Кукаркин Евгений. 37-й пост

   День прошел в непрерывных заботах, необходимо было усилить оборону, укрепить окопы, провести постановку мин, перетащить подбитый танк на новое место и обложить его камнем. В обед собрал офицеров у артиллерийского ровика.
   - Старший лейтенант Костров, - это я обратился к замполиту, поделитесь, что вы добились от пленных, которых мы привезли с собой.
   - Значит так. Дороги, хоть мы и считается, что их контролируем, на самом деле давно поделены между полевыми командирами, которые решают на своих участках приемы партизанской войны. От Нордек-Гол до 37 поста дорогу держит командир Максур, весьма неприятная и подлая личность. 146 нападений на колонны, все время держит в непрерывном напряжении наши посты и воинские части. Год тому назад пытались его выловить, проведя операцию на уничтожение всего банд формирования, но безуспешно. В этом году, мы уже это сделать не в силах. Сейчас он усилился за счет добровольцев и новой техники и вооружения, как ни странно, нашей техники и наших вооружений, причем более современной и высшего качества.
   - Что за дурацкая война, - не выдерживает лейтенант Хворостов, - какая же сволочь, помогает им воевать против нас своим же оружием.
   - Спокойно, - останавливаю я пытающихся возмутиться офицеров. Продолжайте дальше, товарищ старший лейтенант.
   - Эти пять человек, которых удалось задержать на дороге, принадлежали к банде командира Максура.
   - Это же не его район, - удивился Хворостов.
   - Правильно. Он их направил в другой район, чтобы усилить борьбу, а заодно прощупать реакция полевого командира, который вяло проводил здесь операции.
   - Но это не его вина, мы не даем им развернуться.
   - Это так.
   - Так что нам с ними делать? Мы же их с Собиновым не отправили в Кабул...
   - Во первых, места в колонне не было. Не рассчитывали на этих мерзавцев. Во вторых, это как решит командир поста. Расстрелять их или отправить с ближайшим транспортом.
   Все смотрят на меня.
   - Я пока их подержу под арестом.
   - Кстати. Один из арестованных - родной брат Максура.
   - Вот это весьма приятная новость.
   Только к вечеру я столкнулся с Ковалевой. Она одна стояла в окопе и тоскливо смотрела на солнце.
   - Лейтенант...
   Она быстро встряхнулась.
   - Я слушаю вас, товарищ старший лейтенант.
   - Мы с вами здесь служим вместе и мне кажется неудобно называть друг друга по званиям. Конечно, вы вправе отказаться и мы скатимся на официальный тон, но возможен и другой вариант, просто будем звать друг друга по имени, когда рядом нет подчиненных. Меня звать Игорь...
   Она мучительно соображает сказать или отказать.
   - Хорошо. Меня зовут Галя.
   - Галя, извини меня за тот случай с бронетранспортером. Я понимаю, что нельзя офицеру делать замечание перед подчиненными, да еще перед женщиной -офицером.
   - Я сама виновата. Это вы извините меня.
   - У вас сегодня вечером не будет пары часов, заглянуть к нам попить чая. Замполит хороший парень, он даже играет на гитаре, я ее у него видел...
   - Я зайду.
   - Ждем вас...
   В нашу щель помимо врачихи и замполита, втиснулся лейтенант Хворостов.
   - Господа офицеры, можно к вам присоединиться.
   - Залезай, если сможешь.
   - Смогу.
   И он смог, забравшись почти ко мне на колени. Мы только что выпили чай с ромом, который я перед отъездом купил в Кабуле. На чемодане Кострова еще стоят пустые стаканы и развалена пачка карт.
   - Ну и дух у вас.
   - На глотни, может не будем ему разбавлять это пойло чаем, - предлагает замполит.
   Он наливает немного рома в стакан и передает лейтенанту. Хворостов выпивает залпом и морщится.
   - Действительно пакость, но за горло берет. Давайте сыграем для начала в подкидного.
   - А для конца? - улыбается Ковалева.
   - Там видно будет.
   - Э... нет. В подкидного и не больше.
   - Вот так всегда. Хочу разогнаться и не дадут. Чур, я сдаю.
   Угол палатки отгибается и появляется лицо часового.
   - Товарищ старший лейтенант, вас там просят ...
   - Ну-ка, увалень. Пусти мои ноги и помоги выбраться, - прошу я Хворостова.
   - Вот так всегда, - повторяется лейтенант. - Хочу разогнаться и не дают.
   Сначала он выползает за палатку, потом я.
   - Что там? - спрашиваю солдата.
   - В ПНВ деревня видна, там движение.
   Мы все втроем идем на пост. Я первый заглядываю в окуляр. На темно зеленом фоне выделяются строения и подвижные точки, за которыми тянется светящийся след. Присмотревшись, увидел мужчин с оружием. Какой то отряд входил в деревню. За мной в окуляры смотрит Хворостов.
   - Это что то новое, - говорит он. - Либо они нарушат наше молчаливое мирное согласие, либо это акт демонстрации силы.
   - Может это будет комбинированный удар. С гор и от сюда. Надо усилить наблюдение за горами.
   Только солнце поднялось над нами, с запада послышался грозный гул.
   - Наши идут, - закричал кто то из солдат.
   Афганское селение и шоссе сразу вымерли. Даже собаки затихли и прекратили лаять. На пост вылетел бронетранспортер- разведчик.
   - У вас все в порядке? - из люка высунулся сержант.
   - Да.
   - А дальше?
   - Нормально.
   - Тогда, пока.
   Машина покатила по шоссе
   - Вот почему на нас не напали сегодня, - зевает Хворостов. - В сторону Кабула идет танковый полк из Герата. Наши полностью очищают западный Афганистан.
   Вскоре мимо поста пошли танки, вперемежку с грузовиками и бронетранспортерами. Все наши сооружения, вся земля задрожала, мы с тоской глядели на это отступление.
   К посту подъехал газик. Из него вылез полковник и поманил меня к себе.
   - Вы старший?
   - Так точно, старший лейтенант Бекетов.
   - Как дорога?
   - До Кабула с такой техникой дойдете спокойно.
   - Там сзади еще остался сборный мех полк. Выедет через два дня. Он последний. Так что если будет тяжело, вызывайте авиацию.
   - А когда мы эвакуируемся?
   - Этого я не знаю. Пока вы запираете две дороги, вы здесь нужны.
   - Но у нас мало огневой поддержки. Если на нас навалятся, нам пост не удержать.
   - Ни чем не могу помочь. Вызывайте авиацию. Там наверху знают о вас. До встречи, товарищ старший лейтенант.
   Он отдает честь и газик отъезжает.
   К вечеру дорога затихает. Солнце еще не зашло и вдруг мы через громкоговоритель со стороны деревни услышали ломанную русскую речь.
   - Рюски... Московиты... Командир Максур говорить хочет с главным.
   - Чего это они? - удивляется Хворостов. - Это в первый раз. Может мне сходить?
   - Не надо. У нас есть матюгальник?
   - Нет.
   - Тогда придется кричать. Кто там у нас горластый?
   - Давайте я и крикну.
   - Спроси их, где встречаемся.
   - Максур, - орет Хворостов, - где встречаться?
   - На дороге.
   - Скажи. Что согласны.
   - Согласны, - как попугай орет Хворостов.
   Из деревни вышло четыре человека и пошли к шоссе.
   - Я тоже выхожу, где переводчик? - спросил я стоящих рядом со мной офицеров и солдат.
   - Я здесь, - запищал худенький солдат.
   - Пошли.
   - Старлей, возьми еще двух солдат, - просит Хворостов.
   - Не надо. Луче держите нас под прицелом.
   - Я уже предупредил снайперов.
   Мы выходим на дорогу прямо к поджидающей группе. Толстоватый, бородатый афганец в белоснежной чалме, стоял в окружении своих подданных.
   - Командир Максур приветствует командира группы русских, - нудно переводит мой переводчик.
   - Поприветствуй их тоже.
   Солдат старательно поясняет приветствие.
   - Что хочет мне сказать, командир Максур?
   Теперь афганский толмач делает перевод.
   - Командир хочет обменять пленных. Пять на пять.
   - Пять на десять. Считаю, что брат Максура стоит дороже.
   Лицо афганца кривится от ярости.
   - Вы давно служите в Афганистане?
   - Три года.
   - За это время, вы должны научиться уважать порядки в нашей стране, даже в таких вещах, как вести переговоры.
   - Я уже плевал на ваши порядки, не первый раз участвую в переговорах. Знаю одно, вашим лживым словам верить нельзя.
   - Сам врешь, гяур. Мои соплеменники не позволят такого. Где это тебя обманывали?
   - Под Ковтунью.
   - Значит, правильно мне сказали, что мерзавец Бекет здесь. Кровь правоверных на твоих руках, русский. Большая честь для каждого афганца убить тебя, а твою голову насадить на кол.
   - Пять за десять, мое последнее условие.
   - Ну, гяур, берегись.
   - До встречи.
   Я повернулся и пошел к своим. Сзади посылал мне проклятья Максур.
   Ночь опять прошла спокойно. А утром...
   Мы сидим с Костровым под козырьком скалы и просматриваем последние оперативные данные, принятые по радио.
   - Командир полка говорил, что там остался еще сводный мех полк, говорит Костров, - теперь ему труднехонько выйти с базы. Посмотрите, до Максура стоит командир Абалибек, его усилили за счет освободившихся банд Восточных провинций. Он фактически перекрыл дорогу от Герата сюда.
   - Нам нечем им помочь.
   - Вся надежда только на авиацию.
   И тут раздался хлопок, потом грохот потряс 37 пост. Земля затряслась и с неба посыпались осколки.
   - Боевая тревога, - орет Костров.
   Забегали по своим ячейкам солдаты.
   - Быстро настройте артиллерийских разведчиков.... - кричу Кострову. Откройте ответный огонь.
   Опять ухнул разрыв и пошло. Я по окопам перебежал на восточный участок поста. Загремело так, что все попадали на дно окопов и ячеек. Рядом со мной в землю вжался Коцюбинский.
   - Что это? - он залез под каску ладонями и зажал уши.
   На нас повалилась земля, камни, песок. Молодой впервые узнал, что такое быть накрытым "Градом". Родное изобретение сыпало с небес нам смертельные подарки. Этот кошмар длился несколько минут, наступила "тишина". Я выползаю из под груза земли и трясу головой. Не сразу услышал выстрелы наших пушек, но тут в голову стал проникать другой звук, это забили пулеметы и автоматы.
   - Вставай, - я трясу полу засыпанного Коцюбинского.
   Он медленно поднимается и мне в нос ударяет резкий запах. Похоже молодой обделался.
   - Огонь, - ору ему в ухо.
   Коцюбинский нервно дергает затвор автомата и просунув в щель ствол, начинает стрелять. Я тоже заглядываю в соседнюю нишу. На фоне гор видны дергающиеся точки маджохедов, штурмующие наши позиции.
   - Старлей, - ко мне подбегает Костров, - нас обстреливают со стороны поселка.
   - Обстреляйте его из орудий.
   - Но там... гражданские... женщины...
   - Раз стреляют, значит должны понимать, что мы ответим. Выполняйте, лейтенант.
   - Есть, - Костров бежит на южный участок.
   Вскоре там забило орудие подбитого танка. Стрельба усилилась. Я обхожу окопы и ячейки, натыкаюсь на Хворостова, с биноклем и телефонной трубкой в руках. Лейтенант корректирует огонь пушек.
   - Где разведчики? - кричу ему в свободное ухо.
   - Я их отозвал.
   - Зачем?
   - Здесь нужен каждый ствол...
   Рядом ахнула мина и мне по каске садануло чем то тяжелым, в ушах звон и тело потеряв устойчивость, повалилось на дно окопа.
   - Старлей? Что с тобой старлей, - пробивается сквозь звон.
   - Я сейчас.
   С трудом поднимаюсь.
   - Они отходят, духи отходят, - кричит Хворостов.
   - Почему не вызвали самолеты?
   - Вызывали. Они не могут нас поддержать, вся авиация направлена под Герат, пробить дорогу мех полку.
   - Вот черт, как болит голова...
   - У тебя кровь, старлей. Сними каску, она пробита...
   - Я...
   Мне опять стало плохо и вдруг... вырвало. С меня сдирают каску.
   - Ох, ты... Старлей, пошли в медпункт, там помогут.
   Кто то подхватывает меня и ведет по узким окопам.
   - Галя, что со мной?
   Я лежу на лежанке в ее блиндаже. Очень болит голова.
   - Лежи, Игорь. Тебя спасла каска. Осколок снял часть кожи. Череп не поврежден. Завтра будет получше и сможешь встать на ноги.
   - Много у нас потерь.
   - Есть... Убитые и раненые.
   - Разрешите.
   В блиндаж входит Костров.
   - Как он? - спрашивает он Ковалеву, кивая на меня.
   - Говорите, лейтенант, - прошу я.
   - Там Максур просит переговоры...
   - Помогите мне подняться...
   - Вам нельзя, - говорит врачиха.
   - С этим подонком могу разговаривать только я. Галя, приведи, пожалуйста, меня в порядок.
   - Ненормальный... Тебе придется потерпеть.
   Меня опять перебинтовывают, осторожно натягивают кепи. Костров поддерживает меня и выводит по линии окопов прямо к дороге. На ней уже мается с двумя прислужниками Максур. Мальчишка толмач уже стоит рядом и с тоской смотрит на этих бородатых людей.
   - Костров держи эту сволочь на прицеле.
   Я, пошатываясь, иду к маджохедам, за мной плетется толмач.
   - А... Бекет, - заунывно переводит толмач. - Здорово мы тебя отделали.
   - Посмотри лучше на свою деревню. Благодаря тебе она превращена в развалены.
   - Это все тебе зачитывается, Бекет. Кровь наших женщин, детей, стариков, правоверных, погибших здесь, на твоих руках. Ты от нас никуда не уйдешь...
   - Зачем меня звал?
   - Я согласен на обмен пленных.
   - Двух наших за одного и с условием, что мы будем стоять здесь, пока обмен не закончиться.
   - Боишься, - кривится Максур.
   - Просто знаю твой поганый характер.
   Толмач сбивается, но переводит. Максур вцепился в кусок бороды и пальцами закручивает кончик.
   - Ты достойный противник, Бекет. Я уважаю таких. Самый большой подарок для каждого жителя страны, это отрезать тебе голову.
   - Я о тебе хорошего тоже ничего не скажу. Но если попадешься, под танком раздавлю. Ты пожертвовал женщинами и детьми, а мы до этого жили с ними мирно...
   - У нас слишком разные взгляды. Не надо смотреть на эту войну, как на прогулку в чужую страну. Эй, - Максур поворачивается в сторону развалин. Давай.
   Из -за разбитых глинобитных домов появляется жалкая цепочка связанных людей. Боже, ну и видок у них, ободранные, в ссадинах и кровоподтеках, небритые, грязные эта группа еле-еле ковыляла по асфальту. Они подходят к нам и первый мутным взглядом смотрит на меня.
   - Ты кто?
   - Лейтенант Павлов.
   - Веди всех туда, за тот камень.
   Глаза Павлова меняются и губы что то шепчут, он ковыляет к камням, за ним на привязи идут остальные. Я дожидаюсь когда исчезнет последний пленный и машу рукой своим. Появляются маджохеды захваченные нами. Этих успели развязать и они медленно приближаются к нам. Максур ожил. Его глаза приняли яростное выражение. Он набросился на первого чуть ли не с кулаками и быстро заговорил на своем языке. Пленный отшатнулся, подходят другие и вопли Максура понеслись по дороге. Вдруг что то произошло, четверо пошли к развалинам деревни, пятый уныло остался на дороге. Максур выдернул пистолет и в упор расстрелял его, потом сунул пистолет обратно и повернулся ко мне.
   - Бекет, можешь не хвастать, что ты захватил моего родственника, ты его убил.
   - Запиши на мой счет. Я согласен. Чем больше перестреляешь своих, тем приятней будет мне. Прощай, Максур.
   - До встречи, Бекет.
   Я дохожу до своих валунов, захожу за них. Костров, врачиха и двое солдат ждут меня. Я сразу прислоняюсь к камню и сползаю на землю.
   - Ты как себя чувствуешь? - спрашивает Костров.
   - Хреново.
   Галя опускается на корточки рядом и осторожно стягивает с головы кепи.
   - Сейчас будет полегче.
   - Зачем этот бандит убил своего? - спрашивает Костров.
   - Это его родственник. Чтобы не позорил семью, он его расстрелял.
   - Вот зверье.
   - У них свое понятие чести.
   - Почему же после такой драки Максур вдруг неожиданно пошел на обмен пленных?
   - Разве ты не понял. Наши прорвались под Гератом и видно скоро будут здесь. Он испугался, что с этими колоннами мы отправим пленных в Кабул.
   День проходит спокойно. Мы зализываем раны, занимаемся укреплением разрушенных позиций. Я же в отличии от всех отлеживался. Пытался заснуть и когда это удалось, метался от боли, но когда к вечеру проснулся, почувствовал себя лучше.
   - Ты куда? - спросила Ковалева.
   - Пойду обойду пост.
   - Уже темно. Отлежался бы лучше.
   - Надо кое что исправить...
   Первым на кого я нарвался, был Коцюбинский, облокотившись на бруствер, он смотрел через бинокль на развилку дорог.
   - Коцюбинский.
   - Так точно.
   - Какой сегодня пароль?
   - Сон.
   - Что за дурацкий пароль. Неужели офицеры не могут придумать что то получше. Что там, в деревне?
   - Жгут костры. У них сегодня похороны. Они по своей вере должны в течении дня похоронить погибших. Может их того... попугать.
   - Черт с ними. У нас не без донная бочка патронов и снарядов. Смотри дальше.
   Я протискиваюсь в щель к Кострову.
   - Бекетов? Товарищ старший лейтенант...
   - Сиди.
   - Сходи, найди Хворостова. Нужно поговорить.
   Мы притиснуты к тумбочке, на которой лежит карта.
   - Хворостов, меняй направление орудий. Переставляй на закрытые площадки и направление на шоссе.
   - Товарищ старший лейтенант, сейчас ночь, может лучше завтра.
   - Завтра нельзя. С утра пройдут колонны отступающей армии, а за ними идет Абалибек, который захочет пощупать, что такое пост 37. Его танки попрут на нас.
   Мы все глядим на карту.
   - Там в штабе по моему офонарели, - возмущается Хворостов, - как так можно небольшому посту остановить армию...
   - Может и не армию, но хорошо вооруженные отряды, по численности и вооружению превосходящие нас, - учительским тоном говорит Костров.
   - Побьют нас.
   - Лейтенант, из пленных, Петров кажется, просит оставить здесь и дать оружие.
   Костров смотрит на меня.
   - Дай. Пойдет мимо колонна приготовь раненых и мертвых. Отдай их им...
   - Бывших пленных тоже?
   - Пусть будут живы, отправь с колонной. А сейчас по местам, поднимайте людей, перетаскивайте орудия и танки.
   - Ох и поганый же завтра будет день.
   Утром замученный пост спит. Я только задремал, как меня разбудил глухой звук. Шли отступающие части.
   Я пробрался к шоссе и дождался когда передо мной остановился бронетранспортер. В шлемофоне из люка выполз толстый офицер.
   - Ты Бекетов?
   - Я.
   - Очень хорошо. Возьми от меня две переносных установки залпового огня и снаряды к ним. У духов захватили. Нам они теперь ни к чему.
   Что за народ наши военные, как доедут до нас, дальше почему то считают уже безопасно. Мы ехали сюда дрожали, а этим уже не страшно. Хотя может быть и так, вон какая колонна прет, как-никак последние.
   - Возьмите от меня раненых и убитых.
   - Добро. С тех машин, с которых установки сгрузят, посади туда.
   - У меня их много. Семь убитых, восемнадцать раненых и девять бывших пленных.
   - Вот черт. Ладно я сейчас скомандую, два БТР подойдут, пусть ходячих захватят. Пока, Бекетов. Удачи тебе. Если что, вызывай авиацию, она теперь твоя.
   Толстяк залезает в БТР и колонна ползет мимо нас. Здесь танки, БТРы, грузовики, На верху полно солдат и офицеров, они кричат и машут нам руками. Рядом со мной останавливается грузовик и два БТР.
   - Хворостов, давай свободных людей, перетаскивайте снаряды и установки, а обратно грузите раненых и мертвых.
   С машины стаскивают две рамы и снаряды, только на один залп. Мертвых, закатанных в одеяло, запихивают первыми, в пакет, как дрова, на свободной площадке кузова раскладывают тяжелых раненых, туда же запрыгивает несколько ходячих раненых. Мы прощаемся со своими товарищами. Машины и БТРы вскоре уходят в колонну.
   Рядом со мной Ковалева.
   - Тебе тоже можно было уехать, Игорь. У тебя ранение в голову...
   - Я не предоставлю такого удовольствия Максуру. И потом, разве можно бросить тебя в такой обстановке.
   - Я за себя сумею постоять.
   - Не все время везет. Я вон, три года здесь отмахал, однако осколок получил только здесь.
   - Тогда будь осторожен, здесь не только осколок можно получить...
   Мы провожаем взглядом колонну.
   Нет ничего хуже ожидания. Уже давно прошел наш механизированный полк, а духи, ни звука. Шоссе подозрительно пусто, не видно даже тощей арбы или человечка. Солдаты от солнца прячутся по норам или в укрытиях. Я в блиндаже врачихи.
   - Господи, по быстрей бы, - говорит Галина.
   - Зачем, нам надо протянуть дольше.
   - Игорь, мы выживем?
   - Конечно.
   - Можно зайти.
   Это сержант Джафаров.
   - В чем дело, сержант.
   - Подозрительная возня в поселке.
   Я вскакиваю и прихватив автомат иду на выход.
   Мы за каменной кладкой, я пытаюсь заглянуть в бойницу.
   - Где?
   - Не высовывайтесь, у них снайперы.
   Между камнями щель, я прикладываюсь к биноклю и смотрю на разбитые строения. С ближайших гор и больших дорог, стараясь не шуметь и быть незаметными, в деревню стекаются духи. От нашего поста до ближайших домов метров триста. Этим легче атаковать нас. Судя по одежде, здесь не только воины Максура, но еще и с других отрядов.
   - Джафаров, давай сюда лейтенанта Хворостова и Кострова.
   Все офицеры собираются около меня.
   - Давайте ускорим события. Одну раму наставим на поселок и дадим залп, заодно выпусти несколько снарядов из орудий, потом бросим туда два танка и два БТРа. Хорошо бы эту деревню сравнять с землей.
   Они кивают головами.
   - Может вызвать авиацию? - предлагает Костров.
   - Они нас наверняка зацепят. Триста метров, очень сомнительное расстояние. Есть еще предложения? Нет. Тогда через пол часа приготовиться. Хворостов, ты поведешь ребят...
   На посту начинается движение.
   Заныла рама, выбрасывая реактивные снаряды, загрохотали орудия. Раздвинув преграду камней выползли танки. Весь пост обрушил свой огонь на деревню.
   Танки растоптали около двадцати домов, но тут духи очнулись и оказали сопротивление. Один танк попался под гранатомет и застыл, наехав на овчарню. Я приказал всем отступать.
   Ребята вернулись возбужденные и растеклись по окопам. Хворостов стоял передо мной.
   - Что скажешь?
   - Танк потерял...
   - Плохо.
   - Но мы им здорово дали и самое важное неожиданно.
   - Потери?
   - Только двое раненых, танкисты. Мы их притащили.
   - Лейтенант не расстраивайся, что потерял машину, ты молодец, эта атака на них, даст нам небольшой перерыв на несколько часов.
   - Смотрите, они машут белым флагом, - это кричит, стоящий недалеко, Джафаров.
   - Бекет, - раздался крик через усилитель, - Бекет, выйди переговорить. Это я, Максур.
   - Ну вот, старый знакомый.
   - Крикни ему, пусть выходит. Я тоже выйду. Позовите врачиху.
   Ко мне прибежала Ковалева.
   - Что случилось, Игорь?
   - Наведи мне на голове лоск. Опять надо идти на переговоры.
   - Ох, а я то думала... Согни голову.
   Она отдирает засохшие от крови бинты, срезая прямо куски ножницами.
   - У кого есть приличное кепи?
   - Возьми мою, - предлагает Костров. - Я всегда на размер больше ношу.
   Галина осторожно натягивает на меня кепи.
   - После переговоров, я тебя перевяжу. Сейчас боюсь тревожить рану, так и оставила куски бинтов, а то...
   - Я пошел.
   Максур выглядит не так как в прошлый раз. Его одежда порвана и на лбу большая царапина. Рядом с ним так же двое маджохедов и вид у них не лучше.
   - Бекет, мы предлагаем перемирие на десять часа.
   - Ты думаешь тебе можно верить, Максур?
   - Клянусь Аллахом.
   - Я тебе все равно не поверю, но твоих вонючих мертвых бандитов разрешу забрать... из под развалин.
   - Они воины аллаха.
   - Слушай, Максур, деревня была рядом с постом, мы ее всю эту поганую войну не трогали и только с твоим приходом пришлось ее уничтожить вместе с жителями. Какой ты воин аллаха после этого. Дерьмо.
   - Я убью тебя.
   Максур налился яростью.
   - Охладись. Только вытащишь пистолет и снайпер продырявит твою голову. Я поверю тебе последний раз и дам тебе десять часа. Прощай.
   Мы с толмачом уходим. У меня в голове бьется мысль, а чем мы хуже бандитов? Чего нам надо в этой стране? О каком интернациональном долге разговор, если мы интернациональность раздавили пушками и танками.
   Они начали опять утром, все таки не нарушили договора, продержались больше десяти часов. На наш пост со всех сторон посыпались снаряды и мины. Это был шквал огня. Дорога от Герата почернела от движущихся танков и бронетранспортеров. Мы пытались открыть ответный огонь.
   - Первый, - слышу в наушник, - одно орудие накрылось.
   - Вызовите авиацию.
   - Вызываем.
   - Передайте пятому, пусть выдвинет раму и выбросит залп на колонну.
   Сумеет ли под таким огнем Хворостов выбросить последний залп. Противно заквакала рама поочередно выбрасывая снаряды. Сумел. Среди черных точек бронетехники запрыгали разрывы. Немного напряженность спала. Где же авиация?
   Они прилетели через десять минут, когда танки маджохедов были почти рядом с постом. Костров наводил летчиков на технику и горы, откуда стреляют пушки.
   Приводим в порядок пост и подсчитываем потери, а их много. Я связался со штабом. Пришла шифровка с приказом продержаться еще два дня, а потом уходить, но не на Кабул, а по другой дороге, прорываться прямо к границе, к тоннелю Сангам. Это весьма неприятно, тем более, что указанная дорога, ни разу не была в наших руках...
   Кажется афганцы поверили, что войне конец. После последней тяжелой драки, маджохеды исчезли, оставив на дороге изуродованную технику, опять мимо нас поехали арбы, машины, появились пешеходы. В деревню стали возвращаться кое-какие жители, латать старые жилища и строить сараи для проживания. Затявкали собаки, дымки печей потянулись в небо. Это были два дня тишины. Мы стали собираться к границе.
   Колонна стала покороче. У нас два танка, девять бронетранспортеров и три латанных грузовика, одно не покалеченное орудие. Остальное, подбитое и изуродованное, все бросаем здесь.
   На БТРе разместились почти все старые знакомые. Лейтенант Ковалева, сержант Джафаров, рядовой Коцюбинский, еще двое легко раненых и бывший пленный лейтенант Петров с автоматом в руке. В коробке бронетранспортера на мешках с песком уместились еще четверо лежачих раненых.