Куин Эллери. Неизвестная рукопись Доктора Уотсона

   – Холмс, Потрошитель – это не причина, а результат.
   – Результат, Уотсон?
   – Да, таких разлагающих заведений, как эти.
   Холмс пожал плечами.
   – Разве у вас все это не вызывает возмущения?
   – Я, конечно, приветствовал бы коренные перемены, Уотсон. Быть может, в некие далекие просвещенные времена они наступят. Пока же я реалист. Утопия – это роскошь, а у меня нет времени мечтать.
   Прежде чем я успел ответить, он открыл еще одну дверь, и мы очутились в публичном доме. Ударившая в нос волна дешевых духов чуть не сбила меня с ног. Комната, в которую мы вошли, представляла собой гостиную, где с полдюжины сильно декольтированных особ расположились в ожидании клиентов. Расшитая бисером портьера раздвинулась, и в проеме двери показалась толстая мадам с точечками глаз, напоминавших изюминки.
   – Что привело вас в такую ночь, мистер Холмс?
   – Уверен, что вы знаете, Леона.
   Ее лицо помрачнело.
   – Как, по-вашему, почему мои девушки не на улице? Я не хочу потерять ни одну из них!
   Сильно накрашенная толстушка затоварила сердито:
   – А я чуть не заполучила одного господина, ей-богу, живет в Пакэне. Идет он вверх по лестнице, белый галстук, накидка… Увидел меня и остановился. А тут проклятый бобби^[4] высунул свою физиономию из тумана и говорит: «А ну-ка, марш в свою комнату! В такую ночь нечего здесь делать».
   Девица злобно плюнула на пол.
   Голос Холмса звучал совершенно спокойно, когда он спросил:
   – Джентльмен убежал, надо полагать?
   – Наверх, в свою комнату, куда же еще? Но меня с собой не взял.
   – И что ж, он там живет? Странное место для джентльмена, как думаешь?
   Девица вытерла рот тыльной стороной ладони.
   – Живет, где хочет, прах его побери!
   Холмс уже двигался к двери. Проходя мимо меня, он прошептал:
   – Пошли, Уотсон! Скорее!
   Снова мы ринулись в туман. Холмс схватил меня за руку и потащил, не раздумывая, вперед.
   – Он у нас в руках, Уотсон! Я уверен. Мы выходим на след дьявола. Он может многое, но не стать же невидимкой!
   В каждом слове Холмса, тащившего меня за собой, звучало торжество. Несколько минут спустя мы, спотыкаясь, поднимались по узкой лестнице вдоль деревянной стены.
   Напряжение сказалось даже на невероятной выносливости Холмса. Он запыхался и с трудом выговаривал слова:
   – Пакэн – это жалкие меблирашки, Уотсон. В Уайтчэпеле их полно. К счастью, я их знаю.
   Я посмотрел наверх и увидел, что мы приближаемся к приоткрытой двери. Мы достигли площадки лестницы, и Холмс ворвался внутрь. Я последовал за ним.
   – Проклятье! – вскричал Холмс. – Кто-то побывал здесь до нас!
   Ни разу за все, время нашей дружбы я не видел Холмса в таком состоянии – это было олицетворение отчаяния. Он неподвижно стоял посреди маленькой, убого обставленной комнаты, держа в руках револьвер, его серые глаза сверкали.
   – Если здесь было логово Потрошителя, – воскликнул я, – то он бежал.
   – И навсегда, сомнений нет!
   – Быть может, Лестрейд тоже напал на его след?
   – Держу пари, что нет. Лестрейд сейчас пробирается по каким-нибудь закоулкам.
   В комнате царил полный беспорядок – видно, Потрошитель уходил в спешке.
   – Нет смысла оставаться здесь, – сказал Холмс, – наш противник слишком умен, чтобы оставлять улики.
   В этот момент, может быть, питому, что я подсознательно стремился переключиться на другую тему, я вспомнил о послании для Холмса.
   – Между прочим, Холмс, посыльный принес сегодня днем на Бейкер-стрит письмо от вашего брата Майкрофта. Из-за всех этих волнений я забыл о Нем. Я протянул ему конверт, и он вскрыл его.
   Если я ждал благодарности, то напрасно. Прочитав записку, Холмс холодно посмотрел на меня.
   – Хотите послушать, что пишет Майкрофт?
   – Разумеется.
   – Записка гласит: «Дорогой Шерлок! В мои руки попала информация – каким образом, объясню позднее, – которая должна тебе помочь. Человек по имени Макс Клейн является владельцем притона в Уайтчэпеле «Ангел и корона». Клейн приобрел его совсем недавно – примерно четыре месяца назад. Твой брат Майкрофт».
   – Да, да, Холмс, – выпалил я, – я знал об этом. Я получил эти сведения от девушки, с которой разговорился, когда сидел в «Ангеле и короне». Опасный тип этот Клейн. У меня сложилось впечатление, что он держит в страхе всю округу.
   Холмс взорвался и вскинул вверх руки, сжатые в кулаки.
   – Господь всемогущий, я ж бреду по колени в идиотах!
   Я смог лишь проговорить слабым голосом:
   – Холмс, я не понимаю…
   – В таком случае вы безнадежны, Уотсон. Сперва вы получаете именно ту информацию, которая позволила бы мне распутать это дело, и блаженно держите ее при себе. Потом вы забываете отдать мне записку, содержащую тот же важнейший факт. Уотсон, Уотсон, на чьей вы стороне?
   Если я раньше пришел в замешательство, то теперь я был в полной растерянности. Ни спорить, ни даже возражать я не мог. Но Холмс не любил долгих дискуссий.
   – В «Ангел и корону», Уотсон! – крикнул он, бросаясь к двери. – Нет, сперва в морг! Мы продемонстрируем дьяволу образчик его злодеяний.

ВЕСТОЧКА ИЗ ПРОШЛОГО

   В дверь позвонили.
   Эллери отложил рукопись. «Вероятно, опять этот гуляка. Стоит ли открывать?» – подумал он.
   Но это был не Грант Эймс, а посыльный, который принес неподписанную телеграмму. «Какого черта ты выключил телефон вопр включи а то я рехнусь воскл».
   Оживший телефон зазвонил. Эллери выключил бритву и снял трубку. Не иначе дорогой папочка.
   Но это был вовсе не отец. Он услышал старческий дребезжащий женский голос.
   – Мистер Куин?
   – Да.
   – Я ждала, что вы мне позвоните.
   – Должен извиниться, – сказал Эллери, – я собирался позвонить вам, но рукопись доктора Уотсона попала ко мне в самое неудачное время. Я по уши погряз в собственной повести.
   – Очень жаль.
   – Это мне жаль, поверьте.
   – Значит, у вас не было времени прочитать?
   – Напротив это был соблазн, против которого я не смог устоять, хотя сроки меня и поджимают. Правда, мне пришлось читать урывками. Остались еще две главы.
   – Может быть, мистер Куин, подождать, пока вы не закончите собственную книгу?
   – Нет, нет. Мои проблемы уже решены. Да я сам с нетерпением жду нашего разговора.
   За спокойной, четкой дикцией, сдержанностью, самообладанием скрывалось – Эллери не мог ошибиться – сильное волнение.
   – У вас не было никаких сомнений относительно подлинности рукописи, мистер Куин?
   – Откровенно говоря, вначале, когда Грант принес мне ее, я подумал, что это подделка. Но вскоре я изменил мнение.
   – Вы, наверное, сочли мой способ отправки рукописи эксцентричным?
   – После того как я прочитал первую главу, – сказал Эллери, – я все понял.
   Старческий голос возразил:
   – Мистер Куин, он этого не делал, он не был Потрошителем!
   Эллери пытался успокоить ее.
   – Прошло так много лет. Имеет ли это теперь значение?
   – Несправедливость всегда имеет значение. Время многое стирает, но не все.
   Эллери напомнил, что он еще не дочитал рукописи.
   – И все же мне кажется, что вы знаете…
   – Я вижу, куда указует перст.
   – И будет продолжать указывать до самого конца. Но это неправда, мистер Куин! На этот раз Шерлок Холмс ошибся.
   – Но ведь рукопись так и не была опубликована…
   – Это практически ничего не меняет, мистер Куин. Обвинение было известно, пятно осталось несмытым.
   – Но что я могу сделать? Никто не может изменить вчерашний день.
   – Рукопись – это единственное, что у меня есть, сэр! Рукопись и эта чудовищная ложь! Шерлок Холмс не безгрешен, как и всякий другой. Господь Бог оставил безгрешность себе одному. Истина должна быть скрыта где-то в самой рукописи, мистер Куин. Умоляю вас, найдите ее.
   Телефон отключился, Эллери бросил трубку на рычаг и сердито посмотрел на него. Проклятое изобретение. Вот он, Эллери, неплохой малый, который делает добрые дела и внимателен к своему отцу, так надо же – теперь эта история.
   Он был склонен призвать чуму на голову Джона Уотсона, доктора медицины, и всех его восторженных биографов, но потом вздохнул, вспомнив дрожащий голос старой дамы, и снова принялся за чтение.

Глава 10
ТИГР ИЗ «АНГЕЛА И КОРОНЫ»

   – Я искренне надеюсь, дружище, что вы примете мои извинения. – Эти слова Холмса были самыми приятными из всех, какие я от него слышал. Мы вышли на улицу и снова пробирались в тумане – в ту ночь в Уайтчэпеле кэбов не было.
   – Вы имели все основания негодовать. Холмс.
   – Напротив. Я проявил непростительную раздражительность. Нельзя винить других в собственных ошибках. Те сведения, которые вы так легко получили у Полли, я должен был добыть сам давным-давно. По сути, вы доказали, что можете делать мое дело гораздо лучше, чем я сам.
   – Я не могу принять такой комплимент, Холмс, – возразил я. – Мне и в голову не приходило, что Клейн – это то самое недостающее звено.
   – Это объясняется тем, – сказал Холмс все так же великодушно, – что вы не направили свою проницательность в нужную сторону. Мы искали человека сильного, жестокого и беспощадного.
   Клейну присущи все эти черты. Правда, в Уайтчэпеле найдется много других, не менее порочных типов. И все же есть нечто, указывающее прямо на Клейна. Сейчас можно восстановить, что, очевидно, произошло. Клейн увидел в Майкле Осборне богатую добычу. Как Майкл, так и Анджела – люди слабовольные, и этот жестокий, властный человек без труда подчинил их себе. Именно Клейн подстроил позорный брак, который погубил Майкла Осборна.
   – Но с какой целью?
   – Шантаж, Уотсон! План провалился, когда в Майкле пробудилась лучшая сторона его натуры, и он отказался участвовать в грязной игре. И все же Клейн сумел выманить у молодого Осборна достаточно денег, чтобы купить «Ангел и корону».
   – Но остается еще так много неясного, Холмс; Майкл, доведенный до нынешнего состояния, его жена Анджела, жестоко изуродованная, – нам еще предстоит ее разыскать.
   – Все в свое время, Уотсон, все в свое время!..
   Спокойная уверенность Холмса только увеличивала мое замешательство.
   В это время мы вынырнули из сплошного тумана и очутились на небольшом островке видимости. Перед нами были ворота морга. Я содрогнулся.
   – Неужели, Холмс, вы намереваетесь перенести тело той бедной девушки в «Ангел и корону»?
   – Вряд ли, Уотсон, – сказал он рассеянно.
   – Но вы упомянули о желании предъявить Клейну дело его рук.
   – Это мы сделаем, обещаю вам.
   Покачав головой, я последовал за Холмсом через морг в приют, где мы застали доктора Меррея, перевязывавшего подбитый глаз пьянчуге, который, видимо, в каком-то трактире получил не только пинту пива, но и хорошую порцию тумаков. – Майкл Осборн здесь? – спросил Холмс.
   Доктор Меррей выглядел измученным.
   – Еще совсем недавно я не знал бы, кого вы имеете в виду…
   – Пожалуйста, – прервал его Холмс, – время не терпит, доктор Меррей. Я должен увести его с собой.
   – Сейчас, так поздно?
   – Произошли некоторые события, доктор. До зари Потрошитель должен быть пойман. И пора свести счеты с хищным зверем, который повинен в кровавой бойне в Уайтчэпеле.
   Доктор Меррей растерялся, как и я.
   – Не понимаю. Не хотите ли вы сказать, сэр, что Потрошитель действует по наущению еще большего злодея?
   – В известном смысле. Не видели ли вы инспектора Лестрейда?
   – Он был здесь час назад. Вероятно, он бродит в тумане где-то поблизости.
   – Скажите ему, если он вернется, что я в «Ангеле и короне» – Но почему вы уводите Майкла Осборна?
   – Чтобы устроить ему очную ставку с его женой, – нетерпеливо ответил Холмс. – Где же он? Мы тратим драгоценное время.
   – Вы найдете его в маленькой комнатке с той стороны. Он там спит.
   Мы нашли убогого, и Холмс осторожно разбудил его. В пустых глазах не мелькнуло ни проблеска понимания, но с доверчивостью ребенка Майкл поплелся за нами.
   Туман так сгустился, что мы полностью зависели от поразительного умения Холмса ориентироваться. Эта ночь в Лондоне была какой-то особенно зловещей, и я ждал, что вот-вот острие ножа вонзится мне под ребро.
   В то же время меня снедало любопытство. И я рискнул задать вопрос:
   – Я полагаю, Холмс, вы рассчитываете найти Анджелу Осборн в «Ангеле и короне»?
   – Уверен в этом.
   – Но с какой целью вы решили свести ее с Майклом?
   – Быть может, она не захочет говорить. Неожиданная встреча с мужем окажется шоком, который может развязать ей язык.
   – Понятно, – сказал я не очень уверенно.
   Наконец раздался голос Холмса:
   – Здесь, Уотсон. Будем искать.
   Сквозь туман можно было с трудом увидеть едва освещенное окно.
   – Я хочу незаметно пройти в комнаты наверху, – сказал Холмс.
   Мы обошли дом, двигаясь на ощупь. Ветер стал разгонять туман. Холмс зажег фонарь, который ему дали в приюте, и осветил заднюю дверь, служившую, вероятно, для доставки спиртного и бочонков с пивом. Он толкнул дверь, и мы вошли внутрь.
   – Засов недавно сломан, – отметил Холмс.
   Мы продвигались крадучись.
   Сперва мы оказались в кладовке, куда доносился приглушенный шум из пивного зала. Очевидно, нас не заметили. Холмс быстро разыскал лестницу, ведущую на второй этаж. Мы осторожно поднялись и очутились в конце едва освещенного коридора.
   Полоска света падала из-за приоткрытой двери на носки наших ботинок. Холмс оттеснил нас к стене и постучал в дверь. В комнате послышалось быстрое движение, и женский голос спросил:
   – Томми?
   Рука Холмса, подобно змее, скользнула в дверь и зажала рот женщине, лицо которой находилось в тени.
   – Не кричите, сударыни, – сказал он шепотом, но повелительно. – Мы не причиним вам вреда. Нам надо просто поговорить с вами. Я Шерлок Холмс. Я привел вашего мужа.
   Я услышал судорожный вздох.
   – Вы привели Майкла.., сюда? Господи, зачем?
   – Так надо было.
   Холмс вошел в комнату и сделал знак, чтобы я следовал за ним. Держа за руку Майкла, я вошел.
   В комнате горели две керосиновые лампы, и в их свете я увидел женщину, лицо которой было закрыто вуалью. Но тонкая сетка не могла полностью скрыть ужасный шрам. Это была Анджела Осборн.
   При виде мужа она схватилась за подлокотник кресла, в котором сидела, и приподнялась. Но тут же упала обратно и застыла, будто окаменела.
   – Он не узнает меня, – прошептала она с отчаянием.
   – Вы должны рассказать нам все, сударыня, – сказал Холмс. – Мы знаем, что Клейн виновен в том, что ваш муж находится в гаком состоянии, так же как и в вашем увечье. Расскажите, что же произошло в Париже?
   Женщина стала ломать руки.
   – Я не буду тратить время на то, чтобы искать для себя оправданий, сэр. Их нет. Как вы, наверное, поняли, я не из тех бедных девушек внизу, которые стали заниматься своей постыдной профессией от безысходной нищеты. Меня толкнул на этот путь Макс Клейн, зверь в образе человека.
   Вы хотите знать, что произошло в Париже? Я отправилась туда потому, что Клейн заставил меня вступить в связь с богатым французским торговцем. Именно в это время я познакомилась с Майклом Осборном, он полюбил меня. Поверьте, сэр, у меня не было ни малейшего намерения опозорить его имя. Но когда Клейн приехал в Париж, ему пришло в голову использовать влюбленного юношу в своих целях. Наш брак был первым звеном в его планах. Мы с Майклом поженились, хотя я со слезами умоляла Клейна отказаться от своей затеи. Речь шла о самом откровенном шантаже, мистер Холмс. Он расскажет обо всем герцогу Шайрекому, сказал Клейн, пригрозит, что все узнают, на ком женился его сын, и выставит меня напоказ всему свету, если его светлость откажется платить за молчание.
   – Но этого так и не произошло, – сказал Холмс, пристально глядя на нее.
   – Да, потому что Майкл оказался более стойким, чем Клейн ожидал. Майкл грозил убить Клейна и даже пытался это сделать. Это была жуткая сцена! У Майкла не было никакого шанса – Клейн так силен! Он свалил Майкла одним ударом и страшно его избил. Вот Майкл и стал таким. Клейн убил бы его, если бы я не вмешалась. Тогда он схватил со стола нож и изуродовал мне лицо. Его ярость тут же прошла, иначе дело кончилось бы двумя убийствами.
   – После того как он избил Майкла и искалечил вас, он не отказался от своих планов?
   – Нет, мистер Холмс Если бы это было, так, я уверена, что Клейн оставил бы нас в Париже. Вместо этого, забрав довольно крупную сумму денег, он привез нас к себе в Уайтчэпел и купил этот трактир.
   – Значит, эти деньги не были получены путем шантажа?
   – Нет. Герцог Шайрский был щедр к Майклу, пока не отрекся от него. Клейн обобрал Майкла до последнего пенса. Потом он запер нас здесь, в «Ангеле и короне», как в тюрьме, задумав, несомненно, еще какой-то бесчестный план.
   – Вы сказали, что он привез вас к себе в Уайтчэпел, миссис Осборн, – сказал Холмс. – Это что, родные края Клейна?
   – Да, он здесь родился. Он знает каждую улицу и переулок в этом районе. Здесь его все боятся. Мало найдется таких, кто рискнет рассердить его.
   – А в чем состоял его план? Вам это известно?
   – Шантаж, я уверена! Но что-то случилось, что помешало ему. Я так и не узнала, что это было. Однажды утром Клейн вошел ко мне в прекрасном настроении, сказал, что ему колоссально повезло, что Майкл ему больше не нужен и он намерен от него избавиться. Я молила его не убивать Майкла. Может быть, мне удалось зажечь искру человечности в сердце Клейна. Во всяком случае, он пожалел меня, как он выразился, и отвел Майкла в приют доктора Меррея, зная, что Майкл совсем потерял память.
   – В чем же так повезло Клейну, миссис Осборн?
   – Я так и не узнала. Я спросила его: неужели герцог Шайрский согласился заплатить ему большую сумму денег? Он ударил меня и сказал, чтобы я не лезла в чужие дела.
   – С тех пор вы пленница в этом доме?
   – Добровольная пленница, мистер Холмс. Клейн действительно запретил мне выходить из этой комнаты, но мой подлинный тюремщик – мое изуродованное лицо.
   Женщина опустила голову, покрытую вуалью.
   – Это все, что я могу вам сказать.
   – Не совсем все, сударыня.
   – Что еще? – спросила она, подняв голову.
   – Остается вопрос о наборе хирургических инструментов. А также о записке без подписи, которой лорда Карфакса уведомили о местонахождении его брата.
   – Как видно, от вас ничего не утаишь! – воскликнула Анджела Осборн. – Кто вы – человек или дьявол? Если Клейн узнает, он убьет меня!
   – Мы ваши друзья, сударыня. От нас он ничего не узнает. Как вы обнаружили, что инструменты заложены у Иозефа Века?
   – У меня есть друг. Он приходит сюда, рискуя жизнью, чтобы поболтать со мной и выполнить мои поручения.
   – Несомненно, это тот Томми, которого вы ждали, когда я постучал в дверь?
   – Пожалуйста, не впутывайте его, мистер Холмс, прошу вас.
   – Не вижу для этого никаких причин. Но я хочу знать о Нем. – Томми помогает иногда в приюте на Монтегю-стрит.
   – Вы посылаете его туда?
   – Да, чтобы узнать хоть что-нибудь о Майкле. После того как Клейн отвел его в приют, я ускользнула тайком однажды вечером с большим риском для себя и опустила в почтовый ящик записку, о которой вы говорили. Я считала, что обязана сделать хотя бы такую малость для Майкла. Я была уверена, что Клейн никогда не узнает об этом.
   – А хирургические инструменты?
   – Томми подслушал, как Селли Янг обсуждала с доктором Мерреем возможность заложить их. Мне пришло в голову, что это могло привлечь ваше внимание к Джеку Потрошителю. Я еще раз улизнула из дома, выкупила набор и отправила его вам по почте.
   – А скальпель для вскрытия вы вынули нарочно?
   – Да, я была уверена, что вы поймете. Но поскольку не было никаких слухов о том, что вы заинтересовались этим делом, я пришла в отчаяние и послала вам недостающий скальпель.
   Холмс наклонился к ней. Его ястребиное лицо было предельно сосредоточено.
   – Сударыня, когда вы решили, что Потрошитель – Макс Клейн?
   Анджела Осборн стиснула руками лицо, покрытое вуалью, и простонала:
   – О, я не знаю, не знаю!..
   – Что побудило вас решить, что именно он злодей? – неумолимо повторил свой вопрос Холмс.
   – Характер этих преступлений. Я не могу представить себе никого, кроме Клейна, кто был бы способен на такие зверства. Его буйный нрав, его страшные приступы ярости… Нам не суждено было услышать еще что-либо от Анджелы Осборн. Дверь распахнулась, и в комнату ворвался Макс Клейн. Его лицо было искажено злобой, которую он, видимо, еле сдерживал. В руке он держал пистолет со взведенным курком.
   – Если кто-нибудь шевельнет хоть пальцем, я отправлю его в преисподнюю! – прорычал он.
   Вне всякого сомнения, он так бы и поступил.

ЭЛЛЕРИ ПРОЩАЕТСЯ С ГРАНТОМ ЭЙМСОМ

   Раздался звонок в дверь. Потом второй, третий. Но Эллери не пошевелился – он читал. Оторвался он от рукописи, только когда закончил главу. Под дверь в прихожей была подсунута телеграмма:
   «ДОРОГОЙ ДРУГ ВОСКЛ ГОНЯЯСЬ ЗА ШИПОМ ЗПТ ВАШ КУРЬЕР НАШЕЛ РОЗУ ТЧК РОЗЫСКАМИ ОН БОЛЬШЕ ЗАНИМАТЬСЯ НЕ БУДЕТ ТЧК ЕЕ ИМЯ РЕЙЧЕЛ ХЭГЕР ЗПТ НО ИМЯ НЕ МОЖЕТ ПЕРЕДАТЬ ЕЕ ОЧАРОВАНИЯ ТЧК ОНА ПОШЛА НА ТУ ВЕЧЕРИНКУ ТОЛЬКО РАДИ МЕНЯ ЗПТ МЕНЯ РАСПИРАЕТ ОТ ГОРДОСТИ ТЧК МЫ ПОЖЕНИМСЯ ТЧК ХОТИМ ИМЕТЬ МНОГО ДЕТЕЙ ТЧК ГОРЯЧИЙ ПРИВЕТ ОТ НАС ОБОИХ ТЧК ГРАНТ»
   – Слава Богу, от него я, кажется, избавился, – произнес Эллери вслух и вернулся к Шерлоку Холмсу

Глава 11
ГИБЕЛЬ КАРФАКСА

   Полагаю, что Холмс не побоялся бы пистолета Клейна, если бы следом за владельцем «Ангела и короны» в комнату миссис Осборн не ворвался человек, в котором я узнал одного из бандитов, нападавших на нас. Под дулами двух пистолетов Холмсу пришлось смириться.
   Ярость Макса Клейна перешла в злобное торжество.
   – Свяжи их, – приказал он своему подручному. – А тот, кто окажет сопротивление, получит пулю в лоб.
   Бандит оторвал шнуры от штор и быстро связал Холмсу руки за спиной. Затем он так же поступил со мной.
   – Посади-ка нашего дорогого доктора на тот стул и привяжи его к ножкам стула? – скомандовал Клейн. Так и не понимаю, почему он считал меня более опасным, чем Холмса. Отвага, которой наделил меня Господь, нередко вступает в конфликт с неудержимым желанием прожить все причитающиеся мне годы – вероятно, Клейн этого не знал.
   После того как подручный сделал все, что ему велели, Клейн повернулся к Холмсу.
   – Уж не думали ли вы, мистер Холмс, что сможете проникнуть в мой дом незамеченным?
   Холмс спокойно сказал:
   – Любопытно, как вы меня обнаружили?
   Клейн злорадно засмеялся.
   – Один из моих работников выкатывал пустые бочки. Ничего сверхъестественного, мистер Холмс. Вот я вас и поймал.
   – Поймать меня, как вы выражаетесь, – сказал Холмс, – и удержать – это совсем разные вещи, Клейн.
   Мне было ясно, что Холмс пытается выгадать время. Но все было напрасно. Проверив, надежно ли я привязан, Клейн скомандовал:
   – Вы пойдете со мной, мистер Холмс. Я займусь вами особо И если вы ожидаете помощи снизу, то будете разочарованы Я очистил зал: трактир на замке.
   Его подручный бросил на Анджелу Осборн тревожный взгляд.
   – А не опасно ли оставлять этого подонка с ней? Вдруг она его развяжет?
   – Не посмеет! – Клейн снова засмеялся. – Если не захочет расстаться со своей жалкой жизнью.
   К несчастью, он оказался прав. После того как Холмса и Майкла увели, Анджела Осборн оказалась глуха ко всем уговорам. Я пустил в ход самое пылкое красноречие, но она только смотрела на меня с отчаянием и стонала:
   – Нет, не могу, не смею!
   Так прошло несколько самых долгих минут в моей жизни, в течение которых я тщетно пытался разорвать веревки и внушал себе, что Холмс еще найдет выход из безвыходного для всех других положения.
   Но тут наступил самый страшный момент.
   Дверь отворилась.
   Кто вошел, я видеть не мог и о вошедшем мог судить только по выражению лица Анджелы. На нем был написан ужас. Она вскочила с кресла. Соскользнула вуаль, обнажив шрам. Но еще сильней, чем этим увечьем, ее лицо было сейчас искажено страхом. Наконец из ее груди вырвался крик:
   – Потрошитель! Господи, помилуй нас, это Джек Потрошитель!
   Признаюсь со стыдом, что, когда этот человек появился в поле моего зрения, первой моей реакцией было чувство облегчения. Увидев тонкую элегантную аристократическую фигуру в безупречном вечернем костюме и цилиндре, с наброшенной на плечи накидкой, я радостно воскликнул:
   – Лорд Карфакс! Какое счастье, что вы пришли!
   Минуту спустя я увидел в руке Карфакса блеснувший нож, и до меня дошла страшная истина. Он взглянул в мою сторону, но всего на миг, словно не узнавая. Он казался безумным.
   Анджела Осборн не могла больше кричать. Она упала в кресло, застыв от ужаса. Потрошитель-аристократ кинулся на нее и разорвал ее платье. Она едва успела прошептать молитву, как лорд Карфакс погрузил нож в ее обнаженную грудь.
   Когда Анджела упала, безумец схватил одну из керосиновых ламп и загасил ее. Его намерение не вызывало сомнений. Он метался по комнате, словно сам дьявол, вырвавшийся из преисподней, разбрызгивая керосин. Потом вышел в коридор и вскоре вернулся уже с пустой лампой – он швырнул ее на пол. Посыпались осколки стекла.
   Затем он схватил другую лампу и с ее помощью зажег лужу керосина у своих ног. Как ни странно, он явно не намеревался бежать. Даже в этот самый страшный момент моей жизни я спрашивал себя: почему? Случилось так, что его безумие спасло меня и погубило его. В то время как языки пламени взвивались вверх, он бросился ко мне. Я закрыл глаза и поручил свою душу творцу. Но вместо того чтобы убить меня, Карфакс разрезал связывавшие меня путы.