Страница:
Андрей Круз
Эпоха мертвых. Начало
Том 2 (вторая часть)
Сергей Крамцов, партизанский командир, миротворец.
25 апреля, среда, утро
Дело шло к темноте, поэтому выезд в промзону перенесли на следующее утро. Миронов не обманул. Хоть и не через тридцать минут, а часа через полтора, но с нами связались и дали пароли с частотами. Пароль был так сказать «гостевым» и распространялся на два открытых «уазика». Если бы с нами поехал кто-то еще, то пришлось бы согласовывать заново. «Кремлевские» пока не расслаблялись. Да и с чего им расслабляться? Оказывается, там еще и все областное УФСБ с ними, и все прочие окрестные силовики, даже вертухаи с кумовьями с ближайших к городу зон, разве только армейских не было, за исключением военкоматчиков. Так что в излишней наивности их не обвинишь.С утра вояки помогли нам, подрасчистив пространство за воротами, и наши, уже бывалые, вездеходы рванули из тесноты двора на проспект, по которому в разных направлениях тупо бродили мертвяки. Однако, наблюдая в течение уже трех дней за происходящим, я обратил внимание, что зомби на улице стало вроде как меньше. Куда они деваются? Идут туда, где есть люди, или… Куда они могут деваться еще? И в Москве я вроде как это заметил.
Чем ближе мы оказывались к Сормовской промзоне, тем больше зомби было на улицах. Но я ожидал худшего, если признаться честно. Тех, что мы видели, было достаточно легко объезжать. Один из наблюдательных пунктов «кремлевских» постоянно подсказывал, куда нам сворачивать, потому что подступы к промзоне выглядели как настоящий лабиринт. Отчасти из-за этого «заводские» оказались отсечены от мира. Сами себя перехитрили.
Улицы были завалены машинами, автобусами и прочим, таким способом «заводские» рассекали и дезориентировали потоки мертвечины, шедшей в их сторону. У самой территории речного порта, где размещалось руководство «заводских», баррикады становились все серьезней, а затем начали попадаться целые улицы, перегороженные стенами из бетонных блоков с колючкой по верху. В стенах были бойницы, за бойницами — люди. Но таких проходов было мало, и стоило «кремлевским» занять подходы к ним, как блокада стала абсолютной.
В конце-концов мы проскочили через целый лабиринт баррикад и стенок, уперлись в мощные металлические ворота, которые начали открываться при нашем приближении. За ними нас ждали. «Нива» аэродромного сопровождения, непонятно как очутившаяся на судостроительном заводе, встала перед нами, включив оранжевые проблесковые маячки, и покатила впереди. Нам оставалось только следовать за ней между каких то заборов, складов, корпусов, пандусов, свалок металлолома, опор кранов — настоящий лабиринт. В конец концов она тормознула возле четырехэтажного административного здания, на крыльце которого стояли четверо в разномастном камуфляже, с АК-74 на плече. С виду на все сто гражданские, а камки сейчас достать не проблема.
Из «Нивы» выскочил совсем молодой парень, лет восемнадцати с виду, с «укоротом» на плече, сказал что нас ждут и побежал впереди, заставляя нас спешить чуть не в припрыжку. Парень пронесся ураганом по коридору первого этажа, выскочил на узкую лестницу, по ней провел нас на четвертый. Довел до двери со свинченной табличкой, от которой осталось только не выцветшее пятно, постучал в нее и, не дожидаясь ответа, вошел, приглашая нас за собой.
В комнате — огромном кабинете с длинным совещательным столом, было тяжело накурено, сидело не меньше десятка человек. Стол был завален картами и какими-то схемами. Некоторые из сидящих были одеты в гражданское, некоторые — в камуфляж, а двое из сидящих были в морских форменках. Нас встретили радушно, но не слишком внимательно, в стиле «заходи, раз пришел». Кто-то предложил чаю, мы не отказались, и всего через минуту в кабинет зашла некрасивая полная девушка с подносом, на котором сразу дымились штук десять разномастных чайных кружек. Кружки расхватали, девушка вышла.
Один из присутствующих, коренастый мужик лет за пятьдесят с обветренным лицом с грубыми чертами, пригласил нас присесть к директорскому столу, как у кого получится, сказав, что у большого стола все равно поговорить не дадут. В это было легко поверить. Представились, принимавший нас оказался бывшим заместителем начальника грузового порта или кого-то в таком духе, я толком и не понял. Назвался Дмитрием Харламовым.
— Давайте, хлопцы, излагайте, чего хотели? Если договоримся с «кремлевскими» о прекращении огня и о том, что они к нам не полезут больше, то мы вам век благодарны будем.
— Нам надо проехать на ту сторону реки с машинами. — сказал я. — Три машины, одна из них грузовая.
— А там нет ничего. Даже людей. Люди ушли, кто хотел — все давно перебрались на эту сторону. Есть наши люди в порту, разумеется, есть еще отряд у складов Росрезерва. А больше никого, одни мертвецы. Зачем вам? — поразился тот.
— Нам надо дальше, в область. Задание у нас. — ответил я.
— Задание… — хмыкнул тот иронично. — У них задание, едрить твою. А мы даже не знаем, есть ли сейчас нормальный проезд в ту сторону. Перебраться не проблема, у нас паромы есть для таких случаев и с той стороны опорные пункты у пристаней. Но что там дальше… дикие земли. Ни связи ни с кем оттуда, ни люди уже не приходят. Мы даже планировали взорвать дома с той стороны в некоторых местах, чтобы улицы завалило. На подходах к нашим объектам.
— Все коммуникации по реке планируете? — спросил Белецкий.
— Конечно, как же еще? — удивился зам начальника порта. — Дороги опасны, а по Волге плыть — благодать. Половина России доступна. Мы даже планируем на следующей неделе целые экспедиции, вверх и вниз. Посмотрим, что в других городах делается, может быть связь установим.
— О Горьком-16 вы что-то слышали? — влез в разговор Леха.
— О «Шешнашке»? Вот вы куда намылились… — кивнул Харламов. — Нет, не слышали мы о «Шешнашке» ничего. Хорошего, в смысле. Слышали то, что все тамошние зоны разбежались, и что там банд больше чем людей. Люди оттуда бежали, раньше к Бору выходили часто, наши их переправляли или в порту селили. Такое рассказывают, что волосы дыбом. Если эти банды объединятся и сюда попрут, хуже батыева нашествия будет. Про сам Горький-16 ничего не слышал, но вокруг — бардак и тихий ужас, лучше не соваться. Погибнете ни за грош.
Признаться, Харламов меня не то чтобы озадачил, я такого ожидал, а скорее укрепил в моих подозрениях, что выполнение воли покойного шефа — самое неудачное решение в моей жизни. Ладно, еще вывоз материала для исследования, это понятно, но доставка семьи — нонсенс. Хорошо, что этот вопрос решен. Это с позиции гражданской наивности Дегтярева Горький-16 виделся ему эдаким несокрушимым утесом в бушующем море. Раз все такое закрытое и секретное, то там все будут в безопасности.
Дерьмо собачье. Он хоть знал, чем окружен этот город? Рупь за сто даю — не знал он ни черта. Заставил меня уверить его семью в том, что он жив, а теперь я же должен был тащить их туда, врать им в глаза, и при этом точно знать, что ничего хорошего их там не ждет. Эх, надо было раньше сказать, что он погиб, уже переплакали бы горе. А так вроде избавился от них, но правды все равно не сказал.
А что мне теперь делать? Может, бросить все к черту, повернуть обратно? Ведь устраивается новая жизнь, люди научились справляться с обстоятельствами. Осесть в Нижнем, стать… купчиной, например. Первой гильдии. Чем плохо? За каким дьяволом мне надо лезть в мясорубку, и тащить туда друзей, свою девушку, наконец? Предсмертная воля свята, конечно, но тоже… в меру, всему есть предел.
С другой стороны, мне это пенопластовый оранжевый контейнер не даст потом покоя. Наверняка, это не единственный институт, который будет доступен, только не знаю я других. Не в Кош-Агаш же переться, на самом деле?
— Переправить можете к какой точке?
— К разным. Хоть в порт, к любому пирсу, хоть к одной из четырех пристаней а той стороне. У нас и паром ходит, и десантные «Серны». Только не ездил бы я туда на вашем месте. Ни за какие коврижки.
— Да знаю я… Думаете, мне охота? — вздохнул я так, что Харламов сразу мне поверил.
— Так за каким хреном тебя туда несет?
— По поводу всей той хрени, что вокруг творится. Там военный центр по всякой заразе, вакцинами занимались. А у меня документы из московского института, которого больше нет. Кровь из носу надо туда довезти, или, на худой конец, хоть узнать, существует еще центр, или уже нет. Да я вообще в эту историю влип как кур в ощип, поручили мне… предсмертной волей.
— Попал, говоря проще. — уточнил Харламов.
— Именно. — согласился я.
— Ладно. Ты когда туда собираешься?
— Через пару дней. У меня здесь не вся группа, часть людей из ГУЦа забрать надо.
— Так сейчас ты на ГУЦ поедешь, так?
— Точно.
— Возьмешь двух людей с собой? Надо начинать отношения устанавливать. У тебя ведь на две машины пропуск, не на какое-то количество людей?
— Только на машины. Только людей в камуфлю оденьте, чтобы среди нас не слишком выделялись. Хрен их маму знает, как они среагируют?
— Вот и ладненько. А насчет одеть — сделаем. Погуляйте чутка, потом покормим вас, и поедете. Годится?
— Вполне.
Я хотел оглядеться, что делается в порту, и предложению прогуляться обрадовался. Мы вышли из кабинета, и к нам подошел тот самый парень, который провожал нас сюда. Звали его Андрюхой, как он представился, оказался он дезертиром из Тульской дивизии ВДВ, и был сыном капитана какого-то буксира. Предложил поводить нас по окрестностям, чему мы только обрадовались.
Вообще на территории завода работа кипела. Работали все, шум стоял такой, что хоть уши затыкай. В одном месте стены и заборы разбирались, а в другом устанавливались. Работали огромные плавающие экскаваторы, вынимая песок со дна и наваливая его в гигантские кучи. Что-то делали еще и с Сормовским затоном, игравшем роль частной гавани завода. Ломался асфальт, рылись каналы. Строились какие-то строения. Черт ногу сломит, короче, но уважение вызывает.
Со слов Андрюхи выходило, что «заводские» вознамерились соединить всю Сормовскую промзону, включающую основные предприятия, в один анклав, огородить его не просто стенами, а еще и каналами, и самое главное — сохранить производство на этих заводах. Пусть в сокращенном варианте, пусть пока как ремонтные предприятия, но не дать всему этому обветшать и развалиться. «Заводские», за исключением некоего вкрапления морячков из Каспийской флотилии, занесенных сюда судьбой, были в основном людьми гражданскими, рабочими и управленцами с заводов и из порта. Они четко знали, что надо делать с их предприятиями, они умели быстро строить заграждения, но они плохо умели воевать.
Необходимость же сохранения предприятий понимали и «кремлевские», которые возжелали образовать над этим некую «административную надстройку». К своему удивлению они обнаружили, что сажать их себе на шею никто не хочет. «Заводские» их просто послали, заявившихся поначалу как к себе домой. Послали, заперли ворота, но…
Вскоре с «кремлевскими» пришлось считаться — у них было несколько очень хорошо вооруженных и обученных подразделений, особенно из числа бывших эфэсбэшников, которые причинили массу хлопот. Здесь имелось в рамках местного УФСБ подразделение по борьбе с терроризмом, и все его члены обладали огромным и реальным боевым опытом. Был толковый СОБР, был более или менее подготовленный ОМОН. ОМОН, впрочем элитой считать совсем не следовало.
«Элитных» было не так уж много, пару сотен человек на несколько тысяч, но они стоили многого. Соотношение потерь в стычках было очень даже не в пользу «заводских», а в отдельных местах доходило и до «сухого счета». То, что «заводским» удалось зацепиться за склады в Бору, произошло лишь потому, что они появились там раньше и успели укрепиться внутри периметра, «кремлевские» же вынуждены были атаковать снаружи, и им мешали подходящие зомби. Кроме того, «заводские» владели рекой безраздельно, а у «кремлевских» доступа к речному транспорту не было никакого. Несколько катеров и моторок было бессильно против двух артиллерийских патрульных катеров добротного, хоть и устаревшего типа «Светляк». На суше морячки были не очень хороши, но в родной стихии стоили многого.
Как бы то ни было, а ситуация в городе все равно была патовая. Какое бы у «кремлевских» не было преимущество в подготовке, надеяться на то, что удастся захватить промзону силой, не приходилось. Главная причина — зомби. Не было возможности ни подготовить атаку нормально, ни занять позиции заранее, ни подойти скрытно. Зомби бросались на все живое, приходилось отбиваться, а сделать это тихо в таких масштабах возможным не представлялось.
А теперь, когда «заводским» собралась помочь вся группировка войск из ГУЦа, равновесие резко нарушилось, «заводские» получали заметное преимущество. То, что Гороховец мог запросто выставить до полка со штатным вооружением и средствами усиления, было правдой, невиданная сила по нынешним временам. Там собрались остатки нескольких частей, шести или семи, так что даже того личного состава, который остался в распоряжении командования, хватало вполне. И остались наиболее опытные и профессиональные кадры, преимущественно офицеры, прапора, некоторые контрактники, большинство с боевым опытом. А уж что касается техники и экипировки… Пусть эти части в мирное время были оснащены не самым блестящим образом, но теперь, когда людей в них стало меньше, получился даже некий переизбыток. По крайней мере, высокоточное оружие у них имелось, и они готовы были его использовать. Были и вертолеты, а что может быть страшнее для плохо вооруженного противника?
Кто-то вызвал Андрюху по радио, он ответил: «Идем», после чего нас позвали на ранний обед или поздний завтрак, мы так и не поняли, на что именно. Там нас познакомили с двумя людьми, которые поедут с нами. Оба были в армейских камках, один был капитаном третьего ранга из флотилии, второй — мастер одного из цехов автозавода. Фамилия кап-три была Большаков, и он ее оправдывал полностью. Хоть он и не поражал ростом, зато поражал шириной плеч и размером ладоней. Новенький АКС смотрелся в них как игрушка. Мастер цеха же, Петренко, был невысоким, усатым мужичком к пятидесяти, на котором армейский камуфляж смотрелся как чья-то дурацкая шутка. Вооружили его «укоротом», да и то, судя по всему, особой пользы от такого действия не ожидали. По всему было похоже, что Петренко побаивается своего же автомата, предпочитая его лишний раз руками не трогать.
Накормили хорошо, проблем с продуктами здесь не испытывали, а готовили жены «заводских», так что заботились о том, чем питаются их мужья. Под временную столовую был выделен один из складских корпусов, в пристройке к которому расположили сразу несколько полевых кухонь. Сколотили длинные столы и скамейки, где народ и располагался.
— Вы сразу в ГУЦ? — спросил Большаков.
— Почти что. — кивнул я. — Дозаправимся в Золино, и оттуда в ГУЦ. Торопитесь?
— Ну, теперь не так, чтобы очень, стрельба в Бору затихла, но хотелось бы договориться с вашими быстрее. Я здесь пока за сухопутного воина получаюсь, а мне бы проще на воде. Не умею я на суше воевать, не обучен толком.
— А практики в морпехе не было разве?
— Так это когда было то! Загнул ты! После четвертого курса училища загнали в Печенгу, погоняли, и обратно отправили. Я же штурман по специальности, подводник, ВВМУПП [1]питерское заканчивал, а меня видишь куда занесло. По Каспию хожу, на катере, зачем там вообще штурмана, не знаешь?
— Без понятия.
— И я тоже.
Голос у Большакова был как из бочки, под стать внешности, широкому, почти квадратному лицу со сросшимися на переносице черными бровями, и плечам, шириной почти равным росту. Чашка с чаем почти скрылась у него в ладони, а была немаленькой.
— Мне сказали, ты собираешься дальше, в сторону Вятки отсюда идти?
— Собираюсь.
— Это на хрена, прости господи? Там звиздец всему настал, одни банды. Деревни под корень вырезаны, кошмар что творится. Я три дня в Бору просидел, мы беженцев принимали с той стороны постоянно. Так они такое рассказывают — волосы дыбом стоят, и не только на голове.
— А где эти беженцы сейчас?
— Ну, как ты думаешь? Здесь конечно, куда им еще деваться? А у нас людей не хватает на все работы. Поставили на лопаты — и вперед, крепить оборону.
— А собрать информацию о том, что там делается, кто-то удосужился?
— Естественно. Начальник разведки.
— Итить твою! — я аж вилку отложил в сердцах. — Я тут пытаюсь выяснить, что там меня ждет, у вас вся информация есть, но сказать об этом западло.
— Ты не горячись, давай. Я здесь начальник разведки, по пути тебе расскажу, что узнать удалось. В одной машине поедем.
Сергей Крамцов, партизанский командир
25 апреля, среда, вечер
По пути выяснилось, что Большаков знал не так чтобы мало, но назвать его информацию по настоящему полезной, было сложно. От всех свидетелей шла информация лишь о невиданной резне живых, насилиях и пожарах, грабежах и том, что банды на одном месте не задерживались. Определить, что и где происходит сейчас, из показаний было невозможно. Однако, было несколько человек из сел что совсем рядом с «Шешнашкой», и они сказали, что город пока не захвачен бандитами. Но, вместе с тем, они были вынуждены бежать сюда, к областному центру, а не в сам Горький-16, который под боком, потому что вся территория вокруг него занята бандами.Бывшие обитатели колоний если и не всерьез были настроены захватить закрытый город, то осадили и заблокировали его капитально. Там же было слишком мало войск, чтобы держать весь периметр. К оставшимся военным присоединились гражданские, но все равно, отбивались отдельные опорные пункты. Перестрелки с защитниками шли на самых окраинах. А вот мертвяков тех местах было мало, для нас как раз дурной знак.
Мне подумалось, что было бы неплохо туда долететь воздухом и посмотреть, на что следует рассчитывать. Но как подбить командование в ГУЦ на то, чтобы нам выделило вертолет, да еще и с подвесными баками? И как за это рассчитаться? И хватит ли подвесных баков от Гороховца до «Шешнашки» и обратно? Потому что рассчитывать на дозаправку там не следует, мало ли кто владеет запасами керосина. Да и остались ли там эти запасы?
У Ми-8 практическая дальность не дотягивает до шестисот даже у поздних модификаций, а в ГУЦе я видел только вариант МТ семьдесят пятого года образца. И двадцать четверки, но у тех с дальностью еще хуже. И все же намного надежней оказаться там на машинах и со всем оружием и экипировкой, чем вдруг лишиться вертолета и идти обратно в пешем порядке. Нет, надо ехать на машинах.
Черт, ну до чего же не хочется самому башку под топор совать, да еще когда все вокруг отговаривают! Это семейство Дегтяревых туда к мужу и отцу едет, точнее даже ехало, а мне то зачем, зная, тем более, что это все… фигня, мягко говоря. И станет ли лаборатория Гордеева работать с вирусом, если город штурмуют со всех сторон? Или уже и нет никакой лаборатории, а все давно увезли в тот же Кош-Агаш, куда, якобы, увезли и самого Дегтярева? Очень может быть, почему бы и нет? Удаленная база, рядом военный аэродром, горы, никто не пройдет.
А может быть и нет. Может быть институт в «Шешнашке» работает изо всех сил, стараясь остановить заразу. И это пенопластовый контейнер способен решить все проблемы, снять все вопросы. Надо ехать. Не узнаю сам — до самой смерти покою не будет. Я ведь помимо всего прочего самого себя знаю.
Вечером мы с Танькой выбрались на крыльцо учебного корпуса, присели рядом, свесив ноги с бетонного парапета. Ночи стали уже теплыми, пахло даже не весной, а самым настоящим летом. Я чувствовал себя смертельно уставшим после того, как я сам себе объявил о своем решении. А потом вызвал добровольцев.
Кандидатуры Шмеля, Кэмела и Сергеича никаких возражений у меня не вызвали, они люди холостые, опытные и сами себе хозяева. Лехина кандидатура тоже не обсуждалась, куда уж мы друг без друга… А вот Танька с Викой… Это сложнее. Они с нами, они — наши. И они не дилетанты. Что лучше? Пойти весь путь вместе, каким бы не был его конец, или оставить их здесь, в безопасности?
Девушки сразу перешли в состояние повышенной готовности к скандалу любой интенсивности, готовясь отстаивать свое право помереть вместе с нами где-то в вятских лесах, причем максимально поганой смертью. Леха просто отмалчивался, предоставив мне право переругиваться с ними за нас обоих. Но сломили они мое сопротивление быстро, подсознательно я был уверен, что другой итог этого разговора просто невозможен.
А какой у нас еще был выбор на самом деле? Нет даже гарантии того, что мы вернемся именно в это место, если быть честным до конца. Оставь их здесь, и потом случится, что жизнь разнесет нас в разные стороны. У нас и так были уже сотни возможностей погибнуть, так есть ли смысл нам расставаться из-за того, что такие возможности будут возникать и дальше? Наверное, все же нет. Если судьба у нас теперь таскаться по этим опасным и опустевшим землям, так лучше делать это вместе.
Но и это было не самым трудным. Самым трудным были сестры Дегтяревы, которые тоже были намерены отправиться с нами. Когда они заявили об этом, все онемели. Кроме меня, потому что я не онемел, а вовсе даже разорался. Я заявил, что обещал доставить их в безопасное место, что мне осточертели их художества, что ценность их как членов отряда крайне невысока, что нянчиться с ними я не намерен, что они, в силу своего невеликого умения, риск для отряда и много что еще сказал. Аж охрип.
Как ни странно, но они выслушали меня совершенно спокойно, иногда даже кивая головами, вроде как соглашаясь. После чего Ксения сказала:
— Сергей, ты свое обещание выполнил. Ты доставил ас в безопасное место. Все. Мама в безопасности, мы в безопасности. Нам ты уже не должен ничего. Мы тебе… должны, но не в этом дело. Теперь мы, на правах вооруженных и имеющих определенные планы на будущее людей, хотим присоединиться к отряду. С чистого листа. Заново. На самые низовые должности, если угодно.
Я замолчал. Что тут скажешь? Удивительно другое — в разговор не вмешивалась Алина Александровна. Видать, в своем кругу они уже это обсуждали, если она молчит как партизанка.
— Серег. Принимай нас в отряд, зря учил столько времени и вооружал? — вступила в разговор Аня. — Что нам дальше делать прикажешь? Замуж выходить? Мне здесь в теннис играть, а Ксеньке — журналисткой заделаться? Свиней идти выращивать? Мы с тобой хоть к делу пристроимся. Считай, что мы выбираем профессию и вербуемся в армию.
Я насуплено молчал, при этом в голове у меня вертелась одна мыслишка: если этих двух присоединить к отряду, то во время стоянок лагерем они вполне смогут тащить фишку, как минимум. На самом деле сняв с нас много проблем. Численность отряда то у нас совсем недостаточная. И вообще, кто я им — папаша, что ли? Если даже мать родная их не возражает, а я сам истратил столько сил, патронов и экипировки, чтобы сделать из них бойцов, то зачем мне их здесь оставлять? Они уже воевали, они даже убивали. И они давно повзрослели, их детство завершилось в день, когда случилась Катастрофа.
Я обещал их увезти из Москвы — и увез. Обещал доставить в безопасное место — и доставил. Безопасней чем здесь им уже нигде не будет. Здесь они должны решать как им жить дальше. Вот они и решили — записаться в мой отряд. И что? Имеют полное право.
— Сергей, соглашайся. — снова заговорила Ксения. — Все равно тебе опытных людей никто и нигде не выделит, а мы уже обучены куда лучше, чем солдаты-новички. Стреляем лучше чем они, наверняка. И экипировка, благодаря тебе, у нас тоже лучше. Зачем нас бросать теперь, после того, как подготовил?
— Я бы согласился. — неожиданно вступил Шмель. — Пусть со мной в грузовике едут. В случае чего все два лишних ствола. И собаку бы взяли.
Это тоже аргумент. Так у нас получается грузовик защищенным и в «уазиках» два полноценных экипажа. Без сестер так не выйдет. Да и кто я им вообще, папаша, что ли? Взрослые девки, сами соображают, что делают. А присутствие кобеля обезопасило бы наши стоянки от мертвяков и мутантов.
Согласен. — кивнул я головой. — Вы едете. Но без собаки, у нас главная задача — скрытность, а скрытности лающие барбосы противопоказаны. И поблажек больше не ждите. Пошлю сортир чистить — побежите как миленькие. Вопросы есть?
— Вопросов нет! — обрадовано отрапортовала Аня. — Почистим!
Маша с детьми, естественно, оставалась в ГУЦе, вместе с Алиной Александровной. Ей тоже явно хотелось отправиться с нами, но она, в отличии от всех остальных, была детной матерью и ответственности на ней раз в сто больше, чем на нас, вместе взятых.
— Маш. — обратился я к ней. — Хочу с тобой поменяться. Свой СКС на твою СВУ. Оставлю тебе вместе с карабином все патроны повышенной кучности, а заберу все «четырнадцатые». Пламегаситель очень нам пригодиться может, черт его знает, что дальше будет.
— Я вообще собиралась отдать винтовку тебе. — ответила Маша — Зачем она мне здесь? Я свой а-ка-эс-у оставлю — и достаточно. Ну, и пистолет.
— Нет, так не выйдет. — засмеялся я. — Мы же все же не расстаемся, ты нас тут ждать будешь. И с вами останется УАЗ с прицепом, куча трофейного оружия и запас патронов с гранатами. Тебе это все сберечь надо. А СКС с хорошим прицелом, кучность что надо, до четырехсот метров — отличная легкая винтовка. Будет теперь твоим штатным. Куда мне его с собой то тащить?
— Как скажешь, я совсем не против. — согласилась она.