Кукаркин Евгений. Всё началось в Казани

   - Простите, не понял.
   - Я сейчас введу вас в курс дела, только не перебивайте. Видите, передо мной пачка статей из закрытого американского журнала "Техника и вооружение". Удалось их тайком переснять и мы поразились осведомленности ЦРУ о проводимых нами работах. Здесь даже есть снимки. Посмотрите, вот вы на плавающей системе "Вьюн", здесь же приведены ее тактические данные, вот вы на "Щитоморднике", когда у вас произошла авария на водоеме и опять же его технические данные. Вот снимки прошлогодние, ваша бригада и "скорпион".
   Я поражаюсь четкости снимков. Видны даже мельчайшие детали машин. Под каждым снимком комментарий, о действии экипажа, с указанием фамилий и должностей. Меня американцы повысили в звании, назвав ведущим испытателем КБ.
   - Я по этим фотографиям понял, что на мою бригаду грешить не приходиться. Она здесь вся на виду. Снимал свой человек. Свой, потому что он работает в КБ и допуски на все испытания у него есть такие же, как у меня.
   - К этому выводу мы тоже пришли. Вас просим, будьте внимательны. Сейчас вам поручают "эфу", секретнейшее изделие, не хватало, что бы все опять ушло за рубеж.
   - Я понял.
   - Вот и хорошо. При испытании "эфы" к нам подключают спецотделы КГБ и несмотря на это, постарайтесь к машине не подпускать даже своих, из КБ.
   - Хорошо.
   Это была удивительная машина. Впервые в мире использовали турбореактивный двигатель вместо стандартных дизелей. По проекту, танк должен на шоссе развить скорость 100-120 километров в час, на пересеченной местности 70-80. Внутри все стенки залиты негорючим пенопластом, чтобы изолировать экипаж от рева двигателя. Скорость поворота башни в два раза выше, чем у знаменитого немецкого "Леопарда" или у американского МХ.
   Вся бригада занята своим делом. Сергей подгоняет тяги, Генка пыхтит над схемами стабилизации башни, Иришка обклеивает тензодатчиками корпус машины, а я изучаю документацию систем наведения. У дверей бокса скандал. Пришлось оторваться и пойти туда. Охранник ругается с Леной и моим начальником испытательного отдела.
   - Сказал нельзя, не пущу, - упорно стоит на своем охранник.
   - Но у меня на пропуске звездочка, - подсовывает ему под нос свою книжицу Ленка.
   - Ну и что. Ты женщина. А мне дали приказ, только по спец пропуску и никаких женщин.
   - Это других..., а я разработчик этих систем.
   - Ничего не знаю.
   - А меня почему не пропускаете? - наскакивает мой начальник.
   - Нет на пропуске звездочки.
   - Но у меня зато штамп орла, это допуск во все боксы и отделы КБ.
   - У меня на орла нет указания.
   - Тьфу ты, мать твою, - ругается начальник. - Это люди моего отдела и я не могу к ним попасть..
   Я выхожу из дверей.
   - Вадим Александрович, - обращаюсь к начальнику, - вчера поступило распоряжение, пропускать только по звездочке и никакие старые штампики не действительны. Надо зайти к начальнику спецотдела, он-то вам поставит звездочку.
   Обозленный начальник, неся вдоль и поперек охрану предприятия, поворачивается и уходит. Я обращаюсь к охраннику.
   - Вы что за чепуху несете про женщин. Вы понимаете, что такое превышение полномочий. Если вы сейчас не пропустите нашего сотрудника, по его спец пропуску, я постараюсь, что бы вас вообще вышибли с предприятия.
   - Вы кто такой, у меня есть свой начальник.
   - Сейчас я позвоню и попрошу, что бы ваш начальник, вышиб вас от сюда.
   Охранник начал, что-то соображать. Он сам берет телефон и звонит в караулку.
   - Здесь женщина со спец пропуском на объект. Звездочка есть... Но вы же говорили... Хорошо.
   Он бросает трубку.
   - Идите.
   Ленка проходит и удивляется.
   - С сегодняшнего дня, черт знает что твориться в КБ. Во всех коридорах охрана..., толкаются какие то молодые люди...
   - Погоди, толи еще будет, когда пойдут испытания.
   - Какие у вас осложнения на сегодня?
   - У Генки есть идея по стабилизации башни, он считает, что там наврано что-то. Разберись с ним.
   - Хорошо.
   Из бокса нас вывозят ночью. Подогнали тележку, погрузили танк и накрыли его брезентом. Брезент зашнуровали и опечатали.
   - Слава богу, - говорит стоящий со мной начальник первого отдела, - что непогода будет неделю.
   - Чего же здесь хорошего? - удивляюсь я.
   - А как же. Со спутников не усекут нашу систему при испытаниях.
   - Представлю как будет нам пакостно, на мокром грунте.
   - У вас первые пробежки по бетонке.
   Бетонка, это двадцать пять километров прямого, как стрела шоссе в глухой местности. Она перекрыта для транспорта и усиленно охраняется хмурыми парнями. Мы стоим в тупике, а на соседней площадке полно легковых машин, возле которых группами слоняются военные и гражданские. Несколько генералов стоят перед нашей машиной и главный объясняет им преимущества нового танка. Как всегда, в танке только мы вдвоем: я и Сергей.
   - До чего меня раздражает, этот эффект присутствия вышестоящих, говорит Сергей. - Поверь мне, у нас обязательно при прогонке что-нибудь произойдет.
   - Последний раз, мы накололись на "щитоморднике".
   - Во-во. Главному все неймется, хочет поразить воображение этих старперов.
   - Внимание, - раздалось в наушниках, - Саша, выходите на старт.
   - Генка, это ты?
   - Конечно, я. Здесь столько народу, что у меня голос от волнения сел.
   - Сережка, давай, - командую водителю.
   Дикий рез взорвал местность, даже через герметичные наушники, он гремел в перепонках. В машине поднялась дикая вибрация. Все тряслось и дребезжало.
   - Сережа, выводи к началу бетонки.
   Перед триплексом замелькала местность. Танк выкатился на старт.
   - Мальчики, с богом, - пробилось сквозь рев, напутствие Генки.
   - Сережа, начали.
   Танк качнулся и... рванул. От вибрации у меня стучали зубы и рябило в глазах. Вой совсем заткнул уши. Мы неслись по шоссе, как ненормальные.
   - Сережка, сколько?
   - 80. Попробуем больше?
   - Давай.
   Теперь в уши впилился противный тонкий вой.
   - Сережа, сбрасывай скорость, сейчас поворот обратно.
   - Неужели, мы проскочили 25 километров?
   - Да.
   Сбрасываем скорость, подходим к концу дороги и разворачиваемся обратно. За нами оказывается кортеж машин. Из передней главный показывает нам в окно сцепленные две руки. Он доволен. Мы дожидаемся, когда освободиться дорога и опять несемся обратно.
   Как только двигатель заглох, мы с Сережкой не можем пошевелиться. В ушах стоит звон, тело одеревенело. Кто-то пытается открыть люк. В просвет появляется сияющее лицо Генки. Он что-то говорит, но я его не понимаю. Наконец звон ослабляется и голос проникает до моих ушей.
   - Там все в диком восторге. "Эфа" промчалась 25 километров за 15 минут.
   - Пусть они идут все в жопу, - раздается голос Сережки, - еще один такой прогон и можно становиться в шеренгу импотентов.
   - Ребята, вы как...?
   В люке появляется лицо Лены.
   - Хреново, - опять отвечает Сергей, - эту сраную машину можно отправлять в помойку. Она вся развалилась. На дне машины полно гаек и лишних деталей. Ни какого вторичного пробега уже сделать нельзя.
   - Не может быть, - ахает она.
   - А у меня полное смещение прицела и все гнезда для снарядов развались. Как еще Сережке болванка по голове не заехало. "Эфа" полностью потеряла боеспособность.
   - Эй, - вопит Сережка, - Гена, помоги мне вылезти, я чего-то не в форме.
   Я тоже пытаюсь вылезти через командирский люк и чувствую, что у меня все тело бесчувственное и полностью потеряна устойчивость.
   - Как вы себя чувствуете, ребята? - уже серьезно тревожиться Ленка.
   - Паршиво, - отвечает Сергей.
   С помощью Генки он выползает на бетонку и его мотает как пьяного. Я сам тоже в таком же состоянии.
   А на площадке гостей эйфория. Главный лакает шампанское с генералами.
   - Вот что, ребята, - говорит Ленка, - вы сейчас поедете домой отлеживаться, а мы: я, Ира и Гена проведем дефектацию машины и опечатаем ее.
   Главный потрясен результатами первичных испытаний. Машину срочно отправляют на базу и началась ее нудная доводка. Что только не выдумывали самые умные головы КБ: и прорезиненные пальцы, и резиновые траки, и универсальная контровка и шплинтовка гаек, и спец сварка, все равно машина без конца и края выходила из строя. На основании Иришкиных исследований по колебанию жестких конструкций "Эфы", удалось просчитать на компьютере полную не приспособленность данной машины к дальнейшей работе. Я все собрал и в виде выводов отправил отчет главному и его заму. Через неделю главный вызвал меня к себе.
   - Ты это серьезно? - спросил он, тыкая пальцем в мои бумаги.
   - Да. Нужно уменьшать вес машины, может даже отказаться от пушки, менять жесткость конструкции, но "Эфа" на сегодня не годна даже для доводки.
   - Значит, конец.
   - Да.
   - Ну что же, раз ты так настроен, я вашу бригаду переведу на новую машину, а вы все передайте Горобцу. Пусть теперь он мучается.
   - Если вы на что-то еще надеетесь, то... пусть мучается он.
   - Может вам после такой встряски нужен отдых? Смена обстановки?
   - Хорошо бы.
   Все бригаду отправляют в профилакторий, Ленка остается, ее закрепляют к Горобцу. Мы отдыхаем дружно. Сегодня валяемся на пляже и подставляем свои белые тела солнцу.
   - Ох, мальчики, - вздыхает Ирка, - хорошо бы так все время. Валятся на солнце, купаться и ничего не делать.
   - А как же зимой? - удивляется Генка.
   Сергей занят своими мыслями, но вдруг поворачивает голову ко мне и шепотом говорит.
   - Саша, сделай одно хорошее дело, сегодня уйди на ночь из нашей комнаты. Ко мне приезжает Рита.
   - А куда мне свалить бы?
   - К Генке. У него в комнате есть раскладушка.
   - Ладно.
   - Ребята, что вы там задумали? - беспокоится Ирка.
   - Мыслим, что нам сотворить завтра.
   - Завтра танцы...
   Рита приехала с Ленкой. Теперь наша компания раскололась. Сергей сразу удрал с Ритой в лес, а мы с Ленкой, сделав обманный маневр по коридорам профилактория, оказались вместе у бетонных свай на берегу залива.
   - Тебя на долго отпустили? - спросил я.
   - Сегодня вечером еду на дачу.
   - А вот Рита остается здесь на ночь.
   Ленка смотрит мне в глаза.
   - Поехали со мной. На даче только мама.
   - Ты думаешь, она меня примет?
   - Куда ей деться, - смеется Ленка.
   - Как там у Горобца, машина.
   - Срезали башню с пушкой. Теперь одна коробка с двигателем.
   - Ну и что?
   - Все также. Танк будущего не прошел...
   В КБ комсомольское собрание. Идут перевыборы нового секретаря нашей организации. От горкома комсомола, выступил Шариф с полным докладом о том, как бывший секретарь завалил всю работу и о финансовых нарушениях в КБ. В заключение Шариф рекомендует от имени горкома на эту должность выдвинуть меня. Всем так безразлично, что они с радость решают свалить эту гнусную работу на меня. Я даю самоотвод и слышу от Шарифа суровый отпор.
   - Александр Сергеевич, ваши коллеги доверяют вам и выдвигают на ответственный пост, а вы прикрываетесь только своей работой. Что это, плевок коллективу? Да как вы смеете отказываться от порученного вам дела.
   Ай да Шариф, научился болтать, скотина. Комсомольцы дружно проголосовали за меня.
   Все уходят и Шариф, оставшись со мной, толкает мне нравоучения.
   - Саша, ты здесь не валяй дурака. Тебя все знают, уважают и пожалуйста делай все как надо.
   - Что вы задумали?
   - Через пол года ты пойдешь на повышение в горком. Аркадий тебя все же решил вытянуть на верх.
   - Как вы все мне надоели, сволочи.
   Новая машина названа в честь рептилии, "Варан", очень некрасива и неуклюжа. В ее корме громадный бронированный ящик из которого торчит орудие. Это новое автоматическое орудие, стреляет как пулемет, за счет впрыска в камеру сгорания жидкого пороха. 100 миллиметровые болванки вылетают из ствола, как из обыкновенного автомата Калашникова. Зарядный барабан на 54 снаряда. От конструкторского бюро, прикрепленный к нам Юрка Копылов, все не мог надышаться и нарадоваться на новую систему.
   - Мужики, это же потрясающе, - вопит он после очередного испытания.
   - Чего радуешься, - охлаждает его Сергей. - Все двигатели и баки с горючим вынесли в нос танка. Хлопнет снаряд противника и твой друг механик-водитель вместе с двигателем загнется.
   - Как будто если двигателя спереди не будет и хлопнет снаряд в одного механика, машина вдруг заработает. Что ты несешь, Сереженька?
   - Так хоть танк не взорвется.
   - Он на поле боя живет от одной минуты до семи. Поэтому, все равно где размещать двигатель.
   - А я вот не хочу взрываться.
   - Ну это другое дело, что ты не хочешь, а война есть война.
   - Сережка, брось с ним спорить, - не выдерживаю я. - У тебя есть замечания к двигателю?
   - Нет.
   - Ну вот видишь, дальше мы доведем испытания до конца и напишем свое мнение о машине, все как есть.
   Мы проводим зимние испытания с "Вараном". На полигоне в сильную метель, я вылез из башни, чтобы обозревать местность и помочь Сергею, плутать по полигонным дорогам. Сильный ветер доконал меня и после пробега, меня отвезли в больницу с диагнозом- воспаление легких.
   15 дней двухсторонняя пневмония не хотела отпускать меня из своих объятий. В больницу пришла измученная Ира. Она плакала.
   - Саша... Они погибли...
   - Кто? О чем ты говоришь?
   - Сережа погиб...
   Я не могу сказать ни слова.
   - Они вместе с нашим начальником, доводили "Варан" на стрельбищах и сходу въехали в валун, невидимый в сугробе. От удара об днище сдетонировал бак с жидким порохом.
   Боже мой. Сережка, ворчун Сережка. Как же так?
   - Когда похороны?
   - Завтра.
   - Ирочка, мне надо удрать. Достань одежду.
   Лена большими глазами смотри на меня.
   - А ведь там мог быть ты.
   - Мог.
   Она обвила меня руками и заплакала.
   - Я так хочу, чтобы ты жил.
   - Видно этого хочет и всевышний.
   Мы стоим в крематории и смотрим как гроб уходит в подземелье. У самого гранитного бортика стоит Рита и плачет навзрыд. Рядом Ирка и Гена пытаются ее успокоить.
   - Пошли, Рита.
   - У меня будет ребенок от него, - захлебывается та.
   - Это будет память...
   - К черту память. Мне нужен он живой. Опять всю жизнь искать. Боже мой, как я устала искать.
   Она заливается опять. Мать Сергея подходит к ней.
   - Риточка, ребенок будет наш.
   Она прижимает голову Риты к себе.
   После бюллетеня болтаюсь по КБ, занимаясь нудной комсомольской работой. Больше всего мучений с должниками комсомольских взносов. Боже, какой я идиот, эти гаврики, Аркан и Шариф, не силком, так катанием затягивают меня в омут. И как в эти сливки комсомола сумела проникнуть уголовщина. Представляю какие они там дела творят.
   Меня приглашает к себе начальник первого отдела.
   - Александр Сергеевич, вы надеюсь, не забыли наш последний разговор?
   - Нет.
   - Когда произошла эта трагедия с Сергеем, нам попался один документ. Вот он смотрите.
   Начальник передает мне увеличенную фотокарточку. На ней меня и Сергея поддерживают друзья перед "Эфой".
   - Постойте, это после неудачного пробега, мы с трудом выползли с Сергеем из машины...
   - Да, это так. И знаете где нашли мы этот документ?
   - Нет.
   - В полушубке вашего начальника, который погиб вместе с Сергеем.
   - Что???
   - Есть предположение, что это был он. Сейчас этим занимается КГБ.
   - Вот это да, начальник был допущен ко всему.
   - Вот именно. У меня просьба написать все, что вы знаете о своем начальнике. Вот садитесь здесь, бумага, ручка на месте. Пишите.
   Это уже огромная пушка 155 миллиметров с длинным стволом во вращающейся башне, но опять расположенная в корме танка. Новые машины явно не наступательного, а оборонительного характера. Как только я получил это чудище, прозванное почему-то "Коброй", ко мне прислали нового механика-водителя. Передо мной стоял парень в грязной поношенной гимнастерке и брюках.
   - Это ты что ли главный? Я к тебе.
   Он протягивает направление из отдела кадров.
   - Капралов Михаил Владимирович. За границей не был, в порочных связях не состоял, наград не имеет, - продолжил он.
   - Сколько работаете механиком-водителем?
   - Два года в армии на Т-72.
   - А до этого?
   - Альфонсом на площади Восстания.
   - Переведи на русский.
   - Был на содержании баб.
   - Отличный послужной список, не даром отдел кадров прислал тебя ко мне. Вот принимай, новая машина. Сегодня изучишь документацию. Завтра сдашь экзамен.
   - А если не сдам?
   - Вылетишь к чертовой матери.
   - Ты это зря старик. У нас профсоюз, партком не дадут в обиду рабочего человека.
   - Вот что, старуха. Либо сдаешь экзамен, либо сейчас катишься в профсоюз и докладываешь, что я тебя выгоняю с работы.
   - Ладно, испугал. Где документация?
   - В архиве, на втором этаже КБ.
   Парень посвистывая ушел.
   В 11 утра Михаил неплохо рассказал о ходовой части, двигателе, похоже голова у него варит. Но вот отваливая от меня, он на радостях облапил и ощупал Ирку.
   - Отвали.
   Ирка врезала ему по морде.
   - Ну ты, курва.
   Перед ним появился Генка и этот маленький Генка отвалил такую оплеуху Михаилу, что тот отлетел к стене.
   - Да я тебя...,- взревел тот.
   Пришлось мне вступить в дело. Я положил руку на плечо моего нового механика.
   - Миша, у нас не позволено так разговаривать с дамами. Ты перед Ирочкой извинишься и надеюсь больше глупостей делать не будешь.
   - Пошел ты...
   Я сильней нажал на плечо. Мишку перекосило. Он пытался вывернуться, но я все сильней и сильней сжимал руку.
   - Больно же. Отпусти.
   - Так ты понял что-нибудь?
   - Понял.
   Я разжал руку. Мишка отскочил в сторону.
   - В гробу я вас видал и в белых тапочках.
   После этого он поспешно выскочил из комнаты.
   - Хороший нам попался подарочек, - заявила Иришка. - А ты, Генка, молодец. Хорошо ему съездил по морде.
   Мы стоим на артиллерийских позициях и испытываем машину при стрельбе. Это мой десятый выстрел. Ловлю в прицел бетонную чушку, имитирующую дзот, и нажимаю педаль. Вспышка и грохот такие, что я ослеп и оглох. Когда прихожу в себя, то слышу в наушниках жалобный вопль Мишки.
   - Саша, на помощь. Я ни чего не слышу... Саша...
   За моей спиной проклятый автомат перезарядки, сдергивает из гнезда снаряд и заряжает орудие, но орудия-то нет. Половина ствола исчезла, в сторону цели направлен огрызок, когда-то страшного орудия. Я откидываю люк и обалдеваю. Водительский люк раздроблен и придавлен куском оторванного ствола. Я пытаюсь его сдвинуть, но чувствую, что не могу. Ложусь на бронь, ногами упираюсь в сетку фар и плечами пытаюсь свернуть ствол в сторону. Наконец он подается и люк освобождается.
   - Мишка, сдвинь люк. - Я стучу и кричу по крышке, но она не подвижна.
   Луплю ногой по триплексам и вдруг люк приподнимается и чуть сдвигается в сторону. Я дожимаю его руками и заглядываю внутрь.
   Свет упал на белое Мишкино лицо. Из ушей течет кровь, из уголка губ тоже видна струйка, глаза почти бессмысленны.
   - Господи, - чуть не плачу я.
   Но Мишка воет и трясет головой. Я вытаскиваю его на броню.
   - Потерпи, сейчас доедем до машин.
   Залезаю на место механика, отжимаю гидравлические домкраты и завожу двигатель. Мишка вцепился в люк и завис над головой.
   - Держись.
   Мы несемся на испытательную станцию.
   Ира с ужасом глядит на Мишку.
   - Мишенька, все будет в порядке. Сейчас Гена отвезет тебя на машине.
   Но Мишка ничего не понимает он по-прежнему мотает головой.
   - Гена, жми в больницу. Ира, поезжай вместе с ними. Я сообщу обо всем в КБ.
   Главный не верит моему сообщению.
   - Не может быть, - орет он в телефон.
   - Приезжайте, посмотрите сами.
   Вскоре кавалькальда машин приходит на испытательную станцию. Все, приезжие, по очереди залезают на броню, щупают излом ствола, пинают ногой его остатки на броне и, поцокав языком, слезают. Я вспоминаю, что не разрядил орудие. Залезаю в башню и с трудом откидываю замок. Более 50 килограммовый снаряд съезжает мне на руки.
   - Что ты тут делаешь?
   В люке показывается лицо главного.
   - Разряжаю орудие...
   - Идиот, надо это раньше делать.
   Главный спрыгивает с танка и все разбегаются. Я ставлю снаряд в гнездо и вылезаю на верх.
   - Все? - раздается где-то глухой голос главного.
   - Все.
   Опять собираются все и начинаются длительные разговоры от чего разорвался ствол.
   Мне вкатили выговор за нарушение техники безопасности. Ленка приехала ко мне домой, что бы успокоить меня.
   - Не понимаю, - говорю я, - за что не возьмусь, обязательно все плохо. Понимаешь, за время моего пребывания в КБ не принял фактически ни одного танка. Один плохой, другой надо доработать, третий устарел.
   - Однако "Гюрза" пошла, - возражает Ленка, - и потом, понимаешь у тебя чутье и высокая требовательность к машине. По современным стандартам, это то что надо. От этого и все танки отдают тебе, потому что понимают, что ты оценишь машину лучше других.
   - А ты знаешь, за что Кашкина уволили?
   - Да, за то, что он оставил ракету на направляющей.
   - А он был очень хороший испытатель. Я школу проходил у него.
   - Тебя не уволили и нечего хныкать. Лучше своди меня в кино.
   Мы в кино целовались во время сеанса.
   Комиссия определила неравномерность кристаллизационной структуры ствола. Теперь и дополнительный ствол орудия забраковали. У меня перерыв, надо ждать пока пришлют новые стволы. Опять нудный комсомол, где никто ничего не хочет делать. Каждого надо упрашивать, а со взносами я просто замучился.
   Теперь отдел кадров присылает нового водителя. Это пожилой мужик, неплохо разбирающийся в двигателях. Все его зовут, дядя Миша.
   В нашей комнате появился еще один новый человек. В комнату со спортивной сумкой вошел молодой парень.
   - Это отдел испытаний?
   - Да, - ответила Иришка.
   - Давайте знакомиться, я ваш новый начальник. Меня звать Владимир Петрович Лосев.
   - Как новый? - изумился Генка, - а куда же Саша?
   - Александр Сергеевич будет моим заместителем. Этот стол начальника?
   Он уселся в кресло и стал отодвигать ящики. Мы все ошалело глядели на него.
   - Вы, ребята, не обращайте на меня внимания. Делайте свое дело, а я пока буду постигать азы испытаний, - наконец оторвался он от стола.
   Меня вызывают в Большой дом. Я приехал с неприятным ощущением в груди. На четвертом этаже толстолицый подполковник вежливо выспрашивает меня о делах в КБ, о комсомольской работе и потом подводит разговор к делу моего начальника.
   - А ваш начальник отдела, ни в чем не был виноват. Мы специально для вас запустили утку о том, что нашли в его карманах фотокарточки. Явно, что такой трусоватый бездельник, как он, не будет заниматься шпионажем.
   - Вы сказали, что эта утка пущена для меня. Но зачем?
   Подполковник вытаскивает из папки мои бумаги, исписанные о начальнике.
   - Мы на вас вышли случайно. Действительно, где-то рядом бродит иностранный агент и все наши секреты выплывают наружу. Пришлось пересмотреть все личные дела сотрудников КБ и мы нашли некоторые неточности в вашей анкете. Проделали колоссальную работу и нашли ваше настоящее прошлое. Для убедительности, сверили ваш почерк еще с одними старыми бумагами. Ведь вы не Гусев Александр Сергеевич, а Коновалов Александр Сергеевич. Правильно?
   Я молчу, мучительно подыскивая слова для ответа.
   - Да, я Коновалов.
   - Вот и чудненько. Так что, придется вам все нам рассказать. Все рассказать, ничего не утаивая.
   Я начинаю рассказывать свою Казанскую историю.
   Прошло два часа. За это время я рассказал все, вплоть до последнего момента, как меня Аркан и Шариф затягивал в горком комсомола. Подполковник не задал ни одного вопроса. Он встал.
   - Я выйду, посидите здесь.
   Его отсутствие продолжалось минут тридцать. Наконец он появился.
   - Вот что, Александр Сергеевич, мы вас отпустим, но и вы ни кому ни одного слова о вашем прошлом. Оставайтесь по-прежнему Гусевым, занимайтесь своими делами и... комсомольской работой.
   ............... Что же твориться на этом свете?.........
   На заводе изготовителе орудий, что-то не ладилось с изготовлением стволов и руководство КБ решило пока законсервировать "Кобру" и мне передали "Крота".
   Это был тип штабной бронированной машины, сваренной на базе старых САУ. Она была герметична и могла выдержать любой атомный взрыв. Так же как и на "Гюрзе", она должна пройти испытание на жизнеобеспечение. На этот раз вместо меня в машину полез Генка, а вместо Риты, прислали молоденького лейтенанта военно-медицинской академии.
   - Генка, следи за двигателем и за регенерацией воздуха, - наставляю я его. - Главное не хорохорься, если что-нибудь заметишь, лучше прекратить испытание. Совсем не хочу вытаскивать ваши трупы.
   - Брось, Саша. Все будет в порядке.
   Для консультации молоденького лейтенанта я попросил главного выделить Риту. Она пришла к нам в операторскую с большим животом и стала рассказывать ему о переживаниях, когда сидела в "Гюрзе".
   - Возьми побольше одежды. Саша не давал мне включать обогреватели, когда двигатель не работал, поэтому пришлось кутаться и следи за кислородом. Не дай бог, как вышло у нас. Я так боялась избытка его, ты же должен знать, как он влияет на организм.
   Лейтенантик кивал головой и все записывал.
   Наконец, мы загнали машину в климатическую камеру, навешали на выхлопные решетки выводные трубы и заперли экипаж в машине. Я отпустил Ирку домой, решил, что первую смену отдежурю я. Со мной осталась Рита.
   - А ведь знаешь, - говорит она мне, - когда мы с тобой были там вдвоем, у меня все время была подлая мысль, закрыть видеокамеры и изнасиловать тебя.
   - Это была не очень хорошая мысль. Там была слишком высокая температура, а это делать надо при нормальных условиях.