К утру мы его сняли, но потом предстояло соединить между собой два электроразъема. Для этого нам предложили использовать проволоку. Вспомнили:
- У нас же на борту есть гайки, законтренные подходящей проволокой!
Сняли ее оттуда, сделали дужку и соединили разъемы. С Земли говорят:
- Надо их изолировать.
- А чем? Изоляционной ленты тоже нет! Тут я вспомнил, что у нас в аптечке есть лейкопластырь. Спрашиваю:
- Можно его использовать?
Обрадовались:
- Конечно, можно.
На следующий день нас предупредили заранее:
- Через час включим телевизионную систему. Наблюдайте.
Когда подошло время, я находился в спускаемом аппарате. С Земли сообщили:
- Мы включили телевизионную камеру.
- Как, изображение есть? - спрашиваю.
- Есть!
У меня невольно вырвалось:
- Не может быть!
Но оказалось, действительно есть, и все, что мы делали, было не напрасно...
И на этот раз, в этом полете, неполадки тоже со средствами массовой информации. После небольшого консилиума с Рюминым приходим к выводу, что-то с мотором кинокамеры. Придется его осмотреть.
Много времени уходит на разборку. Через час примерно видим: как будто ось у двигателя разболталась, отверстие стало больше, выработалось. Наверное, в этом дело...
Рюмин предлагает запаять отверстие, может, станет меньше. И тогда... Решаем паять... и за научные эксперименты - программу надо выполнять!
...Несколько часов спустя вновь принимаемся за камеру.
Я придерживаю ось маленького двигателя, поджимаю ее к одной стороне в том месте, где образовалась выемка. Рюмин пытается подпаять. Наконец капля олова пристает к нужному месту, остывает.
Раскручиваем двигатель. Опять заряжаем пленку. Пробуем. Результат тот же - "салат".
Внезапно меня осеняет: нужно сделать новую кассету, но не одну, а две, меньшего размера.
У маленькой кассеты, которая помещается внутри кинокамеры, свой моторчик, он тянет нормально. Так что вроде бы должно получиться.
Конечно, любой ремонт - сложное дело. Иной раз и на Земле намучаешься, ремонтируя что-нибудь, а тем более в космосе, в невесомости, без особых приспособлений и с ограниченным набором инструментов. К примеру, простое вроде бы по земным меркам дело - провести окружность на металлической пластинке. Как это сделать в космосе, в невесомости? Вот эту самую задачку я и принялся решать в ходе ремонта. В центре пластинки квадратный вырез. К счастью, среди инструментов, завезенных на станцию многочисленными экспедициями, нашлись самые обыкновенные земные циркуль-измеритель и кровельные ножницы. Не знаю, кто и с какими целями посылал их на "Салют-6", но теперь для меня они стали основными инструментами.
Итак, я провел, процарапал окружность, установив ножку циркуля в центр квадратного отверстия, а потом уж стал пытаться вырезать по контуру. Работал, используя обе руки и даже ноги, изредка помогая себе зубами, чтобы придержать уплывающие инструменты.
Нужной точности обработки с помощью ножниц достичь не удалось: окружность получилась с углами, которые нужно было спилить напильником, да так, чтобы образующиеся при этом металлические стружки не разлетелись по станции. К инструментам добавился еще и пылесос - приходилось одновременно спиливать и работать пылесосом, присматривая за тем, чтобы в него улетали только стружки!..
В общем-то приладился и через некоторое время вырезал и пригнал все детали. Нужно склепать их между собой. В невесомости тоже удается расплющить металл молотком, и получается неплохое клепаное соединение. Наконец я решил опробовать свое творение в кинокамере, намотав небольшой кусочек пленки. Поначалу одна из кассет заедала, но после нескольких циклов проб, подгонки и подпиливания добился-таки плавной работы. Можно было переходить к "натурным испытаниям": полностью зарядить кассету пленкой и попробовать снимать.
Но и с зарядкой не обошлось без сложностей.
Обнаружили, что мотать просто так, руками неудобно, и сразу возникла мысль разработать какое-нибудь приспособление, чтобы мотать попроще и побыстрее. Советуюсь с Валерой:
- Может, можно что-нибудь сделать? Какую-нибудь планку отрезать, на нее насадить две оси, поставить на них кассеты и тогда уж мотать...
- Давай так и сделаем! Верно, ведь дрель у нас есть. Кусок планки сейчас отпилим.
Без лишних раздумий Рюмин отпилил кусок какого-то кронштейна на конусе научной аппаратуры:
- Кстати, здесь одно отверстие уже есть! А второе просверлим.
- А оси?
- Подберем два болта подходящей длины и закрепим их гайками.
Ну в общем получился небольшой станок для перемотки пленки. Работать с ним внутри темного рукава непросто - приходится удерживать кассеты от разматывания. Но пусть и не так быстро, как хотелось бы, но работа спорится, и это вселяет в нас уверенность в благополучном исходе: обязательно привезем на Землю кинодокументы о нашем полете.
Наконец кинокамера готова. Снимать будем все по очереди в зависимости от сюжета. Была ни была - пробую:
- Трещит кинокамера. По звуку судя, работает нормально.
- По звуку? А как на самом деле?
- Посмотрим минуты через две, когда должна кончиться пленка.
- Сейчас вскроем камеру... Все отлично! Пленка перемотана,- значит, съемка состоялась. Что ж, ребята, ура! Можно нас поздравить с успешным ремонтом, вдохнули мы жизнь в кинокамеру! Будет что показать на Земле о советско-венгерском космическом полете. Это все-таки здорово! Берци, я думаю, Венгрия будет довольна?!
- Особенно Венгрия!
Во всей этой истории с кинокамерой, как она нам ни подпортила настроение, существенно еще и подтверждение возможностей космонавтов, наших возможностей, отремонтировать такой в общем-то хитрый механический агрегат, как кинокамера. Техника есть техника. Бывает, она ломается. А в космосе не вызовешь мастера по телефону, и поэтому нам всегда надо быть готовыми к самым неожиданным работам...
Рассказывая о поединке с кинокамерой, я отступил от хронологии рассказа; починили мы ее, конечно, не в один присест.
Как ни важно было увековечить на пленке наш полет, программу нам никто не отменял, и мы продолжали эксперименты, наблюдения, хлопоты по переезду в новый корабль. После обеда, например, проделали медицинский эксперимент "Кислород" с помощью аппаратуры, оставшейся на борту станции от советско-чехословацкого экипажа. Цель опыта - выяснить, насколько насыщены кислородом ткань нашей кожи и соответственно весь организм. Дело нам предстояло нехитрое, но малоприятное - воткнуть себе под кожу специальную иглу, связанную проводком с прибором. Оттягивая свой черед, я галантно предоставляю право начать эксперимент Берци. Протираю ему кожу гигиенической салфеткой и нацеливаюсь иглой. Пытаюсь ввести ее осторожно, но, видимо, настолько осторожничаю, что никак не могу воткнуть. Берци стоически наблюдает за моими попытками, наконец не выдерживает и отбирает иглу.
За ужином главная тема разговора - обмен кораблями, По земным нормам надо бы составить документ, что-то вроде приемо-сдаточной ведомости. Но мы в космосe, и бюрократические формальности не для нас. Ведь мы стопроцентно доверяем друг другу, а, осмотрев Валерин и Ленин "Союз", к тому же поступили по принципу "доверяй, но проверяй". Так что никто не хочет сочинять документ, а вот желание отметить событие проявляют все. Как и в день нашего прибытия на станцию, прикладываемся к тубам с соком.
Берци снова достал к ужину контейнер с продуктами, заботливо приготовленными работниками Будапештского НИИ консервной промышленности и Папского мясокомбината. Папский гуляш - особая гордость Берталана Фаркаша, ведь Папа - это город, где он неоднократно бывал.
Вообще венгерские пищевики припасли для нас немало вкусных и острых блюд. Но наслаждались мы ими, так сказать, и в интересах науки: медики хотят все-таки установить, не изменяются ли вкусы в космосе...
Отдав должное интернациональной кухне, основной экипаж снова принимается за физкультуру, а нас с Берци ждет куда более приятное занятие: наблюдать Землю.
Любопытная метаморфоза произошла в умах землян, едва только началась практическая космонавтика. Давно человек мечтал о прогулках по дальним планетам: высадиться на Луне, Марсе. Только с участием людей в дальних межпланетных экспедициях связывалось будущее практической космонавтики. О том, чтобы перепоручить эту работу автоматическим зондам, не было и речи: слишком не развиты были еще радиотехника, системы автоматического управления. Когда же прогресс сделал возможными межпланетные рейды космических роботов, сведения о планетах, присланные на Землю разведчиками, поставили под вопрос саму необходимость появления людей в этих чуждых им мирах. Но и после этого своей главной задачей человек считал исследование околоземного космического пространства. Лишь через несколько лет он оглянулся на Землю и понял, как это важно и интересно, сколь необходимо исследовать из космоса нашу планету...
Океаны кажутся отсюда в основном синими, лишь места, богатые планктоном, например Саргассово море, с зеленоватым оттенком. Хорошо видны корабли: точка, за которой тянется след, мы называем его буруном.
Реки с орбиты будто высохшие, видно, потому, что глубина невелика, а вода довольно мутная. Горы темнее, чем равнины, и только самые высокие вершины белеют снегами. Земная поверхность коричневая, за исключением пустынь, они желтые.
Как ни странно, сразу не определишь, пашня под тобой или лес. По цвету они почти одинаковы, и чаще всего распознаешь по такому неприятному признаку, как дым пожаров. Очень много все-таки горит лесов в Африке, Австралии, да и у нас в Сибири.
Города на Земле - сероватые пятна, но, если присмотреться, свериться с картой или глобусом, можно "вычислить", что это именно город. А вот на ночной стороне планеты таких сомнений не возникает: города сияют огнями своих кварталов, отдельных домов, и особенно заметны крупные автомагистрали...
Мы летаем довольно высоко - почти в трехстах километрах над поверхностью Земли, но с орбиты она кажется очень близкой: едва ли не полностью закрывает собой один из иллюминаторов. Горизонт далеко, в двух тысячах километров, так что за один виток просматриваем огромное пространство длиной с окружность земного шара и шириной в несколько тысяч километров.
В информации с орбиты сегодня нуждаются геологи, и аграрники, вулканологи и мелиораторы, лесоводы и рыбаки, представители многих других профессий. И мы должны правильно "читать" на Земле объекты, интересующие каждого из этих специалистов.
Я говорил уже, как непросто отличить, скажем, лес от пашни. Как же тогда разглядеть с высоты лесные массивы, пораженные болезнью? Как "увидеть" в складках местности скрытые в них полезные ископаемые?
В Центре подготовки космонавтов создан учебно-методический кабинет по космическому природоведению. Всякая проекционная техника - диа- и кинопроекторы, полиэкранная установка из шести кадропроекторов - позволяет одновременно или выборочно проецировать изображение на шести экранах. "Показывают" нам снимки Земли, сделанные из космоса, среди них многозональные, спектрозональные и цветные. Специалисты поясняют, как надо дешифровать фото, скажем, для геологов, лесников, аграрников.
Экипажи долговременных экспедиций на "Салюте-6" налетали на самолете-лаборатории десятки часов, научились у специалистов распознавать по признакам нужные объекты, классифицировать их, сравнивать с другими аналогичными объектами.
Так, в подобных полетах по маршруту Баку - Чарджоу - Душанбе - Фергана космонавты анализировали характер и масштабы загрязнения Каспийского моря, выясняли, можно ли наблюдать сквозь воду дойный рельеф мелководий, как сказывается на наблюдениях рябь и волнение воды, направление солнечных лучей. Над горами их интересовала возможность дешифрирования локальных структур, над пустыней - нефтегазоносные структуры Западной Туркмении. В интересах мелиораторов наблюдали последствия фильтрации воды из каналов, засоление полей.
Казалось бы, чем отличается при взгляде со сравнительно небольших авиационных - высот обыкновенная горная долина от крупного разлома земной коры? Оказывается, есть признаки, по которым их можно различать, и это важно, потому что вдоль трещины ослаблена прочность коры, силой колоссального давления магмы к поверхности некогда поднялись рудоносные растворы. За миллионы лет они превратились в полезные ископаемые, "демаскируемые" сегодня контрастными - при взгляде с орбиты - и протяженными разломами.
Вообще-то взгляд из космоса обладает своеобразными "рентгеновскими" свойствами - отсюда как бы сглаживаются, исчезают мелкие детали и проявляются глубинные разломы, деформации. А так как с ними теснейшим образом связаны источники землетрясений, то и для сейсмологов интересна информация из космоса.
Иногда нас спрашивают: от кого все-таки больше пользы на орбите - от специалиста, скажем, геолога или от космонавта с универсальной подготовкой? Вопрос непраздный, вроде бы геологу и наблюдать за складками земной коры, они для него как открытая книга, а за скоплением планктона в океане следить специалисту по биологии моря. Атмосфера - предмет внимания метеоролога. Но, выходит, всех их пришлось бы отправлять на орбиту и поручать каждому проделать массу операций по совместительству, а проходить специальную космическую подготовку затруднительно, ибо космические полеты сегодня - это еще испытания и отработка новой техники, средств управления, связи, приборов...
Вот почему эти эксперименты поручают сегодня космонавтам, которые становятся как бы энциклопедистами-универсалами: знакомы с геологией, разбираются в атмосферных явлениях, не чужды им запросы рыбаков или мелиораторов. Они - "глаза и руки" специалистов, поставляют им необходимую информацию...
У нас обширная программа природоведческих наблюдений, связанных с Венгрией. Одновременно с нами заранее выделенные полигоны в этой стране наблюдают и фотографируют с самолета-лаборатории Ан-30 и с вертолета, а также проводят наземные исследования - измеряют метеорологические параметры, берут образцы почв, спектрометрируют объекты. Полигонов этих три - один в районе озера Балатон, популярного места отдыха венгерских трудящихся и гостей страны. Специалисты озабочены экологическими проблемами Балатона, все нарастающим загрязнением его вод и берегов. Выяснить, как сказывается загрязнение на прибрежной растительности, на самом озере и особенно в зоне между местечками Тихань и Балатональмади, и есть цель эксперимента "Эутроф".
Эксперимент "Мелиорация" проводим над полигоном на участке реки Тиса, между городами Сольнок и Кишкере. И в этом опыте заметный экологический "акцент" - исследуется влияние водохранилища в Кишкере на состояние почвенных вод и уровень засоленности почвы.
Третий полигон - в районе космической геодезической обсерватории Геодезического института Венгерской Академии наук. Эксперимент "Методика" поможет специалистам выработать конкретные рекомендации для более рационального ведения сельского хозяйства страны.
Венгерские специалисты поставили задачу создать серию тематических карт республики: лесных, контуров населенных пунктов, геологических и гидрологических. Часть этой работы, в которой использованы космические снимки, уже выполнена.
О вкладе космонавтики в народное хозяйство Венгрии говорит и такой факт: если раньше при поиске подземных вод лишь две из десяти пробуренных скважин давали воду, то теперь не меньше восьми!
Еще с 20-х годов нашего века известно, какую пользу "взгляд сверху" может принести археологии. Земному наблюдателю не углядеть, например, скрытые толщей земли останки древних построек. Почва как почва, трава как трава, никаких следов некогда процветавших цивилизаций.
А с самолета трава траве рознь, и едва заметные различия в цвете выдают контуры снесенных временем городов, поселений, отдельных построек. Еще яснее картина представляется из космоса благодаря "рентгеновскому" взгляду, камеры фиксируют древние очаги цивилизации. Так, в программу нашего полета входило фотографирование окрестностей озера Титикака на территории Перу, где некогда расцвела могучая культура инков...
Умение видеть с орбиты во многом зависит, конечно, от личного опыта космонавта. Полетаешь, привыкнешь к видам за стеклом иллюминатора и уже с первого взгляда узнаешь место, над которым проходит корабль.
- Берци, плыви сюда, подлетаем к мысу Канаверал! Отсюда стартовали все американские астронавты - и те, что высадились на Луне, и те, что вместе с нами участвовали в полете "Союз" - "Аполлон". Я побывал здесь, когда готовился к тому полету!
Четко видна береговая линия, пролетаем полуостров Флорида...
- Гляди, Берци: редкое в этих местах явление - чистое небо. Теперь и ты повидал американский космодром, правда сверху, из космоса!
Вот и Бермудские острова. Внизу густая чернота, никаких огней.
- Берци, чувствуешь что-нибудь необычное? Ну, например, что Земля притягивает к себе корабль, он под воздействием каких-то таинственных сил стал лететь ниже, чем раньше?
- Нет, ничего такого не чувствую...
- Вот и я тоже.
Быстро пересекаем пресловутый Бермудский треугольник. Под нами беспредельные просторы Атлантического океана.
- Хоть и поздно уже, совсем не хочется спать. Понаблюдаем еще?
Берци с удовольствием соглашается...
ГЛАВА VII
ЭКСПЕРИМЕНТЫ, ЭКСПЕРИМЕНТЫ...
"Беалуца" = Беа + Луца? - Когда воет сирена... - Поспешай не спеша! Как у космонавтов со слухом? - Хитроумный "Балатон". - Солнце в путах атмосферы. - Розыгрыш электронного сторожа. - "Берци, не крути головой!"
Сегодня, 30 мая, наш четвертый день в космосе и третий - совместной работы с основным экипажем станции. Начинаем его с технологического эксперимента "Беалуца". Цель опыта - сугубо практическая, земная. Изучив, как в идеальных условиях невесомости и космического вакуума образуется сплав алюминия и меди, специалисты надеются использовать результаты для улучшения технологии непрерывной разливки стали и сплавов, разливки в формы для изготовления разных специальных изделий.
Эксперимент венгерский, подготовлен Институтом железа Министерства черной металлургии Венгрии и Институтом космических исследований АН СССР. Говорят, его название образовано из имен жен специалистов, подготовивших эксперимент. Зовут их Беа и Луца. Будто бы руководитель работ стимулировал таким образом творческую активность своих сотрудников... Не знаю, так ли, но романтично и звучит красиво.
Берци хорошо подготовился к технологическим экспериментам, все у него спорится. Сейчас он работает возле первой шлюзовой камеры, крутит ручки, нажимает рычаги...
Вдруг... Что такое?! Воет сирена!!! А срабатывает она только в самых экстренных случаях. Мигом оборачиваюсь к электронному сигнальному табло. Этого еще нам не хватало - тревожно мигает красный проблесковый транспарант, сообщающий о негерметичности рабочего отсека!
Термин "герметичность" и его производные много раз появлялись на страницах этой книги, и всякое упоминание о ней связано с непроницаемостью для воздуха наших скафандров, отсеков корабля "Союз", станции "Салют". Представьте себе огромное тонкостенное сооружение, в котором множество несколько сотен - тщательно заделанных отверстий, а само оно состоит из состыкованных между собой секций. Это и есть "Салют" с загерметизированными стыками и отверстиями для электрических и гидравлических цепей, соединяющих аппаратуру и агрегаты внутри и вне станции. Нетрудно понять, что надежная изоляция такого "решета" при условии, что в "Салюте" поддерживается нормальное атмосферное давление, а за бортом глубокий вакуум, невообразимый холод в тени и жара на освещенных Солнцем местах,- сложнейшая инженерная проблема. Специалисты справились с ней, но предусмотрительно оснастили станцию датчиками, которые даже при незаметном экипажу падении давления подают сигнал тревоги.
По инструкции надо бы прихватить скафандры и разбежаться по своим кораблям, закрыв за собой люки. Однако что-то тут не так, ведь конструкция орбитальной станции очень надежна, никогда не было даже намека на что-нибудь похожее. Мимо проплывает Леня Попов, вглядывается в табло, спрашивает:
- Что же вы не бежите?
- А что бежать-то? Подумать надо.
- Ну-ну, подумайте. Правда, тут и думать нечего. Вы что сейчас делали? Ты, например, Берци?
- Патрон доставал из "Сплава".
Ну теперь все ясно... Установка-то находится в шлюзовой камере, чтобы извлечь патрон, ему пришлось подать в камеру воздух из станции. И хотя утечка при этом была минимальная, давление в станции чуточку упало, и электронный сторож дал сигнал разгерметизации. Что ж, он свое дело сделал, а вот мы... Должны ведь были заранее предусмотреть такое, да забыли. За это и наказаны. Что ни говори, а было неприятно, когда завыла сирена.
Основной экипаж, конечно, знал, что случилось, и предвкушал поглядеть, как мы драпанем в спускаемый аппарат.
Мы панике, правда, не поддались, но поволновались. Получилось что-то вроде незапланированной тренировки.
После этой, в общем-то ерундовой, встряски нетрудно себе представить ощущения Николая Рукавишникова и его болгарского напарника Георгия Иванова, у которых произошла авария с основным двигателем корабля. Как мы тогда волновались в Центре управления полетом! Но мы-то, болельщики, не принимали прямого участия в управлении операцией... А вот тем, кто был на связи с терпящим бедствие экипажем - разработчикам космической техники, ведущим специалистам,- пришлось пережить тревожные часы. До утра никто из них не сомкнул глаз: искали возможные причины аварии, выход из создавшегося положения. Было ясно, что произошли неполадки с основным двигателем, но в порядке ли резервный, дублирующий? Готовясь к самому худшему, проанализировали и варианты отказа обоих "движков": как экипажу быть в этом случае, как без маршевых двигателей корабль вернуть на Землю? Рассмотрели даже такой, я бы сказал, фантастический вариант, как сближение корабля со станцией и далее торможение всего комплекса, сход с орбиты. К счастью, он не понадобился. Экипаж с честью, в высшей степени профессионально сумел сладить с редчайшим отказом.
Профессионализм в нашем деле - это не только способность не терять головы, не поддаваться панике в сложных ситуациях. Как правило, непредвиденные осложнения связаны с какими-то неполадками в технике, и чтобы знать, как реагировать на отказ, необходимо заранее проигрывать возможные ситуации на тренажерах. Ну, а если в реальном полете возникла непредвиденная ситуация, которую и предусмотреть-то никто не мог, значит, быстро, но не спеша все проанализируй, попробуй представить, чем вызван отказ и как его устранить. Отменное знание техники, множество тренировок в штатных и нештатных ситуациях, практический опыт полетов - вот что придает космонавту спокойствие, помогает сохранить трезвой голову даже в непредвиденных обстоятельствах.
...За всеми хлопотами чуть было не забыли об эксперименте "Аудио", подготовленном специалистами из ГДР. Берци, молодчина, быстро оправился от встряски и, приговаривая: "Нас не удалось напугать", почти уже выполнил необходимые замеры. Они несложные - надо определить, насколько изменяется чувствительность нашего слуха в невесомости и уровень шумов на станции.
- Берци, что у тебя получилось? Не оглох?
- Нет вроде. Вот результаты.
- Что же, в общем-то есть изменения, правда незначительные. Где ты уровень шумов измерял?
- Здесь наверху, на конусе аппаратуры...
Попробую и я, хотя и не очень-то верю, что в невесомости меняется острота слуха. Какие для этого могут быть причины? Да, так и есть - слышу нормально. Быстренько заканчиваю эксперимент. Чего не сделаешь ради науки...
Еще один медико-биологический эксперимент - "Работоспособность", очень интересный и, на мой взгляд, объективно оценивающий реакцию испытуемого, его способность точно и быстро обрабатывать оперативную информацию. Тестирует тебя прибор "Балатон", созданный по заказу советских специалистов венгерской промышленностью. "Идеолог" эксперимента славный симпатичный венгр Янош Хидек был вместе с нами на космодроме и просил очень внимательно отнестись к предстоящему испытанию.
Внешне прибор напоминает портативную вычислительную машинку: на передней панели - окошко, в котором высвечивается цифровая или буквенная информация. Ты же должен реагировать на вводные данные и нажимать соответствующие кнопки. Программ множество - от простых до сложнейших. Есть и звуковой канал - через наушники прибор выдает сигналы, подобные азбуке Морзе. Звук как бы раздваивает внимание: следя за цифрами, ты должен еще и подсчитать, сколько слышал коротких и сколько длинных гудков.
Прибор суммирует, сколь успешно испытуемый справился со всем тестом, определяет реакцию и сообразительность в решении отдельных задач. В результате медики получают данные о способности космонавта обрабатывать информацию в разных условиях, скажем, в начале рабочего дня, в середине, в конце.
Интересная особенность прибора "Балатон" - он оценивает и то, каких усилий стоит космонавту справиться с тестами. Сбоку - лунки для пальцев, куда встроены датчики кожно-гальванического сопротивления. Если пальцы потеют, сопротивление падает и прибор засекает: клиент напрягается, хотя и успевает реагировать на информацию. Улавливает он и учащение пульса и тут же, как бы в порядке обратной связи, подает в наушники высокий, почти визгливый сигнал. В этом случае оставляй сложные задачи, переходи на простенькие, успокаивайся. Привел себя в порядок, и это тут же замечает прибор: в наушниках по-прежнему спокойный, добродушный звук. Кстати, быстрота, с которой приходит в порядок пульс, тоже ценная информация для врача - по ней он может судить о степени возбуждения космонавта.
- У нас же на борту есть гайки, законтренные подходящей проволокой!
Сняли ее оттуда, сделали дужку и соединили разъемы. С Земли говорят:
- Надо их изолировать.
- А чем? Изоляционной ленты тоже нет! Тут я вспомнил, что у нас в аптечке есть лейкопластырь. Спрашиваю:
- Можно его использовать?
Обрадовались:
- Конечно, можно.
На следующий день нас предупредили заранее:
- Через час включим телевизионную систему. Наблюдайте.
Когда подошло время, я находился в спускаемом аппарате. С Земли сообщили:
- Мы включили телевизионную камеру.
- Как, изображение есть? - спрашиваю.
- Есть!
У меня невольно вырвалось:
- Не может быть!
Но оказалось, действительно есть, и все, что мы делали, было не напрасно...
И на этот раз, в этом полете, неполадки тоже со средствами массовой информации. После небольшого консилиума с Рюминым приходим к выводу, что-то с мотором кинокамеры. Придется его осмотреть.
Много времени уходит на разборку. Через час примерно видим: как будто ось у двигателя разболталась, отверстие стало больше, выработалось. Наверное, в этом дело...
Рюмин предлагает запаять отверстие, может, станет меньше. И тогда... Решаем паять... и за научные эксперименты - программу надо выполнять!
...Несколько часов спустя вновь принимаемся за камеру.
Я придерживаю ось маленького двигателя, поджимаю ее к одной стороне в том месте, где образовалась выемка. Рюмин пытается подпаять. Наконец капля олова пристает к нужному месту, остывает.
Раскручиваем двигатель. Опять заряжаем пленку. Пробуем. Результат тот же - "салат".
Внезапно меня осеняет: нужно сделать новую кассету, но не одну, а две, меньшего размера.
У маленькой кассеты, которая помещается внутри кинокамеры, свой моторчик, он тянет нормально. Так что вроде бы должно получиться.
Конечно, любой ремонт - сложное дело. Иной раз и на Земле намучаешься, ремонтируя что-нибудь, а тем более в космосе, в невесомости, без особых приспособлений и с ограниченным набором инструментов. К примеру, простое вроде бы по земным меркам дело - провести окружность на металлической пластинке. Как это сделать в космосе, в невесомости? Вот эту самую задачку я и принялся решать в ходе ремонта. В центре пластинки квадратный вырез. К счастью, среди инструментов, завезенных на станцию многочисленными экспедициями, нашлись самые обыкновенные земные циркуль-измеритель и кровельные ножницы. Не знаю, кто и с какими целями посылал их на "Салют-6", но теперь для меня они стали основными инструментами.
Итак, я провел, процарапал окружность, установив ножку циркуля в центр квадратного отверстия, а потом уж стал пытаться вырезать по контуру. Работал, используя обе руки и даже ноги, изредка помогая себе зубами, чтобы придержать уплывающие инструменты.
Нужной точности обработки с помощью ножниц достичь не удалось: окружность получилась с углами, которые нужно было спилить напильником, да так, чтобы образующиеся при этом металлические стружки не разлетелись по станции. К инструментам добавился еще и пылесос - приходилось одновременно спиливать и работать пылесосом, присматривая за тем, чтобы в него улетали только стружки!..
В общем-то приладился и через некоторое время вырезал и пригнал все детали. Нужно склепать их между собой. В невесомости тоже удается расплющить металл молотком, и получается неплохое клепаное соединение. Наконец я решил опробовать свое творение в кинокамере, намотав небольшой кусочек пленки. Поначалу одна из кассет заедала, но после нескольких циклов проб, подгонки и подпиливания добился-таки плавной работы. Можно было переходить к "натурным испытаниям": полностью зарядить кассету пленкой и попробовать снимать.
Но и с зарядкой не обошлось без сложностей.
Обнаружили, что мотать просто так, руками неудобно, и сразу возникла мысль разработать какое-нибудь приспособление, чтобы мотать попроще и побыстрее. Советуюсь с Валерой:
- Может, можно что-нибудь сделать? Какую-нибудь планку отрезать, на нее насадить две оси, поставить на них кассеты и тогда уж мотать...
- Давай так и сделаем! Верно, ведь дрель у нас есть. Кусок планки сейчас отпилим.
Без лишних раздумий Рюмин отпилил кусок какого-то кронштейна на конусе научной аппаратуры:
- Кстати, здесь одно отверстие уже есть! А второе просверлим.
- А оси?
- Подберем два болта подходящей длины и закрепим их гайками.
Ну в общем получился небольшой станок для перемотки пленки. Работать с ним внутри темного рукава непросто - приходится удерживать кассеты от разматывания. Но пусть и не так быстро, как хотелось бы, но работа спорится, и это вселяет в нас уверенность в благополучном исходе: обязательно привезем на Землю кинодокументы о нашем полете.
Наконец кинокамера готова. Снимать будем все по очереди в зависимости от сюжета. Была ни была - пробую:
- Трещит кинокамера. По звуку судя, работает нормально.
- По звуку? А как на самом деле?
- Посмотрим минуты через две, когда должна кончиться пленка.
- Сейчас вскроем камеру... Все отлично! Пленка перемотана,- значит, съемка состоялась. Что ж, ребята, ура! Можно нас поздравить с успешным ремонтом, вдохнули мы жизнь в кинокамеру! Будет что показать на Земле о советско-венгерском космическом полете. Это все-таки здорово! Берци, я думаю, Венгрия будет довольна?!
- Особенно Венгрия!
Во всей этой истории с кинокамерой, как она нам ни подпортила настроение, существенно еще и подтверждение возможностей космонавтов, наших возможностей, отремонтировать такой в общем-то хитрый механический агрегат, как кинокамера. Техника есть техника. Бывает, она ломается. А в космосе не вызовешь мастера по телефону, и поэтому нам всегда надо быть готовыми к самым неожиданным работам...
Рассказывая о поединке с кинокамерой, я отступил от хронологии рассказа; починили мы ее, конечно, не в один присест.
Как ни важно было увековечить на пленке наш полет, программу нам никто не отменял, и мы продолжали эксперименты, наблюдения, хлопоты по переезду в новый корабль. После обеда, например, проделали медицинский эксперимент "Кислород" с помощью аппаратуры, оставшейся на борту станции от советско-чехословацкого экипажа. Цель опыта - выяснить, насколько насыщены кислородом ткань нашей кожи и соответственно весь организм. Дело нам предстояло нехитрое, но малоприятное - воткнуть себе под кожу специальную иглу, связанную проводком с прибором. Оттягивая свой черед, я галантно предоставляю право начать эксперимент Берци. Протираю ему кожу гигиенической салфеткой и нацеливаюсь иглой. Пытаюсь ввести ее осторожно, но, видимо, настолько осторожничаю, что никак не могу воткнуть. Берци стоически наблюдает за моими попытками, наконец не выдерживает и отбирает иглу.
За ужином главная тема разговора - обмен кораблями, По земным нормам надо бы составить документ, что-то вроде приемо-сдаточной ведомости. Но мы в космосe, и бюрократические формальности не для нас. Ведь мы стопроцентно доверяем друг другу, а, осмотрев Валерин и Ленин "Союз", к тому же поступили по принципу "доверяй, но проверяй". Так что никто не хочет сочинять документ, а вот желание отметить событие проявляют все. Как и в день нашего прибытия на станцию, прикладываемся к тубам с соком.
Берци снова достал к ужину контейнер с продуктами, заботливо приготовленными работниками Будапештского НИИ консервной промышленности и Папского мясокомбината. Папский гуляш - особая гордость Берталана Фаркаша, ведь Папа - это город, где он неоднократно бывал.
Вообще венгерские пищевики припасли для нас немало вкусных и острых блюд. Но наслаждались мы ими, так сказать, и в интересах науки: медики хотят все-таки установить, не изменяются ли вкусы в космосе...
Отдав должное интернациональной кухне, основной экипаж снова принимается за физкультуру, а нас с Берци ждет куда более приятное занятие: наблюдать Землю.
Любопытная метаморфоза произошла в умах землян, едва только началась практическая космонавтика. Давно человек мечтал о прогулках по дальним планетам: высадиться на Луне, Марсе. Только с участием людей в дальних межпланетных экспедициях связывалось будущее практической космонавтики. О том, чтобы перепоручить эту работу автоматическим зондам, не было и речи: слишком не развиты были еще радиотехника, системы автоматического управления. Когда же прогресс сделал возможными межпланетные рейды космических роботов, сведения о планетах, присланные на Землю разведчиками, поставили под вопрос саму необходимость появления людей в этих чуждых им мирах. Но и после этого своей главной задачей человек считал исследование околоземного космического пространства. Лишь через несколько лет он оглянулся на Землю и понял, как это важно и интересно, сколь необходимо исследовать из космоса нашу планету...
Океаны кажутся отсюда в основном синими, лишь места, богатые планктоном, например Саргассово море, с зеленоватым оттенком. Хорошо видны корабли: точка, за которой тянется след, мы называем его буруном.
Реки с орбиты будто высохшие, видно, потому, что глубина невелика, а вода довольно мутная. Горы темнее, чем равнины, и только самые высокие вершины белеют снегами. Земная поверхность коричневая, за исключением пустынь, они желтые.
Как ни странно, сразу не определишь, пашня под тобой или лес. По цвету они почти одинаковы, и чаще всего распознаешь по такому неприятному признаку, как дым пожаров. Очень много все-таки горит лесов в Африке, Австралии, да и у нас в Сибири.
Города на Земле - сероватые пятна, но, если присмотреться, свериться с картой или глобусом, можно "вычислить", что это именно город. А вот на ночной стороне планеты таких сомнений не возникает: города сияют огнями своих кварталов, отдельных домов, и особенно заметны крупные автомагистрали...
Мы летаем довольно высоко - почти в трехстах километрах над поверхностью Земли, но с орбиты она кажется очень близкой: едва ли не полностью закрывает собой один из иллюминаторов. Горизонт далеко, в двух тысячах километров, так что за один виток просматриваем огромное пространство длиной с окружность земного шара и шириной в несколько тысяч километров.
В информации с орбиты сегодня нуждаются геологи, и аграрники, вулканологи и мелиораторы, лесоводы и рыбаки, представители многих других профессий. И мы должны правильно "читать" на Земле объекты, интересующие каждого из этих специалистов.
Я говорил уже, как непросто отличить, скажем, лес от пашни. Как же тогда разглядеть с высоты лесные массивы, пораженные болезнью? Как "увидеть" в складках местности скрытые в них полезные ископаемые?
В Центре подготовки космонавтов создан учебно-методический кабинет по космическому природоведению. Всякая проекционная техника - диа- и кинопроекторы, полиэкранная установка из шести кадропроекторов - позволяет одновременно или выборочно проецировать изображение на шести экранах. "Показывают" нам снимки Земли, сделанные из космоса, среди них многозональные, спектрозональные и цветные. Специалисты поясняют, как надо дешифровать фото, скажем, для геологов, лесников, аграрников.
Экипажи долговременных экспедиций на "Салюте-6" налетали на самолете-лаборатории десятки часов, научились у специалистов распознавать по признакам нужные объекты, классифицировать их, сравнивать с другими аналогичными объектами.
Так, в подобных полетах по маршруту Баку - Чарджоу - Душанбе - Фергана космонавты анализировали характер и масштабы загрязнения Каспийского моря, выясняли, можно ли наблюдать сквозь воду дойный рельеф мелководий, как сказывается на наблюдениях рябь и волнение воды, направление солнечных лучей. Над горами их интересовала возможность дешифрирования локальных структур, над пустыней - нефтегазоносные структуры Западной Туркмении. В интересах мелиораторов наблюдали последствия фильтрации воды из каналов, засоление полей.
Казалось бы, чем отличается при взгляде со сравнительно небольших авиационных - высот обыкновенная горная долина от крупного разлома земной коры? Оказывается, есть признаки, по которым их можно различать, и это важно, потому что вдоль трещины ослаблена прочность коры, силой колоссального давления магмы к поверхности некогда поднялись рудоносные растворы. За миллионы лет они превратились в полезные ископаемые, "демаскируемые" сегодня контрастными - при взгляде с орбиты - и протяженными разломами.
Вообще-то взгляд из космоса обладает своеобразными "рентгеновскими" свойствами - отсюда как бы сглаживаются, исчезают мелкие детали и проявляются глубинные разломы, деформации. А так как с ними теснейшим образом связаны источники землетрясений, то и для сейсмологов интересна информация из космоса.
Иногда нас спрашивают: от кого все-таки больше пользы на орбите - от специалиста, скажем, геолога или от космонавта с универсальной подготовкой? Вопрос непраздный, вроде бы геологу и наблюдать за складками земной коры, они для него как открытая книга, а за скоплением планктона в океане следить специалисту по биологии моря. Атмосфера - предмет внимания метеоролога. Но, выходит, всех их пришлось бы отправлять на орбиту и поручать каждому проделать массу операций по совместительству, а проходить специальную космическую подготовку затруднительно, ибо космические полеты сегодня - это еще испытания и отработка новой техники, средств управления, связи, приборов...
Вот почему эти эксперименты поручают сегодня космонавтам, которые становятся как бы энциклопедистами-универсалами: знакомы с геологией, разбираются в атмосферных явлениях, не чужды им запросы рыбаков или мелиораторов. Они - "глаза и руки" специалистов, поставляют им необходимую информацию...
У нас обширная программа природоведческих наблюдений, связанных с Венгрией. Одновременно с нами заранее выделенные полигоны в этой стране наблюдают и фотографируют с самолета-лаборатории Ан-30 и с вертолета, а также проводят наземные исследования - измеряют метеорологические параметры, берут образцы почв, спектрометрируют объекты. Полигонов этих три - один в районе озера Балатон, популярного места отдыха венгерских трудящихся и гостей страны. Специалисты озабочены экологическими проблемами Балатона, все нарастающим загрязнением его вод и берегов. Выяснить, как сказывается загрязнение на прибрежной растительности, на самом озере и особенно в зоне между местечками Тихань и Балатональмади, и есть цель эксперимента "Эутроф".
Эксперимент "Мелиорация" проводим над полигоном на участке реки Тиса, между городами Сольнок и Кишкере. И в этом опыте заметный экологический "акцент" - исследуется влияние водохранилища в Кишкере на состояние почвенных вод и уровень засоленности почвы.
Третий полигон - в районе космической геодезической обсерватории Геодезического института Венгерской Академии наук. Эксперимент "Методика" поможет специалистам выработать конкретные рекомендации для более рационального ведения сельского хозяйства страны.
Венгерские специалисты поставили задачу создать серию тематических карт республики: лесных, контуров населенных пунктов, геологических и гидрологических. Часть этой работы, в которой использованы космические снимки, уже выполнена.
О вкладе космонавтики в народное хозяйство Венгрии говорит и такой факт: если раньше при поиске подземных вод лишь две из десяти пробуренных скважин давали воду, то теперь не меньше восьми!
Еще с 20-х годов нашего века известно, какую пользу "взгляд сверху" может принести археологии. Земному наблюдателю не углядеть, например, скрытые толщей земли останки древних построек. Почва как почва, трава как трава, никаких следов некогда процветавших цивилизаций.
А с самолета трава траве рознь, и едва заметные различия в цвете выдают контуры снесенных временем городов, поселений, отдельных построек. Еще яснее картина представляется из космоса благодаря "рентгеновскому" взгляду, камеры фиксируют древние очаги цивилизации. Так, в программу нашего полета входило фотографирование окрестностей озера Титикака на территории Перу, где некогда расцвела могучая культура инков...
Умение видеть с орбиты во многом зависит, конечно, от личного опыта космонавта. Полетаешь, привыкнешь к видам за стеклом иллюминатора и уже с первого взгляда узнаешь место, над которым проходит корабль.
- Берци, плыви сюда, подлетаем к мысу Канаверал! Отсюда стартовали все американские астронавты - и те, что высадились на Луне, и те, что вместе с нами участвовали в полете "Союз" - "Аполлон". Я побывал здесь, когда готовился к тому полету!
Четко видна береговая линия, пролетаем полуостров Флорида...
- Гляди, Берци: редкое в этих местах явление - чистое небо. Теперь и ты повидал американский космодром, правда сверху, из космоса!
Вот и Бермудские острова. Внизу густая чернота, никаких огней.
- Берци, чувствуешь что-нибудь необычное? Ну, например, что Земля притягивает к себе корабль, он под воздействием каких-то таинственных сил стал лететь ниже, чем раньше?
- Нет, ничего такого не чувствую...
- Вот и я тоже.
Быстро пересекаем пресловутый Бермудский треугольник. Под нами беспредельные просторы Атлантического океана.
- Хоть и поздно уже, совсем не хочется спать. Понаблюдаем еще?
Берци с удовольствием соглашается...
ГЛАВА VII
ЭКСПЕРИМЕНТЫ, ЭКСПЕРИМЕНТЫ...
"Беалуца" = Беа + Луца? - Когда воет сирена... - Поспешай не спеша! Как у космонавтов со слухом? - Хитроумный "Балатон". - Солнце в путах атмосферы. - Розыгрыш электронного сторожа. - "Берци, не крути головой!"
Сегодня, 30 мая, наш четвертый день в космосе и третий - совместной работы с основным экипажем станции. Начинаем его с технологического эксперимента "Беалуца". Цель опыта - сугубо практическая, земная. Изучив, как в идеальных условиях невесомости и космического вакуума образуется сплав алюминия и меди, специалисты надеются использовать результаты для улучшения технологии непрерывной разливки стали и сплавов, разливки в формы для изготовления разных специальных изделий.
Эксперимент венгерский, подготовлен Институтом железа Министерства черной металлургии Венгрии и Институтом космических исследований АН СССР. Говорят, его название образовано из имен жен специалистов, подготовивших эксперимент. Зовут их Беа и Луца. Будто бы руководитель работ стимулировал таким образом творческую активность своих сотрудников... Не знаю, так ли, но романтично и звучит красиво.
Берци хорошо подготовился к технологическим экспериментам, все у него спорится. Сейчас он работает возле первой шлюзовой камеры, крутит ручки, нажимает рычаги...
Вдруг... Что такое?! Воет сирена!!! А срабатывает она только в самых экстренных случаях. Мигом оборачиваюсь к электронному сигнальному табло. Этого еще нам не хватало - тревожно мигает красный проблесковый транспарант, сообщающий о негерметичности рабочего отсека!
Термин "герметичность" и его производные много раз появлялись на страницах этой книги, и всякое упоминание о ней связано с непроницаемостью для воздуха наших скафандров, отсеков корабля "Союз", станции "Салют". Представьте себе огромное тонкостенное сооружение, в котором множество несколько сотен - тщательно заделанных отверстий, а само оно состоит из состыкованных между собой секций. Это и есть "Салют" с загерметизированными стыками и отверстиями для электрических и гидравлических цепей, соединяющих аппаратуру и агрегаты внутри и вне станции. Нетрудно понять, что надежная изоляция такого "решета" при условии, что в "Салюте" поддерживается нормальное атмосферное давление, а за бортом глубокий вакуум, невообразимый холод в тени и жара на освещенных Солнцем местах,- сложнейшая инженерная проблема. Специалисты справились с ней, но предусмотрительно оснастили станцию датчиками, которые даже при незаметном экипажу падении давления подают сигнал тревоги.
По инструкции надо бы прихватить скафандры и разбежаться по своим кораблям, закрыв за собой люки. Однако что-то тут не так, ведь конструкция орбитальной станции очень надежна, никогда не было даже намека на что-нибудь похожее. Мимо проплывает Леня Попов, вглядывается в табло, спрашивает:
- Что же вы не бежите?
- А что бежать-то? Подумать надо.
- Ну-ну, подумайте. Правда, тут и думать нечего. Вы что сейчас делали? Ты, например, Берци?
- Патрон доставал из "Сплава".
Ну теперь все ясно... Установка-то находится в шлюзовой камере, чтобы извлечь патрон, ему пришлось подать в камеру воздух из станции. И хотя утечка при этом была минимальная, давление в станции чуточку упало, и электронный сторож дал сигнал разгерметизации. Что ж, он свое дело сделал, а вот мы... Должны ведь были заранее предусмотреть такое, да забыли. За это и наказаны. Что ни говори, а было неприятно, когда завыла сирена.
Основной экипаж, конечно, знал, что случилось, и предвкушал поглядеть, как мы драпанем в спускаемый аппарат.
Мы панике, правда, не поддались, но поволновались. Получилось что-то вроде незапланированной тренировки.
После этой, в общем-то ерундовой, встряски нетрудно себе представить ощущения Николая Рукавишникова и его болгарского напарника Георгия Иванова, у которых произошла авария с основным двигателем корабля. Как мы тогда волновались в Центре управления полетом! Но мы-то, болельщики, не принимали прямого участия в управлении операцией... А вот тем, кто был на связи с терпящим бедствие экипажем - разработчикам космической техники, ведущим специалистам,- пришлось пережить тревожные часы. До утра никто из них не сомкнул глаз: искали возможные причины аварии, выход из создавшегося положения. Было ясно, что произошли неполадки с основным двигателем, но в порядке ли резервный, дублирующий? Готовясь к самому худшему, проанализировали и варианты отказа обоих "движков": как экипажу быть в этом случае, как без маршевых двигателей корабль вернуть на Землю? Рассмотрели даже такой, я бы сказал, фантастический вариант, как сближение корабля со станцией и далее торможение всего комплекса, сход с орбиты. К счастью, он не понадобился. Экипаж с честью, в высшей степени профессионально сумел сладить с редчайшим отказом.
Профессионализм в нашем деле - это не только способность не терять головы, не поддаваться панике в сложных ситуациях. Как правило, непредвиденные осложнения связаны с какими-то неполадками в технике, и чтобы знать, как реагировать на отказ, необходимо заранее проигрывать возможные ситуации на тренажерах. Ну, а если в реальном полете возникла непредвиденная ситуация, которую и предусмотреть-то никто не мог, значит, быстро, но не спеша все проанализируй, попробуй представить, чем вызван отказ и как его устранить. Отменное знание техники, множество тренировок в штатных и нештатных ситуациях, практический опыт полетов - вот что придает космонавту спокойствие, помогает сохранить трезвой голову даже в непредвиденных обстоятельствах.
...За всеми хлопотами чуть было не забыли об эксперименте "Аудио", подготовленном специалистами из ГДР. Берци, молодчина, быстро оправился от встряски и, приговаривая: "Нас не удалось напугать", почти уже выполнил необходимые замеры. Они несложные - надо определить, насколько изменяется чувствительность нашего слуха в невесомости и уровень шумов на станции.
- Берци, что у тебя получилось? Не оглох?
- Нет вроде. Вот результаты.
- Что же, в общем-то есть изменения, правда незначительные. Где ты уровень шумов измерял?
- Здесь наверху, на конусе аппаратуры...
Попробую и я, хотя и не очень-то верю, что в невесомости меняется острота слуха. Какие для этого могут быть причины? Да, так и есть - слышу нормально. Быстренько заканчиваю эксперимент. Чего не сделаешь ради науки...
Еще один медико-биологический эксперимент - "Работоспособность", очень интересный и, на мой взгляд, объективно оценивающий реакцию испытуемого, его способность точно и быстро обрабатывать оперативную информацию. Тестирует тебя прибор "Балатон", созданный по заказу советских специалистов венгерской промышленностью. "Идеолог" эксперимента славный симпатичный венгр Янош Хидек был вместе с нами на космодроме и просил очень внимательно отнестись к предстоящему испытанию.
Внешне прибор напоминает портативную вычислительную машинку: на передней панели - окошко, в котором высвечивается цифровая или буквенная информация. Ты же должен реагировать на вводные данные и нажимать соответствующие кнопки. Программ множество - от простых до сложнейших. Есть и звуковой канал - через наушники прибор выдает сигналы, подобные азбуке Морзе. Звук как бы раздваивает внимание: следя за цифрами, ты должен еще и подсчитать, сколько слышал коротких и сколько длинных гудков.
Прибор суммирует, сколь успешно испытуемый справился со всем тестом, определяет реакцию и сообразительность в решении отдельных задач. В результате медики получают данные о способности космонавта обрабатывать информацию в разных условиях, скажем, в начале рабочего дня, в середине, в конце.
Интересная особенность прибора "Балатон" - он оценивает и то, каких усилий стоит космонавту справиться с тестами. Сбоку - лунки для пальцев, куда встроены датчики кожно-гальванического сопротивления. Если пальцы потеют, сопротивление падает и прибор засекает: клиент напрягается, хотя и успевает реагировать на информацию. Улавливает он и учащение пульса и тут же, как бы в порядке обратной связи, подает в наушники высокий, почти визгливый сигнал. В этом случае оставляй сложные задачи, переходи на простенькие, успокаивайся. Привел себя в порядок, и это тут же замечает прибор: в наушниках по-прежнему спокойный, добродушный звук. Кстати, быстрота, с которой приходит в порядок пульс, тоже ценная информация для врача - по ней он может судить о степени возбуждения космонавта.