Страница:
Автор - американская леди по фамилии Стоу. Печальная история, написанная,
чтобы побудить нацию исправить великую несправедливость. Насколько мне
известно, именно она была одной из причин войны между штатами. Ну, мне пора.
Может быть, позднее я присоединюсь к вам, и выпьем по рюмочке перед сном.
Холмс, однако, вернулся очень поздно, когда я уже спал. Он не стал
будить меня, так что мы встретились уже за завтраком. Я надеялся, что он
расскажет, чем был занят весь вечер, но он молчал и вообще, видимо, не
спешил действовать. Он сидел за чаем в мышиного цвета халате и, лениво
развалясь, пускал клубы дыма из своей любимой глиняной трубки.
Внезапно послышался топот на лестнице, и в комнату ворвался десяток
самых грязных и оборванных уличных мальчишек Лондона. Это была неповторимая
холмсовская банда бродяжек, которых он называл то "отделением сыскной
полиции на Бейкер-стрит", то "нестроевым отрядом", то "нерегулярной частью с
Бейкер-стрит".
- Смир-р-но! - скомандовал Холмс, и мальчишки, толкая друг друга,
встали в неровный ряд и задрали свои чумазые рожицы, очевидно, считая, что
демонстрируют военную выправку.
- Ну как, нашли?
- Да, сэр, нашли, - ответил один из них. - Я нашел, сэр! - перебил его
другой, осклабясь щербатым ртом, в котором не
хватало трех зубов.
- Очень хорошо, - строго сказал Холмс, - но мы действуем как единое
целое. Никакой личной славы. Один за всех и все за одного.
- Так точно, сэр, - ответил хор голосов.
- Доложите.
- Это в Уайтчэпеле.
- Вот как...
- На Грейт Хиптон-стрит, возле перехода. Улица там узкая, сэр.
- Очень хорошо, - повторил Холмс. - Вот ваша плата. Теперь ступайте.
Он дал каждому по новенькому шиллингу. Довольные, мальчишки с грохотом
помчались вниз по лестнице.
Холмс выколотил из трубки остаток недокуренного табака.
- Что стало с Уиггинсом?
- У него жизнь сложилась прекрасно. Вступил в войска ее величества. На
последнем письме, которое я получил от него, стоял африканский штемпель.
- Толковый был паренек, насколько я помню.
- Они все такие. Число этих плутов в Лондоне не уменьшается. Но мне
надо навести справки. Пошли.
Не надо было обладать особым талантом, чтобы угадать, куда мы
направлялись, и я не удивился, когда мы остановились перед витриной ломбарда
на Грейт Хиптов, в Уайтчэпеле. Улица действительно была узкой, с высокими
зданиями на противоположной стороне. Когда мы подошли, солнце только
начинало высвечивать полоску на стекле витрины, на котором было начертано:
"Джозеф Бек - ссуды".
Холмс указал на предметы, выставленные в витрине.
- Футляр стоял вон там, Уотсон. Видите, куда падают лучи солнца?
Я мог только кивнуть. Как я ни привык к безошибочной точности суждений
Холмса, каждое новое доказательство этого изумляло меня.
В ломбарде нас встретил дородный мужчина средних лет. Его лицо украшали
сильно нафабренные усы с острыми прямыми кончиками на военный лад. Джозеф
Бек был типичным немецким коммерсантом, хотя пытался произвести впечатление
прусского вояки.
- Чем могу служить, господа? - спросил он с сильным акцентом.
Я полагаю, что мы стояли на общественной лестнице намного выше его
обычных клиентов, и он, возможно, рассчитывал заполучить дорогую вещь. Он
даже щелкнул каблуками и вытянулся.
- Недавно мне подарили, - сказал Холмс, - набор хирургических
инструментов, купленный у вас в ломбарде.
Маленькие навыкате глаза герра Бека заблестели.
- Но одного инструмента не хватает. А мне бы хотелось иметь полный
набор. Нет ли у вас хирургических инструментов, из которых я мог бы выбрать
недостающий?
- Боюсь, что не смогу вам помочь, сэр. - Ростовщик был явно
разочарован.
- Вы помните набор, о котором я говорю, эту сделку?
- Как же, это было всего неделю назад. У меня такие предметы бывают
редко. Но набор был полным, когда женщина выкупила его и унесла. Она вам
сказала, что одного инструмента недостает?
- Не помню, - сказал Холмс небрежным тоном. - Плохо, что вы сейчас не
можете мне помочь. Проделать зря такой путь! Это весьма неприятно, Бек.
Холмс сделал вид, что раздосадован.
- Помилуйте, сэр, - сказал ростовщик. - Почему я должен отвечать за то,
что произошло после того, как футляр забрали.
Холмс пожал плечами.
- Думаю, вы ни при чем, - сказал он беспечно. - Но досадно, что
пришлось потерять столько времени.
- Но, сэр, если бы вы навели справки о бедняжке, которая выкупила
инструменты...
- Бедняжке? Не понимаю...
Строгость тона Холмса испугала ростовщика. Как истый коммерсант, он
хотел угодить.
- Простите меня, сэр. Мне было от души жаль эту женщину. По сути дела,
я уступил ей набор по самой сходной цене. Ее страшно изуродованное лицо до
сих пор преследует меня.
- А, понятно, - пробормотал Холмс. - Он было повернулся с
разочарованным видом, как вдруг лицо его просветлело. - Мне пришла в голову
мысль. Человек, который заложил инструменты, я мог бы связаться с ним...
- Сомневаюсь, сэр. Это было уже давно.
- Как давно?
- Мне надо свериться с гроссбухом. Он вытащил гроссбух из-под прилавка
и принялся сосредоточенно листать его.
- Вот, нашел. Это было почти четыре месяца тому назад. Как летит время!
- Поистине, - сухо согласился Холмс. - У вас записано имя и адрес этого
господина?
- Это был не господин, сэр, а леди. Мы с Холмсом переглянулись.
- Ясно, - сказал Холмс. - Но даже четыре месяца спустя, может быть,
стоит попробовать. Назовите мне, пожалуйста, имя.
Ростовщик заглянул в гроссбух.
- Янг. Мисс Селли Янг.
- А адрес?
- Приют на Монтегю-стрит.
- Странное место жительства, - заметил я.
- Да, mein Herr. Это в центре Уайтчэпела. Опасное место в наши дни.
- Действительно. Желаю здравствовать, - вежливо сказал Холмс. - Вы были
очень любезны.
Когда мы вышли из ломбарда, Холмс тихонько засмеялся.
- Этот Джозеф Бек - такой тип, с которым надо умело обращаться.
Проявляя осторожность, его можно далеко увести, - но подталкивать нельзя ни
на дюйм.
- Мне показалось, что он был готов всячески помочь.
- Верно. Но малейший намек на официальность в наших расспросах, и он не
ответил бы даже, который сейчас час.
- Ваша теория, Холмс, что изъятие скальпеля - это символический жест,
подтвердилась.
- Может быть, хотя сам по себе этот факт не имеет большого значения.
Теперь, видимо, следует посетить приют на Монтегю-стрит и мисс Селли Янг. Я
уверен, что вы составили мнение о положении двух особ, которых мы
разыскиваем?
- Конечно, та, которая заложила инструменты, находилась в стесненных
обстоятельствах.
- Возможно, Уотсон, хотя отнюдь не бесспорно.
- Тогда для чего ей было закладывать набор?
- Я склонен думать, что она оказывала услугу другому лицу. Человеку,
который не мог или не хотел появиться в ломбарде. Набор хирургических
инструментов - эго вещь, которая вряд ли может принадлежать леди. А что вы
скажете о той особе, которая их выкупила?
- Мы о ней ничего не знаем, кроме того, что лицо ее изранено. А что
если она жертва Потрошителя, чудом избежавшая смерти?
- Колоссально, Уотсон! Превосходная гипотеза. Однако я обратил внимание
на другой момент, касающийся несколько иной материи. Если помните, герр Бек
назвал особу, которая выкупила инструменты, женщиной, а о той, которая их
заложила, говорил более почтительно, как о леди. Так что мы имеем основание
предположить, что мисс Селли Янг вызывает к себе известное уважение.
- Конечно, Холмс. Откровенно говоря, эти выводы не пришли мне в голову.
- Женщина, выкупившая набор, несомненно, более низкого пошиба. Может
быть, даже проститутка. Этих несчастных полна в округе.
Монтегю-стрит находилась не очень далеко от ломбарда - менее двадцати
минут ходу. Короткая улица, связывающая Пэрди-Корт с Олмстед-сэркус, где
ютились многочисленные лондонские нищие. Мы свернули на Монтегю-стрит и
прошли всего несколько шагов, как вдруг Холмс остановился.
- Хм, что это?
Следуя за его взглядом, я увидел вывеску над аркой из старого камня, на
которой значилось одно слово: "Морг". Я на считаю себя особо чувствительным
человеком, но при виде темного провала входа напоминавшего туннель, я пришел
в такое же подавленное состояние, как при первом взгляде на замок Шайрс.
- Никакой это не приют, Холмс, - сказал я, - если только кому-нибудь не
придет в голову назвать так обитель мертвых.
- Не будем спешить с выводами, пока не убедимся сами, - ответил он и
распахнул скрипучую дверь, которая вела во двор, выложенный булыжником.
- Здесь, несомненно, чувствуется запах смерти, - сказал я.
- Притом смерти, наступившей совсем недавно, Уотсон. Иначе что делал бы
здесь наш друг Лестрейд?
В глубине двора двое мужчин были заняты разговором, и одного из них
Холмс узнал быстрее, чем я. Это действительно был инспектор Лестрейд из
Скотленд-ярда, еще более тощий и похожий на хорька, чем в прежние времена,
когда мне приходилось с ним встречаться. Лестрейд обернулся при звуке наших
шагов.
- Мистер Холмс! Что вы тут делаете?
- Приятно видеть вас, Лестрейд! - воскликнул Холмс с приветливой
улыбкой. - Отрадно, что Скотденд-ярд неизменно там, где жертвы преступления.
- К чему этот сарказм? - проворчал Лестрейд.
- Нервишки, уважаемый? Видно, что-то взяло вас за живое.
- Если вы не знаете, в чем дело, значит, вы не читали утреннюю газету,
- ответил Лестрейд.
- Действительно не читал.
Полицейский офицер повернулся ко мае и поздоровался:
- Доктор Уотсон! Давненько наши пути не скрещивались.
- Слишком давно, инспектор Лестрейд. Надеюсь, вы в добром здравии?
- Иногда радикулит прихватывает. Но это я переживу. - И добавил
многозначительно: - По крайней мере пока не увижу, как этого уайтчэпельского
маньяка ведут на виселицу.
- Опять Потрошитель? - отрывисто спросил Холмс.
- Он самый. Пятое нападение, мистер Холмс. Вы, конечна, читали о нем,
хотя я не знал, что вы решили предложить свои услуги.
Холмс не парировал этот выпад. Он глянул на меня.
- Мы на верном пути, Уотсон.
- Что такое? - воскликнул Лестрейд.
- Пятое, вы сказали? Несомненно, вы имеете в виду пятое официально
зарегистрированное убийство?
- Официально или нет, Холмс...
- Я хотел сказать, что вы не можете быть уверены. Вы нашли трупы пяти
жертв Потрошителя. Но другие могут быть спрятаны.
- Жизнерадостное предположение, - пробормотал Лестрейд.
- Кстати, о пятой жертве. Я хотел бы взглянуть на нее.
- Заходите. Да, знакомьтесь - доктор Мэррей. Здешний хозяин.
Доктор Мэррей был скелетообразным человеком со смертельно бледным
лицом, но его самообладание произвело на меня благоприятное впечатление. Его
манера держаться отражала внутреннюю отрешенность, которая присуща людям,
непосредственно имеющим дело с мертвыми. Когда Лестрейд представил его, он
поклонился и сказал:
- Я действительно тружусь здесь, но предпочел бы, чтобы потомки помнили
обо мне как о директоре приюта, который находится рядом. Он дает больше
возможностей служить людям. Беднягам, которых доставляют сюда, уже ничем не
поможешь.
- Займемся делом, - прервал его Лестрейд и распахнул перед нами дверь.
Нас встретил сильный запах карболовой кислоты, запах, с которым я был
хорошо знаком, когда служил в войсках ее величества в Индии.
Комната, в которую нас ввели, напоминала длинный широкий коридор. Вдоль
од- ной стены тянулся помост, на котором стояли грубо сколоченные деревянные
столы. Почти половина из них была занята неподвижными телами, прикрытыми
простынями. Лестрейд провел нас в дальний конец комнаты. Там находились еще
один помост несколько выше других и стол, на котором лежало тело.
- Энни Чэмпен, - угрюмо произнес Лестрейд, - новая жертва этого
мясника. - Он откинул простыню.
Холмс был самым бесстрастным из людей, когда речь шла о преступлении,
но и на его лице появилось выражение угрюмой жалости. Что до меня, то должен
признаться, что, хотя я привык к зрелищу смерти, меня начало мутить. Девушка
была зверски убита, как животное на бойне.
К своему удивлению, я увидел, что на лице Холмса жалость сменилась как
бы разочарованием.
- Лицо не изуродовано, - пробормотал он словно с сожалением.
- Потрошитель не уродует лица своих жертв, - сказал Лестрейд.
Холмс принял свой обычный холодный и сосредоточенный вид. С таким же
успехом он мог рассматривать экспонат в анатомичке. Он тронул меня за руку.
- Обратите внимание на ловкость этой гнусной работы, Уотсон. Это
подтверждает то, что мы читали в газетах. У него свой почерк.
Инспектор Лестрейд насупился.
- "Хирургия" Потрошителя не всегда одинакова. Она, видно, зависит от
того, каким временем он располагает. В некоторых случаях он не успевал
изувечить жертву, если кто-то прерывал его сатанинские дела.
- Я вынужден отказаться от некоторых поверхностных представлений,
которые у меня сложились. - Холмс говорил скорее сам с собой, нежели с нами.
- Сумасшедший, садист, но расчетлив, даже на редкость расчетлив.
- Значит, вы признаете, что Скотленд-ярд имеет дело вовсе не с каким-то
кретином.
- Несомненно, Лестрейд, и я буду счастлив оказать вам любую помощь в
пределах своих ограниченных возможностей.
При этих словах Лестрейд широко раскрыл глаза. Никогда раньше он не
слышал, чтобы Холмс умалял свои таланты. Полицейский пытался найти
подходящий ответ, но, как видно, его удивление было столь велико, что он не
нашел слов.
Он, однако, достаточно пришел в себя, чтобы высказать обычную просьбу.
- Если вам повезет и вы найдете злодея...
- Я не ищу наград Лестрейд, - сказал Холмс. - Будьте уверены, что все
лавры достанутся Скотленд-ярду. - Он сделал паузу, затем мрачно добавил. -
Если до этого дойдет.
После чего он повернулся к доктору Мэррею.
- Не разрешите ли вы нам осмотреть ваш приют, доктор?
Доктор Мэррей поклонился.
- Почту за честь, мистер Холмс. В это время дверь отворилась, и
появилось убогое существо, едва волочившее ноги. Больше всего потряс меня
его отсутствующий взгляд. Невыразительные черты лица, отвислый, полуоткрытый
рот говорили о слабоумии. Шаркающей походкой он подошел к помосту, поднялся
на него и вопросительно посмотрел на доктора Мэррея, который улыбнулся ему,
как улыбаются ребенку.
- А, Пьер, ты можешь накрыть тело. На бессмысленном лице мелькнуло
желание угодить. Мне невольно пришло на ум сравнение с верным псом, которому
добрый хозяин подает команду. Затем доктор Мэррей сделал нам знак, и мы
сошли с помоста.
- Я пойду, - сказал Лестрейд, морщась от запаха карболки. - Если вам
требуется какая-нибудь информация, мистер Холмс, - добавил он вежливо, -
обращайтесь ко мне без стеснения.
- Спасибо, Лестрейд, - сказал Холмс столь же любезно.
Два сыщика, очевидно, решили установить перемирие, пока зловещее
преступление не будет раскрыто, кстати, первое подобное перемирие между ними
на моей памяти.
Покидая это страшное место, я оглянул его и увидел, как Пьер
старательно расправляет простыню на теле Энни Чэпмен. Холмс тоже смотрел на
дурачка, и что- то мелькнуло в его серых глазах.
- Стараешься делать что можешь, - сказал доктор Мэррей несколько минут
спустя, - но в городе таких размеров, как Лондон, это все равно, что
пытаться отогнать море метлой. Море нужды и отчаяния.
Выйдя из морга, мы пересекли выложенный каменными плитами внутренний
двор. Доктор Мэррей провел нас через другую дверь в очень старое,
обшарпанное, но несравненно менее мрачное помещение.
Очевидно, когда то это длинное низкое каменное строение было конюшней -
отчетливые следы разделения на стоила сохранились до сих пор. По мере того
как здание вытягивалось, подобно железнодорожному полотну, стойла
расширялись, пока не превратились в некое подобие комнат. Надписи на
карточках обозначали спальни для женщин и для мужчин, амбулаторию с комнатой
для ожидания. Прямо перед собой мы увидели указатель "К часовне и столовой".
Занавеска прикрывающая вход в женскую спальню, была задернута, но вход
в мужскую спальню был открыт, и виднелись несколько железных коек, на
которых спали жалкие оборванцы.
В комнате перед амбулаторией ожидали три пациента, а в ней самой
расположился огромный, звероподобного вида субъект, такой грязный, как будто
он только что чистил трубы. Он сидел, угрюмо уставившись на хорошенькую
девушку, которая делала ему перевязку Одна его ножища покоилась на низенькой
скамеечке, и юная леди только что кончила бинтовать ее. Она распрямилась и
откинула со лба прядь темных волос.
- Он сильно порезал ногу осколком стекла, - сказала она доктору Мэррею.
- Селли, эти джентльмены - мистер Шерлок Холмс и его коллега доктор
Уотсон. Джентльмены, знакомьтесь - мисс Селли Янг, моя племянница и
незаменимая помощница. Не знаю, что было бы с приютом без нее.
Селли Янг протянула тонкую руку каждому из нас по очереди.
- Очень приятно, - сказала она спокойно и сдержанно. - Я слышала ваши
имена и раньше, но никогда не думала, что познакомлюсь с такими знаменитыми
людьми.
- Вы слишком великодушны, - проговорил Холмс.
То, что ока, проявив такт, упомянула и меня, было очень мило, и я
поклонился.
Доктор Мэррей сказал:
- Я пойду, Селли. Не покажешь ли ты мистеру Холмсу и доктору Уотсону
весь приют. Они, возможно, захотят посмотреть часовню и кухню.
Доктор Мзррей поспешно направился в сторону морга, а мы пошли за мисс
Янг, но не успели сделать нескольких шагов к двери, как Холмс внезапно
сказал:
- У нас мало времени, мисс Янг. Может быть, лучше завершить экскурсию в
следующий раз. Сегодня мы пришли сюда в чисто профессиональном качестве.
Девушка, как видно, не удивилась.
- Понимаю, мистер Холмс. Не могу ли я чем-нибудь помочь?
- Пожалуй. Некоторое время тому назад вы заложили одну вещь в ломбарде
на Грейт Хиптон-стрит. Припоминаете?
Без всяких колебаний она ответила:
- Конечно, это было не так уж давно.
- Если вы не против, то расскажите нам, как к вам попал набор
инструментов и почему вы заложили его.
- Извольте. Он принадлежал Пьеру.
Мне это показалось поразительной новостью, но на лице Холмса ни один
мускул не шевельнулся.
- Это тот бедняга, лишившийся рассудка?
- Печальный случай, - сказала девушка.
- Я бы сказал, безнадежный, - заметил Холмс. - Мы видели его несколько
минут назад. Не могли бы вы просветить нас относительно того, что с ним
произошло?
- Мы ничего не знаем о его жизни до появления здесь. А оно, надо
сказать, было драматическим. Однажды вечером я вошла со стороны морга и
застала его там.
- И что же он делал, мисс Янг?
- Абсолютно ничего. Просто стоял возле тела в том невменяемом
состоянии, которое вы, несомненно, заметили. Я отвела его к дяде. С тех пор
он находится здесь. Полиция его, очевидно, не разыскивает, ибо инспектор
Лестрейд не проявил к нему никакого интереса.
Я посмотрел на мисс Селли Янг с еще большим уважением. Поистине редкое
мужество! Поздно вечером девушка входит в склеп, застает там урода,
склонившегося над одним из трупов, и не бежит в ужасе!
- Это вряд ли может служить критерием, - начал было Холмс и замолчал.
- Прошу прощения, сэр?
- Так, случайная мысль, мисс Янг. Продолжайте, пожалуйста.
- Мы пришли к выводу, что кто-то проводил Пьера до приюта и оставил
его, как незамужние женщины оставляют своих младенцев. Доктор Мэррей
осмотрел его и обнаружил, что в свое время он перенес страшную травму - был
зверски избит. Раны на его голове зажили, по помрачение ума неизлечимо. Он
оказался безобидным существом и так трогательно жаждет быть полезным, что
сам смастерил себе койку. Мы, конечно, и не помышляем о том, чтобы отправить
его обратно в мир, где ему нет места.
- А набор хирургических инструментов?
- У него с собой был узелок с одеждой. Футляр был засунут туда -
единственная ценная вещь, которой он обладал.
- Что он вам рассказал о себе?
- Ничего. Он говорит с трудом - отдельные слова, которые едва можно
разобрать.
- Но его зовут Пьер?
Она засмеялась, и щеки ее чуть-чуть порозовели, что очень ей шло.
- Я взяла на себя смелость окрестить его так. На всей одежде были
французские ярлыки, и я нашла у него цветной носовой платок, на котором были
вытканы французские слова. Только поэтому и ни по какой другой причине я
стала называть его Пьер, хотя уверена, что он не француз.
- Как случилось, что вы заложили инструменты? - спросил Холмс.
- Очень просто. Как я вам сказала, у Пьера практически ничего не было,
а средства, которые мы тратим на общежитие, строго распределены. У нас не
было возможности снабдить Пьера всем необходимым. Вот я и подумала о наборе
хирургических инструментов. Вещь, несомненно, ценная, а ему она ни на что не
могла понадобиться. Я разъяснила ему свое предложение, и, к моему удивлению,
он усиленно закивал. - Она засмеялась. - Единственная трудность состояла в
том, чтобы заставить его принять вырученные деньги. Он хотел внести их в
общий фонд приюта.
- Значит, он еще способен на чувства, по крайней мере на чувство
благодарности.
- Это действительно так, - ответила Селли Янг. - А теперь, сэр, может
быть, вы ответите на мой вопрос. Почему вас интересует набор инструментов?
- Он был прислан мне неизвестным лицом.
Ее глаза расширились.
- Значит, кто-то его выкупил?
- Да. Нет ли у вас каких-либо соображений насчет того, кто мог это
сделать?
- Ни малейших. - Она задумалась и после паузы сказала: - Не обязательно
здесь должна быть какая-то связь. Я хочу сказать, что кто угодно мог увидеть
набор и купить его по дешевке.
- Когда набор попал ко мне, одного инструмента не хватало.
- Странно! Интересно, что же могло с ним случиться?
- Набор был полным, когда вы его заложили?
- Да.
- Благодарю вас, мисс Янг.
В этот момент дверь перед нами распахнулась и вошел мужчина.
- Ваша светлость! - воскликнул Холмс. - Наши пути вновь пересеклись!
Лорд Карфакс - это был он - удивился не меньше, чем мы. Можно даже
сказать, что он был в полной растерянности. Молчание прервала Селли Янг.
- Вы знакомы?
- Мы имели честь познакомиться только вчера, - сказал Холмс, - в
резиденции герцога Шайрского.
Лорд Карфакс наконец обрел дар речи. Повернувшись к Холмсу, он сказал:
- У меня гораздо больше причин находиться здесь, чем у вас,
джентльмены. Я провожу здесь много времени.
- Лорд Карфакс - наш добрый ангел, - сказала Селли восторженно. - Он
так щедро жертвует свои деньги и время, что приют принадлежит ему столько
же, сколько нам. Вряд ли он уцелел бы без его помощи.
Лорд Карфакс вспыхнул.
- Вы преувеличиваете, дорогая.
Она с нежностью прикоснулась к его руке. Глаза ее блестели. Но вскоре
взгляд ее потускнел и настроение резко изменилось.
- Вы слышали, лорд Карфакс? Еще одна.
Он грустно кивнул головой.
- Неужели это никогда не кончится? Мистер Холмс, не решили ли вы
применить свои таланты в поисках Потрошителя?
- Посмотрим, как будут развиваться события, - отрывисто сказал Холмс. -
Мы отняли у ваг много времени, мисс Янг. Надеюсь, мы еще увидимся.
Мы поклонились и пошли к выходу.
Наступил вечер, и редкие фонари Уайтчэпела мерцали на безлюдных улицах,
скорее сгущая, нежели рассеивая тени.
Я поднял воротник.
- Признаюсь, Холмс, что жаркий камин и чашка горячего чая...
- Берегитесь, Уотсон! - вскричал Холмс, отличавшийся более быстрой
реакцией, чем я. Минуту спустя мы отчаянно отбивались от трех хулиганов,
которые выскочили из темного двора и напали на нас.
Я увидев, как сверкнул нож, и один из них крикнул: "Вы займитесь тем
длинным!" После чего я остался один на один с третьим бандитом, но этого
было вполне достаточно, поскольку в руках у него был нож. Ожесточенность его
нападения не оставляла сомнения в его целях. Хорошо, что я сразу же резко
повернулся в его сторону, но трость выпала у меня из рук, и он наверняка
всадил бы в меня нож, если бы, спеша сбить меня с ног, не поскользнулся и не
стал падать на меня, ловя руками воздух. Движимый инстинктом самосохранения,
я ударил его коленом. Было даже приятно ощутить боль в бедре и колене от
этого удара. Бандит взвыл и, шатаясь, отступил. Кровь потекла у него из
носа.
Холмс сохранил и трость и присутствие духа. Уголком глаза я увидел его
первый акт обороны. Пользуясь тростью как мечом, он ударил хулигана, который
находился ближе к нему. С отчаянным воплем тот упал.
Больше я ничего не видел, потому что мой противник снова бросился на
меня. Мы схватились не на шутку и в конце концов повалились на булыжную
мостовую. Мой противник был крупный, сильный детина, и хотя я изо всех сил
сдавил его руку, лезвие рожа неумолимо приближалось к моему горлу.
Я уже готов был вручить свою душу создателю, когда трость Холмса
обрушилась на моего противника. Глаза его закатились. Я с трудом освободился
от груза его тела и привстал на колени. В этот момент один из двух
хулиганов, напавших на Холмса, завопил от ярости и боли, и кто-то из них
крикнул: "Бежим, Батч! Эти типы больно здоровы!" Они подняли моего обидчика,
и вся троица исчезла во тьме.
Холмс стоял на коленях, склонившись надо мной.
- Уотсон, вы целы? Он не пырнул вас ножом?
- Ни царапины, Холмс, - успокоил я его.
- Если бы вас ранили, я этого никогда не простил бы себе.
- А как вы, старина?
- Только слегка задета голень. - Помогая мне встать, Холмс угрюмо
добавил: - Я настоящий идиот. Меньше всею я ожидал нападения. Характер дела
быстро меняется.
- Не упрекайте себя. Откуда вы могли знать.
- Моя профессия состоит в том, чтобы знать.
- Вы так быстро сориентировались, что обратили их в бегство, хотя все
чтобы побудить нацию исправить великую несправедливость. Насколько мне
известно, именно она была одной из причин войны между штатами. Ну, мне пора.
Может быть, позднее я присоединюсь к вам, и выпьем по рюмочке перед сном.
Холмс, однако, вернулся очень поздно, когда я уже спал. Он не стал
будить меня, так что мы встретились уже за завтраком. Я надеялся, что он
расскажет, чем был занят весь вечер, но он молчал и вообще, видимо, не
спешил действовать. Он сидел за чаем в мышиного цвета халате и, лениво
развалясь, пускал клубы дыма из своей любимой глиняной трубки.
Внезапно послышался топот на лестнице, и в комнату ворвался десяток
самых грязных и оборванных уличных мальчишек Лондона. Это была неповторимая
холмсовская банда бродяжек, которых он называл то "отделением сыскной
полиции на Бейкер-стрит", то "нестроевым отрядом", то "нерегулярной частью с
Бейкер-стрит".
- Смир-р-но! - скомандовал Холмс, и мальчишки, толкая друг друга,
встали в неровный ряд и задрали свои чумазые рожицы, очевидно, считая, что
демонстрируют военную выправку.
- Ну как, нашли?
- Да, сэр, нашли, - ответил один из них. - Я нашел, сэр! - перебил его
другой, осклабясь щербатым ртом, в котором не
хватало трех зубов.
- Очень хорошо, - строго сказал Холмс, - но мы действуем как единое
целое. Никакой личной славы. Один за всех и все за одного.
- Так точно, сэр, - ответил хор голосов.
- Доложите.
- Это в Уайтчэпеле.
- Вот как...
- На Грейт Хиптон-стрит, возле перехода. Улица там узкая, сэр.
- Очень хорошо, - повторил Холмс. - Вот ваша плата. Теперь ступайте.
Он дал каждому по новенькому шиллингу. Довольные, мальчишки с грохотом
помчались вниз по лестнице.
Холмс выколотил из трубки остаток недокуренного табака.
- Что стало с Уиггинсом?
- У него жизнь сложилась прекрасно. Вступил в войска ее величества. На
последнем письме, которое я получил от него, стоял африканский штемпель.
- Толковый был паренек, насколько я помню.
- Они все такие. Число этих плутов в Лондоне не уменьшается. Но мне
надо навести справки. Пошли.
Не надо было обладать особым талантом, чтобы угадать, куда мы
направлялись, и я не удивился, когда мы остановились перед витриной ломбарда
на Грейт Хиптов, в Уайтчэпеле. Улица действительно была узкой, с высокими
зданиями на противоположной стороне. Когда мы подошли, солнце только
начинало высвечивать полоску на стекле витрины, на котором было начертано:
"Джозеф Бек - ссуды".
Холмс указал на предметы, выставленные в витрине.
- Футляр стоял вон там, Уотсон. Видите, куда падают лучи солнца?
Я мог только кивнуть. Как я ни привык к безошибочной точности суждений
Холмса, каждое новое доказательство этого изумляло меня.
В ломбарде нас встретил дородный мужчина средних лет. Его лицо украшали
сильно нафабренные усы с острыми прямыми кончиками на военный лад. Джозеф
Бек был типичным немецким коммерсантом, хотя пытался произвести впечатление
прусского вояки.
- Чем могу служить, господа? - спросил он с сильным акцентом.
Я полагаю, что мы стояли на общественной лестнице намного выше его
обычных клиентов, и он, возможно, рассчитывал заполучить дорогую вещь. Он
даже щелкнул каблуками и вытянулся.
- Недавно мне подарили, - сказал Холмс, - набор хирургических
инструментов, купленный у вас в ломбарде.
Маленькие навыкате глаза герра Бека заблестели.
- Но одного инструмента не хватает. А мне бы хотелось иметь полный
набор. Нет ли у вас хирургических инструментов, из которых я мог бы выбрать
недостающий?
- Боюсь, что не смогу вам помочь, сэр. - Ростовщик был явно
разочарован.
- Вы помните набор, о котором я говорю, эту сделку?
- Как же, это было всего неделю назад. У меня такие предметы бывают
редко. Но набор был полным, когда женщина выкупила его и унесла. Она вам
сказала, что одного инструмента недостает?
- Не помню, - сказал Холмс небрежным тоном. - Плохо, что вы сейчас не
можете мне помочь. Проделать зря такой путь! Это весьма неприятно, Бек.
Холмс сделал вид, что раздосадован.
- Помилуйте, сэр, - сказал ростовщик. - Почему я должен отвечать за то,
что произошло после того, как футляр забрали.
Холмс пожал плечами.
- Думаю, вы ни при чем, - сказал он беспечно. - Но досадно, что
пришлось потерять столько времени.
- Но, сэр, если бы вы навели справки о бедняжке, которая выкупила
инструменты...
- Бедняжке? Не понимаю...
Строгость тона Холмса испугала ростовщика. Как истый коммерсант, он
хотел угодить.
- Простите меня, сэр. Мне было от души жаль эту женщину. По сути дела,
я уступил ей набор по самой сходной цене. Ее страшно изуродованное лицо до
сих пор преследует меня.
- А, понятно, - пробормотал Холмс. - Он было повернулся с
разочарованным видом, как вдруг лицо его просветлело. - Мне пришла в голову
мысль. Человек, который заложил инструменты, я мог бы связаться с ним...
- Сомневаюсь, сэр. Это было уже давно.
- Как давно?
- Мне надо свериться с гроссбухом. Он вытащил гроссбух из-под прилавка
и принялся сосредоточенно листать его.
- Вот, нашел. Это было почти четыре месяца тому назад. Как летит время!
- Поистине, - сухо согласился Холмс. - У вас записано имя и адрес этого
господина?
- Это был не господин, сэр, а леди. Мы с Холмсом переглянулись.
- Ясно, - сказал Холмс. - Но даже четыре месяца спустя, может быть,
стоит попробовать. Назовите мне, пожалуйста, имя.
Ростовщик заглянул в гроссбух.
- Янг. Мисс Селли Янг.
- А адрес?
- Приют на Монтегю-стрит.
- Странное место жительства, - заметил я.
- Да, mein Herr. Это в центре Уайтчэпела. Опасное место в наши дни.
- Действительно. Желаю здравствовать, - вежливо сказал Холмс. - Вы были
очень любезны.
Когда мы вышли из ломбарда, Холмс тихонько засмеялся.
- Этот Джозеф Бек - такой тип, с которым надо умело обращаться.
Проявляя осторожность, его можно далеко увести, - но подталкивать нельзя ни
на дюйм.
- Мне показалось, что он был готов всячески помочь.
- Верно. Но малейший намек на официальность в наших расспросах, и он не
ответил бы даже, который сейчас час.
- Ваша теория, Холмс, что изъятие скальпеля - это символический жест,
подтвердилась.
- Может быть, хотя сам по себе этот факт не имеет большого значения.
Теперь, видимо, следует посетить приют на Монтегю-стрит и мисс Селли Янг. Я
уверен, что вы составили мнение о положении двух особ, которых мы
разыскиваем?
- Конечно, та, которая заложила инструменты, находилась в стесненных
обстоятельствах.
- Возможно, Уотсон, хотя отнюдь не бесспорно.
- Тогда для чего ей было закладывать набор?
- Я склонен думать, что она оказывала услугу другому лицу. Человеку,
который не мог или не хотел появиться в ломбарде. Набор хирургических
инструментов - эго вещь, которая вряд ли может принадлежать леди. А что вы
скажете о той особе, которая их выкупила?
- Мы о ней ничего не знаем, кроме того, что лицо ее изранено. А что
если она жертва Потрошителя, чудом избежавшая смерти?
- Колоссально, Уотсон! Превосходная гипотеза. Однако я обратил внимание
на другой момент, касающийся несколько иной материи. Если помните, герр Бек
назвал особу, которая выкупила инструменты, женщиной, а о той, которая их
заложила, говорил более почтительно, как о леди. Так что мы имеем основание
предположить, что мисс Селли Янг вызывает к себе известное уважение.
- Конечно, Холмс. Откровенно говоря, эти выводы не пришли мне в голову.
- Женщина, выкупившая набор, несомненно, более низкого пошиба. Может
быть, даже проститутка. Этих несчастных полна в округе.
Монтегю-стрит находилась не очень далеко от ломбарда - менее двадцати
минут ходу. Короткая улица, связывающая Пэрди-Корт с Олмстед-сэркус, где
ютились многочисленные лондонские нищие. Мы свернули на Монтегю-стрит и
прошли всего несколько шагов, как вдруг Холмс остановился.
- Хм, что это?
Следуя за его взглядом, я увидел вывеску над аркой из старого камня, на
которой значилось одно слово: "Морг". Я на считаю себя особо чувствительным
человеком, но при виде темного провала входа напоминавшего туннель, я пришел
в такое же подавленное состояние, как при первом взгляде на замок Шайрс.
- Никакой это не приют, Холмс, - сказал я, - если только кому-нибудь не
придет в голову назвать так обитель мертвых.
- Не будем спешить с выводами, пока не убедимся сами, - ответил он и
распахнул скрипучую дверь, которая вела во двор, выложенный булыжником.
- Здесь, несомненно, чувствуется запах смерти, - сказал я.
- Притом смерти, наступившей совсем недавно, Уотсон. Иначе что делал бы
здесь наш друг Лестрейд?
В глубине двора двое мужчин были заняты разговором, и одного из них
Холмс узнал быстрее, чем я. Это действительно был инспектор Лестрейд из
Скотленд-ярда, еще более тощий и похожий на хорька, чем в прежние времена,
когда мне приходилось с ним встречаться. Лестрейд обернулся при звуке наших
шагов.
- Мистер Холмс! Что вы тут делаете?
- Приятно видеть вас, Лестрейд! - воскликнул Холмс с приветливой
улыбкой. - Отрадно, что Скотденд-ярд неизменно там, где жертвы преступления.
- К чему этот сарказм? - проворчал Лестрейд.
- Нервишки, уважаемый? Видно, что-то взяло вас за живое.
- Если вы не знаете, в чем дело, значит, вы не читали утреннюю газету,
- ответил Лестрейд.
- Действительно не читал.
Полицейский офицер повернулся ко мае и поздоровался:
- Доктор Уотсон! Давненько наши пути не скрещивались.
- Слишком давно, инспектор Лестрейд. Надеюсь, вы в добром здравии?
- Иногда радикулит прихватывает. Но это я переживу. - И добавил
многозначительно: - По крайней мере пока не увижу, как этого уайтчэпельского
маньяка ведут на виселицу.
- Опять Потрошитель? - отрывисто спросил Холмс.
- Он самый. Пятое нападение, мистер Холмс. Вы, конечна, читали о нем,
хотя я не знал, что вы решили предложить свои услуги.
Холмс не парировал этот выпад. Он глянул на меня.
- Мы на верном пути, Уотсон.
- Что такое? - воскликнул Лестрейд.
- Пятое, вы сказали? Несомненно, вы имеете в виду пятое официально
зарегистрированное убийство?
- Официально или нет, Холмс...
- Я хотел сказать, что вы не можете быть уверены. Вы нашли трупы пяти
жертв Потрошителя. Но другие могут быть спрятаны.
- Жизнерадостное предположение, - пробормотал Лестрейд.
- Кстати, о пятой жертве. Я хотел бы взглянуть на нее.
- Заходите. Да, знакомьтесь - доктор Мэррей. Здешний хозяин.
Доктор Мэррей был скелетообразным человеком со смертельно бледным
лицом, но его самообладание произвело на меня благоприятное впечатление. Его
манера держаться отражала внутреннюю отрешенность, которая присуща людям,
непосредственно имеющим дело с мертвыми. Когда Лестрейд представил его, он
поклонился и сказал:
- Я действительно тружусь здесь, но предпочел бы, чтобы потомки помнили
обо мне как о директоре приюта, который находится рядом. Он дает больше
возможностей служить людям. Беднягам, которых доставляют сюда, уже ничем не
поможешь.
- Займемся делом, - прервал его Лестрейд и распахнул перед нами дверь.
Нас встретил сильный запах карболовой кислоты, запах, с которым я был
хорошо знаком, когда служил в войсках ее величества в Индии.
Комната, в которую нас ввели, напоминала длинный широкий коридор. Вдоль
од- ной стены тянулся помост, на котором стояли грубо сколоченные деревянные
столы. Почти половина из них была занята неподвижными телами, прикрытыми
простынями. Лестрейд провел нас в дальний конец комнаты. Там находились еще
один помост несколько выше других и стол, на котором лежало тело.
- Энни Чэмпен, - угрюмо произнес Лестрейд, - новая жертва этого
мясника. - Он откинул простыню.
Холмс был самым бесстрастным из людей, когда речь шла о преступлении,
но и на его лице появилось выражение угрюмой жалости. Что до меня, то должен
признаться, что, хотя я привык к зрелищу смерти, меня начало мутить. Девушка
была зверски убита, как животное на бойне.
К своему удивлению, я увидел, что на лице Холмса жалость сменилась как
бы разочарованием.
- Лицо не изуродовано, - пробормотал он словно с сожалением.
- Потрошитель не уродует лица своих жертв, - сказал Лестрейд.
Холмс принял свой обычный холодный и сосредоточенный вид. С таким же
успехом он мог рассматривать экспонат в анатомичке. Он тронул меня за руку.
- Обратите внимание на ловкость этой гнусной работы, Уотсон. Это
подтверждает то, что мы читали в газетах. У него свой почерк.
Инспектор Лестрейд насупился.
- "Хирургия" Потрошителя не всегда одинакова. Она, видно, зависит от
того, каким временем он располагает. В некоторых случаях он не успевал
изувечить жертву, если кто-то прерывал его сатанинские дела.
- Я вынужден отказаться от некоторых поверхностных представлений,
которые у меня сложились. - Холмс говорил скорее сам с собой, нежели с нами.
- Сумасшедший, садист, но расчетлив, даже на редкость расчетлив.
- Значит, вы признаете, что Скотленд-ярд имеет дело вовсе не с каким-то
кретином.
- Несомненно, Лестрейд, и я буду счастлив оказать вам любую помощь в
пределах своих ограниченных возможностей.
При этих словах Лестрейд широко раскрыл глаза. Никогда раньше он не
слышал, чтобы Холмс умалял свои таланты. Полицейский пытался найти
подходящий ответ, но, как видно, его удивление было столь велико, что он не
нашел слов.
Он, однако, достаточно пришел в себя, чтобы высказать обычную просьбу.
- Если вам повезет и вы найдете злодея...
- Я не ищу наград Лестрейд, - сказал Холмс. - Будьте уверены, что все
лавры достанутся Скотленд-ярду. - Он сделал паузу, затем мрачно добавил. -
Если до этого дойдет.
После чего он повернулся к доктору Мэррею.
- Не разрешите ли вы нам осмотреть ваш приют, доктор?
Доктор Мэррей поклонился.
- Почту за честь, мистер Холмс. В это время дверь отворилась, и
появилось убогое существо, едва волочившее ноги. Больше всего потряс меня
его отсутствующий взгляд. Невыразительные черты лица, отвислый, полуоткрытый
рот говорили о слабоумии. Шаркающей походкой он подошел к помосту, поднялся
на него и вопросительно посмотрел на доктора Мэррея, который улыбнулся ему,
как улыбаются ребенку.
- А, Пьер, ты можешь накрыть тело. На бессмысленном лице мелькнуло
желание угодить. Мне невольно пришло на ум сравнение с верным псом, которому
добрый хозяин подает команду. Затем доктор Мэррей сделал нам знак, и мы
сошли с помоста.
- Я пойду, - сказал Лестрейд, морщась от запаха карболки. - Если вам
требуется какая-нибудь информация, мистер Холмс, - добавил он вежливо, -
обращайтесь ко мне без стеснения.
- Спасибо, Лестрейд, - сказал Холмс столь же любезно.
Два сыщика, очевидно, решили установить перемирие, пока зловещее
преступление не будет раскрыто, кстати, первое подобное перемирие между ними
на моей памяти.
Покидая это страшное место, я оглянул его и увидел, как Пьер
старательно расправляет простыню на теле Энни Чэпмен. Холмс тоже смотрел на
дурачка, и что- то мелькнуло в его серых глазах.
- Стараешься делать что можешь, - сказал доктор Мэррей несколько минут
спустя, - но в городе таких размеров, как Лондон, это все равно, что
пытаться отогнать море метлой. Море нужды и отчаяния.
Выйдя из морга, мы пересекли выложенный каменными плитами внутренний
двор. Доктор Мэррей провел нас через другую дверь в очень старое,
обшарпанное, но несравненно менее мрачное помещение.
Очевидно, когда то это длинное низкое каменное строение было конюшней -
отчетливые следы разделения на стоила сохранились до сих пор. По мере того
как здание вытягивалось, подобно железнодорожному полотну, стойла
расширялись, пока не превратились в некое подобие комнат. Надписи на
карточках обозначали спальни для женщин и для мужчин, амбулаторию с комнатой
для ожидания. Прямо перед собой мы увидели указатель "К часовне и столовой".
Занавеска прикрывающая вход в женскую спальню, была задернута, но вход
в мужскую спальню был открыт, и виднелись несколько железных коек, на
которых спали жалкие оборванцы.
В комнате перед амбулаторией ожидали три пациента, а в ней самой
расположился огромный, звероподобного вида субъект, такой грязный, как будто
он только что чистил трубы. Он сидел, угрюмо уставившись на хорошенькую
девушку, которая делала ему перевязку Одна его ножища покоилась на низенькой
скамеечке, и юная леди только что кончила бинтовать ее. Она распрямилась и
откинула со лба прядь темных волос.
- Он сильно порезал ногу осколком стекла, - сказала она доктору Мэррею.
- Селли, эти джентльмены - мистер Шерлок Холмс и его коллега доктор
Уотсон. Джентльмены, знакомьтесь - мисс Селли Янг, моя племянница и
незаменимая помощница. Не знаю, что было бы с приютом без нее.
Селли Янг протянула тонкую руку каждому из нас по очереди.
- Очень приятно, - сказала она спокойно и сдержанно. - Я слышала ваши
имена и раньше, но никогда не думала, что познакомлюсь с такими знаменитыми
людьми.
- Вы слишком великодушны, - проговорил Холмс.
То, что ока, проявив такт, упомянула и меня, было очень мило, и я
поклонился.
Доктор Мэррей сказал:
- Я пойду, Селли. Не покажешь ли ты мистеру Холмсу и доктору Уотсону
весь приют. Они, возможно, захотят посмотреть часовню и кухню.
Доктор Мзррей поспешно направился в сторону морга, а мы пошли за мисс
Янг, но не успели сделать нескольких шагов к двери, как Холмс внезапно
сказал:
- У нас мало времени, мисс Янг. Может быть, лучше завершить экскурсию в
следующий раз. Сегодня мы пришли сюда в чисто профессиональном качестве.
Девушка, как видно, не удивилась.
- Понимаю, мистер Холмс. Не могу ли я чем-нибудь помочь?
- Пожалуй. Некоторое время тому назад вы заложили одну вещь в ломбарде
на Грейт Хиптон-стрит. Припоминаете?
Без всяких колебаний она ответила:
- Конечно, это было не так уж давно.
- Если вы не против, то расскажите нам, как к вам попал набор
инструментов и почему вы заложили его.
- Извольте. Он принадлежал Пьеру.
Мне это показалось поразительной новостью, но на лице Холмса ни один
мускул не шевельнулся.
- Это тот бедняга, лишившийся рассудка?
- Печальный случай, - сказала девушка.
- Я бы сказал, безнадежный, - заметил Холмс. - Мы видели его несколько
минут назад. Не могли бы вы просветить нас относительно того, что с ним
произошло?
- Мы ничего не знаем о его жизни до появления здесь. А оно, надо
сказать, было драматическим. Однажды вечером я вошла со стороны морга и
застала его там.
- И что же он делал, мисс Янг?
- Абсолютно ничего. Просто стоял возле тела в том невменяемом
состоянии, которое вы, несомненно, заметили. Я отвела его к дяде. С тех пор
он находится здесь. Полиция его, очевидно, не разыскивает, ибо инспектор
Лестрейд не проявил к нему никакого интереса.
Я посмотрел на мисс Селли Янг с еще большим уважением. Поистине редкое
мужество! Поздно вечером девушка входит в склеп, застает там урода,
склонившегося над одним из трупов, и не бежит в ужасе!
- Это вряд ли может служить критерием, - начал было Холмс и замолчал.
- Прошу прощения, сэр?
- Так, случайная мысль, мисс Янг. Продолжайте, пожалуйста.
- Мы пришли к выводу, что кто-то проводил Пьера до приюта и оставил
его, как незамужние женщины оставляют своих младенцев. Доктор Мэррей
осмотрел его и обнаружил, что в свое время он перенес страшную травму - был
зверски избит. Раны на его голове зажили, по помрачение ума неизлечимо. Он
оказался безобидным существом и так трогательно жаждет быть полезным, что
сам смастерил себе койку. Мы, конечно, и не помышляем о том, чтобы отправить
его обратно в мир, где ему нет места.
- А набор хирургических инструментов?
- У него с собой был узелок с одеждой. Футляр был засунут туда -
единственная ценная вещь, которой он обладал.
- Что он вам рассказал о себе?
- Ничего. Он говорит с трудом - отдельные слова, которые едва можно
разобрать.
- Но его зовут Пьер?
Она засмеялась, и щеки ее чуть-чуть порозовели, что очень ей шло.
- Я взяла на себя смелость окрестить его так. На всей одежде были
французские ярлыки, и я нашла у него цветной носовой платок, на котором были
вытканы французские слова. Только поэтому и ни по какой другой причине я
стала называть его Пьер, хотя уверена, что он не француз.
- Как случилось, что вы заложили инструменты? - спросил Холмс.
- Очень просто. Как я вам сказала, у Пьера практически ничего не было,
а средства, которые мы тратим на общежитие, строго распределены. У нас не
было возможности снабдить Пьера всем необходимым. Вот я и подумала о наборе
хирургических инструментов. Вещь, несомненно, ценная, а ему она ни на что не
могла понадобиться. Я разъяснила ему свое предложение, и, к моему удивлению,
он усиленно закивал. - Она засмеялась. - Единственная трудность состояла в
том, чтобы заставить его принять вырученные деньги. Он хотел внести их в
общий фонд приюта.
- Значит, он еще способен на чувства, по крайней мере на чувство
благодарности.
- Это действительно так, - ответила Селли Янг. - А теперь, сэр, может
быть, вы ответите на мой вопрос. Почему вас интересует набор инструментов?
- Он был прислан мне неизвестным лицом.
Ее глаза расширились.
- Значит, кто-то его выкупил?
- Да. Нет ли у вас каких-либо соображений насчет того, кто мог это
сделать?
- Ни малейших. - Она задумалась и после паузы сказала: - Не обязательно
здесь должна быть какая-то связь. Я хочу сказать, что кто угодно мог увидеть
набор и купить его по дешевке.
- Когда набор попал ко мне, одного инструмента не хватало.
- Странно! Интересно, что же могло с ним случиться?
- Набор был полным, когда вы его заложили?
- Да.
- Благодарю вас, мисс Янг.
В этот момент дверь перед нами распахнулась и вошел мужчина.
- Ваша светлость! - воскликнул Холмс. - Наши пути вновь пересеклись!
Лорд Карфакс - это был он - удивился не меньше, чем мы. Можно даже
сказать, что он был в полной растерянности. Молчание прервала Селли Янг.
- Вы знакомы?
- Мы имели честь познакомиться только вчера, - сказал Холмс, - в
резиденции герцога Шайрского.
Лорд Карфакс наконец обрел дар речи. Повернувшись к Холмсу, он сказал:
- У меня гораздо больше причин находиться здесь, чем у вас,
джентльмены. Я провожу здесь много времени.
- Лорд Карфакс - наш добрый ангел, - сказала Селли восторженно. - Он
так щедро жертвует свои деньги и время, что приют принадлежит ему столько
же, сколько нам. Вряд ли он уцелел бы без его помощи.
Лорд Карфакс вспыхнул.
- Вы преувеличиваете, дорогая.
Она с нежностью прикоснулась к его руке. Глаза ее блестели. Но вскоре
взгляд ее потускнел и настроение резко изменилось.
- Вы слышали, лорд Карфакс? Еще одна.
Он грустно кивнул головой.
- Неужели это никогда не кончится? Мистер Холмс, не решили ли вы
применить свои таланты в поисках Потрошителя?
- Посмотрим, как будут развиваться события, - отрывисто сказал Холмс. -
Мы отняли у ваг много времени, мисс Янг. Надеюсь, мы еще увидимся.
Мы поклонились и пошли к выходу.
Наступил вечер, и редкие фонари Уайтчэпела мерцали на безлюдных улицах,
скорее сгущая, нежели рассеивая тени.
Я поднял воротник.
- Признаюсь, Холмс, что жаркий камин и чашка горячего чая...
- Берегитесь, Уотсон! - вскричал Холмс, отличавшийся более быстрой
реакцией, чем я. Минуту спустя мы отчаянно отбивались от трех хулиганов,
которые выскочили из темного двора и напали на нас.
Я увидев, как сверкнул нож, и один из них крикнул: "Вы займитесь тем
длинным!" После чего я остался один на один с третьим бандитом, но этого
было вполне достаточно, поскольку в руках у него был нож. Ожесточенность его
нападения не оставляла сомнения в его целях. Хорошо, что я сразу же резко
повернулся в его сторону, но трость выпала у меня из рук, и он наверняка
всадил бы в меня нож, если бы, спеша сбить меня с ног, не поскользнулся и не
стал падать на меня, ловя руками воздух. Движимый инстинктом самосохранения,
я ударил его коленом. Было даже приятно ощутить боль в бедре и колене от
этого удара. Бандит взвыл и, шатаясь, отступил. Кровь потекла у него из
носа.
Холмс сохранил и трость и присутствие духа. Уголком глаза я увидел его
первый акт обороны. Пользуясь тростью как мечом, он ударил хулигана, который
находился ближе к нему. С отчаянным воплем тот упал.
Больше я ничего не видел, потому что мой противник снова бросился на
меня. Мы схватились не на шутку и в конце концов повалились на булыжную
мостовую. Мой противник был крупный, сильный детина, и хотя я изо всех сил
сдавил его руку, лезвие рожа неумолимо приближалось к моему горлу.
Я уже готов был вручить свою душу создателю, когда трость Холмса
обрушилась на моего противника. Глаза его закатились. Я с трудом освободился
от груза его тела и привстал на колени. В этот момент один из двух
хулиганов, напавших на Холмса, завопил от ярости и боли, и кто-то из них
крикнул: "Бежим, Батч! Эти типы больно здоровы!" Они подняли моего обидчика,
и вся троица исчезла во тьме.
Холмс стоял на коленях, склонившись надо мной.
- Уотсон, вы целы? Он не пырнул вас ножом?
- Ни царапины, Холмс, - успокоил я его.
- Если бы вас ранили, я этого никогда не простил бы себе.
- А как вы, старина?
- Только слегка задета голень. - Помогая мне встать, Холмс угрюмо
добавил: - Я настоящий идиот. Меньше всею я ожидал нападения. Характер дела
быстро меняется.
- Не упрекайте себя. Откуда вы могли знать.
- Моя профессия состоит в том, чтобы знать.
- Вы так быстро сориентировались, что обратили их в бегство, хотя все