- Ну, я пойду. А то там мать ждет, - проговорил Костя, поняв, что сейчас Ивановым надо побыть одним.
- Ты ведь еще придешь? - забеспокоилась Ника.
- Я надеюсь, все, что мы здесь наговорили, забыто, - как бы извиняясь, вставил Родион Викторович.
Костя молча кивнул. На пороге он замялся.
- А с Колобком как быть?
- С каким Колобком? - не понял Родион Викторович.
- Ну, с Никиной собакой.
- Ну, уж если она Никина, то должна жить у нас.
ГЛАВА 23
Верка мрачно листала журнал, когда мать зашла в комнату и с завистью произнесла:
- Вот умеют люди устраиваться. Сейчас у соседей была. К ним нынче художник приходил, самолично. Зойке конфеты принес. А она вся так и расцвела, как роза на навозе. Смотреть противно. "Мой Костик, мой Костик". Проныра ее Костик, больше никто.
Верка с обидой закусила губу. Ее самолюбие было задето. Весть о "ночном подвиге" Кости уже разнеслась по поселку. Было время, когда стоило ей поманить, и Костик, как собачонка, побежал бы за ней. Как же случилось, что дочка художника взяла верх?
- Да ему эта калека и даром не нужна, - фыркнула Верка.
- Даром, может, и не нужна. Так ведь у них деньжищ - куры не клюют. Коробищу конфет припер - в полстола. А ты учись уму разуму-то. Студент твой ходил, он хоть раз тебе шоколадку принес?
- Это другое.
- Никакое не другое. У тебя только гулянка в голове, а надо обстоятельного человека искать, денежного. Вон Костик, глядишь, прилепится и себя, и родителей в старости обеспечит.
- Скажешь тоже. Что ж он сразу женится, что ли? Ему сперва надо школу закончить.
- Сразу не сразу, время подойдет - не заметишь как. А им свою дочку хоть за кого, лишь бы отдать.
- Не будет с ней Костик. Если хочешь знать, он за мной бегал. Да если я только захочу...
- Ой, ой! Глядите, как распалилась. Захочет она. Коли ты дурища, так он не дурак, чтоб ради тебя от своего счастья отказываться.
- А это мы еще посмотрим, - скривилась Верка.
Как она могла проглядеть Костю? Подумаешь, на полтора года моложе. Невелика беда. Зато не побоялся ночью на свидание в окно влезть. Разве Стас на такое решился бы? Он смелый, только когда рядом никого нет, а при родителях такой правильный, аж тошно.
Закончив поливать огород, Костя собрался к Нике и с неудовольствием увидел, что одновременно с ним из соседской калитки выходит Верка. Она выглядела как картинка журнала. Длинные волосы рассыпались по плечам, куцая маечка туго обтягивала ее полную грудь, не оставляя простора для фантазии, а короткие шорты врезались в кожу. На Костин вкус, ей бы не мешало сбросить вес, но все же он не мог не признать, что она девчонка симпатичная.
Сегодня Верка одевалась с особой тщательностью. Она не собиралась отдавать Костю без борьбы. В жизни случаются странные вещи. Прежде он бегал за ней и был ей совсем не нужен, а теперь, когда ушел к другой девчонке, Верке казалось, что из всех парней ей необходим только он. К тому же было унизительно проиграть такой скелетине: ни кожи, ни рожи.
- Привет. Куда направляешься? - спросила Верка, пристраиваясь рядом с Костей.
- А тебе какое дело? - хмуро отозвался он.
- Уж и спросить нельзя. И вообще, чего ты на меня окрысился?
- Знаешь, Верка, что-то я тебя не просеку. Чего тебе от меня надо?
- Глупые вы, мужики, как пробки, - покачала головой Верка и, кивнув на мостик, услужливо протянувшийся через канаву, предложила: - Может, в лес зайдем, посидим?
- Смотри, как бы тебя комары не загрызли, - криво усмехнулся Костя.
- А ты отгоняй. Пойдем, а? - просительно сказала Верка.
Ее пальцы игриво скользнули по рукаву его рубашки.
- Нет. Поздно уже. Чего в лесу делать?
- А когда-то ты так не думал. Сам меня зазывал, - напомнила Верка.
- Когда-то бабушка была девочкой, а теперь вставную челюсть носит. Пора мне.
Он без особого старания попытался высвободиться, но девчонка не отпускала. Костю обуревали противоречивые чувства: ему хотелось бежать отсюда, но ноги, как чугунные, приросли к земле. Нет, Верка ему не нравилась. Он слишком хорошо видел все ее недостатки, но, вопреки всему, сейчас, когда она была так близко, его тянуло к ней, как магнитом.
Верка видела, что Костя колеблется. Сейчас важно его не упустить. Она преградила ему путь и положила ладонь на грудь, будто жестом приказывая остановиться. В темных влажных глазах с поволокой таился вызов. Верка не раз убеждалась, что этот взгляд действует безотказно.
- К ней, что ли, торопишься? Или ты у нее вроде как на службе, на минуту опоздать боишься? Ловко она тебя скрутила, - язвительно сказала она.
- При чем тут она?
Костя отвел глаза. Взгляд его упал на грудь Верки, зазывно торчащую из глубокого выреза майки, и парень окончательно стушевался.
- А если ни при чем, что же ты боишься поболтать минутку со мной? - она твердо взяла его под руку.
Свернув на мостик, они перешли через канаву и, пройдя несколько метров по тропинке, дошли до мшистого бревна. Верка опустилась на прогретый за день плюшевый мох, запрокинула голову и жестом, почерпнутым из рекламных роликов, откинула назад густые длинные волосы.
- Костя, скажи, только честно, я тебе нравилась?
- Ну, - неопределенно промычал парень.
Он не мог понять, зачем она опять затеяла игру в кошки-мышки: то неприступную из себя корчит, то завлекает.
- А почему же ты теперь меня избегаешь? Разве я изменилась или стала уродиной? Да не стой истуканом. Садись, я не кусаюсь. Или боишься? - улыбнулась она.
- Чего мне бояться? - пожал плечами Костя и нехотя опустился рядом.
- Думаешь, я прикалываюсь? Небось, все баню вспоминаешь? Все из-за Аньки, клянусь. Хочешь, я тебе докажу, что сейчас это серьезно? - Верка придвинулась вплотную, прижавшись мягким, полным бедром.
- Не надо мне ничего доказывать, - Костя отодвинулся.
- Вот видишь, боишься, - хохотнула Верка. - Я ведь тебе до сих пор нравлюсь, но ты самому себе боишься в этом признаться.
Она вдруг обхватила его за шею и прильнула губами к его губам. Костя чувствовал влажный податливый рот, запах сигарет, смешанный со слащавым ароматом духов. Ее губы раздвинулись, приглашая Костю разделить поцелуй. И он бессознательно ближе притянул девчонку к себе.
- Хочешь, я теперь буду гулять только с тобой? Пошлю Стаса куда подальше, а ты эту художницу. Нам больше никто не нужен, - жарко шептала она, целуя Костю.
И тут он опомнился: зачем все это? Отчего он сидит здесь с Веркой, когда его ждет Ника? Запах сигарет вдруг показался тошнотворным. Веркина рука беспардонно скользила вверх по его бедру, как жадный паук. Костя поспешно вскочил с бревна, стряхнув с себя Веркины объятия, и резко сказал:
- Хватит, мне надо идти.
- Куда? К этой скелетине? Неужели я хуже? Ты ведь сам понимаешь, что тебе нужна я, а не она. Какая тебе с нее радость? Разговоры разговаривать? Или ты только на это способен? - Верка зло сощурилась.
Обвинение больно задело Костю. Что он, не мужик, что ли? Чего отказываться, если Верка сама на нем виснет? В конце концов, у всех это когда-нибудь случается в первый раз. Но тут же в памяти укором совести всплыла Ника, и ему стало стыдно за собственные мысли.
- Дешевка ты, Верка. Дешевка! - бросил Костя и, не оглядываясь, побежал прочь.
Самый долгий день в жизни Ники подошел к вечеру. Огненно-фиолетовый закат отпылал на небе. Сумерки растеклись по темно-зеленой стене леса, смыв полутона и оттенки. На поля осел влажный белый пух тумана.
Скоро должен был прийти Костя. Никандра столько долгих дней провела, прислушиваясь к его шагам, что это стало ее второй натурой, но теперь даже ожидание окрасилось в новый цвет. Идол вдруг перестал быть безнадежно недосягаемым. Если она снова научится ходить и станет такой же, как все, Костя сможет полюбить ее. Он должен полюбить ее. Она добьется его любви, чего бы ей это ни стоило. С этого дня он никогда больше не увидит ее в инвалидном кресле. Никогда!
Ника сидела на диване и придирчиво изучала себя в зеркале. Интересно, она может понравиться? Вроде бы не уродина, но и не красавица: веснушки на носу, волосы торчат в разные стороны. Она попыталась пригладить непослушные кудри, но, заметив, что за ней наблюдает мачеха, смутилась и отложила щетку.
Анастасия впервые видела, чтобы падчерица прихорашивалась. "Неужели в этом заносчивом замкнутом зверьке просыпается что-то человеческое? Да, этот парнишка и впрямь творит чудеса", - с удивлением подумала женщина.
Возле дома Ивановых Костя перешел на шаг, чтобы отдышаться после бега и прийти в себя. Настроение было паршивое. Почему после встреч с Веркой у него всегда остается муторное чувство? Он пятерней причесал растрепанные волосы и нажал на кнопку звонка.
При виде Кости Ника просияла. Ей хотелось встать ему навстречу, но без поддержки это еще не получалось.
- Диван очень низкий, - сказала она, словно извиняясь за свою неудачу.
- Ничего, сейчас еще раз попробуем.
Костя подхватил ее, она сделала отчаянное усилие и на этот раз встала. Подстраховывая девочку, парень держал ее в объятиях и вдруг подумал, что всего лишь несколько минут назад он обнимал Верку. Воспоминание о ее рыхлом, полноватом теле вызвало у него отвращение. Чтобы вымарать его, стереть из памяти, он крепче прижал к себе Никандру. Она была такая легонькая и хрупкая, что ее хотелось защитить от всех бед и напастей. Костю переполняла гордость за то, что он спас ее от главной беды - инвалидности.
Нику окатило жаром: Костя обнимал ее. Это была не иллюзия, не сон. Неужели по-настоящему? Вдруг она заметила у него на шее след губной помады, и счастье тотчас слетело с нее, как листва от порыва безжалостного осеннего ветра, оставив обнаженной раненую душу. Ника знала, кто так ярко красит губы. Ее рука нащупала подлокотник дивана, Костя опустил ее на сиденье.
- Устала? Но ничего, вот увидишь, через неделю бегать будешь, - бодро сказал он.
Ника не могла притворяться, что ничего не произошло, и радоваться в унисон с Костей. Красный след у него на шее делал это невозможным. Она отчаянно пыталась вытянуть себя из трясины под названием обида, хватаясь за малейшую соломинку надежды. Может быть, это вовсе не помада? А может, его мама тоже красит губы ярко-красным. Чушь! К чему домыслы? Лучше спросить у него.
- А что ты делал перед тем, как прийти?
- Огород поливал, а что?
- Один?
- Нет, с симфоническим оркестром. Они мне играли, чтоб шибче со шлангом бегалось. Что за допрос? - раздраженно сказал он.
Теперь Ника была уверена, что Костя встречался с этой противной накрашенной девицей. Как он мог, в такой день! Впрочем, все это неважно. Ведь она еще только учится быть любимой. Она добьется того, чтобы Верка и все прочие остались в прошлом и Костя принадлежал бы лишь ей одной. Пусть только не скрывает, пусть скажет правду, и она ему все простит.
- Просто интересно, с кем ты сегодня встречался.
- Мало ли с кем, - Костя отвел глаза.
Откуда Ника могла узнать про Верку? Не ясновидящая же она.
- А как тут Колобок? - попытался он перевести разговор в другое русло, но Ника не обратила внимания на его слова.
- Ты был у своей соседки, - тихо сказала она, подталкивая его к признанию.
- Если и был, что тут такого? Я докладывать не обязан.
Косте на ум пришли слова Верки про то, как Ника его окрутила, и это больно задело его самолюбие. В самом деле, что он, обязан отчитываться? Он ради нее бросил Верку, бежал как угорелый, а она сцены ревности закатывает.
- Пожалуйста, я все пойму, только не лги! - воскликнула Ника.
Ей претили фальшивые отношения между отцом и мачехой: когда он заводил новые интрижки, а она делала вид, что ничего не замечает. Нике была невыносима мысль о том, что между ней и Костей тоже поселится ложь.
- Что я, собственность твоя, докладывать, с кем мне быть, а с кем нет? Я к тебе не на службу хожу, - повторил он слова Верки и, хлопнув дверью, ушел.
Пока шагал до дома, Костя немного остыл, и к нему вернулась способность размышлять. Чего он, собственно, взбеленился? Ведь и правда с Веркой был. Но как Ника проинтуичила?
Разгадка пришла за вечерним чаем.
- Чего это ты, поранился, что ли? - спросила Зоя Петровна.
- Где? - Костя подошел к зеркалу и увидел след помады.
Понятно, откуда Ника узнала про Верку. И что бы ему рассказать правду? Знает ведь, что она терпеть не может лжи, а полез права качать. Но, с другой стороны, что он мог сказать? Как Верка предлагалась ему, а он отказался? Разве про такое говорят? Да и вряд ли Ника поверит, особенно теперь.
- Я скотина. Я полная скотина, - вслух сказал Костя.
Завтра же с утра он решил пойти к Нике и извиниться.
На калитке Ивановых висел замок. Чего это вдруг? У Кости шевельнулось нехорошее предчувствие. Уже готовый к тому, что на его звонок никто не ответит, он все же продолжал настойчиво жать на кнопку, пока к нему не подошла женщина, живущая по соседству:
- Нету их. С самого ранья, чуть ли не с ночи в город уехали.
- Как уехали?
- Да вроде с дочкой что-то случилось. Срочно в больницу повезли.
Костю словно стукнули обухом по голове. Машинально, ничего не осознавая, он добежал до дома, сообщил ошарашенной матери, что едет в город, схватил деньги и ключ от дома и поспешил на электричку. Он не помнил, как вскочил в тамбур, невидящими глазами вглядываясь в мутное пропыленное окно вагона, как после нырнул в зияющую пасть метро и как, наконец, нервничая и торопясь, не мог открыть ключом дверь собственной квартиры. Мир вокруг скомкался в непонятное месиво звуков и красок, сквозь которые настойчиво пробивалось единственное стремление: надо найти Нику. Надо срочно ее найти!
От списка номеров рябило в глазах. Палец упрямо, как азбуку Морзе, выбивал цифры на кнопках телефонного аппарата. SOS звонками отдавалось в приемных покоях больниц и клиник. SOS! Он должен был найти ее, должен был сказать, что ни Верка, никто другой ничего не значат для него. Он должен...
- Иванова Никандра... Не поступала...
- Такой нет...
- Иванова? Это старушка с воспалением легких?
И вдруг попадание:
- Пятнадцать лет? Это та, что перерезала вены? Не довезли ее.
Трубка выскользнула из пальцев. По комнате глухо раздавались телефонные гудки, но Костя ничего не слышал, кроме горячей пульсации в висках. Перерезала вены... Не довезли... Вены... Не довезли... Не довезли...
Оглушенный, он не знал, сколько времени сидел так, а потом, как во сне, медленно поднялся и вышел из дому. Он не думал, куда идет и зачем. В горле стоял удушливый ком. Слез не было. Внезапно навалившееся горе убило в нем все, даже способность плакать. Не в силах выдерживать настойчивой пульсации крови в висках, Костя побежал, сначала медленно, а потом все быстрее, словно можно было убежать от свалившейся на него беды. Он мчался, как слепец, не видя ничего перед собой. Люди шарахались в стороны, машины тормозили, визгливо скрипя тормозами.
Костя не заметил, как очутился в парке. В будний день здесь было пустынно. Потревоженные листья шуршали под ногами. Легкие болели от напряжения и, казалось, вот-вот разорвутся, но Костя продолжал упрямо двигаться вперед, пока не упал в изнеможении на настил еще не пожухших золотых листьев. Деревья с растрепанными кронами цвета майского меда, как живой укор, обступали его со всех сторон. Задыхаясь, он в бессильной ярости ударил кулаками по земле, и первые слова, пробившись сквозь немоту, вырвались у него из груди:
- Дура! Дура! Зачем ты это сделала?! Я ненавижу тебя! Ненавижу!
И тогда он заплакал. Слезы катились по щекам. Беззвучные рыдания душили его, но он не думал о том, что его могут увидеть. Сейчас он существовал вне мира, вне людей. Он впервые со всей горечью осознал, что так и не успел сказать ей самые важные слова. Это была не жалость и не порыв "благородного целителя". Он любил ее.
Поздно. Все кончено. В его жизни больше никогда не будет такой девчонки. Единственной на фоне разукрашенных кривляющихся марионеток.
ЭПИЛОГ
- Ты ведь еще придешь? - забеспокоилась Ника.
- Я надеюсь, все, что мы здесь наговорили, забыто, - как бы извиняясь, вставил Родион Викторович.
Костя молча кивнул. На пороге он замялся.
- А с Колобком как быть?
- С каким Колобком? - не понял Родион Викторович.
- Ну, с Никиной собакой.
- Ну, уж если она Никина, то должна жить у нас.
ГЛАВА 23
Верка мрачно листала журнал, когда мать зашла в комнату и с завистью произнесла:
- Вот умеют люди устраиваться. Сейчас у соседей была. К ним нынче художник приходил, самолично. Зойке конфеты принес. А она вся так и расцвела, как роза на навозе. Смотреть противно. "Мой Костик, мой Костик". Проныра ее Костик, больше никто.
Верка с обидой закусила губу. Ее самолюбие было задето. Весть о "ночном подвиге" Кости уже разнеслась по поселку. Было время, когда стоило ей поманить, и Костик, как собачонка, побежал бы за ней. Как же случилось, что дочка художника взяла верх?
- Да ему эта калека и даром не нужна, - фыркнула Верка.
- Даром, может, и не нужна. Так ведь у них деньжищ - куры не клюют. Коробищу конфет припер - в полстола. А ты учись уму разуму-то. Студент твой ходил, он хоть раз тебе шоколадку принес?
- Это другое.
- Никакое не другое. У тебя только гулянка в голове, а надо обстоятельного человека искать, денежного. Вон Костик, глядишь, прилепится и себя, и родителей в старости обеспечит.
- Скажешь тоже. Что ж он сразу женится, что ли? Ему сперва надо школу закончить.
- Сразу не сразу, время подойдет - не заметишь как. А им свою дочку хоть за кого, лишь бы отдать.
- Не будет с ней Костик. Если хочешь знать, он за мной бегал. Да если я только захочу...
- Ой, ой! Глядите, как распалилась. Захочет она. Коли ты дурища, так он не дурак, чтоб ради тебя от своего счастья отказываться.
- А это мы еще посмотрим, - скривилась Верка.
Как она могла проглядеть Костю? Подумаешь, на полтора года моложе. Невелика беда. Зато не побоялся ночью на свидание в окно влезть. Разве Стас на такое решился бы? Он смелый, только когда рядом никого нет, а при родителях такой правильный, аж тошно.
Закончив поливать огород, Костя собрался к Нике и с неудовольствием увидел, что одновременно с ним из соседской калитки выходит Верка. Она выглядела как картинка журнала. Длинные волосы рассыпались по плечам, куцая маечка туго обтягивала ее полную грудь, не оставляя простора для фантазии, а короткие шорты врезались в кожу. На Костин вкус, ей бы не мешало сбросить вес, но все же он не мог не признать, что она девчонка симпатичная.
Сегодня Верка одевалась с особой тщательностью. Она не собиралась отдавать Костю без борьбы. В жизни случаются странные вещи. Прежде он бегал за ней и был ей совсем не нужен, а теперь, когда ушел к другой девчонке, Верке казалось, что из всех парней ей необходим только он. К тому же было унизительно проиграть такой скелетине: ни кожи, ни рожи.
- Привет. Куда направляешься? - спросила Верка, пристраиваясь рядом с Костей.
- А тебе какое дело? - хмуро отозвался он.
- Уж и спросить нельзя. И вообще, чего ты на меня окрысился?
- Знаешь, Верка, что-то я тебя не просеку. Чего тебе от меня надо?
- Глупые вы, мужики, как пробки, - покачала головой Верка и, кивнув на мостик, услужливо протянувшийся через канаву, предложила: - Может, в лес зайдем, посидим?
- Смотри, как бы тебя комары не загрызли, - криво усмехнулся Костя.
- А ты отгоняй. Пойдем, а? - просительно сказала Верка.
Ее пальцы игриво скользнули по рукаву его рубашки.
- Нет. Поздно уже. Чего в лесу делать?
- А когда-то ты так не думал. Сам меня зазывал, - напомнила Верка.
- Когда-то бабушка была девочкой, а теперь вставную челюсть носит. Пора мне.
Он без особого старания попытался высвободиться, но девчонка не отпускала. Костю обуревали противоречивые чувства: ему хотелось бежать отсюда, но ноги, как чугунные, приросли к земле. Нет, Верка ему не нравилась. Он слишком хорошо видел все ее недостатки, но, вопреки всему, сейчас, когда она была так близко, его тянуло к ней, как магнитом.
Верка видела, что Костя колеблется. Сейчас важно его не упустить. Она преградила ему путь и положила ладонь на грудь, будто жестом приказывая остановиться. В темных влажных глазах с поволокой таился вызов. Верка не раз убеждалась, что этот взгляд действует безотказно.
- К ней, что ли, торопишься? Или ты у нее вроде как на службе, на минуту опоздать боишься? Ловко она тебя скрутила, - язвительно сказала она.
- При чем тут она?
Костя отвел глаза. Взгляд его упал на грудь Верки, зазывно торчащую из глубокого выреза майки, и парень окончательно стушевался.
- А если ни при чем, что же ты боишься поболтать минутку со мной? - она твердо взяла его под руку.
Свернув на мостик, они перешли через канаву и, пройдя несколько метров по тропинке, дошли до мшистого бревна. Верка опустилась на прогретый за день плюшевый мох, запрокинула голову и жестом, почерпнутым из рекламных роликов, откинула назад густые длинные волосы.
- Костя, скажи, только честно, я тебе нравилась?
- Ну, - неопределенно промычал парень.
Он не мог понять, зачем она опять затеяла игру в кошки-мышки: то неприступную из себя корчит, то завлекает.
- А почему же ты теперь меня избегаешь? Разве я изменилась или стала уродиной? Да не стой истуканом. Садись, я не кусаюсь. Или боишься? - улыбнулась она.
- Чего мне бояться? - пожал плечами Костя и нехотя опустился рядом.
- Думаешь, я прикалываюсь? Небось, все баню вспоминаешь? Все из-за Аньки, клянусь. Хочешь, я тебе докажу, что сейчас это серьезно? - Верка придвинулась вплотную, прижавшись мягким, полным бедром.
- Не надо мне ничего доказывать, - Костя отодвинулся.
- Вот видишь, боишься, - хохотнула Верка. - Я ведь тебе до сих пор нравлюсь, но ты самому себе боишься в этом признаться.
Она вдруг обхватила его за шею и прильнула губами к его губам. Костя чувствовал влажный податливый рот, запах сигарет, смешанный со слащавым ароматом духов. Ее губы раздвинулись, приглашая Костю разделить поцелуй. И он бессознательно ближе притянул девчонку к себе.
- Хочешь, я теперь буду гулять только с тобой? Пошлю Стаса куда подальше, а ты эту художницу. Нам больше никто не нужен, - жарко шептала она, целуя Костю.
И тут он опомнился: зачем все это? Отчего он сидит здесь с Веркой, когда его ждет Ника? Запах сигарет вдруг показался тошнотворным. Веркина рука беспардонно скользила вверх по его бедру, как жадный паук. Костя поспешно вскочил с бревна, стряхнув с себя Веркины объятия, и резко сказал:
- Хватит, мне надо идти.
- Куда? К этой скелетине? Неужели я хуже? Ты ведь сам понимаешь, что тебе нужна я, а не она. Какая тебе с нее радость? Разговоры разговаривать? Или ты только на это способен? - Верка зло сощурилась.
Обвинение больно задело Костю. Что он, не мужик, что ли? Чего отказываться, если Верка сама на нем виснет? В конце концов, у всех это когда-нибудь случается в первый раз. Но тут же в памяти укором совести всплыла Ника, и ему стало стыдно за собственные мысли.
- Дешевка ты, Верка. Дешевка! - бросил Костя и, не оглядываясь, побежал прочь.
Самый долгий день в жизни Ники подошел к вечеру. Огненно-фиолетовый закат отпылал на небе. Сумерки растеклись по темно-зеленой стене леса, смыв полутона и оттенки. На поля осел влажный белый пух тумана.
Скоро должен был прийти Костя. Никандра столько долгих дней провела, прислушиваясь к его шагам, что это стало ее второй натурой, но теперь даже ожидание окрасилось в новый цвет. Идол вдруг перестал быть безнадежно недосягаемым. Если она снова научится ходить и станет такой же, как все, Костя сможет полюбить ее. Он должен полюбить ее. Она добьется его любви, чего бы ей это ни стоило. С этого дня он никогда больше не увидит ее в инвалидном кресле. Никогда!
Ника сидела на диване и придирчиво изучала себя в зеркале. Интересно, она может понравиться? Вроде бы не уродина, но и не красавица: веснушки на носу, волосы торчат в разные стороны. Она попыталась пригладить непослушные кудри, но, заметив, что за ней наблюдает мачеха, смутилась и отложила щетку.
Анастасия впервые видела, чтобы падчерица прихорашивалась. "Неужели в этом заносчивом замкнутом зверьке просыпается что-то человеческое? Да, этот парнишка и впрямь творит чудеса", - с удивлением подумала женщина.
Возле дома Ивановых Костя перешел на шаг, чтобы отдышаться после бега и прийти в себя. Настроение было паршивое. Почему после встреч с Веркой у него всегда остается муторное чувство? Он пятерней причесал растрепанные волосы и нажал на кнопку звонка.
При виде Кости Ника просияла. Ей хотелось встать ему навстречу, но без поддержки это еще не получалось.
- Диван очень низкий, - сказала она, словно извиняясь за свою неудачу.
- Ничего, сейчас еще раз попробуем.
Костя подхватил ее, она сделала отчаянное усилие и на этот раз встала. Подстраховывая девочку, парень держал ее в объятиях и вдруг подумал, что всего лишь несколько минут назад он обнимал Верку. Воспоминание о ее рыхлом, полноватом теле вызвало у него отвращение. Чтобы вымарать его, стереть из памяти, он крепче прижал к себе Никандру. Она была такая легонькая и хрупкая, что ее хотелось защитить от всех бед и напастей. Костю переполняла гордость за то, что он спас ее от главной беды - инвалидности.
Нику окатило жаром: Костя обнимал ее. Это была не иллюзия, не сон. Неужели по-настоящему? Вдруг она заметила у него на шее след губной помады, и счастье тотчас слетело с нее, как листва от порыва безжалостного осеннего ветра, оставив обнаженной раненую душу. Ника знала, кто так ярко красит губы. Ее рука нащупала подлокотник дивана, Костя опустил ее на сиденье.
- Устала? Но ничего, вот увидишь, через неделю бегать будешь, - бодро сказал он.
Ника не могла притворяться, что ничего не произошло, и радоваться в унисон с Костей. Красный след у него на шее делал это невозможным. Она отчаянно пыталась вытянуть себя из трясины под названием обида, хватаясь за малейшую соломинку надежды. Может быть, это вовсе не помада? А может, его мама тоже красит губы ярко-красным. Чушь! К чему домыслы? Лучше спросить у него.
- А что ты делал перед тем, как прийти?
- Огород поливал, а что?
- Один?
- Нет, с симфоническим оркестром. Они мне играли, чтоб шибче со шлангом бегалось. Что за допрос? - раздраженно сказал он.
Теперь Ника была уверена, что Костя встречался с этой противной накрашенной девицей. Как он мог, в такой день! Впрочем, все это неважно. Ведь она еще только учится быть любимой. Она добьется того, чтобы Верка и все прочие остались в прошлом и Костя принадлежал бы лишь ей одной. Пусть только не скрывает, пусть скажет правду, и она ему все простит.
- Просто интересно, с кем ты сегодня встречался.
- Мало ли с кем, - Костя отвел глаза.
Откуда Ника могла узнать про Верку? Не ясновидящая же она.
- А как тут Колобок? - попытался он перевести разговор в другое русло, но Ника не обратила внимания на его слова.
- Ты был у своей соседки, - тихо сказала она, подталкивая его к признанию.
- Если и был, что тут такого? Я докладывать не обязан.
Косте на ум пришли слова Верки про то, как Ника его окрутила, и это больно задело его самолюбие. В самом деле, что он, обязан отчитываться? Он ради нее бросил Верку, бежал как угорелый, а она сцены ревности закатывает.
- Пожалуйста, я все пойму, только не лги! - воскликнула Ника.
Ей претили фальшивые отношения между отцом и мачехой: когда он заводил новые интрижки, а она делала вид, что ничего не замечает. Нике была невыносима мысль о том, что между ней и Костей тоже поселится ложь.
- Что я, собственность твоя, докладывать, с кем мне быть, а с кем нет? Я к тебе не на службу хожу, - повторил он слова Верки и, хлопнув дверью, ушел.
Пока шагал до дома, Костя немного остыл, и к нему вернулась способность размышлять. Чего он, собственно, взбеленился? Ведь и правда с Веркой был. Но как Ника проинтуичила?
Разгадка пришла за вечерним чаем.
- Чего это ты, поранился, что ли? - спросила Зоя Петровна.
- Где? - Костя подошел к зеркалу и увидел след помады.
Понятно, откуда Ника узнала про Верку. И что бы ему рассказать правду? Знает ведь, что она терпеть не может лжи, а полез права качать. Но, с другой стороны, что он мог сказать? Как Верка предлагалась ему, а он отказался? Разве про такое говорят? Да и вряд ли Ника поверит, особенно теперь.
- Я скотина. Я полная скотина, - вслух сказал Костя.
Завтра же с утра он решил пойти к Нике и извиниться.
На калитке Ивановых висел замок. Чего это вдруг? У Кости шевельнулось нехорошее предчувствие. Уже готовый к тому, что на его звонок никто не ответит, он все же продолжал настойчиво жать на кнопку, пока к нему не подошла женщина, живущая по соседству:
- Нету их. С самого ранья, чуть ли не с ночи в город уехали.
- Как уехали?
- Да вроде с дочкой что-то случилось. Срочно в больницу повезли.
Костю словно стукнули обухом по голове. Машинально, ничего не осознавая, он добежал до дома, сообщил ошарашенной матери, что едет в город, схватил деньги и ключ от дома и поспешил на электричку. Он не помнил, как вскочил в тамбур, невидящими глазами вглядываясь в мутное пропыленное окно вагона, как после нырнул в зияющую пасть метро и как, наконец, нервничая и торопясь, не мог открыть ключом дверь собственной квартиры. Мир вокруг скомкался в непонятное месиво звуков и красок, сквозь которые настойчиво пробивалось единственное стремление: надо найти Нику. Надо срочно ее найти!
От списка номеров рябило в глазах. Палец упрямо, как азбуку Морзе, выбивал цифры на кнопках телефонного аппарата. SOS звонками отдавалось в приемных покоях больниц и клиник. SOS! Он должен был найти ее, должен был сказать, что ни Верка, никто другой ничего не значат для него. Он должен...
- Иванова Никандра... Не поступала...
- Такой нет...
- Иванова? Это старушка с воспалением легких?
И вдруг попадание:
- Пятнадцать лет? Это та, что перерезала вены? Не довезли ее.
Трубка выскользнула из пальцев. По комнате глухо раздавались телефонные гудки, но Костя ничего не слышал, кроме горячей пульсации в висках. Перерезала вены... Не довезли... Вены... Не довезли... Не довезли...
Оглушенный, он не знал, сколько времени сидел так, а потом, как во сне, медленно поднялся и вышел из дому. Он не думал, куда идет и зачем. В горле стоял удушливый ком. Слез не было. Внезапно навалившееся горе убило в нем все, даже способность плакать. Не в силах выдерживать настойчивой пульсации крови в висках, Костя побежал, сначала медленно, а потом все быстрее, словно можно было убежать от свалившейся на него беды. Он мчался, как слепец, не видя ничего перед собой. Люди шарахались в стороны, машины тормозили, визгливо скрипя тормозами.
Костя не заметил, как очутился в парке. В будний день здесь было пустынно. Потревоженные листья шуршали под ногами. Легкие болели от напряжения и, казалось, вот-вот разорвутся, но Костя продолжал упрямо двигаться вперед, пока не упал в изнеможении на настил еще не пожухших золотых листьев. Деревья с растрепанными кронами цвета майского меда, как живой укор, обступали его со всех сторон. Задыхаясь, он в бессильной ярости ударил кулаками по земле, и первые слова, пробившись сквозь немоту, вырвались у него из груди:
- Дура! Дура! Зачем ты это сделала?! Я ненавижу тебя! Ненавижу!
И тогда он заплакал. Слезы катились по щекам. Беззвучные рыдания душили его, но он не думал о том, что его могут увидеть. Сейчас он существовал вне мира, вне людей. Он впервые со всей горечью осознал, что так и не успел сказать ей самые важные слова. Это была не жалость и не порыв "благородного целителя". Он любил ее.
Поздно. Все кончено. В его жизни больше никогда не будет такой девчонки. Единственной на фоне разукрашенных кривляющихся марионеток.
ЭПИЛОГ
Песчинка времени величиной в год просочилась через вселенские песочные часы, унеся в прошлое осень, зиму и весну. Лето вновь пригнало дачников на загородные участки. Жизнь продолжалась. По улицам все так же носилась детвора. Народ возился возле грядок. Мир не заметил, что кого-то за этот год не стало.
На мгновение Косте показалось, что в самом деле ничего не изменилось и на веранде огромного особняка его по-прежнему ждет Ника. Но он знал, что никогда не решится пойти туда, чтобы не будить воспоминаний, которые пытался похоронить весь долгий год. "Если бы не я, она была бы жива", - неотвязным кошмаром всплыло в голове. Страница перевернута. Дом пуст.
Костя зашел в лес, но и здесь его окружили призраки. Тень Никандры пряталась всюду, куда он возил ее в тот единственный раз. Неужели она будет преследовать его всю жизнь?
Костя свернул с тропы на поросшую незабудками поляну и воочию увидел Нику. Она шла, ступая по островкам незабудок, как по оброненным на землю лоскутам неба. У Кости пересохло в горле. Что это? Сон? Бред? С каждым шагом она приближалась. Вдруг из кустов выскочил холеный черный пес с закрученным хвостом и, играя, напрыгнул на девочку.
- Колобок, ну же! Сидеть! - приказала она.
Жива? Но ведь этого не может быть! И все же...
- Ты?! Вы так быстро уехали... - прошептал он.
- Да. У меня поднялась сумасшедшая температура. Два дня провалялась в бреду, а потом кризис прошел.
- Но в больнице сказали, что ты... что тебя... - Его взгляд скользнул по ее запястью и не нашел шрамов.
- В какой больнице? Я не была в больнице. Сначала папа собирался отвезти меня в клинику, но профессор посоветовал подержать меня дома.
Значит, год назад там, в больнице, на холодном металлическом столе осталась лежать другая девочка. Все это время он жил в кошмаре, придавленный и уничтоженный одной лишь ошибочной фразой медсестры из приемного покоя.
- Где же ты была весь этот год? Где же ты была? - проговорил Костя.
- Я не знала, как тебя найти.
Все еще не веря в то, что Ника стоит перед ним, Костя протянул руки и бережно, словно видение могло исчезнуть от прикосновения, притянул ее к себе. Ее губы были прохладными и податливыми. От нее пахло земляникой.
- Скажи, ты ведь выдумал ту девочку, Костянику? - прошептала Ника.
Костя мгновение помедлил. Он вспомнил мелькание желто-зеленого платья в листве, сказочный гриб - подарок Никандре, липкую струйку ягодного сока на запястье.
- Да, - кивнул он и тотчас поверил, что так оно и было.
- Я так и думала, - улыбнулась Ника. - Ведь черника не поспевает в июне.
На мгновение Косте показалось, что в самом деле ничего не изменилось и на веранде огромного особняка его по-прежнему ждет Ника. Но он знал, что никогда не решится пойти туда, чтобы не будить воспоминаний, которые пытался похоронить весь долгий год. "Если бы не я, она была бы жива", - неотвязным кошмаром всплыло в голове. Страница перевернута. Дом пуст.
Костя зашел в лес, но и здесь его окружили призраки. Тень Никандры пряталась всюду, куда он возил ее в тот единственный раз. Неужели она будет преследовать его всю жизнь?
Костя свернул с тропы на поросшую незабудками поляну и воочию увидел Нику. Она шла, ступая по островкам незабудок, как по оброненным на землю лоскутам неба. У Кости пересохло в горле. Что это? Сон? Бред? С каждым шагом она приближалась. Вдруг из кустов выскочил холеный черный пес с закрученным хвостом и, играя, напрыгнул на девочку.
- Колобок, ну же! Сидеть! - приказала она.
Жива? Но ведь этого не может быть! И все же...
- Ты?! Вы так быстро уехали... - прошептал он.
- Да. У меня поднялась сумасшедшая температура. Два дня провалялась в бреду, а потом кризис прошел.
- Но в больнице сказали, что ты... что тебя... - Его взгляд скользнул по ее запястью и не нашел шрамов.
- В какой больнице? Я не была в больнице. Сначала папа собирался отвезти меня в клинику, но профессор посоветовал подержать меня дома.
Значит, год назад там, в больнице, на холодном металлическом столе осталась лежать другая девочка. Все это время он жил в кошмаре, придавленный и уничтоженный одной лишь ошибочной фразой медсестры из приемного покоя.
- Где же ты была весь этот год? Где же ты была? - проговорил Костя.
- Я не знала, как тебя найти.
Все еще не веря в то, что Ника стоит перед ним, Костя протянул руки и бережно, словно видение могло исчезнуть от прикосновения, притянул ее к себе. Ее губы были прохладными и податливыми. От нее пахло земляникой.
- Скажи, ты ведь выдумал ту девочку, Костянику? - прошептала Ника.
Костя мгновение помедлил. Он вспомнил мелькание желто-зеленого платья в листве, сказочный гриб - подарок Никандре, липкую струйку ягодного сока на запястье.
- Да, - кивнул он и тотчас поверил, что так оно и было.
- Я так и думала, - улыбнулась Ника. - Ведь черника не поспевает в июне.