Кук Глен Чарльз. Жалкие свинцовые божки

   Потом я осторожно заглянул в переднюю. Совушки куда-то подевались. Может, улетели вместе с попугаем. Признаться, их отсутствие меня не удивило.
   Я направился в комнату Покойника:
   – Где Кэт?
   – Спит наверху.
   Четырнадцатый застыл в неподвижности на подлокотнике кресла. Сарж с Рохлей внимательно его разглядывали. Занятно.
   – А совы?
   – Улетели. Им стало скучно. Однако они вернутся. Боюсь, бедные девочки настолько глупы, что не смогут придумать, куда бы еще слетать.
   – Пускай возвращаются. Посидим, потолкуем...
   – Фи, Гаррет!
   – Я думал, ты держишь дом на замке, – заметил Морли.
   – Ты же меня знаешь. Я всегда готов помочь бездомным.
   – Ну да. Двуногим бездомным женского пола, желательно не старше двадцати пяти.
   Я повернулся к Саржу с Рохлей:
   – Привет, ребята. Как делишки? Все в порядке?
   – А то. Знал бы ты, с какими чуваками приходится возиться. Все из себя, носы кверху, круче некуда.
   – Понимаю. И сочувствую.
   – А эти хмыри из «Зова»... Прикончить бы парочку...
   Морли многозначительно прокашлялся.
   – Босс, мы вам тут нужны? – Рохля боязливо покосился на Покойника. Почему-то в присутствии логхира все, у кого нечиста совесть, начинают нервничать.
   – Подождите на улице. Заодно присмотрите за гроллями, чтобы они не устроили очередную драку. – Дотс пожал плечами. – Стоит выйти из дома, обязательно встретится какой-нибудь кретин, который с ходу начинает приставать к Дорису с Маршей.
   Полагаю, эта проблема со временем разрешится сама собой. К тому же гролли занимаются полезным делом – избавляют человечество от тупиц.
   – Чтобы с этим справиться, не хватит всех на свете гроллей, гоблинов и троллей. – Морли ткнул пальцем в сторону мешков. – Я выкопал твой клад.
   Судя по его виду, сам он ничегошеньки не выкапывал. Чем дальше, тем больше Дотс заботился о справедливом разделении труда между начальниками и подчиненными.
   – Я смотрю, свою долю ты уже забрал, – заметил я, чтобы позлить его.
   Он бросил на меня тот самый взгляд, которого я ожидал. Ни дать ни взять маленький мальчик, застигнутый с банкой варенья в руках.
   – Я заплатил парням, Гаррет. Они бесплатно не работают.
   Лишь глупец станет за бесплатно выкапывать клад. Честно говоря, я немало удивился тому, что сокровища очутились в конечном итоге у меня дома.
   Я порылся в мешках с таким видом, будто знаю, что делаю. Морли вряд ли догадывается, что я не имею ни малейшего понятия о ценности клада.
   – Чем валять дурака, спросил бы лучше у партнера, – проворчал Морли.
   И лишить себя удовольствия? Ну уж дудки.
   – Он не партнер, а квартиросъемщик. Знаешь что? Ты мне здорово помог, поэтому я сделаю тебе подарок. Шикарный подарок. Ты не найдешь ничего подобного не только в Танфере, но и в целом свете.
   – Не старайся, попугая обратно не возьму.
   Черт! Все научились читать мысли.
   Когда хочет понадоедать, Покойник начинает силой мысли двигать предметы. Мешки с сокровищами зашевелились, что-то звякнуло.
   – Кажется, там мышка.
   – Слушай, как ты узнал? – спросил Морли. – Такой клад, да еще в городе...
   – Мне поведала о нем одна дама, которая видела, как его закапывали. Она таким образом заплатила за работу. – Которую я, между прочим, не доделал.
   Морли явно не поверил.
   – Гаррет, там нет ни одной современной монеты.
   – Он прав. В мешках предметы, которые мы просто не сможем продать.
   – Чего?
   – В мешках находятся венцы, скипетры и прочие регалии, которые королевская власть присвоит, как только о них узнает.
   – Чего? Да в ту пору не существовало никакой Каренты! Даже Империя еще не возникла! Ни один крючкотвор не сможет...
   – Сможет, Гаррет. Сможет.
   – Извини, что-то я в последнее время поглупел. – Где замешана власть, о логике, праве и справедливости можно забыть. Все зиждется на том, что корона располагает большим количеством мечей, нежели кто бы то ни было. – Морли, ты своим орлам заплатил нормальными деньгами?
   Дотс утвердительно кивнул:
   – К твоему сведению, это не первый клад, который мне довелось выкопать. Тебе придется переплавить сокровища. Я знаю, кто может помочь.
   Естественно. За умеренную плату Морли сведет меня с кем угодно.
   Вот так сегодня делаются дела.
   – А я знаю тех, кого старинные монеты интересуют сами по себе. Остальное, кстати, можно продать все вместе.
   – Думаю, не стоит рисковать. Вдобавок многие из предметов имеют не только материальную ценность.
   – Да их никто не помнит. Они столько лет провалялись в земле.
   – Спрячь мешки под мое кресло. И заплати мистеру Дотсу то, что ему причитается.
   – Не переживай. Я его просто подначиваю.
   – Знаю, и мистер Дотс тоже догадывается. Убраться нужно по той причине, что скоро к нам пожалуют гости, которые, заметив мешки, могут проявить ненужное любопытство.
   – Чего? – Я принялся заталкивать мешки под кресло. Морли помогал, одновременно набивая свои карманы. Ведь знает, стервец, что обидел меня! – Какие еще гости, старый хрыч? – Я не представлял, кто способен протолкаться сквозь толпу на моем крыльце.
   Тем не менее кто-то постучал в дверь.
   – Священники, – коротко ответил Покойник.
   Помогите!

59

   К нам явилась целая шайка, причем некоторые были вооружены. По настоянию Покойника я впустил нескольких в дом. Они не производили впечатления людей, которые часто выходят в город. Возможно, этим объяснялось их число и наличие оружия.
   – А кто остался за главного, парни? Смотрите, вернетесь, а воры вынесли все, кроме черепицы.
   Самый старый из священников, такой дряхлый, что его в пору было носить на руках, прищурился, хмыкнул, порылся в складках своего балахона, извлек очки из толстого тенхагенского стекла. Дрожащими руками в старческих пятнах взгромоздил стекляшки себе на нос, сдвинул чуть вниз и, откинув голову, принялся меня рассматривать. Снова хмыкнул и произнес:
   – Вы, должно быть, Гаррет.
   Голос никак не соответствовал его наружности. Сочный, громкий, как у человека, привыкшего отдавать распоряжения. Мне казалось, я знаю всех заправил Четтери, но этого типа я видел впервые.
   – Боюсь, у вас передо мной преимущество, отец.
   Старик сильнее запрокинул голову:
   – Мне говорили, что вы – греховодник. Может даже статься, еретик.
   Я не стал спорить. Те, кто так говорил, безусловно, правы. Но кто они такие? В свое время у меня возникло одно недоразумение с парнями из Четтери, но я думал, что о нем давно забыто. Похоже, нет. Похоже, святым больше нечего делать, кроме как следить за мной и сообщать о моих выходках жрецам.
   – Я Мелтон Карнифан. – Старик выдержал паузу и, видя мое равнодушие, прибавил: – Секретарь Его Святейшества.
   – Усек, Мел. – Надо же! Какая честь, елки-моталки! Епископ Мелтон Карнифан был из тех людей, которые пользовались неограниченным доверием наших властителей. Его опасались сами церковники. Пожалуй, больший страх внушал только Великий Инквизитор со своими веселыми молодцами.
   Всякая уважающая себя религия должна внушать верующим страх.
   Как верно заметил брат Мелтон, я отрекся от церкви. А события последних дней лишний раз подтвердили правильность моего решения.
   – Предположим, я польщен. Вы явились всей толпой, чтобы вернуть меня в лоно церкви. Угадал?
   Карнифан улыбнулся. У него было чувство юмора, пускай весьма своеобразное, живое, как искусственные цветы. Вероятно, нагляднее всего оно проявлялось, когда добрый епископ на пару с инквизитором растолковывал очередному еретику всю глубину его греха.
   – Мистер Гаррет, спасение вашей души меня ничуть не заботит. Из вашего досье следует, что даже если вы обратитесь в истинную веру, церковь от этого нисколько не выиграет. Скорее наоборот.
   Молодец, догадливый.
   – Неужели вы хотите вернуть мне деньги, которые исправно платила церкви моя матушка? – На всякий случай я велел себе заткнуться. Возможно, эти парни вовсе не такие крутые, как они себя мнят, но отравить мне жизнь им труда не составит. Религиозные разногласия – отличный повод к суровым мерам.
   – Нет, мистер Гаррет. Вовсе нет. Дело в том, что Его Святейшество видел сон. Точнее, ему было видение, он в тот момент не спал.
   – Кажется, я знаю, какое. Святой Шаромыга обнял старичка за плечи и велел ему сыграть со мной в триктрак.
   У Карнифана отвисла челюсть. Попал! Пару-тройку секунд он только пыхтел да отдувался. Двое священников помоложе (я впустил в дом только троих) придвинулись к нему, чтобы подхватить, если у него вдруг подкосятся ноги. Впрочем, притронуться к епископу они не посмели.
   – Приведи их ко мне, Гаррет.
   Отличная мысль!
   – Не хотите ли присесть? В ногах правды нет.

* * *

   Они покорно последовали за мной. Ха!
   Даже если вы слышали о Покойнике, даже если считаете себя пупом земли, на того, кто видит логхира впервые, он производит неизгладимое впечатление. Епископ застыл в дверях. Чтобы окончательно сбить с него спесь, я пояснил:
   – Ловит все мысли до единой. В особенности те, которые норовят скрыть. Так что он наверняка узнает, о чем вы думаете.
   – Гаррет!
   – Переходите к делу, епископ, – продолжал я, не обратив внимания на мысленный окрик Покойника. – Учтите, в последнее время я общался исключительно с богами, которые довели меня до белого каления.
   – Гаррет, он у нас в руках. Ты вывел его из себя. Этот церковник почти полностью отвечает твоему циничному представлению о том, каковы на деле священники. Впрочем, неверие епископа изрядно поколебали недавние события. Похоже, святой Шаромыга явился не только Его Святейшеству.
   – Чего? – Пожалуй, мне в пору было присуждать награду за сообразительность.
   – Епископ Карнифан явился сюда по поручению. Однако он преследует и собственную цель – убедиться, что его неверие вполне обоснованно... Ага! Он решил быть откровенным, ибо понял, что люди не в состоянии обмануть логхира.
   Вранье. Любой может навешать логхиру лапшу на уши, если знать, как. А также иметь желание и каждый день практиковаться.
   Епископ Карнифан подковылял к моему креслу, осторожно сел, сложил руки на коленях. Он выглядел образцом священника и прекрасно это сознавал. Подобный образец насквозь пропитанная цинизмом церковь культивировала на протяжении столетий.
   – Камов, Бондюран, – произнес епископ. – Подождите в коридоре.
   Лица молодых священников выразили недоумение.
   – Я хочу побеседовать с мистером Гарретом наедине.
   – Он желает удовлетворить свое любопытство.
   Краешком сознания я уловил фразу Покойника, предназначавшуюся Дину: братья Камов и Бондюран выходят из комнаты, не позволяй им бродить по дому.
   Едва за молодыми священниками закрылась дверь, я сказал:
   – Они существуют на самом деле. Все до единого, от крошечных духов до верховных божеств. Им плевать, что мы о них думаем, но они гневаются на священников и жрецов, которые дурачат верующих.
   У епископа вновь отвисла челюсть. Он испепелил взглядом Покойника, искоса поглядел на Морли, подпиравшего шкаф и похожего на манекен в лавке модной одежды. Я сознательно не представил Дотса и не собирался объяснять, с какой стати Морли присутствует при разговоре.
   Покойник велел мне не отвлекаться.
   – Вы хотите узнать, что произошло вчера вечером? Получить сведения из первых рук, от парня, который беседовал с богами? Желаете погреть на этом руки? Я вас не виню. На вашем месте я бы тоже растерялся.
   Покойник решил не отставать. Внезапно в моем сознании стали одно за другим возникать события последних дней: его высокомудрие перекачивал их напрямую в мозг епископа.
   Он не упустил ни малейшей подробности. Выдоил меня до дна, обрушил на старого доброго епископа все мои чувства, все мои мучения. Пытка продолжалась не больше часа. Я страдал не слишком сильно, поскольку уже через все это проходил, а вот на старика было жалко смотреть. Зато Карнифан почувствовал на собственной шкуре, каково смертному в компании богов.
   Нет, нельзя так жестоко обходиться с человеком, пусть он и законченный атеист.
   Морли, поглаживая подбородок, задумчиво наблюдал за страданиями Карнифана. Его Покойник пощадил.
   – Все. Не спеши, Гаррет. Пусть епископ придет в себя.
   Ждать пришлось недолго. Взгляд Карнифана стал осмысленным.
   – Это правда? – спросил епископ.
   – Неужели я, по-вашему, способен придумать такую чушь? Правда чистейшей воды.
   – Я не могу вернуться вот так...
   – Состряпайте какую-нибудь историю. – Он не понял. – Посудите сами, кто вам поверит?
   Наконец до него дошло, и он усмехнулся.
   – Вы правы. Никто не захочет поверить.
   – Что вам было нужно?
   – Вовсе не то, что я получил. Я был уверен, что всему виной какой-то катаклизм, и предполагал, что мы сумеем тем или иным образом обратить случившееся на пользу церкви. Но вы убедили меня в том, что боги действительно существуют. Все, даже те, о которых я никогда не слышал. Кроме того, мне стало ясно, что иметь богов – гораздо хуже, чем не иметь их вовсе.
   Я мысленно согласился с ним.
   – Но вера в то, что они существуют, приносит утешение множеству людей.
   – А меня не утешает, а тревожит. Сегодня воистину тяжелый день, мистер Гаррет. – Глаза епископа сверкнули. – Насколько я понимаю, до конца еще далеко? Остались некие оборванные нити, следы, ведущие в никуда... Так?
   Я потер лоб. Сколь прекрасной была моя жизнь, когда я беспокоился лишь о том, чтобы не доставить неприятностей танферским паханам! Перед моим мысленным взором возникли холмы Бохдан Жибак. Десять тысяч теней на склонах холмов, и каждой из них теперь известно, кто такой Гаррет. Терпеть не могу привлекать внимание публики с Холма. Что уж говорить о богах. Сами понимаете, насколько это опаснее.
   А внимание я привлек, иначе этот паршивый епископ не пожаловал бы ко мне в дом. Святой Шаромыга, представитель Комитета... Небось, такой же святой, как брат Карнифан. А вдруг священникам и жрецам всех без исключения культов, обретающихся на улице Богов в Квартале Грез, были видения со мной в главной роли? Что тогда?
   И что, если они все заявятся ко мне за словами мудрости, как будто я не сыщик, а пророк?
   – Черт! Какая перспектива! – воскликнул я, размышляя вслух. – Я бы мог...
   Морли с Карнифаном недоуменно воззрились на меня. А Покойник хмыкнул.
   – Жаль, что у тебя неподходящий склад ума. Было бы забавно разыграть пророка – особенно если бы нам удалось какое-то время поддерживать контакт с богами.
   – Меня все больше привлекает предложение Вейдера. – Я повернулся к епископу. – Брат. То есть отец. То есть епископ. Короче говоря, не хочу показаться грубияном, но я очень устал, а ваше общество несколько утомительно.
   – Наверно, стоило бы привлечь мистера Плеймета, – гнул свое Покойник. – Ведь он собирался принять сан. – Мой партнер такой же циник, как я. По-видимому, даже тот факт, что боги и впрямь существуют, не поколебал его скептицизма.
   – Если мы закончили, я готов пожелать вам счастливого пути. – Чтобы скрасить впечатление от своих слов, я заговорщицки подмигнул епископу. – И, пожалуйста, передайте всем в Квартале Грез, что ко мне соваться бессмысленно. Я вышел из игры.
   – От Нога не скрыться.
   Я подскочил на целый ярд и лишь потом уловил злорадство Покойника.

60

   Карнифан удалился вместе со свитой. Казалось, по Макунадо шествует небольшая армия. Посмотрев в глазок, я увидел рыжеволосую, наблюдавшую за священниками.
   – Эй, старый хрыч, объясни-ка, что происходит?
   – Епископ, как, вполне возможно, и многие другие служители культов, ошибочно предположил, что тебе отведена главная роль в текущих событиях, куда более предпочтительная, нежели на самом деле. Поставив себя на его место, ты поймешь, почему церковники столь склонны к поспешным допущениям.
   – Думаешь, ты что-нибудь объяснил?
   – Ты оказался в невыгодном положении. Мы имеем дело с людьми, привыкшими принимать существование богов за выдумку, которая отлично служит их целям. Но твоя встреча с богами доказала, что те существуют в действительности. Кроме того, боги проявили себя узкомыслящими, довольно жалкими существами, не слишком отличающимися от смертных. И все это благодаря тебе.
   – Слава меня не пугает.
   – Могут возникнуть осложнения.
   – Не забывай, я – известный циник. Могу нести что заблагорассудится, но доказательств у меня нет. Если даже я заставлю вступиться за себя какого-нибудь бога вроде Ано, большинство мне не поверит. Знаешь, великое чудо религии состоит в том, что прагматики с готовностью принимают самые нелепые посылки и самые невероятные выводы.
   – Дело не в верующих, а в тех, кто наживается за их счет. Ведь благосостояние священников и жрецов напрямую зависит от тех, кто верит в богов.
   – Что за чертовщина тут творится, Гаррет? – справился Морли.
   Мы пропустили его вопрос мимо ушей.
   – Чего-чего? – переспросил я, в очередной раз демонстрируя остроту ума.
   – Проблема заключается не в человеке с улицы. У него хватает других забот. Где раздобыть побольше денег, как избежать уличных стычек... Священники и жрецы, решившие, что мы покушаемся на их кусок хлеба, представляют угрозу до тех пор, пока не поймут, что они нам безразличны...
   – Говори за себя. – Я бы с удовольствием намял бока всей этой шатии. Бандиты под личиной святош. – Между прочим, Адет вернулась.
   – Знаю. Кстати сказать, мы еще не изобрели то приспособление, которое нам наверняка понадобится.
   – Чего? – Похоже, у меня появилось любимое присловье.
   – Я разумею ловушку для богов.
   – Ха-ха. Что ты вытянул из Кэт, признавайся.
   – Эта девушка не так проста, – глубокомысленно изрек Покойник.
   Морли направился к двери.
   – Пойду, пожалуй. Все равно я тут не нужен.
   – Ошибаетесь, мистер Дотс. Наберитесь, пожалуйста, терпения. Нам с Гарретом необходимо обсудить неотложные дела.
   Загадочная фраза, верно? Морли с видом мученика вновь прислонился к шкафу.
   – Если хочешь, закрывай свою лавочку и иди ко мне в домоправители. Я тебе все расскажу – после того как мы разберемся в оборванных нитях.
   Морли пристально поглядел на меня. В уголках его рта зародилась лукавая усмешка.
   – У тебя всегда полным-полно оборванных нитей, Гаррет. А знаешь, почему? Потому что ты не приспособлен к жизни. Корчишь из себя циника, а стоит тебе встать перед выбором, как выясняется, что ты искренне веришь в торжество доброты – несмотря на то, что каждый день возишься в грязи и давным-давно вымазался с головы до ног.
   – Любому человеку нужен нравственный идеал, Морли. Иначе как убедить себя, что ты хороший? Грязь потому и грязь, что ее так называют.
   – Следовательно, те, кто в ней бултыхается, не несут ни за что ответственности. Им незачем думать, их дело – действовать.
   Великие небеса, до чего дошло – бандит с большой дороги защищает закон и порядок!
   – Чего ты взъелся?
   – Да потому, что ты вечно все усложняешь.
   – Дурное наследство. Моя матушка могла часами костерить кого угодно, однако всегда находила в людях что-нибудь хорошее. Она могла придумать оправдание даже для отпетого мерзавца.
   – Спор, который вы завели, длится не один десяток лет. Но у нас нет времени на подобные развлечения. Мистер Дотс, не хотите ли присоединиться к мистеру Тарпу и мисс Торнаде...
   На этом месте я перестал слышать Покойника, уловил только, что он упомянул о Слави Дуралейнике. Ну почему он не может забыть о Слави Дуралейнике, о Кантарде и обо всем прочем? Почему не может заняться делом? Думаю, через пару недель все закончится. Тогда мы разбежимся: он углубится в свои размышления, я примусь дегустировать новые сорта пива, а Дин перестанет сновать к двери и обратно и займется своими прямыми обязанностями.
   Интересно, мелькнула у меня шальная мысль, сколько стоит сотворить заклинание, которое не позволяет отыскать дом по указанному адресу?
   – От Нога не скрыться, – напомнил мне Покойник.
   – Знаю. Морли, забирай свою долю и выматывайся. Иди к своим новым дружкам, подавай им коктейли с морковным соком и биточки из свеклы и заколачивай бабки.
   Дотс, естественно, не мог не воспользоваться случаем и довольно пространно объяснил, насколько лучше я стану себя чувствовать и насколько приятнее будет со мной общаться, если я позволю ему составить для меня особую диету, целиком и полностью отвечающую потребностям моего организма.
   – Извини, но мне нравится быть старым брюзгой Гарретом, который поглощает отбивные с кровью, а кроличью еду оставляет кроликам, чтобы они были вкуснее и питательнее в зажаренном виде.
   – Насчет брюзги – это ты правильно сказал, Гаррет. Большей частью ты поглощаешь овощи в жидком состоянии. К несчастью, в пиве практически не содержится элементов, которые необходимы...
   – Зато у тебя этих элементов полным-полно. Вон, из ушей торчат.
   Морли кисло улыбнулся и приложил два пальца к виску, как бы отдавая честь.
   – Старый хрен. – Он повернулся к Покойнику. – Тебе еще что-нибудь от меня нужно?
   Выяснилось, что Покойнику надо о многом с ним потолковать, правда, к делам насущным это никак не относится. Я бы, пожалуй, не стал слушать, если бы разговор не касался отчасти моего будущего.

61

   Морли ушел. Поразмыслив, я спросил у Покойника:
   – По-твоему, все настолько плохо?
   – Неприятности только начинаются, а люди гибнут каждый день. И Слави Дуралейник как-то в этом замешан. Быть может, сам того не подозревая.
   – Ты по-прежнему убежден, что он в городе?
   – Он либо в Танфере, либо где-то поблизости. У меня нет ни малейших сомнений. На прошлой неделе ты подобрался к нему почти вплотную.
   – Чего?
   Покойник прочел мои мысли и понял, что я имел в виду.
   – Слави Дуралейник уверен в собственных силах. Это подтверждают все, кто с ним встречался. К тому же, по сообщениям свидетелей, он не скрывает своего презрения к карентийским властям. Он знает лишь тех, с кем сталкивался в Кантарде. А там его научили уважать серьезных противников, к каковым наших местных правителей и чародеев он не относит. Короче, Слави Дуралейник полагает, что в Танфере ему ничто не грозит.
   – У меня такое чувство, что нашего приятеля поджидает парочка неприятных сюрпризов. – Далеко не все наши правители получили свои посты по наследству; вдобавок некоторые из них еще не слишком оторвались от действительности (хотя большинство, конечно, только и знает, что любоваться своим отражением в зеркале).
   – Вот именно. В таком случае полагаться следует лишь на Шустера и ему подобных. Лишь они способны предотвратить катастрофу.
   – Ты думаешь, Слави Дуралейник попытается захватить власть?
   – Все возможно. Как я уже сказал, он не страдает от недостатка уверенности. К тому же он знает, что его когда-то считали народным героем. Может статься, он полагает, что простые карентийцы примут его как спасителя.
   В Кантарде во время войны так и случилось. Аборигены, уставшие от бесконечных склок между двумя насквозь прогнившими империями, провозгласили Слави своим королем.
   Черт возьми, он был моим кумиром, ибо не церемонился с властями предержащими и не терпел некомпетентности и взяточничества. Без Слави нам бы не удалось одержать победу в Кантарде. Этого не сможет отрицать никто, ни сам король, ни простой солдат (хотя роль Дуралейника каждый из них объяснил бы по-разному). Среди власть имущих друзей у него не было. А догадайтесь, кто платит тем парням, которые пишут историю великой войны?
   – Честно говоря, не хочется верить в то, что он такой хладнокровный и беспринципный сукин сын.
   – Он ненавидит карентийскую аристократию ничуть не меньше венагетской.
   С того самого момента, как перешел на нашу сторону, Слави Дуралейник вполне сознательно и систематически унижал, оскорблял и третировал венагетских генералов, чародеев и правителей, которые некогда нанесли ему кровную обиду.
   – Может, он не разобрался в карентийском характере? Хотя вряд ли, раньше он ошибок не допускал...
   – Ты прав. Он не понял, что карентийцы привязаны к своему королевскому роду и своим аристократам, несмотря на то, что регулярно их приканчивают.
   Вообще-то аристократы сами приканчивают друг друга. В эти дни на улицах полным-полно пламенных революционеров, но даже отъявленнейшие из них, насколько мне известно, не смеют покушаться на государственный строй, то бишь на монархию.
   Точнее, кое-кто покушался. Но то были не люди. И угадайте-ка, кстати, кого поносили больше всего?
   – Скоро вернутся мисс Торнада и мистер Тарп, но время еще есть, и я могу рассказать тебе о последних подвигах Слави Дуралейника.
   – Сказать по правде, меня гораздо больше интересуют подвиги знакомых тебе божеств. Вполне возможно, эти боги, вкупе с богинями, уберегут нас от надвигающихся неприятностей.
   Покойник неохотно признал, что в моих словах есть доля истины.
   – Ты следишь за Адет?
   – Я ощущаю ее присутствие.
   – Если я выйду, ты сможешь что-нибудь с ней сделать?
   Он не ответил. А когда я уже собрался его пихнуть, произнес:
   – На то и храбрость, чтобы ее испытывать.

62

   Я посмотрел в глазок. Адет доблестно несла вахту. Мое и без того невысокое мнение о богах усугубилось. Эта богиня даже не подозревала, что за ней наблюдает смертный.
   Может, она попросту не верила, что такое возможно? Тот, кто верит в свое всемогущество, зачастую оказывается слеп к очевидному.