Кулагин Олег. ДИП-СКЛЕРОЗ(Сборник)

   Из-за кустов появляется Череп уже одетый в полотняные обновки.
   — Чего это ты от коллектива отрываешься? — иронически щурится Дос.
   Громила смущенно разводит руками:
   — Еще не привык к этому телу…
   Старичок нетерпеливо треплет кончик своей бороды и властно заявляет:
   — Следуйте за мной, почтенные. Я укажу вам дорогу к подлинной Мудрости.
   Никто и не возражает. Топаем за гномом по лесной тропинке. Щебечут птички, обстановка идиллическая. Направо и налево от тропинки что-то белеет в высокой траве… Наверняка грибы. Наклоняюсь. Гм-гм. Отнюдь не грибы. Человеческие скелеты. Местами — целые, местами — во фрагментарном виде.
   — Дедушка, — вежливо интересуюсь, как бы невзначай. — А что это у вас… по лесу косточки людские разбросаны?
   Гном недовольно морщится и разводит руками:
   — А что вы хотите, почтенные? То Змей Горыныч налетит, то Кощей пожалует… Намусорят, нагадят… Не успеваешь убирать.
   Весьма оптимистическое начало.
   Тропинка приводит нас на просторную поляну и дальше круто взбирается по склону высокого холма, на вершине которого стоят массивные дубовые врата. Тропинка упирается в створки ворот и больше никуда не ведет. Понятное дело — переход на следующий уровень.
   У подножия холма — компьютер, чтобы записаться на текущем уровне, а также… несколько грубо сколоченных парт и школьная доска. Торопливо отметившись в компьютере, Жирдяй карабкается на холм и напрасно ломится во врата, запертые на огромный висячий замок.
   — Э-э, уважаемые, не так быстро! — качает головой ехидный старичок и показывает на здоровенный золотой ключ, болтающийся у него на поясе. — Сначала вы должны доказать, что достойны пройти этой дорогой!
   — Что, опять поэзию декламировать? — морщится Жирдяй. — Ладно, давай только побыстрее, дедуля. Я как раз вспомнил подходящий стишок: мама мыла Раму, Рама мыл маму…
   — Погодите, молодой человек, — останавливает его гном. — Присаживайтесь. — Он гостеприимно указывает нам на некрашеные, потемневшие от времени парты.
   Делать нечего. Садимся.
   Старичок задумчиво возводит глаза в безоблачно-васильковое небо:
   — Ну для начала, думаю… Небольшой диктант. На правописание "жи" и "щи" и деепричастные обороты.
   Мы переглядываемся с Маньяком, и я тихонько шепчу:
   — Да, в "Лабиринте Смерти", пожалуй, было полегче.
   Гном выделяет каждому вполне современную тетрадку, шариковую ручку и начинает диктовать.
   — "Живо, сударь, живо! — сердито прошипела принцесса Орхидея на камер-флигель-раш-пиль-адъютанта, отмахиваясь веером от жирных морлоков. — Выбрасывайте на помойку этого противного Гегеля и садитесь переписывать Тойнби! Унтер-генералиссимус фон Беспалофф ждать не любит!"
   Толстяк скорбно вздыхает:
   — И откуда такие тексты берутся…
   — А откуда берутся невежественные молодые люди? — сурово парирует старичок. — Все тексты взяты из романа "Аксельбант адъютанта моего". Между прочим, данная книга рекомендована в качестве пособия по орфографии для студентов философских факультетов.
   Дос, сидящий с Черепом за одной партой, пытается списывать. Только это бесполезно. Я заглянул в Шуркину тетрадь и понимаю, что всем нам гном одновременно диктует разные куски текста. Как видно, чудеса виртуальности выходят боком школьникам и студентам.
   Наконец, диктант окончен. Старичок подходит к Черепу, сидящему впереди, берет тетрадку. Хмыкает. Что-то правит.
   — Ну что ж… Твердая четверка.
   Заглядывает в тетрадь Доса и хмурится:
   — Молодой человек, не "мурлоки", а "морлоки"! И не "хероография", а "хореография"! Разве я так диктовал? Я лично имел в виду "искусство танца". А что, интересно, вы имели в виду? Три с минусом!
   Доходит очередь до Жирдяя. Гном смотрит в его тетрадь и на пару минут замирает с приоткрытым ртом, очевидно, на время утратив дар речи.
   — Ну знаете ли… — наконец выдавливает он из себя. — Вы не то что Мудрости недостойны… Вы недостойны даже "единицы"!
   Толстяк мрачнеет, выбирается из-за парты, сурово нависает над опасливо отступающим гномом:
   — Нуты, Макаренко! Сам отдашь ключ?.. Или как?
   — Жирдяйчик! Не горячись! — напрасно пытается успокоить его Падла. — Интеллигентные люди всегда могут договориться.
   Толстяк отмахивается:
   — Вы что не видите? Он же смеется над нами!
   — Это утвержденная учебная программа, — напрасно оправдывается гном. — Правда, она рассчитана на людей, освоивших русский язык хотя бы в объеме "Букваря"…
   — Да что вы знаете о моей жизни! — трагически восклицает Жирдяй. — Да, может, я грамматику учил по винвордовским "хелпам"! И в то время, когда вы в своих университетах наслаждались чтением романов, у меня не хватало денег даже на новый порнографический диск!
   Дос сочувственно вздыхает. Падла скорбно возводит очи к небу. Старичок, не зная, что и сказать, разводит руками. А толстяк смахивает скупую мужскую слезу и, улучив момент, ловко сдергивает золотой ключ с прикрепленного к гномьему поясу кольца.
   Старичок, потрясенный такой наглостью, аж подпрыгивает на месте:
   — Только достойные пройдут через Врата!
   — Да ну, — усмехается Жирдяй, поигрывая ключом. — А как же насчет недостойных?
   — А недостойных ждет переэкзаменовка, — вдруг как-то нехорошо усмехается гном. — Только проводить ее уже буду не я!
   Толстяк пренебрежительно хмыкает, очевидно, собираясь сказать очередную гадость про умственные способности создателей "Лабиринта", да так и замирает с приоткрытым ртом.
   Черная тень затмевает солнце. Мы поднимаем головы. Какая-то большая птица, редко взмахивая широченными крыльями, стремительно снижается над нашей поляной. Я всматриваюсь, и брови мои недоуменно ползут вверх. Странная какая-то птица — с длинным змеиным хвостом… И тремя головами!
   Маньяк соображает быстрее остальных:
   — Бегом к воротам! Я попробую его задержать! — Шурка хватается за толстенное бревно, исполнявшее до этого функции скамейки, с некоторым усилием, но все же поднимает. Вот когда пригодились терминаторские бицепсы!
   — Мама дорогая, — растерянно бормочет Жирдяй, все еще запрокинув голову в небо. — Я и не думал, что он такой огромный…
   Падла хорошим пинком выводит толстяка из ступора. Карабкаемся вверх по склону с такой стремительностью, какой, наверное, позавидовали бы и горные козлы.
   — Остановитесь, несчастные! — раскатисто грохочет над нами в три громадные луженые глотки, будто в три тепловозных гудка. — Остановитесь и познайте великое таинство орфографии!
   — Да пошел ты… — не слишком уверенно бормочет Жирдяй на ходу. До заветных Врат уже совсем близко…
   Наше счастье, что трехглавое страшилище — слишком громадное, чтобы приземлиться на крутом склоне, прямиком на наши головы.
   Вот они, Врата! Толстяк торопливо сует ключ в замок, пыхтит, стонет:
   — Не подходит! Не тот ключ!
   От огромных крыльев поднимается ураган и нас едва не сдувает вниз. Вздрагивает земля. Я оглядываюсь. Чудище таки село, тормозя всеми четырьмя лапами. Сзади на земле остались глубокие борозды. И вот уже оно тянется от подножия холма длинными змеиными шеями в нашу сторону.
   — Остановитесь, убогие! — будто горячим ветром обдает мне лицо. — Иначе так и останетесь невеждами! Мертвыми невеждами!
   Хохот, будто отголосок недалекой артиллерийской канонады. А ведь он, пожалуй, сейчас нас испепелит! Как и положено образцовому Змею Горынычу.
   — Э-эй! — горланит снизу Маньяк. — Кто тут принимает зачет по русскому языку?
   Все три головы недоуменно захлопывают пасти и смотрят себе под ноги — откуда раздается этот комариный писк?
   — Могу поспорить, — не унимается Шурка, — ты не знаешь того, чему собираешься учить других!
   Чудище приподнимает лапу размером этак с шестисотый "мерседес" и пытается расплющить назойливую двуногую букашку. Не тут-то было. Маньяк ловко отскакивает, да еще и успевает крепко приложить Змея бревном по передним лапам. Чудище трясет конечностями, совсем как выбравшаяся из лужи кошка, и шипит будто трещина в магистральном газопроводе.
   — Я сам могу принимать у тебя зачет по "великому и могучему"! — весело кричит Шурка. — Ты ведь даже и не догадываешься, насколько он великий и могучий!
   — Ты дорого заплатишь за дерзость, если не докажешь свои слова подлинным знанием! — грохочет Змей, поворачивая все три головы в его сторону.
   — Могу доказать прямо сейчас! — бревном отмахивается Маньяк и в доказательство немедленно приводит пару "могучих" выражений. На чудище нападает столбняк.
   Тем временем Падла вырывает ключ из трясущихся жирдяйских рук и принимается орудовать с замком. Спустя несколько секунд массивное ушко замка поддается.
   — А ты говорил; "не подходит", — сердито выговаривает бородач толстяку, распахивая створки Врат. Впереди — белесая непрозрачная пелена. Один только шаг — и никакая трехглавая пакость нас не достанет…
   — Постойте, а как же Маньяк? — вдруг останавливается Череп.
   — Мы должны идти вперед, — жестко обрывает его Падла и подталкивает к Вратам.
   Перед тем как белая мгла поглотит звуки, мы еще разбираем продолжение творческого диспута между Шуркой и Змеем. Высоколитературные обороты щедро перемежаются нецензурными и Маньяк весело приговаривает:
   — Эх ты, чудище бестолковое! И чему ж тебя в твоих университетах учили? Если русский народ говорит -…, значит, действительно -…! Как же это по-другому скажешь?!
   После прохлады реки и продуваемого ветерком хвойного леса — контраст разительный. Вот уже час (по крайней мере по моему субъективному времени) мы движемся едва заметной караванной тропой через выжженную каменистую пустыню. Обливаясь потом, я с завистью то и дело поднимаю глаза на ушанку шагающего впереди Падлы — головной убор с "кулером" всем бы нам не повредил.
   Микроклимат явно оставляет желать лучшего… У-ух…
   В памяти начинают всплывать те счастливые дни, когда у нас отключали горячую воду (горячую! бр-р-р!) и простым поворотом вентиля можно было обрушить на себя мощную струю благословенной, обжигающе ледяной влаги. Тогда я, дурак, этого не ценил. Вместо того чтобы спокойно наслаждаться неожиданным счастьем, звонил в жэк, ругался, скандалил… Ну разве не идиот?
   Жаль, Маньяка нет с нами. Он бы что-нибудь придумал. Например, ударил посохом в землю и оттуда хлынула бы родниковая водичка… Нет, лучше пиво! Пускай обыкновенное "Жигулевское" — но непременно ледяное!
   Минут десять мы прождали Шурку — и без толку. Сгинул бедняга в пасти помешанного на орфографии чудища. Увы, в Эру Виртуальности даже филология стала опасным занятием… Бедный, бедный Шурик… Ты был хорошим товарищем. Спи спокойно, дорогой друг! На обратном пути зайдем поплакать на твою виртуальную могилку…
   Тьфу ты, по-моему, я перегрелся на солнце! Этак еще пару километров по пустыне и дип-скле-роз окончательно меня скрутит…
   Кляня себя за малодушие, шепчу:
   — Глубина-глубина, жарковато тут у вас…
   Я стащил нагревшийся виртуальный шлем и немедленно обнаружил "безвременно сгинувшего" Маньяка. Шурка увлеченно что-то набирал на клавиатуре своего ноутбука. Его шлем и сенсорные перчатки валялись рядом на диване, а на столе перед ним стояла здоровенная хрустальная кружка, наполненная до самых краев янтарным пивом.
   И этого человека я оплакивал всего минуту назад! Мы там изнываем от жажды, обливаемся потом, а он спокойно нежится в прохладе московской квартиры, пьет пиво из подаренной мне Викой чешской кружки и совсем не торопится нам на помощь!
   В благородном гневе я выхватил кружку из-под Шуркиной руки и в два глотка осушил пол-литра холодного пива… Господи, благодать!
   Отправился в ванную, умылся ледяной водой. Вернувшись в комнату, обнаружил Маньяка, склонившегося перед экраном моего компьютера.
   — По-моему, вы нашли оазис! — радостно объявил он, оборачиваясь. — Сейчас начнется самое интересное!
   — Да ну… — проговорил я без особого энтузиазма. Опять возвращаться в раскаленное пекло… Я взял шлем и хмуро посмотрел на Шурку:
   — А сам ты, я вижу, туда не собираешься?
   Маньяк улыбнулся и заговорщически подмигнул:
   — Я работаю, Леня, работаю! Когда будет готово — вы это поймете! Даю слово!
   Я пожал плечами.
   — Кстати… Как там вышло с переэкзаменовкой?
   Шурка хихикает:
   — Встреча прошла в непринужденной и дружеской обстановке! Обычно Змей работает у них на "автопилоте". Но в результате общения со мной его слегка зациклило… Пришлось им срочно подключать троих кандидатов филологических наук — по одному на каждую голову. Все неплохие в общем-то люди. Хотя слегка от жизни оторваны. Я пообещал регулярно проводить с ними семинары по "живому великорусскому". И между прочим, один из них даже собирается вставить меня в качестве раздела в свою будущую диссертацию!
   — Про новые дибенковские "закидоны" они, конечно, ничего не слыхали?
   — Какой там Дибенко! Они "Линукса" от "Тампекса" отличить не смогут. Одно слово — филологи!
   — Да уж, — кивнул я. Ох и не хочется надевать горячий шлем… — Шурка, а сколько времени мы уже идем через пустыню?
   — Да минут пятнадцать, по-моему.
   Вот те на! А мне-то казалось, что еще немного и мы побьем рекорд красноармейца Сухова…
   Маньяк опять засел за свой ноутбук. А я напялил виртуальный шлем, словно сунул голову в духовку.
   — Вика, deep…
   И впрямь через пару минут мы достигаем оазиса. Родник, бьющий из расселины между скалами, и небольшое озерцо с кристально прозрачной водой. У озерца — роща финиковых пальм. Обступившие оазис скалы дают некоторую защиту от горячего дыхания пустыни. Здесь можно сделать привал.
   Счастливый Жирдяй с разбегу бросается в озеро и… в этот самый момент все исчезает — и родник, и озерцо, и пальмы. Остается воткнутая в землю табличка: "Это — мираж. Настоящий оазис через 150 километров".
   Толстяк некоторое время по инерции еще загребает руками и ногами каменистую выжженную почву. Потом кое-как встает, потому что лежать слишком горячо, и разражается самыми ужасными проклятиями, какие я когда-нибудь слышал от хакера.
   Следующий километр мы преодолеваем в похоронном настроении. Жирдяй плетется сзади и время от времени кротким голосом просит его пристрелить.
   — Смотрите! — вдруг указывает Череп.
   Еще одна табличка! Подходим ближе и читаем: "Это была шутка. До оазиса — 100 м".
   Воспрянув духом, почти рысью преодолеваем эти сто метров и впереди всех мчится ликующий Жирдяй. Впрочем, я его не осуждаю. Он ведь не может, как я, выйти из глубины и хлопнуть поллитра пивка.
   На этот раз оазис вполне даже реальный. Словно стая молодых гиппопотамов, мы плюхаемся в озерцо, плещемся и брызгаемся, наслаждаясь прохладой. Пьем обжигающе ледяную родниковую воду.
   Вдоволь наплескавшись, размещаемся на привал в тени пальм.
   — Странно все это, — замечает Падла, в задумчивости подбирая с земли засохший финик.
   — Что странно? — спрашивает Дос, ковыряя веточкой землю.
   — Да весь этот наш переход через пустыню. Так ведь не бывает в игре. В настоящей игре всегда что-то должно происходить. А мы уже столько времени топаем — и ничего. Ни драконов, ни эльфов, ни гоблинов… Завалящего хоббита в этой глухомани не встретишь… В "Лабиринте Смерти" мы бы успели навалить по дороге горы монстров. Да и нас самих раза по три уже пристрелили бы. Это как пить дать!
   — Да, — криво ухмыляется Жирдяй. — А здесь мы просто будем медленно загибаться от жажды, пока не сработает таймер…
   Дос кивает:
   — Голосовой канал связи блокирован, я проверял.
   Падла качает головой:
   — Здесь что-то не то! Возможны два варианта. Первый. Все из-за того, что мы отобрали ключ у гнома. Нарушилась нормальная процедура перехода на следующий уровень, программный сбой. В результате нас зашвырнуло неведомо куда. Например, на незавершенный уровень, куда обычным посетителям путь закрыт.
   — А второй вариант?
   — Нас ждали. Сами знаете кто. И хорошо подготовились к встрече.
   — Ясно, — хмуро кивает Дос. — Когда мы дойдем до полной кондиции, наш "друг" вступит в игру.
   Словно в ответ на его слова, из-за ближайшей каменистой гряды в облаке пыли показывается караван. Не меньше двух десятков навьюченных ослов в сопровождении по крайней мере сотни пеших воинов.
   Жирдяй слегка нервничает. Это не простодушных гномов облапошивать. Численный перевес явно не на нашей стороне.
   — Может, свалим, пока не поздно?
   — Уже поздно, — вздыхает Падла. — Нас заметили. Да и зачем? Надо же наконец понять, где мы находимся.
   Караван приближается. Головной отряд воинов отделяется от него и ускоренным маршем движется в сторону оазиса. Встаем и, не выказывая ни малейших признаков агрессивности, дожидаемся гостей.
   — Где-то я их видел, — морщит лоб Жирдяй, всматриваясь в смуглые фигуры воинов. — О! Вспомнил где! В Древнем Египте!
   — И давно ты оттуда? — иронически щурится Дос.
   — По-моему, мы как раз где-то поблизости, — замечает Череп. — Например, в районе Ливийской или Синайской пустыни…
   — Тихо! — командует Падла.
   Гладко выбритый человек в полосатом головном платке важно шагает впереди воинов. На груди у незнакомца на массивной золотой цепи, которой позавидовал бы любой новый русский, болтается круглый знак с профилем неизвестного божества.
   — Хвала Амону, путники, — с легким высокомерием в голосе произносит египтянин.
   — Хвала, — отзывается за всех Падла, который догадался, что это приветствие.
   — При чем здесь ОМОН? — шепотом недоумевает Дос. — И за что, интересно, мы должны его хвалить?
   Череп толкает рецидивиста локтем в бок. Незнакомец пристально рассматривает нас:
   — Люди Техену не появлялись здесь?
   — Не-а, — качает головой бородач. Если бы еще знать, что это за Техену такое.
   — Я — Синухет, слуга Царя Верхнего и Нижнего Египта, — с гордостью объявляет египтянин. — А вы кто такие?
   Небольшая заминка. Пока все размышляют, что бы такое соврать дотошному Синухету, Дос выпаливает:
   — Мы здесь с дружеским визитом. По приглашению Тутанхамона.
   Брови слуги царя изумленно лезут вверх:
   — Кто такой Тутанхамон?
   Надо же, какой необразованный попался древний египтянин!
   Мы переглядываемся.
   — А вы, часом, не подлые азиаты? — с угрожающей интонацией вопрошает Синухет, слегка приподнимая руку. По этому знаку воины из его свиты немедленно натягивают тетивы луков, готовясь без промедления нашпиговать нашу подозрительную компанию десятком-другим стрел.
   — Да нет, что вы! — торопливо успокаивает его Падла. — Ну какие мы азиаты! Мы тут все, как один, коренные египтяне.
   — В таком случае дай ответ: каково тронное имя его величества Аменемхета, Царя Верхнего и Нижнего Египта, да продлит Амон его дни?
   Опять переэкзаменовка. Что называется, из огня да в полымя! Едва-едва унесли ноги от Филологии, как тут же вляпались в Историю!
   Что ж, наверное, не слишком это приятно, когда в тебя в упор всаживают стрелы… Ничего, в жизни все надо попробовать.
   — Сехотепибре, чья божественная плоть соединилась с тем, кто ее сотворил! — почти выкрикивает Череп в тот момент, когда Синухет уже готов отдать команду лучникам. Ух ты, наш громила продолжает меня удивлять!
   Слуга царя бледнеет:
   — Как ты осмелился!.. Владыка Египта — жив, да продлит Амон его дни!
   — Увы, Небо похитило его, — разводит руками Череп. — А мы посланы, чтобы предупредить тебя, достопочтенный. Старший сын царя, Сенусерт, уже возвращается в столицу.
   — О боги! — стонет египтянин, обессиленно опускаясь на камень.
   — Да не расстраивайтесь вы так, уважаемый, — успокаивает его Падла. — Сделают мумию из вашего любимого фараона. И все как-нибудь наладится.
   — Да из меня из самого сделают мумию! — хныкает Синухет. — Опять в столице начнутся крутые разборки. Конечно же, Ментухетеп забил "стрелку" Сенусерту. Да-а, теперь уж придется ответить за "базар"… Думаете, он забыл все его "наезды"? Гераклеопольская братва шутить не любит.
   — А если еще и "люберецкие" пожалуют… — сочувственно качает головой Дос.
   — Кто такие "люберецкие"? — вздрагивает египтянин. — Это из Восточной Дельты?
   — Ну да… Приблизительно оттуда.
   — А Сенусерт-то наш, конкретный кидалово, — стонет Синухет, обхватив голову руками. — Сдаст он меня им, клянусь Амоном сдаст!
   — Знаете что, уважаемый, — задумчиво вздыхает Череп. — Я бы на вашем месте дернул бы отсюда на Восток, скажем, куда-нибудь в страну Ретену…
   — А почему бы не сразу на Камчатку? — тихонько бормочет Дос и, перехватив свирепый взгляд Падлы, торопливо отворачивается, пряча ухмылку.
   К счастью, египтянин не обращает внимания на его слова. Лицо Синухета светлеет:
   — В Ретену, конечно, в Ретену! Заныкаться в какую-нибудь тамошнюю дыру, пока не уляжется заваруха! Это мысль!
   Слуга царя вскакивает и быстро начинает отдавать распоряжения.
   Караванщики торопливо наполняют бурдюки водой. Один, вместе с ослом в придачу, оставляют в наше распоряжение. И скоро, несмотря на кислые физиономии солдат, караван покидает оазис.
   На прощание Синухет машет рукой:
   — Да хранит вас Амон, в натуре!
   Жирдяй, стоявший в сторонке во время всей беседы, вдруг вопит со слезой в голосе:
   — Береги себя, братан! — и лезет обниматься к египтянину. Слегка потрясенному Синухету едва удается его от себя оторвать.
   Слуга царя поспешно догоняет караван. И когда вместе с последним воином древнеегипетский вельможа скрывается за скалой, я замечаю:
   — Ну и лексикон у него, однако…
   — Я же говорил — незаконченный уровень, — кивает Падла. — Вот программисты и упражняются кто во что горазд. Посетителей-то сюда все равно не пускают…
   — А может, стоило пойти вместе с караваном? Надо же отсюда как-то выбираться.
   — Да ну, — морщится Дос. — Мы и так еле сбагрили этого Синухета… Уж больно он любит вопросы задавать…
   — Кстати, — оборачиваюсь к Черепу. — Откуда такая богатая эрудиция?
   — Никакой эрудиции, — пожимает плечами громила. — Пока вы тут пудрили ему мозги, вышел из глубины и полистал занятную книжонку. "История Древнего Египта" называется.
   — Вот чего я в толк не возьму, — удивляется Дос. — Почему он про Тутанхамона не врубился?
   — Да потому что жил почти на семьсот лет раньше, — улыбается Череп.
   Таки не зря Министерство образования рекомендовало "Лабиринт". Образовательный уровень нашей банды растет прямо на глазах!
   — Ребята, — вдруг вмешивается Жирдяй. — Может, нам не стоит продолжать привал? Или, выражаясь конкретнее, давайте отсюда рвать когти, пока не поздно!
   — Что это с ним? — удивляется Падла.
   Вместо ответа толстяк извлекает из-под полотняной рубахи… золотую цепь Синухета! Когда ж он, гад, успел!
   Бородач хмурится:
   — Жирдяйчик, ты позоришь славное имя хакера. Наш друг Леонид подумает, что хакеры — это которые тырят кошельки по трамваям!
   — Не надо высоких слов, — отмахивается толстяк. — С этим знаком нам проще будет продолжать путешествие по Египту. Главное, оказаться далеко отсюда, когда Синухет хватится побрякушки.
   — Действительно, — хихикает Дос. — Еще заподозрит нас в чем-нибудь нехорошем. А мы ведь — ни сном и ни духом. Жирдяйчик, признайся, где ты приобрел такую квалификацию — на одесском Привозе или на харьковском Благбазе?
   — Это было совсем нетрудно, — пожимает плечами толстяк. — Золото — мягкий металл. Я приметил, что одно из звеньев слегка разошлось, ну и… Небольшая ловкость рук… Смотрите, щас я это звено аккуратно подогну на место… Ой!
   Все остальные удивлены не меньше Жирдяя. Золотая ладунка с изображением божества вдруг начинает светиться зеленоватым сиянием, постепенно сияние охватывает всю цепь. Толстяк испуганно роняет ее на землю. И на клочке почвы, опоясанном упавшей цепью, начинает клубиться то ли дым, то ли туман.
   — Проход! — торжествующе выкрикивает Падла. — Ребята, это же проход!
   Дос потрясение присвистывает и без слов хлопает Жирдяя по плечу. Тот разводит руками, мол, сам не знаю как вышло.
   Бородач аккуратно расправляет цепь на земле.
   — Скорее, — нервничает толстяк. — Пока я вас уговаривал, Синухет наверняка спохватился.
   — Прыгай! — указывает Падла на туманную проплешину.
   — Что опять я первый? — недовольно бурчит Жирдяй.
   — Не тяни! Сам говорил — нет времени!
   Толстяк больше не спорит, шагает на кусок земли, опоясанный цепью, проваливается по пояс в белесую дымку… и застревает!
   Дос хихикает, но сейчас явно не до смеха: откуда-то из-за дальней скалистой гряды доносится цветистая брань. Похоже, Синухет собирается устроить нам разборки по-древнеегипетски!
   — Выдохни! — шипит Падла на Жирдяя.
   — Я и так все время выдыхаю и вдыхаю! — злится толстяк.
   — Я тебе говорю, выдохни и не вдыхай!
   Из-за гряды показывается десятка два вооруженных луками египтян. И не тратя лишних слов, выпускают в нас два десятка стрел. Вовремя падаем на землю. Парочка стрел вонзается в ствол пальмы совсем рядом с моей головой.
   Пока лучники приближаются осторожными перебежками, чтобы занять более выгодную позицию для обстрела, совместными усилиями нам кое-как все-таки удается протолкнуть Жирдяя. Следом уходит в дымку Череп, потом Дос. Когда наступает моя очередь, из-за ближайшей скалы выглядывает смуглая голова в бронзовом шлеме. Я запускаю в нее камнем и голова исчезает. Сейчас подберутся остальные и…