Кукаркин Евгений. Я - кукла

Кукаркин Евгений

Я - кукла

   Евгений Кукаркин
   Я - кукла
   ПРОЛОГ
   Август. 1991г. Россия. г.Санкт-Петербург.
   - Ты поедешь на встречу не один, а с Лилией. - сказал мне шеф.
   Лилия - новая секретарша шефа, работает третий месяц. Крепкая, с соблазнительными формами девица, где- то двадцати шести лет, с привлекательным лицом и дурацкой челкой, наброшенной на глаза. Самое выразительное, это ее длинные, пушистые ресницы. Сейчас ее глаза прикрыты ими, но я знаю- она настороженно смотрит на меня, ожидая реакции на сообщение шефа.
   - Зачем с ней?
   - Ее задача- познакомить тебя с ними и обеспечить твое прикрытие.
   - Хорошие у нее знакомые, - и я вижу, как дрогнули ресницы Лилии.
   Я знаю, она здесь боится только меня. Ей не страшен шеф. За три месяца, она своим характером подмяла моего "свирепого" шефа.
   - О своей задаче ты имеешь представление, - продолжал шеф, - Но там знают о тебе почти все, у них хорошо поставлена информация, поэтому больше импровизации и старайся любым способом склонить их на свою сторону. Даже если ты не добьешься союза, а они будут нейтральны, это уже успех.
   - О каком прикрытии со стороны Лилии идет речь? - Ресницы ее опять дрогнули, и на этот раз поднялись, распахнув на меня темные глаза.
   - Лилия создаст вид супружеской пары и будет твоими глазами и ушами на встрече.
   - А если я не понравлюсь ее друзьям?
   - Ну, ты себя недооцениваешь, у Лилии приличные друзья. Не так ли? - и он обратился к Лилии.
   - Да шеф. - Лилия поправила свою прическу рукой и опять прихлопнула ресницами свои глаза.
   - Это все, встреча назначена в три. - сказал шеф.
   Мы подъехали к ресторану и я вежливо, взяв Лилию под руку, ввел ее в зал. Народу в ресторане было мало и мы выбрали столик у окна.
   - Что ты будешь заказывать? - спросил я у Лилии, раскрывая меню.
   - Что-нибудь мясное, на твой вкус, и сухого вина. - попросила она.
   - Примите заказ. - обратился я к подошедшему официанту- Два антрекота, два помидорных салата, двести грамм водки и бутылку сухого, только самого лучшего.
   Я схватил официанта за руку и подтащив его к себе, приглушенно сказал: "Да поторопись, я ждать не люблю и очень спешу". Официант сразу проснулся, хотел что- то мне ответить, но еще раз взглянув на меня и мою спутницу, тут же испарился.
   - Так где твои друзья? - спросил я Лилию.
   В этот момент, словно из под земли, появился официант с подносом и стал расставлять заказ на стол. Лилия подождала, когда официант отойдет.
   - Сейчас подойдут. - она протянула мне свой бокал - Налей пожалуйста.
   Я налил ей вина, себе водки и только хотел выпить, как Лилия сказала: "Посмотри, вон они". - кивнув за мою спину. Я повернулся. К стойке бара подошли два здоровых, хорошо одетых, господина. Один из них, небрежно бросив деньги бармену, заказал выпивку, а другой, оглядев зал и увидев Лилию, помахал ей рукой и кивнул головой. Я повернулся к Лилии. Лицо ее было бледно, ресницы вздрагивали.
   - Чего нервничаешь. Давай выпьем. - и я опрокинул в себя рюмку водки.
   Лилия подняла свой бокал и я увидел, что у нее дрожат руки. Не полностью налитое вино в бокале, штормило. Вдруг, что- то ударило мне в голову, одновременно, я почувствовал резь в груди. Я сидел, опустив голову и сжав руки. Боль тупыми ударами пронизывала всю грудь и голову. Я старался держать себя в руках и напрягся до основания. Стал выступать пот и первые струйки его, медленно поползли из под волос. С трудом подняв голову, я пытался посмотреть на Лилию. На мгновение туман разорвался и, расплывающиеся черты ее лица, появились передо мной. Лилия сидела белее мела и широко распахнув глаза, смотрела на меня.
   - Сука... Я убью тебя. - с трудом проговорил я.
   Лилия начала расползаться перед глазами, а я все боролся и боролся сам с собой. Моя рука поползла к вилке, но ее стало сводить и все вдруг потемнело и стало куда- то проваливаться.
   Очнулся я от боли в затылке, она билась пульсируя, волнами возникая и удаляясь. С трудом открываю глаза и вижу грязно- белый потолок, который то приближался, то удалялся, с приближением и удалением боли. Руки были чем- то сжаты и лежали ниже груди. Еле- еле подтягиваю их к своим глазам. Руки были в наручниках и я не сумев их удержать, уронил их на лицо, разбив губы железом. Все стало ясно, меня поймали и я в камере. Значит, все-таки они внедрили своего человека. Сволочи.
   * ЧАСТЬ 1 *
   Октябрь. 1993г. Сербия.
   Фронт продолжал жить своей жизнью. Где- то раздавались выстрелы, часто переходящие в непрерывную дробь. Иногда ухали орудия, отчего наш разбитый коттедж вздрагивал до основания. Уже второй день, шел занудный дождь. Я лежал в полуразрушенной комнате коттеджа и, еще не придя в себя от сна, слушал , как через шум дождя пробивались звуки чавкающей грязи.
   - Кто идет? - закричал часовой.
   В темных комнатах коттеджа завозились солдаты.
   - Свои. Это я, Казначей.
   Скрипнула, висящая на одной петле дверь. Кто- то выругался в темноте.
   - Сержант, где сержант? - по комнатам заметался свет фонарика.
   - Я здесь. - отозвался я.
   Свет фонарика ударил в глаза и я прикрылся рукой.
   - Убери фонарь. Что у тебя? - вспыхнуло еще несколько огоньков, которые осветили комнату и лицо Казначея. Оно было мокрым и грязным, на нем резко выделялись усы с блестевшими, под лучами света, капельками воды.
   В этих комнатах расположен мой взвод. Это люди разной национальности, все наемники, по разным причинам, приехавшие защищать славянскую Сербию. Они говорят на разных языках, но больше на английском и русском. Они разные: сильные и слабые, умные и тупые, бандиты и порядочные. Война сковала их в прочный узел, хотя многие не понимают зачем и против кого они воюют. Я помню все их трудные фамилии и имена. На фронте фамилии, среди солдат, как- то стерлись и каждый получил прозвище, которое стало практичными и краткими. Эти клички, даже не выражают характер, но приклеились к ним так прочно, что некоторые забыли фамилии и имена своих товарищей.
   - Сержант, Шип и Сверчок убиты. - Казначей выдохнул эту фразу и, набрав воздух, добавил- Они через холм, сюда, несли бачки из- под пищи, но, видимо, на полосе появился снайпер, они и попались.
   Холм, о котором говорил Казначей, находился перед коттеджем и закрывал нас от фронта. Я вытащил карту, развернул и осветил наш участок. Со стороны фронта холм был голый, весь перепаханный огородами. Эту лысину зажимал с одной стороны густой орешник, а с другой- яблоневый сад. От линии окопов до вершины холма- метров триста. На этом пространстве, сейчас, лежат наши ребята. А снайпер, наверняка, сидит не в окопах противника, а на нейтральной полосе. Самое противное, это первый случай, когда снайпер стреляет по ночам. Вот и у них появились приборы ПНВ. Но то, что кто- то стреляет в дождь, в темноте и на таком расстоянии, говорит о том, что это профессионал и он недавно на фронте.
   Те, что лежат на холме, мне хорошо знакомы. Шип- русский, из Краснодарского края. Его фамилия - Шипов, звали Андрей. Свою кличку, Шип получил от своей фамилии, где оторвали последний слог. Он пришел к нам три месяца назад и мы с ним быстро стали друзьями. Сверчок - молдаванин, его фамилия Матрич, когда я пришел, он уже был во взводе и я воспринял данную ему кличку, как и все окружающие. Ребята имели боевой опыт: Сверчок в Приднестровье, а Шип болтался у Осетинов во время их конфликта с Грузией.
   Конечно, вытаскивать их надо сейчас, пока темно. Днем всю плешку изуродуют минами и снарядами, только сунься, к тому же, она простреливается на сквозь. А идти надо, может быть из них кто- то ранен.
   - Казначей, а как ты их увидел? - он сразу меня понял. Ткнул свой грязный палец в карту.
   - "Мухи" пустили ракету, а я был вот здесь, в окопе. Оглянулся назадхолм виден, как на ладони. Их, лежащих, не сразу разглядишь, а вот бачки, из под пищи, заметны. Дождь идет и бачки от вспыхнувших ракет, переливаются как глянцевые. А потом, я сюда кустарником прошел. Два раза падал, грязищи до черта.
   Я подошел к телефону.
   - Мне четырнадцатого. - Где- то на конце провода раздались щелчки, больно отдаваясь в ушах. Сонный, раздраженный голос рявкнул: "Что там?"
   - Двадцатый докладывает. В полосе квадрата одиннадцать, по всей видимости, появился снайпер. У меня двое ребят лежат на холме. Их надо убрать, пока еще темно. Может кто- то ранен. Нельзя попросить хозяина, хотя бы восемь снарядов в направлении дубка, на нейтральной полосе.
   - Ты что, сдурел? Чтобы их снайпер в такую погоду, стрелял ночью. Не паникуй- это шальные пули. Бери людей. Иди и вытаскивай их. - связь оторвалась.
   - Вот гад. Иди вытащи. Своих сербов никогда не посылает в пекло, а наши, дружеские души, всегда на убой. Как будто мы полные идиоты, не разбираемся, где шальные пули, а где- снайперы. - проворчал я в темноту.
   - Ты чего сержант? Не выспался. - сказал кто- то в темноте.
   - Ладно. Это я пары выпускаю. Крафт, где ты? Ты не разучился еще метать "кошку"?
   - Вроде нет. - раздался голос в углу.
   - Крафт, Джин собирайтесь. Казначей, поведешь нас.
   Я встал и стал одеваться.
   Беспрерывно шел нудный дождь. Ноги вязи в жирной земле и их с трудом удавалось вырвать из наплывшей жидкой грязи. Меня и моих спутников мотало, как пьяных, на каждом бугорке и бороздке. Мы автоматически ловили звуки выстрелов и вытье, проходящих над головой, пуль АК. Где- то, с воем, шлепнулась в землю шальная пуля. Наши и "мухи" через определенные интервалы стреляли ракетами. Светящиеся шары, вспыхивали в тучах, не давая яркого света. Еле- еле я различал спину, идущего впереди, Казначея, которая также моталась и чавкала грязью впереди меня. Мы вошли в орешник и к нашим страданиям прибавились удары, невидимых в темноте, веток.
   - Здесь. - сказал Казначей, резко остановившись и повел рукой в сторону.
   Вспыхнула, от выпущенной ракеты, туча и я увидел, впереди себя, бачки и черные бугры, рядом с ними.
   - Крафт. - крикнул я- Видел?
   - Да.
   - Попытайся метнуть "кошку" за бачки, при очередной ракете. До них, вероятно, метров пятнадцать.
   - Я попробую, сержант.
   Он отдал конец веревки Джину и стал сматывать "кошку" в рулон для броска. Опять вспыхнула туча и "кошка" унеслась в надвигающуюся темноту. Крат и Джин потянули веревку.
   - Сержант, вроде есть.
   Вновь глухой свет озарил холм и мне показалось, что в мою сторону медленно перемещается вал грязи. Опять стало темно.
   - Казначей, помоги. - выкрикнул Джин.
   Через некоторое время вал грязи с бачком оказался у наших ног и мы принялись руками очищать, находившуюся под ним фигуру. При очередной вспышке, я разглядел полуочищенное от грязи лицо и не узнал, кто это.
   - Это Сверчок. - сказал Джин- Я его узнал по кривому носу.
   Крафт, с руганью, стал вырывать крюк "кошки" из одеревеневшей мышцы бедра Сверчка.
   - Следующий, по моему, на два метра дальше. - сказал Крафт и стал вновь наматывать веревку для броска.
   Вспыхнул свет и Крафт опять метнул "кошку". Джин потащил веревку к себе.
   - Попал. - сказал он.
   - Мне, кажется, я услышал стон. - вдруг зашипел Казначей.
   - Такая штука вопьется, даже мертвый застонет. - заметил Джин.
   - Ребята, быстрее. - поторапливал я их.
   Они втроем перебирали веревку в руках. Вдруг, раздался выстрел, и ребята упали в кусты
   - Снайпер. Мать его. Как он гад видит? - вырвалось у Джина.
   Крафт шипел в темноте как змея, вытащив перерубленный конец веревки.
   - У нас больше нет "кошки" - сказал Казначей.
   - Все равно его надо вытащить. Он стонал, он ранен- заявил я.
   При вспышке тучи, я увидел недалеко, где- то в метрах семи, бугор поднявшейся земли.
   - Он почти рядом. - сказал я- Крафт, размотай веревку, один конец ее, я привяжу к своей ноге, а другой- к руке. Вы же, возьмете середину веревки и по моей команде, когда я подползу к раненому, тащите. Джин, оторви бачок от руки Сверчка, сними с него ремень и захлестни по диагонали через плечо на нем.
   - Не надо туда сержант. Это очень опасно. Давай, лучше, сбегаю к нашим. - и Крафт махнул рукой в тыл- Достанем еще одну "кошку".
   - Если он жив, он просто задохнется в грязи. Ты посмотри какой вал грязи, не ясно как он лежит, где рана, на голове или на туловище. В любом случае, если мы его быстро не вытащим, он задохнется и ему конец.
   Я привязал конец веревки к ноге, другой, легким узлом к руке. Джим освободил руку Сверчка от бачка, а его ремень перехлестнул через плечо. Опустив отворот кепи на уши, я плюхнулся в грязь рядом со Сверчком, просунул руку под ремень Сверчка и прижался к нему. Голову пришлось положить на бок и сейчас же холодная грязь, до самого носа, облепила лицо. Я начал ползти, прижимая труп к себе, с трудом находя неровности почвы под слоем грязи, а она уже залила мне второй глаз и я ,как при плавании "кролем", мотал в верх головой, стараясь выплюнуть грязь и вдохнуть свежего воздуха. Беспрерывный дождь, не мог смыть грязь с лица, а делал ее более жиже. Наконец, мы со Сверчком уперлись в бедро Шипа. Я очень долго снимал веревку со своего запястья и ощупью зацепил ее на ноге Шипа.
   - Давай. - заорал я, расплевывая в стороны грязь и крепко вцепился в Сверчка.
   Нога натянулась, заныла и мы поехали по вспаханной канаве назад. Вдруг, меня подбросило и я услыхал звук выстрела. Это Сверчок принял на себя пулю снайпера. Кто- то схватил мою ногу, рванул и я с трупом влетел за кусты. Усевшись под кустом, я стал рукою очищать лицо от грязи, кто- то из ребят сунул мне бинт и это, наконец, позволило открыть глаза.
   - Тяните его.
   - А уже все.
   Ребята хлопотали над телом Шипа.
   - Жив.?
   - Еще дышит.
   Когда я стал более или менее видеть, то вытащил нож и отрезал веревку от ноги. Потом, рукой стал счищать грязь с куртки, кепи и штанов. От проникшей под одежду сырости меня стал бить озноб.
   - Ребята, снимите с Шипа куртку, я возьму его на плечо, а Джин и Крафт возьмите Сверчка. Казначей, понесешь мою куртку, оружие и шмотки ребят.
   Началась мучительная дорога обратно.
   Мы подошли к коттеджу, когда начался рассвет. Подтащив Шипа к первой койке, я свалил его на матрац.
   - Кто-нибудь, займитесь раненым. - обратился я к солдатам, находившимся в доме.
   Я вышел на улицу, взял у Казначея куртку и швырнул ее в бочку с водой, которая стояла на углу дома под стоком крыши. Мытье одежды и лица заняло много времени. Наконец, кое- как смыв грязь, я вошел в дом.
   В комнате было светло от керосиновой лампы и свечей. У входа в неестественной позе лежал Сверчок. Около Шипа хлопотало два человека, промывая его рану на затылке и очищая всего от грязи. Несколько человек сидело кружком на полу, где по центру были разложены: хлеб, консервы и фляги с вином и водкой.
   - Сержант, иди согрейся. - сказал кто- то.
   Я набросил куртку и кепи на косяк внутренней двери и , сев на пол, опрокинул в себя пол фляги вонючей водки. Я был здорово измотан, как автомат что- то отвечал на вопросы окружающих и очень хотел спать. Вдруг зазвонил телефон. Все замолчали и кто- то передал мне трубку.
   - Это вы сержант? Как дела?
   - Мы вытащили двоих с холма. Один ранен в голову, другой убит. Точно установлено. Стрелял снайпер.
   - Надо предупредить взводных, займитесь этим сержант.
   - Хорошо, мне надо отправить раненого в госпиталь, не могли бы вы подбросить транспорт к развилке дороги?
   - А как раненый?
   Я повернулся к ребятам, которые возились с Шипом и спросил у них: "Можно его транспортировать?"
   - Он в шоке. - ответил кто- то из них.
   - Четырнадцатый он в шоке. - повторил я в трубку- Надо поспешить. Еще, прошу вас, Шип мой друг и земляк, не могли бы вы отпустить меня с ним до города, вроде как сопровождающего.
   - Хорошо. Сейчас я оформлю вам документы и вышлю транспорт. Выносите раненого к развилке.
   Связь прервалась.
   - Казначей, - обратился я к нему- остаешься за старшего. Сейчас позвони взводным предупреди их о снайпере.
   - Ребята, - повернулся я к двум фигурам, возящимися с Шипом берите его, потащим к машине.
   Все зашевелились. Натянув мокрую одежду и навешав на себя оружие, я пошел за солдатами, выносившими Шипа. У развилки нас ждал бронетранспортер. Мы затолкали Шипа, в развернутую черную пасть, заднего люка. Откуда то появился писарь и протянул мне документы.
   - Лейтенант дал вам два дня. - сказал он.
   Я кивнул головой, попрощался с ребятами и полез в темный провал люка машины.
   Госпиталь был грязным, холодным с неприятным запахом. Полы приемного покоя захламлены окурками, тряпьем и просто- грязью. Десятки ног протоптали светлые дорожки паркета, среди этого мусора. В приемном покое суетился лысый, худой врач, австриец по национальности, плохо знавший сербский, английский и русский. Для разговора со мной, он вызвал по телефону медсестру. Вышла симпатичная с большими глазами девушка. Ее белый халат и шапочка резко контрастировали с окружающей грязью.
   - Меня звать Мила. - произнесла она по-русски, протянув свою тонкую руку в мою загрубевшую, грязную лапу- Что вам надо?
   - Я привез своего раненного друга, он русский, он в очень плохом состоянии, я бы хотел знать, как закончится операция.
   - А как вас звать?
   - Вообще меня раньше звали Виктор или просто Вик.
   - Почему раньше?
   - Теперь, уже почти год, кличут сержантом.
   Она улыбнулась, потом повернулась к доктору и по-немецки ему все объяснила. Он что- то буркнул, махнул рукой и пошел к своему столу.
   - Виктор, вашего товарища уже увезли в операционную. - она критическим взглядом окинула меня- В таком виде и с таким складом оружия, вам, безусловно, в приемном покое ждать нельзя. Вы пройдите в вестибюль главного входа и подождите меня там. Кончится операция, я к вам выйду и все скажу. Кстати, а у вас время есть?
   - Да, мне дали два дня.
   - А куда вы, потом, пойдете? У вас есть где ночевать?
   - Я это еще не решил, но наверно в гостинице.
   - Наивный молодой человек. В городе все забито военными, но я вам постараюсь помочь. Вы подождите меня там. - она махнула рукой к двери.
   В вестибюле меня окружили темно- синие халаты, двигающихся больных. Посыпались вопросы: что, где, куда, откуда, как дела, дай закурить, кого привез. На все я отвечал кратко и, когда они более менее успокоились, перекинул автомат за спину, выбрал стул, сел и, вытянув ноги, задремал. Проснулся я от шлепка по щеке. Передо мной стояла Мила, она держала в руке целлофановый мешочек.
   - Виктор, все в порядке. Операция прошла удачно, но положение его тяжелое. Пулю вытащили, вот она. - и она протянула мне мешочек.
   Я вывернул содержимое мешочка на ладонь. Вывалилась пуля, и я замер. На пуле были видны характерные следы винтовой нарезки, они были до боли знакомы.
   - Что с вами Виктор?
   - Мила, понимаешь, я, кажется, знаю кто стрелял.
   * ЧАСТЬ 2 *
   Документы к тексту.
   Газета "ИЗВЕСТИЯ" "...".......1992г.
   "...Представитель министерства безопасности подтвердил, что на территории России физически подготовленных граждан, приговоренных к смертной казни судом РФ не расстреливают, а используют на работах по добыче урана или в специальных лагерях для тренировки контингента людей, необходимых для безопасности РФ. Заключенных в специальных лагерях, называют куклами...."
   Апрель 1992г. Россия. Красноярский край. Спецлагерь в/ч.....
   В лагерь привезли меня где- то в середине Апреля. Я думал, что мне конец и не ожидал того приема, который был здесь оказан. Лагерный врач, долго мял мое тело, осматривал зубы, уши и глаза. Вежливо задавал вопросы и делал записи в медкарте.
   - Для вас это очень отличный экземпляр. - сказал он, подошедшему высокому капитану с короткой прической и в темных очках. Капитан снял очки , окинул меня взглядом и сказал: "Судя по документам он слишком хорош. Приложена целая инструкция, как его охранять в дороге. Не уж- то все выполняли?" - обратился он ко мне. Я показал ему руки, где четко виднелись багровые следы на ручников.
   - Ну и лапа. - с восхищением сказал он- Здесь, где ты находишься- я твой начальник. Будешь ходить без наручников и строго соблюдать дисциплину. И запомни еще, ты здесь никто. Теперь ты кукла, со своим пожизненным номером. Вот он на твоей куртке.
   На груди куртки, которую мне передал охранник, был вышит номер 1427. Я переоделся и пошел в сопровождении капитана и охранника на второй этаж казармы. Через многочисленные решетки и двери, через изощренный контроль, мы попали в коридор, в котором справа и слева было много дверей.
   - Ну вот и номер твоей гостиницы. - сказал капитан, оттягивая собачку электрозадвижки на одной из дверей.
   Это была вытянутая комната, где стены и потолок покрыты масляной краской. С правой стороны стены виднелась дверь, далее, две койки и напротив них, придавленный к стенке, стол. Через открытое окно, затянутого двойными толстыми прутьями, лилось солнце. За столом на стуле сидел здоровый малый и читал книгу. Увидев нас, он встал и на его груди я увидел номер 1411.
   - Я привел к тебе новичка. - сказал капитан- Расскажи ему его обязанности и..., заодно, что его ждет.
   Он хмыкнул, оглядел камеру и вышел. Дверь щелкнула. Я обратил на нее внимание. На ней не было обычного стандартного окошка для проталкивания мисок и подсматривания за заключенными.
   - А что здесь? - спросил я парня, указывая на дверь.
   - Посмотри. - ответил он.
   За дверью была раковина и параша и, все же, это не то , что в тюрьмах, которые я прошел. Там вонючая параша отравляла воздух всей камеры.
   - Давай знакомится. - обратился я к парню - Я Виктор..
   - Анатолий. - представился тот, протягивая руку.
   - Ну расскажи, куда я все-таки попал и что здесь за порядки?
   - Ты попал в тренировочный лагерь, куда собрали нас, приговоренных, чтобы отправить быстрее на тот свет. Здесь на нас отрабатывают приемы спецназовцы и суперагенты высшего разряда. Если здесь нас калечат, то не лечат, - сказал он, вдруг, в рифму - но прихлопнут точно, в любом случае, либо на ринге, либо на охоте, либо если тебя покалечат. Они, ведь, считают, что мы уже никто, раз нас приговорили. Здесь мы для них - куклы. Я кукла 1411, ты- 1427.
   - А ты давно здесь? - спросил я.
   - Я считаюсь старожилом - уже шесть месяцев. Видишь, - он заголил рукав куртки. Рука, по локоть, была заклеена пластырем. - Я тебе говорил, здесь такой закон: либо ты его малость покалечишь или победишь, тогда ты будешь жить, либо он тебя прибьет и тебе конец. Я долго здесь держался, а вот последний, который со мной дрался, выбрал себе оружие - нож. По здешним порядкам, противник имеет право выбирать оружие, ты нет. С этим ножом, ему казалось, легче пришить меня. Сам он подвижный, как черт и ножом владеет прекрасно. Пространство на ринге небольшое, ты увидишь еще, и я крутился по рингу, как оса, а когда его занесло немного после взмаха рукой я перехватил его руку, рванул на себя и ударил ногой в колено. На свое удивление, попал. Он рухнул на меня боком, а нож, все-таки, успел выкинуть вперед и пропорол руку. Самое поганое, руку то я не мог отдернуть, она была на упоре. Но другой рукой, я все же, врезал ему по башке и вырубил его. Встал, а кровища хлещет. Тут и капитан, с ухмылочкой такой, как мол рука, а у самого, чувствую, рука к пушке тянется. Я сделал на морде бравый оскал, вроде ничего говорю, и перед его носом несколько раз согнул руку в локте. Кожа на руке конвертом вскрылась, кровищи кругом. Врач подошел, посмотрел, сказал нормально, тут и капитан успокоился. Врач, после того как привел в порядок лежащего идиота, занялся моей рукой. Залил все просто йодом и залепил руку пластырем. Теперь, приходится молить бога, чтобы следующая бойня была как можно позже.
   - А какие здесь местные порядки?
   - Более менее нормальные. Есть дают, читать дают, но просвечивают, как рентгеном. Видишь по углам камеры теледатчики, ты у них в пультовой, как на ладони. Ну что рассказать еще, наш коридор упирается в столовую, едим все вместе по расписанию. В коридоре двадцать четыре двери, двенадцать слева и двенадцать справа, народу в камерах мало. Выходим в коридор по звонку. В столовой три окна в стене: выдача пищи, прием посуды и выдача книг. Вот и все.
   - А как начальство?
   - Начальство сюда ходить не любит, кроме того капитана, который тебя привел. Но ,этот уникум, в его руках твоя судьба. Он разводит всех кукол на бойню, он первый и пристреливает. Стреляет, как бог и реакция мгновенная.
   - А до этого удара ножом, ты дрался?
   - Да, последний бой был пятый. До этого мне везло, последний оказался тяжелым.
   - А ты все время здесь один?
   - До тебя, я уже пережил двоих. Хорошо подготовленные были ребята, амбалы вроде тебя. Тут вдруг, прислали "друзей" из Африки, месяц тому назад, ну и негры оказались подготовлены лучше. Одного на ринге сразу убили, другого добил капитан, когда из него мешок с говном сделали.
   - Сейчас нас здесь много?
   - Человек двадцать, ты увидишь их в столовой. Арифметика здесь простая, нам это капитан в голову вдалбливал, когда был в хорошем настроении. По России в год около ста двадцати граждан РФ приговаривают к расстрелу, из них сюда отбирают десять или двадцать человек. Около сорока в Тюю-Мюю, на урановые рудники, остальных в распыл. Много кукол поставляет сюда КГБ, эти уже по своим каналам. Я, кстати, сам из этих поставок. Других, таких же ребят увидишь в столовой. Мне даже кажется, что большинство из них не понимает, за что они сюда попали.
   - Ты сказал из этих. Значит тебя загнало сюда КГБ?
   - Поганая история. Время у нас впереди много, я тебе расскажу.
   - Откуда ты все знаешь, что здесь творится?
   - По найму на кухне работают повара. С одной стороны они кормят нас, с другой обслуживают охрану. Таким путем, все разговоры от туда поступают сюда. Иногда, проговаривается капитан. К самым сильным он очень благоволит. Мне, например, он высказывал мысли, что у нас, здесь, гуманней, чем на урановых рудниках. Там, мол, люди гниют и долго мучаются , а у нас все проблемы решаются быстро, только ногу или руку сломал, тут же к стенке и все в порядке.