Куин Джулия. Все в его поцелуе

   Он протянул ей книжку и пробормотал:
   – Прошу, мисс Бриджертон.
   Гиацинта приняла книгу со странным чувством, будто он вручил ей свою судьбу. Девушка даже слегка поежилась под его изучающим взглядом.
   – Вам холодно, мисс Бриджертон?
   Она покачала головой и стала рассматривать книжку, чтобы избежать его взгляда.
   – Страницы очень хрупкие, – сказала она, осторожно переворачивая одну.
   – О чем это говорит?
   Гиацинта снова стиснула зубы. Она чувствовала дыхание Гарета Сент-Клера на своей шее, и это вовсе не доставляло ей удовольствия.
   – Что ты над ней навис! – рявкнула леди Данбери. Он немного отодвинулся, но недостаточно, чтобы Гиацинта почувствовала себя непринужденно.
   – Ну что? – требовательно спросил он.
   – Она пишет о своей предстоящей свадьбе. Я думаю, она должна выйти замуж за вашего дедушку через... три недели. Полагаю, церемония состоялась в Италии.
   Гарет кивнул и потребовал:
   – Продолжайте.
   – И... – Гиацинта наморщила нос, как она всегда делала, когда задумывалась. Этот жест был не слишком привлекательным, но не могла же она сейчас не думать!
   – Что она написала? – нетерпеливо спросила леди Данбери.
   – ...О, правильно! Она не очень счастлива, что выходит замуж.
   – А кто бы был счастлив? – вставила леди Данбери. – Этот человек больше напоминал медведя, да простят меня те в этой комнате, кто с ним одной крови.
   Гарет проигнорировал реплику бабушки.
   – Что еще?
   – Я же сказала вам, что не очень хорошо знаю итальянский, – вспылила Гиацинта. – Мне нужно время, чтобы разобраться.
   – Возьмите его домой. Вы все равно увидите Гарета завтра вечером, – сказала графиня.
   – Вот как? – спросила она в тот же момент, как Сент-Клер сказал:
   – Как это?
   – Ты должен сопровождать меня на вечер поэзии к Плейнсуортам. Или ты забыл?
   Гиацинта с удовольствием наблюдала за тем, как рот Гарета Сент-Клера сначала открылся, а потом закрылся в явном страдании. Она даже решила, что он немного напоминает задыхающуюся рыбу.
   – Я право же... То есть я хочу сказать, я не могу...
   – Можешь и пойдешь. Ты обещал.
   Он смотрел на бабушку с недоумением.
   – Что-то я...
   – Если не обещал, то должен был, и если ты меня любишь...
   Гиацинта кашлянула, чтобы скрыть смех, а потом напустила на себя серьезность, когда он бросил на нее злобный взгляд.
   – В моей эпитафии, – сказал Гарет, – будет написано: «Он любил свою бабушку даже тогда, когда никто ее не любил».
   – И что в этом плохого?
   – Я приду, – покорно вздохнул он.
   – Захватите вату, чтобы заткнуть уши, – посоветовала Гиацинта.
   – Неужели это будет хуже вчерашнего музыкального вечера? – Его ужас был неподдельным.
   – Леди Плейнсуорт до замужества была Смайт-Смит.
   Леди Данбери подавила смешок.
   – Мне лучше поехать домой. – Гиацинта встала. – Я постараюсь перевести первую запись до завтрашнего вечера, мистер Сент-Клер.
   – Буду вам очень признателен, мисс Бриджертон.
   Гиацинта кивнула и пошла к дверям, стараясь не замечать странного ощущения у себя в груди. Господи, это же только книга! А он всего-навсего мужчина.
   Ее раздражало странное желание произвести на него впечатление. Она хотела сделать нечто, что свидетельствовало бы о ее уме и интеллигентности, нечто, что заставило бы его смотреть на нее по-другому, а не с нескрываемым сарказмом.
   – Разрешите проводить вас до двери.
   От удивления Гиацинта остановилась. Она не ожидала, что он окажется так близко.
   – Я... а...
   Все дело было в его глазах. Они были такими голубыми и пронзительно чистыми, что ей показалось, будто она может читать его мысли. Однако наделе выходило, что это она ничего не могла от него скрыть.
   – Да? – Он взял ее за локоть.
   – Нет, ничего.
   – Подумать только, – говорил он, провожая ее в холл. – Я никогда не видел, чтобы вы не находили слов. Разве что вчера вечером, – добавил он, слегка склонив голову. – Я имею в виду музыкальный вечер. Он был замечательный, не правда ли?
   – Мы едва знакомы, мистер Сент-Клер. Откуда вам знать, как часто я лишалась дара речи.
   – Ваша репутация известна.
   – Так же, как и ваша.
   – Вы меня сразили, мисс Бриджертон.
   Увидев у дверей свою горничную, Гиацинта высвободила руку.
   – До завтра, мистер Сент-Клер.
   Она могла поклясться, что, когда за ней закрывалась дверь, он ответил:
   – Arrivederci^[2].
   Гиацинта приезжает домой.
   Ее мать ждет ее, и это не сулит ничего хорошего.
   – Шарлотта Стоукхерст, – заявила Вайолет Бриджертон, едва Гиацинта появилась на пороге входной двери, – выходит замуж.
   – Сегодня? – поинтересовалась Гиацинта, снимая перчатки.
   Вайолет посмотрела на нее с нескрываемым неудовольствием.
   – Она обручилась. Ее мать сказала мне об этом сегодня утром.
   Гиацинта огляделась.
   – Вы ждали меня здесь, в холле?
   – За графа Рентона, – добавила Вайолет. – За Рентона.
   – У нас еще остался чай? Я всю дорогу шла пешком, и мне очень хочется пить.
   – За Рентона! – воскликнула Вайолет, в отчаянии воздевая руки. – Ты меня слышала?
   – За Рентона, – покорно повторила Гиацинта. – У него толстые лодыжки.
   – Он... Почему ты смотрела на его лодыжки?
   – Больше смотреть было не на что. – Гиацинта отдала ридикюль с итальянским дневником служанке.
   – Отнеси, пожалуйста, это в мою комнату. Подождав, пока служанка уйдет, Вайолет сказала:
   – В гостиной есть для тебя чай, и я не вижу ничего необычного в лодыжках Рентона.
   – Значит, тебе нравятся толстые лодыжки, мама, – пожала плечами Гиацинта.
   – Гиацинта!
   Тяжело вздохнув, девушка поплелась вслед за матерью в гостиную.
   – Мама, у тебя шестеро детей женаты и замужем. И все они довольны своим выбором. Почему тебе непременно хочется навязать мне неподходящего жениха?
   Вайолет села и налила дочери чашку чая.
   – Я ничего не навязываю, но ты могла хотя бы посмотреть...
   – Мама, я...
   – Или хотя бы притвориться ради меня.
   Гиацинта не смогла удержаться от улыбки.
   Вайолет протянула Гиацинте чашку, но потом добавила в нее еще одну ложку сахару. В семье только Гиацинта пила очень сладкий чай.