Кухта Татьяна. Стрелки

   И сны мои будто почувствовали родное место. Их уже не приходилось ждать. Они являлись каждую ночь и были все ярче, сильнее, дольше - так, что иногда, просыпаясь, я не сознавала, где нахожусь, и лишь пронзительный гудок утреннего спешного Варенга - Сай возвращал меня к действительности. Будь в эти дни со мной рядом еще кто-нибудь, пусть даже самый верный мой единомышленник, вряд ли бы мне удалось так глубоко погрузиться в мир моих снов; но мешать было некому. Дни складывались в недели, недели в месяцы, и биотроник Ная медленно, но верно превращалась... в кого? На этот вопрос я тогда еще не могла ответить.
   Я помнила дядины слова о том, что надо ехать в Двуречье. Помнила - но не торопилась. Дом умел крепко держать при себе. И, обходя перед сном комнаты со свечой в ладонях, я понимала, почему дядя прожил здесь всю жизнь. А также, почему отец ушел отсюда. Жить в этом доме означало постоянно ощущать за спиной ушедших предков. Не от их ли призрачного дыхания колебалось пламя свечи? Не под их ли тяжелыми шагами скрипели ступени лестниц? И не их ли незримые руки подбрасывали мне, когда я рылась на чердаке, безделушки одну причудливее другой?..
   Надвигались сумерки. В окнах гостиницы вспыхивали огни. Подъехали еще два автобуса. Один большой красно-синий из Хатана, другой - поменьше - из Ньялы. Перед гостиницей мгновенно стало людно, резкие голоса вспугнули тишину. Полная дама с помятой прической, стоявшая рядом со мной, недовольно проговорила:
   - Ну вот, сейчас опередят. А наша, как назло, пропала, и это называется обслуживание. Второй раз в Ландейле, и все время такая неразбериха...
   Даму трудно было винить. Она устала, проголодалась, и ей не до красот. А в Ландейле всегда была неразбериха - торговый город на людном тракте, ярмарки, храмовые праздники... Гэльд любил ездить сюда. После гибели отца в Замятне, когда сам едва уцелел и остался старшим в роду, он искал в утехах спасения от горьких мыслей, а Ландейл предоставлял утех больше, чем достаточно. Но тогда он приехал в Ландейл не для развлечений...
   Заговор.
   Главная улица Ландейла вряд ли заслуживала это название. Такая узкая, что подоконники верхних этажей смыкались, затеняя мостовую, и с трудом могли разъехаться две повозки. Заваленная вперемешку битыми горшками, тряпьем, обглоданными костями, над которыми грызлись собаки. По улице в обе стороны двигалась пестрая горланящая толпа.
   Гэльд бесцеремонно прокладывал себе дорогу среди ремесленников и торговцев, предусмотрительно держась середины улицы. Те, кого он толкал, вполголоса бросали ему вслед проклятия, но он не обращал внимания, и когда путь ему преградила тележка с мусором, Гэльд, не тратя лишних слов, опрокинул ее под стену дома. Мусорщик бросился поднимать тележку, а его напарник громко проворчал:
   - Что-то барон пешью ходит!
   - Видать, барона спешили...
   Гэльд коротко глянул на них через плечо, и они поторопились исчезнуть.
   Гэльд шел дальше. Третий день он искал девушку из кареты, и пока его поиски были бесплодны. Он не смог бы объяснить, почему выбрал для этого Ландейл: высадив его в предместье, она могла отправиться куда угодно. И в любом обличье. Он готов был обыскать все Двуречье, но начал все-таки отсюда.
   Он заглядывал в лицо каждой встречной девушке, была ли она простолюдинкой, торговкой или служанкой. Девушки не понимали его взгляда, иные краснели, хихикали, иные призывно улыбались, но Гэльд, едва взглянув, проходил мимо.
   Улица наконец вывела его на площадь перед магистратом. У дверей топтались скучающие стражники, народу было немного. Гэльд замедлил шаг, намереваясь пройти вдоль лавок, и тут из переулка навстречу ему вышла юная горожанка в лиловом суконном платье и белой накидке. Уже безо всякой надежды Гэльд скользнул взглядом по ее лицу и на мгновение оцепенел. Это была она.
   Девушка прошла мимо, опустив глаза, и только тогда Гэльд, опомнившись, ринулся вслед. Он схватил ее за локоть, заставил остановиться:
   - Это вы! Я знал, что увижу вас!!
   Девушка быстро прикрыла лицо накидкой и попыталась вырвать руку.
   - Но это же я, - сказал Гэльд, не выпуская ее. - Я, Гэльд Эрнарский, помните? Хатан, карета...
   Девушка помотала головой.
   - Что же вы молчите? - с отчаяньем спросил он. - Ведь это вы, не может быть, чтоб я ошибся!
   Гэльд попытался сдернуть накидку, но девушка держала ее крепко. Тогда он рванул так, что затрещала ткань.
   - Саент! - крикнула вдруг девушка, отталкивая Гэльда. - Саент, сюда!
   Гэльд жадно вглядывался в ее лицо, и тут его крепко схватили за плечо. Он обернулся в ярости и увидел рослого чернобородого торговца.
   - Какого лешего ты привязался к моей жене? - рявкнул тот басом.
   - Что? - Гэльд от неожиданности едва не выпустил добычу.
   - Вот именно, жене, - подтвердила она, сверкая глазами.
   - Ежели барон, так можешь к чужим женам липнуть? - басил торговец. - Здесь город вольный, за себя постоять сумеем! А ну пусти! - и замахнулся увесистым кулаком. Гэльд схватился за меч.
   - Стойте, вы! - громко и зло прошептала вдруг причина спора. - Герои! Игрище для стражников устраивать? Пошли отсюда!
   Она схватила за руки Гэльда и Саента и потащила их за собой. Гэльд в растерянности подчинился. На бегу он оглянулся и увидел, что стражники, взявшиеся было за оружие, разочарованно возвращаются на пост.
   Они завернули в боковую улочку и остановились.
   - Я хочу знать, - переводя дыхание, сказал Гэльд, - что все его значит?
   - Он еще спрашивает! - пробормотал Саент.
   - Вы, барон, - со сдержанной яростью проговорила девушка, - вас когда-нибудь учили вежливости? Учили вас, что нельзя приставать к девушкам на улице?
   - Так вы замужем или нет? - уточнил Гэльд, пропуская мимо ушей все остальное.
   - Да, замужем! Для настырных нахалов.
   - Спасибо, - пробормотал Гэльд.
   - Он думал, что ты бросишься ему на шею, Хель, - хмыкнул Саент.
   - Хель?! - воскликнул Гэльд, не веря своим ушам. Девушка поморщилась, как от сильной горечи:
   - Ох, Саент, длинный язык доведет тебя до Пустоши...
   Саент покраснел, оглянулся:
   - Так ведь нет никого...
   - Ну конечно, - вздохнула она, - барона ты уже считаешь своим.
   - А у барона теперь два пути: либо с нами, либо в канаву, - Саент погладил рукоять кинжала.
   Рука Гэльда невольно вновь потянулась к мечу. Хель заметила его движение.
   - Не стоит, Гэльд Эрнарский, - с отчужденной усмешкой сказала она. - Саент быстрее. Придется вам идти с нами.
   Гэльд вздохнул почти облегченно:
   - Хорошо. Главное, что я узнал, кто вы.
   - Вы действительно слишком много узнали, - проговорила Хель с сожалением. - Ну что ж, Саент, пойдем.
   И они пошли - впереди Хель, за ней Гэльд, следом Саент. У Гэльда вертелись на языке кое-какие вопросы, но те двое шли молча, и он решил не заговаривать первым.
   Они шли по кварталу стеклодувов. Улочка становилась все уже и наконец уперлась в невысокий зеленый дом с галереями, обвитыми алыми вьюнцами. Перед дверью покачивалось на цепях овальное медное зеркало. У зеркала сидел взлохмаченный мальчишка в синей рубахе и подкидывал на ладони деревянную чашку с монетами.
   - Здравствуй, Лин, - Хель потрепала мальчишку по космам, бросила в чашку монетку. - Что мастер?
   - Ожидает, - весело сказал мальчишка и тут увидел Гэльда. - Э, а это что такое? Наш?
   - Теперь наш, - коротко ответила Хель и обернулась к Гэльду:
   - Проходите.
   Дверь затворилась за ними. Гэльд очутился в кромешной тьме и остановился, не зная, куда идти дальше. Хель и Саент стояли за его спиной. Потом наверху замигал огонек, приближаясь к ним, и по лестнице спустился со свечой высокий худой человек в длинном фартуке.
   - Рад видеть, - сказал он, подойдя. - Идите за мной. Все давно собрались и ждут вас.
   "Кто это все? Кого ждут? - подумал Гэльд. - Заговор - в Ландейле, в квартале стеклодувов? Смешно".
   Они прошли под лестницей и спустились в большую комнату без окон с низким потолком, похожую на трапезную. Два масляных светильника скупо освещали ее и людей, сидевших вокруг стола. Увидев Хель, они встали.
   - Наконец-то, - сказал плечистый рыжебородый воин. - Мы уже тревожились.
   - Напрасно, - ответила Хель. Оглянулась на Гэльда:
   - Это Гэльд, барон Эрнарский.
   Кто-то присвистнул. Все смотрели на Гэльда, и ему стало неуютно.
   - Он с нами? - недоверчиво спросил темноволосый юноша.
   - Теперь с нами, Клэр, - ответила Хель почти так же, как недавно мальчишке.
   - Барона нам только не хватало! - поморщился невысокий узкоглазый крепыш, по выговору южанин. - И без того с лесу по ветке.
   Гэльд стиснул зубы, чтобы не сказать что-нибудь оскорбительное. Он понимал, что надо сдерживаться. Хотя бы ради Хели. А она стремительно повернулась к южанину:
   - Не веришь баронам, Данель?
   - Не верю, - буркнул тот.
   - А мне? - и, не дожидаясь ответа, продолжила: - Я за него ручаюсь.
   Наступило молчание. Потом кто-то из угла сказал:
   - А, пусть сидит. Жалко, что ли?
   Гэльд сел у стены - подальше от светильников. Оттуда лучше было видно Хель и всех остальных, а сам он оставался в тени. Собралось человек десять, не считая вновь пришедших, и были они все разные - действительно, с лесу по ветке. Торговцы, мастеровые, воины. А один был в кольчуге с гербом Тинтажеля и в черной маске.
   - Начинайте, мастер Райс, - сказала Хель, и человек в фартуке, встречавший их, неспешно заговорил:
   - Новость на чужой взгляд небольшая, но тяжелая. Из Рисанты пришел вестник. В степях объявилась конная нежить.
   - Не может быть! - воскликнул Данель. - Век их там не бывало!
   - Десять лет назад их и на Севере не было, - заметил его сосед, ремесленник с широким, изъеденным медной пылью лицом. - А что, вести верные?
   - Вернее некуда, Тиль, - сурово ответил мастер. - Два селения выбили.
   - Расползается нечисть.
   - Разве в этом дело? - громко спросила Хель. - На Юге они впервые, на Севере уже привычны, скоро и дальше пойдут. А было у них - одна Пустошь да Замок-за-Рекой. Останавливать их пора.
   - Пополнять отряды Стрелков? - спросил Тиль. Остальные мрачно покосились на него. Мастер пробормотал:
   - Не к утру будь помянуты.
   - Я отрядов не пополню, Тиль, - спокойно сказала Хель, - ты знаешь. А найти у них слабое место - надо. Не может быть, чтобы они были неуязвимы!
   - Пойти да спросить, - хмыкнул Данель.
   - Не спрашивать надо! - крикнул вдруг Клэр. - Драться!
   - Вот именно, - кивнула девушка.
   - Да ведь мы же о них ничего не знаем!
   - Узнаем. Для того и собрались. Книга у вас, мастер?
   Мастер встал, обошел сидящих и из ниши над головой Гэльда вынул книгу, завернутую в полотно. Он нес ее бережно и осторожно, без стука положил на стол под свечу. Развернул полотно, расправил плотные шуршащие листы, провел по ним ладонью.
   - Вот, - проговорил он изменившимся голосом.
   - Прочтите вы, мастер, -попросила Хель мягко.
   Мастер сел, отодвинул свечу, чтобы воск не накапал на страницы, и, низко склонясь над книгой, глуховатым голосом начал читать:
   "Покончено было с Замятней, и люди, отерев кровавый пот, мечтали о мире. Но, видно, дух войны не упился еще кровью. И пришли из-за Кены, из проклятых людьми и небом развалин Замка-за-Рекой безликие воины. И прежде, чем успели узнать их и ужаснуться, навье воинство захватило Пустошь, бывшую издревле полем битв - видно, мертвая кровь манит нежить. А потом о них услышали все...
   Они приходили на рассвете, когда у милосердного солнца не было еще сил рассеять их и испепелить. От топота их коней дрожала земля. Капюшоны плащей их скрывали пустоту, но стрелы - били без промаха. Одно спасение было - бежать, но кони нагоняли бежавших... Так погибли первые. А те, кто спасся, на рассвете следующего дня снова увидели навьих всадников, но теперь у них были лица. И радостно бросились люди к отцам своим, сынам и братьям, и тогда безжалостные стрелы поразили их на бегу, и нежить обрела новые лица, и ужасные вести потрясли Двуречье. И все новые селения погибали под стрелами нежити. Лица детей и жен не нужны были нави, и они, теряя плоть и речь, бродили призраками в опустевших домах, взывая обликом своим к состраданию... И все больше на нашей земле призрачных селений, которых сторонятся люди, и все громче звучат на наших дорогах копыта конной нежити..."
   Голос мастера сорвался, он умолк. Хель, стоявшая за спиной мастера, осторожно коснулась его плеча и продолжила звенящим голосом:
   "...Нежить отбирает у мужчин лица их, но не души. И стрелы ее разят правого и виноватого, ибо безликость - печать, отметившая Врага, и по ней можно было бы узнать навье воинство, а они не желают быть узнанными и жаждут власти. И стоны возносятся к небу, но что им наши стоны. И несется по земле конная нежить, навье воинство, прозванное Стрелками, и нет им предела, и отпора нет, и не берет их оружье, и не спасают от них ненависть и доброта..."
   - Вот и все, - сказала она, поднимая голову. - Дальше он не успел написать.
   Мастер закрыл книгу, тяжело поднялся.
   - Это хроника Рубийского Ухрона Светлой Матери, - проговорил он, сдерживая горечь. - Писал ее брат мой, хроникарь Лирайс. Все, что от ухрона осталось... подорожный принес. Нежить выбила всех...
   Гэльд шевельнулся в своем углу. Сдавленный голос мастера царапнул по сердцу. В комнате стояло тяжелое молчание. Прервала его Хель:
   - Кто у очага, дайте уголек.
   Она склонилась над столом, и все придвинулись ближе. И Гэльд, не выдержав, встал.
   - Вот Кена, - Хель уверенно чертила, - вот Замок-за-Рекой, здесь они появились два года назад. Вот Пустошь. Они захватили ее почти сразу, после Замятни. Через месяц о них пошли слухи в Тинтажеле, и тогда же они выбили первое селение.
   - И обрели лица, - сквозь зубы добавил Тиль.
   - Потом в обход Болота они двинулись на Север. Через три месяца первые жертвы в Цитадели. Потом они почему-то свернули и пошли вдоль Сабрины на Юг.
   - Брали в кольцо, - неожиданно для себя вставил Гэльд. Все резко обернулись к нему, но ничего не сказали.
   - Правильно, - согласилась Хель. - У Синналя они свернули на восток, зацепили краем земли Ландейла и замкнули кольцо в Листвянке. С тех пор они из этого кольца не выходили.
   - Это все нам давно известно, - бросил Данель.
   - Иногда полезно взглянуть сызнова, - ответила Хель. - У меня два вопроса. Первый: почему они не выходят за пределы кольца?
   - Сейчас вышли, - кашлянув, сказал мастер.
   - Им понадобился год, чтобы замкнуть кольцо. Еще год - чтобы за него выйти. Значит, их силы не безграничны, - Хель выпрямилась, оглядела всех. - И второе: почему их нет в землях Эрнара? Гэльд, их хоть раз видели там?
   Гэльд не сразу понял, что она обращается к нему. Хель смотрела выжидающе.
   - Ни разу, - ответил он наконец, - У Корда, у Резны были, а у нас - Предок сохранил.
   - Место, что ли, заколдованное? - рассмеялся носатый быстроглазый подмастерье, стоявший рядом с Клэром.
   - Тем лучше, Вербен, - заключила Хель, - пригодится.
   У Гэльда голова шла кругом: заговор, беседа о Стрелках, о которых и в стенах замка помянуть боялись, а главное - такое уверенное обращение Хели... Можно подумать, что ей все заранее известно. Даже не спросила, согласен ли он...
   Он спохватился, что разговор перешел уже на другое. Снова все сидели и говорили об обычаях Стрелков, причем говорили спокойно и со смешком, как о неприятных, но хорошо знакомых и обычных людях. Лысоватый толстяк в красной куртке удивлялся, почему Стрелки приходят под утро, ведь нечисть испокон веков по ночам шлялась. Клэр робко предположил, что им на свету лучше целиться. Все засмеялись, но Хель вдруг сказала:
   - А что, это мысль. Значит, еще одна слабость. Дальше.
   - Откуда они вообще взялись? - спросил рыжебородый Лонк.
   - Известно, откуда, - со злостью выдохнул Данель. - От злобы баронской. Недаром после Замятни...
   - Бабьи сказки, - оборвал его Тиль.
   - Пусть сказки, - вмешался давешний толстяк, - а все же бароны нежити этой сродни, нутром чую...
   - Береги свое нутро, Базен, оно у тебя чуткое, - прозвучал вдруг глухой тяжелый голос человека в маске.
   - А что, Добош? - быстро обернулась к нему Хель.
   - А то, что я своими глазами в Тинтажеле двух Стрелков видел.
   - Так они же в крепости не заходят!
   - Зашли. И не тронули никого. На Консульском дворе торчали. А из нижних казематов, - он помедлил, - подземный ход к Пустоши роют.
   - Снюхались, - мрачно сказал Данель.
   - Давно пора, - отозвался Саент. - Я все дивился, как это наши славные бароны такую возможность упускают.
   - Нечисть к нечисти, - бросил Тиль. Гэльд подумал, что надо бы оборвать их, но ведь они, леший их побери, правы! Припомнить кое-кого из знакомых и родичей, даже того самого Консула - Предка продадут, лишь бы дали пограбить и нажиться. А этот, в маске, видимо, прислужник из Тинтажеля. Добош? Такого имени он не слышал... Впрочем, оно наверняка подменное... Гэльд с любопытством вглядывался в него.
   - А барон слушает и на ус мотает... - заметил вдруг Данель.
   Гэльд даже вздрогнул от неожиданности.
   - Пусть слушает, - усмехнулся мастер, - разговор полезный.
   По губам Хели скользнула улыбка, она посмотрела на Гэльда, но ничего не сказала.
   - Леший с ними с баронами! - воскликнул Клэр. - Лучше о призрачных селениях подумайте.
   - А чего думать? - повернулся к нему Лонк. - Заклятое место. Обходить надо.
   - Вот именно, обходить! - Клэр даже подскочил от возбуждения. - Стрелки туда не возвращаются, наемники не суются. Только там и прятаться.
   - А призраков ты не боишься, сынок? - добродушно спросил Саент.
   Клэр вспыхнул до ушей, но все-таки ответил:
   - Не боюсь!
   - Все верно, - сказала Хель, - можно там прятаться. Но зачем? Мы здесь для другого собрались. Как вообще людей от Стрелков избавить?
   - Несбыточно это, - вздохнул Базен.
   - Несбыточно, пока не возьмешься.
   - Мы, что ли, возьмемся?
   - Кто-то же должен...
   Наступило молчание. И в этом молчании Холь сказала, отчеканивая слова:
   - Надо научиться их бить. А для этого надо дать им бой. И он будет. На Пустоши.
   И вдруг, заглушая ее голос, совсем близко загремел, нарастая, стук копыт. Все вскочили. Грохот, казалось, заполнил комнату и еще долго звучал, отдаляясь. Побледнев, они смотрели друг на друга.
   - Конная стража! - воскликнул вдруг мастер. - Тьфу ты, доболтались!
   Все рассмеялись с облегчением.
   - Напугали они нас, - сквозь смех проговорила Хель.
   И только сейчас Гэльд почувствовал страх. Не за себя - за нее. А если бы это и впрямь были Стрелки? Или воины Консула - ведь он до сих пор ищет Хель из Торкилсена. Девочка... ей бы танцевать, наряжаться, мужа себе искать на турнирах, а она вызывает на бой Стрелков.
   - Я не расслышал последних слов, Хель, - сказал Тиль, - ты что-то говорила о Пустоши?
   - Да, - кивнула Хель, - мы должны дать там бой.
   - На верную смерть? - вскинулся Базен.
   - Боишься?
   - Зазря погибать не хочется.
   - Зазря - это сейчас гибнут, - жестко возразила она. - Без сопротивления. С ними же еще никто драться не пытался! Не выйдет у нас - пойдут другие.
   - Найдутся ли другие-то? - горько усмехнулся мастер.
   - Найдутся.
   - А почему именно на Пустоши? - подал голос Добош.
   - С Пустоши все началось. Они нас в кольцо замкнули, а мы поверх - свое кольцо. Только вначале проверим их в открытом бою.
   - Верная смерть, - упрямо повторил Базен.
   - Да что ты все к смерти готовишься! - воскликнула Хель с досадой. Пойдет небольшой отряд, наметим пути отступления...
   - В призрачные селения, - подхватил Клэр.
   - От неугомонный, - проворчал Саент.
   - Можно и в Эрнар отступить, - сказал Гэльд. - Недалеко ведь.
   На него посмотрели озадаченно.
   - И примешь? - от души удивился Саент.
   - Почему бы не принять, - пожал плечами Гэльд.
   Он вдруг почувствовал себя задетым. Торговцы и простолюдины сговариваются идти на смерть, а он будет стоять в стороне? Он поймал одобрительный взгляд Хели и обрадовался.
   - Кто еще хочет сказать? - спросила Хель.
   - Я думаю, не меньше ста человек нужно, - сощурился Лонк. - И небольшая засада перед Тинтажелем, чтобы упредить, если пойдут на подмогу.
   - Вызнаю, где подземный ход, - отозвался Добош, - там и поставим.
   Данель еще сомневался, откуда взять людей, но ему объяснили, что если каждый из них соберет по десятку, то этого будет достаточно. И сами поведут их, кроме мастера Райса и Клэра. Мастер - доверенный человек в Ландейле, такие после боя будут нужны, а Клэр - чересчур молод.
   - Сама ты больно стара! - возмутился Клэр.
   - Останешься посыльным, - успокоила его Хель. - Без тебя не обойдемся.
   - Тебе бы тоже не следовало идти, Хель, - сказал мастер, и остальные дружно закивали.
   - Сама решу, - отрезала Хель и улыбнулась светло, почти беспомощно. - Ну, куда мне еще идти, подумайте...
   Они помолчали, потом Тиль негромко спросил:
   - Так, стало быть, решено?
   - Решено и сговорено, - Хель положила на стол ладонь, и на нее одна за другой легли их ладони - широкие, тяжелые, мужские. Последним положил свою ладонь Гэльд.
   - Ну что ж, - произнесла Хель обычным голосом, - расходимся. Встретимся через месяц, где - договоримся особо.
   - А ты, Хель, пойдешь одна? - нахмурился Данель.
   - Что я ей, не муж, что ли? - мрачно пробасил Саент, и все рассмеялись. Я ее не брошу.
   - Саент и Мэй, - улыбнулась Хель, - надежнее не придумаешь. Ну, до встречи.
   Люди тихо расходились. Наконец в комнате остались только Хель, Саент и Гэльд. Хель взглянула искоса на Гэльда и сказала Саенту:
   - Сходи, возьми у мастера еды на дорогу.
   - А этот?
   - Са-ент...
   Саент проворчал что-то и ушел. Хель опустилась на лавку, Гэльд сел напротив. Ему хотелось задать столько вопросов, что он не сразу выбрал нужный, а когда выбрал, Хель опередила его:
   - На вас ныне заключенное условие не распространяется, барон. Можете в бою не участвовать. Достаточно, если предоставите нам убежище.
   Голос у нее был утомленный, тихий, равнодушный. Гэльд, кусая губы, спросил с подступившей яростью:
   - Неужели вы считаете меня трусом после того, как я сбежал с поединка?
   Хель покачала головой.
   - Просто не хочу, чтобы вы гибли за то, что вам чуждо, Гэльд. Вы же случайно здесь.
   У Гэльда заколотилось сердце. Она назвала его по имени не при всех, а сейчас, наедине! Не в силах сдержать улыбку, он проговорил:
   - Счастливый случай привел меня к вам. Неужели я буду ему перечить? И неужели, - он понизил голос, - буду сидеть в безопасном месте, когда вы пойдете вперед?
   - Что вы знаете обо мне... - грустно улыбнулась Хель. - Я - совсем другое дело.
   - Но почему же, Хель? - растерянно спросил он. - И что вас связывает с этими людьми? Отчего они слушают вас? Вы так юны еще...
   - Я считаю жизнь не по годам, - вздохнула она.
   И Гэльд вспомнил, что рассказывали о ней, наследнице Торкилсена, хозяйке Ландейла, последней из древнего бунтарского рода. Нелепые он задал вопросы! Если она в четырнадцать лет с небольшим отрядом воинов обороняла Торкилсен от войск Консула, если в пятнадцать дала вольность Ландейлу, восстановив против себя всех родичей... Он ведь и сам мимолетно возмущался этим. Но тогда, значит, сейчас ей всего шестнадцать?! Девочка... Его вдруг охватила жалость к ней, лишенной всего: рода, богатства, дома. Но, когда Гэльд взглянул на нее понял, что высказать эту жалость не посмеет. У нее было лицо воина, уверенного в своей силе.
   - Я пойду с вами, - глухо сказал он. - Я пойду с вами, что бы ни было.
   И во внезапном порыве опустился перед ней на одно колено, будто принося клятву.
   - Встаньте, - тихо сказала Хель, коснувшись ладонью его плеча. С лестницы уже доносились шаги Саента.
   Я обшарила весь дом, разыскивая хоть какое-нибудь подтверждение дядиным словам. Хотя бы запись того предания. Ничего я не нашла, конечно. Пятьсот лет и четыре войны, пронесшиеся над Ильденом... странно, что сам дом уцелел.
   И все же я немало времени провела на чердаке. Слежавшиеся груды бумаг, испещренные позеленевшими от времени чернилами, пахли пылью и сухо шуршали, рассыпаясь в пальцах. В луче света, проникавшего сквозь восьмиугольное окошко, плясали пылинки, вспыхивали радужными искрами россыпи битого стекла, солнечный блик играл на медном боку пузатой и узкогорлой чаеварки. Чего там только не было! Сломанные веера, обтянутые пожелтевшими кружевами, помутневшие зеркальца в бронзовых оправах, выщербленные ножи, лампы с треснувшим стеклом, записные книжки с датами полустолетней давности, тяжелые кованые чемоданы времен Последней войны... Всего этого хватило бы на три музея, если б только в каком-нибудь музее нужны были эти вещи. Я рылась в них, как скупой в своих сундуках, извлекая на свет то соломенную корзинку с искусственными цветами, то погнутые латунные браслеты, которые были в моде лет тридцать назад, то двухцветный плоский карандаш. А однажды вытащила узкий кожаный пояс, шитый серебряной нитью. Нить поистерлась, но выглядела еще празднично. Я сложила пояс вдвое и приложила к вискам. Заглянула в треснувшее зеркало. Серебристо-черная полоска перечеркнула лоб. Вот так носили тогда баронские обручи...
   Я перенесла кое-какие безделушки вниз, в комнаты, и на этом исследование дома кончилось. Правда, по вечерам я приносила с чердака кипы старых бумаг и разбирала их. Здесь были счета, письма, какие-то списки, памятные записи. Бумага пахла сухими грибами. Было и любопытно, и неловко от заглядывания в чужую жизнь, и странно - вот записано: "Ильс, не забудь, послезавтра идем в театр!", и кто узнает теперь, не забыл ли Ильс и хороша ли была пьеса...