Поначалу отказавшись в это поверить, Тимоти еще раз — и самым тщательным образом — обшарил все закоулки подсознания Маргеля, изгоняя из нор и берлог множество мерзких тварей, представлявших собой воплощения подавляемых желаний его ид и тайных фантазий эго. Ему казалось, будто при первом обыске он упустил что-то важное. Но в памяти гангстера не нашлось ничего, что могло бы приблизить к разгадке тайны.
В конце концов Тимоти, озадаченный и раздосадованный, покинул сознание Маргеля. Теперь его заинтересовал Леопольд — Тимоти решил проникнуть во временно отуманенный разум члена Внутреннего совета. Наверняка такой важной шишке должно быть известно, кто производит наркотик, где расположена главная лаборатория и каким именно способом синтезируется злополучное вещество.
Проанализировав особенности мышления Леопольда, Тимоти при помощи психотехники сконструировал новую визуальную метафору. Теперь он имел дело не с домом, символизировавшим обитель духа Иона Маргеля, а с гигантским тысячеэтажным небоскребом, стены которого отливали черным агатом. Эта чернота текла, пульсируя, по жилам исполинского здания. Интерьер строения представлял собой исполинский компьютерный центр, стены которого были заставлены шкафами, в которых хранились информационные базы данных. Многие миллиарды битов содержали практически все, даже самые мимолетные, факты из жизни самого Леопольда. Судя по всему, он был из людей, которые никогда ничего не забывают, что конечно же и помогло ему подняться на самый верх иерархической лестницы в такой сложной и взрывоопасной организации, как Братство.
Тимоти перебирался с этажа на этаж, обследовал файл за файлом, но хранившаяся в них информация не имела для него существенного значения. Однако на восемьдесят первом этаже уже через несколько секунд после прибытия сюда ему удалось обнаружить нечто интересное.
ПБТ поступал из деревенского дома в штате Айова, поблизости от небольшого городка Чартер-Оук. Этот дом, разумеется, принадлежал Братству. Тимоти узнал, что Чартер-Оук расположен на западе штата недалеко от довольно крупного города Сиукс-Сити. Больше на данную тему в памяти Леопольда ничего не хранилось. Тимоти самым тщательным образом обыскал все девятьсот девятнадцать этажей, но всякий раз, когда он приближался к интересующей его теме, сознание Леопольда начинало источать настолько сильный страх и нежелание раскрыться, что Тимоти так и не удалось добраться до сути. Но что могло быть такого в синтезе наркотика, в чем этот могущественный человек боялся открыться даже самому себе?
Тимоти забрался в базу данных, связанную с деревенским домом в Айове, и увидел его воочию: ослепительно белое, занимающее большую территорию строение, выросшее из небольшого фермерского дома, к которому из поколения в поколение, по мере того, как клан становился все больше и больше, постоянно что-нибудь пристраивали. Посреди ухоженного круглого газона росли три больших дерева (по-видимому, ивы), а вокруг во все стороны простиралось чистое поле и лишь на горизонте здесь и там угадывались очертания других домов. На крыльце у главного входа стояло кресло-качалка. Обстановка дома была самой что ни на есть современной. Там проживала супружеская пара — Ричард и Тельма Боггс. Обоим слегка за тридцать, судя по образу, который сложился в сознании у Леопольда, они были, что называется, типичными провинциалами, представителями среднего класса. Мужчина был строен, худощав, мускулист, с короткими курчавыми волосами и темным загаром. В облике женщины прежде всего бросались в глаза тяжелая, как у кормящей матери, грудь и обиженно вздернутые губы, вообще она выглядела так, словно собственная жизнь вовсе не казалась ей сахаром.
Установив все это, Тимоти нырнул глубже. Он искал источник поставок ПБТ...
И сразу же ужас и отвращение проснулись в сознании Леопольда, заблокировав подходы к соответствующим воспоминаниям. Лишь смутно промелькнуло какое-то помещение на подземном этаже. Здесь витал запах чего-то сладкого и вместе с тем горького; вдыхая его, человек испытывал тошноту. Но на этом все и кончалось. Как ни старался Тимоти проникнуть еще глубже, мозг Леопольда, реагируя испуганно и раздраженно, испускал такие импульсы, вытерпеть которые было невозможно.
Тимоти подумал о том, чтобы прогуляться по подсознанию Леопольда: а вдруг там отыщется еще что-нибудь, связанное с деревенским домом? Но не смог найти дверь, ведущую из сознания в подсознание; во всяком случае, это оказалось далеко не так просто, как в “доме” у Иона Маргеля. В ходе поисков само это обстоятельство заинтересовало Тимоти, возможно, сильнее всею: неужели он не в состоянии проникнуть в подсознание человека, сознание которого организовано настолько упорядоченно? В конце концов его заинтересовали сами шкафы, в которых хранились базы данных. Из глубины этих шкафов до его слуха донесся невнятный шум, скорее даже гудение, как будто на каком-то другом уровне здесь происходили микроремонтные работы. Проведя мысленными пальцами по внутренним стенкам шкафа, он уловил, что они подрагивают. Однако не смог установить источник этой дрожи или характер производимых работ. Запустив пальцы дальше, он сломал тонкую перемычку...
...и из трещины в эфемерном пластике наружу вырвались сотни тысяч таинственных и зловещих насекомых, похожих на гусениц. У насекомых были крошечные, но острые как бритва не то усики, не то жала. Вырвавшись на волю, они тут же вступили в смертельную схватку друг с другом. В строго организованном сознании Леопольда, где едва ли не все когда-либо случившееся с ним, узнанное или изученное было методически структурировано и разложено по полочкам, для насекомых из подсознания не оставалось иной возможности проявить себя, кроме как пожирать друг друга. Подсознание Леопольда оказалось полной противоположностью его сознанию: оно было беспорядочно, тошнотворно, поражено гнилью и порчей, которые в несколько секунд уничтожили бы и душевное здоровье самого Тимоти, не отступи он со всей поспешностью... Можно было не сомневаться в том, что когда-нибудь собственное подсознание доведет Леопольда до безумия — и час этот вовсе не за горами Тимоти бежал оттуда, потрясенный и даже как будто заболевший. Он отпрянул от спящего Леопольда, словно зловещие насекомые могли вырваться из недр его разума и заполнить весь кабинет, хотя он ни на мгновение не забывал о том, что этих мелких гадин на самом деле нет, что они представляют собой всего лишь метафорическую визуализацию подсознания “крестного отца”.
Тимоти решил, что ему вовсе не обязательно связывать этих людей или продлевать им сон новой порцией наркодротиков. На ферме в Айове он окажется раньше, чем они успеют проснуться и известить, кого нужно, об опасности. И даже если люди, живущие в деревенском доме, сумеют подготовиться к его визиту, у них не будет никакой возможности ему помешать. Да, разумеется, никакой... Не так-то просто, думая о себе, применять такие термины, как “всемогущество” и “неуязвимость”. Но именно они точнее всего описывали нынешний статус Тимоти, и ему надо было привыкнуть к ним, если он и впрямь собирался использовать свои способности на полную мощь.
Это означало, что ему не следует пользоваться аэромобилем для полета в Чартер-Оук, поскольку он теперь обладает куда более совершенным и стремительным методом перемещения в пространстве, чем все, чего достигло человечество, развивая свои технологии. Он может телепортироваться...
На мгновение Тимоти застыл на месте, чувствуя, как у него засосало под ложечкой. Мысль о том, чтобы — пусть и всего на мгновение — превратиться в разрозненный и неупорядоченный рой молекул, была неприятна. Но чем дольше он медлил, тем больше времени у него оставалось на размышления о другом — а именно о собственном будущем и о той роли, которую ему предстоит сыграть после того, как он окончательно разберется с Братством. А думать об этом сейчас ему не хотелось. Да и едва ли захочется потом. Он сосредоточился, мысленно представил себе деревенский дом, извлеченный из сознания у Леопольда, впечатал его себе в тело. Напрягся.., и исчез...
До него доносилось какое-то пение, которое он, не обладая сейчас ушами, слышал. Это было одинокое гулкое эхо — голос девы, поющей, стоя на вершине каких-то Альп — но не тех, что на Земле, Альп...
Ему было и жарко, и холодно одновременно, и он чувствовал это, не обладая кожей.
Пахло перцем и лимоном, Но Тимоти подозревал, что это не столько запах, сколько ино-воплощение той же самой энергии, которая нисходит к нему и в форме девического пения...
Прошли долгие века. Хотя на самом деле все длилось не дольше микросекунды...
Выйдя из своего укрытия под сенью дерева, он пересек двор, подошел к главному входу, поднялся на крыльцо. Прижавшись к стене дома, он затаился во мраке: отсюда он мог спокойно понаблюдать за тем, что происходит в гостиной. Трое мужчин сидели в мягких креслах, обтянутых черной кожей, и о чем-то беседовали. Снующей туда и сюда тенью оказалась женщина — это была Тельма Боггс. Она подавала напитки, которые, стоя за стойкой бара, смешивал ее муж. Вместо привычного комбинезона на нем сейчас был смокинг, и в такой одежде он чувствовал себя не в своей тарелке.
Тимоти уже хотел было проникнуть в сознание кому-нибудь из троих собеседников, чтобы выудить оттуда информацию, когда услышал тихий, но отчетливый звук совершенно недвусмысленного происхождения: кто-то снял с предохранителя духовое ружье, стреляющее дротиками. Не сдвинувшись с места ни на дюйм и тем самым создав обманчивое впечатление, будто он ничего не услышал, Тимоти послал психотехнический заряд в сторону, откуда раздался характерный щелчок, и почувствовал, что вступил в контакт с каким-то лоботомированным недоумком типа Бейкера или Сикколи. Боевик сидел в кресле-качалке на крыльце, видимо, он занял свой пост, как только стемнело. Удивительно, что он до сих пор не выстрелил в Тимоти, Соблюдая осторожность, Тимоти послал свои мысленные пальцы в мозг охранника, погрузил их в темное месиво смутных образов, со всех четырех сторон опоясывающее ослепляюще белую пустыню, уже знакомую Тимоти по мозгу Бейкера. Тимоти нашел то, что искал, нервное окончание на затылке, — и надавил на него. Боевик вырубился, его тело продолжало раскачиваться на плетеном сиденье кресла-качалки. Ружье выпало из обмякших рук и с грохотом ударилось об пол. В тишине, царившей вокруг дома, этот звук и впрямь показался грохотом, но, по счастью, ни гости, ни хозяева ровным счетом ничего не услышали.
Чтобы снова не нарваться на какую-нибудь неожиданность, Тимоти психотехнически обследовал все угодье, в поисках других боевиков, которые, не исключено, патрулировали территорию вокруг дома. И действительно, на задворках он обнаружил часового, задача которого заключалась в том, чтобы не уходить с поста, даже если на округу обрушится ураган. Поскольку Тимоти не собирался пользоваться черным ходом, он оставил часового в покое. Третий зомби прохаживался вдоль невысокой белой ограды, которой была обнесена большая часть газона. Тимоти выждал, пока он не окажется вне поля зрения часового, а потом послал ему парализующий сигнал. Боевик скрючился и рухнул лицом вниз во влажную от вечерней росы траву.
Никаких других охранников здесь не было. Вечер стоял прохладный, и Тимоти с удовольствием вдыхал чистый, прозрачный воздух. Строго говоря, он еще никогда не чувствовал себя так замечательно. Теперь окончательно отпал вопрос о его ущербности — наоборот, неожиданно для себя, он превратился в сверхчеловека. Нет, он думал не о том, как использовать свою силу и могущество. Ему были чужды властолюбивые амбиции. Но сознание того, что его неполноценности пришел конец, что ему теперь некого бояться, было просто восхитительно!
Тимоти вновь заинтересовался происходящим в гостиной. Он нырнул в сознание высокого седовласого человека, сидевшего в ближайшем к окну кресле. Свой бокал он держал так, будто это был талисман, способный защитить его от сглаза.
Визуальной метафорой сознания этого человека стала находящаяся в отменном порядке старинная частная библиотека, по всем стенам которой от пола до самого потолка тянулись книжные полки. Здесь имелись удобные кресла, симпатичный уголок для курения, письменный стол, несколько торшеров. За считанные секунды Тимоти ознакомился с содержанием книг, находившихся в этой библиотеке. Когда же он обнаружил книгу, которая, судя по названию, была посвящена синтезу ПБТ, выяснилось, что все слова в ней, на каждой странице, были тщательно зачеркнуты. Тимоти понял, что он столкнулся с несколько наивной попыткой забыть нечто неприятное. Он закрыл книгу, поставил ее на полку и покинул сознание седовласого.
Следующим оказался крепкий, пожалуй, даже чересчур грузный коротышка, баюкавший в руке бокал джина с тоником, словно маленького ребенка. Тимоти нырнул в его сознание и огляделся по сторонам...
И вновь визуальная метафора оказалась связана с домом, хотя дом этого человека куда меньше походил на дворец, при помощи которого Тимоти представил сознание Иона Маргеля. Это были полупрогнившие, полуистлевшие готические развалины, в которых каждая тень и каждый шорох были, казалось, чреваты ужасом и несчастьем. В этом мозгу, по сравнению с другими, в которых уже довелось побывать Тимоти, оказалось на удивление мало мыслей, а те, что имелись, носили какой-то нереальный, параноидальный характер. Это был мозг человека, ежедневно и ежечасно ведущего войну со всем остальным миром. Когда Тимоти начал оглядываться в поисках сведений о синтезе ПБТ, готические развалины огласились душераздирающими воплями, испускаемыми человеком, явно находящимся на грани безумия.
Примерно так же выглядел визуальный ландшафт и третьего из собеседников. Хотя ему и не в такой мере грозила шизофрения, как его товарищу по Братству, на первую же осторожную попытку выяснить источник синтеза наркотика он отреагировал вспышкой дикого ужаса. Это был уже четвертый, кого Тимоти подвергнул своеобразному “допросу” на эту тему, и каждого из них приводили в ужас даже дальние подходы к проблеме. Каждый из них отчаянно и вполне успешно боролся за то, чтобы утопить эти знания в глубинах памяти, в подсознании.
"Черт побери, — невольно выругался Тимоти, — что же все-таки кроется в загадке синтеза мощного галлюциногена?"
Он уже собрался было проникнуть в сознание Ричарду Боггсу или его жене, как вдруг ему пришла в голову мысль опробовать на седовласом джентльмене еще один способ, о котором он не подумал во время первого “допроса”. Тимоти вернулся в старинную библиотеку и прошелся вдоль книжных полок, представлявших собой визуальную метафору сознания этого человека. И почти сразу же нашел то, что искал: кнопку, вмонтированную в торец одного из стеллажей. Он нажал на кнопку, стеллаж отодвинулся, и за ним открылось потайное помещение значительно меньших размеров.
Эта часть метафоры оказалось этажеркой, на пыльных и обшарпанных полках которой стояло не больше пятидесяти томов. Книги, собранные здесь, трактовали тему сексуальных извращений, садомазохистских и суицидальных фантазий. Таким было подсознание седовласого джентльмена. Но среди этой грязной литературы стоял том, посвященный ПБТ. Тимоти потянулся за ним, открыл его и перелистал несколько пожелтевших от времени страниц. Теперь у него не было сомнений в том, что лаборатория, в которой синтезируется ПБТ, находится в подвале данного дома. Но и эта информация оказалась скудной, прерывистой и чуть ли не истерической по своему тону.
Разрушив визуальную метафору и возвратившись в реальность, Тимоти вдохнул запах свежевскопанной земли, доносившийся с соседнего поля, позволил ночному ветру омыть свое обливающееся потом тело и успокоить нервы.
Следующим шагом должно было стать временное устранение всех, кто находится в доме, с тем чтобы беспрепятственно проникнуть в лабораторию, расположенную на подземном этаже. Тимоти посмотрел на стойку бара, за которой еще недавно смешивал напитки Ричард Боггс. Для начала он решил вырубить хозяина дома и его жену, потому что они находились ближе всего к выходу из комнаты. За стойкой сейчас стояла Тельма Боггс, готовя какую-то чудовищную смесь не то из пяти, не то из шести различных спиртных напитков — однако ее муж куда-то пропал.
И в тот же миг Тимоти услышал чей-то судорожный вздох. Тимоти развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Боггса в проеме полуоткрытой двери, всего в паре шагов от того места, где находился он сам.
В руках у Боггса было ружье.
Дробь двадцать второго калибра взорвалась в груди у Тимоти и прошила его насквозь, забрызгав кровью белоснежную стену деревенского дома...
В конце концов Тимоти, озадаченный и раздосадованный, покинул сознание Маргеля. Теперь его заинтересовал Леопольд — Тимоти решил проникнуть во временно отуманенный разум члена Внутреннего совета. Наверняка такой важной шишке должно быть известно, кто производит наркотик, где расположена главная лаборатория и каким именно способом синтезируется злополучное вещество.
Проанализировав особенности мышления Леопольда, Тимоти при помощи психотехники сконструировал новую визуальную метафору. Теперь он имел дело не с домом, символизировавшим обитель духа Иона Маргеля, а с гигантским тысячеэтажным небоскребом, стены которого отливали черным агатом. Эта чернота текла, пульсируя, по жилам исполинского здания. Интерьер строения представлял собой исполинский компьютерный центр, стены которого были заставлены шкафами, в которых хранились информационные базы данных. Многие миллиарды битов содержали практически все, даже самые мимолетные, факты из жизни самого Леопольда. Судя по всему, он был из людей, которые никогда ничего не забывают, что конечно же и помогло ему подняться на самый верх иерархической лестницы в такой сложной и взрывоопасной организации, как Братство.
Тимоти перебирался с этажа на этаж, обследовал файл за файлом, но хранившаяся в них информация не имела для него существенного значения. Однако на восемьдесят первом этаже уже через несколько секунд после прибытия сюда ему удалось обнаружить нечто интересное.
ПБТ поступал из деревенского дома в штате Айова, поблизости от небольшого городка Чартер-Оук. Этот дом, разумеется, принадлежал Братству. Тимоти узнал, что Чартер-Оук расположен на западе штата недалеко от довольно крупного города Сиукс-Сити. Больше на данную тему в памяти Леопольда ничего не хранилось. Тимоти самым тщательным образом обыскал все девятьсот девятнадцать этажей, но всякий раз, когда он приближался к интересующей его теме, сознание Леопольда начинало источать настолько сильный страх и нежелание раскрыться, что Тимоти так и не удалось добраться до сути. Но что могло быть такого в синтезе наркотика, в чем этот могущественный человек боялся открыться даже самому себе?
Тимоти забрался в базу данных, связанную с деревенским домом в Айове, и увидел его воочию: ослепительно белое, занимающее большую территорию строение, выросшее из небольшого фермерского дома, к которому из поколения в поколение, по мере того, как клан становился все больше и больше, постоянно что-нибудь пристраивали. Посреди ухоженного круглого газона росли три больших дерева (по-видимому, ивы), а вокруг во все стороны простиралось чистое поле и лишь на горизонте здесь и там угадывались очертания других домов. На крыльце у главного входа стояло кресло-качалка. Обстановка дома была самой что ни на есть современной. Там проживала супружеская пара — Ричард и Тельма Боггс. Обоим слегка за тридцать, судя по образу, который сложился в сознании у Леопольда, они были, что называется, типичными провинциалами, представителями среднего класса. Мужчина был строен, худощав, мускулист, с короткими курчавыми волосами и темным загаром. В облике женщины прежде всего бросались в глаза тяжелая, как у кормящей матери, грудь и обиженно вздернутые губы, вообще она выглядела так, словно собственная жизнь вовсе не казалась ей сахаром.
Установив все это, Тимоти нырнул глубже. Он искал источник поставок ПБТ...
И сразу же ужас и отвращение проснулись в сознании Леопольда, заблокировав подходы к соответствующим воспоминаниям. Лишь смутно промелькнуло какое-то помещение на подземном этаже. Здесь витал запах чего-то сладкого и вместе с тем горького; вдыхая его, человек испытывал тошноту. Но на этом все и кончалось. Как ни старался Тимоти проникнуть еще глубже, мозг Леопольда, реагируя испуганно и раздраженно, испускал такие импульсы, вытерпеть которые было невозможно.
Тимоти подумал о том, чтобы прогуляться по подсознанию Леопольда: а вдруг там отыщется еще что-нибудь, связанное с деревенским домом? Но не смог найти дверь, ведущую из сознания в подсознание; во всяком случае, это оказалось далеко не так просто, как в “доме” у Иона Маргеля. В ходе поисков само это обстоятельство заинтересовало Тимоти, возможно, сильнее всею: неужели он не в состоянии проникнуть в подсознание человека, сознание которого организовано настолько упорядоченно? В конце концов его заинтересовали сами шкафы, в которых хранились базы данных. Из глубины этих шкафов до его слуха донесся невнятный шум, скорее даже гудение, как будто на каком-то другом уровне здесь происходили микроремонтные работы. Проведя мысленными пальцами по внутренним стенкам шкафа, он уловил, что они подрагивают. Однако не смог установить источник этой дрожи или характер производимых работ. Запустив пальцы дальше, он сломал тонкую перемычку...
...и из трещины в эфемерном пластике наружу вырвались сотни тысяч таинственных и зловещих насекомых, похожих на гусениц. У насекомых были крошечные, но острые как бритва не то усики, не то жала. Вырвавшись на волю, они тут же вступили в смертельную схватку друг с другом. В строго организованном сознании Леопольда, где едва ли не все когда-либо случившееся с ним, узнанное или изученное было методически структурировано и разложено по полочкам, для насекомых из подсознания не оставалось иной возможности проявить себя, кроме как пожирать друг друга. Подсознание Леопольда оказалось полной противоположностью его сознанию: оно было беспорядочно, тошнотворно, поражено гнилью и порчей, которые в несколько секунд уничтожили бы и душевное здоровье самого Тимоти, не отступи он со всей поспешностью... Можно было не сомневаться в том, что когда-нибудь собственное подсознание доведет Леопольда до безумия — и час этот вовсе не за горами Тимоти бежал оттуда, потрясенный и даже как будто заболевший. Он отпрянул от спящего Леопольда, словно зловещие насекомые могли вырваться из недр его разума и заполнить весь кабинет, хотя он ни на мгновение не забывал о том, что этих мелких гадин на самом деле нет, что они представляют собой всего лишь метафорическую визуализацию подсознания “крестного отца”.
Тимоти решил, что ему вовсе не обязательно связывать этих людей или продлевать им сон новой порцией наркодротиков. На ферме в Айове он окажется раньше, чем они успеют проснуться и известить, кого нужно, об опасности. И даже если люди, живущие в деревенском доме, сумеют подготовиться к его визиту, у них не будет никакой возможности ему помешать. Да, разумеется, никакой... Не так-то просто, думая о себе, применять такие термины, как “всемогущество” и “неуязвимость”. Но именно они точнее всего описывали нынешний статус Тимоти, и ему надо было привыкнуть к ним, если он и впрямь собирался использовать свои способности на полную мощь.
Это означало, что ему не следует пользоваться аэромобилем для полета в Чартер-Оук, поскольку он теперь обладает куда более совершенным и стремительным методом перемещения в пространстве, чем все, чего достигло человечество, развивая свои технологии. Он может телепортироваться...
На мгновение Тимоти застыл на месте, чувствуя, как у него засосало под ложечкой. Мысль о том, чтобы — пусть и всего на мгновение — превратиться в разрозненный и неупорядоченный рой молекул, была неприятна. Но чем дольше он медлил, тем больше времени у него оставалось на размышления о другом — а именно о собственном будущем и о той роли, которую ему предстоит сыграть после того, как он окончательно разберется с Братством. А думать об этом сейчас ему не хотелось. Да и едва ли захочется потом. Он сосредоточился, мысленно представил себе деревенский дом, извлеченный из сознания у Леопольда, впечатал его себе в тело. Напрягся.., и исчез...
* * *
Вокруг паутиною вилась тьма, а он — огненная цепочка молекул — прокладывал себе дорогу подобно раскаленной проволоке, вонзающейся в масло...До него доносилось какое-то пение, которое он, не обладая сейчас ушами, слышал. Это было одинокое гулкое эхо — голос девы, поющей, стоя на вершине каких-то Альп — но не тех, что на Земле, Альп...
Ему было и жарко, и холодно одновременно, и он чувствовал это, не обладая кожей.
Пахло перцем и лимоном, Но Тимоти подозревал, что это не столько запах, сколько ино-воплощение той же самой энергии, которая нисходит к нему и в форме девического пения...
Прошли долгие века. Хотя на самом деле все длилось не дольше микросекунды...
* * *
Тимоти материализовался под низкой, похожей на плеть, ветвью одной из ив, растущих посередине отлично подстриженного газона перед домом Боггсов. Он стоял лицом к дому — конечной цели его поисков. День клонился к вечеру, и темная гладкая земля, какой она и бывает на полях Среднего Запада, совсем недавно погрузилась в те дымчатые сумерки, которые опускаются только на равнину. За ярко освещенными окнами дома, принадлежащего Братству, в гостиной суетливо двигалась какая-то тень, но смысл этого беспорядочного движения Тимоти пока еще не мог определить.Выйдя из своего укрытия под сенью дерева, он пересек двор, подошел к главному входу, поднялся на крыльцо. Прижавшись к стене дома, он затаился во мраке: отсюда он мог спокойно понаблюдать за тем, что происходит в гостиной. Трое мужчин сидели в мягких креслах, обтянутых черной кожей, и о чем-то беседовали. Снующей туда и сюда тенью оказалась женщина — это была Тельма Боггс. Она подавала напитки, которые, стоя за стойкой бара, смешивал ее муж. Вместо привычного комбинезона на нем сейчас был смокинг, и в такой одежде он чувствовал себя не в своей тарелке.
Тимоти уже хотел было проникнуть в сознание кому-нибудь из троих собеседников, чтобы выудить оттуда информацию, когда услышал тихий, но отчетливый звук совершенно недвусмысленного происхождения: кто-то снял с предохранителя духовое ружье, стреляющее дротиками. Не сдвинувшись с места ни на дюйм и тем самым создав обманчивое впечатление, будто он ничего не услышал, Тимоти послал психотехнический заряд в сторону, откуда раздался характерный щелчок, и почувствовал, что вступил в контакт с каким-то лоботомированным недоумком типа Бейкера или Сикколи. Боевик сидел в кресле-качалке на крыльце, видимо, он занял свой пост, как только стемнело. Удивительно, что он до сих пор не выстрелил в Тимоти, Соблюдая осторожность, Тимоти послал свои мысленные пальцы в мозг охранника, погрузил их в темное месиво смутных образов, со всех четырех сторон опоясывающее ослепляюще белую пустыню, уже знакомую Тимоти по мозгу Бейкера. Тимоти нашел то, что искал, нервное окончание на затылке, — и надавил на него. Боевик вырубился, его тело продолжало раскачиваться на плетеном сиденье кресла-качалки. Ружье выпало из обмякших рук и с грохотом ударилось об пол. В тишине, царившей вокруг дома, этот звук и впрямь показался грохотом, но, по счастью, ни гости, ни хозяева ровным счетом ничего не услышали.
Чтобы снова не нарваться на какую-нибудь неожиданность, Тимоти психотехнически обследовал все угодье, в поисках других боевиков, которые, не исключено, патрулировали территорию вокруг дома. И действительно, на задворках он обнаружил часового, задача которого заключалась в том, чтобы не уходить с поста, даже если на округу обрушится ураган. Поскольку Тимоти не собирался пользоваться черным ходом, он оставил часового в покое. Третий зомби прохаживался вдоль невысокой белой ограды, которой была обнесена большая часть газона. Тимоти выждал, пока он не окажется вне поля зрения часового, а потом послал ему парализующий сигнал. Боевик скрючился и рухнул лицом вниз во влажную от вечерней росы траву.
Никаких других охранников здесь не было. Вечер стоял прохладный, и Тимоти с удовольствием вдыхал чистый, прозрачный воздух. Строго говоря, он еще никогда не чувствовал себя так замечательно. Теперь окончательно отпал вопрос о его ущербности — наоборот, неожиданно для себя, он превратился в сверхчеловека. Нет, он думал не о том, как использовать свою силу и могущество. Ему были чужды властолюбивые амбиции. Но сознание того, что его неполноценности пришел конец, что ему теперь некого бояться, было просто восхитительно!
Тимоти вновь заинтересовался происходящим в гостиной. Он нырнул в сознание высокого седовласого человека, сидевшего в ближайшем к окну кресле. Свой бокал он держал так, будто это был талисман, способный защитить его от сглаза.
Визуальной метафорой сознания этого человека стала находящаяся в отменном порядке старинная частная библиотека, по всем стенам которой от пола до самого потолка тянулись книжные полки. Здесь имелись удобные кресла, симпатичный уголок для курения, письменный стол, несколько торшеров. За считанные секунды Тимоти ознакомился с содержанием книг, находившихся в этой библиотеке. Когда же он обнаружил книгу, которая, судя по названию, была посвящена синтезу ПБТ, выяснилось, что все слова в ней, на каждой странице, были тщательно зачеркнуты. Тимоти понял, что он столкнулся с несколько наивной попыткой забыть нечто неприятное. Он закрыл книгу, поставил ее на полку и покинул сознание седовласого.
Следующим оказался крепкий, пожалуй, даже чересчур грузный коротышка, баюкавший в руке бокал джина с тоником, словно маленького ребенка. Тимоти нырнул в его сознание и огляделся по сторонам...
И вновь визуальная метафора оказалась связана с домом, хотя дом этого человека куда меньше походил на дворец, при помощи которого Тимоти представил сознание Иона Маргеля. Это были полупрогнившие, полуистлевшие готические развалины, в которых каждая тень и каждый шорох были, казалось, чреваты ужасом и несчастьем. В этом мозгу, по сравнению с другими, в которых уже довелось побывать Тимоти, оказалось на удивление мало мыслей, а те, что имелись, носили какой-то нереальный, параноидальный характер. Это был мозг человека, ежедневно и ежечасно ведущего войну со всем остальным миром. Когда Тимоти начал оглядываться в поисках сведений о синтезе ПБТ, готические развалины огласились душераздирающими воплями, испускаемыми человеком, явно находящимся на грани безумия.
Примерно так же выглядел визуальный ландшафт и третьего из собеседников. Хотя ему и не в такой мере грозила шизофрения, как его товарищу по Братству, на первую же осторожную попытку выяснить источник синтеза наркотика он отреагировал вспышкой дикого ужаса. Это был уже четвертый, кого Тимоти подвергнул своеобразному “допросу” на эту тему, и каждого из них приводили в ужас даже дальние подходы к проблеме. Каждый из них отчаянно и вполне успешно боролся за то, чтобы утопить эти знания в глубинах памяти, в подсознании.
"Черт побери, — невольно выругался Тимоти, — что же все-таки кроется в загадке синтеза мощного галлюциногена?"
Он уже собрался было проникнуть в сознание Ричарду Боггсу или его жене, как вдруг ему пришла в голову мысль опробовать на седовласом джентльмене еще один способ, о котором он не подумал во время первого “допроса”. Тимоти вернулся в старинную библиотеку и прошелся вдоль книжных полок, представлявших собой визуальную метафору сознания этого человека. И почти сразу же нашел то, что искал: кнопку, вмонтированную в торец одного из стеллажей. Он нажал на кнопку, стеллаж отодвинулся, и за ним открылось потайное помещение значительно меньших размеров.
Эта часть метафоры оказалось этажеркой, на пыльных и обшарпанных полках которой стояло не больше пятидесяти томов. Книги, собранные здесь, трактовали тему сексуальных извращений, садомазохистских и суицидальных фантазий. Таким было подсознание седовласого джентльмена. Но среди этой грязной литературы стоял том, посвященный ПБТ. Тимоти потянулся за ним, открыл его и перелистал несколько пожелтевших от времени страниц. Теперь у него не было сомнений в том, что лаборатория, в которой синтезируется ПБТ, находится в подвале данного дома. Но и эта информация оказалась скудной, прерывистой и чуть ли не истерической по своему тону.
Разрушив визуальную метафору и возвратившись в реальность, Тимоти вдохнул запах свежевскопанной земли, доносившийся с соседнего поля, позволил ночному ветру омыть свое обливающееся потом тело и успокоить нервы.
Следующим шагом должно было стать временное устранение всех, кто находится в доме, с тем чтобы беспрепятственно проникнуть в лабораторию, расположенную на подземном этаже. Тимоти посмотрел на стойку бара, за которой еще недавно смешивал напитки Ричард Боггс. Для начала он решил вырубить хозяина дома и его жену, потому что они находились ближе всего к выходу из комнаты. За стойкой сейчас стояла Тельма Боггс, готовя какую-то чудовищную смесь не то из пяти, не то из шести различных спиртных напитков — однако ее муж куда-то пропал.
И в тот же миг Тимоти услышал чей-то судорожный вздох. Тимоти развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Боггса в проеме полуоткрытой двери, всего в паре шагов от того места, где находился он сам.
В руках у Боггса было ружье.
Дробь двадцать второго калибра взорвалась в груди у Тимоти и прошила его насквозь, забрызгав кровью белоснежную стену деревенского дома...
Глава 12
На краткий миг Тимоти показалось, будто его затягивает в глубокий омут, где царит кромешная тьма, и он безропотно и беспомощно падает в бездну, а свет у него над головой становится все слабее и слабее. Тьма окружала его со всех сторон. Растопырив несуществующие пальцы, он пытался ухватиться за что-нибудь, чтобы остановить падение. Затем его чувства превозмогли болевой шок, а его вооруженное психотехникой сознание вынырнуло на верхний уровень, где оно должно было оставаться с того самого момента, как он телепортировался на зловещую ферму.
И все же на протяжении нескольких секунд он испытывал странное облегчение при мысли о том, что ему вот-вот предстоит умереть. Более того — он приветствовал смерть как желанный исход! Смерть уничтожила бы будущее, в котором ему предстояло превратиться в бесконечно одинокое сверхсущество в мире неандертальцев. А одиночества он страшился сильнее всего на свете, страшился его всю жизнь. Но сейчас Тимоти приказал себе не думать о том, с какой легкостью он только что чуть было не капитулировал. В конце концов, и смерть означает одиночество, полное и окончательное, так что ему все равно не имело смысла уклоняться от собственного предназначения.
И хотя он превратился в нечто вроде сверхчеловека, смерть угрожала ему ничуть не в меньшей степени, чем любому другому. Если бы Боггс выстрелил ему не в грудь, а в голову, в которой помещается его обладающий столькими удивительными дарованиями мозг...
Телепатическим пальцем он надавил на соответствующий затылочный нерв Ричарда Боггса и увидел, как хозяин дома скорчился и повалился на крыльцо, ударившись подбородком о ступеньку.
Еще одна пуля, разбив стекло, вылетела из окна и пролетела в нескольких дюймах от лица Тимоти. Это выстрелил один из находившихся в гостиной гангстеров. И хотя пуля прошла мимо, мелкие осколки стекла, словно сотня ядовитых жал, впились в тело Тимоти. Он почувствовал жгучую боль и едва не лишился чувств. Ему становилось все труднее отпихивать цепкие пальцы подсознания, заманивавшие его в беспамятство.
Он распространил свои сверхчувственные способности на гостиную дома, обрушил свой дар и на хозяйку, и на гостей, мгновенно заставив всех четверых потерять сознание. Они сползли на пол и погрузились в безмятежный сон. Стычка закончилась так же стремительно, как и разгорелась, и на ферме снова наступил покой деревенского вечера.
Тимоти нырнул в мозг лоботомированного боевика, стоявшего на посту у черного хода в дом. С тех пор как Тимоти в последний раз проявил к нему интерес, часовой не отошел и на три фута с того места, на котором находился, но сейчас, когда прогремели выстрелы, он подумывал о том, не пойти ли проверить, что происходит. На всякий случай Тимоти выключил его сознание, и он мягко повалился лицом в сырую траву. Во сне и без того пустое сознание зомби превратилось едва ли не в абсолютный вакуум.
Сейчас на ферме и на прилегающем участке не осталось никого, кто бы сумел очухаться ранее чем через час. Тимоти завис над простреленным окном: ему необходимо было успокоиться и заставить свой перенапрягшийся мозг мыслить рационально. Он проанализировал ущерб, нанесенный его телу, и обнаружил, что все не так катастрофично. Пуля не задела жизненно важные органы, хотя и прошла рядом с сердцем. Он погрузил мысленные пальцы в собственную плоть и принялся соединять разорванные мышцы, сшивая клетку с клеткой, кусочек живой материи с другим кусочком. Через десять минут на нем не осталось даже шрама...
Управившись с пулевым ранением, он удалил мелкие осколки стекла из кожи и залечил ее, добившись того, чтобы она стала здоровой и гладкой. Он обнаружил, что его одежда перепачкана кровью, и, применив психотехнику, расщепил кровяные шарики на молекулы тепловой энергии. Теперь, когда он снова был здоров, следовало приступить к выполнению главной задачи, ради которой он явился в этот дом.
Впервые за все это время Тимоти почувствовал едва заметный укол страха. Четверо мужчин кое-что знали о подвале и о том, что в нем происходит, и всех четверых это привело в такой ужас, что они стерли свои воспоминания, загнали их в подсознание с тем, чтобы поскорее забыть окончательно. А ведь это были крепкие мужики — не из тех, что шарахаются от каждого куста. При мысли о встрече с источником страха Тимоти стало не по себе.
Но времени на колебания у него не было. Он проделал весь этот путь для того, чтобы понять природу наркотика, чтобы выяснить наконец, что это за штука и как ее производят. Этот наркотик породил могущественный мафиозный клан, десятки тысяч людей стали закоренелыми наркоманами, и сотни тысяч других принимали ПБТ более или менее регулярно. Этот наркотик вывел его собственные ограниченные психотехнические способности на абсолютно новый уровень, позволив им разрушить стены его темницы и предстать во всем своем великолепии. Кроме того, ему необходимо было разобраться с этой проблемой хотя бы для того, чтобы хоть ненадолго забыть о том, что у него нет никаких планов на будущее. Да и как может сверхчеловек жить в мире простых людей, не став символом того, чье существование он сам же и отрицает. Как человеку, для которого нет ничего невозможного, найти такую задачу, чтобы, решая ее, избавиться от вечной скуки?
Тимоти вспомнил о последнем свидании с Полли, когда он помогал ей сесть в машину, которая унесла бы ее из ужасного дома в Новой Англии, принадлежащего Братству. Так вот, уже тогда ослепительная красота юной старлетки не пробудила в нем квазисексуальных желаний. Он настолько отделился от остального мира, что обыкновенная земная женщина, пусть даже обладающая поистине небесной красотой, не могла воскресить его изуродованное половое чувство. Он был обречен на одиночество.
Тимоти проплыл по воздуху над телом Ричарда Боггса, сквозь открытую парадную дверь проник в дом и очутился в гостиной, где посреди комнаты лежала на спине Тельма Боггс. Ее рот был широко открыт. Она мирно похрапывала.
Он миновал примыкающую к гостиной курительную, потом столовую и оказался на отлично оборудованной кухне, которую Тельма Боггс поддерживала отнюдь не в идеальном состоянии. В раковине Тимоти увидел стопку грязной посуды — по-настоящему грязной — с комочками объедков и застывшим жиром. Грязная сковорода стояла на плите, а по кухонному столу в беспорядке были разложены и разбросаны всевозможные предметы утвари и банки с полуфабрикатами. В углу стоял столик, заваленный письмами, рецептами, дамскими журналами; там же стояли два немытых стакана, перевернутая пепельница и каталог айовского филиала фирмы “Товары на дом”, с дюжиной свисающих из него мохнатых кончиков закладок.
Он подплыл к двери, открыл ее невидимыми руками и щелкнул настенным выключателем. На потолке ярко вспыхнули лампы дневного света. Тимоти заскользил вниз по лестнице, не пользуясь ступеньками.
Опускаясь, он направил пучок психической энергии в глубину подвала. И не заметил никаких признаков ментальной активности. Его никто не ждал.
Тимоти очутился в квадратном помещении с бетонными стенами. Там было все, что нужно хорошему хозяину. У одной стены стояли два верстака. В правом углу стоял сверлильный станок, а рядом с ним — электрические камнедробилка и пресс. Рядом с одним из верстаков находился ящик со всевозможными сувенирами, — в том числе и бронзовыми статуэтками, изображающими мексиканских пеонов, ведущих в поводу мулов. Они напомнили ему бронзовую статуэтку из дома Леонарда Тагастера.
Тимоти достал из ящика одну статуэтку, поднял ее, чтобы рассмотреть со всех сторон, и лениво повертел в несуществующих пальцах. Да, у Тагастера он видел точно такую же, однако сейчас Тимоти уже догадался, в чем тут фокус. Он раздвинул крепко сбитые друг с дружкой молекулы бронзы и обнаружил цилиндрическую полость, в которой оказалась спрятана маленькая фляжка, наполненная ПБТ. Запаса в этой фляжке должно было хватить примерно на тридцать доз.
И все же на протяжении нескольких секунд он испытывал странное облегчение при мысли о том, что ему вот-вот предстоит умереть. Более того — он приветствовал смерть как желанный исход! Смерть уничтожила бы будущее, в котором ему предстояло превратиться в бесконечно одинокое сверхсущество в мире неандертальцев. А одиночества он страшился сильнее всего на свете, страшился его всю жизнь. Но сейчас Тимоти приказал себе не думать о том, с какой легкостью он только что чуть было не капитулировал. В конце концов, и смерть означает одиночество, полное и окончательное, так что ему все равно не имело смысла уклоняться от собственного предназначения.
И хотя он превратился в нечто вроде сверхчеловека, смерть угрожала ему ничуть не в меньшей степени, чем любому другому. Если бы Боггс выстрелил ему не в грудь, а в голову, в которой помещается его обладающий столькими удивительными дарованиями мозг...
Телепатическим пальцем он надавил на соответствующий затылочный нерв Ричарда Боггса и увидел, как хозяин дома скорчился и повалился на крыльцо, ударившись подбородком о ступеньку.
Еще одна пуля, разбив стекло, вылетела из окна и пролетела в нескольких дюймах от лица Тимоти. Это выстрелил один из находившихся в гостиной гангстеров. И хотя пуля прошла мимо, мелкие осколки стекла, словно сотня ядовитых жал, впились в тело Тимоти. Он почувствовал жгучую боль и едва не лишился чувств. Ему становилось все труднее отпихивать цепкие пальцы подсознания, заманивавшие его в беспамятство.
Он распространил свои сверхчувственные способности на гостиную дома, обрушил свой дар и на хозяйку, и на гостей, мгновенно заставив всех четверых потерять сознание. Они сползли на пол и погрузились в безмятежный сон. Стычка закончилась так же стремительно, как и разгорелась, и на ферме снова наступил покой деревенского вечера.
Тимоти нырнул в мозг лоботомированного боевика, стоявшего на посту у черного хода в дом. С тех пор как Тимоти в последний раз проявил к нему интерес, часовой не отошел и на три фута с того места, на котором находился, но сейчас, когда прогремели выстрелы, он подумывал о том, не пойти ли проверить, что происходит. На всякий случай Тимоти выключил его сознание, и он мягко повалился лицом в сырую траву. Во сне и без того пустое сознание зомби превратилось едва ли не в абсолютный вакуум.
Сейчас на ферме и на прилегающем участке не осталось никого, кто бы сумел очухаться ранее чем через час. Тимоти завис над простреленным окном: ему необходимо было успокоиться и заставить свой перенапрягшийся мозг мыслить рационально. Он проанализировал ущерб, нанесенный его телу, и обнаружил, что все не так катастрофично. Пуля не задела жизненно важные органы, хотя и прошла рядом с сердцем. Он погрузил мысленные пальцы в собственную плоть и принялся соединять разорванные мышцы, сшивая клетку с клеткой, кусочек живой материи с другим кусочком. Через десять минут на нем не осталось даже шрама...
Управившись с пулевым ранением, он удалил мелкие осколки стекла из кожи и залечил ее, добившись того, чтобы она стала здоровой и гладкой. Он обнаружил, что его одежда перепачкана кровью, и, применив психотехнику, расщепил кровяные шарики на молекулы тепловой энергии. Теперь, когда он снова был здоров, следовало приступить к выполнению главной задачи, ради которой он явился в этот дом.
Впервые за все это время Тимоти почувствовал едва заметный укол страха. Четверо мужчин кое-что знали о подвале и о том, что в нем происходит, и всех четверых это привело в такой ужас, что они стерли свои воспоминания, загнали их в подсознание с тем, чтобы поскорее забыть окончательно. А ведь это были крепкие мужики — не из тех, что шарахаются от каждого куста. При мысли о встрече с источником страха Тимоти стало не по себе.
Но времени на колебания у него не было. Он проделал весь этот путь для того, чтобы понять природу наркотика, чтобы выяснить наконец, что это за штука и как ее производят. Этот наркотик породил могущественный мафиозный клан, десятки тысяч людей стали закоренелыми наркоманами, и сотни тысяч других принимали ПБТ более или менее регулярно. Этот наркотик вывел его собственные ограниченные психотехнические способности на абсолютно новый уровень, позволив им разрушить стены его темницы и предстать во всем своем великолепии. Кроме того, ему необходимо было разобраться с этой проблемой хотя бы для того, чтобы хоть ненадолго забыть о том, что у него нет никаких планов на будущее. Да и как может сверхчеловек жить в мире простых людей, не став символом того, чье существование он сам же и отрицает. Как человеку, для которого нет ничего невозможного, найти такую задачу, чтобы, решая ее, избавиться от вечной скуки?
Тимоти вспомнил о последнем свидании с Полли, когда он помогал ей сесть в машину, которая унесла бы ее из ужасного дома в Новой Англии, принадлежащего Братству. Так вот, уже тогда ослепительная красота юной старлетки не пробудила в нем квазисексуальных желаний. Он настолько отделился от остального мира, что обыкновенная земная женщина, пусть даже обладающая поистине небесной красотой, не могла воскресить его изуродованное половое чувство. Он был обречен на одиночество.
Тимоти проплыл по воздуху над телом Ричарда Боггса, сквозь открытую парадную дверь проник в дом и очутился в гостиной, где посреди комнаты лежала на спине Тельма Боггс. Ее рот был широко открыт. Она мирно похрапывала.
Он миновал примыкающую к гостиной курительную, потом столовую и оказался на отлично оборудованной кухне, которую Тельма Боггс поддерживала отнюдь не в идеальном состоянии. В раковине Тимоти увидел стопку грязной посуды — по-настоящему грязной — с комочками объедков и застывшим жиром. Грязная сковорода стояла на плите, а по кухонному столу в беспорядке были разложены и разбросаны всевозможные предметы утвари и банки с полуфабрикатами. В углу стоял столик, заваленный письмами, рецептами, дамскими журналами; там же стояли два немытых стакана, перевернутая пепельница и каталог айовского филиала фирмы “Товары на дом”, с дюжиной свисающих из него мохнатых кончиков закладок.
Он подплыл к двери, открыл ее невидимыми руками и щелкнул настенным выключателем. На потолке ярко вспыхнули лампы дневного света. Тимоти заскользил вниз по лестнице, не пользуясь ступеньками.
Опускаясь, он направил пучок психической энергии в глубину подвала. И не заметил никаких признаков ментальной активности. Его никто не ждал.
Тимоти очутился в квадратном помещении с бетонными стенами. Там было все, что нужно хорошему хозяину. У одной стены стояли два верстака. В правом углу стоял сверлильный станок, а рядом с ним — электрические камнедробилка и пресс. Рядом с одним из верстаков находился ящик со всевозможными сувенирами, — в том числе и бронзовыми статуэтками, изображающими мексиканских пеонов, ведущих в поводу мулов. Они напомнили ему бронзовую статуэтку из дома Леонарда Тагастера.
Тимоти достал из ящика одну статуэтку, поднял ее, чтобы рассмотреть со всех сторон, и лениво повертел в несуществующих пальцах. Да, у Тагастера он видел точно такую же, однако сейчас Тимоти уже догадался, в чем тут фокус. Он раздвинул крепко сбитые друг с дружкой молекулы бронзы и обнаружил цилиндрическую полость, в которой оказалась спрятана маленькая фляжка, наполненная ПБТ. Запаса в этой фляжке должно было хватить примерно на тридцать доз.