Страница:
– Варвара, – заявил Карпухин деловито. – Я хочу сообщить тебе одну новость. Вернее, это не новость. Это мое решение.
– Мы обанкротились? Или меня увольняют? – спросила Варя, которую обстановка в кабинете сразу насторожила.
– За что тебя увольнять, глупая? Наоборот! – ответил за всех Глеб Лаленко.
Глеб был больше похож на спецназовца, чем на переводчика, и это постоянно ставило клиентов в тупик. Среднего роста, выбритый почти наголо, с литым телом и крепкими ручищами, он ходил по офису с видом сытого хищника и больше всего напоминал одиночку из какого-нибудь боевика. У него был чарующе мягкий голос и глаза леопарда. Варя подозревала, что он легко покоряет женщин, но в офисе Глеб вел себя подчеркнуто корректно. Однажды Муся попыталась было пофлиртовать с ним, но он обдал ее таким холодом, что она до сих пор стекленела в его присутствии.
– Что значит – наоборот? – удивилась Варя.
Ее беспокоило присутствие Дианы и настроение Ружейникова, который выглядел расстроенным. Первая пришедшая ей в голову мысль касалась жены босса. Наверное, Диана собирается возглавить какой-нибудь филиал, а Варю и Ружейникова отдают под ее начало.
Однако через минуту стало ясно, что она ошиблась.
– Давайте я ей все сам объясню, а то вы ее только пугаете, – сказал Карпухин. – Варя, по итогам года вы с Ружейниковым признаны нашими лучшими сотрудниками. Мы решили вас поощрить. Диана по моей просьбе приготовила для вас сюрприз. Вы с Валерой после Нового года на две недели отправляетесь в путешествие.
– С Ружейниковым?! – с таким ужасом спросила Варя, словно ее собирались скормить паукам-людоедам.
– Остров Борнео, – не слушая ее, продолжал воодушевленный Карпухин. – Праздник Нефритового Императора, гребля на каноэ, спуск в пещеры! На завтрак – рис, сваренный в кокосовом молоке, с огурцами, анчоусами и арахисом…
– А на ужин – веселый понос, – тут же добавил Ружейников.
Босс, хвалебную песнь которого прервали на самой высокой ноте, посмотрел на него с неудовольствием.
– Но почему мы вдвоем?! – возмутилась Варя. – Мы же не муж и жена!
– И даже не брат и сестра, – поддержал ее Ружейников.
Стало ясно, отчего он такой вздрюченный. Все знали, что Валера обожает путешествовать. Вероятно, его раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему страстно хотелось отправиться в бесплатный вояж, с другой стороны, Варвара Тучина в качестве партнерши совершенно его не устраивала.
– Кроме того, я уже говорил, что планирую в ближайшем будущем поручить вам двоим перевод одной очень важной книги, – продолжал Карпухин как ни в чем не бывало. – И если вы думаете, что я просто разделю между вами главы, а потом механически соединю их и поставлю логотип фирмы, вы ошибаетесь. Это будет долгая, напряженная и творческая работа, и мне важно, чтобы вы друг с другом поладили.
У Вари вытянулось лицо.
– Звучит двусмысленно, – сказал Глеб Лаленко и неожиданно расхохотался.
Он так редко смеялся на службе, что Варя растерялась окончательно. Потом в ее голове внезапно всплыл образ Владика. Владика, из-за которого она уже сто раз поступилась своей гордостью, которого она рассчитывала присвоить любой ценой. Именно сейчас, когда решалась ее судьба, на целых две недели уехать из Москвы…
– Я не поеду, – твердо произнесла она.
По выражению ее лица Ружейников сразу понял, что она не шутит и не ломается. Что она действительно не поедет. Он принял ее отказ на свой счет, и его глаза налились тягучей злобой, а лицо – багровой густотой.
– Да я бы с тобой даже в один самолет не сел, – процедил он, уверенный, что Варя собирается сказать какую-нибудь гадость в его адрес. И решил нанести упреждающий удар. – Только дурак станет с тобой связываться. Потому что ты неудачница! Кроме работы, у тебя ничего нет. Ты пустышка, пшик! Ты даже мужика себе найти не можешь, несмотря на потуги. Распустит свои космы и думает, что она неотразима…
– Валера, немедленно заткнись! – рявкнул Карпухин.
Однако Ружейникова, вошедшего в раж, остановить было нелегко:
– Думаешь, никто не видит, какая ты жалкая?! Да над тобой все смеются. Нашла себе женатого, так даже отбить его не можешь, зубы обломала!
Диана тихонько ахнула. Вероятно, о страстях, бушевавших в «Группе Карпухина», она даже не подозревала. Глаза Ярослава между тем сверкнули нехорошим блеском, и он сделал шаг вперед, но Глеб его опередил. Протянул руку и схватил Ружейникова за шиворот.
Что было дальше, Варя не узнала. Потому что в этот самый момент в кармане ее пиджака завибрировал мобильный телефон. Телефон был маленьким и холодным – она сжала его изо всех сил. «Вдруг это Владик?» – пронеслось в ее голове. К горлу от сдерживаемого волнения подступила тошнота. Варя почувствовала, как кровь отхлынула от щек.
– Не надо, Глеб! – пролепетала она, испугавшись, что сейчас между мужчинами завяжется драка. На самом деле ей было глубоко плевать на Ружейникова и на его выпады.
Впрочем, никто этого так и не понял, потому что, пробормотав: «Извините, извините меня!», Варя пулей вылетела из кабинета. Глеб этому обстоятельству только обрадовался, потому что теперь никто не мог помешать ему вытрясти из Ружейникова душу. Насколько он знал, жена Карпухина особой чувствительностью не отличалась – вряд ли она станет повизгивать и закатывать глаза. Поэтому, недолго думая, он еще крепче схватил свою жертву и одним рывком притиснул к стене.
Однако Ружейников не собирался сдаваться. Взъерошенный, с малиновыми щеками, он неожиданно взмахнул руками, удачно вывернулся и бросился вон из кабинета.
– Не догоняй его, – приказал Ярослав, на скулах которого ходили желваки. – Я с ним потом сам разберусь. Ну, ты мне можешь это объяснить? Что это такое?
– Это? Межличностные отношения, – ответил Глеб, демонстративно отряхнув руки. – Ничего необычного, как мне кажется. Во всех коллективах такое происходит.
– Не во всех, – подала голос Диана. – У меня в турагентстве тишь да гладь да божья благодать. Никакой скрытой агрессии, только мелкая зависть. – Она достала из сумочки электронную сигарету и закурила, выпуская в воздух короткие облачка пара, которые рассеивались прямо на глазах.
– Придется реагировать. – Ярослав потер переносицу. Он всегда так делал, когда попадал в затруднительное положение. Глеб помнил этот жест еще по школе.
Лаленко и Карпухин учились в параллельных классах, играли в одной футбольной команде, вместе организовали рок-группу со свирепым названием «Черные псы» и даже ухаживали за девочками-близняшками. К счастью, дальше ухаживания дело не пошло, потому что, положа руку на сердце, близняшки были так себе.
– Как ты собираешься реагировать? – поинтересовался Глеб с некоторым раздражением.
Он искоса посмотрел на Диану, которая сидела, положив ногу на ногу, с задумчивым видом. Стрижка каре, темно-розовая помада на смуглом лице, часики в стиле ретро, узкие брючки и блузка с треугольным вырезом. Она словно вынырнула из пятидесятых, сошла с обложки старого журнала, чтобы заставить мир затаить дыхание. Заметив его взгляд, Диана чуть заметно улыбнулась. Глеб тотчас отвел глаза.
– Надо что-то придумать, – между тем рассуждал Ярослав вслух. – Как-то примирить их. Полагаю, тут нужна железная рука. Отбросить сантименты и сосредоточиться только на деле. Они должны вместе взяться за перевод книги, я ведь говорил? И если они не хотят сотрудничать по-хорошему, придется вмешаться мне.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Глеб, хмурясь.
– Я имею в виду, что поеду в путешествие вместе с ними. Буду выполнять роль буфера. В моем присутствии им придется держать себя в руках. И так, мало-помалу… За две-то недели!
– Мне эта идея не нравится, – заявила Диана, покачав головой.
– Солнце мое, но ведь ты с подругами, если мне не изменяет память, отправляешься в вояж за шмотками, – бросил Ярослав. – Так какая тебе разница, уеду я или останусь?
– Шмотки отменяются, – ответила Диана. – У девчонок изменились планы. Получается, я после Нового года останусь тут одна?! Нет уж, не хочу отпускать тебя ни в какой тропический рай.
– Диана, но это работа! – возразил Ярослав, неожиданно рассердившись. – Мы договаривались, что бизнес не обсуждаем и к бизнесу не ревнуем, разве не так?
– Для того чтобы помирить двух сотрудников, не обязательно отправляться на край света! – запальчиво возразила Диана.
– У меня есть идея, – неожиданно вмешался Глеб. – Надо кардинально изменить планы. На те же деньги ты можешь отправить весь коллектив куда-нибудь поближе, чем тропический рай. Если поедут все, Валера и Варвара не смогут собачиться в окружении коллег и под пристальным надзором начальства.
– Смогут, – уверенно возразил Ярослав. – Мы же не станем водить их за ручку, как детсадовцев! И вообще… Куда я десятерых взрослых людей повезу?
– В Мюнхен! – внезапно подскочила на своем месте Диана. – У меня с Мюнхеном все отработано до винтика и гаечки. И скидки сумасшедшие! Слушайте, ребята, это отличная идея. Я сейчас все просчитаю и скажу, во что обойдется такой вояж. Мне кажется, Ярик, ты уложишься в намеченный бюджет.
– И ни у кого не возникнет зависти к двум счастливчикам, получившим поощрительный приз, – добавил Глеб. – Остальные, знаешь ли, тоже неплохо поработали.
– Кроме того, я смогу поехать с тобой! – воскликнула Диана.
Ярослав беспомощно посмотрел сначала на нее, а потом на своего заместителя.
– И волки будут сыты, и овцы целы, – подбодрил его тот.
– Кажется, я сегодня выполняю роль овцы, – пробормотал Ярослав. – Вы вертите мною как хотите. Ладно, уговорили. Каникулы так каникулы.
– Да! – крикнула она в трубку.
Вернее, ей показалось, что крикнула. На самом деле – выдохнула.
Голос Владика зажурчал, как мартовский ручей – звонкий, солнечный.
– Варька, ты простила меня, что я вчера в оперу не пришел? – весело кричал Владик откуда-то с улицы: слышался шум машин, гудки и какое-то лязганье. – Я, знаешь, так замотался, что даже телефон забыл подзарядить.
Мир покачнулся, задрожал, а потом осыпался на Варю, словно рухнувший во время землетрясения дом. Так, значит, вчера ничего страшного не случилось! И Владик не пришел, потому… потому что не захотел! Каждый раз он ускользал от нее, словно мыльный пузырь – нарядный, радужный, но неуловимый. Владик между тем продолжал задорно кричать в трубку:
– Меня на работу вызвали, мы с прорабом почти до утра сидели, я весь прокуренный, как матрос. Когда ты меня понюхаешь, ты в обморок упадешь!
– Я не хочу больше тебя… нюхать, – сказала Варя помертвевшим голосом.
В одну секунду она вдруг прозрела. От неожиданного потрясения с нее словно слетели розовые очки. И она увидела все в обычном свете: и лживую изворотливость Владика, и собственную глупую наивность. Грандиозные планы, которые она строила, в этот миг показались ей такими беспомощными… Как могла она верить в то, что он ее любит? Любит по-настоящему? В то, что он хочет соединить с ней свою жизнь?! В действительности он ведь только и делал, что лавировал, избегая обещаний, ответственности, уклоняясь от разговоров о будущем. Он точно знал, что у них нет совместного будущего. Такого, о котором мечтала Варя. Чтобы все делить пополам, и делиться тем, что на душе, и верить друг другу, и ждать, и умирать от нежности… Боже мой, Ружейников прав – она пустышка, неудачница, все ее лучшие устремления не имеют ничего общего с реальностью. Она так и умрет одинокой или цепляющейся за штаны какого-нибудь смазливого негодяя, который вытрясет из нее всю душу, а потом еще потешится, наблюдая за ее агонией.
– Варь, я тебя не слышу! – сообщил Владик, в голосе которого не чувствовалось раскаяния. То есть вообще. Никакого.
– Ты поговорил с женой? – на всякий случай спросила Варя, понимая, что он не поговорил и наверняка даже не собирался.
– Лапочка, я же объясняю: у меня вчера выдался трудный день.
– Я пообещала тебя бросить, если ты не поговоришь.
Теперь у нее был странный мягкий тон. Но это была не та мягкость, что прежде. Прежнее ушло безвозвратно.
– Варь, ну что ты вцепилась в этот разговор! Жена и так знает, что я с кем-то встречаюсь, что у меня есть женщина на стороне, иначе стала бы она все это терпеть. Она не будет чинить мне препятствий, вот увидишь. Почему тебе так хочется обязательно устроить бэмс? Ведь нам и так хорошо!
– Это тебе хорошо, – ответила Варя, входя в свой кабинет. – Знаешь, я не хочу быть женщиной на стороне или просто «кем-то», с кем ты встречаешься.
Она прошла к окну и остановилась, глядя на побелевший сквер. Когда налетал ветер, огромные ломти снега, облепившего кроны деревьев, отламывались и валились вниз. Дворник, похожий на толстого оранжевого жука, задумчиво скреб лопатой дорожки. Мир был тем же самым и одновременно совершенно иным. В этом новом мире Варя снова была одинока. Разрыв с Владиком уже состоялся, хотя он до сих пор так этого и не понял, продолжая что-то говорить в трубку, произносить слова, сыпавшиеся из телефона, словно гнилые орехи.
– Варь, разве ты меня не любишь? – спросил он обиженно, по привычке пытаясь отыскать в душе Вари слабую струнку и подцепить ее. – Разве тебе со мной плохо?
– Не с тобой. Мне без тебя плохо, – ответила она, пытаясь совладать с голосом. – Было плохо. Но теперь будет хорошо.
– Ну что ты такое говоришь?
– Владик, я ведь предупреждала, что роль девушки на выходные меня не устраивает? – продолжала Варя. – Предупреждала. Так что обижаться тебе не на что. С этой минуты можешь считать себя свободным, как ветер! Понятно?! И не звони мне!
– Варь, перестань говорить глупости, – сердито сказал Владик.
– Господи, как я тебя ненавижу! – неожиданно выдохнула она. – Какой ты мелкий, подлый и гнусный! Как я только могла этого не замечать?!
– Варвара!!!
– Да катись ты!
Она дала отбой и засунула телефон в карман. Он был таким горячим, словно раскалился от ее гнева. Все! К черту! Она отделалась от этого гада. Она свободна! В ту же секунду ее охватило отчаяние. И свобода показалась ей ненавистной. Варя словно очутилась в комнате, из которой вывезли мебель и все вещи до единой, в пустой комнате без занавесок, тщательно вымытой дезинфицирующим раствором.
Телефон завибрировал, но Варя не обратила на это внимания. Подошла к столу и стала лихорадочно перебирать бумаги. Вернее, перекладывать с одного места на другое. Только когда на густо запечатанные страницы посыпались частые капли, она поняла, что плачет. Господи, как плохо было у нее на душе, как тяжело! К горлу подступил комок, и ей пришлось прикусить зубами кулак, чтобы не разреветься. Сквозь пелену слез она взглянула на Макса. Тот сосредоточенно писал в толстой тетради и что-то бурчал себе под нос. И все-таки давать себе волю при нем Варе не хотелось, поэтому она стремглав бросилась в туалет. Там метнулась к раковине, пустила воду и зарыдала.
Она жалела себя, жалела Владика, который так и не понял, какое счастье мог бы обрести, соединив с ней свою судьбу, жалела время, пущенное на ветер. Ведь она воображала, что создает свое будущее, а оказалось…
Она не знала, сколько проплакала, но внезапно дверь туалета распахнулась, и на пороге возник Глеб Лаленко.
– Варвара, на выход!
У него был непроницаемый вид.
– Эт-то женский ту-туалет, – пробормотала Варя. Она отлично видела себя в зеркале. Вид был ужасным, поэтому она попыталась спрятать лицо в промокший до нитки носовой платок.
– Карпухин велел напомнить тебе про баронессу.
– Блин! – воскликнула несчастная, позабыв про платок и вскинув к глазам руку с часами. – Слава богу, время еще есть.
– Да… – протянул Глеб. – Видок у тебя, Варвара, не для слабонервных.
– Что вы сделали с Ружейниковым? – спросила она, сочно хлюпнув носом, который раздулся до размеров брюквы.
– Ничего. Он, знаешь ли, успел скрыться с места преступления.
– Не надо его трогать, – попросила Варя.
– А что с ним делать, хороводы водить?
Глеб взял Варю за предплечье и вытащил в коридор. Потом, подталкивая, словно отбившуюся от стада овечку, погнал к своему кабинету.
Она хотела сказать, что рыжий свинтус тут совершенно ни при чем, но тогда пришлось бы объяснять, что ее так сильно расстроило. Глеб ни за что не отстанет. Он со своей недюжинной силищей чувствует себя защитником всех обиженных и угнетенных, и поэтому будет докапываться до правды, пока не узнает ее. И Ярослав тоже будет докапываться! Вот уж кто способен вытрясти из нее правду, так это босс. Нет, только не это! Она ни за что не признается в том, что потерпела любовное фиаско. Пусть лучше все думают, что она рыдала из-за Ружейникова.
Глеб привел Варю в свой кабинет и усадил на маленький диванчик.
– Вот что мы решили, Варвара, – сказал он. – Ярослав отлично понял, что его идея не сработает, и вы с Ружейниковым не станете закадычными друзьями, прогуливаясь по палубе корабля и разглядывая тропический берег в легкой дымке тумана.
– Это была плохая идея, – подтвердила Варя, представляя, в каком виде явится за баронессой.
– Мы вынуждены были признать, что силой вас не подружить. Поэтому программа меняется. Ярослав решил устроить праздник для всех. Три дня в Мюнхене сразу после Нового года. Гостиница с завтраком и ужином, комфортные номера, распродажи в магазинах – чем не новогодние каникулы для дружной команды переводчиков? Ружейникова, конечно, придется взять с собой, ты же понимаешь. Он, черт побери, звезда. В нашем деле точно.
– Если поедут все, я его как-нибудь вытерплю, – пообещала Варя с мученической улыбкой.
Мечта о Мюнхене вспыхнула, словно огонек в ночи. Как-нибудь пережить Новый год, а потом уехать в другую страну, в незнакомый город, подальше от горьких воспоминаний… С Владиком они познакомились как раз после Нового года… Если она останется в Москве, то просто умрет от жалости к себе. А если Владик еще будет звонить и вымаливать прощение… «А ведь он будет!» – подумала она, ощущая, как бьется в ее кармане телефон. Он звонил постоянно – беззвучный, как ее боль.
Глеб между тем прошелся по кабинету упругой походкой.
– Слушай, Варвара, – сказал он, – эту ситуацию надо как-то разрулить. Пока ты рыдала в туалете, я вызвал на допрос Мусю. Кроме вас двоих сегодня в офисе никого из девушек нет. Так что пришлось Мусе одной отдуваться.
Варя, перестав комкать платок, с тревогой посмотрела на младшего босса. Он снял пиджак, оставшись в рубашке с расстегнутым воротом. Под тонкой тканью перекатывались мускулы.
– А что ты спрашивал у Муси? – взволновалась она.
– Давно ли у вас с Ружейниковым конфликт и как далеко все зашло.
– Муся, разумеется, эксперт в этом вопросе. – В голосе Вари сквозила ирония.
– Ты ее плохо знаешь: она втягивает в себя информацию, как пылесос грязь.
Варя неожиданно почувствовала интерес к разговору:
– И что же она сказала?
– Сказала, что с вашей первой встречи Ружейников тебя невзлюбил и всячески третирует. Ты отбиваешься, но вяло. Муся констатирует полное отсутствие бойцовского духа.
– Глупости!
– Глупости или нет, но налицо межличностный конфликт. Никак не могу придумать, что делать с Ружейниковым. Не бить же его, в самом-то деле!
– Бить?!
– Кроме того, даже после взбучки он не успокоится, – не слушая ее, продолжал рассуждать Глеб, разгуливая по кабинету. – Слушай, а ты в него случайно не влюблена?
Он остановился и стремительно повернулся к Варе, словно хотел подглядеть выражение ее лица. Взгляд у него был цепким и слегка насмешливым.
– Я – в Ружейникова?! – У Вари от гнева даже перехватило горло.
– Но бывает же такое, – не сдавался Глеб, пожимая плечами. – Тебе кажется, что ты человека ненавидишь, а потом вдруг обнаруживаешь, что не можешь без него жить.
– Без Ружейникова я точно выживу, – отрезала Варя, взяв себя в руки.
– Ладно-ладно, не злись. А у тебя есть какой-нибудь план? По урегулированию ваших разногласий?
– Я решила купить электрошокер и бить его током, как только увижу.
– А вот у меня появилась дельная идея, – сообщил Глеб и сел на вертящийся стул, который заменял ему начальственное кресло. Покрутился туда-сюда, побарабанил пальцами по столу и задумчиво продолжил:
– Ружейников капельку подхалим, ты заметила?
– Ха.
– Старается угодить начальству, верно? Обычная человеческая слабость, всякому простительная. Однако любую слабость можно обратить в преимущество, если потребуется.
– Ладно, обращай, – разрешила Варя, снова возвращаясь мыслями к Владику. На ее лице отразилось страдание.
– Видишь ли, без твоей помощи тут не обойтись, – деловым тоном сообщил Глеб. – Придется тебе принять участие в осуществлении этого плана.
– Да? И в чем же состоит план? – Варя в сто первый раз вытерла нос мокрым платком.
– Сделаем вид, что у нас с тобой роман. – Глеб улыбнулся крокодильей улыбкой. – Как только Ружейников это поймет, он от тебя тут же отстанет. Девушка, которая нравится начальнику, – это священная корова.
– Фу, – сказала Варя и поморщилась. Всякая мысль о любви вызывала у нее сейчас отторжение.
– Что значит – фу?! – С младшего босса немедленно слетела невозмутимость. Глаза его опасно сверкнули. Столь жестким и даже злым он обычно становился в те моменты, когда в конторе что-то шло не так.
– В том смысле, что…
– Я нахожу отличный способ бескровно нейтрализовать твоего врага, – не дал ей вставить и слова Глеб, – а ты говоришь – фу! Это красивый ход. Поверь мне, я играю в шахматы и умею все просчитывать наперед.
– Хорошо-хорошо. – Варя даже испугалась его бурной негативной реакции. – Продолжай, пожалуйста.
Глеб бросил на нее еще один сердитый взгляд и немного оттаял.
– Я сделаю вид, что ухаживаю за тобой, – объяснил он. – А ты сделаешь вид, что тебе это нравится. Ружейников мгновенно заткнется, вот увидишь. Сечешь?
– Секу, – ответила Варя, решив, что уж лучше слушаться начальников беспрекословно, иначе жизнь осложнится еще больше. А у нее и так сейчас сложности. Вот только проблем на работе и не хватало.
Ей действительно надоела эта ежедневная подковерная вражда с Ружейниковым, когда надо быть во всеоружии и всякий раз ожидать или подножки, или подлого удара из-за угла.
– Так ты согласна?
– Глеб, мне неудобно. Ты ради меня пойдешь на такое…
– А что «такого» в том, чтобы за тобой поухаживать? Кроме того, я иду на это не ради тебя, а ради фирмы. Я обещал Ярославу утрясти проблему, и я ее утрясу – чего бы мне это ни стоило. Так что можешь не чувствовать себя виноватой.
– Ружейников сразу обо всем догадается, – предположила Варя, поджав губы и с сомнением покачав головой. – До скандала ты на меня и не смотрел, а на следующий день вдруг знаки внимания начнешь оказывать. У этого типа аналитический ум и звериное чутье.
– Варвара, не преувеличивай. Он же не собака-следопыт. Ни о чем он не догадается. Вот увидишь, все будет просто отлично. Ваше противостояние не должно испортить каникулы всем остальным сотрудникам фирмы. Кроме того, Ярослав берет с собой жену. Диана была потрясена сегодняшним выступлением Ружейникова. Ей я тоже пообещал, что вы помиритесь. Короче говоря, с сегодняшнего дня мы демонстрируем взаимный интерес. Это приказ, ясно?
– Так у меня же нет выбора, – пробормотала Варя. – Хм, ну ладно. И как же ты будешь проявлять свой интерес?
– Сама увидишь, – сказал Глеб. – Только учти: я буду демонстрировать сдержанную мужскую симпатию. Здесь главное – не переборщить. Так что ты тоже не кидайся мне на шею с поцелуями и не признавайся Мусе в пламенном чувстве ко мне.
– Ты боишься Мусю! – усмехнулась Варя.
– Секретарей всегда следует опасаться: у них огромные скрытые возможности, о которых не догадывается ни один начальник. В общем, с завтрашнего дня начинаем. – Глеб отбросил ручку, которую вертел в руках, словно поставил точку в разговоре.
Ручка прогрохотала по столу и замерла на самом краю. Проследив за ней взглядом, Варя решила не возражать. Хотя в душе считала, что Глеб не сможет достоверно сыграть даже легкую влюбленность и Ружейников раскусит его с полплевка. Мужские хитрости похожи на морские узлы – они громоздки и очень, очень заметны. А, да ладно! Он уже все решил, ей осталось только согласиться.
– Кстати, постарайся сделать так, чтобы твой Владик не взревновал. У меня нет никакого желания выяснять с ним отношения. Если он полезет, я за себя не ручаюсь.
– Не волнуйся. – Варя вздернула подбородок, почувствовав себя кувшином, до краев наполненным слезами. Одно неверное движение, и слезы прольются через край. – Мы с ним расстались. Кстати, уже давно.
Никто, никто не должен догадаться, что она плакала из-за Владика и порвала с ним только сегодня. Пусть все думают, что это произошло сто лет назад и уже не имеет для нее никакого значения.
– Мы обанкротились? Или меня увольняют? – спросила Варя, которую обстановка в кабинете сразу насторожила.
– За что тебя увольнять, глупая? Наоборот! – ответил за всех Глеб Лаленко.
Глеб был больше похож на спецназовца, чем на переводчика, и это постоянно ставило клиентов в тупик. Среднего роста, выбритый почти наголо, с литым телом и крепкими ручищами, он ходил по офису с видом сытого хищника и больше всего напоминал одиночку из какого-нибудь боевика. У него был чарующе мягкий голос и глаза леопарда. Варя подозревала, что он легко покоряет женщин, но в офисе Глеб вел себя подчеркнуто корректно. Однажды Муся попыталась было пофлиртовать с ним, но он обдал ее таким холодом, что она до сих пор стекленела в его присутствии.
– Что значит – наоборот? – удивилась Варя.
Ее беспокоило присутствие Дианы и настроение Ружейникова, который выглядел расстроенным. Первая пришедшая ей в голову мысль касалась жены босса. Наверное, Диана собирается возглавить какой-нибудь филиал, а Варю и Ружейникова отдают под ее начало.
Однако через минуту стало ясно, что она ошиблась.
– Давайте я ей все сам объясню, а то вы ее только пугаете, – сказал Карпухин. – Варя, по итогам года вы с Ружейниковым признаны нашими лучшими сотрудниками. Мы решили вас поощрить. Диана по моей просьбе приготовила для вас сюрприз. Вы с Валерой после Нового года на две недели отправляетесь в путешествие.
– С Ружейниковым?! – с таким ужасом спросила Варя, словно ее собирались скормить паукам-людоедам.
– Остров Борнео, – не слушая ее, продолжал воодушевленный Карпухин. – Праздник Нефритового Императора, гребля на каноэ, спуск в пещеры! На завтрак – рис, сваренный в кокосовом молоке, с огурцами, анчоусами и арахисом…
– А на ужин – веселый понос, – тут же добавил Ружейников.
Босс, хвалебную песнь которого прервали на самой высокой ноте, посмотрел на него с неудовольствием.
– Но почему мы вдвоем?! – возмутилась Варя. – Мы же не муж и жена!
– И даже не брат и сестра, – поддержал ее Ружейников.
Стало ясно, отчего он такой вздрюченный. Все знали, что Валера обожает путешествовать. Вероятно, его раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему страстно хотелось отправиться в бесплатный вояж, с другой стороны, Варвара Тучина в качестве партнерши совершенно его не устраивала.
– Кроме того, я уже говорил, что планирую в ближайшем будущем поручить вам двоим перевод одной очень важной книги, – продолжал Карпухин как ни в чем не бывало. – И если вы думаете, что я просто разделю между вами главы, а потом механически соединю их и поставлю логотип фирмы, вы ошибаетесь. Это будет долгая, напряженная и творческая работа, и мне важно, чтобы вы друг с другом поладили.
У Вари вытянулось лицо.
– Звучит двусмысленно, – сказал Глеб Лаленко и неожиданно расхохотался.
Он так редко смеялся на службе, что Варя растерялась окончательно. Потом в ее голове внезапно всплыл образ Владика. Владика, из-за которого она уже сто раз поступилась своей гордостью, которого она рассчитывала присвоить любой ценой. Именно сейчас, когда решалась ее судьба, на целых две недели уехать из Москвы…
– Я не поеду, – твердо произнесла она.
По выражению ее лица Ружейников сразу понял, что она не шутит и не ломается. Что она действительно не поедет. Он принял ее отказ на свой счет, и его глаза налились тягучей злобой, а лицо – багровой густотой.
– Да я бы с тобой даже в один самолет не сел, – процедил он, уверенный, что Варя собирается сказать какую-нибудь гадость в его адрес. И решил нанести упреждающий удар. – Только дурак станет с тобой связываться. Потому что ты неудачница! Кроме работы, у тебя ничего нет. Ты пустышка, пшик! Ты даже мужика себе найти не можешь, несмотря на потуги. Распустит свои космы и думает, что она неотразима…
– Валера, немедленно заткнись! – рявкнул Карпухин.
Однако Ружейникова, вошедшего в раж, остановить было нелегко:
– Думаешь, никто не видит, какая ты жалкая?! Да над тобой все смеются. Нашла себе женатого, так даже отбить его не можешь, зубы обломала!
Диана тихонько ахнула. Вероятно, о страстях, бушевавших в «Группе Карпухина», она даже не подозревала. Глаза Ярослава между тем сверкнули нехорошим блеском, и он сделал шаг вперед, но Глеб его опередил. Протянул руку и схватил Ружейникова за шиворот.
Что было дальше, Варя не узнала. Потому что в этот самый момент в кармане ее пиджака завибрировал мобильный телефон. Телефон был маленьким и холодным – она сжала его изо всех сил. «Вдруг это Владик?» – пронеслось в ее голове. К горлу от сдерживаемого волнения подступила тошнота. Варя почувствовала, как кровь отхлынула от щек.
– Не надо, Глеб! – пролепетала она, испугавшись, что сейчас между мужчинами завяжется драка. На самом деле ей было глубоко плевать на Ружейникова и на его выпады.
Впрочем, никто этого так и не понял, потому что, пробормотав: «Извините, извините меня!», Варя пулей вылетела из кабинета. Глеб этому обстоятельству только обрадовался, потому что теперь никто не мог помешать ему вытрясти из Ружейникова душу. Насколько он знал, жена Карпухина особой чувствительностью не отличалась – вряд ли она станет повизгивать и закатывать глаза. Поэтому, недолго думая, он еще крепче схватил свою жертву и одним рывком притиснул к стене.
Однако Ружейников не собирался сдаваться. Взъерошенный, с малиновыми щеками, он неожиданно взмахнул руками, удачно вывернулся и бросился вон из кабинета.
– Не догоняй его, – приказал Ярослав, на скулах которого ходили желваки. – Я с ним потом сам разберусь. Ну, ты мне можешь это объяснить? Что это такое?
– Это? Межличностные отношения, – ответил Глеб, демонстративно отряхнув руки. – Ничего необычного, как мне кажется. Во всех коллективах такое происходит.
– Не во всех, – подала голос Диана. – У меня в турагентстве тишь да гладь да божья благодать. Никакой скрытой агрессии, только мелкая зависть. – Она достала из сумочки электронную сигарету и закурила, выпуская в воздух короткие облачка пара, которые рассеивались прямо на глазах.
– Придется реагировать. – Ярослав потер переносицу. Он всегда так делал, когда попадал в затруднительное положение. Глеб помнил этот жест еще по школе.
Лаленко и Карпухин учились в параллельных классах, играли в одной футбольной команде, вместе организовали рок-группу со свирепым названием «Черные псы» и даже ухаживали за девочками-близняшками. К счастью, дальше ухаживания дело не пошло, потому что, положа руку на сердце, близняшки были так себе.
– Как ты собираешься реагировать? – поинтересовался Глеб с некоторым раздражением.
Он искоса посмотрел на Диану, которая сидела, положив ногу на ногу, с задумчивым видом. Стрижка каре, темно-розовая помада на смуглом лице, часики в стиле ретро, узкие брючки и блузка с треугольным вырезом. Она словно вынырнула из пятидесятых, сошла с обложки старого журнала, чтобы заставить мир затаить дыхание. Заметив его взгляд, Диана чуть заметно улыбнулась. Глеб тотчас отвел глаза.
– Надо что-то придумать, – между тем рассуждал Ярослав вслух. – Как-то примирить их. Полагаю, тут нужна железная рука. Отбросить сантименты и сосредоточиться только на деле. Они должны вместе взяться за перевод книги, я ведь говорил? И если они не хотят сотрудничать по-хорошему, придется вмешаться мне.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Глеб, хмурясь.
– Я имею в виду, что поеду в путешествие вместе с ними. Буду выполнять роль буфера. В моем присутствии им придется держать себя в руках. И так, мало-помалу… За две-то недели!
– Мне эта идея не нравится, – заявила Диана, покачав головой.
– Солнце мое, но ведь ты с подругами, если мне не изменяет память, отправляешься в вояж за шмотками, – бросил Ярослав. – Так какая тебе разница, уеду я или останусь?
– Шмотки отменяются, – ответила Диана. – У девчонок изменились планы. Получается, я после Нового года останусь тут одна?! Нет уж, не хочу отпускать тебя ни в какой тропический рай.
– Диана, но это работа! – возразил Ярослав, неожиданно рассердившись. – Мы договаривались, что бизнес не обсуждаем и к бизнесу не ревнуем, разве не так?
– Для того чтобы помирить двух сотрудников, не обязательно отправляться на край света! – запальчиво возразила Диана.
– У меня есть идея, – неожиданно вмешался Глеб. – Надо кардинально изменить планы. На те же деньги ты можешь отправить весь коллектив куда-нибудь поближе, чем тропический рай. Если поедут все, Валера и Варвара не смогут собачиться в окружении коллег и под пристальным надзором начальства.
– Смогут, – уверенно возразил Ярослав. – Мы же не станем водить их за ручку, как детсадовцев! И вообще… Куда я десятерых взрослых людей повезу?
– В Мюнхен! – внезапно подскочила на своем месте Диана. – У меня с Мюнхеном все отработано до винтика и гаечки. И скидки сумасшедшие! Слушайте, ребята, это отличная идея. Я сейчас все просчитаю и скажу, во что обойдется такой вояж. Мне кажется, Ярик, ты уложишься в намеченный бюджет.
– И ни у кого не возникнет зависти к двум счастливчикам, получившим поощрительный приз, – добавил Глеб. – Остальные, знаешь ли, тоже неплохо поработали.
– Кроме того, я смогу поехать с тобой! – воскликнула Диана.
Ярослав беспомощно посмотрел сначала на нее, а потом на своего заместителя.
– И волки будут сыты, и овцы целы, – подбодрил его тот.
– Кажется, я сегодня выполняю роль овцы, – пробормотал Ярослав. – Вы вертите мною как хотите. Ладно, уговорили. Каникулы так каникулы.
* * *
Вылетев из кабинета босса, Варя достала из кармана телефон и увидела на дисплее знакомое имя.– Да! – крикнула она в трубку.
Вернее, ей показалось, что крикнула. На самом деле – выдохнула.
Голос Владика зажурчал, как мартовский ручей – звонкий, солнечный.
– Варька, ты простила меня, что я вчера в оперу не пришел? – весело кричал Владик откуда-то с улицы: слышался шум машин, гудки и какое-то лязганье. – Я, знаешь, так замотался, что даже телефон забыл подзарядить.
Мир покачнулся, задрожал, а потом осыпался на Варю, словно рухнувший во время землетрясения дом. Так, значит, вчера ничего страшного не случилось! И Владик не пришел, потому… потому что не захотел! Каждый раз он ускользал от нее, словно мыльный пузырь – нарядный, радужный, но неуловимый. Владик между тем продолжал задорно кричать в трубку:
– Меня на работу вызвали, мы с прорабом почти до утра сидели, я весь прокуренный, как матрос. Когда ты меня понюхаешь, ты в обморок упадешь!
– Я не хочу больше тебя… нюхать, – сказала Варя помертвевшим голосом.
В одну секунду она вдруг прозрела. От неожиданного потрясения с нее словно слетели розовые очки. И она увидела все в обычном свете: и лживую изворотливость Владика, и собственную глупую наивность. Грандиозные планы, которые она строила, в этот миг показались ей такими беспомощными… Как могла она верить в то, что он ее любит? Любит по-настоящему? В то, что он хочет соединить с ней свою жизнь?! В действительности он ведь только и делал, что лавировал, избегая обещаний, ответственности, уклоняясь от разговоров о будущем. Он точно знал, что у них нет совместного будущего. Такого, о котором мечтала Варя. Чтобы все делить пополам, и делиться тем, что на душе, и верить друг другу, и ждать, и умирать от нежности… Боже мой, Ружейников прав – она пустышка, неудачница, все ее лучшие устремления не имеют ничего общего с реальностью. Она так и умрет одинокой или цепляющейся за штаны какого-нибудь смазливого негодяя, который вытрясет из нее всю душу, а потом еще потешится, наблюдая за ее агонией.
– Варь, я тебя не слышу! – сообщил Владик, в голосе которого не чувствовалось раскаяния. То есть вообще. Никакого.
– Ты поговорил с женой? – на всякий случай спросила Варя, понимая, что он не поговорил и наверняка даже не собирался.
– Лапочка, я же объясняю: у меня вчера выдался трудный день.
– Я пообещала тебя бросить, если ты не поговоришь.
Теперь у нее был странный мягкий тон. Но это была не та мягкость, что прежде. Прежнее ушло безвозвратно.
– Варь, ну что ты вцепилась в этот разговор! Жена и так знает, что я с кем-то встречаюсь, что у меня есть женщина на стороне, иначе стала бы она все это терпеть. Она не будет чинить мне препятствий, вот увидишь. Почему тебе так хочется обязательно устроить бэмс? Ведь нам и так хорошо!
– Это тебе хорошо, – ответила Варя, входя в свой кабинет. – Знаешь, я не хочу быть женщиной на стороне или просто «кем-то», с кем ты встречаешься.
Она прошла к окну и остановилась, глядя на побелевший сквер. Когда налетал ветер, огромные ломти снега, облепившего кроны деревьев, отламывались и валились вниз. Дворник, похожий на толстого оранжевого жука, задумчиво скреб лопатой дорожки. Мир был тем же самым и одновременно совершенно иным. В этом новом мире Варя снова была одинока. Разрыв с Владиком уже состоялся, хотя он до сих пор так этого и не понял, продолжая что-то говорить в трубку, произносить слова, сыпавшиеся из телефона, словно гнилые орехи.
– Варь, разве ты меня не любишь? – спросил он обиженно, по привычке пытаясь отыскать в душе Вари слабую струнку и подцепить ее. – Разве тебе со мной плохо?
– Не с тобой. Мне без тебя плохо, – ответила она, пытаясь совладать с голосом. – Было плохо. Но теперь будет хорошо.
– Ну что ты такое говоришь?
– Владик, я ведь предупреждала, что роль девушки на выходные меня не устраивает? – продолжала Варя. – Предупреждала. Так что обижаться тебе не на что. С этой минуты можешь считать себя свободным, как ветер! Понятно?! И не звони мне!
– Варь, перестань говорить глупости, – сердито сказал Владик.
– Господи, как я тебя ненавижу! – неожиданно выдохнула она. – Какой ты мелкий, подлый и гнусный! Как я только могла этого не замечать?!
– Варвара!!!
– Да катись ты!
Она дала отбой и засунула телефон в карман. Он был таким горячим, словно раскалился от ее гнева. Все! К черту! Она отделалась от этого гада. Она свободна! В ту же секунду ее охватило отчаяние. И свобода показалась ей ненавистной. Варя словно очутилась в комнате, из которой вывезли мебель и все вещи до единой, в пустой комнате без занавесок, тщательно вымытой дезинфицирующим раствором.
Телефон завибрировал, но Варя не обратила на это внимания. Подошла к столу и стала лихорадочно перебирать бумаги. Вернее, перекладывать с одного места на другое. Только когда на густо запечатанные страницы посыпались частые капли, она поняла, что плачет. Господи, как плохо было у нее на душе, как тяжело! К горлу подступил комок, и ей пришлось прикусить зубами кулак, чтобы не разреветься. Сквозь пелену слез она взглянула на Макса. Тот сосредоточенно писал в толстой тетради и что-то бурчал себе под нос. И все-таки давать себе волю при нем Варе не хотелось, поэтому она стремглав бросилась в туалет. Там метнулась к раковине, пустила воду и зарыдала.
Она жалела себя, жалела Владика, который так и не понял, какое счастье мог бы обрести, соединив с ней свою судьбу, жалела время, пущенное на ветер. Ведь она воображала, что создает свое будущее, а оказалось…
Она не знала, сколько проплакала, но внезапно дверь туалета распахнулась, и на пороге возник Глеб Лаленко.
– Варвара, на выход!
У него был непроницаемый вид.
– Эт-то женский ту-туалет, – пробормотала Варя. Она отлично видела себя в зеркале. Вид был ужасным, поэтому она попыталась спрятать лицо в промокший до нитки носовой платок.
– Карпухин велел напомнить тебе про баронессу.
– Блин! – воскликнула несчастная, позабыв про платок и вскинув к глазам руку с часами. – Слава богу, время еще есть.
– Да… – протянул Глеб. – Видок у тебя, Варвара, не для слабонервных.
– Что вы сделали с Ружейниковым? – спросила она, сочно хлюпнув носом, который раздулся до размеров брюквы.
– Ничего. Он, знаешь ли, успел скрыться с места преступления.
– Не надо его трогать, – попросила Варя.
– А что с ним делать, хороводы водить?
Глеб взял Варю за предплечье и вытащил в коридор. Потом, подталкивая, словно отбившуюся от стада овечку, погнал к своему кабинету.
Она хотела сказать, что рыжий свинтус тут совершенно ни при чем, но тогда пришлось бы объяснять, что ее так сильно расстроило. Глеб ни за что не отстанет. Он со своей недюжинной силищей чувствует себя защитником всех обиженных и угнетенных, и поэтому будет докапываться до правды, пока не узнает ее. И Ярослав тоже будет докапываться! Вот уж кто способен вытрясти из нее правду, так это босс. Нет, только не это! Она ни за что не признается в том, что потерпела любовное фиаско. Пусть лучше все думают, что она рыдала из-за Ружейникова.
Глеб привел Варю в свой кабинет и усадил на маленький диванчик.
– Вот что мы решили, Варвара, – сказал он. – Ярослав отлично понял, что его идея не сработает, и вы с Ружейниковым не станете закадычными друзьями, прогуливаясь по палубе корабля и разглядывая тропический берег в легкой дымке тумана.
– Это была плохая идея, – подтвердила Варя, представляя, в каком виде явится за баронессой.
– Мы вынуждены были признать, что силой вас не подружить. Поэтому программа меняется. Ярослав решил устроить праздник для всех. Три дня в Мюнхене сразу после Нового года. Гостиница с завтраком и ужином, комфортные номера, распродажи в магазинах – чем не новогодние каникулы для дружной команды переводчиков? Ружейникова, конечно, придется взять с собой, ты же понимаешь. Он, черт побери, звезда. В нашем деле точно.
– Если поедут все, я его как-нибудь вытерплю, – пообещала Варя с мученической улыбкой.
Мечта о Мюнхене вспыхнула, словно огонек в ночи. Как-нибудь пережить Новый год, а потом уехать в другую страну, в незнакомый город, подальше от горьких воспоминаний… С Владиком они познакомились как раз после Нового года… Если она останется в Москве, то просто умрет от жалости к себе. А если Владик еще будет звонить и вымаливать прощение… «А ведь он будет!» – подумала она, ощущая, как бьется в ее кармане телефон. Он звонил постоянно – беззвучный, как ее боль.
Глеб между тем прошелся по кабинету упругой походкой.
– Слушай, Варвара, – сказал он, – эту ситуацию надо как-то разрулить. Пока ты рыдала в туалете, я вызвал на допрос Мусю. Кроме вас двоих сегодня в офисе никого из девушек нет. Так что пришлось Мусе одной отдуваться.
Варя, перестав комкать платок, с тревогой посмотрела на младшего босса. Он снял пиджак, оставшись в рубашке с расстегнутым воротом. Под тонкой тканью перекатывались мускулы.
– А что ты спрашивал у Муси? – взволновалась она.
– Давно ли у вас с Ружейниковым конфликт и как далеко все зашло.
– Муся, разумеется, эксперт в этом вопросе. – В голосе Вари сквозила ирония.
– Ты ее плохо знаешь: она втягивает в себя информацию, как пылесос грязь.
Варя неожиданно почувствовала интерес к разговору:
– И что же она сказала?
– Сказала, что с вашей первой встречи Ружейников тебя невзлюбил и всячески третирует. Ты отбиваешься, но вяло. Муся констатирует полное отсутствие бойцовского духа.
– Глупости!
– Глупости или нет, но налицо межличностный конфликт. Никак не могу придумать, что делать с Ружейниковым. Не бить же его, в самом-то деле!
– Бить?!
– Кроме того, даже после взбучки он не успокоится, – не слушая ее, продолжал рассуждать Глеб, разгуливая по кабинету. – Слушай, а ты в него случайно не влюблена?
Он остановился и стремительно повернулся к Варе, словно хотел подглядеть выражение ее лица. Взгляд у него был цепким и слегка насмешливым.
– Я – в Ружейникова?! – У Вари от гнева даже перехватило горло.
– Но бывает же такое, – не сдавался Глеб, пожимая плечами. – Тебе кажется, что ты человека ненавидишь, а потом вдруг обнаруживаешь, что не можешь без него жить.
– Без Ружейникова я точно выживу, – отрезала Варя, взяв себя в руки.
– Ладно-ладно, не злись. А у тебя есть какой-нибудь план? По урегулированию ваших разногласий?
– Я решила купить электрошокер и бить его током, как только увижу.
– А вот у меня появилась дельная идея, – сообщил Глеб и сел на вертящийся стул, который заменял ему начальственное кресло. Покрутился туда-сюда, побарабанил пальцами по столу и задумчиво продолжил:
– Ружейников капельку подхалим, ты заметила?
– Ха.
– Старается угодить начальству, верно? Обычная человеческая слабость, всякому простительная. Однако любую слабость можно обратить в преимущество, если потребуется.
– Ладно, обращай, – разрешила Варя, снова возвращаясь мыслями к Владику. На ее лице отразилось страдание.
– Видишь ли, без твоей помощи тут не обойтись, – деловым тоном сообщил Глеб. – Придется тебе принять участие в осуществлении этого плана.
– Да? И в чем же состоит план? – Варя в сто первый раз вытерла нос мокрым платком.
– Сделаем вид, что у нас с тобой роман. – Глеб улыбнулся крокодильей улыбкой. – Как только Ружейников это поймет, он от тебя тут же отстанет. Девушка, которая нравится начальнику, – это священная корова.
– Фу, – сказала Варя и поморщилась. Всякая мысль о любви вызывала у нее сейчас отторжение.
– Что значит – фу?! – С младшего босса немедленно слетела невозмутимость. Глаза его опасно сверкнули. Столь жестким и даже злым он обычно становился в те моменты, когда в конторе что-то шло не так.
– В том смысле, что…
– Я нахожу отличный способ бескровно нейтрализовать твоего врага, – не дал ей вставить и слова Глеб, – а ты говоришь – фу! Это красивый ход. Поверь мне, я играю в шахматы и умею все просчитывать наперед.
– Хорошо-хорошо. – Варя даже испугалась его бурной негативной реакции. – Продолжай, пожалуйста.
Глеб бросил на нее еще один сердитый взгляд и немного оттаял.
– Я сделаю вид, что ухаживаю за тобой, – объяснил он. – А ты сделаешь вид, что тебе это нравится. Ружейников мгновенно заткнется, вот увидишь. Сечешь?
– Секу, – ответила Варя, решив, что уж лучше слушаться начальников беспрекословно, иначе жизнь осложнится еще больше. А у нее и так сейчас сложности. Вот только проблем на работе и не хватало.
Ей действительно надоела эта ежедневная подковерная вражда с Ружейниковым, когда надо быть во всеоружии и всякий раз ожидать или подножки, или подлого удара из-за угла.
– Так ты согласна?
– Глеб, мне неудобно. Ты ради меня пойдешь на такое…
– А что «такого» в том, чтобы за тобой поухаживать? Кроме того, я иду на это не ради тебя, а ради фирмы. Я обещал Ярославу утрясти проблему, и я ее утрясу – чего бы мне это ни стоило. Так что можешь не чувствовать себя виноватой.
– Ружейников сразу обо всем догадается, – предположила Варя, поджав губы и с сомнением покачав головой. – До скандала ты на меня и не смотрел, а на следующий день вдруг знаки внимания начнешь оказывать. У этого типа аналитический ум и звериное чутье.
– Варвара, не преувеличивай. Он же не собака-следопыт. Ни о чем он не догадается. Вот увидишь, все будет просто отлично. Ваше противостояние не должно испортить каникулы всем остальным сотрудникам фирмы. Кроме того, Ярослав берет с собой жену. Диана была потрясена сегодняшним выступлением Ружейникова. Ей я тоже пообещал, что вы помиритесь. Короче говоря, с сегодняшнего дня мы демонстрируем взаимный интерес. Это приказ, ясно?
– Так у меня же нет выбора, – пробормотала Варя. – Хм, ну ладно. И как же ты будешь проявлять свой интерес?
– Сама увидишь, – сказал Глеб. – Только учти: я буду демонстрировать сдержанную мужскую симпатию. Здесь главное – не переборщить. Так что ты тоже не кидайся мне на шею с поцелуями и не признавайся Мусе в пламенном чувстве ко мне.
– Ты боишься Мусю! – усмехнулась Варя.
– Секретарей всегда следует опасаться: у них огромные скрытые возможности, о которых не догадывается ни один начальник. В общем, с завтрашнего дня начинаем. – Глеб отбросил ручку, которую вертел в руках, словно поставил точку в разговоре.
Ручка прогрохотала по столу и замерла на самом краю. Проследив за ней взглядом, Варя решила не возражать. Хотя в душе считала, что Глеб не сможет достоверно сыграть даже легкую влюбленность и Ружейников раскусит его с полплевка. Мужские хитрости похожи на морские узлы – они громоздки и очень, очень заметны. А, да ладно! Он уже все решил, ей осталось только согласиться.
– Кстати, постарайся сделать так, чтобы твой Владик не взревновал. У меня нет никакого желания выяснять с ним отношения. Если он полезет, я за себя не ручаюсь.
– Не волнуйся. – Варя вздернула подбородок, почувствовав себя кувшином, до краев наполненным слезами. Одно неверное движение, и слезы прольются через край. – Мы с ним расстались. Кстати, уже давно.
Никто, никто не должен догадаться, что она плакала из-за Владика и порвала с ним только сегодня. Пусть все думают, что это произошло сто лет назад и уже не имеет для нее никакого значения.