Кукаркин Евгений. Всё началось в Казани

   Ритка засмеялась.
   - Знаешь, если у меня еще будет двое детей и оба мальчики, одного назову Сергей, другого Саша.
   - У тебя уже есть один ребенок, а ты еще двух хочешь.
   - С одной стороны, с детьми легче переносит одиночество, а с другой, только материальная сторона не позволяет женщине иметь много детей, но слава богу, мне это не грозит.
   - Родители помогают?
   - Да.
   В это время загремел двигатель. Генка начал накачивать электроэнергию.
   Идет четвертый день испытаний. У ребят ЧП. Ирка вызвала меня и нового начальника отдела из дома. В камере минусовая температура, но с машиной твориться что-то неладное. Где-то появилась разгерметизация и поэтому регенерационная система перестала работать. Генка нашел только один выход, он жжет горючее и за счет двигателя хочет оттянуть агонию.
   Прошло восемь часов, горючее на исходе, я связываюсь с главным и докладываю обстановку.
   - Мать вашу, - рычит он, - вы меня убеждали, что ваш напарник может справиться, а он не хрена не может. Понимаете, что этот срыв ведет за собой оттяжку испытаний и теперь все надо проводить по новой.
   - Виноват в этом не мой напарник, а дефект в машине. Где-то произошла разгерметизация.
   - Действуйте по своему усмотрению.
   - Может еще что-нибудь можно предпринять? - робко спрашивает Владимир Петрович, мой начальник.
   - Нет. Горючка кончилась, а это конец испытаний.
   Я останавливаю испытания. Чуть не плачущий Генка, стоит передо мной.
   - Саша, я не знаю, что произошло. Вдруг стал поступать холодный воздух из камеры.
   - Успокойся, надо разобраться. То, что мы выдерживали программу и не выполнили ее, из-за технических неисправностей, не о чем не говорит. Кто виноват, пусть разбирается комиссия .
   - Саша, дай мне слово, что если будут повторные испытания, ты пошлешь меня опять.
   Я тяну, знаю как отнесется к этому главный.
   - Знаешь, Генка, давать слово не буду, но попытаюсь все же повлиять на главного.
   - Значит разговор об этом шел, - совсем упал духом Генка.
   - Был, но нюни распускать нечего.
   Через некоторое время в пультовую ворвалась Ленка.
   - Значит правда. Мне в КБ уже сказали, что машина не выдержала испытаний.
   Я киваю головой.
   - У тебя есть мысли, почему?
   - Есть одна и ее надо проверить.
   - Да говори же не тяни. Я знаю, что ты шестым чувством понимаешь машину.
   - Я подозреваю, что это система очистки воздуха. Через нее прошел воздух.
   Ленка, как метеор вылетает из пультовой. Генка уже загорается.
   - Саша, разреши я разберу ее.
   - Нет. Сейчас пойдешь, выспишься, а завтра вместе с комиссией будете разбирать машину.
   Я оказался прав, воздух прошел через лопнувшие фильтры и подсасывался через неплотно поджатую крышку цилиндра. Я ругал дядю Мишу.
   - Ты понимаешь, что наделал?
   - А откуда я мог знать, хорошо ее поджал или нет. У меня руки такие, чуть крутану гайку, сразу резьба летит. Вот я осторожненько и поджимал. Резьба-то там, М8.
   Ленка стоит рядом и защищает дядю Мишу.
   - Это не он виноват. Это чисто конструкторская недоделка.
   - А лопнувший фильтр, это тоже конструкторская недоделка?
   - Тоже, - храбро отвечает она.
   - Бог с вами. Теперь одна проблема, провести удачно повторные испытания.
   Ленка треплет мои волосы.
   - У тебя все будет хорошо.
   Повторные испытания все же проводил Генка, я уломал главного и они действительно прошли удачно. Мы довели "Крота" до полигонных испытаний и передали его военным.
   Опять возвратились к "Кобре". Привезли новый ствол и машину, по новой, стали испытывать на полигоне. Я уже вожусь с ней месяц, как вдруг меня вызвали в КБ.
   Главный был не один, с ним сидел незнакомый мне мужчина.
   - Александр Сергеевич, познакомьтесь, генерал Сомов.
   Ничего себе генерал, весь в гражданском и вроде ничего военного нет.
   - В военном министерстве ,- продолжал главный, - возникла идея испытать "Кобру" в полевых условиях.
   - Опять машину передаем военным?
   - Нет, там где она пройдет испытания, наших военных не должно быть. Там должны быть добровольцы.
   - Не хотите ли мне предложить быть добровольцем?
   - Да хотим. Для этого генерал Сомов и здесь.
   - Александр Сергеевич, - заговорил генерал, - я все объясню. Любая страна, изготавливающая военное вооружение, пытается испытать его в боевых условиях. Естественно, если там где воюют наши войска, например в Анголе, гражданские специалисты не требуются, но если это другие районы земного шара, где нет наших войск, там требуются добровольцы. Конечно добровольцами могут быть и наши военные, но лучше с новой техникой обращаться тем специалистам, которые ее очень хорошо знают.
   - Если это не Ангола, так что же?
   - Сейчас Ирак воюет с Ираном.
   - А мы за кого, за Ирак или Иран?
   Генерал смеется.
   - За Ирак.
   - А почему не Ангола?
   - Условия войны не те. Нет сплошности фронта и конкретных целей. Так как по поводу предложения, испытать нашу технику в Ираке?
   - Не знаю, дайте подумать.
   - Думайте, но сроки нас поджимают, через три дня дадите ответ?
   - Дам. А если я соглашусь, вы там будете мой начальник?
   - Нет. Я иду военным советником. Так- что будем на одном фронте, а воевать будем врозь.
   После беседы у главного меня вызвали в партком.
   - Ну, Игорь, поздравляю, я слышал, что ты поедешь за границу...
   - Но я еще не дал согласие.
   - Как не дал? Да любой гражданин нашего государства обязан помогать своей родине, укреплять ее обороноспособность. Тебя хотят послать испытать новое оружие, а он еще думает. Не забывай, ты цвет КБ, секретарь комсомольской организации. Тебе горком комсомола дал самую лучшую рекомендацию.
   Конечно, уж он-то, избавиться от меня хочет точно.
   - Мне надо посоветоваться...
   - Ему еще надо всему миру сообщить, что его посылают выполнять секретное правительственное задание. Слушай, Игорь, ты не рехнулся случайно?
   - Нет.
   - А мне кажется, да. Твой механик-водитель уже дал согласие...
   - Это дядя Миша, что ли?
   - Старый коммунист с партийным стажем сразу сказал, да, а ты еще сомневается. Да я тебе больше скажу. Если ты откажешься, то здесь работать уже не будешь.
   - Но ведь...
   - На тебя и так много повешено. Там чуть машину не утопил, там чуть человека не убил, а в другом месте сбежал и люди погибли.
   - Это не правда.
   - Я что, вру? Может тебе имена пересказать кто погиб, а кто чуть не пострадал?
   - Не надо.
   - То-то. У тебя уже один выговор есть, так что иди и над этим больше думай, а не о том, выполнять задание правительства или нет.
   Я вышел как оплеванный.
   Ленка в шоке.
   - Как же так? А как же я?
   - А тебе придется меня ждать. Сейчас пойду к главному и договорюсь на три дня для тебя и для меня.
   - А мне-то за что?
   - Три дня положено на свадьбу. Нам еще надо все купить, оформить документы. Дел полно...
   - Если ты хочешь жениться на мне, то наверно надо спросить меня, хочу ли я выйти за тебя замуж?
   - Так хочешь или нет?
   - Хочу...
   - Замечательно. Так в чем же дело?
   - Ты хоть сказал мне. Любишь меня или нет?
   - Я люблю тебя. Люблю с первого раза, как увидел и хочу любить, как мальчишка, всю жизнь.
   - Теперь я удовлетворена. Я тебя, дурочка, тоже люблю.
   Ленка представила меня своей семье. Ее мать, деспотичная, суровая женщина, держащая всю семью в кулаке, пыталась сразу поставить меня на место.
   - Вы будете жить в нашем доме, - потребовала она.
   - Зачем, у меня пустая комната. Там места много.
   - Нет, Леночке требуется уход, распорядок дня... У вас же места нет и еще соседи. Ужас.
   - То что ей требуется, я постараюсь предоставить.
   - Вы не должны так рассуждать. Скоро уедете в командировку и девочка совсем останется одна.
   - Лена сама решит что ей делать и когда быть одной, а пока со мной... будет жить в моей комнате.
   - Я поговорю с Леной. Вы мне очень не нравитесь, молодой человек.
   Почему старшие любят произнести последнее слово так, что бы им не возражали. Ленина мама сказала эту фразу в дверях и исчезла.
   Мы договорились, что свадьбу справим через три дня. Все на работе меня поздравляли и вдруг...
   Я заболел. Горло хрипело, поднялась температура, но самое противное то, что мое тело покрылось красновато-розовыми пятнами. Я пошел в заводскую поликлинику к терапевту.
   - Что у тебя?
   - Кожа на теле пошла пятнами, горло еще...
   - Раздевайся.
   Я снимаю рубахи и остаюсь по пояс голый. Пятна густо усеяли спину и грудь. Врачиха подпрыгнула. Натянула резиновые перчатки и ощупала несколько пятен.
   - Вот что, парень, одевайся и отправляйся в город, в кожно-венерологический диспансер.
   - Что у меня?
   - Я предполагаю..., сифилис.
   Я онемел. Бешеная мысль пронеслась сразу: с кем? от кого? и когда? Но женщин у меня последнее время вроде не было.
   - Но я ни с кем не спал?
   - Ничего не знаю, сифилис теперь может быть и бытовой. Вот тебе направление в диспансер.
   Она брезгливо протянула бумажку.
   - Но мне нужно разрешение на выход с территории КБ.
   - Я позвоню главному конструктору и вам все сделают.
   Я захожу в приемную к главному. Секретарша с каменным лицом указывает мне на край стола.
   - Главный подписал вам пропуск. Вон он на краю стола.
   Я взял пропуск и с тысячей нехороших мыслей отправился в город.
   В кожно-венерологическом диспансере мое направление приобрело магическое действие и меня почти без очереди пропустили к врачу. Старушкаврач снисходительно повертела бумажку из моей поликлиники.
   - Ишь, шпарят прямым текстом. Совсем уже рехнулись. Раздевайся, чего встал как пень.
   Я трясущимися руками снимаю одежду.
   - Так, - начинает она меня разглядывать, - инкубационный период.
   Она потерла несколько пятен и с одного содрала шелуху.
   - Все, одевайтесь.
   - Сифилис???
   - Дура, ваша врачиха и безграмотная при том. Обыкновенный розовый лишай.
   - Но это что... опасно?
   - Простудное заболевание, молодой человек. Я вам не нужна, вам сейчас нужен хороший врач терапевт. У вас температура под 39. Вы можете добраться до своей районной поликлиники?
   - Могу.
   - Вот вам бумажка с моим заключением. Отправляйтесь туда и постарайтесь больше не попадаться врачам в нашем учреждении.
   В поликлинике я действительно почувствовал себя плохо. Из-за высокой температуры меня пропустили опять без очереди. Врачиха осмотрела меня и прочла заключение кожного диспансера.
   - У вас кроме розового лишая, ОРЗ.
   - Скажите, доктор, розовый лишай, это заразная болезнь?
   - Нет, это редкое простудное заболевание, никому не передается. Я вам выпишу лекарства и бюллетень на неделю. Значит так, вот это от горла, это полоскание, а вот хлористый кальций, пейте три раза в день, это от лишая. Не мойтесь месяца три...
   - Как не мыться?
   - Так. Иначе будут от воды язвы. Не сдирайте образовывающиеся корочки на каждом пятне. Это тоже опасно, она должна сама отпасть. Каждый месяц ко мне на осмотр.
   - Что я три месяца буду на бюллетене?
   - Нет. Как вылечим ОРЗ, сразу выпустим на работу. А с розовым лишаем, вы еще ко мне пол года будете ходить, а не три месяца.
   Я пришел домой, сразу полез в аптечку, наглотался анальгина и свалился в кровать.
   На следующее утро стал обзванивать знакомых и друзей.
   - Алле, Ирочка. Это я, Саша. Привет.
   - Здравствуй, Саша. Как себя чувствуешь?
   - Нормально. У меня бюллетень до следующей пятницы.
   - Это хорошо, ты лечись...
   - Какие новости?
   - Главный решил, вместо тебя за границу едет Генка.
   - Что???
   - Сроки поджимают. Генка уже оформляет документы.
   - А как же я?
   - Ты, лечись.
   - Вот черт. Я сейчас главному позвоню.
   Звоню Лене домой. Трубку берет ее мать.
   - Алле, можно Лену?
   - Это вы, Саша? Вам Лену нельзя. Как вам не стыдно звонить? Опозорили девушку, с кем-то нагулялись и еще нагло звоните сюда.
   - Простите, вы о чем?
   - Не притворяйтесь идиотом.
   Трубку бросили.
   Звоню главному. Этого вообще не соединяют. Секретарша упорно твердит: "Он на объекте".
   Что там происходит?
   Два дня пытаюсь по телефону прорваться к Лене или главному. Все бесполезно. Обидно, что ни Ленка, ни Генка, ни друзья ко мне не звонят. Вечером стук в дверь. Открываю ее и вижу Риту.
   - Здорово, болящий.
   - Ритка... Вот умница, заходи. Ого, какая ты большая.
   - Вот мы уже скоро должны появиться на свет.
   Она любовно поглаживает живот.
   - Узнала, что ты заболел и пришла, может что-нибудь надо помочь.
   - Помочь надо не мне, а... Впрочем, я не понимаю, что там твориться.
   Ритка разваливается на диване.
   - Ты же теперь в КБ чумной. Когда все узнали, что ты болен сифилисом, тебя уже отторгли.
   - Что ты говоришь? Каким сифилисом?
   - Наша заводская врачиха, когда ты заболел, звонила главному, что бы тебя выпустили с территории КБ, а телефон у секретарши параллельный, она все и подслушала. А после, сам знаешь, все КБ стало в курсе дела.
   - Но я же не болен. Понимаешь, у меня сифилиса нет. У меня розовый лишай.
   - Я давно догадалась, что здесь что-то не то. Все-таки опыт в медицине у меня есть. Пятна сифилиса появляются через две недели после заражения, вернее после того, как ты трахнешь больную женщину. Но на полигоне, две недели назад, ты мог только целоваться с новыми образцами машин и, зная твою натуру по отношению к женщинам, я была уверена, что здесь что-то не так.
   - Что же делать?
   Я в отчаянии.
   - Что ни делается, все к лучшему. Не поедешь за границу, может... жив будешь.
   - Но Ленка. Ленка, выходит тоже поверила.
   - Поверили все. Значит твоя Ленка не очень любила тебя. Даже если бы был сифилис, ну и что, он излечим.
   - А Генка, Ирка, новый начальник, этот... Володя.
   - Пойми, друзья познаются в беде. У меня тоже были проколы. Тогда на меня так же кучу собак вешали, зато те кто остались со мной, были самыми верными друзьями.
   Но я все равно не верил. Сколько лет бок о бок, я с товарищами бился с новой техникой. Вместе мерзли под танками, тонули в воде, выручали друг друга в беде, знали обо всем, что твориться на душе у каждого. Но больше всего не верилось с Ленкой. Хоть бы позвонила, мы же договорились о свадьбе.
   - А ведь мы хотели завтра сыграть свадьбу...
   - И она не позвонила ни разу?
   - Нет.
   - Значит, свадьбе не бывать. Опять-таки, экономия.
   - Да брось ты...
   - Ладно, я пойду. Мне еще надо на консультацию.
   - Может тебе кофе или чайку?
   - Нет. Нет надо. Я просто пришла тебя немного поддержать и хочу сказать, все неприятности еще впереди.
   Ленка так и не позвонила. Я сорвался к ней домой, но мамаша вместе с сыном, просто скинули меня с лестницы.
   - И не смей приносить заразу больше сюда, - орала она на все этажи.
   Ни Ленки, ни свадьбы...
   Бюллетень продлили еще на неделю и когда я пришел на работу, то КБ не узнал. Все шарахались от меня как от прокаженного. В нашей комнатке сидела Ирка и Володя.
   - Привет, - сказал я от двери.
   - Привет.
   Они рассматривали меня как чучело.
   - Ты уже вылечился? - спросил Володя.
   - Да, вот подпиши бюллетень.
   Володя берет бумагу и начинает ее изучать.
   - Но здесь написано ОРЗ. Это что, теперь так прикрывают эту... болезнь врачи?
   - У меня действительно было ОРЗ.
   По их глазам вижу, что не верят. Но Володя подписывает бюллетень и протягивает мне.
   - Я рад, что ты выздоровел. Тебе придется немного отдохнуть, для тебя работы пока нет.
   - Как нет. Я слышал, что сделан новый само закапывающийся танк.
   Володя мнется.
   - Понимаешь, Саша, главный распорядился тебе новый танк не давать.
   - Что, черт возьми, здесь твориться? Я пойду к главному.
   - Сходи. Если уговоришь, танк твой.
   Иду по коридору и вдруг нарываюсь на Лену. Увидев меня, она перекосилась, хотела удрать, но сдержалась и замерла, как вкопанная.
   - Здравствуй, Лена.
   - Здравствуй.
   - Я думал, ты хоть позвонишь мне...
   - Я предателям не звоню.
   - Так. Значит это я предатель. Что же я такого наделал, что предал тебя.
   - Как будто сам не знаешь. Шлялся по другим бабам, а мне мозги пачкал, что жить без меня не можешь.
   - Я простудился и заболел, а ты... поверила всякой швали, которая несла про меня чушь и только по этому отвернулась... Эх, ты.
   Я пошел дальше и почему-то не почувствовал к Ленке прежней тяги.
   Главный вдруг принял меня сразу.
   - Я все знаю, Саша, - начал он, когда я переступил порог его кабинета, - я звонил в поликлинику и мне все рассказали.
   - Мне от этого сейчас не легче.
   - Да, попал ты в ситуацию. Самое печальное, люди мне тоже не верят, все считают, что я тебя покрываю и ты действительно болел сифилисом.
   - Что же мне теперь делать? Новый танк мне отказали. За границу не послали.
   - Тебе надо уйти из КБ, Саша.
   - Как уйти?
   - Тебе все равно не дадут житья. Будут все время затирать и пинать ногами. Я тебя не вытяну, слишком серьезные противники у тебя есть.
   - Это из парткома?
   - И от туда тоже. Но особенно в сознании наших женщин, которые до конца дней будут от тебя здесь шарахаться. Я тебе могу помочь только в одном. Дам тебе хорошую рекомендацию одному моему старому знакомому- пушкарю, там тебя устроят. Так что, лучше уходи от сюда.
   - Хорошо. Я уйду.
   - Только ни кому не говори, куда идешь работать. Пока, Саша.
   Он крепко пожал мне руку.
   Я ухожу и вижу по глазам моих бывших друзей, что я для них уже никто. Даже руку на прощание мне никто не протянул. Только дома вечером зазвонил телефон и плачущий голос Ирки забормотал.
   - Это все ты... все ты. Генка из-за тебя погиб.
   - Откуда ты знаешь?
   - Телеграмма пришла в КБ. Генка и дядя Миша в первом бою, снарядом... Там должен быть ты, слышишь... ты.
   - Слышу.
   Прав был сумасшедший конструктор-философ, танк в современном бою живет только семь минут.
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   СУПЕР- ПУШКА
   Прошло еще четыре года.
   Меня завалил секретарь парткома. Не ученый совет, а именно он. После его пламенной речи о том, что партия и правительство не может выбрасывать народные деньги на ветер, на весьма сомнительные разработки, мне накатали больше половины черных шаров. И ничего удивительного, почти все члены ученого совета, являлись членами парткома: и зам по науке, и доктора, и академики, не говоря о мелкой шушере, директору по быту и завхоза. Уж этих-то зачем было затаскивать в ученый совет, непонятно. И так, кандидатская диссертация сорвалась. Ко мне подошел один из оппонентов.
   - За что они так тебя, Саша. Тема-то потрясающая.
   - За анкету.
   - Чего? - не понял оппонент.
   - Это долго объяснять. Я когда-нибудь на досуге тебе все расскажу.
   А все началось действительно с анкеты.
   Я закончил диссертацию и мне оставалось выполнить две вещи: провести испытания на полигоне новой, разработанной моей группой, артиллерийской системы и оформить документы. При оформлении документов, я в анкете на против графы "партийность" поставил две буквы Б/П. Секретарь парткома, который должен был обязательно подписывать эти документы, очень возмутился.
   - Почему ты не в партии? Все лучшие работники института в партии, а ты нет.
   - Но я же подавал заявление три года назад. Вы тогда сказали, что наша партия, это партия рабочего класса и когда семь рабочих института вступят в нее, тогда примут одного инженера или научного работника.
   - Хм..., но это было тогда, а сейчас обстановка изменилась.
   - Разве вы уже приняли семь рабочих?
   - Нет. Но молодых и толковых, мы можем принять и без очереди. Вот бумага пиши заявление. Двоих коммунистов со стажем, что бы дали тебе рекомендацию, я подыщу.
   Я написал заявление и подал секретарю. Он долго вчитывается и в раздражении бросает бумагу на стол.
   - Что ты пишешь? "Буду стараться изменить общество так, чтобы людям жилось хорошо." А им по вашему плохо сейчас живется?
   - Плохо, не плохо, а жить бы надо лучше.
   У секретаря даже челюсть отвалилась от такого кощунства.
   - Вот вы какой. Да вы и кандидатской степени недостойны. Партии такие действительно не нужны.
   - Звания даются не за принадлежность к партии, а за развитие науки.
   - Ну это мы еще посмотрим.
   На следующий день у меня испытания на полигоне. Три года тому назад в старом форте мы начали строить первую в мире электронную пушку. Подвалы форта забивали конденсаторами большой мощности, генераторами, усилителями и различной исследовательской и действующей аппаратурой. Самый основной узел, систему фотоэлектрического по стадийного переключения на каждую электромагнитную катушку ствола, делал я. Это и было темой моей диссертации.
   И вот теперь шести ступенчатый электромагнитный ускоритель, рассчитанный на разгон полезной нагрузки массой 5 килограмм и диаметром 150 миллиметров, стоит на верхней площадке форта и смотрит на цель. Это отслуживший свой срок крейсер, замерший на якорях в пяти кабельтовых от нас. Он стоит посредине пролива, на той стороне которого щит скальных гор.
   На площадке много народа. Здесь ученые, много военных, неведомое гражданское начальство и конечно секретарь парткома и обкома партии.
   - Ну что, начнем, - говорит академик Митин, мой непосредственный начальник. - Давайте, Александр Сергеевич.
   Два матроса запихивают пяти килограммовую болванку в дырку ствола и закрывают затвор. Все разговоры на площадке стихают и посетители, на всякий случай, прячутся за бойницы форта.
   - Внимание, - кричу я, - Огонь. Пли!
   Нажимаю пальцами на две кнопки. Пушка беззвучно дергается и тут же где-то под бетоном я слышу слабое вытье конденсаторов, набирающих энергию с Сосновской АЭС. Часть посетителей выскакивают на площадку и все смотрят на крейсер. Он стоит и... ничего.
   - Запросите наблюдателей, - обращается к радисту адмирал ,- попали или нет?
   - Так точно. Попали. Прямо по центру в борт, - радостно докладывает радист. - Дырка насквозь. Видны разрушения скальных пород на том берегу.
   - Как дырка насквозь? - волнуется адмирал. - Там же двадцать метров из перегородок и броневых плит.
   - Дырка насквозь, - опять подтверждает радист.
   - Александр Сергеевич, - обращается ко мне академик Митин, - а нельзя ли настоящим снарядом, а не болванкой?
   - Можно. Ребята, - прошу матросов, - вон из того ящика, вытащите головку снаряда, отверните колпачок и зарядите пушку.
   Матросы затвором запирают головку снаряда в стволе. Теперь посетители не прячутся за бойницы форта, а во всю пялят глаза на крейсер.
   - Внимание. Огонь. Пли!
   Опять беззвучно дергается ствол и где-то вдали раздается грохот взрыва. Обломки скал поднимаются к небу и падают вниз.
   - Что за чертовщина? - удивляется адмирал. - Взорвались скалы...
   - Опять попали, - радостно кричит радист. - Дырка насквозь.
   - Опять? - адмирал озадачено почесывает щеку.
   - Здесь удивляться нечему, - говорит академик, - скорость снаряда 1800 метров в секунду. С такой скоростью он проломит любую броню, даже не успев взорваться.
   - А на кой хрен нам такая техника, - подал сзади голос, секретарь парткома, - она же не поражает и не разрушает цель. Разве нашим вооруженным силам нужны такие вещи.
   Тут заговорили все. Кто обсуждал достоинства, кто напротив- говорил о недостатках, а секретарь гнул свое.
   - Надо же столько средств втюхали, столько сил привлекли и что же... Крейсер как новенький, как будто в него и не попадали, а что говорить о другой цели.
   Митин пытался убедить всех в перспективах данной разработки.
   - На базе этой разработки, мы можем разработать новые модели мощных пушек и уничтожать противника на дальнем расстоянии. Например на 200-300 километров.
   - И зачем это? Дешевле запустить ракету и на еще большее расстояние, чем строить целый завод только одних механизмов и конденсаторов. Да еще обесточивать целые города во время запуска.
   В стороне стоит мой старый знакомый пожирневший и пополневший Аркан, теперь он секретарь обкома. Очень быстро вырос мальчик.
   - Это серьезное замечание, - поддержал нашего секретаря, Аркан, население наверно сейчас волнуется. Все хлебопекарни, больницы, важные жизненные центры недополучили только в результате подзарядки конденсаторов, необходимую электроэнергию. Не порядок.
   Фактически ученый совет начался здесь и самое удивительное меня поддержали военные.
   - Если сделать более мощную пушку, то можно на ней послать в космос контейнер? - спросил меня незнакомый генерал-полковник.
   - Почему бы и нет?
   - А могли бы мы, изготовив орудие, калибром 750 миллиметров и полезной нагрузкой 500 килограмм, обстрелять Америку, - полюбопытствовал адмирал, который все удивлялся "дыркам насквозь".
   - Можем. Все это можно сделать и как я знаю, американцы, французы, немцы, над этим давно работают.
   - Если они работают, почему и мы не можем?
   После испытаний все расходятся, а меня на стоянке ждет черная "волга".
   - Садись, бедолага, - насмешливо говорит в окно Аркан.
   Я сажусь на заднее сидение и машина рванула к городу.
   - А ведь я тогда, когда ты слинял из КБ твои следы потерял, продолжает Аркан. - Как только ты уволился, я поднапряг своих гавриков, чтобы они сыскали твои следы и представляешь..., не нашли. Ты даже выехал с коммуналки. А вчера случайно узнаю, что какой-то Гусев собирается защищаться, да еще по такой оригинальной тематике. Поднавел справки, оказалось, нашелся...
   - Ты очень быстро вырос, уже секретарь обкома. Давно ли был вторым секретарем в горкоме комсомола.
   - Это все не я. Это Леонид Ильич.
   - Кто? Кто?
   - Брежнев, вот кто. На съезде ВЛКСМ я выступил с оригинальным докладом. Тогда он меня и заметил. После съезда вызвали на собеседование в ЦК партии верхушку комсомола и пригласили меня. Брежнев долго расспрашивал о работе. Узнал, что я прекрасно разбираюсь в машинах и мы с ним проспорили о новых подвесках машин пол часа где-то у окна. После этого с комсомолом я покончил. Мой крестник заботливо перетаскивает меня с места на место и все с повышением.