Крюгер Мария. Привет, Каролинка!

   -- Хорошо, -- сказала Каролинка, -- мне все равно надо идти.
   -- Но когда будешь уходить, отдашь мне мелок, да?
   Адась смотрел на нее такими глазами, что Каролинка не могла ему отказать. Она сказала:
   -- Хорошо, я дам тебе мелок, но только на время. Не навсегда, понимаешь? Навсегда не могу. Если хочешь, завтра моя мама принесет тебе в больницу новые мелки. Это будет мой тебе подарок. Ладно?
   -- Ладно, -- согласился Адась. -- Только смотри не забудь. А теперь я нарисую белку.
   И не дождавшись ответа, Адась схватил мелок и принялся рисовать.
   "Что теперь будет? Что будет?" -- думала с тревогой Каролинка, наблюдая за тем, как Адась водит мелком по бумаге. Откровенно сказать, рисовал он не очень здорово. И зверек слабо напоминал белку. Но хвост Адась пририсовал ему большой и пушистый. Стоило Адасю сделать последнюю черточку, как странное животное соскочило с бумаги и превратилось в живую белку. Но это была не обыкновенная белка, совсем даже нет! Это была голубая белка, больше похожая на кенгуру, чем на белку. Но главное было то, что ребятам в палате она очень понравилась. Сперва она уселась у Адама на подушке, потом устроилась на спинке его кровати, потом перескочила на блок, к которому привязана была нога Адама.
   -- Какая красивая! -- хором воскликнули ребята. -- Еще нарисуй! Еще! Я хочу, чтоб у меня была собака!
   -- А я хочу тигра!
   -- А я кролика!
   Счастье еще, что Адась засмотрелся на белку, и Каролинке удалось вынуть у него из пальцев мелок. Она собралась уже выскользнуть из палаты, но вдруг какой-то малыш, совсем еще маленький мальчик, может, лет трех, закричал, что ему надо кролика. Разве можно уйти спокойно домой, если знаешь, что у тебя мелок, которым ты нарисуешь кролика? Нет. Не таким была человеком Каролинка, чтоб не доставить удовольствие карапузу. Она взяла у Адася тетрадку, и, раз-два, нарисовала кролика. Пожалуй, уши у кролика были длинноваты, но важно ли это, если он тут же принялся скакать по одеялу, а малыш запищал от восторга.
   Кролик был голубой и выглядел совсем как плюшевый, зато резвился, как настоящий. Каролинка покатывалась со смеху, глядя, как он скачет, встает на задние лапки, как шевелит своими непомерно длинными ушами.
   Теперь дети знали: если Каролинка рисует какого-нибудь зверька, тот оживает. И все закричали, чтоб она рисовала еще и еще.
   И Каролинка принялась рисовать. Может, не каждый рисунок был удачный, но главное было то, что это всем очень нравилось. Разве мог не нравиться, например, ушастый ослик, очутившийся возле кровати мальчика с забинтованной головой? Что из того, что ослик был голубой, хотя ослики бывают серые? Это неважно, совсем неважно. Или забавная лохматая собачонка -- голубая, с белыми пятнами! Какая она славная! Как преданно сидит у кроватки Богуся!
   Как весело стало вокруг! Все веселились напропалую, забыв про болезнь. Но веселились при этом молча, потому что шуметь в больнице строго запрещается!
   И хотя мальчики не шумели, об их затеях проведали каким-то образом девочки. Одна из них, ходившая уже на костылях, пришла попросить Каролинку, чтоб та и к ним заглянула.
   -- Для мальчишек рисуешь, а для нас нет? -- так заявила она.
   И Каролинка согласилась. В самом деле -- можно ли отказать девочкам? Каролинка рассталась с мальчиками, и на прощание они прокричали шепотом:
   -- Да здравствует Каролинка!
   Девочки с нетерпением ее ожидали. И сразу засыпали просьбами. Две девочки пожелали, чтоб у них были куклы с кроватками, а одной девочке захотелось, чтоб было уже тепло, цвели цветы и летали бабочки. Еще одна девочка попросила воздушный шарик. Заказов было столько, что Каролинка едва поспевала. Хорошо еще, что Адась подарил ей тетрадку -- на чем бы иначе она рисовала? Всякий знает: ни на стене, ни на двери рисовать нельзя.
   Комната девочек стала совсем голубая. У каждой теперь было что-нибудь синенькое. В довершение всего, чтоб было еще красивей, Каролинка нарисовала две хорошенькие голубые вазочки с голубыми цветами и, как только те стали настоящими, поставила их на окошке.
   -- Ты очень хорошая, Каролинка! -- сказали все девочки.
   Они попросили еще, чтоб Каролинка нарисовала игрушечную плиту и чтоб вместе с ними устроила большой кукольный пир, как вдруг в коридоре раздался негромкий звонок.
   -- Что это? -- забеспокоилась Каролинка.
   -- Это значит, что сейчас придут врачи, чтоб узнать, как чувствуют себя дети.
   -- Тогда я убегаю! -- вскрикнула Каролинка. Она помахала на прощанье рукой, в которой был зажат мелок, и побежала к лифту, путаясь по дороге в полах своего халата.
   Съехав вниз, она могла, к счастью, оставить его в проходной и надеть свой собственный плащ. Мелок она сунула в карман.
   "Интересно, чем занят дома голубой кот, -- подумала уже в автобусе Каролинка. -- Отлеживается, наверно, на моей постели и понятия не имеет, что за это время произошло".
   И тут Каролинка вспомнила: да ведь она же велела Петрику, чтоб тот поджидал ее! ДО ЧЕГО ДОДУМАЛСЯ ПЕТРИК
   Петрик и в самом деле ждал перед домом, обеспокоенный долгим отсутствием Каролинки.
   -- Я уж думал, с тобой что-то случилось, -- сказал он.
   -- Ну, конечно, случилось. Да еще сколько разного случилось! -воскликнула Каролинка. -- Сейчас я все тебе расскажу, но сперва поднимемся наверх, я очень устала и хочу пить. Да, вспомнила: ведь мама ж оставила нам молока в холодильнике и пирог. Поедим и спустимся вниз, а?
   -- Ладно, -- согласился Петрик. И они мгновенно очутились в квартире.
   Молоко оказалось вкусное, а такого замечательного пирога они вообще никогда не ели. Все, наверно, из-за того, что оба были голодные. Когда они пировали за кухонным столом, Каролинка почувствовала вдруг, что о ее ноги трется что-то мягкое, шелковистое.
   -- Грация! -- воскликнула Каролинка. -- Наконец-то ты вернулась домой. Где ты пропадала?
   Надо вам объяснить, что серая кошка Каролинки недавно отправилась на свою кошачью прогулку и исчезла из дому. Но это была, однако, не серая Грация с белой мордочкой, это был голубой кот, который вскочил на пустой стул возле стола и заявил:
   -- Ну, я выспался. Мог бы соснуть и еще, но услышал приятное для уха бренчанье посуды и понял, что вы объедаетесь лакомствами. А обо мне забыли. Могла б и мне, Каролинка, налить порцию этого превосходного молочка! Налей побольше, не жалей!
   -- Не знаю, куда тебе и налить, -- сказала Каролинка, -- в блюдечко, а, может, в чашку...
   -- Ты еще спрашиваешь! Если мех у меня голубой, если я умею говорить, так это еще не значит, что я, как все порядочные коты, не ем по-кошачьи. Да, да, сюда, в это большое блюдечко! Ах, какое молоко!...
   Высказавшись таким образом, голубой кот принялся лакать молоко, высовывая при этом язычок, который был у него такой же розовый, как его нос.
   -- Где ты, собственно, была? -- вежливо осведомился кот, когда молоко было уже на исходе и показалось донышко. -- Если не ошибаюсь, ты из-за чего-то расстроилась... Ах, да! Как я мог забыть про это! Ведь твоя мама взяла по ошибке мелок. Надеюсь, ты привезла его обратно.
   -- Да, привезла, и даже нарисовала множество кроликов, ослика и медвежонка...
   -- Надеюсь, ты не рисовала котов. Если рисовала, то я считаю себя обиженным. Не забывай, я твой друг, и мне будет неприятно, если другие коты неизвестно зачем и почему станут путаться у тебя под ногами. Эти рисунки, как я догадываюсь, были предназначены для больных детей, которым ты хотела доставить удовольствие?
   -- А ты-то откуда знаешь об этом? -- удивилась Каролинка.
   -- Во-первых, ты долго не возвращалась, во-вторых, я знаю твое доброе сердце, а в-третьих, я догадался об этом, посмотрев на мелок, который высовывается из твоего кармашка. Он почти исписан.
   -- Почти исписан? -- забеспокоился Петрик. -- Если ты столько рисовала...
   -- Детям жалеешь? -- обрушилась на него Каролинка. -- Уж постыдился бы! Не бойся, и на твою долю останется.
   -- Останется, останется, -- буркнул кот. -- Но все равно мелок рано или поздно будет исписан до конца.
   -- И исчезнет так же, как бусинка? -- спросила с беспокойством Каролинка.
   -- Ну разумеется...
   -- Выходит, не очень-то и порисуешь!
   -- Как это нехорошо, Каролинка! -- с укором сказал кот. -- Мелок для того и существует, чтоб им пользоваться. Сама знаешь, сколько радости доставила ты детям. Правильно? Рисовать можно и даже нужно!
   -- Только всего им не нарисуешь, -- помотала головой Каролинка.
   -- Что значит "всего"?
   -- Когда у нас была бусинка, мы могли, например, попросить, чтоб кто-то стал знаменитым, верно? А ведь этого не нарисуешь?
   -- Да, нарисовать это не так-то просто, -- согласился с ней Петрик. -Знаешь, можно нарисовать какую-нибудь такую вещь, чтоб ее хозяин стал знаменитым.
   -- Ты так считаешь?... -- засомневалась Каролинка. И она решила спросить голубого кота, что он насчет этого думает, но кота уже и след простыл. Отправился, наверно, подремать к Каролинке в комнату.
   -- Что будем делать? -- спросила Каролинка. -- Может, спустимся вниз.
   -- Давай, -- согласился Петрик. -- Только возьми мелок.
   -- Сперва я должна вымыть посуду, -- спохватилась вдруг Каролинка. -Мелок, к сожалению, за нас этого не сделает. Пришлось бы рисовать какую-нибудь особенную машину или домработницу.
   -- Лучше не надо! -- закричал Петрик. -- Мелка жалко. Давай я тебе помогу, вытру тарелки и чашки.
   Когда они спускались по лестнице, Каролинке пришла в голову новая мысль.
   -- Ты собираешься рисовать, Петрик, а бумаги мы с собой не захватили.
   -- Зачем бумага? Будем рисовать на стене или прямо на ступеньках.
   -- На стене я не люблю. Сам ведь знаешь: учительница в школе сказала: это делать нехорошо.
   -- Я помню, как она говорила, но ведь она про голубой мелок тогда ничего не знала. Она ведь не думала, что рисунок сам собой исчезнет.
   Каролинка все же засомневалась.
   -- А что, если не исчезнет?
   -- Давай нарисуем что-нибудь маленькое, для пробы!
   -- Ладно, -- согласилась Каролинка. -- Нарисуем для пробы. Может, бабочку, а? Погоди, сама нарисую.
   Бабочка получилась не очень удачная. Одно крылышко было побольше, другое поменьше, на одном у нее было два пятнышка, на другом -- три, но стоило Каролинке закончить рисунок, как бабочка шевельнула крылышками, оторвалась от стены и стала подниматься в воздух. Но главное, стенка осталась чистая.
   -- Ну что, разве я не прав? -- Петрик даже подскочил от радости. -- Не прав? Мы можем рисовать что угодно! Дай-ка мне мелок, Каролинка! Вот увидишь, сейчас я нарисую что-нибудь ужасно смешное! Это будет сюрприз. Отвернись и не смотри! Ну, пожалуйста, не смотри сюда, пока не скажу: пора!
   Каролинка никак не могла догадаться, что там Петрик рисует. Одного только она боялась: вдруг кто-нибудь пойдет по лестнице, будет тогда скандал из-за рисунка, ведь не могут же они сказать, что рисунок необыкновенный.
   -- Пора? -- Каролинка забеспокоилась оттого, что Петрик долго копается.
   -- Сейчас, сейчас. Подожди минутку. Пора!
   Каролинка повернулась как можно быстрее и вскрикнула от изумления. По ступенькам карабкался крокодил. Он был голубой, как незабудка.
   -- Не бойся! -- дрогнувшим голосом проговорил Петрик. -- Я думаю, он нам ничего не сделает. Я только так, для шутки!
   Что касается крокодила, тот шутить, кажется, не собирался. В его продолговатой, грозно оскаленной светло-голубой пасти сверкало множество мелких острых зубов. Он зевнул, потянулся, а затем...
   -- Бежим! -- крикнула Каролинка. -- Бежим!
   Петрик схватил ее за руку.
   -- Бежим наверх! -- скомандовал он. -- Ему нас не догнать! Смотри, тащится еле-еле.
   И в самом деле, крокодил быстротой не отличался, но лучше было не ждать, когда он схватит тебя в свою зубастую пасть. И они побежали, прыгая через две ступеньки. Вот они очутились у дверей Каролинкиной квартиры, нажали на ручку, вот они уже за дверями.
   -- Мы спаслись, -- прошептала Каролинка. -- А что если он будет ломиться в квартиру?
   -- Ты что! -- тут же нашелся Петрик. -- Крокодилы в дверь не ломятся! Иди сюда, послушаем, близко ли он.
   Но стоило им подойти к двери, как снаружи донеслись крики ужаса.
   -- Ах! Ох! Какое чудовище! Крокодил! Откуда он взялся? Бегите! Запирайте двери!
   -- Не наделал бы он там беды! -- выдавила из себя с отчаянием Каролинка.
   -- Не наделает, -- заверил ее Петрик. -- Я этого не допущу!
   -- А... а... каким образом? -- произнесла Каролинка. -- Что ты будешь делать?
   -- Я его застрелю!
   -- Из чего ты будешь стрелять? У тебя ни ружья, ни пистолета! Откуда ты возьмешь оружие?
   -- Знаю! -- геройски ответил Петрик. -- Пистолет я сейчас нарисую.
   -- Рисуй быстрей! Все равно где... Можешь даже на стене в прихожей, -торопила Петрика Каролинка.
   -- Дай мне мелок!
   -- Мелок? У меня нет мелка. Мелок был у тебя, когда ты рисовал крокодила.
   -- По-моему, я сразу же тебе его отдал, -- буркнул Петрик. -Минуточку, может, я сунул его в карман...
   Но ни в одном из карманов мелка не было. Петрик осмотрел карманы еще раз, потом еще, и все понапрасну. На лестнице меж тем происходили ужасные вещи. Слышались голоса перепуганных жильцов, их крики.
   -- Может, позвать кого-нибудь из зоопарка, чтоб его забрали? -- сказала соседка по фамилии Бжозовская. Петрик и Каролинка узнали ее по голосу. А соседка по фамилии Гжибкова закричала:
   -- Лучше вызовем пожарных! Лучше вызовем пожарных! Пожарные с ним справятся! У меня брат в пожарной команде, он очень храбрый. Ничего не боится! Ооооой, какой крокодилище! Сейчас он влезет на нашу площадку! Бежим!
   Послышался топот ног, захлопали двери.
   -- Что будет? -- застонала Каролинка. -- Что теперь будет?
   -- Ничего не будет! -- ответил Петрик. -- Просто я выйду и поищу мелок. А когда найду, горе этому страшилищу!
   -- Да ведь он проглотит тебя! -- зарыдала Каролинка. -- Умоляю, не ходи!
   Но было уже поздно: Петрик рывком распахнул дверь и выскочил из квартиры. Крокодил разлегся поперек лестницы, словно желая загородить ему дорогу. Хоть и с голубыми глазами, но выглядел он ужасно.
   -- Будь осторожен! -- крикнула вслед Петрику Каролинка. Она стояла в открытых дверях, с трудом сдерживая страх. Но ведь не могла ж она покинуть друга в беде.
   -- Будь осторожен! -- повторила Каролинка.
   -- Не беспокойся! -- крикнул Петрик и храбро перемахнул через крокодила, намереваясь бежать вниз по лестнице. Ведь если он потерял мелок, значит, скорей всего, тот скатился вниз.
   Действительно, мелок лежал внизу. Почти на первом этаже. Хорошо, что никто на него не наступил! Он лежал возле самой стены -- голубой, сверкающий. Петрик схватил мелок и крикнул Каролинке:
   -- Есть! Нашел!
   Но когда он, поднявшись выше, собрался нарисовать пистолет или ружье, он с ужасом обнаружил, что мелок сломан!
   -- Это я виноват, Каролинка, -- простонал с отчаянием Петрик. -Наверно, ты мне этого никогда не простишь! Как быть?
   -- Не знаю, -- тихо ответила Каролинка. -- Я не знаю, что нам теперь делать. Если б хоть был поблизости кот!
   -- Так ведь он спит в твоей комнате! -- воскликнул Петрик.
   -- Верно! Знаешь, мы спасены... Голубой кот наверняка что-нибудь придумает! Кс, кс-кс, кс!
   -- Мяу! -- послышался почти в тот же самый момент знакомый голос. -Что случилось?
   -- Ужасная вещь! Крокодил... Голубой крокодил! Что делать? И вдобавок мелок сломался, -- закричали наперебой ребята.
   -- Только и всегоооо? -- осведомился кот, потягиваясь. -- И вы разбудили меня из-за такого пустяка! Как мне спалось! Мне снилось, будто мы с вами путешествуем... Ага, вы говорите, крокодил...
   -- Да, там на лестнице... длиннющий!
   -- Голубой? -- уточнил кот.
   -- Голубой, -- подтвердил Петрик. -- Это я его нарисовал.
   -- Вот не знал, что вы любите крокодилов, -- с насмешкой ответил кот. -- Вкус у вас, признаться, немного странный...
   -- Это была шутка. Петрик нарисовал его случайно. -- вступилась за приятеля Каролинка. -- Петрик хотел, чтоб было смешнее...
   -- Не имеет значения, -- и кот снова зевнул со скучающим видом. -Разве я не говорил: если кто-то нарисованный вам не нравится, надо взять да перечеркнуть? Если не ошибаюсь, вы это уже делали?
   -- Действительно! -- воскликнул Петрик. -- Я перечеркнул Филомену.
   -- Вот именно. Значит, теперь нужно перечеркнуть крокодила.
   -- А крокодила разве можно перечеркнуть? -- переспросила на всякий случай Каролинка.
   -- Ясное дело, -- фыркнул кот, теряя терпение. -- Взмахнешь мелком раз, другой -- и готово!
   -- А п-п-п-поломанным мелком тоже можно махать? -- заикаясь, проговорил Петрик. Очень уж он разволновался из-за всей этой истории.
   -- Попробуй, мой друг!
   В ту же самую минуту к дому подкатила, завывая сиреной, пожарная машина.
   -- Скорей, Петрик, скорей, -- прошептала Каролинка. И Петрик изо всех сил махнул сломанным мелком справа налево и слева направо.
   Крокодил исчез.
   -- Что же все-таки горит? -- допытывался начальник пожарной команды, который первым взбежал вверх по ступенькам, готовый вступить в схватку с огнем. -- На каком этаже?
   -- У нас не горит, -- сказала соседка по фамилии Гжибкова. -- Но нам показалось, что у нас на лестнице крокодил. Голубой. От кончика носа до кончика хвоста!
   КАРОЛИНКА ДЕЛАЕТ ДОБРОЕ ДЕЛО
   Настало следующее утро и прошло. Днем Петрик и Каролинка спустились вниз посидеть в саду. Они устроились на каменной скамейке, которая стояла поодаль возле газона.
   -- Есть у тебя чем заточить мелок? -- спросила Каролинка.
   -- Конечно, есть! -- И Петрик достал из кармана точилку. -- Я купил ее на скопленные деньги. В магазине мне сказали, что это лучшая, какая у них есть. Значит, купить стоило. Главное, чтоб затачивала как следует.
   -- Ясное дело, стоило, -- подтвердила Каролинка. -- Только имей в виду, точилки ломают кончик у мелка! Я тебя предупреждаю! Я очень боюсь, что на этот раз случится то же самое.
   -- А если мы попробуем осторожно, совсем-совсем осторожно, а?
   -- Давай попробуем!
   И Каролинка достала из кармана завернутый в платочек мелок.
   Вид у сломанного мелка был жалкий.
   -- Хорошо, если он не будет крошиться, -- со вздохом сказала Каролинка, наблюдая за тем, как Петрик затачивает мелок. Надо, впрочем, заметить, делал он это исключительно осторожно. Он несколько раз повернул точилку, и из нее свесилась тонкая деревянная стружка, какая бывает в тех случаях, когда затачиваешь мелок или карандаш.
   -- Точится? -- забеспокоилась Каролинка. -- Точится, а?
   Но Петрик не очень был доволен своей работой.
   -- Пока что только дерево затачивается. Как пойдет дальше -- не знаю.
   Вот тебе и на! Точилка стала вдруг ужасно тупая. Не могло быть и речи о том, чтоб заточить мелок.
   -- Что делать? Что делать? -- твердила без устали Каролинка. Петрик тоже был огорчен.
   -- Это все из-за меня, -- сказал он. -- Все из-за меня. Надо было мне рисовать этого крокодила!
   Каролинке стало жаль Петрика. Известно, с каждым может произойти неприятность. И чтоб утешить его, Каролинка заговорила о том, что найдется, наверно, какой-нибудь способ очинить мелок.
   -- А не можешь ты, Петрик, заточить его перочинным ножиком?
   -- Могу! -- ответил Петрик. -- Но для этого надо, чтоб нож был острый, а мой никуда не годится. Никуда -- весь в выщербинах!
   -- Мне кажется, у вас неприятность! -- послышался вдруг чей-то пискливый голосок. Дети обернулись. На газоне стояла забавная девчушка. Нет, они ее не знали. Она не жила, конечно, в их доме. На девочке было красное платьице в зеленый горошек. Волосы, которые она, наверно, уже с год не расчесывала, свисали в два хвостика, перевязанные оранжевыми ленточками. На тощих, подернутых легким пухом ногах красовались фиолетовые сандалии и дырявые голубые носочки.
   -- Во-первых, не ходи по газону, -- обратился к ней Петрик. -- Траву затопчешь!
   -- Это неважно! -- запищала девочка. -- Трава и так вырастет. Дайте мне ваш мелок, я его заточу, у меня есть острый ножик.
   -- Правда? -- обрадовалась Каролинка. -- Заточи, пожалуйста! Прошу тебя!
   -- Давай! -- заскрежетала девчонка в красном платьице с зелеными горошками. Не успела Каролинка и слова сказать, как она выхватила у нее мелок.
   -- Хи-хи-хи-хи! -- засмеялась девчонка. -- Вот он! Наконец-то он мой! Буду теперь рисовать все, что пожелаю!
   -- Филомена! -- воскликнул в ту же секунду Петрик. -- Ведь это же Филомена!
   И он бросился к ней с намерением вырвать у нее пусть сломанный, но все же волшебный голубой мелок. Однако Филомена -- теперь можно было уже не сомневаться, что это она -- словно выросла вдруг: когтистые руки свесились до колен, нос стал похожим на клюв аиста, ноги сделались длинные-длинные. Не удивительно, что теперь ее было не догнать. Филомена, потрясая мелком и подпрыгивая на тощих, как жерди, ногах, радостно пищала:
   -- Хи-хи-хи-хи-хи! Вот он! Любуйтесь, больше не увидите!
   -- Сейчас же отдайте наш мелок! -- закричал Петрик. -- Отдайте наш мелок! -- Он бросился за Филоменой, но догнать ее оказалось не так-то просто: она была выше Петрика, и ноги у нее оказались куда длиннее. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы с противоположной стороны не выскочил вдруг Лешек.
   -- Держи ее, Лешек, держи, это Филомена! -- крикнула Каролинка. Лешек загородил Филомене дорогу со стороны газона, и Филомена, невероятно озадаченная, посмотрела в его сторону. Сделала она это так неуклюже, что ноги, ее длинные ноги, стали заплетаться. Она потеряла равновесие и грохнулась наземь. Но и это еще не все: падая, Филомена разжала свои похожие на когти пальцы и выпустила мелок. Посвечивая голубой оправой, мелок покатился по плиткам, которыми выложена была дорожка возле скамейки.
   -- Каролинка, хватай! -- крикнул Петрик.
   -- Кого? -- спросила Каролинка. Она совсем потеряла голову. -Филомену?
   -- Хватай мелок!
   Ну наконец-то! Каролинка подбежала и схватила мелок. Зажала его крепче в кулаке. Теперь Филомена его не получит!
   -- Ах вы, мелкота, -- заскрипела меж тем Филомена, с трудом вставая. Лешек и Петрик хотели ей даже помочь -- им стало жалко, что она так растянулась. Но Филомена отпихнула их и зашипела:
   -- Не удалось сейчас, удастся в другой раз!
   Потом, подскочив, поднялась в воздух и исчезла, словно ее не бывало.
   -- Кто это? -- стал допытываться Лешек. -- Прежде я никогда ее не видел.
   -- Это злая волшебница, -- объяснил Петрик, -- она хотела отобрать у нас мелок.
   -- Мелок... какой мелок?
   -- Ну, такой... голубой... волш.... -- только и успел произнести Петрик, как Каролинка его перебила.
   -- Мелок... Мой любимый мелок... Скажи, Лешек, нет у тебя случайно острого ножика?
   Ножик у Лешека был, но, к сожалению, тупой.
   -- Что же нам делать? -- обратилась к Петрику Каролинка, вконец расстроенная.
   -- Может, у твоего папы есть острый ножик? -- спросил Петрик. -- Вот он идет...
   В самом деле, к дому приближался папа Каролинки.
   -- Папа, нет у тебя острого ножика? -- бросилась Каролинка к отцу. Папа остановился.
   -- Есть, дочка. Только зачем тебе острый ножик?
   -- Я хочу очинить его! -- И Каролинка показала отцу мелок.
   -- Сама? Эй, Каролинка, а что будет, если пальцы себе порежешь? Дай-ка лучше твой мелок сюда, я сам его очиню. Возьму домой и сделаю там не торопясь.
   -- Нет, нет! -- крикнула что есть сил Каролинка. -- Очень тебя прошу, папочка, дорогой! Очини его здесь, сейчас! Сядь на скамейку, тебе будет удобно!
   -- Только почему ты хочешь, чтоб я очинил его непременно сейчас? -удивился папа.
   -- Потому что он очень нам нужен! Ужасно нужен!
   -- Ну, ладно, -- согласился папа. Сел на скамейку и принялся за работу. Как здорово это у него получалось! Каролинка даже подпрыгнула от радости. Вот будет наточен! Кто сможет сделать это лучше папы? Маленьким лезвием своего перочинного ножа папа подстругал сперва аккуратно дерево, а потом, когда показалась голубая сердцевина, стал затачивать и сам мелок, этот чудесный мелок, которым можно было нарисовать столько необыкновенного. Папа заточил его так, что теперь можно было провести кончиком совсем тонкую черточку. Одного только папа не заметил: когда вырастали незабудки. Когда папа кончил свою работу и встал со скамейки, он очень удивился.
   -- Смотрите! -- сказал папа. -- Я и не знал, что кто-то посадил тут такие хорошенькие цветочки.
   -- Правда! -- протянул Лешек, который все это время следил за тем, как папа затачивает мелок, и тоже ничего не заметил. -- Раньше их, кажется, тут не было.
   Папа торопился домой, и разговора о цветах больше не было. А Каролинка, забравшись на скамейку, чтоб легче было дотянуться, обняла папу за шею и крепко поцеловала.
   -- Папочка, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна!
   Потом папа ушел, и они остались втроем. Присели на скамейку, чтобы прийти в себя после недавнего происшествия.
   И тут из окна четвертого этажа кто-то крикнул: "Лешек! Лешек!"
   -- Я здесь! -- крикнул Лешек. Каролинке и Петрику он сказал с досадой:
   -- Вот тебе и на! Мама меня зовет. Придется, наверно, сидеть с двойняшками, мама собирается уйти из дому. А я-то думал, что смогу поехать к тете на телевизор. Жаль!...
   И Лешек вздохнул, расстроенный. Двойняшки, которые только что родились, были очень симпатичные -- две девочки с розовыми мордашками и рыжими чубчиками. Но за малышами должен, конечно, кто-то следить. Ничего не поделаешь, придется пропустить передачу. Лешек вздохнул еще раз и оставил своих друзей на скамейке.
   -- Мы должны сделать что-нибудь для него, -- сказала Каролинка, когда Лешек ушел. -- Если б не он, Филомена бы не споткнулась и не выпустила мелок.
   -- Правильно! -- согласился Петрик. -- Но что можно придумать? Мы можем пойти и понянчить двойняшек, а он тем временем посмотрит телевизор. Только его мама, наверно, будет не очень довольна.
   -- Уж, конечно, нет! А не лучше ли, вместо того, чтоб нянчить двойняшек, нарисовать для него телевизор?