. В одном из зданий форта оказалась неплохая слесарная мастерская, и мы целый день занимались тем, что делали клинья для запихивания под дверь, гнули металлические скобы, которыми можно притягивать друг к другу ручки дверей распашных, и просто сматывали в аккуратные мотки металлическую проволоку, которую можно было использовать универсально. Наш последний поход в больницу научил нас многому. Клинышки клинышками, но будь у нас весь такой набор, и мы вполне могли бы перекрыть мертвякам выход из подвала. Если у них там не было особенно могучих мутантов.
Аня с Ксенией по-прежнему занимались боевой учебой, и Татьяна издевалась над ними целый день, до полного изнеможения. К ее чести следует сказать, что она всего-навсего старательно учила сестер Дегтяревых самообороне, и те делали успехи. По крайней мере, они были явно не в обиде, и даже после всех мучений просили ее дополнительно что-то им объяснить.
А по вечерам еще по паре часов с ними занимался я сам, старясь научить двигаться с оружием, прикрывать друг друга, быстро менять основное оружие на альтернативное и обратно. К нашим занятиям присматривались, а на второй день подошел лейтенант Иванов и поинтересовался, не взялся бы я учить его сугубо гражданских в большинстве своем в прошлом бойцов? Я сослался на недостаток времени, но все же одно занятие по движению в здании мы провели, после чего я прочитал им еще и лекцию на эту тему. Работяги с нижегородских заводов оказались гораздо менее способными учениками, чем две молодые девочки, и тут я ученицами даже возгордился, приведя их всем в пример.
На третий день толпа перед воротами снова разбрелась, по улице, переваливаясь, бродила пара отставших мертвяков. Все же они учатся. Это уже несомненно. Хотя бы тому, что следует экономить энергию, если нет возможности кого-нибудь или что-нибудь съесть. А еще мы наблюдали с крыши, как толпа мертвяков разорвала и сожрала тех нескольких покойников, которых подстрелили прикрывая наш отход. Оттащив их в сторонку, предварительно. Сожрали даже собаку-мутанта, и шерстью не подавились.
Значит, когда человек превращается в зомби, он перестает быть пищей, но когда зомби погибает — он снова включается в меню. Потрясающе. Безотходное производство, не пропадает ничего. Но все же, какова система опознавания? И почему трупы начинают жрать не сразу, а лишь через какое-то время?
Единственный вопрос — усиливаются ли от такой пищи мертвяки? Если мутируют, то это очень, очень плохо. Может быть, это их «поумнение» и «ускорение» такую причину и имеет? Если бы было свободное время, то я бы поставил эксперимент, вот честное слово. Поймал бы живого мертвяка, подсунул ему убитого, и посмотрел, что из этого получится. Но времени для этого не было, надо было ехать дальше.
Рано утром третьих, считая с нашего прибытия в форт, мы выехали за ворота. В честь праздника, так сказать, Первомай все же, день мира и труда и еще чего-то. Так вот его и отмечаем. Хотя, некая небольшая пьянка в форте сегодня планировалась, нас на нее приглашали остаться, да я не стал. А то так и будем по маршруту следования застревать у каждой бутылки.
Поскольку у нас прибавилось людей, то я загнал сестер (в качестве дополнительной кары за их опрометчивое желание присоединиться) в кузов грузовика, приказав контролировать тылы. «Уазики» же шли впереди, построившись уступом. Преследования мы не слишком опасались, а вот напороться на завал или толпу мертвяков вполне могли.
Но город встречал нас в основном пустыми улицами, лишь кое где мы встречали отдельных зомби. Мы старательно держались широких улиц, не останавливались, не приближались ко въездам во дворы и даже к окнам домов. Что тоже было верным, потому что какая-то тварь все же прыгнула на нас из окна, но промахнулась, приземлившись примерно в метре за вторым «уазиком». А когда с машин открыли огонь, то длинными мощными прыжками унеслась во двор. Тоже мутант, бывший человек, но разглядеть даже толком не успели. А на будущее, наверное, надо каким-то прикрытием от атак сверху обзаводиться для «городского транспорта».
Вскоре город сменился дачным пригородом, а еще немного погодя мы выехали на дорогу, идущую через лес. Я встретил загородный пейзаж вздохом облегчения. К нему мы уже привыкли за время путешествия и определили главное — чем глуше место, тем безопасней. Поэтому мы с трассы в этот лес сразу же и свернули. Первая остановка, дозаправка и завтрак. Из форта мы выехали не жравши, надо наверстывать, а заодно и с картой еще раз свериться.
Завтракали по быстрому, банальными бутербродами с тушенкой, слава богу, что хоть хлеб был свежий — в промзоне уже и пекарню наладили, и запасы муки нашлись. Понятно, почему «кремлевским» так хотелось промзону под себя подмять, самим то что полезное сделать — проблема, тут производственники нужны, не только чиновники с ментами.
Запили завтрак водой, потоптались у расстеленной на капоте карты. Предварительно мы маршрут прикинули, как и раньше — извилистый, как путь пьяного удава, но зато в обход всех крупных населенных пунктов и без выездов на центральные дороги. Хотя, здесь крупных населенных пунктов уже и не ожидалось, до самой Вятки. Да и с второстепенными дорогами получалась проблема. Их почти что и не было, только так, местами. Густотой населения эти места не отличались, вот и хватило для организации сообщения одного не слишком широкого шоссе, железной дороги (Транссиб между прочим, не хухры-мухры), ну и ответвлений от главной трассы. Впрочем, на сегодня у нас еще маршрут проселками найдется. А дальше… как говорили в Одессе, будем посмотреть.
Я снял координаты точки, где мы находимся, в системе глобального позиционирования. Уже и Америки то нет, которая эти спутники запустила, а они все работают. Сколько еще проработают в будущем? Год? Два?
Распределились по машинам в прежнем порядке. Танька за руль головной, я рядом с ней уже не с карабином, а с СВУ-АС, автомат в креплении под рукой, у нас за спиной — Кэмел с АКМ. Во второй машине за рулем Вика, Сергеич с пулеметом и Леха с «Тигром». Отделение оружия, если пользоваться американской терминологией, а по нашенски говоря — огневой поддержки. Шмель за рулем грузовика, а в кузове — сестры Дегтяревы, которым назад смотреть велено. И там самое безопасное место в колонне — за грузовик мы больше всего трясемся. Может быть, им там от бочек и бензинчиком пованивает, но ничего страшного. А для лучшей вентиляции им сбоку в тенте окошки открыли. Так что пусть сидят на сложенных в стопку походных матрасах на полу кузова — так целее будут. При нападении мы именно их прикрывать будем.
Снова двинули лесными дорогами, в привычном уже порядке. Наш «уазик» шел впереди, отрываясь от полукилометра до километра от второй машины, постоянно проверяли связь. Леха еще и сканером по частотам бегать не забывал, но ни на что подозрительное пока не натыкался. Если сказать точнее — мы вообще ни на что не наткнулись за первый день движения. Эфир молчал.
Ближе к наступлению темноты мы нашли по карте заброшенный пионерский лагерь, и решили завернуть туда для ночлега. Найти его оказалось несложно, туда вела совсем развалившаяся асфальтовая дорога, такая узкая, что на ней, наверное, две машины бы не разъехались. Сразу за асфальтовой корявой лентой начинался густой кустарник, а уже за ним выстроились высокие сосны.
Мы подъехали к нему не вплотную, встав поодаль от въезда и загнав наш вездеход в кусты. Я взял СВУ, вышел из машины и тихо прошел к самому краю кустов, посмотрел на лагерь, окруженный потемневшим от времени деревянным забором. Все вокруг забора заросло кустарником, некоторые доски прогнили, но все же он образовывал вполне цельную ограду вокруг территории, где между высокими соснами стояли длинные деревянные дома с двускатными крышами — корпуса лагеря.
Я достал бинокль и первым делом навел его на дорогу перед воротами. Асфальт здесь рассыпался уже давным давно, через него проглядывали пятна обнажившейся почвы. Если кто проехал в лагерь или выехал из него, то следы обязательно останутся. И что бы вы думали? Я их нашел. Вполне четкие на влажном после недавнего дождика песке следы покрышек. Восьмикратный бинокль приблизил их мне почти под самый нос. Машина въехала на территорию лагеря, и либо не выезжала обратно, либо выехала другим путем.
— Кэмел, в лагере кто-то есть. Одна машина, предположительно что-то вроде «жигуля».
— Иду.
За спиной тихо зашуршали кусты, Василий присел рядом.
— Туда въехали, обратных следов нет. — показал я ему на след.
— А может не въехали, а выехали?
— Нет. — сказал я. — Видишь яму перед самыми воротами? След чуть глубже с нашей стороны — колесо опустилось, подвеска сжалась, и оно вдавилось глубже. А на той стороне след уже с песком. Колесо в яме испачкалось, и об край асфальта песок счистился.
— Похоже…
— Проверить надо территорию. Пошли.
— Пошли.
«Лешего» бы натянуть следовало, леса пошли хвойные и маскировку эти костюмы давали оптимальную. Морды то по-прежнему очками-масками закрыты, красить не надо, а «лохматки» не помешали бы. Минус нам. По погоде одеваемся, а не по задачам. С другой стороны, «леший» поверх всего затрудняет доступ в разгрузку, да и со шлемом вместе его носить неудобно. А шлемы с брониками не снимаем в дороге, а они — черные, как будто для американского SWAT сделаны. У нас я даже не видел, чтобы кто-то в таких ходил.
Сначала в бинокль проверил все, что видно в ворота и над забором. Ничего не обнаружил, вроде бы. Но это ничего не значит, территория лагеря большая, стен много. Василий вскинул АКМ, наведя его на ворота, прикрывая, а я, пригнувшись, перебежал через открытое пространство и присел возле левого воротного столба. Навел кургузую снайперку на угол ближайшего от меня корпуса, осмотрел все вокруг. Никого пока. Вроде бы.
— Чисто.
Тихие шаги сзади, Василий тоже выбрался на позицию. Присел ненадолго, затем перебежал к корпусу. Присел возле окна, затем аккуратно заглянул внутрь. Перебрался к левому углу, возле которого вырос пышный кустарник, и присел, почти слившись с ним.
— Чисто. — сообщил он через пару минут, оглядевшись.
Мой ход. У меня в поле зрения никого. Я перебежал к правому углу корпуса, задержался на секунду, снова огляделся, затем вдоль стены, хоронясь за кустами, проскользнул к крыльцу. Крыльцо резное, пышное, вокруг все те же кусты, потеряться на фоне всего этого — проще некуда. Присел, положил карабин на перила. Никого.
— Чисто. Наблюдаем.
Это значит, что Василий так и сидит на своей позиции, а я пройдусь еще разок прицелом или биноклем по тому, что вижу. Теперь забор не мешает, и видно больше. Я поднял к глазам прицел, повел им по всей панораме. Опаньки, а это что? Нет, вроде ничего… это тень качающейся ветки на стене корпуса внутри. Падает через окно туда, а я ее вижу отсюда. А так — никого.
— Чисто. Пошел. — скомандовал я.
В эфире только дыхание слышу. Затем пауза и доклад:
— Чисто.
А я теперь к углу корпуса, что правее. На всей перебежке меня разросшийся кустарник прикрывать будет, я хоть и не в «лохматке», но кустарник силуэт размоет, если кто и заметит меня, то попасть сразу не сумеет. А вот спровоцировать огонь и тем самым расшифровать засаду, так вполне возможно. Так и сделал, рванул, пригнувшись, виляя, присел за углом. Спрятался, снова высунулся. Теперь снова в прицел посмотрим.
А вот и первые признаки, что мы не ошиблись. Сарайчик, в него ворота прикрыты, и туда следы автомобильных колес ведут. Свежие, потому что на траве, а она до сих пор примята. Вообще, похоже, что кто-то прячется здесь. Зачем машину загонять в сарай, в противном случае? Если только для нас, для засады? Нет, иначе мы бы сами мотор услышали.
Где могут прятаться, если не засада? Подальше от ворот и так, чтобы можно было наблюдать из укромного места. Значит, в дальнем корпусе, в том самом, на который я сейчас смотрю. Где бы спрятался я? На первом этаже, потому что окон много, и я могу выглядывать из разных, так просто меня не обнаружишь. И есть, куда смыться, например, выпрыгнуть в окно противоположной стены. Где спрячется дилетант? На чердаке.
На чердаке всего одно окно и любой опытный человек сначала проверит его. Потому что позиция для снайперского выстрела удобная. Потому, что противника именно там и предполагаешь в первую очередь, хоть это и неправильно. И еще потому, что спрятаться на чердаке — почти то же самое, что спрятаться в погребе или под кроватью. Нормальный инстинкт дилетанта. Где сам бы искал — там и спрятался.
— Внимание, наблюдаю движение на чердаке дальнего корпуса. — прошептал я в микрофон.
Теперь Василий выберет позицию, чтобы взят на прицел этот самый чердак. И действительно, через минутку доклад в наушнике послышался:
— На позиции. Наблюдаю движение.
Я держал винтовку направленной карабин на чердачное окно дома через один от меня. Так, что у нас там? Там у нас пока темно, и кто-то есть, выглядывающий сбоку. Засекли наш подъезд, что и не мудрено. Моторы здесь за километры слышно. Мотор УАЗа в полной тишине до пятисот метров слышен, кстати.
Ага, вот там у нас кто… там мальчишка лет двенадцати, морда конопатая, волосы белые, торчат во все стороны, одет в спортивный костюм. В любом случае на беглого зека не похож, это уже радует. И еще он с кем-то говорит, но мне не видно, с кем. Тот сидит почти полностью скрытый стеной чердака, Кто там может быть? И вообще, сколько всего их? Двое?
Нет, не двое. Мальчишка, еще один человек левее, и еще один за ним, дальше от стены. Выглядывает из-за его плеча периодически. И тень шевелится. Про тени люди часто не думают, а они их выдают. Продолжаем наблюдать.
Вскоре я разглядел того, кто сидит сзади. Девчонка, тоже конопатая, светлая, лет четырнадцати, в джинсах (колено мелькает время от времени) и черной куртке. Без оружия, опасности явно не представляют. Семья там судя по всему, но… Черт его знает, откуда они едут. Если напуганные, а у отца семейства какая-нибудь двустволка имеется, то прямой выход на них может закончиться плачевно. Смотрим еще. А вот и отец семейства. Приличного видя дядек в очках, худой, темноволосый, выглянул из своего укрытия сбоку от окна. Судя по всему, они нас или не увидели, или потеряли из виду, вот и суетятся. Терпения не хватает. Никак нас высмотреть не могут, засекли как мы подъехали, а теперь мы для них пропали. Оружия у папашки не видать, кстати. Кто там четвертый? Голову на отсечение — или жена, или еще ребенок. Есть еще одна тень, двигается не в такт с остальными.
— Всем, наблюдаю семью, спрятались на чердаке. — тихо заговорил я в микрофон. — Взрослый, двое детей, и неустановленное лицо. Оружия не наблюдаю. Попытаюсь войти в контакт. Тань, подгоняй машину к воротам, встань за первым от въезда корпусом. Затем страхуешь меня, цель — третий по счету дом, с остатками зеленой краски, чердачное окно. Васька, выходишь со мной, страхуешь, но неявно, пугать не будем. Колонне подтянуться к лагерю.
Я вылез из кустов, взяв карабин наперевес, стволом к земле, и решительно, но неторопливо пошел к корпусу, в котором скрывался мужик с детьми и с кем-то там еще. Васька быстро занял позицию сзади и правее, пошел следом. За спиной я услышал звук мотора, хруст песка на асфальте под колесами, скрип тормозов. Танька заняла позицию. А мы так, на виду, по прямой чешем к корпусу, где люди на чердаке прячутся. Остановившись метрах в пятидесяти от торцевой стены дома, я посмотрел на нужное окно. Все попрятались, но в щели смотрят, наверняка.
— Семья, скрывающаяся на чердаке. — крикнул я и по пустынному лагерю метнулось эхо. — Прошу вас не пугаться. Мы — разведывательная группа специального назначения нижегородского гарнизона, находимся здесь в рейде. Вам ничего не угрожает.
Молчание. Хоть и представился я красиво, разведгруппой несуществующего гарнизона, (и когда это у гарнизонов разведгруппы были?), к которому даже когда он будет существовать, мы будем иметь очень опосредствованное отношение. Наделся, что впечатлятся.
— Еще раз повторяю, не следует нас бояться, мы не бандиты. Никто за вами на чердак не полезет, но сейчас сюда заедут машины, а потом мы сядем ужинать. Если вы не выйдете с чердака, то вам просто придется все это нюхать.
Тишина. Ну и ладно. Мужик, даже если у него есть оружие, не дурак в нас стрелять. Он выстрелил бы раньше, когда мы только подходили сюда, или не выстрелил бы совсем. И я дал команду всем машинам заехать в лагерь. По ходу, проверив оставшуюся территорию.
Через пару минут возле корпуса, где прятались люди, стало суетно. Сергеич первым отправился на фишку, причем тоже на чердак. Только корпус для этого мы выбрали самый ближний к воротам, подъездная дорога сюда одна. Я же осмотрелся вокруг, нашел следы недавно залитого костра. Затем в сарае обнаружили белую, но очень грязную «десятку».
А затем из лагерного корпуса вышли люди. Их было четверо — мужик лет сорока, с интеллигентным лицом и в очках в массивной оправе, мятый и заросший щетиной, и трое детей, из которых двоих я уже разглядел до этого, а с ними был еще мальчишка, лет восьми, похожий на этого мужика, и державшийся за его руку.
Я насколько возможно приветливо помахал им рукой, подошел. Все четверо с опаской всматривались в меня, хорошо, что я хоть шлем с очками и маску снял. Их окружили со всех сторон, но уже из любопытства. Мужик заметил женские лица, немного успокоился. И совершенно зря, кстати, история знает немало злодеек женска полу. Я протянул ему руку, представился:
— Крамцов, Сергей.
— Варламов, Михаил. — в тон мне представился он и пожал руку.
— А ты, уважаемый? — спросил я веснушчатого мальчишку, протягивая ему руку.
— Дима.
— Дима — это хорошо. Но когда наблюдаешь с чердака, то надо опускаться пониже и не так высовываться в окно. Понял? А вас как зовут, молодой человек? — Я протянул руку младшему.
— Коля.
— Коля — еще лучше. Почти даже лучше чем Дима. — проявил я уважение к младшему. — А вот тебя видно не было. Ты у дальней стенки сидел?
— Да. — застеснялся Коля.
— Зато спрятался лучше. А вы, барышня? — я обернулся к девочке, которая заметно оттаяла.
— Лена. — представилась девочка, покраснела, так, что веснушки запылали, и от смущения изобразила даже нечто вроде книксена.
— Сергей, очень приятно. Ужинать будете?
— Если пригласите. — сказал Михаил. — У нас еда вчера закончилась. А бензин — сегодня.
— Это исправимо. Подрастающее поколение, а ну быстро хворост для растопки костра собирать. — скомандовал я детям. — Но собирать здесь, из поля зрения не выходить. Чтобы мы вас все время видели. Понятно?
— Понятно. — сказал Дима.
— Так точно, отвечать надо. Анечка, прогуляешься с ребятами?
Аня поняла меня правильно, я просил ее присмотреть за детьми, чтобы с ними ничего не случилось. Но ответила за нее Ксения:
— Конечно, мы все вместе сходим. Пошли, ребята.
Ну вот и прекрасно. Молодые и красивые девушки у детей явно вызывали больше доверия чем не слишком красивый бывший аспирант с уклоном в военщину. Все вместе они пошли по лагерю собирать хворост для растопки. С самими то дровами проблем здесь не было, все деревянное, разбирай и жги.
— У вас сигарет не будет, случайно? — спросил меня Михаил.
— Нет, я не курю… — я обернулся к Мишке Шмелеву, спросил: — Шмель, есть сигареты для человека?
— Не вопрос.
Шмель залез в разгрузку, достал оттуда пачку «Мальборо», отдал ее Михаилу. Варламов достал сигарету, попытался вернуть пачку, но Шмель не взял, а протянул ему еще и зажигалку. Тот закурил, затянулся с видимым наслаждением, опоганив табачным дымом лесной воздух. Я чуть отступил в сторону.
— Михаил, откуда вы?
— Из Большой Нарьи, знаете такое место?
— Знаю. По карте. По дороге к Горькому-16, верно?
— Верно. Хоть и не совсем рядом. Я главврач районной больницы. Был.
— Что там случилось?
Рассказ Варламова оказался не слишком длинным, зато содержательным. Неподалеку от поселка Большая Нарья находился кадрированный полк инженерных войск. На базе которого в военное время должны были развернуть три таких же полка. Большинство прапоров и контрактников в этом полку жили в Большой Нарье, или в Березовой, неподалеку. Так что Варламов был в курсе, что там делается. Во всем полку было не больше тридцать офицеров и контрактников, и около сотни срочников, тащивших наряды и обслуживавших технику.
На второй день после начала эпидемии в полку осталось всего восемь срочников. На третий день, после того, как началась эпидемия и сопутствующая ей паника, стало известно, что разбежалась некая «двенадцатая зона» неподалеку. А еще через день огромная толпа зеков появилась в поселке. И все они были вооружены до зубов. Как такое вышло?
Брат одного из местных прапорщиков, некоего Васьки Малеева, бессменного дежурного по парку, сидел в двенадцатой и был в тамошней иерархии не последним человеком. Оставшиеся же в полку офицеры даже думали вооружить местных жителей, но не успели. Пронырливый и подлый Васька сумел вооружить нескольких зеков, привел их с собой к складам РАВ, убил часового и те захватили склады, почти не охраняемые теперь ввиду отсутствия личного состава. Было в этом и непонятное — слишком хорошо организовано было нападение зеков на воинскую часть.
Офицеры среагировали, но насколько сумели и насколько успели. Склады были потеряны, туда подтянулась целая толпа уголовников. Военные вооружились тем, что нашлось в полковой (а фактически — в одной ротной) оружейке, отбили первый натиск уголовников, направившихся от складов к казармам и штабу. Затем захватили машины в парке, КамАЗы и какую-то бронетехнику, Варламов в ней плохо разбирался, после чего покинули расположение части вместе со своими семьями и теми немногими гражданскими, кто успел к ним примкнуть..
А уголовная свора бросилась громить близлежащие деревни. Особенно зверствовал тот самый Васька Малеев, сводивший счеты со всеми, кто на него когда-либо косо посмотрел. Не меньше десяти односельчан он застрелил лично, в течение первого дня погрома.
Варламов, вдовец с тремя детьми, сообразил вовремя, что надеяться на лучшее теперь не следует. И едва первые стриженные морды с оружием, одетые в смесь лагерной и военной одежды, появились в поселке, он немедленно загрузил детей в машину, схватил, что было в холодильнике, и уехал.
Сначала они день прятались в лесу неподалеку от поселка. Варламов рассчитывал прокрасться обратно и добыть себе оружие и еду, но ничего из этого не вышло. Весь день из поселка доносились крики и выстрелы, шла резня и повальное насилие. К ночи вокруг поселка начали бродить убитые односельчане, и пришлось от них бежать, сломя голову. Он решил было прорваться к «Шешнашке», но дорога туда была уже перекрыта бандами.
Тогда Варламов повернул в сторону Нижнего Новгорода, по единственной трассе. Банд поначалу на этой дороге не было, но появилась новая проблема — бензин. До Нижнего было около двухсот километров, а бензина было чуть больше чем на сотню. Да и шалить на дорогах начали почти сразу.
Идти пешком они боялись, машина была единственным, на что они могли рассчитывать, случись чего. С продуктами было проще — им удалось набрести на разбитый, но не разграбленный магазинчик на заправке. Зато бензина там не было. Так что продуктов им хватило до вчерашнего вечера. В этом лагере они прожили две недели, слушая радио в автомобиле и все больше и больше пугаясь от того, как отключались, одна за одной, сначала нижегородские коротковолновые станции, затем станции на средних волнах.
Кстати, именно такое пугающее наблюдение укрепило меня в мысли, что в «Шешнашку» ехать надо. Зомби становятся сильнее, и физически, и поведенчески. Вакцина нужна. Дальше людям будет только труднее.
Поскольку два дня мы были вынуждены бездельничать, то занялись изготовлением «набора выживания» для осмотра зданий. В одном из зданий форта оказалась неплохая слесарная мастерская, и мы целый день занимались тем, что делали клинья для запихивания под дверь, гнули металлические скобы, которыми можно притягивать друг к другу ручки дверей распашных, и просто сматывали в аккуратные мотки металлическую проволоку, которую можно было использовать универсально. Наш последний поход в больницу научил нас многому. Клинышки клинышками, но будь у нас весь такой набор, и мы вполне могли бы перекрыть мертвякам выход из подвала. Если у них там не было особенно могучих мутантов.
Аня с Ксенией по-прежнему занимались боевой учебой, и Татьяна издевалась над ними целый день, до полного изнеможения. К ее чести следует сказать, что она всего-навсего старательно учила сестер Дегтяревых самообороне, и те делали успехи. По крайней мере, они были явно не в обиде, и даже после всех мучений просили ее дополнительно что-то им объяснить.
А по вечерам еще по паре часов с ними занимался я сам, старясь научить двигаться с оружием, прикрывать друг друга, быстро менять основное оружие на альтернативное и обратно. К нашим занятиям присматривались, а на второй день подошел лейтенант Иванов и поинтересовался, не взялся бы я учить его сугубо гражданских в большинстве своем в прошлом бойцов? Я сослался на недостаток времени, но все же одно занятие по движению в здании мы провели, после чего я прочитал им еще и лекцию на эту тему. Работяги с нижегородских заводов оказались гораздо менее способными учениками, чем две молодые девочки, и тут я ученицами даже возгордился, приведя их всем в пример.
На третий день толпа перед воротами снова разбрелась, по улице, переваливаясь, бродила пара отставших мертвяков. Все же они учатся. Это уже несомненно. Хотя бы тому, что следует экономить энергию, если нет возможности кого-нибудь или что-нибудь съесть. А еще мы наблюдали с крыши, как толпа мертвяков разорвала и сожрала тех нескольких покойников, которых подстрелили прикрывая наш отход. Оттащив их в сторонку, предварительно. Сожрали даже собаку-мутанта, и шерстью не подавились.
Значит, когда человек превращается в зомби, он перестает быть пищей, но когда зомби погибает — он снова включается в меню. Потрясающе. Безотходное производство, не пропадает ничего. Но все же, какова система опознавания? И почему трупы начинают жрать не сразу, а лишь через какое-то время?
Единственный вопрос — усиливаются ли от такой пищи мертвяки? Если мутируют, то это очень, очень плохо. Может быть, это их «поумнение» и «ускорение» такую причину и имеет? Если бы было свободное время, то я бы поставил эксперимент, вот честное слово. Поймал бы живого мертвяка, подсунул ему убитого, и посмотрел, что из этого получится. Но времени для этого не было, надо было ехать дальше.
Рано утром третьих, считая с нашего прибытия в форт, мы выехали за ворота. В честь праздника, так сказать, Первомай все же, день мира и труда и еще чего-то. Так вот его и отмечаем. Хотя, некая небольшая пьянка в форте сегодня планировалась, нас на нее приглашали остаться, да я не стал. А то так и будем по маршруту следования застревать у каждой бутылки.
Поскольку у нас прибавилось людей, то я загнал сестер (в качестве дополнительной кары за их опрометчивое желание присоединиться) в кузов грузовика, приказав контролировать тылы. «Уазики» же шли впереди, построившись уступом. Преследования мы не слишком опасались, а вот напороться на завал или толпу мертвяков вполне могли.
Но город встречал нас в основном пустыми улицами, лишь кое где мы встречали отдельных зомби. Мы старательно держались широких улиц, не останавливались, не приближались ко въездам во дворы и даже к окнам домов. Что тоже было верным, потому что какая-то тварь все же прыгнула на нас из окна, но промахнулась, приземлившись примерно в метре за вторым «уазиком». А когда с машин открыли огонь, то длинными мощными прыжками унеслась во двор. Тоже мутант, бывший человек, но разглядеть даже толком не успели. А на будущее, наверное, надо каким-то прикрытием от атак сверху обзаводиться для «городского транспорта».
Вскоре город сменился дачным пригородом, а еще немного погодя мы выехали на дорогу, идущую через лес. Я встретил загородный пейзаж вздохом облегчения. К нему мы уже привыкли за время путешествия и определили главное — чем глуше место, тем безопасней. Поэтому мы с трассы в этот лес сразу же и свернули. Первая остановка, дозаправка и завтрак. Из форта мы выехали не жравши, надо наверстывать, а заодно и с картой еще раз свериться.
Завтракали по быстрому, банальными бутербродами с тушенкой, слава богу, что хоть хлеб был свежий — в промзоне уже и пекарню наладили, и запасы муки нашлись. Понятно, почему «кремлевским» так хотелось промзону под себя подмять, самим то что полезное сделать — проблема, тут производственники нужны, не только чиновники с ментами.
Запили завтрак водой, потоптались у расстеленной на капоте карты. Предварительно мы маршрут прикинули, как и раньше — извилистый, как путь пьяного удава, но зато в обход всех крупных населенных пунктов и без выездов на центральные дороги. Хотя, здесь крупных населенных пунктов уже и не ожидалось, до самой Вятки. Да и с второстепенными дорогами получалась проблема. Их почти что и не было, только так, местами. Густотой населения эти места не отличались, вот и хватило для организации сообщения одного не слишком широкого шоссе, железной дороги (Транссиб между прочим, не хухры-мухры), ну и ответвлений от главной трассы. Впрочем, на сегодня у нас еще маршрут проселками найдется. А дальше… как говорили в Одессе, будем посмотреть.
Я снял координаты точки, где мы находимся, в системе глобального позиционирования. Уже и Америки то нет, которая эти спутники запустила, а они все работают. Сколько еще проработают в будущем? Год? Два?
Распределились по машинам в прежнем порядке. Танька за руль головной, я рядом с ней уже не с карабином, а с СВУ-АС, автомат в креплении под рукой, у нас за спиной — Кэмел с АКМ. Во второй машине за рулем Вика, Сергеич с пулеметом и Леха с «Тигром». Отделение оружия, если пользоваться американской терминологией, а по нашенски говоря — огневой поддержки. Шмель за рулем грузовика, а в кузове — сестры Дегтяревы, которым назад смотреть велено. И там самое безопасное место в колонне — за грузовик мы больше всего трясемся. Может быть, им там от бочек и бензинчиком пованивает, но ничего страшного. А для лучшей вентиляции им сбоку в тенте окошки открыли. Так что пусть сидят на сложенных в стопку походных матрасах на полу кузова — так целее будут. При нападении мы именно их прикрывать будем.
Снова двинули лесными дорогами, в привычном уже порядке. Наш «уазик» шел впереди, отрываясь от полукилометра до километра от второй машины, постоянно проверяли связь. Леха еще и сканером по частотам бегать не забывал, но ни на что подозрительное пока не натыкался. Если сказать точнее — мы вообще ни на что не наткнулись за первый день движения. Эфир молчал.
Ближе к наступлению темноты мы нашли по карте заброшенный пионерский лагерь, и решили завернуть туда для ночлега. Найти его оказалось несложно, туда вела совсем развалившаяся асфальтовая дорога, такая узкая, что на ней, наверное, две машины бы не разъехались. Сразу за асфальтовой корявой лентой начинался густой кустарник, а уже за ним выстроились высокие сосны.
Мы подъехали к нему не вплотную, встав поодаль от въезда и загнав наш вездеход в кусты. Я взял СВУ, вышел из машины и тихо прошел к самому краю кустов, посмотрел на лагерь, окруженный потемневшим от времени деревянным забором. Все вокруг забора заросло кустарником, некоторые доски прогнили, но все же он образовывал вполне цельную ограду вокруг территории, где между высокими соснами стояли длинные деревянные дома с двускатными крышами — корпуса лагеря.
Я достал бинокль и первым делом навел его на дорогу перед воротами. Асфальт здесь рассыпался уже давным давно, через него проглядывали пятна обнажившейся почвы. Если кто проехал в лагерь или выехал из него, то следы обязательно останутся. И что бы вы думали? Я их нашел. Вполне четкие на влажном после недавнего дождика песке следы покрышек. Восьмикратный бинокль приблизил их мне почти под самый нос. Машина въехала на территорию лагеря, и либо не выезжала обратно, либо выехала другим путем.
— Кэмел, в лагере кто-то есть. Одна машина, предположительно что-то вроде «жигуля».
— Иду.
За спиной тихо зашуршали кусты, Василий присел рядом.
— Туда въехали, обратных следов нет. — показал я ему на след.
— А может не въехали, а выехали?
— Нет. — сказал я. — Видишь яму перед самыми воротами? След чуть глубже с нашей стороны — колесо опустилось, подвеска сжалась, и оно вдавилось глубже. А на той стороне след уже с песком. Колесо в яме испачкалось, и об край асфальта песок счистился.
— Похоже…
— Проверить надо территорию. Пошли.
— Пошли.
«Лешего» бы натянуть следовало, леса пошли хвойные и маскировку эти костюмы давали оптимальную. Морды то по-прежнему очками-масками закрыты, красить не надо, а «лохматки» не помешали бы. Минус нам. По погоде одеваемся, а не по задачам. С другой стороны, «леший» поверх всего затрудняет доступ в разгрузку, да и со шлемом вместе его носить неудобно. А шлемы с брониками не снимаем в дороге, а они — черные, как будто для американского SWAT сделаны. У нас я даже не видел, чтобы кто-то в таких ходил.
Сначала в бинокль проверил все, что видно в ворота и над забором. Ничего не обнаружил, вроде бы. Но это ничего не значит, территория лагеря большая, стен много. Василий вскинул АКМ, наведя его на ворота, прикрывая, а я, пригнувшись, перебежал через открытое пространство и присел возле левого воротного столба. Навел кургузую снайперку на угол ближайшего от меня корпуса, осмотрел все вокруг. Никого пока. Вроде бы.
— Чисто.
Тихие шаги сзади, Василий тоже выбрался на позицию. Присел ненадолго, затем перебежал к корпусу. Присел возле окна, затем аккуратно заглянул внутрь. Перебрался к левому углу, возле которого вырос пышный кустарник, и присел, почти слившись с ним.
— Чисто. — сообщил он через пару минут, оглядевшись.
Мой ход. У меня в поле зрения никого. Я перебежал к правому углу корпуса, задержался на секунду, снова огляделся, затем вдоль стены, хоронясь за кустами, проскользнул к крыльцу. Крыльцо резное, пышное, вокруг все те же кусты, потеряться на фоне всего этого — проще некуда. Присел, положил карабин на перила. Никого.
— Чисто. Наблюдаем.
Это значит, что Василий так и сидит на своей позиции, а я пройдусь еще разок прицелом или биноклем по тому, что вижу. Теперь забор не мешает, и видно больше. Я поднял к глазам прицел, повел им по всей панораме. Опаньки, а это что? Нет, вроде ничего… это тень качающейся ветки на стене корпуса внутри. Падает через окно туда, а я ее вижу отсюда. А так — никого.
— Чисто. Пошел. — скомандовал я.
В эфире только дыхание слышу. Затем пауза и доклад:
— Чисто.
А я теперь к углу корпуса, что правее. На всей перебежке меня разросшийся кустарник прикрывать будет, я хоть и не в «лохматке», но кустарник силуэт размоет, если кто и заметит меня, то попасть сразу не сумеет. А вот спровоцировать огонь и тем самым расшифровать засаду, так вполне возможно. Так и сделал, рванул, пригнувшись, виляя, присел за углом. Спрятался, снова высунулся. Теперь снова в прицел посмотрим.
А вот и первые признаки, что мы не ошиблись. Сарайчик, в него ворота прикрыты, и туда следы автомобильных колес ведут. Свежие, потому что на траве, а она до сих пор примята. Вообще, похоже, что кто-то прячется здесь. Зачем машину загонять в сарай, в противном случае? Если только для нас, для засады? Нет, иначе мы бы сами мотор услышали.
Где могут прятаться, если не засада? Подальше от ворот и так, чтобы можно было наблюдать из укромного места. Значит, в дальнем корпусе, в том самом, на который я сейчас смотрю. Где бы спрятался я? На первом этаже, потому что окон много, и я могу выглядывать из разных, так просто меня не обнаружишь. И есть, куда смыться, например, выпрыгнуть в окно противоположной стены. Где спрячется дилетант? На чердаке.
На чердаке всего одно окно и любой опытный человек сначала проверит его. Потому что позиция для снайперского выстрела удобная. Потому, что противника именно там и предполагаешь в первую очередь, хоть это и неправильно. И еще потому, что спрятаться на чердаке — почти то же самое, что спрятаться в погребе или под кроватью. Нормальный инстинкт дилетанта. Где сам бы искал — там и спрятался.
— Внимание, наблюдаю движение на чердаке дальнего корпуса. — прошептал я в микрофон.
Теперь Василий выберет позицию, чтобы взят на прицел этот самый чердак. И действительно, через минутку доклад в наушнике послышался:
— На позиции. Наблюдаю движение.
Я держал винтовку направленной карабин на чердачное окно дома через один от меня. Так, что у нас там? Там у нас пока темно, и кто-то есть, выглядывающий сбоку. Засекли наш подъезд, что и не мудрено. Моторы здесь за километры слышно. Мотор УАЗа в полной тишине до пятисот метров слышен, кстати.
Ага, вот там у нас кто… там мальчишка лет двенадцати, морда конопатая, волосы белые, торчат во все стороны, одет в спортивный костюм. В любом случае на беглого зека не похож, это уже радует. И еще он с кем-то говорит, но мне не видно, с кем. Тот сидит почти полностью скрытый стеной чердака, Кто там может быть? И вообще, сколько всего их? Двое?
Нет, не двое. Мальчишка, еще один человек левее, и еще один за ним, дальше от стены. Выглядывает из-за его плеча периодически. И тень шевелится. Про тени люди часто не думают, а они их выдают. Продолжаем наблюдать.
Вскоре я разглядел того, кто сидит сзади. Девчонка, тоже конопатая, светлая, лет четырнадцати, в джинсах (колено мелькает время от времени) и черной куртке. Без оружия, опасности явно не представляют. Семья там судя по всему, но… Черт его знает, откуда они едут. Если напуганные, а у отца семейства какая-нибудь двустволка имеется, то прямой выход на них может закончиться плачевно. Смотрим еще. А вот и отец семейства. Приличного видя дядек в очках, худой, темноволосый, выглянул из своего укрытия сбоку от окна. Судя по всему, они нас или не увидели, или потеряли из виду, вот и суетятся. Терпения не хватает. Никак нас высмотреть не могут, засекли как мы подъехали, а теперь мы для них пропали. Оружия у папашки не видать, кстати. Кто там четвертый? Голову на отсечение — или жена, или еще ребенок. Есть еще одна тень, двигается не в такт с остальными.
— Всем, наблюдаю семью, спрятались на чердаке. — тихо заговорил я в микрофон. — Взрослый, двое детей, и неустановленное лицо. Оружия не наблюдаю. Попытаюсь войти в контакт. Тань, подгоняй машину к воротам, встань за первым от въезда корпусом. Затем страхуешь меня, цель — третий по счету дом, с остатками зеленой краски, чердачное окно. Васька, выходишь со мной, страхуешь, но неявно, пугать не будем. Колонне подтянуться к лагерю.
Я вылез из кустов, взяв карабин наперевес, стволом к земле, и решительно, но неторопливо пошел к корпусу, в котором скрывался мужик с детьми и с кем-то там еще. Васька быстро занял позицию сзади и правее, пошел следом. За спиной я услышал звук мотора, хруст песка на асфальте под колесами, скрип тормозов. Танька заняла позицию. А мы так, на виду, по прямой чешем к корпусу, где люди на чердаке прячутся. Остановившись метрах в пятидесяти от торцевой стены дома, я посмотрел на нужное окно. Все попрятались, но в щели смотрят, наверняка.
— Семья, скрывающаяся на чердаке. — крикнул я и по пустынному лагерю метнулось эхо. — Прошу вас не пугаться. Мы — разведывательная группа специального назначения нижегородского гарнизона, находимся здесь в рейде. Вам ничего не угрожает.
Молчание. Хоть и представился я красиво, разведгруппой несуществующего гарнизона, (и когда это у гарнизонов разведгруппы были?), к которому даже когда он будет существовать, мы будем иметь очень опосредствованное отношение. Наделся, что впечатлятся.
— Еще раз повторяю, не следует нас бояться, мы не бандиты. Никто за вами на чердак не полезет, но сейчас сюда заедут машины, а потом мы сядем ужинать. Если вы не выйдете с чердака, то вам просто придется все это нюхать.
Тишина. Ну и ладно. Мужик, даже если у него есть оружие, не дурак в нас стрелять. Он выстрелил бы раньше, когда мы только подходили сюда, или не выстрелил бы совсем. И я дал команду всем машинам заехать в лагерь. По ходу, проверив оставшуюся территорию.
Через пару минут возле корпуса, где прятались люди, стало суетно. Сергеич первым отправился на фишку, причем тоже на чердак. Только корпус для этого мы выбрали самый ближний к воротам, подъездная дорога сюда одна. Я же осмотрелся вокруг, нашел следы недавно залитого костра. Затем в сарае обнаружили белую, но очень грязную «десятку».
А затем из лагерного корпуса вышли люди. Их было четверо — мужик лет сорока, с интеллигентным лицом и в очках в массивной оправе, мятый и заросший щетиной, и трое детей, из которых двоих я уже разглядел до этого, а с ними был еще мальчишка, лет восьми, похожий на этого мужика, и державшийся за его руку.
Я насколько возможно приветливо помахал им рукой, подошел. Все четверо с опаской всматривались в меня, хорошо, что я хоть шлем с очками и маску снял. Их окружили со всех сторон, но уже из любопытства. Мужик заметил женские лица, немного успокоился. И совершенно зря, кстати, история знает немало злодеек женска полу. Я протянул ему руку, представился:
— Крамцов, Сергей.
— Варламов, Михаил. — в тон мне представился он и пожал руку.
— А ты, уважаемый? — спросил я веснушчатого мальчишку, протягивая ему руку.
— Дима.
— Дима — это хорошо. Но когда наблюдаешь с чердака, то надо опускаться пониже и не так высовываться в окно. Понял? А вас как зовут, молодой человек? — Я протянул руку младшему.
— Коля.
— Коля — еще лучше. Почти даже лучше чем Дима. — проявил я уважение к младшему. — А вот тебя видно не было. Ты у дальней стенки сидел?
— Да. — застеснялся Коля.
— Зато спрятался лучше. А вы, барышня? — я обернулся к девочке, которая заметно оттаяла.
— Лена. — представилась девочка, покраснела, так, что веснушки запылали, и от смущения изобразила даже нечто вроде книксена.
— Сергей, очень приятно. Ужинать будете?
— Если пригласите. — сказал Михаил. — У нас еда вчера закончилась. А бензин — сегодня.
— Это исправимо. Подрастающее поколение, а ну быстро хворост для растопки костра собирать. — скомандовал я детям. — Но собирать здесь, из поля зрения не выходить. Чтобы мы вас все время видели. Понятно?
— Понятно. — сказал Дима.
— Так точно, отвечать надо. Анечка, прогуляешься с ребятами?
Аня поняла меня правильно, я просил ее присмотреть за детьми, чтобы с ними ничего не случилось. Но ответила за нее Ксения:
— Конечно, мы все вместе сходим. Пошли, ребята.
Ну вот и прекрасно. Молодые и красивые девушки у детей явно вызывали больше доверия чем не слишком красивый бывший аспирант с уклоном в военщину. Все вместе они пошли по лагерю собирать хворост для растопки. С самими то дровами проблем здесь не было, все деревянное, разбирай и жги.
— У вас сигарет не будет, случайно? — спросил меня Михаил.
— Нет, я не курю… — я обернулся к Мишке Шмелеву, спросил: — Шмель, есть сигареты для человека?
— Не вопрос.
Шмель залез в разгрузку, достал оттуда пачку «Мальборо», отдал ее Михаилу. Варламов достал сигарету, попытался вернуть пачку, но Шмель не взял, а протянул ему еще и зажигалку. Тот закурил, затянулся с видимым наслаждением, опоганив табачным дымом лесной воздух. Я чуть отступил в сторону.
— Михаил, откуда вы?
— Из Большой Нарьи, знаете такое место?
— Знаю. По карте. По дороге к Горькому-16, верно?
— Верно. Хоть и не совсем рядом. Я главврач районной больницы. Был.
— Что там случилось?
Рассказ Варламова оказался не слишком длинным, зато содержательным. Неподалеку от поселка Большая Нарья находился кадрированный полк инженерных войск. На базе которого в военное время должны были развернуть три таких же полка. Большинство прапоров и контрактников в этом полку жили в Большой Нарье, или в Березовой, неподалеку. Так что Варламов был в курсе, что там делается. Во всем полку было не больше тридцать офицеров и контрактников, и около сотни срочников, тащивших наряды и обслуживавших технику.
На второй день после начала эпидемии в полку осталось всего восемь срочников. На третий день, после того, как началась эпидемия и сопутствующая ей паника, стало известно, что разбежалась некая «двенадцатая зона» неподалеку. А еще через день огромная толпа зеков появилась в поселке. И все они были вооружены до зубов. Как такое вышло?
Брат одного из местных прапорщиков, некоего Васьки Малеева, бессменного дежурного по парку, сидел в двенадцатой и был в тамошней иерархии не последним человеком. Оставшиеся же в полку офицеры даже думали вооружить местных жителей, но не успели. Пронырливый и подлый Васька сумел вооружить нескольких зеков, привел их с собой к складам РАВ, убил часового и те захватили склады, почти не охраняемые теперь ввиду отсутствия личного состава. Было в этом и непонятное — слишком хорошо организовано было нападение зеков на воинскую часть.
Офицеры среагировали, но насколько сумели и насколько успели. Склады были потеряны, туда подтянулась целая толпа уголовников. Военные вооружились тем, что нашлось в полковой (а фактически — в одной ротной) оружейке, отбили первый натиск уголовников, направившихся от складов к казармам и штабу. Затем захватили машины в парке, КамАЗы и какую-то бронетехнику, Варламов в ней плохо разбирался, после чего покинули расположение части вместе со своими семьями и теми немногими гражданскими, кто успел к ним примкнуть..
А уголовная свора бросилась громить близлежащие деревни. Особенно зверствовал тот самый Васька Малеев, сводивший счеты со всеми, кто на него когда-либо косо посмотрел. Не меньше десяти односельчан он застрелил лично, в течение первого дня погрома.
Варламов, вдовец с тремя детьми, сообразил вовремя, что надеяться на лучшее теперь не следует. И едва первые стриженные морды с оружием, одетые в смесь лагерной и военной одежды, появились в поселке, он немедленно загрузил детей в машину, схватил, что было в холодильнике, и уехал.
Сначала они день прятались в лесу неподалеку от поселка. Варламов рассчитывал прокрасться обратно и добыть себе оружие и еду, но ничего из этого не вышло. Весь день из поселка доносились крики и выстрелы, шла резня и повальное насилие. К ночи вокруг поселка начали бродить убитые односельчане, и пришлось от них бежать, сломя голову. Он решил было прорваться к «Шешнашке», но дорога туда была уже перекрыта бандами.
Тогда Варламов повернул в сторону Нижнего Новгорода, по единственной трассе. Банд поначалу на этой дороге не было, но появилась новая проблема — бензин. До Нижнего было около двухсот километров, а бензина было чуть больше чем на сотню. Да и шалить на дорогах начали почти сразу.
Идти пешком они боялись, машина была единственным, на что они могли рассчитывать, случись чего. С продуктами было проще — им удалось набрести на разбитый, но не разграбленный магазинчик на заправке. Зато бензина там не было. Так что продуктов им хватило до вчерашнего вечера. В этом лагере они прожили две недели, слушая радио в автомобиле и все больше и больше пугаясь от того, как отключались, одна за одной, сначала нижегородские коротковолновые станции, затем станции на средних волнах.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента